Начальство на работе меня не любит, а коллеги мне завидуют. Так было с самого начала, с того дня как я устроился на ТЭЦ-3. В одно время со мной устраивался Андрей Аверин, сын начальника смены котельного цеха. Он даже начал работать чуть раньше меня. У меня возникли проблемы с военкоматом. Я же «годен к нестроевой службе в военное время». Пришлось проходить медкомиссию в областном военкомате, где офтальмолог и невропатолог решали, какой мне поставить диагноз, чтобы меня не взяли в армию. В итоге я начал работать только 4 июня 1991 года, почти через месяц после того, как написал заявление об устройстве на работу в должности машиниста-обходчика котельного цеха.
Заместитель начальника цеха дал мне два месяца на подготовку, но вызвал уже через месяц для сдачи экзамена на должность. На третий день Александр Юрьевич Васенин мне сказал (дословно):
- Надоел ты мне. Иди работай.
Он написал распоряжение о начале моего дублирования в течение двенадцати смен и отправил меня на моё рабочее место. Андрей Аверин сдал экзамен только в конце августа, когда я уже не только отдублировался, но и взял первые отгулы в своей жизни. Возможно, с тех пор он меня и невзлюбил. А начальство затыкало мной все дыры, которые то и дело возникали. Порой приходилось работать по семь смен подряд без выходных, когда кто-нибудь уходил в запой или в загул. Было тяжело. Спасало только то, что в те золотые времена на работе можно было подремать за столом или отвлечься чтением посторонней литературы.
Многие пили на рабочем месте. Я их не оправдываю и не осуждаю. Я и сам иногда мог себе позволить расслабиться. Зато какие стихи я тогда писал! Некоторые коллеги знали, что я пишу стихи, и наливали мне для стимулирования творческого процесса. Почему-то только на работе у меня с тех пор пишутся стихи, особенно в ночные смены, когда голова с трудом соображает, когда между сменами просыпаешься дома и не можешь понять, утро сейчас или вечер.
График работы был просто убийственный. Нормальный выходной был только после ночных смен. А между вечерними и утренними и между утренними и ночными сменами ; одна видимость. Всё изменилось в 2005 году, когда меня ограбили и избили кастетом по пути на работу в 11 часов вечера. Четверо отморозков заметили меня из машины и побежали за мной через тёмный двор. Они забрали новенький «Siemens M65» и отдубасили кастетом по голове. До сих пор с содроганием вспоминаю те звуки, с которыми кастет соприкасался с моим затылком.
Через месяц после происшествия оперативный персонал ТЭЦ-3 перевели на удобный двенадцатичасовой график с восьми до восьми с нормальными выходными днями. Конечно, были и недовольные. Они сразу уволились. Меня «в награду» за полученные травмы повесили на доску почёта, а потом три месяца подряд снижали размер премии на 20%. Вот так.
В августе 2000 года я купил свой первый мобильный телефон. Это была «Motorola», которая могла работать от четырёх пальчиковых батареек. Минута разговора в сети «Ярославль GSM» стоила больше десяти рублей, но не было никакой абонентской платы. Как не было и никаких дополнительных услуг. Коллеги на работе завидовали, но говорили, что сотовый телефон бесполезная игрушка в то время, когда есть обычный проводной телефон. А спустя несколько лет мобильники были у всех, даже у самых упёртых противников новых технологий.
Потом появились смартфоны и коммуникаторы. И опять я был на волне прогресса. Первый смартфон на Android, первый iPhone ; золотые были времена! Самым дорогим смартфоном у меня тогда был «Nokia E90 Communicator» за 30600 рублей, купленный в кредит без первоначального взноса в начале кризиса 2008 года. У меня уже тогда была хорошая кредитная история. Первый iPhone обошёлся мне в 29990 рублей. Это была модель 3Gs на 16 гигабайт чёрного цвета.
Как я уже писал, стихи лучше всего сочиняются на работе. В хорошие дни я мог опубликовать до шести стихотворений. Вот после одной такой публикации меня и вызвал на ковёр директор ТЭЦ-3 для дачи объяснений. Тогда уже на щите управления были установлены камеры, с помощью которых начальство следит за нами в реальном времени, чтобы мы не занимались на работе всякой фигнёй.
Вот мне и прилетело. Несмотря на то, что к тому времени я был членом Российского Союза Писателей. С тех пор моё творчество пошло на спад. Приходится публиковать написанные стихи уже по приезде домой. Да и пишутся они теперь крайне редко. И что-то неуловимо ушло из моих стихов.
Конечно, не только запрет директора на написание стихов повлиял на мой творческий процесс. В 2010 году на сайте «Одноклассники.Ру» я познакомился с девушкой. Её звали Катя. Она жила в Брянске. Несмотря на большую разницу в возрасте, что-то у нас было общее. Благодаря ей я после небольшого перерыва начал писать стихи, и большинство новых стихов я посвящал Кате. Я просто влюбился как мальчишка. А потом я начал публиковать их на своей странице с её разрешения. Тогда у меня появилось много поклонниц, которые требовали новых и новых стихов. Даже комментарии я писал в стихах, чем окончательно покорил всех.
Стихов стало так много, что возникло желание их опубликовать на специализированном ресурсе. Так я зарегистрировался на портале «Стихи.ру». И даже отправил заявку на участие в конкурсе «Поэт года 2011». Так появилась моя первая публикация в сборнике. И всё это благодаря Кате.
Но, как говорится, что-то пошло не так. И через пару лет «любовь прошла, завяли помидоры, ботинки жмут и нам не по пути». По инерции я ещё продолжал писать, но всё это было не то. Тогда я со злости удалил свои аккаунты из всех соцсетей и продолжал публиковать весь бред, который писал. Конечно, лучшие стихи получались в самые тяжёлые периоды жизни. Но до шедевров 2010-2011 годов им ой как далеко. Чего стоит стихотворение «Актёр»:
Не демон и не ангел, просто шут,
Паяц, порой лишённый состраданья.
В моих объятьях можно утонуть,
А поцелуя ждать как покаянья.
Я лицедей, я клоун, я артист.
Душа внутри, а сверху только маска.
Я прячу взгляд за хороводом лиц,
А моя жизнь безумная как сказка.
Я многолик, богат, неутомим.
Я есть нигде и я же ниоткуда.
Я популярен, дерзок и любим;
Народ мой раб, а я ему прислуга.
Вчитайтесь в эти строки. Это писалось на одном дыхании, в каком-то невероятном состоянии души. Ни одно из последующих стихотворений не может приблизиться к нему. А нынешние и подавно. Я спёкся, постарел. Поэзия превратилась в унылую прозу жизни. Талант, если он и был, куда-то ушёл. И только значок и удостоверение Российского Союза Писателей говорит, что я чего-то достиг в этой жизни.