Если я говорю языками человеческими
и ангельскими, а любви не имею,
то я медь звенящая и кимвал звучащий.
Если имею дар пророчества, и знаю все тайны,
и имею всякое познание и всю веру,
так что могу и горы переставлять,
а не имею любви, - то я ничто.
(1 Кор.13:1-2).
В основе нравственности лежит религиозная вера в Бога, свобода духа и бессмертие души. Вся наша нравственная жизнь зиждется на Божественном Откровении, она немыслима без Церкви, ее догматов и литургической жизни, без заповедей Евангелия и святых таинств. Без веры в Бога невозможна ни истинная любовь к человеку как образу Божиему, ни духовная любовь к миру – прекрасному и таинственному храму Творца. Невозможно быть нравственным существом, считая будто человек – горсть праха, отрицая бессмертие души, полагая, что Бога не существует и, забывая о Его искупительной жертве, принесенной ради нашего спасения – о Голгофе, о нисхождении Спасителя в преисподнюю и Его чудесном воскресении из мертвых. Святой Ефрем Сирин говорил: «вера рождает добрую мысль; а добрая мысль – река воды живой». Глубоко безнравственен тот, для кого Бог – абстракция, а человек – персть праха. В известной оде Гавриила Державина «Бессмертие души» есть одухотворенная христианской мудростью поэтическая формула: «жив Бог – жива душа моя». Славянофил Самарин писал, что материя не определяет психику человека, а материализм и основанная на нем психология не могут быть – «научной опорой нравственности». В одном из писем М. Ю. Лермонтов – один из лучших наших поэтов, признавался, что если человеческая личность после смерти «превратится в ничто», то жизнь бессмысленна и «вселенная есть только комок грязи». Этика без Бога, бессмертия души и аскезы – хранения ума и очищения сердца, вырождается в этикет – мертвую букву морали. Нет любви у того, кто холодным молчанием отвечает на зов Божественной Любви, исходящий из Евангелия и на укоры совести. Философ Н.А. Бердяев подчеркивал, что не «моральный закон» Канта, а евангельский лик Христа – путеводитель совести. Совесть – это Херувим с огненным мечом, охраняющий горние врата Царства Небесного. «Христианская религия не исчерпывается моралью, ибо религия есть нечто большее, но христианская религия не может существовать без морали» – писал святитель Лука Крымский. Нравственная жизнь начинается с покаяния – грозного суда совести над душой, предвосхищающего Страшный Суд. Как мученик и пророк Иоанн Креститель – предтеча Иисуса Христа, так и покаяние – предтеча Страшного Суда. Покаяние – это акт любви к Богу, врата в Царство Небесное, а нераскаянное сердце – это дверь, закрытая перед любовью Бога и Его милостью. Христианство – это религия любви, Божественное Откровение о бесконечной любви Создателя к сотворенному Им миру: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16). По учению Церкви Бог сотворил мир в свободном акте бесконечной любви. Преподобный Исаак Сирин учил: «единственная причина сотворения мира и пришествия Христа в мир заключается в явлении преизобильной любви Божией, которая привела в бытие то и другое». Святая Троица существует вечно и без творения. Бог стал Творцом совершено свободно и абсолютно свободно сотворил из ничего мир, человека, время и пространство – это акт Его всемогущей воли, Он творит иноприродное бытие – мы не единосущны Богу. Как сказал святой Макарий Египетский: «в природе Бога и души нет ничего общего». «Он – Господь, а она – раба; Он – Творец, а она – тварь; Он – Создатель, а она – создание, и нет ничего общего между Его и ее естеством». Эти слова – духовная мудрость святой Церкви, призванная уберечь всех христианин от догматических заблуждений и соблазнов наивного пантеизма, несовместимых с верой и этикой Нового Завета, с таинствами и литургической жизнью Церкви, с христианской теологией и антропологией, с верой в Иисуса Христа.
В жизненной основе христианства – великая тайна любви. Все книги Священного Писания – книга Иова, Песнь Песней и Псалтырь, учат нас, что в основе христианской морали – любовь. В книге Иова с ее богословской глубиной, поэтической возвышенностью образов и метафор, молитвеностью и орлиным полетом философской мысли, отчетливо звучат аккорды метафизического трагизма. Все речи Иова – это мольбы и стоны сердца, выражающие скорбь от разлуки с Тем, без Кого жизнь, хуже смерти – с Богом. Одинокий Иов, сидящий на гноище, переживает муки Богооставленности – адские муки при жизни. И потеряв все, он ищет лица Божиего, взыскует не столько ответов, сколько Самого Бога и Его любви, без которой нельзя жить, ибо у Творца – все тайны и вся мудрость. И чем сильнее любовь к Богу, тем страшнее муки о потери духовной связи с Ним. Все друзья Иова с их пафосом воздаяния и моралью закона, не могут понять Иова, его бескорыстную любовь к Богу и страстный поиск встречи с Ним: «Я слышал о Тебе, а теперь мои глаза видят Тебя» (ср.: Иов.42:5). Богоявление – это ответ Бога на все мольбы Иова, на пламенную любовь его сердца, Откровение о вечной любви Всевышнего к человеку. На все мучительные вопрошания Иова, терзающие души философов и мудрецов – от Сократа и Августина до Байрона, Шекспира и Достоевского, Господь отвечает: «Я с тобой во всех мирах и во всех временах. Я никогда не оставлю тебя». В загадочной и возвышенной Песни Песней символически рассказывается о таинстве любви и религиозной драме человеческой души – Суламиты и Бога, предстающего в образе ветхозаветного царя. И плач Суламиты, которую не могут утешить ее подруги – иные души, шедевры искусства, наука и философская мудрость, есть плач о трагической разлуке с Богом. Екклесиаст познал, что без Бога – все суета и томление духа. Великая и нестерпимая скорбь души сошедшей с таинственной высоты Богообщения до преисподних глубин Богооставленности – неописуемо страшна. И царь Давид восклицает в Псалтыре: «Боже мой! Боже мой! для чего ты оставил меня? Далеки от спасения моего слова вопля моего» (Пс.21:2). «В смятении моем я думал: «отвержен я от очей Твоих»; но Ты услышал голос молитвы моей, когда я воззвал к Тебе» (Пс.30:23). Человек не может общаться с Богом – духовно молиться, из-за своих грехов, страсти, бушующие в сердце – это стена между душой и Богом.
Грех – это змея, гнездящаяся в сокровенной глубине сердца. В основе метафизики греха – отпадение от Бога и уподобление демону. Христианская этика немыслима без молитвы. Молитва – это высшее служение Богу и человечеству. Преподобный Симеон Новый Богослов учил, что Бог есть Свет и молитва – приобщение к свету Божественной Жизни, а без молитвы – сердце погружается во мрак. Человек прикован цепями страстей к земному миру, грех сделал из него раба тления – каторжника на галере смерти или безумца на «корабле дураков» Иеронима Босха. Молитва есть духовное возрождение личности, открытость души навстречу Богу. «Не пусты надежды на Бога и молитвы, ибо если они искренни, то не могут остаться безответными» – писал христианский платоник Боэций. Без молитвы человек перестает видеть свою душу, души ближних начинают напоминать ему далекие звезды – затерянные миры, и Бог становится для него не живой Личностью, а абстрактной идеей. Все слова молитвы оживают в сердце и животворят душу, приобщая ее к Богу, когда они осмыслены умом – «умны», и пережиты сердцем – «сердечны». Зачастую мы молимся рассеянно – бездумно и бессердечно, и молитва – это духовное состояние души, жизнь в Духе и Истине, подменяется механическим чтением и произнесением молитвенных слов. Молитва с высоты таинства Богообщения опускается до внешнего ритуала без осмысления и духовного содержания – до чтения Псалмов или акафистов при темноте ума и пустоте сердца. Молиться – значит, стать нищим духом и отречься от всех сокровищ «мира сего» ради драгоценной жемчужины – Бога, надеяться на Творца и Промыслителя не оставляющего ни одну душу, освободить ум и сердце от демона печали. Бог Сам открывает Себя всем ищущим Его как вечную Жизнь души, как неописуемую Тайну, о которой нельзя изречь ни одно слово – ни человеческое, ни ангельское. Молитва – это светильник, дающий человеку узреть греховную тьму в сердце, и Свет Жизни – Бога. Молитва есть таинство общения с Богом, она основа христианской этики любви; в основе молитвы – не только внимание – заключение ума в слова молитвы, но еще и мистический трепет и благоговение перед Всевышним, и самое главное – бескорыстная любовь к Нему.
Бог есть Любовь, и Он создал человека по образу и подобию Своему – образ Божий в человеке это бессмертный дух, а подобие – свобода воли. В Псалтыре сказано, что Господь возвысил человека над всем творением Своим: «славою и честью увенчал его; поставил его владыкою над делами рук Твоих; все положил под ноги его» (Пс.8:6-7). Человек призван через исполнение заповедей уподобиться Спасителю. Евангелие возвещает: «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф.5:48). «Будьте милосерды, как и Отец ваш милосерд» (Лк.6:36). «Да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела, и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф.5:16). Евангельские заповеди Христа – это нравственные догматы веры. Как догматы Церкви преображают наш ум, делая его христианским, так и заповеди освящают наше сердце, взращивают в нас духовную любовь, связанную с догматической истиной христианского вероучения – Бог есть Любовь. Христианская мораль проповедует о назначении человека и высшей цели его жизни – стяжении благодати Святого Духа. Нравственный идеал христианства – Сам Богочеловек Христос. Христос пришел в мир, чтобы искупить грехи рода человеческого, Он утешал скорбящих, исцелял страждущих, проповедовал всем алчущим правды, взошел на Голгофу, отдал Свою жизнь, сошел во Ад, чтобы спасти все души и воскрес из мертвых. Христиане называют Бога – «Человеколюбец», а Голгофа и Воскресение – свидетельствуют о любви Спасителя к сотворенному Им миру и венцу Его творчества – человеку. Бог в любви к человеку взошел на Крест и сошел в «преисподнии места», чтобы человек возлюбил Творца и Его создания и взошел на небо духовное к Богу. Со страниц Евангелия Христос обращается к сердцу каждого из нас, и призывает нас возлюбить Бога и ближнего своего. Любовь – Слово Божие и истинный образ христианской жизни. В основе христианства – любовь к Богу и любовь к человеку, а Спаситель – «Сын Божий» и «Сын Человеческий», и без любви к Богу и человеку, невозможно возлюбить Иисуса Христа. Апостол Иоанн Богослов предостерегает: «кто говорит: «я люблю Бога», а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?» (1 Ин. 4:20).
Христианская этика – это религиозный персонализм. В христианстве душа человека – целый универсум, а ее гибель – метафизическая трагедия и катастрофа космического масштаба. Уместно вспомнить эпиграф романа Э. Хемингуэя «По ком звонит колокол»: «смерть каждого человека умаляет и меня, ибо я един со всем человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит колокол: он звонит по тебе» (Джон Дон). Человек духовно един со всем человечеством, его душа – вселенная, он отвечает за всех – за мировую трагедию всеми переживаемую, а смерть каждого человека – апокалиптическая весть о конце мира. Трагедия христианства в том, что мир не может вместить истину Богочеловеческой любви – любви к Богу и любви к человеку. Все русские религиозные философы от Киреевского и Соловьева до Франка, Булгакова и Флоровского, исповедовали «теогуманистическую мораль», признающую самоценность личности и высшую ценность Божественного Откровения. Христианство призывает к духовному совершенству через религиозную мораль евангельской любви – мистическую этику «милующего сердца». Милующее сердце с любовью жалеет все Божии создания – всех животных и птиц, все растения и всех людей. Недаром в фантастической новелле Пардо Басан «Одержимость» демон, чтобы прельстить Доротею, противопоставляет всеобщей любви Христа эгоизм избирательной «любви-страсти». Преподобный Силуан Афонский учил, что любовь Божия восходит на Крест и сходит в преисподнюю, объемля всех и вся – ныне живущих на земле, умерших и тех, кто еще родится, проникая в самый Ад. Христианство учит о жертвенной любви: «Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих» (Ин. 15:13). Апостол Павел учил, что любовь долго терпит, милосердствует, не завидует, никогда не превозносится, не раздражается и не мыслит зла. Где любовь, там и Святой Дух, а где нет любви – там преддверие Ада. Сущность христианства – любовь к Богу и всем Его созданиям, а без любви теряют духовную силу – и вера, и молитва, и мистика, и догматика, и аскетизм, и благочестие. Выдающийся философ Николай Лосский – наш Аристотель и классик эпохи «русского духовного ренессанса», ставил религиозное добро – Бога и любовь, выше этического добра – морали долга, а любовь к живой личности выше «фанатизма нравственности». Религиозный философ Юркевич пытался преодолеть «этику головы» – рациональную и законническую мораль долга от фарисеев и саддукеев до Канта, «этикой сердца» – христианской моралью свободы и любви. Преподобный Исаак Сирин проповедовал, что Бог не справедлив, а милосерден, и любовь к Богу и ближнему выше морали долга и справедливости. В религии, а не в морали, сокрыта тайна спасения души. Спасает не мораль, а вера, не абстрактное добро ученых и философов, а живой Бог пророков и Откровения. Мораль не воскрешает из мертвых, не искупает грехов мира, не умирает на Кресте ради всех страждущих и скорбящих, не открывает врата Царства Небесного. Древнегреческий мудрец Сократ – «герой морали», испил чашу с цикутой по приговору афинян, умер и не воскрес. А «герой веры» – Богочеловек, Иисус Христос, распятый на Кресте, испил чашу мировой скорби, смертью смерть попрал, сошел в преисподнюю, чтобы извести оттуда все томящиеся души, уверовавшие в Него, воскрес из мертвых и открыл всем нам любовью Своей врата Царства Небесного.
Победа над смертью и Адом возможна только через Христа Богочеловека. В основе христианства стоит не этическое добро, а религиозное Добро – Бог, не мораль, а Сам Христос, не этический закон, а чудесная Личность Богочеловека. Спаситель сказал: «суббота для человека, а не человек для субботы». Мораль для человека, а не человек для морали, ибо человек – творение Божие, и он как боголикая личность выше морального закона и отвлеченного добра всех моралистов – от древних фарисеев и саддукеев до Канта, Фихте и Гегеля, а у нас – Толстого и Ильина. Все этическое учение Ивана Ильина «о сопротивлении злу силой» проистекает от Канта, Фихте и Гегеля, а не от Евангелия и патристики, от немецкого идеализма с его абстрактным добром, апологией войны и смертной казни, этатизмом и законничеством, а не из христианской веры и Новозаветного Откровения. Вся философия Ильина щедро наполнена религиозной фразеологией, но ее истоки – немецкий идеализм Фихте и Гегеля, а не библейская религиозность и духовный опыт созерцающего сердца. Ильин как рационалист, учит, что «свобода – это осознанная необходимость», он отвергает тайну Богочеловечества и апофатическую теологию: «философия должна найти доступ к научному знанию о сущности Божества». Но Православная Церковь исповедует веру в Бога непостижимого, Он выше мысли и разума людей и Ангелов, мудрецов и Серафимов, никто не может постичь Сущность Божию, совершенно недоступную познанию, ведомую только Святой Троице. Святые отцы Церкви учили, что никакой ум не может постичь Бога – непостижимого и запредельного, и никакой язык не может изречь ни одной тайны Божией, если только Сам Господь не откроет их, как открывал через пророков, в Сыне и через апостолов Его. Знание о Боге открыл Церкви Сам Господь – через пророков, апостолов и святых; источник знания о Боге – от Бога. Человек сотворен по образу и подобию Божиему, он богоподобен, поэтому существует естественное богопознание – познание Бога, Его любви, премудрости и величия через красоту сотворенной Им вселенной и через самопознание человека – образа Божиего в человеке. Но существует и сверхъестественное богопознание – познание Бога через Его Откровение, переданное через пророков, апостолов и святых, и запечатленное в боговдохновенных книгах Священного Писания, которые познаются только благодатью Святого Духа. Люди могут познавать Бога, потому что Он наделил их души даром богопознания и дает постичь Себя через Откровение, дабы все спаслись и пришли к познанию Истины. Но, даже познавая любовь, премудрость и могущество Создателя, никто и никогда не познает Его непостижимую Сущность.
В основе христианской религии – не абстрактное добро Канта, Фихте и Гегеля, а евангельская Богочеловеческая Личность Иисуса Христа. Христос призывал возлюбить ближнего – живую личность, а не безличное «дальнее» – абстрактное добро, но Ильин, исповедуя этику долга и закона, возлюбил «дальнее» – абстрактное добро Канта и Гегеля; отсюда его апология этатизма и кощунственный гимн смертной казни. Для моралиста идея закона выше живого Бога пророков и Откровения. Но Суд Божий не есть суд человеческий, и кто из людей может судить и вершить казнь от лица абсолютного добра – Бога? Вся этика Ильина принадлежит закону, а не благодати, его мораль не православная и не русская, ибо ее истоки – не христианство как религия Богочеловечества, а отвлеченный идеализм. Он не понимает бесконечную терпимость Бога к грешнику, ибо ее тайна – любовь и свобода. Бог всемогущ, Он мог бы мгновенно истребить зло, но Ему драгоценна наша свобода. Некоторые вопрошают: Может ли Бог сотворить зло – согрешить? Если нет, то Господь не всемогущ, а если да – то Он не всеблаг. Но они забывают, что Господь не только всемогущ, но и совершенен, Бог есть Любовь и Он не грешит – не потому, что Он чего-то «не может» – Бог всемогущ и для Него не ничего невозможного, а потому что Он всеблаг и всемогущество Его есть совершенное всемогущество Божественной Любви. В основе морали Ильина – закон, а не любовь, он верит в абстрактное добро, в мировой дух Гегеля, а не в живого и личного Бога. Христианство метафизически персоналистично, оно ориентировано на личность – Бога и человека, а философский идеализм – на абстрактные понятия добра и мирового духа. Весь моральный пафос Ивана Ильина – это философский пафос отвлеченной идеи – добра, закона и справедливости, а не религиозный пафос любви к Богу и Его созданию – живому человеческому лицу. Христианская любовь – это любовь к личности, к Богу и ближнему, созерцание образа Божиего в человеке. Вышеславцев – «Рахманинов русской философии» (по выражению известного историка русской философии Левицкого), считал, что христианство с мистикой обожения и религиозной идеей преображения человека дала миру «новую этику», «преодоление морализма в этике». Христианская этика утверждает, что идеальная иерархия ценностей обретает завершение в живом Боге и Царстве Небесном. Христос возвестил миру о новой иерархии духовных ценностей – о Царстве Божием. Любовь Божия есть неизъяснимая для самих Серафимов и Херувимов тайна «Агнца, закланного от создания мира» (Откр.13:8), сокрытая в Боге от начала времен тайна вечного Первосвященника, ибо Христос есть «священник вовек», имеющий священство непреходящее, и предназначение Его к искупительной жертве относится к всеведенью Божиему и есть выражение любви Святой Троицы к нам, и в то же время – это есть свободное действие Божьего милосердия, ибо чтобы быть истинным Богом, Господу не требовалось воплощение, распятие и воскресение, все это стало нужным нам после грехопадения Адама.
Все христианское Откровение, вся благая весть и весь Новый Завет с жизнью, проповедью, крестной смертью на Голгофе и воскресением из мертвых Иисуса Христа, обращены к Царству Небесному: «да придет Царствие Твое». В притчах Христовых Царство Небесное – это высшая ценность духовного мира, драгоценная жемчужина и сокровище, зарытое в поле – в сердце человека. Христос сказал, что Царство Божие внутри нас – в сокровенной скинии сердца. «Закон и пророки до Иоанна – отныне Царствие Божие возвещается» (Лк. 16:16). Если бы закон спасал, то не было бы нужду во Христе и Его Голгофской Жертве: «если законом оправдание, то Христос напрасно умер» (Гал.2:21). Христос свел весь закон и всех пророков к двум заповедям любви – любви к Богу и любви к человеку, ибо нас спасает не закон, а «вера, действующая любовью» (Гал. 5:6). Христос возвестил, что законом спастись нельзя, а праведность фарисеев и саддукеев – «книжников» и «законников» – затворяет вход в Царство Небесное (ср. Мф.23:13). Новый Завет как солнце истины, свидетельствует о «ветхости» закона Моисеева, римского права и греческих законов. В христианстве дано духовное обновление: «Кто во Христе – тот новая тварь; древнее прошло, теперь все новое» (2 Кор. 5:17). На стезе закона невозможно интимно-сердечное общение с Богом в молитве, чья душа – любовь, преображающая и спасающая человека. Бог есть Любовь, Он с любовью сотворил мир, а Христос открыл человеку истину Богосыновства. Если любовь и свобода – жизнь по Новому Завету, то закон – это жизнь по Ветхому Завету, «покрывало, лежащее на сердце», закрывающее Бога для человеческого сердца. Закон не вмещал высочайшую тайну любви Божией, саддукеи и фарисеи мыслят отношения Бога и человека как отношения раба и Господина, а не как отношения свободного и любящего сына со своим Небесным Отцом. Всем законникам голос Бога слышится в категорических императивах Канта, а христиане внимают Христу – Слову Божиему, зову Божественной Любви. Закон – это нормы поведения, получившие религиозное значение, ритуальная сторона религии, «заповеди и учение человеческое», «предание человеческое», «закон заповеди плотской». Законничество в иудаизме, исламе и христианстве поражает своим мелочным религиозным материализмом, обрядовостью, суетной верой – «суеверием». Христос, беседуя с самарянкой, раскрывает глубочайшее различие религии закона от религии «Духа и Истины». «Бог есть Дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в Духе и Истине» (Ин. 4:24). В Новом Завете сказано, что Бог ищет Себе поклонников в Духе и Истине. Христос в беседе с Никодимом говорит, что нельзя увидеть Царство Небесное, не родившись «свыше», «от Духа». Апостол Павел полагал, что истинная цель христианской жизни – уподобиться Иисусу Христу, Сыну Божиему и стать святым – живым храмом Святого Духа. По словам преподобного Серафима Саровского «истинная цель жизни христианской есть стяжение Святого Духа. Пост же, бдение, молитва, милостыня и всякое Христа ради делаемое добро – средства для стяжания Святого Духа Божиего». Преподобный Симеон Новый Богослов справедливо учил, что если в душе человека нет искания благодати Святого Духа, но вся его религиозная жизнь, все пост и молитвы, чтения и размышления, все подвижничество и участие в таинства Церкви – все суета и тщетность, ибо где нет искания Святого Духа, там нет любви к Богу, а где нет любви к Богу, там нет и спасения. Святой – это чудо Божие, человек через крестную борьбу со страстями и стяжение Святого Духа, уподобившийся Спасителю, живущий по заповедям Евангелия, он – живая икона Всевышнего. Для спасения недостаточно веровать в Святую Троицу, искупление и воскресение Иисуса Христа, в Церковь и ее святые таинства, для этого надо жить Богом – чувствовать и мыслить как Христос, облечься во Христа, родиться свыше от Святого Духа. «Любовь Божия изливалась в сердца наши Духом Святым, данным нам» (Рим.5:5), а христиане – это «водимые духом Божиим, суть сыны Божии» (Рим8:14). Нет спасения без веры в Бога и верности Его святой Церкви, нет спасения без искупительной жертвы Спасителя, надежды на Него и любви к Нему. Свобода человека настолько дорога Всевышнему, что и благодать Его не лишает нас свободы, а преображает ее, освящает и одухотворяет. Господь сотворил человека свободным, и человек может принять Бога и соединиться с Его любовью, а может восстать на Бога, отвергнуть Творца и ответить на Его любовь ненавистью. В свободе заключено все величие человека как духовного создания, свобода – неразрешимая загадка для нашего мышления, для всех философов, богословов и мудрецов, она – тайна безграничной любви Божией, ибо так возлюбил Господь человека, что одарил его свободой, дабы совершенно свободно человек уверовал в Него и возлюбил своего Спасителя.
Евангелие возвещает, что закон через своих служителей побивает пророков камнями, угашает дух, истребляет свободу и отвергает благодать. Трагический апофеоз закона – это распятие Иисуса Христа: «мы имеем закон, и по закону нашему Он должен умереть, ибо сделал Себя Сыном Божиим» (Ин. 19:7). В Новом Завете с потрясающей силой раскрыта несовместимость рабства и свободы, законничества и Божественной благодати. Трагедия Голгофского Креста выявила несовместимость книжничества и законничества с верой в Богочеловека Иисуса Христа, с Его Нагорной проповедью и этикой Нового Завета, возвещающей о бескорыстной любви к Богу, ближним и даже врагам. Закон осудил и проклял Христа, «ибо написано: проклят всяк, висящий на древе» (Гал. 3:13). Христос показал, что религия законников, взявших «ключ разумения» – религия с этикой закона, враждебна вере пророков и противоречит религии любви. Законники стараются исполнить все ритуалы и обряды, но их сердца «далеко отстоят» от Бога, закрыты «завесою закона». Христос снимает с сердца «завесу закона», и человек начинает жить духовной жизнью, жить в Духе и дышать свободой – «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода». Новый Завет предостерегает от законничества, ведь истинная религиозность – это не внешнее благочестие, а сокровенная жизни духа и сердца. Апостол Павел, глубоко пережив трагическое столкновение закона и благодати, истолковывал закон как мертвящую букву и рабство, а Божественную благодать как свободу в Иисусе Христе. Ветхий Завет это этика закона, «нынешний Иерусалим, ибо он с детьми своими в рабстве» (Гал.4:25), а Новый Завет – это религиозная этика любви и свободы, «вышний Иерусалим, он свободен, он – матерь всем нам» (Гал.4:26). «Итак, стойте в свободе, которую даровал нам Христос, и не подвергайтесь опять игу рабства» (Гал. 5:1). В Священном Писании сказано, что Христос пришел не нарушить закон, а исполнить, но правда Божья – «правда Божия через веру в Иисуса Христа» больше закона Моисеева, она – возвещается в Нагорной проповеди и заповедях Евангелия, в спасении не от дел закона, а от благодати Божией – через веру, действующую любовью – «все мы согрешили и лишены славы Божией, получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе» (Рим.3:21-24). Ветхий Завет повествует о том, что нравственный закон был дан людям Всевышним через пророка и законодателя Моисея на горе Синай – в десяти заповедях Моисеевой скрижали. Но закон и пророки Ветхого Завета приуготовляли пришествие Христа и Его проповедь о полноте любви, ибо нравственный идеал Нового Завета – это жизнь в Боге, жизнь по образу Его любви и стяжение Его Святого Духа. Апостол Павел говорил, что тайна спасения – это тайна милости Божией и Его любви: Господь «спас нас не по делам праведности, которые бы мы сотворили, а по Своей милости, банею возрождения и обновления Святым Духом, Которого излил на нас обильно через Иисуса Христа, Спасителя нашего, чтобы, оправдавшись Его благодатью, мы по упованию соделались наследниками вечной жизни» (Тит.3:5-7). Человек оправдывается перед Богом не законом, а благодатью Святого Духа и верой в Сына Божиего, Иисуса Христа, действующей любовью, ибо вера без дел мертва, а дела без любви – тщетны.
Уже древнегреческие философы Платон и Аристотель полагали, что высшая цель жизни – это уподобление Богу, ибо Творец – наивысшая цель. И Восточная Церковь всегда учила, что заветная цель жизни человека – обожение, это достижение абсолютного совершенства личности, но оно будет окончательно осуществлено не в земном мире, а в Царстве Небесном. Для осуществления идеала обожения человеку даны две заповеди Евангелия: любовь к Богу и любовь к ближнему – в них заключена вся этика Нового Завета. Любовь к Богу и сотворенному Им миру – это основа всей духовной жизни человека, сердцебиение Церкви, ее догматов и богослужений, абсолютная ценность горнего Иерусалима, ведь без евангельской любви – вся мудрость и все пророчества, все знании и все чудеса, подвиг мученичества и исповедничества – все ничто. Любовь – это важнейшее из условий Богообщения, без любви нет молитвы, гаснет надежда и гибнет вера. Любовь – это интимная и бытийная связь человека с Богом, без любви – невозможно духовное преображение личности, без нее нельзя осуществить в жизни евангельский идеал – уподобиться Иисусу Христу, ибо высший идеал у нас – Божественный Логос, второе Лицо Святой Троицы, Сын Божий вочеловечившийся и воплотившийся. В Новом Завете сказано, что Христос есть Посредник между Богом и людьми, Он – как Сын Божий и Бог-Слово единосущен Богу-Отцу и Святому Духу по Божеству Своему, и единосущен нам по Своему человечеству – как Сын Человеческий и Новый Адам. По учению религиозного философа и славянофила А.С. Хомякова именно любовь, основанная на свободе, и вера, действующая любовью, соединяют людей в единую Церковь Христову – собрание верующих, соединяют их литургической жизнью, евангельской нравственностью и богооткровенной догматической мудростью, любовью друг к другу – заповедью любви к ближнему, и любовью к Богу – Творцу, Промыслителю и Спасителю. Соборность в Православии – это свободное единство всех верующих в любви к Богу и друг к другу – единоверие, единомыслие и единодушие с Сыном Божиим, Иисусом Христом, и каждый член Церкви бесценно дорог Всевышнему. Для Бога абсолютной ценностью являются не только любовь, красота и истина, но и каждая личность. Каждый человек призван войти в Царство Небесное, стать жильцом горнего Иерусалима, обрести вечную жизнь, созерцать совершенную красоту и достичь мировой гармонии, ведь он – уникальная и неповторимая личность. Христианство учит об абсолютной ценности личности для Бога, о праве человека на вечную жизнь, духовную свободу и совершенство, и это нравственное право человека – его религиозная обязанность перед Богом – быть совершенным как Отец наш Небесный.