Нарядилась не в тему, но ведь я журналист и все на меня смотрят. Жара под 30 градусов, пахнет тиной от реки. Накануне прошедшие дожди, расквасили поселковые дороги, сплошная жижа вокруг и куда не ступишь, скользко, грязь прилипает к туфелькам. Почему туфли, спросите вы, отвечаю: в то время еще не было кроссовок, перестроечный этап в в моде, вместе с политикой, наступит чуть позже.
Пока же, юный журналист поземле, где живут малые народности России - ульчи, вышагивала по мокрой дорожке в советских лодочках на низкой сплошной подошве и тонком, под мохру, голубом польском платье. Платье покупал мне папа на чеки в магазине "Березка". Плечо давил ремень от репортерской сумки и планшетки, забитой блокнотами, ручками и всем тем, что таскают с собой девушки: косметикой и другими прибамбасами. Все свое ношу с собой!
Солнце еще не разгулялось, но днем - будет жара!
Чувствую усталость, не выспалась, нас с оператором разместили в рабочем общежитии, где явно было не до комфорта.
В итоге иду наряженная, в той степени, как это тогда было возможно, на встречу с каким-то ди;ректором, помнится мне начальником или поселка или главного предприятия этой местности.
А отправили меня сделать сюжет про праздник поселка, но прежде чем он начнется, так как писали материал на кинокамеру, надо было прорепетировать синхроны и взять всю информацию.
Однако предварительная встреча не состоялась. Произошло неслыханное событие. По пути моего следования за мной увязался мотоциклист насвоем автодырчике с коляской.
- Далеко идти, - крикнул он, поравнявшись со мной,- давай подвезу.
- Давай,- нерешительно сказала я, - прикинув, что, впрочем, здесь все друг друга знают и сеть в транспортное деревенское средство мне безопасно, тем более я толком и не знала, где находится контора начальства.
И тут началось. Замызганный водитель засуетился, предварительно заглушив мотоцикл, из люльки в разные стороны полетели какие-то брезентовые тряпки, рыболовные сети, ведерки, ящик с инструментами и другая хозяйская мелочь. После усердного освобождения моего царского места, дяденька, назову его так, ведь лет ему было около тридцати и для меня он был явно староват, торжественно продемонстрировал мне реверансом приглашение залезть в люльку мотоцикла.
Пришлось поднять подол платья выше колен, чувствую взгляд мотоциклиста, перебросить с размаху ногу, опять взгляд и плюхнуться на сидушку. Колени выше головы, сумки под грудь, руками сжимаю аппаратуру. А как держаться, не представляю.
Почувствовав себя ковбоем или рыбаком с золотой рыбкой мой доброжелатель рывком завел мотоцикл, тот заревел как зверь и ринулся вперед, разрезая лужи и разбрызгивая грязь, как вы думаете куда? Да, да -не только сторонам, а на меня.
Вот такой красоткой меня доставили к зданию конторы, мокрой в анфас от грязной воды, с коричневыми каплями на лице, но самое страшное в другом- мое платье на заднице испачкано было мазутом. Ну, золушка, что и говорить!
Минутная пауза. Отчаяние. И.....
- И.... что мне делать? Прокатилась, называется, спасибо!
- Это, да, плохо, так надо, что переодеваться?
- Быстро вези меня обратно в общагу вашу долбанную!
- Ага, понял!
И вот мы уже мчимся обратно. Оператору пришлось начинать съемку одному. Я же судорожно приводила себя в порядок, и так как другого платья у меня не было, пришлось это замызганное стирать и .... мокрым одеть на себя. Помню страшно не приятное ощущение от прикосновения мокрой ткани в коже, но выхода другого не было.
Не обращая внимание на удивленные взгляды, я мужественно провела эту съемку, героев записала и часам к трем по полудню поняла, что высохла вместе со своим платьем, высохли и мои волосы, которые в том юном возрасте у меня были по пояс.
- В гости приглашаю тебя, - дергая меня за ремешок репортерского аппарата прошамкала бабушка в национальном костюме.
- Обязательно зайду, обрадовалась я, - это действительно удача, если тебя представители коренных народностей приглашают, можно отличный экзотический материал сделать.
- Только тебя одну приглашаю, без мальчика,- сурово добавила ульчанка и бросила взгляд на оператора.
Эх, плохо, -подумала я, как же без камеры материал сделать. Пришлось согласиться. Потом уж что-то придумаем.
- А почему без оператора?
- Потом узнаешь, приходи одна.
В гости к этой странной ульчи я пришла незамедлительно. Она встретила меня у порога. Странно даже назвать его домом по нашим современным меркам, это деревянный каркас, сверху закрытый шкурами, однако не яранга, не якутский фигвам и не ненецкий чум. Внизу квадрат метр высотой, а дальше метра два шатер. Потому-то и дверь там была и подобие окон. Вместо стекол пленка какая-то, а дверь также обтянута кожей.
Переступив порог этого уже осовремененного национального жилища я насладилась приятной прохладой. Дом держал свежесть, в то время как на улице палило солнце.
Много удивительно нового я узнала от старушки. Мне показали огромных размеров сундук, с женскими нарядами.
Оказалось все национальные сарафаны сшиты из натуральной кожи степных оленей. Узоры вышиты в ручную, а нитки сделаны из жилок животных. Краски тоже натуральные, красителями выступают лесные ягоды и растения. Объяснили мне и отличие ульчских узоров от узоров других народностей, даже на примерах показали, у кого какие рожки оленей и в какую сторону наклонены. В сундуке были и другие ценности: женские сумочки, сапожки, сарафаны -летние и зимние, шапочки и варежки. Все изделия украшены разными ракушками, бусинками и бисером.
Женщины трепетно доставали наряды, раскладывали их, разглаживали. Главная же, та что меня пригласила, в сторонке сидела, кстати, курила какую-то загогулину.
- В баню пойдешь нашу? - вдруг спросила задумчиво.
- Пойду,- еще не чувствуя подвоха ответила я, очарованная такими красотами и включив свою память на то, чтобы запомнить все их рассказы, все мелочи, так как мне не разрешили ничего записывать, тем более снимать.
Страшно мне не было, возможно я испытывала небольшое смущение, так как уж очень любезно меня принимали. А лесть, всегда граничит с подвохом-значит им от меня что-то нужно. Вот только что? Об этом я узнаю позже, но прежде придется пройти все их испытания.
Меня отвели в их национальную баню, ею оказался очередной кожаный шалаш, только с кадушками, налитыми очень горячей водой. Меня мыли три ульчанки. Маленькими ковшиками из дерева, размером с ладошку, зачерпывали воду и поливали меня, терли какими-то вонючими губками и улыбались, так нарочито доброжелательно, а одна все поглаживала меня по правой руке.
- О, хоросе, хоросе,- приговаривала.
Хорошо, так хорошо, но мне уже было не хорошо. Однако терплю, любопытство взяло вверх. Кроме того, я знала, что мой оператор рядом, мы договорились, что он в дом не пойдет, но будет без аппаратуры у порога дежурить.
Спасет меня, если понадобится. Эта мысль меня успокаивала.
Ульчанки отмыв мое тело своими губками вонючками перешли к моим роскошным волосам. Намылили какой-то пастой, пахла она рыбьим жиром и заставили так сидеть несколько минут. А вот полоскать свои прошедшие обряд очищение волосы меня отправили в реке. Накинули на пропаренное тело невесомое полотнище, наверно из какой-то травы сотканное, так как оно вовсе не похоже было на полотенце, ульчанки подвели меня к маленькому низенькому мостику на берегу реки. Там, встав на колени я и прополаскивала свою шевелюру в мирно и быстро мчащейся речной воде.
Зрелище, конечно, очаровательное. Однако страх был в том, что в прозрачности воды я поняла, что из русой девчонки меня сделали жгуче черной. Волосы стали плотные, жесткие и тяжелые.
Ощутив такие перемены, я растерялась. Но виду не подала. Уговорили, поддалась, и теперь терплю эти издевательства над собой во имя журналистики.
Смелости мне придавало лишь то, что где-то рядом мой верный оператор.
Закончились мои мучения сказочно. Меня накормили национальной едой, подали карася, запеченного в земле, вонючего и очень соленого, хотя отмечу, приятного на вкус и абсолютно без косточек. Пили мы бульон, опять-таки пахнувший рыбой и какие-то лепешки, а может это были оладушки.
После чего наступил самый главный момент моего пребывания в гостях у ульчей.
Улыбаясь беззубым ртом, хозяйка дома, вынесла большой белый сверток. Торжественно развернула его и загадочно на меня глянула.
- Примерь -ся!
- А что это?
- Платье невесты!
- Ух ты, такое большое! А зачем? Я просто посмотрю на него, а вы расскажите о нем, зачем одевать?
- Из чешуи рыбы оно сделано, как только девочка рождается в семье нашего народа, сразу все женщины начинают его шить,- начала говорить моя добродетельная бабушка, разглаживая складочки платья.
Она поведала, что с каждой белой рыбы собирается чешуя, высушивается и потом определенным образом склеивается каждая чешуйка друг с другом, так месяц за месяцем, год за годом и собирается платье. И когда оно будет готово, только тогда девочка выходит замуж.
Платье действительно выглядит загадочно прекрасно, на нем почти нет украшений и узоров, но от солнечных лучей оно переливается разными красками, в тени чешуйки красят его в серый цвет, на свету - в радужно перламутровый, а вечером?
- На большую луну невеста серебрится, как королева-рыбка!
Вот такими прекрасными селедками ульские девушки выходят замуж,- подумала я.
Завороженная такими рассказами, я решилась примерить платье. Театр, так театр. Платье оказалось невесомым. Мне даже казалось, что стою голая. Только вот помню, что при движении оно шуршит и колется. В целом, эффектно и нарядно.
Главное, чтобы жениха мне вдруг не привели и не провели свой таинственный обряд венчания, что ж я потом то делать буду с таким муженьком!!! Шутки-шутками, но мне показалось, что намерения у этих ульчанокк именно такое. А потому я надрывно улыбаясь стала стягивать с себя наряд. А он скользит, не могу крепко взять ткань, и поднять подол.. Ну что делать?!
Во внутренней панике, не знаю как мне удалось, но я все же сняла платье, выскользнула из него не так, как обычно мы снимаем, через голову, руки поверх, а сначала нырнула внутрь и стянула его с себя, подбросив подол вверх.
Платье, белой чайкой метнулось к потолку и бесшумно упало у моих ног.
Ульчанки перестали трындеть на своем птичьем языке.
- Ээээ, так-то, так! - раздосадовалась хозяйка, подняла платье и свернула его в небольшой комок.
Она подошла к сундуку, положила его на дно и как живое существо погладила по верхним складкам, как бы успокаивая.
Потом она повернулась ко мне, подошла, также ласково погладила по правой руке и пожала плечами.
- Это обряд у вас какой-то? Поясните? Или какая история связана с вашим платьем?
- Чего говорить, ты же сама знаешь, - старушка утвердительно сказала и развела руками.
Я пожала плечами, дескать ничего не знаю, а потом ретировалась. А ведь бабка права, в какой-то миг проскользнула у меня мысль о том, что наверно это платье для девушки, которая не смогла выйти замуж, или померла или жениха не нашлось.
Свои версии я быстро озвучила ульчанке.
И вот в чем правда оказалась.
Это ее платье, а замуж она не вышла и так ни разу его не одела, так как жениха на фронт забрали, и после войны он не вернулся. Мужчин в то время в их поселении совсем мало осталось, да что там осталось, один дед старый. Так и не пришлось ей испытать красоту свадебного обряда, когда собирается вся огромная семья, вот и платье впервые за последние тридцать лет достали из сундука.
- Так вы и не вышли замуж?
- Вышла, но по согласию рода, в горькие дни, и не до свадеб нам тогда было. Теперь уже не шьем такие наряды, а расшиваем привезенные ткани, все изменилось.
- А покрасили меня чем? И напугали, я уж думала жениха мне приведете....
- Так это лесной корень, потом смоется краска...А парней у нас не осталось, в город молодежь уезжает, опять одни старики остаются, как в войну...эй, да!
- Может вернуться, ведь у вас охота. Рыбалка, колхоз. А с цветом волос, ладно, переживу, вот только просьба у меня остается, можно поснимать вас. Фото сделать, а то меня в редакции заругают?!
- Завтра приходи со своим глазастым!
Так мы и распрощались. Утром я пришла со своим глазастым, то есть оператором, он сделал красивые кадры, мы записали синхроны, нам показали, как приготовить карася без косточек, и даже нам удалось пофотографироваться в национальных костюмах. Общались по-светски дружелюбно, но в присутствии партработника, а может потому и дружелюбно, как знать.
Обратная дорога из ульчского района Хабаровского края заняла у нас несколько дней, потому что из-за аппаратуры нас не взяли на паром, а следующий пришел только через несколько дней. В Хабаровск мы приехали уставшие, оператор злой и голодный, я уставшая, но счастливая от фактуры собранного материла. Не каждому, согласитесь повезет на собственной шкуре испытать национальные обряды и увернуться от хитростей лесных людей.