Глава 11
Монтаж по губам
Сюжеты в программу новости снимали на кинопленку. Сегодня такую роскошь даже представить трудно, но это факт. Впрочем, в то время другой технологии еще не было. Видеокамеры были громоздкие и ими снимали в студии.
В итоге, пленку выдавали по лимиту, и приходилось работать в очень ограниченном формате.
Познать специфику новостной тележурналистики мне посчастливилось в серьезной, профессиональной команде телевизионщиков. Я в то время перевелась на очное отделение журфака и после второго курса меня отправили на практику в Хабаровск на телевидение.
С пакетом документов, направлением, дневником практиканта и короной великого репортера, а как иначе, в молодости мы все королевы, ранним утром я остановилась у двери небольшого здания в Хабаровске, где большими буквами значилась вывеска Студия телевидения.
-Мне к директору, Каменеву, как пройти?- спрашиваю у первого работника, кто в такую рань пришел на работу.
- Он в командировке, будет через три дня.
- Я из Владивостока, на практику,- спешу объяснить свое присутствие.
- В новости, да?
- Да....
- Тебе тогда не к директору, а к Воропаеву в "Панораму".
Так тому и быть. Жду. Всматриваюсь в лица сотрудников телевидения, которые заходят в здание. И кто из них Воропаев?
Тут вижу, в окружении нескольких человек идет парень, мне помнится высокий блондин и эффектно размахивает одной рукой, явно объясняя что-то, и по его смелым движениям можно было предположить, что он явно руководитель.
- Меня Каменев к вам направил, - обратилась я к предполагаемому своему будущему руководителю.
Молодой, по всему видно амбициозный журналист, вскользь глянул на меня, и без лишних приветствий, жестом приказал мне следовать за ним. Так я проскользнула вместе с группой хабаровских телевизионщиков в здание студии. После чего меня отправила на второй этаж, и девушка взяла мои документы и ушла.
Стою между двух столов и жду. Божественные работники телевидения куда-то исчезли.
Потом уже я узнала, что каждое утро рабочего дня начинается в редакции с планерки и потом уже телик начинает жужжать, как улей, с точным пониманием, какие творческие планы надо осуществить.
К своему огромному удивлению в этот день я своих начальников больше не увидела. Уже знакомая мне девушка, оказалось, что из отдела кадров, поместила меня в общежитии, выдала пропуск и еще пару документов.
- Завтра утром за тобой машина заедет, тебе надо репортаж с фермы сделать, с оператором в дороге познакомишься, он профи, поможет, если что!- заявила моя кураторша и впихнула меня в маленькую, узкую комнату на первом этаже творческой общаги.
Так началась моя практика в Хабаровске.
Раннее утро. Мы уже в машине и едим по полям. Ферму я видела первый раз в жизни. Коров так близко тоже, как работают доярки и не представляла. Девочка я городская, а потому моему удивлению не было границ. Кроме этого, от волнения не могла задать ни один вопрос. Впрочем, поговорить нормально, житейски и не было времени. Оператор снимал картинку, работал сам по себе, я же пристроилась к бригадирше и она театрально - вежливо рассказывала мне о героических буднях тружеников полей.
Работали мы до полудня. Записали небольшие интервью с дояркой и председателем колхоза. И это оказалось не так-то просто сделать.
- У тебя всего на два синхрона метров пленки, понятно?- не отрываясь от камеры, заявил оператор, кудрявый, мелкий крепыш, похожий на цыганенка.
- Не понятно,- сердито отвечаю ему.
- Иди, репетируй с ними речь, а то из лимита выйдем.
- А сколько это, ну те метры, что ты сказал?
- Это два синхрона по пол минутки....
Я в шоке и уже бегу к своим героям, понимая, что не могу представить, как работать с ними и как записать такие маленькие синхроны.
В итоге картина маслом: пишем текст на листочке, учим, повторяем несколько раз и наконец-то....
- Мотор, камера...., пишем, - командует оператор.
Я задорно задают свой вопрос, направляю микрофон к доярке, и тут происходит невообразимая ситуация.
Она обхватывает микрофон своей рукой поверх моей и судорожно выпаливает:
- Можно говорить?
- Стоп!- пока еще вежливо говорит оператор, - прошу вас, микрофон не трогать, лишних слов не говорить, и после вопроса сразу начинайте говорить свою речь.
Доярка кивает в знак согласия. Начинаем писать дубль два. Оператор предварительно перед камерой определяет этот дубль двумя пальцами.
- Мотор, камера и...
В этот раз интервьюированная молчит, как рыба об лед и только понимающе кивает. Она от волнения забыла слова.
Потом был еще дубль и еще дубль.
Нас чуть не затоптали коровы, которые вернулись с утренней прогулки, и с дружным мычанием направились к своей любимой доярке.
Вот так и помню, стою я в окружении надвигающихся на меня огромных животных, в непонятной луже-жиже, одуревшая от ароматов фермерского навоза и диким желанием переодеться под доярку и сказать весь ее, мной написанный текст, самой.
- Ладно, не плачь, - вдруг заявляет оператор, - я всегда для новичков пленку припасаю, так что давай еще раз дубль запишем, все будет хороши, не дрейфь!
О Боги! Это были самые могущественные слова на свете, " заначка пленки у оператора для меня", впоследствии все операторы, кто со мной работал и пока мы еще снимали на пленку, брали заветные дополнительные метры. Наверно это было связано с тем, что уже тогда очень уж я любила задавать вопросы, и добивалась живых, эмоциональных ответов от своих героев. Операторы, впрочем, тоже всегда выступали за эмоции в кадре, и противились постановочным ответам.
В итоге мы записали синхрон доярки, и я думала, что можно сворачивать аппаратуру, но ошибалась. Предстояло еще записать интершум и перебивки.
Для этого ушли у луга, и стали ловить звуки природы. Я держала микрофон на вытянутой руке, оператор настраивал диктофон. При этом отмечу, что на мне были наушники. И вот она красота звуков, мимо промчался шмель и оглушил меня своим жуууууу-жукк". Оператору этого показалось мало, и он приказал ждать, когда эта жужуу полетит обратно.
- Ты что думаешь, он вернется?
- Уверен...
- Смешно, ну ты еще скажи, что будем безмолвное шуршание муравьев записывать,- пошутила я.
- Будем,- на полном серьезе ответил мой цыганенок и пошел в пригорок.
Под ярким солнцем мы еще около часа писали интершум. И мне кажется, только тогда, я впервые в жизни услышала, как звучит этот живой мир, сколько в нем звука и голосов.
Вернулась в студию я уставшая.
- Материал нужен через час, пиши! - приказал редактор.
- Ладно.... - растерянно пролепетала я и ушла в свои сметенные чувства. Написала материал от руки, сама напечатала, потом на машинке и несу редактору. Он посмотрел и положил на стол шефу, а именно Владимиру Воропаеву, который появился в редакции минут через пятнадцать.
Внимательно просмотрел текст и обратился ко мне теперь уже с явным вниманием, но прежней методикой - не смотрел в глаза, а только в текст.
- Написано хорошо, так хорошо, что аж, плохо...., - немного картавя, заявил он.
- Не поняла.... что хорошо, а что плохо?- взмолилась я.
- Все у тебя есть: и адресный план и надои, и атмосфера и синхрон, и проблема и варианты решения, но не интересно, скучно, умно, но скучно...
- Переписывать?
- Да, ищи цепляющий ход, картинку, изюминку... - и с этими словами он дал мне чистый лист бумаги.
- То есть не править, а писать новый сюжет?
- А как ты думаешь?
- Ладно, буду писать новый сюжет....
Переписывала сюжет семь раз. До сих пор помню перечеркнутые абзацы, стрелочки, переставляющие слова местам и наконец-то ..... в верхнем правом углу, такой скромный восклицательный знак!
- Вот теперь хорошо, иди на монтаж и начитку, нормально получилось. Так что, старайся, это же тебе не учебное телевидение, а сюжет в программу "Панорама"! И еще, как зовут тебя? В конце материала напишите имя и фамилию.
- Татьяна.
- Мне не надо говорить, это зрителям скажи. На сегодня ты все сделала, так что до завтра, а задание будет на столе....
Как мне удалось найти красивый заход для первого , уж не знаю. А картинка получалась такая, дословно не помню, но примерно вот такая:
«Анюта, Василиса, Сонечка,- вот так ласково называет своих любимых Вера Андреева и они с радостью откликаются на эти имена».
И дальше шел текст уже про коров и ферму, про надои и выполнение планов, про труд доярок и заслуженные награды. Про любовь к своей Родине, про верность профессии и красоту земли. Патриотично и со слезой. Все, как заказывали.
Написать удалось, и запомнилось на всю жизнь. Потом, за годы своей журналисткой работы, я уж десятки раз бывала на разных фермах, в разных регионах России и всегда вспоминала своих первых: "Сонечку и Анюту", вонючих, худых, чернобоких, с огромными глазищами, истерично подергивающими ушами, на которые назойливо садились мушки и оводы. Бедолаги, но с такими милыми именами и полезным молоком.
Впоследствии Владимир Воропаев мои сюжеты хоть и правил, но не так жестко. Его первый урок не прошел даром, писала теперь я иначе: всегда старалась находить необычные повороты, яркие картинки на начало сюжета.
Уж очень понравилось Воропаеву отправлять меня в командировки.
- Поедет на край земли и пять сюжетов привезет, молодец, - хвалил он меня на планерке.
Мне действительно удалось побывать во многих интересных местах Хабаровского края, и одно из них деревушка в Ульчском районе, где до моего приезда не была нога репортера лет десять. Так мне сказали потом местные жители.