День двадцать второй

Елена Катрич Торчинская
Я вам еще рассказала, что теперь моя невестка мяса не ест. Ладно, пусть не ест, но сыночек-то мой как же? Наверняка отощает скоро, ведь она-то уж точно ему отдельно готовить не будет. Все, пропал мой сын! Вчера они ушли, а у меня весь вечер сердце кололо. Интересно, а у дамочки напротив дети тоже вытворяют какие-нибудь штуки? Наверное, у других людей и жизнь лучше, и дети нормальные. Раз мой нормальный сын связался с такой оригиналкой, то в скором времени можно ждать, что и сам свихнется. А почему нет? Когда перед человеком целыми днями такое чудо разряженное маячит, то неровен час и сам спятит и не заметит. А потом наступит роковой для меня день, когда я открою дверь и увижу своего бедного исхудавшего сына в чалме и какой-нибудь совершенно неприличной набедренной повязке.

Возможно, я и занудствую, но никак у меня моя невестка со своей Индией  из головы не выходит. Вот говорят, дети – это радость. Не радость, а сплошные переживания! Я столько думала на эту тему, что мне ночью даже сон ужасов приснился. Может, и не приснился бы, но в тот же вечер, как нарочно, по телевизору Индию показывали. Так вот, там есть люди, которые работают... обезьянами. Ходят на четвереньках и изображают большую обезьяну, чтобы другие обезьяны боялись и к людям не приставали. Оказывается, в Индии от обезьян спасения просто нет. Интересно, и кто это может согласиться на такую неуважаемую работу?

И вот снится мне кошмар. Потащила моего сына эта его чокнутая жена в Индию искать себя, и он там нашел себе работу... Вот именно – обезьяной! Ходит среди толпы, гримасы лицом выделывает и орет дурным голосом, чтоб настоящие обезьяны разбегались. И тут я бегу навстречу – тоже там как-то оказалась – кричу и плачу: «Сыночка, родненький, опомнись! Неужто для этого ты в школе учился, институт заканчивал?! Поехали домой, не позорь свою несчастную мать!»  А он рожу скукожил и отвечает: «Езжай, мама, домой, не мешай мне, я в этой работе нашел себя – никакого начальства и целый день на свежем воздухе!»