Strannik..internet a
соавтор
***
Александр осознавал, конечно, свою ответственность за то, что случилось с белым и его крыльями «многострадальными». Но результат же был на лицо, правильно? Дракон раскаялся в содеянном, всячески превозносил своего бывшего — бронзового, да и его супруга — короля серой стаи, добрым словом никогда не забывал.
— Ну что Вы, ваша божественность! — разливался Васенька перед ужином, скромно доедая хвостик огромной акулы, которую Саша собственноручно (Своезубно? Собственнолапно?) вытащил на пляж и положил перед белым, уважая его инвалидное положение.
Тот даже разрыдался от счастья и лапу божеству облобызал, щелкнув зубами в приступе чувства благодарности.
— Я так виноват перед бронзовым, так виноват! — продолжал белый хвалебную оду целителю. — Он и дождался меня, и лечил! Крыло пожертвовал совершенно молча! А Я — ГАД НЕДОДЕЛАННЫЙ! Едва до смерти ЕГО не довел! Да лучше бы Вы, Александр, меня на месте убили!
И все в том же ключе — многократно. Как он счастлив был, когда о браке между бронзовым и серым узнал (ну, мы с вами все помним, правда?), как хотел поздравить их лично, но вот — с крыльями неувязочка вышла…
Если честно — разжалобил он Александра по самые рога. Если бы тот и мог свою волшебу отменить, то вернул бы Васе крылья уже сто тысяч раз! Но — никакой возможности изыскать не смог.
Ну, был один способ, верный и надежный. Пара, возлюбленный, супруг! Сила любви творит чудеса как в мире звезд, так и в иных мирах тоже. Человеческих ли, драконьих или в мире осьминогов разумных — без разницы все. Любовь, что вопреки любому проклятию или божественной воле, дарит крылья, щупальца или хвосты!
Но, блин! Как назло судьбе, белый полюбил ЧЕЛОВЕКА! А какие от человека крылья могут быть?
Александр и для себя пытался решить загадку вечности в соединении с иной душой…
Да все никак не получалось. Слишком уж они разные, выходило по всему.
А парень этот еще и добавлял собственных эмоций к нестабильному Сашиному состоянию. Смятение, нежность и ожидание любви буквально летели, словно стрелы, к сердцу дракона со стороны человека и ранили его с невиданной, до сего времени, силой.
Ну что тут еще можно сказать?
Как-то раз посетило боженьку видение ли, сон ли наяву. Вроде идет он через мост тот в городе Священного камня, идет и видит своего человека впереди. Но не проходит мимо в этот раз! Человек ему улыбается открыто (зубы — да, никуда у людей не годятся) и Саша, тронутый его внешней хрупкостью, кожей этой мягкой без намека на чешую, лишенное любой защиты тело (что та одежда), замедляет ход и останавливается рядом с НИМ…
Такое дивное тепло возникает в его душе — словно на солнышке прикорнул среди елового леса. И сердце бьется ровно, без этих замираний непонятных и дурных опасений за жизнь смертного.
— Как же тебя зовут, чудо? — спрашивает Александр, решившись погладить человека по голове.
— Меня? — зачем-то уточняет тот, оглядываясь по сторонам. Вроде ТАМ еще одна пара боженьке притаилась! Никак под мостом…
— Кого ж еще?!
— Ну, Иран, — шепчет парень, не отводя взора от Сашиных глаз.
— А я — дракон! — сообщает ему Александр, тяжело вздохнув. — Ещё и бог, прикинь!
— Да, тяжелый случай! — манерно тянет сфинкс откуда-то сзади.
— Кеша, вали отсюда лесом! — рычит на него божество. — И в грезы мои лезть не смей!
— Какие мы нынче серьёзные! — продолжает глумиться сфинкс, но уходит подальше и останавливается в самом конце, задумчиво глядя на пристанище Госпожи.
— А я с Ангелом познакомился, который на столпе, — сообщает Сашеньке Иран просто для того, чтобы не молчать. — И с богом Осей — заодно.
Александру говорить совершенно не хочется. Ну что за темы может обсуждать божество драконов со смертным мужчиной? Он просто стоит рядом, глубоко втягивая воздух носом — ловит запах Ирана, наслаждаясь им, словно выдержанным вином.
Эх! Был бы это запах дракона сейчас!
Поднялись бы они оба в облака и полетели, играя с ветром, красуясь друг перед другом размахом крыльев и блеском чешуи. Можно и куснуть партнёра пару раз за кончик хвоста — в полёте. Ласково и нежно, испрашивая право на продолжение ухаживаний.
А что — так?
Стоять на мосту между прошлым и будущим, глядя в тёмные мутные воды северной реки?
У судьбы намеки странные, что ли? Мол, иди, Саша, топись? Речка рядом?
И боженька покинул видение, даже и слова не молвив Ирану на прощание. Хам, однозначно! Хоть и дракон.
В это же самое время Васенька спокойно отдыхал на пляже, положив морду на вытянутые лапы, и строил грандиозные планы на будущее. Хотя «спокойно» не совсем то слово, которое описывает состояние беленького рядом с божеством своим.
Вовсе он спокойным не был! А рвал и метал в душе, хотя сдерживался из последних сил.
Хорошо, что этот дурак Александр состояние его нервное списывал на якобы чувства любовные к человеку! А то давно бы учуял подвох в Васиных словах и стремлениях.
Ведь он пришёл сюда не загорать! Отнюдь! А крылья возвращать — любовью дурнолапого божества!
И золота ещё — побольше, чтобы спать на нем, есть — на нем и никогда о нем не думать вообще! Потому, что ОНО всегда есть! Интрига, в общем, такая.
А тут…
Тут, господа и товарищи, случились у беленького страдания души. Любви захотелось ему — аж жуть! И никого, кроме Саши, на целые километры вокруг.
Ни одного дракона вообще, даже самого завалящего! Ну не по людям же, право, идти — в самом деле. Хотя…
Люди — они всегда «за». Были у Васи в жизни и такие варианты.
Надо признать, что Александр весьма и весьма! Красив, особенно в драконьей ипостаси, влиятелен — что важнее всего, свободен! Вот где истинные перспективы для огромного взаимного чувства вырисовываются!
Короче то, что нужно для счастья.
Белый встал, потянулся, смешно дрыгая крохотными крыльями, и пошёл разыскивать кандидата в идеальные мужья, с ленцой переставляя все четыре лапы по песку.
Саша нашёлся в тенечке под навесом буквально в двух шагах от места, где до этого времени лежал белый. Боженька не зевал, не шевелил хвостом и лапы в горячий песок не зарывал. Недвижный, словно статуя на могиле дракона, он созерцал горизонт отсутствующим взглядом.
Вася тут же заподозрил очередной подвох, что сунула ему под нос гадская жизнь. У ЕГО божества уже кто-то на примете был!
Конкурент, сволочь! Польстился на дармовые деньги! Ну, ничего, он СВОЕГО с этот раз не упустит, держите лапы шире, ага.
«Что делать? Что же МНЕ делать?! — терзался Василий, накручивая по острову круги. — Я и ОН, МЫ! А тут ещё кто-то?»
Его, конечно, совершенно подкосила мысль о том, что у Александра может быть родная душа — где-то там, в неизвестных далях и пространствах. Из глаз, сами собой, покатились слёзы и в первый раз в жизни Васенька заподозрил, что чувства могут доставлять боль.
Ужасающую, жгучую, невыносимую — в самой глубине сердца. Ненужность эта просто убивала его.
Паре своей, бронзовому, оказался ненужным. Теперь и божеству своему — тоже лишний!
«Нет, так дело не пойдёт! — решил он, тряхнув мордой (чтобы слёзы сбить). — Любовь творит чудеса и я докажу Саше, что лучше того, ДРУГОГО, во сто крат!»
Все же Василий решился пойти на сближение с Александром, переступив через неуверенность в себе и такую вот совершенно неожиданную ревность. Тихонько подобрался ближе и сунул мокрую от слез морду тому под крыло, судорожно вдыхая запах кожи и разогретой солнцем чешуи.
Саша встрепенулся, бросил на тушку беленького недоуменный взгляд и, чётко уловив страдание сердца, тепло обнял Васеньку крылом, утешая.
Сколько общего у них двоих в области чувств, оказывается…
Люди, люди. Сплошная для драконов беда! И любовь ещё эта долбанная…
И тут Сашу накрыло с головой!
ЛЮБОВЬ?!
ЧО?!
У него и ЭТОГО…
Как там? Ирана?!
Это катастрофа прямо…
Белый все заходился рыданиями, уткнувшись башкой Сашеньке в бок, но Александр уже был не с ним. Он мысленно мчался обратно в Питер, сгорая от дикого, невероятного желания заглянуть человеку прямо в душу.
Но кто же ему позволит такое самоуправство? Только волею Госпожи…
Значит — снова на поклон? Или же пойти по пути человеческому и разгадать загадку чувств самому? Просто общаясь с НИМ? Одаривая мыслями и мечтами? А что может ему подарить человек в ответ?!
Мечты о новой машине или одежде?
И, не добравшись до Санкт — Петербурга, дух дракона повернул обратно в небесах.
Увы, дорога к взаимной любви и постижению души вышла у них тернистой.
***
Тут Кеша снова прервал свой рассказ, тяжело вздохнул и сделал знак хвостом обслуживающему персоналу. Покуда те суетились и бегали за мороженым шоколадным, он вдохновенно рассматривал восточный горизонт и молчал!
Знаете, какая это для сфинкса редкость — молчание?! Дело, значит, обретало серьёзный оборот, раз Иннокентий Павлович решительно взял паузу на размышления!
— Вот скажи мне, Олечка, — загадочно начал он, меняя тему на ходу. — Ты знаешь, что такое ЛЮБОВЬ?
Я едва в обморок от неожиданности не упала! Вопросы у Хранителя вечности, однако. Хорошо хоть десерт доесть успела к этому моменту. А то бы конец угощению настал!
— Влечение тела, сердца и ума? — рискнула подать голос я.
Он только фыркнул, заслышав мой ответ, и покинул пьедестал, обернувшись человеком.
— Ой, не смеши меня, сестрица! Ты много глубже можешь, когда в ударе!
Любовь…
Любовь, Кеша, страшная штука. Она создаёт миры самим фактом своего бытия! И уничтожает их, уходя в вечность. Любовь калечит души людей и всех иных, кого мы знаем или нет, если эти души слабы. Потому как любовь — это ураган!
Любовь возрождает сердце, замершее во льдах одиночества, просто так — своим теплом и нежностью.
Она — как острый нож! Режет пуповину, рождая. И убивает — тем же самым лезвием в конце. Ради любви, не задумываясь, идут на смерть!
Но что такое она сама?
— Любовь это космический резонанс двух струн, что отразились в сердцах людей, Кеша. Или богов, или драконов. Песня души, которую раз услышав, ищешь уже до конца дней.
Сфинкс уставился на меня в оба глаза и, даже, губы прикусил.
— Песня, которую поет Мироздание для всех!
Сзади кто-то хихикнул тихонько и сказал:
— В точку, сестренка! Бей зазнайку в челюсть!
Кеша вздрогнул, обнял себя руками за плечи и стал похож на коренного жителя Питера бледностью кожи и цветом глаз!
— Роман?! — неуверенно выдавил он, потрясенно глядя на вторую скульптуру.
— Ну, я! — согласился тот, ехидно улыбнувшись. — Вот, забежал на огонёк, а у вас тут дискуссии о любви!
— Но… Ээээ… Как? — вот и все слова, что нашлись в запасе у Иннокентия для брата.
— От любви не требуют поруки! С нею знают радость и беду! — процитировал Есенина Роман. — Я люблю! Сказать лишь могут руки… Короче! Любовь это то, что срывает с души все покровы! Обнажает до самой сути.
— Ого! — удивилась я, рассматривая сфинкса номер два. Ничего так, даже симпатичнее Кеши будет. Зеленоглазый брюнет высокого росту.
— А уж что под теми покровами — душа, значит, только ваше личное достижение! — закончил мысль Рома, галантно целуя мне руку. — Стихи или г… какое в словесной форме.
— Или песня?
— Песня — то уже высший уровень, сопричастность творению, — согласился он. Отступил на шаг и капризным тоном выдал:
— А где МОЕ мороженое, брат?
Покуда их люди выходили из аута, ещё раз бегали за холодненьким, а потом — за кофе и горячим шоколадом, до меня вдруг дошло, к чему Кеша вел изначально.
Ни оба сфинкса, ни я не сказали и слова о внешности! Когда речь зашла о ЛЮБВИ.
Вот не люди мы с ними, сразу заметно! Это они — о длине ног и размере груди сразу пекутся. А в мире, где речь не идёт о размножении — критерии иные.
Хотя Есенин этот, поэт Романа любимый, вроде человеком был? Или притворялся только?!
— О! Какая интересная у вас тут тема, уважаемые!
Комментарий к беседе нашей заумной прозвучал столь неожиданно, что на месте подпрыгнули все! Я, оба сфинкса и старший дворецкий Кешин, что держал в руках поднос с кофе и горячим шоколадом.
— Ну? — первым пришел в себя Рома, проводив разлитый по подносу шоколад плотоядным взглядом. — Есть, что сказать, бомжара?
Да, его манеры категорически разнились с приторной сладостью Кешиных ужимок. Инь и Янь в действии, не иначе! Бедняга Иннокентий даже глаза рукой закрыл, пытаясь от братца абстрагироваться маленько. Да куда там! Не сбежать далече от родной крови…
Подавший голос человек и правда разительно отличался от лощенных сфинксов в прикиде от Версаче. У Ромочки еще и в пижонскую зеленую клетку костюмчик был — на песочном фоне.
Естественно, что молодой мужчина в синих джинсах не первой молодости и такой же синей майке с коротким рукавом, душевного отклика в них не нашел. Кеша придирчивым взглядом окинул мое одеяние — розовый верх и черные брюки шелковые. Туфли на низкой платформе всегда вызывали в нем легкое презрение. Ну что за дама, право! Ни шпилек тебе французских, ни прически модельной…
К тому же парфюм он всегда мне сам презентовал, не доверяя особо вкусу развращенной цивилизацией женщины. Не то куплю ещё чего китайского себе, а бедный лев издохнет от вони. Кошаки — они такие, придирчивые до жути!
Мужчина, как видно, особым пиететом к монументам говорящим не отличался. Он молча перемахнул через веревку заградительную с табличкой «ОБЕД» и подошел к месту беседы троих странных субъектов, беззастенчиво разглядывая нас в упор.
Еще бы! Сочетание розового, темного серебра и зеленой клетки на фоне бурой реки смотрелось вызывающе!
— С кем имею честь? — первым опомнился Иннокентий Павлович, тоже разглядывая незнакомца без зазрения совести.
— Арсений, — отозвался тот безо всяческих изысков.
— А по батюшке, простите? — не успокоился сфинкс.
— Михайлович! — все же решил уточнить отчество настырный субъект рода человеческого.
— Арсений Михайлович, Ваше высочество! — тут же представил мне мужчину Кеша. Ну не гад ли?
— Ее высочество принцесса Нерей! Иннокентий и Роман — к Вашим услугам, Арсений Михайлович! — огласил галантный Рома.
— Вы тут любовную тематику затронули, уважаемые! — не растерялся человек, изобразив полупоклон в мою сторону. — Чо то люди у вас совсем убогие выходят при данном раскладе!
— Да? — ехидно отозвался Роман. — Средств на костюмчик нету, а мнение уже имеется?
— А я — в отпуске, — ввернул субъект, ничуть не смутившись. — Да и, следуя Вашей логике, пофиг на костюм! Самое главное — это звучание любви в сердце и душе!
— Нууууу, — протянул Роман Павлович, — я и не говорил никогда, что любовные стремления противоречат хорошему вкусу! Одеяние — часть души!
И руки развел в стороны, намекая на разницу в стиле между мужиком человеческим и ним самим — мужем высокородной богини Сехмет, Пантером Нубиром, генералом войска дочери Ра.
— Так не факт, что вы влюблены в кого! — тут же двинул его мужик в ответ.
Кеша зашелся смехом, усиленно изображая кашель. Услужливый человек даже по спине его постучал, едва не сбив чалму с головы.
И тут я решила, что женщина — источник мира (Сехмет не считаем) и нужно брать ситуацию в свои руки.
— У нас тут, Арсений Михайлович, дискуссия философская случилась! О возможности любви между человеком и драконом! — я успела вставить свои «пять копеек» до того, как Рома снова открыл рот.
— Проблемы? — откровенно удивился тот. — У дракона есть антропоморфная ипостась, все знают.
— Мы не про секс на один раз! — зашипел Кеша, доведенный до белого каления неожиданным явлением брата и прикладным взглядом мужика на проблему. — А про ЛЮБОВЬ! Которая надолго!
— Есть разница? — изумился тот.
— Секс — это просто как дважды два! Чувства — много сложнее! Чувства, что творят миры! — сфинкс сделал глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки. — Что может быть ОБЩЕГО у них? Один — крылатый повелитель небес, а другой…
— Другой — наземный, в стиранной футболке! — закончил за него Роман, отхлебнув шоколад из фарфоровый чашки.
— Сердце, — просто ответил им Арсений. — Оно и у дракона — сердце, и у человека — тоже. Притяжение — оно как шквал!
— Ответ засчитан! — согласилась я. Но Арсений сказал далеко не все. Поэтому не остановился.
— Люди, знаете ли, очень поэтичны! Создают прекрасные города из грез своей души, картины и сады, воплощая фантазии из снов. Только… Время наше коротко, а жизнь требует усилий каждый день! Где это время брать на поэзию духа? Но разве МЫ не стараемся?!
— Значит дракон может усмотреть этот полет сердца у человека? — уточнила я.
— Думаю, что да, может!
Арсений задумчиво почесал макушку и уставился на Романов шоколад жадным взглядом. Кеша заметил и махнул рукой устало, заменяя этим жестом взмах отсутствующего временно хвоста. Дворецкий тут же налил и Арсению, предложив чашку с поклоном.
— И тебе — здоров! — принял угощение мужик. Опрокинул в себя одним глотком, вытащил салфеточку влажную из кармана и аккуратно губы ею промокнул.
— Так что же там усмотрит дракон в душе человека, Ваше высочество? — не отстал настырный Рома.
— У человека мало времени, Роман, — смиренно пояснила я. — И весь потенциал души он вкладывает в этот свой единственный полет.
— Ага! — подтвердил Арсений, уважительно мне кивнув. — Только шанс дайте и такой размах крыльев выйдет, что никакому дракону не догнать!
— Сомнительно, — пришел Рома к выводу. — Но — возможно вполне. Но драконы, в основном, богаты. Может и крышу снести от возможностей у людя.
— Может! А может и не снести, Роман… Эээ, как по батюшке Вас, бишь? — съязвил человек в свою очередь. — Все зависит от качества души! Мы хотим летать, поверьте! Только вот можем не всегда… Зато!
— Есть еще и «зато»? — не выдержал напряжения меж собою и Романом Кеша. — И что же ЭТО такое?
— Зато мы умеем летать на крыльях мечты! — торжественно закончил человек, поклонившись нам всем, словно актер на бис.
— И не забывайте о внешности, Арсений, когда летаете в мечтах! — таки вставил Роман, играя бровями. — Синий совершенно Вам не идет.
Человек еще раз поклонился, прижав руку к сердцу, чмокнул губами в мою сторону несколько вызывающе и отбыл по делам, перекинув легкий рюкзак через правое плечо.
— Вот как, значит, дела обстоят, — подвел Рома итог. — А я тут думал, что у вас с Кешей роман.
— Знаете что, ребята? У вас и фантазии!!! — теперь окрысилась я. — Кеша женат ведь! ВСЕ знают!
— Ага! Меня теперь и любить нельзя, раз женат! — в свою очередь обиделся сфинкс.
— Можно, — я решила с памятниками не заводиться. — Но как произведение искусства! И что за титул вы мне тут присобачили?
— Ээээ, — теперь уже неуверенно протянул Роман. — Не обижайся, ладно? Это титул нашей покойной сестры был.
***