Как же я отвратно себя чувствовал… К горлу подкатывали спазмы, при каждом вздохе в груди свистело. Я заходился в жестоких приступах изнуряющего кашля, всё чаще переходящих в удушье. Но терпеливо ждал, пока организм справится сам и, еле передвигая ноги, каждый день плёлся на работу. Когда я довёл себя так, что уже не мог самостоятельно ходить, меня увезли на скорой в больницу, где продиагностировали двустороннее воспаление лёгких.
Врачи, хочу отдать им должное, приняли все меры, чтобы вывести меня из тяжёлого состояния. Но ещё долгое время я был очень слаб, и, соответственно, апатичен. Однако лечение и уход сделали своё дело, и я пришёл в себя настолько, что смог приподнять голову и осмотреть палату. Оказалось, что у меня есть два соседа — больной бронхитом пожилой мужчина и парень лет двадцати восьми - тридцати, терзаемый приступами астмы.
Кашляли мы все в разной тональности, исполняя целые оратории под аккомпанемент жестяного звона уток, дребезжания капельниц и других типичных для больницы звуков.
Но скоро стало значительно тише. Наше трио выздоравливало примерно в равной динамике, и кашель шёл на убыль.
Я все ещё ощущал слабость, но безделье томило больше, чем болезнь. Мои соседи тоже маялись от скуки и слонялись по больничным коридорам, уныло шаркая ногами в тапках гигантского размера.
Когда я, наконец, окреп настолько, что поднялся с кровати, бронхитик и астматик радостно встрепенулись и пригласили меня в свою компанию.
После обмена основной информацией — кто, откуда, где и кем работаю, с каким диагнозом поступил и тому подобное, астматик поинтересовался:
— А в нарды ты играешь? А то этот, — мотнул он головой в сторону бронхитика, — Не умеет.
— Какой уроженец юга не играет в нарды, — возмутился я оскорбительному сомнению, прозвучавшему в его голосе, — Конечно, играю.
— Вот сейчас и проверим, — ответил тот, вытаскивая из-под кровати нарды среднего размера.
Обрадовавшись возможности развлечься, я тут же сел за стол напротив него, готовясь подтвердить квалификацию в знакомой с детских лет игре.
Он бросил зары. Игра началась.
Я был более чем уверен в своих силах, ведь всю жизнь легко выигрывал и многодневные дворовые баталии, и блиц-турниры на работе. Это была моя игра — требующая математического мышления, мгновенной оценки и выбора оптимального варианта. Но на сей раз меня преследовало фатальное невезение.
Зары вели себя так, будто на них наложили заклятие вуду. Противник раз за разом ставил мне марс. Мне даже не удавалось проиграть через ойн! Такое поведение двух пакостных кубиков иначе, как злонамеренным, не назовешь. Я испытывал сильнейшее желание вышвырнуть их в окно и вслед плюнуть, но, несмотря на издевательские реплики соперника, изо всех сил старался сохранить лицо.
И проигрывал всухую при том, что играл астматик весьма посредственно.
При счете 4-0 он торжествующе заявил мне:
— Так и знал, что в ваших краях в нарды играть не умеют!
Вот тут я сорвался:
— У тебя зары палёные, от того и выигрываешь!
— Ты за свои слова отвечаешь? Не умеешь играть, так и скажи!
Усмехнувшись, он разудалым движением бросил заколдованные кости на доску. Разумеется, выпали цифры, обеспечившие мне марс.
От обиды и злости я почти перестал просчитывать ходы и всю следующую партию играл вслепую. Как ни парадоксально, но я размочил счет, выиграв ойн. 5-1.
- Пошла масть, — пронеслась мысль, — Сейчас реабилитируюсь.
Отдавая дань суеверию, я подул на зары и приготовился к броску.
— Дуй сколько хочешь! — посмеялся над священным ритуалом мой соперник, — Ясно, что ты выиграл случайно. Сейчас я докажу это!
Но тут в комнату вошла медсестра.
— Вас просит зайти лечащий врач, — обратилась она к астматику.
Тот неохотно оторвался от игры и пошёл к выходу.
Пока он отсутствовал, я, осознавая, что пришел момент отыграться, ёрзал от нетерпение и азарта. Мне не терпелось отплатить зубоскалу и восстановить утраченный авторитет.
— Меня выписывают! — ввалившись в палату минут через двадцать, радостно выкрикнул сияющий астматик, — Прямо сейчас собираю вещи и ухожу!
— Но ты же продолжишь игру? — спросил я с надеждой, — Давай сыграем ещё хотя бы четыре партии!
— Не продолжу! — высокомерно усмехнулся везунчик, — У меня проблем нет, я уйду победителем. А вот ты останешься проигравшим!
Больше не удостаивая меня вниманием, он собрал вещи и с триумфальным видом вышел из палаты.
Обиженный и разочарованный, я чуть ли не плакал. Нереализованное желание отыграться всю ночь разъедало мне мозг. Я не мог заснуть. Кажется, у меня поднялась температура.
На следующий день я был зол на весь белый свет. До тех пор, пока двери палаты не распахнулись и моему взору не предстал заходящийся в кашле астматик, поддерживаемый с двух сторон фельдшерами.
— Получите его обратно, — пробасил один из сопровождающих, — Покрасил водоэмульсионкой свою сапожную будку, получил аллергию и заработал себе очередное обострение.
Первым, что увидел утром откачанный репатриант, были нарды — я помахивал ими перед его носом.
Обречённо вздохнув, он встал и поплёлся к столу.
Я выигрывал со счётом 6-0 у пребывающего в истерике соперника, когда в дверях появилась всё та же медсестра.
— Вас приглашают к лечащему врачу, — сказала она мне.
Я вышел из палаты.
— Ты ведь дашь мне возможность отыграться, Георгий? — прозвучал мне вслед полный отчаяния вопль.
Оформляя выписку, я, улыбаясь, слушал несущиеся из палаты трёхэтажные матерные конструкции.