Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
406. ЧП с фотоаппаратом ФЭД. 15 августа 1973 года.
Сводка погоды: Атлантический океан. Северо-Восточная Атлантика. Среда 15 августа 1973 года. БПК "Свирепый" в открытом океане. Дневная температура: мин.: 10.0°C, средняя: плюс 11.2°C тепла, макс.: плюс 13.0°C тепла, без осадков, на ветру температура воздуха плюс 5.9°C. Восход солнца – 05:18, заход солнца – 21:44 (GMT+1), район наблюдений метеостанции Рейкьявик (Исландия). В районе пребывания БПК "Свирепый" в Атлантическом океане ("Фареро-Исландский рубеж", англ. GIUK gap) ветер свежий (5 баллов), скорость ветра 8 м/с (29 км/ч). Волнение моря умеренно-свежее (4 балла), Атлантический океан не спокойный, волны длинные, но ещё не высокие, гребни волн повсеместно в белых бурунных барашках и уже возникает покров стекловидной пены. Иногда порывом ветра с гребней срываются брызги и летят, взвиваясь вверх, орошая лицо сигнальщиков-наблюдателей. Волны высотой 1,5-2 м, длина волн до 30 метров. Ветер свистит в ушах и уже хорошо слышен шум характерный моря-океана...
Весь день среды 15 августа 1973 года БПК "Свирепый" в одиночестве пересекал район Фареро-Исландского рубеж противолодочной обороны ВМС США-НАТО (англ. GIUK gap) в Атлантическом океане, потихоньку приближаясь к тому месту, в котором американское научно-исследовательское судно занималось какими-то подводными исследованиями. Наш корабль шёл неторопливо (экономическим ходом со скоростью 14 узлов или 25,928 км/ч), чтобы не спугнуть "цель", не выразить наш повышенный интерес и не привлечь наших вероятных противников. "Чапаем" себе мирно в международных водах и всё...
"Работы" для меня, как визуального разведчика, не было, поэтому я практически полные сутки занимался ремонтом моего основного инструмента-оружия - фотоаппарата "ФЭД-3". Когда я открыл его заднюю крышку, то обнаружил, что одна из ленточек шторного механизма, который при спуске затвора проскакивает перед объективом и раскрывается определённой щелью перед фотоплёнкой, тем самым засвечивая её, порвалась или отклеилась и для того, чтобы до неё добраться, нужно было исхитриться и залезть в самое нутро фотоаппарата.
Ни описания фотоаппарата, ни знаний, ни умения ремонтировать фотоаппараты, ни нужного инструмента у меня не было, поэтому мне пришлось сначала тупо смотреть на внутренности "ФЭДа" и отчаиваться, холодея от мысли, что это я сам виноват, нервно передёргивая затвор в то время когда вчера рядом с моим ухом оглушительно "строчил" автомат АК-47. От осознания моей вины и отчаяния у меня буквально всё холодело внутри организма, тела и в душе. Я уже чувствовал себя преступником, достойным расстрела. Правда у меня ещё были три фотоаппарата в запасе - старенький "Зоркий", новый зеркальный "Зенит-ЕМ" и мой личный фотоаппарат "Вилия-авто", - но это были запасные обиходные фотоаппараты, а рабочим, надёжным, привычным и боеспособным, как автомат АК-47, был только "ФЭД-3". Мне нужно было его срочно отремонтировать.
Фотоаппарат "ФЭД-3" имел отличный диапазон выдержек, в частности у него были выдержки 15, 8, 4. 2, и 1 секунда, что позволяло фотографировать практически в рассеянном вечернем свете окружающей среды. "ФЭД-3" мог комплектоваться объективом "Индустар 61 2,8/52", база дальномера у него была уменьшена до 41 мм, а видоискатель увеличением 0.75х имел диоптрийную поправку +/- 2 дпт. Практически, я всю начальную БС (боевую службу) видел через видоискатель этого фотоаппарата. Мой !ФЭД-3" имел механизм блокировки недовзвода курка, что мешало делать "половинчатые" снимки. Фотоаппарат "ФЭД-3" был моим оружием визуальной разведки, я к нему привык, работал с ним практически мгновенно, устанавливая выдержку, диафрагму и дальность съёмки, фотографировал "навскидку", как будто стрелял из ружья. Поэтому я приложил все свои усилия, чтобы его починить...
"Часовую отвёртку" я выточил из острого кончика парикмахерских ножниц, которые были сделаны из высококачественной стали (как эти ножницы попали ко мне - это отдельная история). Одну из обычных электромонтажных отвёрток я пожертвовал, сделав из неё узкую специализированную отвёртку. При разборе фотоаппарата (съём защитных гнутых пластинчатых ограждений в отсеках катушек фотоплёнки) я по нескольку раз снимал и ставил обратно детали, чтобы запомнить очерёдность и правильность монтажа. В итоге я добрался-таки до "нутра" и увидел, что оборвалась, вернее, расклеилась одна из двух ленточек шторного механизма и витая частая пружина из тонкой стальной проволоки "распустилась"...
В этот день я работал с раннего утра до утра следующего дня без перерывов на завтрак, обед и ужин, поэтому не знал, что творилось в эти времена в столовой личного состава, как принимали матросы и старшины офицеров и мичманов после вчерашней позорной стрельбы одного из старших офицеров по мирным китообразным животным белухам. Думаю, что ничего особенного не было, потому что все были распределены по вахтам, подвахтам или спали-отдыхали и особо переживать, сердиться и конфликтовать было некогда, да и некому. Меня тоже никто не беспокоил и я с жаром, любопытством и интересом занимался ремонтом своего фотоаппарата.
Мне "повезло", вторая ленточка шторного механизма была цела, только размоталась, поэтому я всё делал по её образцу и подобию: приклеил 88-м клеем на старое место кончик оборвавшейся ленточки; выдержал положенное время, чтобы клей надёжно высох и приклеил ленточку к барабану спускового механизма. За это время я осторожно снял торцовую крышку корпуса фотоаппарата и обнажил все оси внутреннего механизма перемотки плёнки, взвода затвора и намотки ленточек и шторки шторного механизма. Видеть внутренности фотоаппарата было жутко интересно и очень страшно, потому что я чувствовал - собрать всё обратно мне не удастся. Обязательно останутся какие-то "запасные части"...
Самое трудное было набрать нужное количество витков оборвавшейся ленточки на валик шторного механизма, причём так, чтобы "натяг" обеих ленточек был одинаковым. После десятков осторожных попыток мне это удалось. Собрав в "энный" раз фотоаппарат, я осторожно пытался взвести курком затвор и переместить закрытый шторный механизм, который состоял из двух шторок, в начальное положение перед спуском. При спуске шторки, пролетая мимо объектива и кадра фотоплёнки, должны были раздвигаться на определённую щель между собой, которая соответствовала бы установленной выдержке на фотоаппарате, то есть либо очень узенькой (минимальной) щелью (самая маленькая выдержка), либо сначала пролетала одна шторка, полностью открывала на секунду или более окно объектива, а за ней проскакивал вторая шторка и в конце пути смыкалась с первой... Как, каким способом, с помощью какого секундомера или приспособления я мог настроить скорость перемещения шторок? Возможно ли было сделать это вручную посреди Северной Атлантики на боевом корабле, одному, без инструкций, описаний, навыков, знаний и опыта ремонта такой фототехники?
Я пугался, паниковал, вставал, бегал по ленкаюте, выл от сострадания самому себе, ругался самыми злыми и сильными ругательствами, пытался отвлечься, отдохнуть, унять дрожь в руках, даже хотел воззвать к кому-то за помощью, но оставался один в носу корабля, который привычно и уже незаметно для моего сознания и организма то вспархивал на гребне волны в небеса, то с жутким нутряным замиранием ударно вонзался в подножие волны и с натугой внедрялся в глубину океанских вод, а затем с напряжением всплывающего пловца, выныривал на поверхность. Я это всё ощущал своим телом и органами организма, но не обращал внимания, потому что всё во мне было приковано к фотоаппарату, который лежал на моём новеньком вафельном полотенце в коробке из под географического альбома-атласа и ждал, когда я его починю.
Поздно вечером, когда от голода и усталости в животе у меня начли скручиваться в жгуты кишки, желудок и другие органы, а всякие там желёзки начали выпускать жгучие соки и гормоны, от которых реально было очень больно, я записал в своём дневнике-ежедневнике:
15 августа 1973 ср
Делаю фотоаппарат. Поломка серьёзная. Порвалась одна из ленточек шторки затвора. Вожусь уже вторые сутки. Всё забросил. Уже не могу. Спину ломит и глаза режет.
Когда я, как привидение, с ввалившимися глазами, еле-еле шагая от усталости, рассеянный, слабый, немощный и глухо молчащий, появился в дверях нашего корабельного камбуза, наш мичман-кок молча подхватил меня "под микитки", усадил за ближайший стол и сам вынес мне бачок (не миску, а бачок) с только что сваренной жиденькой куриной лапшой. Я молча кушал вкуснейший куриный суп, воспоминал дом и мою маму, которая волшебно варила лечебный бульон с куриной шейкой и крылышком и ронял в этот горючий суп страдальческие слёзы.
Куриная лапша доброго кока меня окончательно доконала и я еле-еле добрался до своей ленкаюту и постели, так и оставшейся лежать в проходе между библиотечными стеллажами. Более уютного места, шхеры и постели на всём БПК "Свирепый" не было... Убаюканный размашистыми "кивками" форштевня на ночной океанской волне, я уснул, как будто меня сразила автоматная очередь. "Так тебе и надо!" - такой была моя последняя, нет, крайняя мысль перед тем, как я нырнул в сон, как в гребень зелёно-чёрной волны, и уже не вынырнул из неё...
Фотоиллюстрация: 15 августа 1973 года. Атлантический океан. Морской район Атлантического океана под названием "Фареро-Исландский рубеж" (англ. GIUK gap). БПК "Свирепый". Точно такой же фотоаппарат "ФЭД-3" у меня был основным "оружием" визуальной разведки и создания фотолетописи БПК "Свирепый" в период службы на корабле с марта 1972 года по ноябрь 1974 года. Это был отличный советский фотоаппарат с великолепным фотообъективом и набором выдержек, позволявшим фотографировать как на открытом воздухе в разных погодных условиях, так и в помещениях корабля. Я привык к нему и пользовался им "навскидку", то есть автоматически, интуитивно и машинально выставляя диафрагму, выдержку и дальность съёмки, что позволяло мне делать самые репортёрские и самый своевременные фотоснимки, как говорится: "Ловить момент!".