-Дорогая, мне кажется, что наши дети скоро съедят нас! – господин Безухов поморщился, слегка улыбаясь. Его перевязанная голова слегка вдавилась в подушку.
-Ну, что поделаешь, – его жена довольно засмеялась, помешивая свежезаваренный чай для господина Безухова. Ложечка мерно постукивала о фарфоровые бока чашки. - Дети есть дети. От этого никуда не деться.
В соседней комнате донесся топот бегающих ног детей. В семье Безуховых их было двое: Оксана и, младше ее на два года, Михаил. По словам самого Петра Безухова, шума от них хватило бы на целый полк. Впрочем, это было недалеко от истины, потому как эта беготня изрядно отдавала гулом в недрах черепа мужчины. Единственное что не позволяло голове развалиться – это туго перетянутый бинт, полностью скрывающий волосы под собой.
Недавно Петр попал в аварию. Его машину развернуло на заснеженной трассе, да так, что придорожные огни слились в один сверкающий круг. Эта карусель прекратилась внезапно – машина ударилась боком о знак, и Петр по инерции мотнул головой, разбив боковое стекло. Потом все было как во сне: крики, жужжание пилы, огни, палата, и, наконец, дом.
-Ты можешь привстать? – жена участливо заглянула ему в глаза.
-Да, пожалуй. – Петр согласно кивнул и приподнялся на постели. Его жена тотчас же поправила ему подушку, съехавшую было набок.
-Помнишь, у тебя есть такой кузен. Его, кажется, зовут, Борисом? – спросила она, после того, как господин Безухов лег обратно.
-Да, помню, и?
-Недавно он выступил на своей научной конференции, где всем рассказал про свою бредовую идею.
-И какую же?
-Представляешь, он говорил, что дети имеют свое видение мира.
-Это очевидно.
-Господи, я про то, что он имеет ввиду тот факт, что дети способны до определенного возраста внушать взрослым некоторые образы.
-Боря всегда был выдумщиком. – Петр слабо пожевал пересохшими губами.
-И не говори. Даже и не скажешь, что он неделю назад похоронил свою единственную сестру. Бедняжка. – Жена вздохнула, ставя чашку с чаем на прикроватный столик. – Она ведь была у него единственная и последняя из его семьи, кто остался в живых.
-Да уж. – Безухов посмотрел в заснеженное окно. Сестра кузена, Гуля, женщина лет сорока, незамужняя, скончалась от рака в считанные недели. Вызывало ужас то, что с каждым разом она становилась все худее и худее, пока не превратилась в спичку. Рак пожирал ее, как голодный ребенок бы жадно ел свое лакомство.
-Петя, если сможешь, приходи в столовую. Я покормлю детей. – Жена Петра, резко повернувшись на каблуках, выпорхнула из комнаты.
-Хорошо.- Петр вздохнул, провожая ее взглядом. «Я бы мог пойти» - подумал он. Тело нестерпимо ныло от длительного безделья, а постель, нагретая теплом Петра, уже не казалась такой удобной.
-Ну, что ж. – проговорил он. Медленно встав с кровати, он удивился, насколько приятным может быть прохладный пол. Эта прохлада будто придавала сил Петру, и он пошел к двери. Слабыми пальцами мужчина схватился за ручку и потянул. Петли приятно скрипнули, и взгляду открылась столовая.
-Боже что это?! – Петр хотел вскрикнуть, но из горла донесся лишь хрип. Горло неприятно царапнуло, а сам господин Безухов съехал на пол. То, что он увидел чуть не свело его с ума. В столовой, на столе, лежал труп женщины. Ее правая рука свисала с края и с нее падали густые капли, собираясь в лужицу. Левой руки, как и впрочем, ноги, не было видно, но Петр готов был поклясться, что их и не было вовсе. И самое ужасное было то, что его дети ели этот труп: Миша выковыривал из грудной клетки личинок и складировал их рядом с собой. Оксана же лениво вытаскивала ногти из ее пальцев, и обсасывала их, как если бы гурман ел мидии.
-Что вы делаете?..- едва слышно прошелестел Петр.
-Дорогой, что случилось? – жена незамедлительно подбежала к нему и помогла подняться. Господин Безухов, все так же не отрывая глаз от стола, повторил свой вопрос.
-Не пугай детей, Боже мой! – нервно ответила жена. – Ты разве не видишь – мы обедаем.
- Да, но…
Тут Михаил, улыбаясь, взялся обеими руками за голову мертвой женщины и повернул ее лицом к Петру. Тот вскрикнул и попятился из комнаты, судорожно схватив жену за локоть. Это была его кузина, Гуля, похороненная Борисом уже как неделю.
-Боже, это же Гуля…
-Все верно, этот гуляш я приготовила еще вчера, – жена поморщилась от боли.
Господин Безухов отцепил похолодевшие руки от жены и схватился за голову, закрыв глаза. «Так спокойно, Петруша». – мысленно произнес он. – «Скорее всего эти видения - от последствий твоей травмы».
-Может быть, вызвать врача? – послышался полный тревоги голос жены.
-Нет, нет…- отозвался Петр.
Стараясь не смотреть на труп Гули, он прошел к столу и сел рядом с Оксаной.
- Я сейчас наложу тебе гуляша. – жена поспешно шагнула к плите. Петр кивнул, выпячивая нижнюю челюсть, борясь с приступом тошноты.
-Ну, вот теперь ты знаешь. – послышался голос Оксаны над ухом отца.
-Знаю, что?? – Петр посмотрел на свою дочь, широко открыв глаза. Его сердце готово было выпрыгнуть из груди, но он постарался не поддаться панике.
-Знаешь, что дядя Боря был прав.
-Прав... В чем прав?
-В том, что дети могут показывать взрослым немного другие картинки, чем есть в реальности.
-Это. Все. По-настоящему? – господин Безухов почувствовал, что теряет сознание.
-Конечно, папочка. Разница только в том, что мама не видит того, что видишь ты. Для мамы у нас тихий семейный ужин. Для тебя – нет. Для мамы тетя Гуля давно лежит в могиле. Для тебя и для нас – она тут.
-Как? – шепот Петра перешел на свист.
-Так было испокон веков. Те, кто умирал – был пищей для рожденных. А потом, со временем, эти рожденные станут пищей для вновь рожденных.
- Вы и меня съели бы? Если бы я умер на той дороге? – Петр со страхом сглотнул комок в горле.
- Папочка, какой же глупый. – Оксана по-детски мило рассмеялась. – Знаешь, почему ты не погиб тогда?
А семилетний сын, Миша, сам ответил на вопрос сестры, доедая пальцы мертвой женщины:
-Потому, что у нас тетя Гуля еще не кончилась. – и засмеялся тихим радостным смехом, который так обожал Петр.