Он сидел на камне рядом с отвесной скалой. Ночь сияла звездами, освещая вход в ущелье. Откуда-то из глубины неслись знакомые звуки подлунной жизни, они с товарищами привыкли в последние годы различать, насколько опасны те или иные шорохи. Ночной зверь вышел для добычи пропитания и совсем не подозревал, что рядом с ним сидит очередной в этом мире человек, который задумался о смысле жизни. Высоко в небе мерцала Полярная звезда, ночные светила в горах дают особый блеск. Наверное, от того, что находишься к ним ближе. Василий понимал, что такой эффект возникает из-за разряженного воздуха. Но как–то не хотелось сейчас думать так рационально, ведь он прощается с Родиной. Это, брат, не такое простое занятие, как кажется на первый взгляд.
Вновь мелькнула звезда указывающая направление на север. По алтайской легенде верховный бог Ульгень вбил в землю кол, чтобы остановить хаос. С тех пор Земля так и вращается вокруг этой установленной оси, а след этого действа виден на небе. В давние времена, совсем доисторические, через Алтай прошел Будда по направлению с севера на юг. Потому Алтай и отмечен богами, как особое место. Вот и Василий с товарищами прошел эту землю вдоль и поперек в поисках истины, да как то не увенчались усилия успехами. Сегодня он прощается с боевыми товарищами, с которыми делил последний кусок хлеба. Этот месяц стояли лагерем на реке Кадрин, и продолжали бороться с новой властью. Да прошел по ущельям пожар, сгорел лес и ушел зверь, пищу добывать не было никакой возможности. Голодать начали, а к селениям их не пускали.
Вновь стал перед атаманом вопрос, как и в 20-м году, когда его банду в Аргутском ущелье запер наглухо отряд Ивана Ивановича Долгих. Тогда хотя бы постановление, подписанное Калининым, выручило. Обещавшее оно амнистию всем, кто воевал с советской властью. Сегодня такого документа нет. Собрались сегодня с мужиками, порядили и решили. Пусть выйдут из ущелий те, кто семьями обременен и на ком крови большой не было. Наиболее активная часть, понимала, что прощения не будет, уходила в Монголию.
Василий всматривался в очертания гор. Это была его Родина. Позади него лежали горные пустыни Монголии. В горной стране тоже не все просто. Заключен договор с Советской республикой. Так что долго они в ней не задержаться, дальше путь будет лежать в Маньчжурию. Опять бежать, для него это дело привычное. Вспомнил перевал Громотуху, тогда совсем тяжко пришлось. Мысли снова вернули его в тот вечер. И он принялся перебирать в душе, как вышел тогда из сложного положения, в которое его поставила жизнь.
Василий сидел в седле, и конь медленно двигался по дороге. Стемнело. На небе собрались в кучу дождевые облака, совсем прикрыли солнце. Дневное светило вот-вот должно опуститься за кромку гор и освободить место молодому месяцу, который сегодня тоже не сумеет осветить дороги. Это, наверное, к лучшему. В его положении беглого бандита не нужны лишние свидетели и демаскирующие признаки излишни. Он недаром выбирал для движения именно такое время суток и такую погоду. Слух его с детства считался отменным, слышал на тропе любого зверя. Так что и на дороге определял расстояние до человека по шагам. Да что шаги, тайная жизнь научила слышать дыхание зверя и человека. Внизу шумела Кокса, что означало «синяя вода». Но этот звук не мешал слуху выполнять свои обязанности. Загремит скоро в ущелье другая река Громотуха. Вот этот поток говорил всегда громко и грозно, скрывая остальные шумы. Только сегодня он молчит, во льду еще. Он невольно напрягся, почувствовал это и конь. Стал ступать осторожно и не слышно.
Атаман посетил тайно родных в селе Усть Кокса. Запасся продуктами. Разузнал новости и задами выехал из села прямо в гору. Вынужден скрываться, так как опасное занятие его, не давало жителям покоя. Ушел удачно, незаметно, не пугало и то, что сейчас поднимался на перевал в узком месте. Справа поднималась крутая гора, в которую точно конь не пойдет. Не осилить. Вниз наоборот отрывистая пропасть, в которую и бьется река. Он всегда рос отчаянным малым и выделялся среди сверстников и даже ребят постарше, своим необузданным характером.
Много сельчане в вину ему ставили, что воевали с Советской властью, вроде как на стороне колчаковцев. А как не воевать, когда начали все нажитое отнимать. Василия с детства воспитывали в уважении к труду, это основное правило в общине староверов. Зависти к чужому богатству не имел, но и свое научен беречь и защищать. Метнулся Вася отпор дать, да где там. На их стороне и закон и оружие. Не стал в родном селе убивать и гадить, ушел в горы. Настолько уж силен авторитет, что за ним не только два старших брата, но и другие мужики воевать в тайгу пошли. Многие семейные жен и детей с собой прихватили. Трудно скрываться таким табором, да справлялись.
Несколько лет водил по горам и ущельям этот большой обоз. Промышляли больше охотой, чем набегами. Научились быть отважнее медведя и ловчее барса, следы научились скрывать не хуже лисицы. Уходили от погони в каменные осыпи, которые считались непроходимыми, прятались в пещерах, как чудь белая под землю уходили.
С этими горькими думами поднимался Василий на перевал Громотуха. Далеко с него видать по сторонам и высок. До реки метров сто, вниз, почти обрывисто. Река тоже широка, метров пятьдесят. Ледоход вчера начался. Еще на подъезде к селу щёлкнуло в протоке. Такой громкий звук раздался, что конь резко взял в сторону и потянул в гору. Еле удержал, на тропе. После чего загрохотала по всему руслу. И лед понес вниз по течению все зимние рисунки человеческой деятельности. И санный накатанный след с проталинами, и цепочку, оставленную охотником. Несколько дней будет идти лед, и тут уж на реку не суйся, завертит, затянет под лед и унесет в сторону долины.
Завернул на повороте за скалу, схватился за карабин. На дороге стоял знакомый партизан из сельчан.
- Не шути, Вася, не шуткуй.
И тут же, уже сзади
- Ты карабином то не балуй. И с коня слезай, будь ласков.
Вот ведь какие культурные пошли нынче коммунары, не обойдешь, не объедешь. Делать нечего. Слез. Коня тут же под узду забрал третий и отвел в сторону, за ствол карабина потянули и он его выпустил. Что толку сопротивляться – человек десять собрались. И с ухмылкой
- А мы тебя поджидали. Знали, что здесь поедешь. Дорога то одна. На других тропах гололед. Ну что, Вася, сам вниз прыгнешь, или помочь. Не охота на душу грех брать, хотя я бы тебе еще не так помог.
- Да ладно, чего уж там, сам конечно.
Он спокойно снял ремни портупеи, кобуру и бережно положил все это перед собой. Потянул за рукав полушубок. Они стояли и с интересом смотрели, насколько же выдержки хватит. Старший поглядел на добрые сапоги и кивнул головой. Снял и обувку. Подошел к обрывы, заглянул вниз. Дух захватывает. Ну да была – не была.
Мужики стояли и наблюдали за босым человеком, который по камням прыгнул вниз. Первый, второй прыжок. И дальше прыг-скок. Партизаны смотрели сверху вниз и все ждали когда упадет и шею свернет на этом крутояре. Время однако шло, Василий делал прыжок за прыжком и все не падал. Саднило ноги раненые о камни, но обращать внимание на это, не было времени. Они разини, даже винтовки с плеча не сняли. Вот и вода. Перепрыгнул с берега на льдину, она начала уходить боком под воду. Толчок и уже на другой, третьей. Прыгает, как мячик и ничего ему не сделается. А они все с винтовками на плечо стоят.
Так и доскакал до другого берега, вот и песок, повернулся к своим врагам. Показал им кулак. Ох и засуетились, винтовки начали перезаряжать, стрельбу открыли. Да только беглец юркнул в густой ельник на берегу, где разглядеть его было трудно. Ничего, позже сочтемся.
Да только все больше прижимали их к отрогам Белухи. Еще немного и пришлось бы в Монголию уходить. Сопротивлялись. Но хитрее оказалась новая власть, закон выпустила, который объявлял амнистию, всем кто оружие сложит. Поверил Василий, собрал беглых и стали совет держать. Порешили сдаться, но большую часть оружия спрятали в схронах. Так, на всякий случай. Вернулись в село и начали жить мирной жизнью. Василий, хоть не имел права выбираться, участвовал в работе Совета сельского, авторитетным хозяином был. Но коротко счастье оказалось. Началось раскулачивание, тут уж покуражились сельская голытьба. Дом отняли, ушли в маленький, свободный от жителей. Отняли лошадей, инвентарь, а затем и землю. Стали выживать пчелами да кроликами. Только вскорости и их забрали в общее хозяйство.
Ему вспомнились: отец, жена, дети, которых угнали в надымские лагеря. Он не имел давно сведений о них. В бездну канули. Как он должен относиться к такой власти? Жил и рос в староверческом селе Верхний Уймон. Семья зажиточная и крепкая, жила своим трудом. Большой дом всегда был полон народа, своего и приезжего. Многие ехали к отцу, который был человеком от бога. Знавал и занимался сбором трав, умел, их применить влечении. Совсем без образования делал удивительные вещи. Посмотрел один раз, как мучилась и умерла при родах свинья. Он решился провести операцию кесарева сечения на другой свиноматке. Когда та успешно принесла потомство, а затем вновь забеременела. Рискнул и провел операцию молодой женщине. Спас ее и ребенка. О переломах, растяжениях и ранах говорить не приходилось.
Отец первым завел в Горном Алтае кур. Привезли ему даже петуха из Индии, посадили его на жердочке на два метра от земли и хвост берегли. Ставил ульи. Первым начал вывозить их по сезону в горы и собирал мед гречишный и ягелевый, на разнотравье и горный. Да этого ему показалось мало, привез кроликов, развел их и успешно продавал мясо и шкурки. На все руки мастер.
Теперь вот на отсидке, не понравился новой власти такой человек. Умен, а возглавлять коммуну не желает. Да к тому критикует действия ее. Собралось многое, что не нравилось людям. В упрек и дом большой поставили. Как будто не видно, что семья большая. Скота и инвентаря много – так трудятся все не покладая рук. Староверских взглядов, так все село такое.
Пришли когда с реки Керженец всего пять семей. С них Уймон и начался. Чужих в село не принимали. Да вот и среди своих нашлись такие, которые перед новой властью на корточки присели.
Арестовали вскоре всю семью. Пришли комитетчики, с милиционерами и взялись описывать имущество. А что описывать то уж и так все забрали. Жене узелок только и дали собрать с харчами и юбками. Как преступных элементов под охраной повезли в Коксу. Василию, из опаски, руки связали. Только не на того напали, ох и напугали веревкой. Прямо с крутого яра на этапе в Катунь и сиганул. Думали, что потоп, это же Катунь река, холодна и строптива. Да только строптивее характер оказался. Выплыл, догонять семью не было возможности, подался в обратную сторону.
Собрал таких же обиженных мужиков и вновь в спасительные горы ушел. Который год спокойная жизнь голытьбе снится, нет им покоя. Труднее и труднее становилось последнее время укрываться. Вот и приняли решение. Что ждет на чужбине? Пропасть не пропадет, да только кому он нужен.
Опять перед глазами стояли жена и дети. У прясла в тихий теплый вечер. Вроде он собрался на охоту, сидит на коне и домашние вышли проводить его.
Живы ли?!