- Баб, можно я на рыбалку? Спрашивать надо было осторожно, ориентируясь на настроение бабушки, иначе можно было нарваться на неодобрительный взгляд, а то и чего хуже – тираду о трудностях жизни, в которой одним только «внутренним врагам» хорошо и приятно. Пээв , (так называла его мама), любил её и не хотел лишний раз расстраивать.
На рыбалку его отпускали – река находилась сразу за огородом. Пройдя всякий раз мимо летней кухни и дедушкиных ульев, следуя по тропинке между кустиками молодого картофеля можно легко очутиться на довольно крутом берегу. Вид не открывал горизонт. Потому что стена смешанного леса является горизонтом разве что в рассказах детского писателя или фантаста-неудачника. Полотно реки выглядывало чуть поодаль из-за резкого поворота, наполняясь страшными водоворотами, но под бабушкиным огородом оно расправлялось и спокойно несло свои водные нити куда-то в неведомую даль.
Тропинка уходила налево – вверх по течению. Там она спускалась с обрыва и, вот вам – прикормленное место, где в темной мутной глубине утром и вечером толпились рыбы: верткие пескари, досадные ерши, чебаки, окуни, лещи, а также степенные судаки. Пээву нравилось доставать их из воды, чувствуя торжество и радость добытчика.
– Всего-то и нужно, что тишина, влажный ветер, да бульканье волн у берега, – думалось тогда Пээву. Но что это? По песку шествовала, приближаясь, семья. Папа, мама и… Это орущее, создающее бесповоротно и сразу громкий шум и возню, тельце. Кто это? Переведя взгляд на удочку, Пээв искоса стал наблюдать за гостями в его рыбачьем царстве, увы, слабом и беззащитном. По его школьно-начальному разумению всё это было неправильно и ситуацию следовало изменить, вот только как? Оставалось немного потерпеть, не зная, правда, сколько это – немного.
Невозможное создание выглядело мальчиком лет пяти в светлых кудряшках, шортиках и легкой рубашке. Утро явно не задалось. Пока взрослые допрашивали Пээва о наличии и ассортименте рыбы – Пээв всегда был плохим партизаном – любознательное существо полезло вверх по глине и высунулось из полу-чаши речной поймы, обозрев невысокую травку и удивительный мир, деющийся в ней. А зря. Дедушкины пчёлы имели обыкновение скользить по налётанным трассам, одна из которых протянулась над удивительной травой с кузнечиками и муравьями. Несмотря на то, что крики превзошли все мыслимые ожидания и струхнувшие рыбы покинули заводь, Пээв испытал чувство победы справедливости в неравной борьбе с обстоятельствами, чувство, которое ещё не раз посетит его в жизни. Всхлипывающий мальчик, с примерно обозначенной левой щекой и подглазьем, взятый под руки родителями отдалился довольно быстро и маленький Пээв что-то понял. О себе, о мире травы, купающихся на повороте реки старших мальчиках, о теплом солнечном воздухе, нависшем над домами с их огородами и посадками, и лесе за рекой, зовущем тихо под прохладные своды бесчисленной и незаметной листвы. Понял, чтобы вспомнить потом в какой-нибудь незадачливый день и забыть.