В этот морозный январский день солнце светило ярко и свежий снег, выпавший накануне ночью, как-то яростно хрустел и скрипел под ногами. Полина вспомнила, как в детстве любила такую погоду, воздух был чист и прозрачен, хотелось дышать полной грудью, не боясь простудиться. А сегодня она шла и прикрывала варежкой рот. «Мне болеть ни в коем случае нельзя, – думала она. Вот чувствую каким-то седьмым чувством, что сегодня решится моя судьба».
В военкомате, как всегда, было суетно, шумно, и множество народа сновало по коридорам. Когда ее вызвали в кабинет, сердце заколотилось с бешеной силой. Полине казалось, что кофточка на ее груди просто подпрыгивает под его ударами и всем это видно, а главное всем слышно, как сердце громко, словно, колокол отбивает удары.
– Свиридова Полина Владимировна, 1918 года рождения, беспартийная, – просмотрев документы Полины, произнес мужчина в военной форме. – Значит, вы хотите на фронт и вам все равно куда, лишь бы на фронт.
– Да, – твердо сказала Полина, глядя ему прямо в глаза. – Товарищ военный комиссар, – она не разбиралась в званиях, поэтому решила, что так будет вернее. – Я вдова, детей у меня нет, – о пропавшем сыне она решила умолчать, – родителей тоже. Так, что в случае чего плакать обо мне некому.
Военком, после небольшого молчания, испытующе посмотрел на Полину, спросил:
– А как у вас со здоровьем? Вы такая худенькая.
– Товарищ военный комиссар, я здорова и у меня разряд по бегу, я выносливая.
Военный посмотрел еще раз на Полину и, наконец, произнес:
– Прачкой пойдете?
Полина размышляла считанные секунды.
– Пойду.
«Прачкой так прачкой, – подумала она, – только бы в дальнейшем попасть в те края, где потерялся Тёма. Я все согласна стерпеть, только бы найти его».
– Работа эта очень тяжелая, поэтому я спросил про здоровье, но вы будете получать зарплату сто десять рублей в месяц. Плюс бесплатное питание и обмундирование. Согласны?
– Да
– Хорошо, идите. Ждите повестку.
Прошло несколько томительных дней, прежде чем ей принесли повестку из военкомата. Она дрожащими руками расписалась и приняла небольшой листок бумаги.
– Призывнику 1918 года рождения, Свиридовой П. В., – читала в полголоса Полина, – … явиться в райвоенкомат 15 января сего года, точно к 10 часам.
Она перевернула листок и прочитала на обороте.
– С собой иметь: приписное свидетельство или военный билет; паспорт; членам и кандидатам ВКП (б) и ВЛКСМ членские билеты и сняться с партийного и комсомольского учета; две пары нательного белья (одну из них на себя), полотенце, предметы туалета; на себе иметь годную к носке одежду и обувь соответствующие к времени года; громоздких вещей с собой не брать…
Полина растерянно села на кровать. Она так долго ждала этого момента, казалось бы, должна радоваться, но на душе было пусто.
– Вот и все боец Свиридова. Дождалась своего часа.
Немного пугала неизвестность. «Куда я попаду? И как в этой военной неразберихе искать сына?»
Что такое война ей уже довелось узнать, она была не одной из тех девочек, которых она встречала у райкомов и военкоматов, жаждущих поскорей попасть на фронт, пока не закончилась война и успеть совершить подвиги. Она понимала, что война это страшно, это смерть, летящая и в лицо и в спину, и с неба. Но с войной у нее были свои счеты, и она не намерена была отступать и думать о смерти и страхе.
В голове вихрем закружились мысли, надо было доделать некоторые дела и отнести ключи бабе Тане, она жила этажом выше. Одинокой женщине было уже далеко за семьдесят лет, и она не собиралась покидать Москву.
– Родилась я здесь и умру здесь. Я уже ничего не боюсь, у меня никого не осталось. Сыночек мой маленьким еще помер от скарлатины. А Мишенька, муж мой, прошлым летом оставил меня. Так, куда же я от них побегу?
Иногда вечером Полина заходила проведать старушку, узнать какая ей нужна помощь, мыла ей полы и подкармливала, когда той «не моглось».
Накануне явки на призывной пункт, Полина собрала в коробку почти все съестные припасы, оставив в кухонном буфете, на всякий случай, только две банки рыбных консервов. Она огляделась, стараясь припомнить, все ли положила в коробку.
«Пожалуй, это всё, – подумала она с грустью. – Небогато, но старушке и это будет подспорьем».
– Пора, – сказала она вслух и отправилась к соседке.
Ей пришлось немного подождать, ожидая, когда тяжело шаркая больными ногами, баба Таня доковыляла и открыла входную дверь.
– Баба Таня, я завтра на фронт ухожу. Вот принесла тебе мои ключи и продукты оставшиеся.
– Проходи, дочка. Я только что чай вскипятила, попьем напоследок. Я к твоим ключам на всякий случай бирочку приделаю и напишу номер квартиры, а то всякое может быть, старая ведь я уже, а так будет понятно, чьи ключи у меня лежат.
Медленно, опираясь на палочку, баба Таня повела девушку на кухню. Полина шла за ней и смотрела на ее сухонькую фигурку, и сердце сжималось от жалости. В молодости это была очень красивая и ухоженная женщина. Она работала в парикмахерской. Полина ни разу не видела ее без прически и маникюра. А теперь на нее смотрела обычная старушка в шали, в какой-то бесформенной безрукавке и в коротких некогда белых валенках.
– Дай Бог тебе, дочка, найти Тёмушку. Всякое в жизни бывает, может, и сойдутся ваши дорожки там. А я молиться за вас буду. Ты пиши мне оттуда письма. А я твой почтовый ящик проверять буду, и если какие новости придут про сыночка твоего, сразу сообщу. Ты ведь, наверное, во все детские дома и больницы писала.
– Спасибо, баба Таня. Я как раз тебя сама об этом попросить хотела.
Вдруг лицо старушки как-то сморщилось, и она жалобно произнесла:
– Поля, а ты помнишь мою соседку Люсеньку Иванову?
– Конечно, помню, баба Таня, – насторожилась Полина.
– Вчера, дочка, на нее похоронка пришла. Вера, мать ее, так кричала, так кричала. Я ходила к ней вечером…, – старушка промокнула платком глаза и высморкалась. – Поддержать надо было женщину. Она писала матери письма, мол, все хорошо, мама, я же на телефоне сижу, что за меня беспокоиться? И вот похоронка пришла, и подружка ее еще написала, мол, прямое попадание бомбы в дом, где она телефонисткой сидела. Жалко девчонку, только и успела до фронта доехать и погибла сразу. Такая была хорошая и приветливая. В магазин мне иногда бегала, продукты носила. Вот она война окаянная! Сколько уже жизней забрала. Девчонка бы замуж вышла, деточек бы нарожала. А тут нет человека, и даже могилки не будет, куда бы прийти потом.
Полина, молча, слушала и кивала головой, она не знала, что можно сказать в таком случае. Ей было нестерпимо жалко Люсю, слезы наполнили глаза. Боясь, что сейчас разрыдается, она заторопилась домой.
– Пойду я, баба Таня. Завтра рано мне вставать.
Старушка вышла за порог проводить девушку.
– Береги тебя бог, Полинушка. Постой-ка, я тебе нательный образок сейчас на шею повешу.
Она как-то суетливо, стараясь побыстрее, заковыляла в комнату. Вскоре, тихонько постанывая, снова появилась у двери, повесила образок на шею Полине, перекрестила и обняла ее.
– Береги его, и он тебя будет беречь.
Баба Таня еще раз вслед перекрестила Полину и закрыла за ней дверь.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/12/12/504