Мимо пролетают люди. Кто в куртке, кто в пальто. Желтый свет подземного перехода освещает хмурые лица прохожих.
Смущенно разносится пение флейты. Старик, понурив голову, играет нежную мелодию. На уровне груди, подвешенный на простые нити, деревянный ящик с подписью «На лекарства». Так больно, что в столь почтенном возрасте вынужден быть шутом, потому и играет смущенно, глядя в пол. Стоять тяжело, сердце временами покалывает. Хочется прожить еще немного, иногда думается: «А стоит ли?»
Люди все текли, ноги сменяли друг друга, топали по кафелю каблуки, шлепали ботинки. Свет с улицы тускнел, поток мельчал. Старик, не спеша, убрал флейту в футляр, сложил все в большую черную сумку и побрел домой. Живет он недалеко, в небольшой квартирке, где ждет постаревший кот.
Застучал ключ в замочной скважине, затопали четыре лапки по паркету.
- Что, скучал, Кузьма? – Старик улыбнулся. – С трудом он присел на корточки, чтобы поприветствовать друга. Кот сам клеится к руке, стоит ее вытянуть вперед. – Голоден, наверное.
Дед зашаркал в кухню. Кот в нетерпении размяукался.
- Сейчас, сейчас покормлю.
Наполнив миску, старик поставил ее на пол. Кузьма тут же набросился на еду.
-Устал я, Кузьма, ноги болят, пойду-ка посижу. – Пока старик добрался до кресла, кот доел ужин, вылизал миску и, когда хозяин сел, запрыгнул к нему на колени.
Старик вздохнул.
- Хорошо, хоть ты есть у меня. – Он спокойно гладит засыпающего питомца. Глаза скользят по комнате, по прожитой жизни.
Кругом звенит тишина, а в ней, титаны памяти расставлены по кругу.
Вот рама с фотографией. В ней он с женой – Любой. Они отдыхали на Черном море в одно жаркое лето, уже и не помнит, когда именно. Супруги попросили прохожего сфотографировать их на фоне моря. На фото они такие счастливые…
Люба… Как же он по ней скучает. Жена умерла четыре года назад, а ком с души так и не скатился. После диализа ее парализовало. Тяжело было наблюдать, как от болезни меняется лицо, тело, цвет кожи, впадают щеки. Несмотря на все это, он был с Любой до конца. До сих пор тяжело вспоминать это время.
Вместе они многое пережили, частенько ссорились. Кто-ж не ссорится… Порой было очень тяжело, выживали. Пережили.
В углу пылятся гусли. Флейта – увлечение недавнее, да и носить легче. На гуслях он играл виртуозно. Иногда по праздникам выступал в Доме Культуры. А когда собирались семьей, мужчина доставал гусли, его брат аккордеон - сотрясали дом, пели, плясали. Сейчас и не соберешься так. Половины в живых нет, дети разъехались кто куда, и времени у них все нет, сколько ни зови. Лишний раз не позвонят.
А эту шкатулку Люба купила на Байкале. Красивейшее место. Поехали туда по путевке, жили в палатке. Дети маленькие тогда были. Носились с утра до вечера, только и следи. Поехали в Иркутск, на ярмарку, там Люба ее и присмотрела. Из темного дерева, массивная, носилась жена с ней, как с яйцом. Привезла домой без царапинки. Вскоре до шкатулки добрались дети. Любопытство и дар, и наказание. Они ее уронили, откололи угол, сбоку пошла трещина. Люба рассердилась тогда сильно.
В шкафу - фотоальбомы – вся жизнь в черно-белом цвете. Там и фото с коллегами с работы, когда совсем сосунком был. С войны из мужчин в семье никто не вернулся, вот и приходилось помогать с младых лет. Там же, фото с института. Учился на геолога. Ох молодость – чудесное время, полное энергии, планов. После института конечно – работал, ездил в экспедиции. Стены увешаны картинами, которые сам писал на природе. Вот эту, слева, писал по вечерам. Темнота, палатка, свет и звезды. В палатке горят фонари – лучик жизни к кромешной тьме.
Рядом – шкаф с необычными находками из экспедиций – красивыми породами, вычурными корягами. В детстве отпрыски играли с ними, в школе – пользовались для учебы, а теперь, в их редкие приезды, они без конца твердят: «Да избавься ты от этого хлама!». Они то избавятся, как только он помрет… Избавятся от всего, что не представляет ценности для них, от всего, что составляло его жизнь.
Старик еще долго разглядывал стены и полки. Время перевалило за полночь. Тишину нарушало лишь мурчание кота, пригревшегося на коленях.
Дед аккуратно взял питомца за бока и спустил на пол. Поднялся с кресла, принял лекарства и пошел спать. Заскрипела старая кровать. Кот побегал немного по квартире и занял любимое место сбоку от хозяина.
Проснулся старик рано. Принял лекарство, покормил кота, сам позавтракал. Раньше жена по утрам всегда готовила кашу на молоке. Не сразу он собрался с силами после ее смерти, чтобы восстановить традицию. Правда, сейчас больше на воде варит, молоко нынче подорожало.
Погода выдалась приятная. Не спеша, старик прогулялся вдоль канала Грибоедова, дошел до Юсуповского парка, посидел на лавке у пруда, понаблюдал, как прохожие кормят уток. Кругом столько людей, а поговорить не с кем. Заведешь с кем беседу – сочтет за ненормального.
К обеду старик вернулся домой, взял футляр с флейтой, деревянную коробку, сложил все в большую черную сумку и спустился в переход.
Снова поплыла смущенная мелодия, снова изредка стучали монеты о дерево, снова мимо пролетали равнодушные люди.