Мзия Ратиани роман Горцы первый сезон

 

               
                Роман  «ГОРЦЫ»

                ГЛАВА 1
                Часть 1.
 За нападение на инкассаторов весной 1901 года, где Кута из Довта Мартана со своими друзьями участвовал, по просьбе Аюба со Старых Атагов, зачислили его к вечным врагам Российской Империи, за голову которого назначили большую награду. Аюб подготовил и возглавил это удачное нападение, отбитые ими деньги помогли многим обездоленным семьям. Но для многих участников, это нападение обернулось большими неприятностями. В этом нападении Кута был тяжело ранен в голову, его к себе перевез, участвовавший вместе с ним в этом нападении, его очень близкий друг из Катар юрта Гирмах, сын Маги из племени нашхи. Кута не приходил в сознание, тогда его к себе вВалерик, ночью на телеге, забрал известный на Кавказе врач Эльмурза, из племени аккий, они имели давнюю дружбу с родом абрека. Врач сделал ему трепанацию черепа, Кута пришел в себя, но рана не заживала из-за внутрикожной инфекции. О сложностях последствий операции узнал хороший друг Куты, депутат Думы, Таштемир Эльдарханов из Гихов, когда он приехал вВалерик проведать абрека. Мазь, привезенная Эльдархановым с военного госпиталя из Ростова, способствовала его выздоровлению. После более чем года тяжелой болезни Эльмурза поставил на ноги абрека.
Когда близких родственников Куты взяли в заложники, старшие его рода вынуждены были, в глазах русской власти, отказаться от него, чтобы освободить взятых в заложники родственников. За Кутой шла охота, его дом и дома его близких постоянно были под контролем русских осведомителей. Чтобы не искушать судьбу и не рисковать жизнями близких ему людей, он подался туда, где его совсем искать не будут, за Терек, к своему другу Дике Дишнинскому.
Дика был постарше его на несколько лет, но душа, этого чистейших помыслов человека, оставалась вечно молодой. Он всегда был занят поиском новой жены, хотя у него была молодая, уже третья, жена База, дочь известного в этих краях зажиточного человека по имени Шоптак Карабулакский,и взрослые дети. Он развернулся на землях войскового запаса, в Кизляро-Гребенском полковом округе. За небольшой срок он обзавелся большим количеством скота, верблюдов, овец и несколькими табунами лошадей. Усадьба его раскинулась недалеко от берега реки Терек, близ станицы Червленный, но арендуемые им земли доходили до станицы Дубовская, где у него были и дальние пастбища.
В один из зимних дней, когда Кута гостил у Дики, к нему в гости приехали его друзья и несколько его дальних родственников. Хозяин дома встретил гостей с большим почтением, столы ломились от щедрости хозяина, и гости предавались наслаждению от всей этой душевной обстановки. И как водиться у горцев, начали вспоминать произошедшие с ними приключения и услышанные ими истории. Кута тоже находился среди гостей, но он не был им представлен своим именем.
 Один горец из гостей из горного Беноя рассказал, как его отец, по просьбе грузин, участвовал в освобождении грузинской девочки, которую увезли с собой лезгины, в одном из своих нападений на грузинские земли. По воле Аллаха и вмешательства нескольких наибов имама Шамиля, эта история закончилась благополучно, девочку вернули своим родителям, на свою Родину. Этот рассказ беноевца немного сбил ритм праздности компании. В наступившей тишине заговорил другой гость Дики, его дальний родственник с Алдов, из племени дишни:
- Это грустная история, которая завершилась хорошо, напомнила мне другую историю, которая, я очень надеюсь, будет иметь свое продолжение,- задумался он, явно собираясь о чем-то рассказать. Его звали Джонха сын Устархи по прозвищу Леча, он выделялся среди всех гостей не напускной серьезностью. Кута приметил его давно, он говорил совсем мало, но если говорил, то по делу, было очевидно, что он знал цену слова. Он взглядом обвел всех присутствующих в комнате:
 - Как многие из вас присутствующих здесь знаете, я занимаюсь торговлей, много езжу, бывает, бываю в Баку, в Грузии, и даже несколько раз был в Иране и в Турции. В конце лета прошлого года я был в Грузии по делам торговли, мне пришлось там задержаться в ожидании одного заказа, и на это время меня к себе в гости пригласил один сван, мой хороший знакомый по торговле. Я гостил у него дома в Вольной Сванетии. В один из дней, когда мы были в княжеской Сванетии, мы зашли в гости к другу моего кунака свана, в Местии, и когда меня представили, как чеченца, он удивленно спросил:
 - Ты тоже приехал за мальчиком?
Я с непониманием посмотрел на своего кунака. Мой кунак сван махнул рукой, пытаясь перевести тему разговора в другую плоскость:
 - Мой друг купец, он занимается другими товарами, и мы зашли к тебе тоже по делу,- весело похлопал мой кунак по спине своего товарища.
 Мне было уже интересно, что за мальчик, и почему этот добрый сван мог подумать, что я за ним приехал.

Скажи друг, кто этот мальчик, почему ты решил, что я мог за ним приехать,- не сводил я глаз с хозяина дома. Тот посмотрел на моего кунака, мой сван устало пожал плечами.
- Я подумал ты за мальчиком-чеченцем приехал, что находиться в заложниках у старого князя Геловани. Вот уже год, как за ним никто больше не приезжает, а раньше несколько раз бывали. Много денег собрали в их роду на выкуп мальчика, но Геловани им его даже не показал. Сваны чеченцам помогали, у себя в домах их принимали. Но они каждый раз так, ни с чем и уезжали.
В доме Дики наступила гробовая тишина. Все были захвачены рассказом Джонхи, гнев стоял в глазах у каждого горца. Для чеченцев, которые порой бывали жестоки к друг другу, было оскорбительно, когда кто то посягал на их жизни и свободы, и, не моргнув глазом готовы были отдать свои жизни друг за друга. Все с нетерпением, затаив дыхание, ждали продолжения рассказа .  Джонха нарушил тишину:
Я спросил у свана:
 -Скажи, а что случилось, как мальчик оказался у князя, кто этот мальчик и откуда он?
 - Ооо! Это долгая и печальная история,- задумался наш добрый хозяин.
 - Князь Илико Геловани из старого грузинского рода, много лет прошло, как этот княжеский род заселили у нас  в Сванетии на княжение. Некогда очень сильные, они ослабли под напором Тарковских князей Дадешкелиани, и многие из них уехали в Кутаиси и другие районы Грузии. Только старый Илико не оставил мечту вернуть славу и былое влияние княжеского рода Геловани. И к этому он последовательно шел. Его единственный сын Джокия Геловани блестяще закончил в Петербурге военное училище и вот - вот они ждали с Тифлиса его назначение на службу.
 Это произошло летом 1900 году в Ахалцихе, на границе Грузии с Турцией, там всегда проводятся ярмарки. Когда молодой князь Джокия на фаэтоне проезжал, до отказа забитую торговцами, подводами, телегами и покупателями улицу, его кучер плетью нанес удар горцу, освобождая дорогу. Тот вскочил на козлы, стащил кучера и стал его избивать. За кучера заступился молодой князь и ударил тростью горца, другой, рядом стоявший, горец ударил князя. В ответ князь выхватил кинжал и нанес им удар в живот своему обидчику, горец нанес ему ответный удар кинжалом. Их схватка закончилась быстро, раненный горец ответным ударом убил князя. Этим горцем оказался чеченец. Он приехал на ярмарку в Грузию в составе группы чеченцев и ингушей, где много торговали кавказские и турецкие купцы. С ним были его молодая жена и мальчик года 3-4 . Чеченца с их телегой с товаром, женой и сыном задержали русские, потом их передали князю Илико Геловани. Чеченскую семью доставили в Местию, потом переправили в Ладжана, в родовое село Геловани.
Князь не хоронил сына в ожидании их прибытия. Он саморучно зарубил связанного по рукам и ногам раненного отца семейства, зарубленный чеченец свалился намертво, и его еще теплая кровь ручьем побежала к тут же рядом стоящему гробу его сына Джокия. На площади было много народу. Жена чеченца упала в беспамятстве, связанный по рукам мальчик, бледный как мертвец, смотрел на истерзанное саблей тело отца, широко открыв свои карие глаза.
Мать и сына князь не выпускал за пределы своей княжеской усадьбы. Их мало кто видел, только те, кто по делу бывал у князя, или кто работал у них на усадьбе. Этой же зимой стало известно, что мать с сыном сбежали от князя. Их побег устроила одна балкарка, она часто работала в саду у князя Геловани, зная беду этих несчастных мать и сына, она полюбила их и сделала все для их побега. Люди князя искали их повсюду. Через неделю их нашли недалеко от перевала Бурун–Таш. Занесенные снегом их учуяли собаки. Чеченка была мертва, она замерзла, она была в одном платье, всю свою одежду она натянула и укутала им своего сына. Сын был очень слаб, но выжил, его увез к себе старый князь. Тело чеченки сваны не дали увести грузинскому князю, ее по законам ислама похоронила та балкарка недалеко от своего дома. Родственники мальчика появились первый раз весной. Когда чеченцы предложили князю за мальчика деньги, он вернул им телегу с лошадьми убитого им чеченца,  с  нетронутым товаром:
- Женщина с сыном погибли зимой, когда они совершили побег,- сообщил родственникам посланец князя, - заберите, что осталось от них, и нас больше ничего не связывает.
 Сван виновато, как будто он повинен в этом преступлении, встал, и быстро расставил перед нами чашки и пошел за чайником:
- Я угощу тебя настоящим грузинским чаем, а там подоспеет и шашлык, - ворковал он, глядя на меня.
 Кушать не хотелось. Мы еще немного посидели с моим кунаком у его товарища и засобирались домой. Когда проводив нас до ворот, мы прощались, он, пожимая мою руку, посмотрел на меня:
 - Они появились за мальчиком осенью еще один раз, покрутились у нас тут, в Местиа, несколько раз сунулись в родовое село Геловани, Ладжана, и больше их после этого никто здесь не видел,- отпустил он мою руку, похлопывая по плечу.
 На второй день мы с моим кунаком сваном были в Ладжано, во дворе князя Геловани. Ветхий вид, некогда зажиточного дома создавал удручающее впечатление. Все кругом сыпалось от старости, но двор содержался в чистоте. На площадке второго этажа появился старец, в серой черкеске с газырями, поясом с серебренными узорами без кинжала, на ногах были мягкие, удобные черные кожаные чувяки. Он спускался медленно по ступенькам лестницы с достоинством, как будто он делал одолжение всей Грузии, и в упор разглядывал гостей. Делая рукой знак рассаживаться, тут же во дворе стоящий стол, присел и он сам:
 Чем могу быть вам полезен, - посмотрел он на моего кунака
 - Я привел к вам по делу моего друга чеченца, - посмотрел мой кунак на меня
 - Князь, я чеченец, в Грузию приехал по делам торговли, я знаю историю с вашим сыном, вы отомстили сполна, мне нужен мальчик, - и я выложил на стол все свои деньги и немного золота.
 - Вот все, что у меня есть, заберите это и верните мальчика, - пододвинул я руками деньги и золото в сторону старца по столу. Князь молчал, глядя поверх денег и золота, в глубь двора. Нездоровый блеск его глаз не предвещал ничего хорошего, он двумя руками резко отодвинул обратно ко мне мой выкуп:
 - Мальчика нет, не ищите то, чего уже давно нет.
Обратно, мы ехали, молча, мои надежды не оправдались, от своего бессилия я был зол на самого себя:
- Скажи, а он есть, этот мальчик? Ты его видел, есть хоть кто, кто может подтвердить, что он есть? - глазами пожирал я своего кунака, как, будто он был виновен в этой трагедии.
 - Я его не видел, но он есть! Его видели сваны, работавшие у князя, - уверенный в своей правоте произнес он.
Я удачно завершил свои дела в Грузии, это поездка оказалась, как никогда удачной. Все у меня хорошо, но нет мне покоя, покой мой остался там, в Сванетии, с этим чеченским мальчиком, который находиться в плену у грузинского князя.
Кута не пропускал ни одного слова, волнение  Джонхи передалось ему, как и всем остальным тут присутствующим.
 - Надо собрать в мечетях по всей Чечне деньги и выкупить его,- предложил один из гостей.
 - Деньги не помогут,- тихо подал голос ушедший в себя Джонха.
 - Очень большие деньги вызволят мальчика,- настаивал, гость Дики, не сомневаясь в своей правоте.
 - Никакие деньги не помогут,- зло воскликнул в своем углу Джонха,- я видел этого князя, видел его глаза, я слышал там, что он растить его, чтобы из него сделать христианина, чтобы этим поступком еще раз насладиться жаждой мести.
 - Для чего собираете деньги?- смотрел на своих гостей только что вошедший Дика,  услышав конец разговора.
 - Если деньги для благого дела, я дам столько, сколько соберет один аул,- улыбался он, не понимая, от чего насупились его гости.
 - Мальчика надо украсть или отбить, если не возможно его выкупить,  посмотрел в сторону Джонхи гость из горного Беноя.
Дика, увидев, что идет серьезный разговор, не вмешиваясь, присел рядом с Кутой, который устроился на диване возле окна, и слушал, не вмешиваясь в обсуждения гостей.
 - Я об этом тоже думал,- встал из своего угла и прошел к столу Джонха,- отбить можно, но увезти не возможно оттуда,- вспоминая еще чего то смотрел Джонха на друзей. Затем он остановил свой взгляд на Куте:
 - Откуда я тебя знаю, ты торговлей не занимался,- рылся в своей памяти он.
 - Да. Он раньше занимался лошадьми, может там и видел его,- вмешался Дика отводя Джонху от Куты.
- То, что нам кажется невозможным, обыденное дело для тех, кто, рискуя своими жизнями, каждый день борются с нашими врагами, - как клятву на Коране произнес Адам из Зандака.
 - Знает ли об этом Аюб из Старых Атагов, Кута с Довта Мартана, Бага из Зандака, Зелимхан из Харачоя, Соадала из притеречья? Кто-то из них сможет вернуть мальчика домой, искренне веря в сказанное, смотрел он на друзей, радуясь, как будто мальчика уже вернули на Родину.
Столы вновь накрыли яствами, пар поднимался над только что сваренным мясом из свежего барашка. В ноздри бил запах чесночной приправы, возбуждая аппетит гостей Дики. Разговор пошел по другой канве, гости вдруг вспомнили кто чего ел из блюд соседних народов и давая оценку качеству и вкусу того или иного блюда отдались еде и напрочь забыли про  мальчика. Только о нем не забыл Кута.
На второй день гости засобирались домой. Дика снарядил их подарками для их родных, и отправил за Терек домой. Вечером засобирался и Кута.
 - Я знал, что сегодня ты ускачешь,- улыбнулся Дика,- в Грузию? – посмотрел он на абрека.
-Поскачу в Балкарию, к своему другу Ахие Жангуразову, у них через хребет всегда налажена дорога со сванами,- проверял свое оружие Кута.
Зная, что абрек в любое время надумает ускакать, еда абрека у Дики всегда была готова: сушенный бараньи курдюк, сушеное мясо и кукурузная мука. Когда стемнело, Кута вскочил на своего коня  и исчез, как будто его тут никогда и не было.      

                ЧАСТЬ 2
Зима в этом году была холодной. Шел январь 1902 года, весь Кавказ был в плену наступивших холодов. Утреннее солнце слепило лучами, переливающимися серебром белого блестящего снега, который укутал предгорье и лесистые Черные горы. Среди этой божественной красоты легкой рысью на длинноногом вороном жеребце скакал в сторону Дигорского ущелья укутанный в башлык всадник. Его черная борода и брови были сплошь покрыты белым инеем, изменяя весь его облик, неизменными оставались лишь его карие, быстрые, подобно молнии, глаза, которые замечали все, что творилось кругом.
Это был чеченский абрек Кута. Из-за навалившего в горах и в лесу снега передвигаться было очень сложно. Вот и вынужден был он остановиться у своего друга дигорца в ауле Топан в Дигории. Надо было переждать день, чтобы как стемнеет двигаться дальше в аул Кюнлюм в Верхней Балкарии.
Абрека осетин встретил с большой радостью, тут же в честь гостя зарезал барана, и этот день закончился очень быстро за разговорами и расспросами. Вечером, когда Кута засобирался в дорогу, друг дигорец решил его проводить. Абрек не смог отговорить осетина, и они вместе прибыли в Верхнюю Балкарию. Балкария благодатнейшая земля: прекрасны ее горы, леса, горные луга и Эльбрус, величественный исполин всех Кавказских гор.
Рано утром всадники въехали в Кюнлюм. Даже такой мороз не в силах был справиться с рекой Черек, на берегу которой раскинулся аул, она весело с журчанием неслась вниз. На левом берегу неизменно и величественно стояла башня Абая. Аул просыпался: то там, то здесь из печных труб саклей шел утренний дым, несколько собак выбежали со двора на улицу, услышав стук копыт коней, но, видя их неторопливый шаг, лениво размахивая хвостами, убежали обратно в тепло, в свои укрытия.
Когда трое всадников подъехали к дому Ахии, из дома вышел горец и направился к воротам и, открыв их, шагнул со двора на улицу. Кута узнал его, это был старший брат Ахии, Асхат. Сошедшие с коней гости разминали тела и пытались таким образом согреться:
- Ассаламу алайкум! – выступил вперед Кута и подал руку балкарцу, другой рукой вытирая иней, покрывший его лохматую шапку, брови и бороду.
- Ва алайкум ассаламу! – подозрительно рассматривал гостей балкарец, подавая каждому руку.
Когда Кута приподнял надвинутую до бровей мохнатую шапку на затылок и улыбнулся, тот громко засмеялся:
- О, Аллах! Да это Кута! – быстро повернулся он в сторону дома и махнул рукой. Из дома в одной черкеске с карабином в руках выскочил Ахия:
- Чтоб мне провалиться на месте! Неужели Кута, - распростер объятия и бросился он к своему другу.
- Ассаламу алайкум! Пусть ваш приезд будет подарком Аллаха, дорогие гости! – глядя то наКуту, то на осетин, обнимал он друга.
Только тут заметил Ахия, что он на радостях забыл положить карабин и передал его старшему брату:
- Мне тоже приходится быть настороже, - улыбнулся он, кивая на карабин в руке брата.
Осетин хотел было что-то сказать, но братья балкарцы не дали и слова произнести, подталкивая их во двор. Тут же подскочившие молодые люди увели их коней на скотный двор за домом.
Все же через некоторое время осетины еле уговорили хозяев дома, чтобы те отпустили их домой. После полдневной молитвы, поблагодарив хозяев дома за гостеприимство и пожелав Куте удачи, дигорцы ускакали домой.
Вечером, когда гостьс хозяиномдома остались вдвоем, Ахия  устроился на деревянной кровати напротив Куты и посмотрел ему в глаза:
- Кута, ты знаешь, что я и весь мой род вместе со всем аулом всегда рады тебе и готовы за тебя отдать свои жизни. Мы всегда ждем тебя и рады тебе. Я знаю тебя хорошо, ты всю свою сознательную жизнь на своих плечах переносишь чужую боль и тревогу, думаю, и сейчас в эти трудные морозные дни ты не сидишь возле теплой печки, а носишься по всему Кавказу, возложив на себя ответственность за чью-то боль. Я готов тебя послушать, и хочу знать, чем бы я мог быть тебе полезен, - выжидающе разглядывал он чеченца.
Кута о чем-то думал, собираясь с мыслями, Ахия его не торопил и ожидал терпеливо, о чем ему поведает его чеченский друг.
- Грузинский князь в Сванетии держит в заложниках чеченского мальчика. Родные мальчика, потеряв надежду вернуть его обратно, и, возможно, поверив, что его уже нет в живых, оставили попытки вернутьего домой, - оставаясь все еще в плену своих мыслей, посмотрел чеченец на друга.
- А что отец, неужели он успокоился! - в сердцах воскликнул Ахия.
- Связанного по рукам и ногам отца мальчика грузинский князь Илико Геловани зарубил насмерть на глазах сына и его матери.
- Значит с ним его мать? – обрадовался хозяин дома.
- Нет. Мать умерла во время их побега, замерзла, не дойдя до перевала в горах.
Друзья какое-то время сидели молча.
- Кута, чем я могу тебе помочь? Если ты ко мне приехал, значит, ты что-то надумал, - пытался заставить говорить чеченского абрека балкарский абрек.
- Ахия я вспомнил твоего друга свана Мушни из княжеского рода Ратиани. Этот мужественный горец мог бы мне оказать большую услугу, выяснив точно о судьбе чеченского мальчика, находящегося в заточении у грузинского князя в Сванетии.
- Ты его тоже неплохо знаешь, - весело заулыбался балкарец.
Кута тоже улыбнулся, вспомнив свана Мушни, которого балкарцы звали Муратби, и красавицу-балкарку Фатику.
Было это летом 1899 года. Кута приехал вечером в Кюнлюм по просьбе Ахии. Балкарцу один офицер русской армии, ногаец, рассказал, что по почтовому тракту, сообщающемуся с Закавказьем, проходят большие деньги. Он предлагал напасть на инкассаторов на Моздокской укрепленной линии, через который проходит почтовый тракт, где меньше всего ожидают нападения.
Тогда Ахии не оказалось дома. Братья и родные встретили чеченца с радостью и завели его в дом. Угостив гостя, брат Ахии, Асхат предложил ему отдохнуть с дороги пока он отлучится по одному делу:
- К нам утром приехал в гости друг Ахии из Вольной Сванетии. В обед он уехал в аул Гелястано на свадьбу и торжества у князя Урусбиева, там будет его девушка балкарка, с которой он дружит с детства. Они познакомились с ней, когда она приезжала в Сванетию к своей тете, которая замужем за одним сваном. Я боюсь, как бы чего там не произошло, - с сожалением объяснил Куте брат Асхат и виновато опустил глаза.
- Едем вместе, - не оставляя места для обсуждения, встал Кута, поправляя кинжал на своем поясе.
     Когда Кута и Асхат прискакали в Гелястено, свадьба была в самом разгаре. Их встретили возле широко раскрытых ворот и, как только они сошли с коней, их скакунов увели на большой задний двор. Куту и балкарца пригласили пройти во двор. Столы были накрыты и под навесами, и под открытым небом во дворе, особо важных гостей заводили в дом. Гостей было много со всего Кавказа и много знакомых Куты: черкесов, кабардинцев, осетин и несколько ингушей, которых Кута лично не знал.
      Брат Асхат быстро нашел, кого искал, его двоюродный брат, сопровождавший свана, и сам сван, сидели за столом под навесом. Друзья присоединились к ним. Сван не слышал, что ему говорил Асхат. Он то и дело, то приподнимаясь, то садясь, в толпе гостей искал кого-то. Он был чуть моложе Куты, очень крепкого сложения, в каждом его движении ощущалась кошачья ловкость, упругость и большая сила, казалось, если он раздвинет плечи, разорвется черкеска на нем. К столу, за которым сидели Кута и его товарищи, быстро подошел балкарский князь Навруз Урусбиев, со всеми поздоровавшись, он обнял Куту:
- Если я от вас уведу гостя нашего народа, надеюсь, вы не обидитесь, - посмотрел он на товарищей чеченца.
- Мы будем только рады, если вы ему уделите больше внимания, - улыбнулся и встал Асхат, пропуская абрека, из-за стола. Навруз вместе с Кутой прошли в дом. Кута расположился за столом возле окна, отсюда очень хорошо просматривался двор. Многих сидящих за столом Кута не знал, но это были очень милые люди, они не мешали абреку и говорили о своих делах.
Вдруг, в их комнату с шумом ворвался нарядно одетый горец, в ком легко можно было распознать князя, быстро пробежав по лицам сидящих людей за столом, он расплылся в улыбке, увидев чеченца. Кута узнал его тоже, это был кабардинский князь Аслан Клишбиев, но титул князя ему нисколько не мешал заниматься абречеством.
- Дорогой мой друг, ты в Кабарде, а я узнаю об этом последним, - недовольный покачивал он головой, крепко сжимая руку Куты и обнимая его. - Я знаю, что вы что-то затеяли, надеюсь, что найду место в этом деле, - не отпуская Куту, прошептал ему в ухо Аслан.
- Я знал, что найду тебя тут, - улыбался Кута, разглядывая Аслана. - Все никак не подберешь невесту? – подшучивал он над князем. - Приезжай к Ахии, поговорим.
- Непременно я у вас появлюсь, завтра же, - с таким же шумом, как и появился, исчез за дверью кабардинский князь.
Во дворе заиграла гармонь, в такт мелодии молодой горец отбивал дробь в доуль. Площадка во дворе быстро наполнялась людьми, готовились горские танцы. Точно так же, как готовят скакунов к скачкам, молодые горцы готовились к горскому переплясу, каждый приглашал свою любимую на танец и в ритме движения танца пытались передать чувства, переполняющие их сердца.
Кута удобно устроился на своем стуле и готов был наблюдать за этим развлечением, пока закончат свои дела его товарищи. Брат Ахии забежал к Куте, и, убедившись, что их гость устроен хорошо, побежал к другому гостю их дома, к свану, которому никак не удавалось переговорить со своей любимой девушкой.
Как и положено, у горцев, первый танец исполнил старец. Несмотря на свои годы, он легко закружился в ритме музыки, только в его движениях не было страсти, присущей влюбленным. Девушка-горянка, словно лебедь по воде плыла в танце, то приближаясь, то отдаляясь от танцора. Уважая возраст горца, она замедляла свои движения, и со стороны старый горец казался значительно бодрее. В знак уважения к старику все встали со своих мест, кроме музыкантов, и от всей души в ритме музыки хлопали в ладоши, ведь танцевали старый князь и красавица Фатика.
С окна Кута видел лица девушек, стоящих в кругу, мужчины расположились напротив них спиной к абреку. Веселье набирало силу, каждый пытался пригласить Фатику, это были ее торжества, и она по праву была красивее всех горянок на этой свадьбе.
К Куте подсел один балкарец, и они разговорились. Вдруг послышались крики и шум во дворе, чеченец взглянул в окно и заметил, как Асхат размахивая руками, на высоких тонах, говорил с каким-то горцем. Извинившись, Кута быстро вышел во двор и направился в гущу толпы. В середине толпы друг против друга стояли две группы. Против двух братьев Ахии, за спиной которых стоял сван, стояла большая группа балкарцев, руки всех горцев лежали на рукоятях кинжалов. В любую минуту могла пролиться кровь.
Балкарцы требовали от свана освободить Фатику от данного ему слова, что она выйдет замуж за него. Один балкарец поклялся именем Аллаха, что не позволит свану увезти Фатику, а клятва отмывалась только кровью. Сван заявил, что никогда не откажется от любимой девушки, и что готов за нее умереть. Братья Ахии  поклялись, что убьют любого, кто подойдет к их гостю. Балкарцы, которых было несколько десятков человек, напирали на свана, и в воздухе стояло напряжение, готовое взорваться в любую минуту.
Кута понимал балкарцев, такие красивые женщины как Фатика делают честь всякому народу, и они не хотели, чтобы ее увезли в другие края. Чуткий взгляд абрека чуть ранее успел заметить, как переглядывались сван и балкарка, сомнений не было - они любили друг друга. Какие бы страсти там не кипели, за кого пойдет его дочь решал все-таки отец Фатики, который тут же, чуть в стороне сидел, и рядом, за его спиной, стояли его сыновья и наблюдали за разгоравшимися страстями.
Группы уже почти сошлись, когда Кута вошел в круг и стал между враждующими сторонами. Когда один из балкарцев протянул руку, чтобы убрать Куту с дороги, абрек чуть выдвинул кинжал из ножен, обнажая лезвие блестящей стали
-Если я вытащу его из ножен, не вложу его обратно в ножны, кроме как обагренным чьей-то кровью! – зло посмотрел он на напирающих балкарцев.
- Это Кута! - услышал он голос из напирающей толпы балкарцев.
- Что еще заКута! - пренебрежительно бросил, чуть захмелевший заводила среди балкарцев, увлекающий всех за собой на свана.
- Это чеченец, абрек Кута! - радостно воскликнул кто-то из окружающей толпы. – Ассаламу алайкум! – подскочил к нему его хороший знакомый из черкесских бесленеевцев, и, положив руку на рукоять кинжала, встал рядом с ним.
И узнавший Куту, балкарец из надвигающейся группы обнял его, подавая ему руку:
- Кута, ты против нас? Ты хочешь с нами сразиться из-за свана? - искренне был удивлен горец.
Кута видел, как осложнилась ситуация, враждующие группы поклялись, и кто-то из клятвы должен был выйти через кровь, так как никто не желал отказаться от Фатики.
- Я ни за кого, я за себя самого! - громко заявил чеченец, так что во дворе наступила тишина. - Я Фатику не видел раньше, но был наслышан о ее красоте! А теперь, увидев ее, решил, что сам женюсь на ней!
По толпе прокатились возгласы удивления. Братья Ахии опешили и открыли от удивления рты. Сван схватился за кинжал, но его удерживали его провожатые.Подвыпивший балкарец не менее громко заявил:
-Нам плевать, кого убить, свана или чеченца, но Фатику никому не отдам!
К Куте и бесленеевскому черкесу подошел балкарский князь Урусбиев, они о чем-то поговорили, и князь поднял руку, требуя тишины:
- Кута мой гость! – князь обвел взглядом стоявших во дворе людей. И чьей женой станет Фатика, определит не бой на кинжалах, ни даже желание самой Фатики. За кого выдаст ее отец Фатики Мухарби, тому она и будет женой, - посмотрел князь в сторону отца девушки. Толпа расступилась, образовывая живой коридор, где важно сидел Мухарби.Навруз направился к старцу:
- Уважаемый Мухарби! Твоя дочь уже невеста, достойная невеста, если за нее готовы, тут же у нас во дворе сложить свои головы очень известные люди. Я прошу у вас ее руки для своего гостя и друга, чеченца Куты, более достойного мужа ей не найти!
- А знает этот достойный чеченец, что моя дочь стоит очень дорого? – усмехнулся он, поглаживая свою длинную седую бороду.
- Все хлопоты своего гостя за его женитьбу я беру на себя! - весело улыбнулся князь, довольный таким оборотом дела.
- Я считаю, что мы договорились! – встал Мухарби, давая знать сыновьям, что они уходят.
- В следующее воскресение можете забрать свою невесту! - объявил Мухарби, уже покидая княжеский двор с сыновьями.
Тут же, вскочив на своих коней, ускакали братья Ахии со своим гостем сваном.
- А знает ли этот чеченец, что праздник надо устроить и на балкарской земле до того, как они увезут невесту? - никак не успокаивался балкарец из уже успокоившейся группы горцев.
- Будет вам праздник, каких вы еще не видели! - улыбался Аслан Клишбиев, стоявший пожимая руку Куты.
Была уже ночь, когда братья Ахии со сваном прискакали в родной аул Кюнлюм. Ахия  был уже дома:
- Ну как свадьба? Видели Фатику? – глядел он на вошедшего в дом  брата Асхата, выискивая во дворе в темноте кого-то. – А где Кута? – смотрел на братьев и свана Ахия.
- Наверно со своей невестой, - усмехнулся старший брат.
- На Фатику имеет право смотреть теперь только твой друг Кута, она его невеста, - подхватил Асхата двоюродный брат.
Ахия ничего не понимал, глядя, на осунувшегося от горя, свана, он понимал, что что-то произошло.
-Мушни, кто-нибудь может мне объяснить, что случилось с вами, что произошло на свадьбе?
Братья, передавая друг другу слово, подробно рассказали, что произошло на свадьбе в ауле Гелястано, а князь Мушни Ратиани, только молчал.
- Ахия, помоги мне ее увидеть хоть один раз, - умоляюще посмотрел Мушни на друга. - Если она согласна, мы убежим через хребет в мою страну, там ее даже чеченцу не достать.
Страдающий взгляд друга ранил сердце балкарца.
- Тут что-то не так, - возился в памяти Ахия.
- Я Куту знаю хорошо, я знаю его род, я много гостил у него дома в Довт-Мартане. Он не крадет чужое счастье, его жизнь посвящена тому, чтобы делать других счастливыми, – не верил услышанному Ахия. – С юношеских лет этот отважный чеченец борется за честь угнетаемых и оскорбленных с врагами горцев, несмотря на их религию и происхождение, в любом уголке Кавказа. Не щадя своей жизни он устремляется на помощь бедным и нуждающимся и бьется на смерть со злом, где бы оно ни творилось. Зная этого благородного и мужественного человека, его зовут на помощь, его ждут там, где никто другой не может справиться с бедой, - рассуждал балкарец, достойный друг Куты.Не дожидаясь утра, вооружившись, абрек Ахия поскакал куда-то в ночь.
Вернувшись в свой родной аул Кундетово, Мухарби распорядился готовить Фатику к свадьбе на ближайшее воскресение. Фатика согласилась и ушла к себе, решение отца не подлежало обсуждению. Умом она это понимала, но ее сердце разрывалось от настигшего ее горя. Мушни был старше ее на пять лет. Она еще маленькой девочкой, всегда восхищалась им и его другом Хергиани, когда гостили у тети в Сванетии. Ей было пять лет, тогда, в Сванетии, ее котенок залез высоко на дерево и не мог оттуда слезть. Фатика просила у соседских мальчишек достать ее котенка, но никто не решался залезть на эту тонкую ветку. Она плакала, и слезы ручьями бежали по ее детским щекам, когда мальчишки с соседней улицы шли мимо них.
- Что плачешь, девочка? - вытер один из них слезы подолом своей накрахмаленной белой рубашки.
- Котенок! Мой котенок, - указала она рукой на ветку, где от испуга и бессилия кричал перепуганный котенок на дереве.
- Пошли, князь! – звали мальчишку друзья.
Но он, не обращая внимания на их просьбы, полез на дерево и начал подниматься по тонкой ветке, испугавшись его, котенок полез еще выше. Затаив дыхание, все смотрели вверх за происходящим. Ветка согнулась, когда он почти достал котенка, он сделал последний рывок и рукой схватил котенка, но ветка, за которую он держался другой рукой, не выдержала и сломалась, и он вместе с котенком и сломанной веткой полетел вниз. Цепляясь за другие ветви, он упал и порвал свои брюки, но котенок был у него в руках цел и невредим.
- Вот он твой котенок! – весело вручил он Фатике котенка.
С тех пор он словно старший брат присматривал за ней. Уезжая в Балкарию, она скучала по нему и с нетерпением ждала следующей поездки в Сванетию. Он был из старинного княжеского рода и был очень смелым и красивым мальчиком. Хотя их род и потерял прежнее влияние, Ратиани славились, как благородные мужественные люди. В тринадцать лет она была уже влюблена в него, и он полюбил ее тоже. Он приносил ей цветы с самых опасных вершин Кавказского хребта. Дальше и выше его мог подняться по скалам и спускаться в ущелье только его близкий друг Хергиани.
Теперь она должна стать женой этого абрека чеченца. О нем много говорят, она видела его и раньше. Сегодня тоже, она смотрела на него, этот мужественный и невероятно красивый мужчина был чужд ее сердцу, и она не понимала, как ей удастся построить с ним свою жизнь. Но она не сомневалась, что не нарушит данное ее отцом слова, чтобы не поставить под сомнение его честь, если для этого ей придется даже умереть.
 Ахия не возвращался домой. Его брат Асхат и сван Мушни приняли решение отбить уКуты Фатику, когда он ее повезет из Кундетово, для этого они сколотили группу из 10 отчаянных балкарцев. Рано утром освободители Фатики были на месте нападения, где узкая горная дорога сворачивала и затрудняла ход. Двое из группы, с раннего утра были в Кундетово, изучая там обстановку. Ближе к обеду они прискакали на взмыленных конях и сообщили странную новость, невесту везут в Кюнлюм, к Ахие и свадьбу справят там. Балкарцы были обескуражены, они прибыли отбить невесту, которую везут к ним. Такое они не только не видели, но даже и не слышали, и им ничего не оставалось, как сняться из засады и ехать домой.
- Это Божья воля, и здесь ничего не изменить, - виновато улыбался уже потерявший надежду Мушни.
- Кута тоже друг Ахии, я с вами вместе поеду в Кюнлюм, попрощаюсь и подамся в родные края, - тоскливо посмотрел он на Большой Кавказский хребет.
Когда они прискакали в аул, во дворе собрались родственники, отец Ахии Тавшур и старейшина рода Жангуразовых Абрек, ожидали прибытия невесты и гостей. Ахия распоряжался во дворе, наводя там порядок. В ноздри ударил запах варившегося за домом в котлах мяса. Сомнений уже не было, в этом доме готовились к торжествам.
- Где вас носит, почему я должен просить чужих людей, помочь мне по дому! – накинулся Ахия на братьев.
- Свадьбу Фатики будем праздновать здесь, - коротко отрезал он и, поворачиваясь к Мушни, добавил: - Ты одет как на охоте, оденься по приличнее.
- Я уезжаю, Ахия, участвовать на свадьбе своей любимой девушки выше моих сил, - слезы стояли на глазах свана. Ахия взял за плечи и усадил своего друга на скамейку тут же во дворе:
- Ты мне друг, но друг мне и Кута, если ты сейчас уедешь и не поздравишь его, это будет понято, как твое малодушие. Останься, поздравить его, и поедешь, - сочувственно смотрел на друга балкарец.
- Хорошо, ради тебя пойду я и на этот шаг, но Фатику видеть я не хочу, это слишком большое испытание для меня, - махнул он рукой, направляясь в дом.
Свадебный кортеж не был еще виден в Кюнлюме, когда о его приближении известили выстрелы ружей.Фаэтон въехал во двор, женщины и дети со всего аула толпились во дворе Ахии. Многие из них не видели, но слышали о красоте Фатики. Жених был не менее красив, высокий, весь наряженный, он был тут же во дворе. Когда невесте помогли сойти с фаэтона, сквозь накинутую на лицо фату были видны ее большие, черные, очень красивые, но грустные глаза. Здесь было много гостей, приехал занимавшиеся вопросом сватовства балкарский князь Навруз Урусбиев и занимающийся вопросами проведения свадьбы кабардинский князь Аслан Клишбиев и много других гостей. Рядом с Фатикой стоял Ахия. Кута вышел на середину круга и подошел к своей невесте и другу:
- Я много слышал от своего друга Ахии о его сванском друге, князе Мушни Ратиани. Он рассказывал о его благородстве и мужестве, - посмотрел на друзей Кута.
У Фатики из глаз ручьем побежали слезы, невозможно было себя сдержать, когда ее будущий муж тепло говорил о том, кого она не забывала ни на секунду и готова была отдать жизнь за него. Кута, не делая паузу, уверенно продолжал:
- Когда я узнал, что он поехал на балкарскую свадьбу, чтобы увидеть свою девушку, я обеспокоенный за него, с братом Ахии  прискакал туда.
У чеченцев есть обычай, дарить друзьям самый дорогой подарок. Еще не увидев его в глаза, я зауважал и полюбил, словно брата, этого свана. Думаю, самым дорогим подарком для него будет его любимая девушка.
Фатика потеряла сознание и рухнула бы на землю, если бы ее не подхватил, стоявший, тут же рядом, Ахия. У многих женщин потекли слезы радости, у некоторых мужчин тоже набежала невольная слеза.
- Но это все не состоялось бы, если-бы не помощь моих друзей, - указал Кута на Навруза и Аслана. – С самого начала отец девушки знал, что ее мы берем для сванского князя. А где сам Мушни, не сбежал ли он? – улыбнулся Кута.
  Мушни стоял в сторонке, он был не в себе, он боялся увидеть Фатику и не удержаться от необдуманных поступков, но ноги сами тянулись к тому месту, откуда он сможет увидеть любимую девушку. Он любовался ею, и все, что творилось вокруг них двоих, было где-то далеко, в другом мире – он не видел и не слышал вокруг ничего! Он не понял ничего и тогда, когда Фатика качнулась, теряя сознание, он, было, рванулся к ней, но остановился, когда Ахия подхватил ее.
Вдруг, во дворе наступила мертвая тишина. Удивленный этим затишьем, сван вернулся в действительность и посмотрел вокруг себя. Все почему-то улыбались и смотрели на него одного, и он смущенный этим вниманием, направился, чтобы затеряться в толпе стоящих во дворе людей. Но Кута не дал ему спрятаться, он пошел ему навстречу. Вспомнив наказ Ахии, князь собрал все остатки своих сил, даже постарался показать на своем благородном лице улыбку, приближаясь к чеченцу:
- Кута, ты обрел бесценное сокровище.  Береги ее! – выдавил он из себя, и отвел в сторону глаза, чтобы скрыть навернувшиеся на глаза слезы.
Чеченец понял, что убитый горем сванский князь не расслышал его слова.
- Значит, из нее получится хорошая жена? – снова допытывался Кута.
- Более верной и достойной жены для мужа и лучшей матери для детей не найти на этом свете! – не желая и не имея сил дальше вести этот разговор, сван отодвинулся от абрека.Но Кута не дал князю уйти, он удержал его за руку и остановил. Чеченец понял душевное состояние князя и не желал дальше держать его в этом мучительном заблуждении. По природе своей чеченец любил острый ум и любил пошутить, но в этот раз было бы слишком жестоко шутить с этим благородным князем.
- Дорогой мой друг Мушни! Я поздравляю тебя с женитьбой на самой прекрасной девушке Балкарии! Отныне у тебя прекрасная жена, как ты этого хотел. Береги ее! И пусть прекрасная Фатика отныне будет мне названной сестрой, - весело улыбнулся Кута и крепко пожал руку и затем обнял свана. К ничего непонимающему Мушни, подскочил Ахия:
- У чеченцев такая традиция, если они, еще не видя в глаза, сердцем выбирают друга, за его мужество, отвагу и благородство, они делают ему при первой встрече с ним самый дорогой его сердцу подарок. Фатика была для тебя самой дорогой девушкой в этой жизни, Кута посватал ее за тебя! Она твоя! – обнял Ахия своего друга Мушни.
Свадьбу Мушни и Фатики справляли трое суток. И еще несколько дней погостив у друзей, молодожены засобирались за Кавказский хребет.
Я в неоплатном долгу перед вами! – Мушни обвел взглядом друзей, собравшихся во дворе, чтобы проводить их. – Кута, ты мне вернул мою жизнь и мое счастье! За тебя я буду готов всегда отдать свою жизнь, если это потребуется! – крепко обнял он чеченца.
- Аллах милостив ко мне, - широко открыв свои красивые большие, черные глаза, смотрела счастливая Фатика на собравшихся. – Я обрела двух мужчин: супруга Мушни и брата, мужественного чеченца Куту!
Кута все еще был в плену воспоминаний и не мог сдержать улыбку.
- Да, придется исполнить данное мною обещание  Мушни и Фатике и поехать к ним, - улыбнулся он смотрящему на него Ахию.
- В эти дни в горах все покрыто толстым снегом, мы с тобой к Мушни не попадем. Несколько дней назад группа сванов перебралась через хребет к нам, мне кажется, это такое развлечение у сванов, - улыбаясь, смотрел Ахияна Куту.
- Они скоро пойдут обратно домой, вот их и попросим передать, что ты у меня ждешь в гости Мушни.

                ЧАСТЬ 3
Прошло больше десяти дней, как Кута гостил у Ахии. Был уже конец января, морозы крепчали. В этот день Ахия со своим гостем выехали на прогулку. Друзья направились к башне Абая пешком, ведя за собой своих коней. На улице стоял сухой мороз, солнце ярко светилоослепляя глаза от блеска серебристого снега. Под ногами трещал свежевыпавший снег, издавая радостный хруст при каждом шаге. Мороз давал знать о своей силе и Череку, по обеим краям берега, где разбег течения не так стремительно высок образовалась корка из белого тонкого льда. Небо было чистое, и величественные Кавказские горы лежали как на ладони.
 - Зря мы позвали Мушни,- глядел в сторону большого хребта Кута, - морозы в горах будут только крепчать, и не известно чем может закончиться этот его поход,- сокрушался он.
- Успокойся, Кута, он же не полезет на вершины, сваны знают все лазейки в горах. Мне порой кажется, что Аллах создал этот уникальный народ, исключительно, чтобы покорят все горы мира, - весело засмеялся балкарец. Друзья вскочили на коней и поскакали вверх, в сторону вершин гор, как будто намеревались встретить своего сванского друга. У подножья гор они остановили своих разгоряченных коней и посмотрели вниз. Аул лежал как на ладони. Над саклями из печных труб поднимался дым вертикально вверх, образуя огромных размеров столбы, что являлось свидетельством отсутствия малейшего ветра. Нагулявшие всадники, порезвившие кони остались довольны прогулкой. Короткий зимний день прошел быстро. Прочитав предвечернюю молитву, добавив свет в керосиновой лампе, Кута читал Коран, когда во дворе дома Ахии, он услышал голоса людей. Закончив начатый аят, он положил Коран на верхнюю полку и вышел во двор, чтобы понять, что там происходить. Во дворе стояли несколько человек, и в открытые ворота были видны сани запряженные лошадьми. Ахия звал кого-то в дом, но тотпоблагодарив его укатил на своих санях. Увидев стоящего на пороге дома Куту,  Ахия весело бросил, ведя наверх по лестнице несколько человек:
 - Встречай своих сванов!
Ахия с гостями ввалились в дом, неся с собой морозный холод январской ночи.
 - Ассаламу алейкума! Мир этому дому,- снял свою лохматую шапку впереди вошедший, и Кута узнал Мушни.
  -Ваалейкума ассаламу, - чеченец с любопытством разглядывал свана, который с трудом начал стягивать с себя овечий тулуп. Друзья подали друг другу руки и крепко обнялись. Чеченец отпустил свана отошел на шаг назад и внимательно разглядывал его:
 - Ты что, на свадьбу собрался, черкеска, кинжал,- улыбался Кута.
 - Нет! У меня еще с собой и карабин, скорее на войну, меня же позвал сам абрек Кута, уверен, что не для развлечений,- отпарировал сван, продолжая улыбаться. Тем временем разделись и другие вошедшие с Мушни горцы.
 - Кута, мой верный друг с детства, Дато, из рода Хергиани. Если бы не он, я сегодня навряд-ли, был бы здесь,- подвел он статного, очень крепкого горца, с красивыми чертами лица и наряженного, как и Мушни.
Дато с любопытством разглядывал чеченского абрека:
- Много был о тебе наслышан. Фатика передавала тебе салам и наказала нам, хоть связанного тебя доставить в Сванетию,- весело засмеялся он, подавая руку чеченцу и крепко его сжимая. Гости расселись в большой комнате, прямо впереди у стены был большой камин, где издавая треск, весело плясал огонь от поленьев буковых деревьев. Когда гости после обильной и вкусной еды разогрелись от мягкой теплоты, их тела совсем размякли, уставшие после тяжелого перехода перевала. Хозяин дома встал из-за стола:
 Кута, наши гости устали, пожалуй, мы сегодня отдохнем, а завтра спокойно обсудим наши дела,- обвел он взглядом сидящих за столом горцев.
Нет! - наотрез отказался Мушни,- мы не настолько устали, чтобы сейчас не послушать зачем меня позвал Кута,- поудобнее расселся на стуле он, глядя на чеченца. И согласный со своим другом, Дато Хергиани повернулся в сторону чеченского абрека.
 - Ну что же, кажется, вечер затянется надолго,- улыбнулся Ахия.
 - Чай всегда должен быть горячий, и часто подаваться, - посмотрел он на племянника стоявшего облокотивший на дверной косяк выходной двери комнаты.
 Наступила тишина, все смотрели на чеченца:
 - Недели две назад, когда я гостил у одного чеченца, я узнал, что у грузинского князя Илико Геловани в заложниках находиться чеченский мальчик. Я должен его вернуть в чеченское общество и отдать своим родным. Мне нужно знать, на самом ли деле находиться у князя этот мальчик, если это так, как его лучше всего вернуть домой, в Чечню?-  Кута внимательно смотрел на друзей сванов.
 - Да, мы знаем эту печальную историю,- посмотрел Мушни на своего друга Дато.
 -Несколько месяцев назад, ближе к осени, один чеченский купец давал много золото за него, но старый князь непреклонен, он отказал ему,- о чем то думая продолжал Мушни.
 - Выкупить мальчика не возможно, для Илико деньги давно потеряли свою значимость,- включился в разговор Хергиани.
 -Мне кажется, что этот вопрос решили бы князья Дадешкелиани, хотя они фактически разорили род князей Геловани. В свое время Тенгиз Дадешкелиани оказал какую то очень серьезную услугу Илико Геловани, и он в невозвратном долгу перед ними. Самого Тенгиза нет в живых, но его сын Татархан знает эту историю. Если у тебя есть подходы к Дадешкелиани, думаю, что ты без больших хлопот заберешь мальчика домой,- обратился Куте Дато.
 - У Дадешкелиани часто гостит карачаевский князь Крымшамхалов,- подал голос Мушни.
 - Ислама Крымшамхалова я знаю хорошо, мы с ним дружим, и я изредка бываю у него,- обрадовался этой новости Кута. Тут подал голос до сих пор молчавший хозяин дома:
 - Насколько я понимаю, князь Илико Геловани своенравный и непредсказуемый человек, давайте представим, что он откажет князьям Дадешкелиани, что, скорее всего он и сделает, что тогда?- Ахия обвел взглядом сидящих за столом своих гостей.
 - Тогда мы насильно проникнем в его дом и вернем Куте мальчика,- безоговорочно объявил Мушни.
 Наступила тишина в комнате, был слышен лишь треск загорающих, только что подброшенных поленьев дров в камин. Было уже за полночь, затихли и домочадцы Ахии в другом конце дома.
 - Я не дам вам вступить в конфликт не с каким родом у себя дома, я знаю, что такое кровная месть в сванском обществе. Мне от вас нужна всего лишь помощь,- Кута посмотрел на сванов, затем, как о давно принятом решении, не раздумывая, продолжил:
 - Убив отца мальчика, старый князь отомстил за своего сына,- он обвел медленным взглядом всех сидящих за столом, глаза его засверкали, словно перед ним стоял его кровник:
     -Жизнь любой женщины чеченки стоит жизней двух состоявших мужчин,- отрубил он, все еще не забывая жестокую смерть молодой чеченки, матери мальчика…
Холода в эти дни на Кавказе только усилились. Ахия не отпускал своих гостей никуда, и они еще несколько дней, пока чуть не спали морозы, провели в балкарском горном ауле. Друзья договорились, что по весне, когда можно переходить перевалы, Кута вместе с карачаевским князем Крымшамхаловым приедет в Сванетию к князьям Дадешкелиани, и через них попробует вернуть мальчика домой. Если это не удается, Кута с группой горцев приезжают в Сванетию и насильно забирают мальчика, а его друзья сваны помогают ему перебраться через большой хребет в Балкарию.
На этом и договорились. Мушни со своим другом Хергиани ринулись в очередной раз победить высоты седого Кавказа. Кута в сопровождении своего друга Ахии поскакали в Кабарду, откуда, немного погостив, он намеревался податься в Чечню. 

                ЧАСТЬ 4
   На смену холодной зиме, в 1902 году пришла ранняя весна. Деревья нарядились в зеленные цвета листьев, на лугах и по обочинам дороги распустились  полевые цветы. Уже третий день чеченский абрек Кута гостил в Карачаево, у местного князя Ислама Крымшамхалова, в ауле Учкуланв Большом Карачаеве.
 Учкулан был крупный аул, где проживали несколько тысяча человек, здесь было несколько мечетей, торговых лавок и кузнечных мастерских. Аул был расположен вдоль реки Учкулан, в том месте, где в нее впадает река Уллу-Кам, и славился на всю округу своим развитым пчеловодством и скотоводством.
Был уже второй день, как Ислам послал своих людей на перевал Накра, чтобы узнать там о состоянии дел, и возможности перехода в Грузию. Как прибыл, Кута рассказал Исламу, что его привело к нему. Карачаевский князь отнесся с пониманием к нему, и обещал помочь во всем, чем он сможет. Вот и ждали друзья посланцев князя на перевал, чтобы определить время своего выдвижения в Сванетию, к князю Татархану  Дадешкелиани. Вечером второго дня, люди Крымшамхалова прибыли и сообщили, что дорога в Грузию открыта. Люди князя перешли перевал Накра и исследовали дорогу в Грузии в сторону Местии и убедились в безопасности поездки.
На второй день, после приезда людей князя с разведки на перевале, они, во главе с князем и чеченским абреком подались в сторону большого Кавказского хребта, на перевал Накра, в Грузию. Дорога была нелегкая, а повыше в горах, тяжелая и изнурительная. Единственное, что радовало, это красота гор и горных лугов, и живительный воздух дующий своей прохладой с вершины Эльбруса.
На второй день вечером гости прибыли в Сванетию и подъехали к усадьбе князя Дадешкелиани. Хорошо обустроенная усадьба со всех сторон была окружена высоким каменистым забором, за которым, чуть поодаль в глубине двора стояла высокая башня, славившая, как самая высокая в этих краях. Ворота усадьбы открылись, и вышедший их встретить горец предложил им въехать во двор, не спрашивая, кто они и зачем они приехали. Въехав во двор, всадники соскочили с коней. Кута и Ислам, бросив поводья коней сопровождающим их горцам, прошлись в сторону большого деревянного дома, за которым возвышался гранитный исполин, родовая башня Дадешкелиани.
Двор был обустроен роскошно, здесь были разбиты клумбы цветов и по периметру забора рассажены деревья. Вокруг дома были маленькие, но очень уютные строения, а за домом виднелись мастерские и конюшня. Пока гости разглядывали двор, приводили себя в порядок, разминаясь от долгой дороги, на широкой лестнице деревянного дома показался мужчина средних лет, среднего телосложения, одетый в красную черкеску с под которой виднелся синий щелковый бешмет, и пояс, который сверкал золоченными укращениями. Едва он увидел Ислама Крымшамхалова, он раскинул руки и быстро сбежал по лестнице:
 - Кто приехал ко мне в гости, какой человек,- восклицал он,  быстро направляясь в сторону карачаевская князя и чеченского абрека.Ислам и Кута тоже направились навстречу к хозяину дома. Едва хозяин и гости встретились, два князя бросились в объятия, похлопывая по спине, и по плечам друг друга. Дадешкелиани, а это был он, его звали Татархан, никак не мог успокоиться от радости встречи:
 - Слушай, какой гость, какой человек,- восхищался он карачаевским князем, и только теперь обратил внимание на рядом стоящего чеченца, наблюдавшего за встречей друзей. Высокий, стройный, необычайно крепкий Кута, не мешал друзьям насладиться радостью встречи. Подавая руку чеченцу, Татархан встретился с жестким, цепким взглядом чеченского абрека, князь, крепко сжимая его руку, причитал:
- Слушай, какие гости! Какие люди!- показывая им рукой пройти в сторону дома.
    Дом Татархана Дадешкелиани и вправду был обустроен по княжеский. В центре большой гостиной стоял огромный круглый дубовый стол, который опирался на львиных лапах изваянных из того же дуба. А вокруг стола были расположены стулья с высокими спинками. Стулья были обтянуты кожей черного цвета. В гостиной перед большим камином стояли огромные,  тяжелые кресла, накрытые медвежьими шкурами. А в восточной части комнаты стоял простой, но украшенный резьбой низковатый полукруглый стул-трон для главы семьи - Махвши (так назывался глава семьи). Большую гостиную освещал канделябр с множеством количество свеч. А на столе в огромной черепашьей пепельнице дымил чибух-трубка с драгоценным табаком.
Когда гостей накормили, их отправили отдохнуть с дороги. Вновь они собрались уже ночью в богато убранном зале, и расселись, за щедро накрытым дубовым столом, на тяжелые, с высокими спинками стулья. Татархан посмотрел на своих гостей:
 - Ислам, коль ты приехал ко мне в гости с этим чеченцем,- он посмотрел на Куту,- что то привело вас ко мне. Я хотел бы услышать, какую пользу я мог бы вам принести, что вас привело ко мне?- выжидающе посмотрел он на Ислама, затем и на Куту.
 - Татархан, мы на самом деле прискакали к тебе по делу, пожалуй, лучше всего будет, если Кута сам и расскажет,- посмотрел он на своего чеченского друга. Абрек сделал паузу, собираясь мыслями, князья в ожидании смотрели на него:
 - У грузинского старца, князя Илико Геловани, в заложниках находиться чеченский мальчик, вот уже больше двух лет. Отец мальчика, в драке убил сына старого князя, но он в отместку убил, зарубил саблей чеченца. В попытке убежать, умерла жена убитого им чеченца, ее мертвой нашли недалеко от перевала Бурун-Таш. Оставшего в живых мальчика, князь удерживает в заложниках. Во все времена кавказцы воевали не с женщинами и детьми. Я пришел за мальчиком, его надо вернуть в свое гнездо, в свой род и,к своим близким,- хотя внешне абрек оставался спокойным, его заблестевшие в гневе глаза и бегающие по скулам желваки, свидетельствовали о его решительности.
 - Я знаю эту историю, мне даже говорили, что князь Ратиани занимается этим вопросом. Это некогда сильный княжеский род Геловани, сегодня ослаб, но чувства собственного достоинства они не потеряли. Хотя, по правде сказать, Илико закрылся у себя дома, и что у него теперь в голове знает один Господь-размышлял в слух хозяин дома.
 - Татархан, этот невеселый чеченец мне, как брат. Когда в моей жизни все доводы связей, власти, денег не помогают, тогда у меня остается лишь один, безупречно работающий довод, абрек Кута. Могу тебе смело сказать, он заберет мальчика, если не живого, то мертвого, но заберет и предаст его тело в чеченской земле. И я не завидую тому, кто стал на его пути. Примени свой авторитет, свое влияние, без мальчика мы уйти не можем,- карачаевский князь хотел, чтобы Татархан уловил значимость их приезда.
 В это время в зал, где они сидели, прибежал работник дома и сообщил, что приехал брат Татархана.
 - Пригласи его к нам, пусть присоединиться к нашей беседе-дал команду хозяин дома. Прошло немного времени, и в комнату, где сидели Татархан и его гости вошел человек в военной форме, в звании майор, и быстро направился к сидящим за столом. Кивнув брату, он радостно подал руку карачаевцу:
 - Ну что, князь, как вы там поживаете? На этот раз я точно заеду к тебе -улыбался он, затем подал руку Куте.
 - Знакомься, Джансуг, мой близкий друг из Чечни, - продолжал улыбаться обрадованный встрече Ислам. Джансуг присел рядом со своим братом, братья Дадешкелиани сидели напротив, через стол, своих гостей. Ислам и Татархан расспрашивали офицера о его делах на службе, он отвечал, но сподизлобъя разглядывал чеченца, который сидел и думал о чем, то о своем, не мешая друзьям общаться. Затем, в какой то миг, офицер вскочил, и рука его легла на кобуру с под нагана на его поясе:
 - Да это Кута, чтоб мне сдохнуть,- не сводил он взгляд с чеченца, который и не шелохнулся, как будто сказанное им его и не касалось
 - Какой Кута,- с недоумением посмотрел Татархан на брата.
 - Чеченский абрек Кута,- уже кричал Джансуг, рассерженный непониманием своего брата.
 - Так ты его знаешь? - удивленно посмотрел Татархан на брата.
 - А кто его не знает?!- усмехнулся, вдруг успокоившись, офицер.
 - Я его не знаю, к своему стыду,- вспомнив о чем то, вновь стал внимательно разглядывать князь чеченца.
 - А я думаю, откуда я его знаю, с момента, как вошел сюда,- улыбаясь, офицер вышел из-за стола  и направился к гостям. Присев рядом с абреком, он подал ему руку:
- Во Владикавказе, в Грозной, везде твои фотография, и назначена большая награда за твою голову,- не отпуская, тряс он руку чеченца,- Тебя русские бояться, но много горцев на службе уважают тебя.
 - Ну вот, теперь мы все, все знаем, друг о друге,- засмеялся до сих пор молчавший карачаевский князь. Собравшие, вновь обсудили цель приезда Куты.
 - Ислам, ты наш друг, наш отец Тенгиз дружил с твоим отцом. Отныне, нашим другом станет и чеченец Кута. Какие бы деньги не требовались на выкуп мальчика, мы заплатим эти деньги,- братья Дадешкелиани удовлетворенно посмотрели друг на друга. Я завтра же поеду к князю Геловани и проговорю условия освобождения мальчика,- довел до своих гостей о своем решении Татархан, глядя на своих гостей.
Утро было теплое, но надо было ожидать полдневной жары. В Сванетии весна наступила раньше, чем за Кавказским хребтом. Во дворе князя пышным цветом зацвели цветы в клумбах, и в гуще зелени листьев деревьев просыпались бутоны будущих фруктов. К Геловани решили поехать вместе. Князь Дадешкелиани со своей свитой и с гостями подъехали к воротам Илико. Ворота открылись быстро, как будто их ждали, и с далека видно было, за столом во дворе, рядом с лестницей дома, сидел старый князь и чем то был очень занят. Гости спешились на улице с коней и вошли во двор усадьбы и направились к князю. Увидев вошедших во двор людей, старец медленно встал, отложил в сторону кинжал, с которым он возился, и вышел из-за стола.
 - Приветствую тебя дорогой Илико,- вышел вперед, и протянул руку, здороваясь с ним Татархан. Поздоровался с князем и Ислам, Кута кивнул, но руку не подал. Грузин их обвел взглядом и рукой показал на стол, приглашая их рассаживаться:
 - Что тебя привело ко мне Татархан, что я могу сделать для тебя,- смотрел ему в глаза, пытаясь в них, что то прочитать, старый князь.
 - Со мною мои друзья, карачаевский князь Ислам Крымшамхалов и чеченец Кута,- показал на них Татархан.
 - Я знал его отца, - посмотрел грузин наИслама, мы сним ладили, дружили. А про абрека наслышан,- устало опустил он голову.
 - Илико, ты знаешь, зачем мы у тебя. Назначь свою цену, мы закроем эту тему и заберем мальчика с собой. Его надо вернуть на свою Родину, с детьми не воюют,- не сводил Татархан глаз со старого князя.
 - Я давно говорил, нет у меня мальчика. Можете даже проверить,- посмотрел он на чеченца. Было понятно, что мальчика они не получат. Гости встали. Кута направился в сторону улицы со двора, сделав несколько шагов, он остановился и оглянулся назад:
 - Это наша не последняя встреча,- посмотрел он на князя, и, не оглядываясь назад, покинул его двор. Татархан и Ислам попрощались со старцем, и тоже в след за чеченцем вышли на улицу где поджидали их кони.
 Когда от Илико друзья прискакали в усадьбу Дадешкелиани их поджидал, еще не уехавший, Джансуг, брат хозяина дома:
 - Кута, мы одно из колен Тарковских князей, внутрисемейные неурядицы заставили наших отцов искать пристанище в Сванетии. Я по работе бывал в Дагестане и в Чечне, полгода был прикомандирован в аппарат наместника на Северном Кавказе. Я точно знаю, что наши предки бывали  у тебя на Родине, в Довта Мартане. Ты потомок достойных отцов и храбрый воин, отныне ты наш друг, и можешь рассчитывать всегда на нас,- он с восхищением смотрел на Куту.
 - Я благодарю всех, кто пытался мне помочь. Тебе Ислам, ты бросил все свои дела и приехал со мной в Грузию. И вам,- Кута посмотрел на братьев Дадешкелиани, вы сделали все, что было в ваших силах, чтобы вернуть мальчика. Но надо сделать то, что не возможно, этим я и займусь,- улыбнулся чеченец, глядя на князей.
Пожелав счастливой дороги обратно в Карачаево Исламу, и много добра в дом сванским князьям, Кута направил своего коня в Вольную Сванетию, к своему другу сванскому князю Мушни Ратиани и к его жене, его названной сестре, балкарке Фатике. Татархан дал ему в дорогу сопровождение своих людей, которые должны были обеспечить его безопасность в пути.

                ЧАСТЬ 5
Весть, что Кута прибыл к князю Дадешкелиани, Мушни узнал в тот же день, но не положено у горцев тревожить чужих гостей, если даже этот гость, твой лучший друг. Фатика от радости встречи не могла себе найти место, они с мужем давно зазывали к себе чеченца, и наконец, это должно вот-вот случиться. Она до глубокой ночи ожидала гостя, хотя Мушни ее предупреждал:
- Фатика, для чеченцев, первые три дня и принять гостя и гостить, священны. Если Кута не уедет от Татархана первые три дня, он будет чтить право хозяина дома на гостя,- рассуждал он, успокаивая свою жену.
Утро и обед следующего дня проскочили быстро. Мушни с утра уехал в Местиа. Фатика занималась по дому и двору, все было сделано, все блестело, в не совсем богатом, но очень уютном доме. Следом за матерью, куда бы она ни пошла, словно веревкой привязанный, то падая, то вставая, бегал их двухгодовалый сынишка, прозванный Дато, в честь друга Мушни, Дато Хергиани. После обеда Мушни прискакал в Ушгули, к себе домой, расположеное высоко в горах, у подножья вершины Шхара. Это высокогорное сванское село заложили Ратиани недалеко от истока реки Энгури, в том месте, где в нее впадает река Шавцкала (Черная вода).
 - Я узнал, что сегодня Кута с людьми был у старого Илико, и кажется, у них ничего не получилось,- думая еще о чем-то  смотрел он на Фатику расседлав коня. Он знал, что Кута без мальчика уехать не захочет, вот и думал, не дожидаясь абрека, что можно сделать и кого для этого можно привлечь. Сынишка бросился к отцу, Мушни поднял его на руки и подвел к коню. Мальчик гладил голову коня, при этом пытаясь пальцем попасть ему в глаз, но конь ловко уворачивался от попыток малыша, ловко поворачивая голову, то в право, то в лево.
 - Будь готова принять гостей,- бросил Мушни проходя мимо Фатики, ведя коня в конюшню. Маленький Дато сидевший на коне, вцепившись в его гриву, важно смотрел на свою мать, когда они проходили мимо нее.
 - Ты ждешь Куту?- посмотрела жена на мужа.
   - Кута возможно появиться завтра, на сегодня я пригласил Хергиани и князя Александра Мачутадзе, он тоже друг чеченца, нам надо посоветоваться, что делать дальше.
 Хергиани был уже во дворе Мушни, когда он вернулся с конюшни, и они прошли в дом. Друзья только сели за стол поесть, Фатика была тут же, накрывая обед, когда услышали стук в ворота.
 - Это прискакал князь Мачутадзе,- встал из-за стола и пошел открывать ворота Мушни. Когда хозяин дома открыл ворота, он увидел возле порога своих ворот, на улице, группу всадников, один из них, что спешился, подошел к нему:
  - Я привел к вам гостя,- кивнул он на всадника.
Кута был мрачный, как грозовые тучи, но едва он заметил Мушни, засиял, и словно юноша соскочил с коня. Друзья бросились навстречу друг другу и крепко пожимая руки, по мужски обнялись:
- Ну вот, я выполнил обещание, я прибыл к вам в гости,- улыбался чеченец.
 - Кута, дорогой наш друг, мы ждали тебя, мы знали, что ты у Дадешкелиани, - не отпускал абрека Мушни.
 - Слезайте с коней, проходим в дом,- Кута посмотрел на своих провожатых,- я думаю, что хозяин дома будет рад оказать вам гостеприимство - посмотрел чеченец на свана.
 - Я вас очень прошу пройти в мой дом попробовать у меня хлеб-соль,- Мушни умоляюще смотрел на людей князя Дадешкелиани.
 - Пусть достаток не изведется у вас, мы свою миссию выполнили, нам надо скакать обратно - старший из них с благодарностью отпарировал и повернул своего коня в сторону выезда из Ушгулы. Услышав громкий смех и возгласы на улице из дому выбежали Хергиани, и чуть сзади от него быстрыми шагами шла взволнованная Фатика. И не отпуская подол матери рядом с ней бежал сынишка.
 Кута пожал крепкую руку Хергиани:
 - Я рад, что ты тоже здесь,- обнял он свана,- как дома, как жизнь в вашем селе Бечо?
 Фатика стояла тут же рядом, ее щеки покраснели от волнения, большие черные глаза блестели от радости встречи. Кута подошел к ней, улыбаясь, и обнял ее, чуть касаясь ее плеча:
 - Здравствуй, сестра! Как поживаешь? Сваны не обижают тебя,- посмотрел он на друзей, улыбаясь. И только теперь он заметил мальчонку, грозно смотрящего снизу вверх на незнакомого дядю, обнимающего его мать. Его большие черные глаза и круглое, как луна, лицо, не оставляли сомнения о его принадлежности. Кута оторвал его от подола матери и поднял высоко над своей головой, и громко смеясь, его разглядывал:
 - Глаза матери, но нос и подбородок твои,- продолжал смеяться чеченец, глядя на Мушни. Затем, посерьезнев, опустив мальчика на землю, он вновь внимательно его рассмотрел:
 - Я верю, из тебя получиться настоящий мужчина,- он погладил мальчика по голове и расстегнул серебром отделанный пояс со своей узкой талии, на котором были закреплены кинжал и пистолет, и протянул его Фатике:
 - Это мой подарок мальчику.
 Все были взволнованы встречей и до сих пор находились на улице, возле ворот дома Мушни. Но пришедший в себя хозяин дома подтолкнул гостя в сторону дома, беря его за локоть руки. Хергиани подхватил поводья и повел коня Куты во двор и увел его на задворки в сторону конюшни.
Еще не начатый обед возобновили, и друзья поели, слушая Куту об их встрече с князем Геловани:
 - Он мальчика, ни за какие деньги не отдаст, мальчика надо будет насильно забрать,- как единственный возможный вариант объявил друзьям чеченец.
- Кута, я это предвидел, поэтому и пригласил на сегодня Дато, должен подъехать и твой старый друг князь Мачутадзе - посмотрел Мушни на чеченца. Кута улыбнулся, вспомнив, что то:
 - Его дерзости нет предела, но это все прикрыто его интеллигентностью,- продолжал улыбаться он,- где он, царственную осанку не потерял?- допытывался абрек у хозяина дома. Подал голос молчавший Хергиани:
 - Мне кажется, что он не меньше гордиться своей интеллигентностью, чем статусом князя,- улыбался он, глядя на друзей.
 - Кута, ты с дороги отдохни, тем временем подъедет и князь, тогда мы все обсудим и примем решение, как вызволить мальчика,- встал из-за стола Мушни, и рукой показал в сторону комнаты для гостей, предлагая ему туда пройти.
Отправив Куту в комнату гостя, Мушни и старший Дато зарезали барана и быстро освежевали его. Фатика колдовала возле огня летней печи. Но их суета не касалось одного главного человека, мальчика Дато, который важно ходил по двору обвязанный поясом, подарком Куты, на котором был закреплен кинжал, работы чеченского мастера Дуска, и волочил его по траве.
Надвигались сумерки. Когда хозяин дома вошел в гостиную комнату, Кута читал предвечернюю молитву. Мушни зажег керосиновую лампу и вышел, не мешая гостю. Когда Кута вышел из гостиной в обшую комнату, там за столом сидели трое, хозяин дома, его друг Дато Хергиани и незнакомый чеченцу горец. Все встали, Кута поздоровался, подал руку незнакомцу и сел рядом с Мушни.
 - Кута, этот человек, вот уже несколько лет работает у князя Илико, послушай его, что он скажет,- Мушни посмотрел на незнакомца.
 - Мальчик был у князя, я его много раз видел у него дома и во дворе. Позавчера, где то после обеда к князю пришел человек и сообщил, что за мальчиком приехал какой-то чеченский абрек. Князь был очень взволнован, он боялся, что чеченцы тут же заявятся за мальчиком в его дом. Едва стемнело, он с провожатыми отправил мальчика в Кутаиси,- обвел взглядом сидящих горцев за столом незнакомец.
 - Мальчик не болеет? - не поднимая головы, глядя,куда то под стол, тихо подал голос Кута.
    - Нет, он здоровый. Но он, какой то, вечно грустный,- покачивал головой незнакомый горец.
 - А сколько ему лет,- поднимая голову, посмотрел чеченец на незнакомца.
 - Года четыре- пять, задумчиво произнес он, прикидывая в уме возраст чеченского мальчика. Проводив незнакомца, Мушни вернулся в дом к друзьям.
 -  Хватить говорить о делах, пора накормить гостя. Он и в обед едва прикоснулся к еде,- причитала Фатика мужа и его друга свана, когда в открытые двери дома донесся стук в ворота. Мушни быстро пошел открывать их. Хергиани встал на пороге дома, Фатика стояла возле сидящего на стуле чеченского абрека. С улицы донесся небольшой шум, в открытые ворота въехали 6-7 всадников и спешились только во дворе. Дато повернулся к Куте и радостно воскликнул:
- Прибыл грузинский князь Мачутадзе со своими людьми,- быстро сбежал он по ступенькам дома во двор.
 Мушни с князем и Дато быстро последовали в дом, где они оставили чеченца.
 - У нас в Грузии шума бывает меньше, когда с Императорского дома приезжают, чем твой приезд,- легко и быстро направился Александр Мачутадзе к уже вставшему со стула Куте.
 - Добро пожаловать в Грузию,- протянул он руку, крепко обнимая чеченца. Кута разглядывал грузина и улыбался:
 - Тот же блеск и достоинство князя и несовместимые, дерзость и интеллигентность горца,- засмеялся чеченец, отпуская руку Александра.
Друзья расселись за столом, который наполнялся разными блюдами, от которых исходил аромат возбуждающий аппетит.
 - Князь, твоих людей накормят в соседней комнате,- посмотрел Мушни на грузина. За ужином друзья справлялись о доме, о родных, что-то вспоминали. Когда стол освободили и друзья остались одни, князь заговорил:
 - О нахождении абрека Куты в Сванетии, князь Геловани сообщил русским. Завтра, рано утром, дом Мушни будет окружен тройным кольцом. Две роты солдат с двумя пушками уже двигаются с Местиа. Отход к горам и перевалам Бурун-Таш, Киркит-Ауш и Накра уже взяли под контроль армейские части. Что будем делать с мальчикомрешим когда уляжется этот шум. А сейчас, я вашего гостя увожу к себе в Нигоити, о принятом решении объявил князь Мачутадзе. Все понимали серьезность положения и поэтому не стали даже обсуждать источники информации Александра.
 - Когда вы намерены двинуться в путь? - Мушни посмотрел на князя.
 - Ждать времени нет! В полночь они будут уже в Ушгуле. Мои люди, оставленные на дорогах, наблюдают за их передвижением.
Мушни быстро ушел приготовить коня чеченца. Долго не прощались, договорились встретиться, как наступит затишье. Грузинский князь Мачутадзе вместе, с уже, со своим гостем, чеченским абреком Кутой, выехали со двора сванского князя Мушни Ратиани и поскакали в его родовое село Нигоити, рядом с Ланчхути. 

                ЧАСТЬ 6
Ночь выдалась ясной, здесь в горах Верхней Сванетии звезды казались совсем близко, протянешь руку и достанешь. Дорога вниз с Ушгули была тяжелой, если бы не свет от луны, совсем было бы опасно двигаться. У подножья гор, только горцы выехали на равнину, их встретили люди князя и сообщили, что военные с Лалхора двигаются в сторону Ушгули. В отряде Мачутадзе были несколько сванов-провожатых, они повели группу по другой дороге, в обход Местии. Когда Кута и его грузинский друг покинули пределы Сванетии, Мачутадзе, ехавший рядом с чеченцем, остановился в тени небольшого лесочка возле дороги:
 - Кута, мы уже в Менгрелии. Тут впереди село, недалеко отсюда по дороге, заедем к моему другу , отдохнем и поскачем дальше,- смотрел он на чеченца уставшим взглядом.
- Тебе решать, как быть и где остановиться, я, как и положено гостю последую за тобой,- улыбнулся Кута.
 - Ко мне в Нигоети скакать, нам нужно еще несколько дней затратить. Я думаю, что лучше будет пока, если мы далеко не уедем от Сванетии, чтобы вернуться и забрать мальчика у Илико. А остановимся мы в столице древней Мингрелии, в Зугдиди, , у моего тестя, князя Дадиани, там есть для нас места, где в безопасности мы можем остаться сколько нужно,- князь смотрел на реакцию чеченца.
 - Я думаю, что это верное решение, не уехать далеко от мальчика,- согласно закивал Кута.
 В Зугдиди друзья заселились в большом, со вкусом обставленном двухэтажном доме, почти в центре города. Двор был не большой, но очень уютный. Конюшня была далеко, в глубине за домом, где был небольшой сад и цветочная оранжерея. На второй день, как они приехали в Зугдиди, Мачутадзе уехал по делам, оставив Куту на попечении своих друзей и отменного повара, который кормил чеченца, как на убой.
Через неделю заявился князь:
 - Кута, оставив тебя в Зугдиди, мы поскакали обратно в Сванетию, я провел там два дня, у князя мальчика нет. Он отправил его куда-то, думаю, что в Кутаиси, там много людей из рода князей Геловани. Я хотел сделать тебе подарок, на этот раз не получилось. Лицо чеченца оставалось неизменным, тяжело было понять, что он думает сейчас:
- Я благодарен тебе, князь! Думаю, что залежался я тут у вас в Грузии, изнежился на ваших мягких постелях и начинаю привыкать к вкусной еде. Надо скакать в Чечню, а за мальчиком я еще вернусь,- готовый тут же поехать вскочил чеченский абрек, глядя на грузинского князя.
 - Кута, мы едем в Нигоети, в мое родовое село. Я послал человека, нас ждут с нетерпением.
Кута на этот раз не хотел так далеко заехать в глубину Грузии, но то, что Александр послал человека с вестью, что они приедут домой с ним, обязывала его согласиться на поездку.
Друзья, не откладывая, тронулись в путь, направляясь по дороге в сторону Ланчхути. В Гурии для чеченца не представлялось никакой опасности. Там началось крестьянское восстание. Крестьяне отказывались брать в аренду помещичьи земли и не шли работниками к ним. В этом движении принимали участие половина населения Гурии. Полицейский карательный отряд попытался захватить руководителей восстания, но гурийские абреки отбили крестьян и уничтожили часть полицейского отряда. Этот жестокий бой отбил у тех желание проникнуть на эту территорию, и ситуацию там контролировала уже созданная народная милиция. Все были на подъеме, люди давали друг другу клятву верности в этой борьбе. Движение крестьян Гурии вызвало симпатии абреков и части дворянства, они были сторонниками ослабления русской власти на Кавказе. Среди поддерживающих требования крестьян был и князь Александр Мачутадзе. На переговоры с крестьянами прибыл помощник наместника по гражданской части Николай Султан Крым-Гирей российский дворянин. Он останавливался у Мачутадзе и встречался с крестьянами Гурии. Вот в такое сложное время, когда крестьяне Гурии отстаивала свои права, пригласили чеченца туда.
Через несколько дней они благополучно прискакали в родовое село княжеского рода Мачутадзе. Гостей здесь ждали без сомнения. Едва они въехали в село, их встретила ватага юношей и мальчишек, на конях и пешком, но они все дружно махали им, приветствуя их. Как только они подъехали к воротам усадьбы князя, ворота широко распахнулись, и князь с чеченским другом и своей дружиной въехали во двор. Как только всадники сошли с коней, их скакунов быстро увели, а самих их окружили люди.
 - Кута, тут проживают люди рода Мачутадзе, ты можешь быть спокоен, у нас для тебя нет никакой опасности,- улыбаясь, князь здоровался с окружившими их людьми, подталкивая абрека в сторону дома. Грузинам немного странно было видеть известного абрека, о котором многие из них наслышаны, как о герое, без пояса на талии и кинжала на поясе.
 - Дорогие мои!- поднял руку князь, требуя тишины,- наш гость никуда не уезжает, мы с дальней дороги и очень устали. Дадим ему искупаться, отдохнуть, а потом мы  долго и много будем с ним общаться,- устало улыбнулся своим сородичам, до мозга костей интеллигентный и сдержанный Александр, и увел своего гостя в дом.
 Было уже темно, когда хорошо отдохнувшего чеченца, князь ввел в большой, ярко освещенный лампами зал. Здесь были несколько человек сидящих за большим длинным столом, вокруг которого стояли тяжелые, красным бархатом обитые, дубовые стулья, с высокими, как на троне, спинками. В кресле сидел горец преклонных лет, в белой черкеске, на груди которого красовались несколько георгиевских крестов. Когда друзья вошли, сидящие за столом горцы встали, кавалер крестоносец оставался неподвижным и пристально разглядывал абрека. Высокий чеченец был в черной черкеске, который обтягивал его широкие плечи, и в черных сапогах, без пояса и кинжала. Он выглядел, как посол из сопредельной страны. Александр подвел Куту к старцу и тот встал с кресла, поправляя на себе черкеску и кинжал на поясе, из белой слоновой кости рукоятью.
 - Это мой дядя Николой, глава рода Мочутадзе,- представил его Александр.
- А этот,- указал он на Куту,- чеченский абрек, мой друг Кута,- посмотрел князь, на рядом стоящего чеченца.
 - Кута из Довта Мартана,- подал чеченец руку старому грузинскому князю.
 Не отпуская руку, Куты старейшина рода Мачутадзе разглядывал его:
 - Я рад тебя видеть,- мягким голосом, с заметным грузинским акцентом, произнес он, тут много говорили о тебе хорошего и многие хотят тебя увидеть,- не отпуская руку чеченца, усадил он его, в тут же, рядом стоящее кресло, и только после этого уселся в свое.
 - Увидев тебя без кинжала, грузины подумали, что ты священник,- улыбнулся он. Затем, подал знак одному из рядом стоящих горцев. Тот быстро подошел к главе рода и подал ему, что-то завернутое в красный бархат.
 - Кута, мы будем принимать гостей в честь тебя, когда грузины увидят чеченца без оружия, им тяжело будет поверить, что перед ними абрек,- улыбаясь, он развернул бархатную ткань, в которой лежали пояс, отделанный серебром, кинжал, тонкой работы грузинских мастеров и русский офицерский наган в кобуре.
 - Это мой подарок тебе! Я знаю, о твоем подарке сыну сванского князя.
 Кута, чувствовавший себя без пояса и кинжала на нем, совсем не уютно, с удовольствием взял из рук грузинского князя подарок . Он тут же, туго натянув пояс на талии, закрепил на нем кинжал, а наган он передал своему другу на хранение:
 - Князь, я благодарен тебе за столь щедрый подарок, он уместен для меня сейчас, как никогда,- засмеялся обрадованный подарку чеченский абрек.
 Старый князь, Александр, со своим другом Кутой, вышли из дома во двор. Там было все освещено и кругом было много людей:
  - Это все наши близкие и родные, они хотят с тобой пообщаться. Мы будем кушать, кто желает, будет и пить. Когда тебе надоест эта компания, ты можешь пойти и отдохнуть,- вел Куту в низ по ступенькам его друг, - а вот завтра у нас будут гости, известные тебе грузинские абреки тоже,- радостно сообщил он чеченцу, подводя его к накрытому во дворе столу. Старый князь пожелал друзьям доброй ночи и попрашавщись до завтра, ушел к себе в отдельные покои.
Кута после утренней молитвы успел еще хорошо отдохнуть, до того, как в доме проснулись, и прислуга начала свою утреннюю работу по дому и двору. Чеченец вышел во двор подышать свежим воздухом, пройтись и размяться. К нему подошел молодой грузин, готовый оказать ему любую услугу.
Поместье Мачутадзе было большое. Юноша повел чеченца прогуляться. С восточной стороны виднелись горы Савардия, с вершины которых весело бежала река Килтикара, все больше набирая свой разбег. Они вышли со двора через маленькие ворота, за домом, там, в глубине задней части двора. Кута поблагодарил юношу и направился за село, и начал подниматься на горку на окраине.
В чувствительные ноздри абрека ударил морской воздух принесенный ветром со стороны Поти, сливающий с запахами исходящих, в утопающих в зелени садов. Здесь, на равнине Колхетии, было невероятно красиво и спокойно, и это болью ударило по его сердцу, вспомнив, как в каждый день неспокойно живут в Чечне. Там  опасность, исходящая от русской власти, подстерегает каждого, и стариков, и женщин, и детей. И с этими тяжелыми думами он направился в сторону гор. Когда нагулявший и надышавший свежего воздуха, Кута спустился к селу, юноша ждал его там, где он его и оставил. Когда чеченец со своим провожатым вернулись, солнце стояло высоко над горизонтом. Грузинский князь ждал его во дворе:
- Ну как Кута? Как тебе Нигоети, наша страна роз?- посмотрел на Савардия, и пошел навстречу своему гостю хозяин дома, и, подавая руку, крепко обнял его.
 - Красиво тут у вас. Тихо, сады, цветы, совсем, как в раю,- заулыбался чеченец, пожимая руку грузина.
 - Принесите воды, чтобы он руки помыл,- посмотрел Александр в сторону, рядом стоявшей девушке-прислуге.
 Когда друзья приступили к утренней трапезе князь сообщил Куте, что вечером они ждут гостей:
 - Кута, сегодня будет много гостей. Тебя хотят увидеть, с тобой хотят познакомиться и поговорить. Я уверен, что вечер будет интересный,- сообщил программу на сегодня Мачутадзе.
 - Я думаю, что мне надо сегодня еще хорошо отдохнуть, я чувствую, что с этого веселья мы не скоро выйдем, - заулыбался абрек. На том и договорились. Кута удалился в отведенные ему покои, отдохнуть. Александр поехал по своим делам в Ланчхути.
Вечером, широкий двор перед большим двухэтажным домом, в поместье Мачутадзе в Нигоити, преобразился. Во дворе были накрыты столы, покрытые синими и зелеными турецкими скатертями с бахромами. Слуги и повара были в торжественных одеждах, белый верх и черный низ. Близкие князя были на месте уже в полдень, многие из них знали чеченца лично, и они с большим интересом общались с абреком до начала обещанного вечера.
Гостей собралось в поместье Мачутадзе много, причем публика была разношерстной, от князей, до известных грузинских абреков, державшие в напряжении большую часть Грузии. Здесь же были и известные своим умом и красотой женщины, наслышанные красотой чеченца не меньше чем о его мужестве. 
Как по подиуму спускались по широкой лестнице хозяин дома и его гость, чеченский абрек Кута. Женщины не разочаровались в своем ожидании, высокий, стройный, широкоплечий, в черной, плотно прилегающей на плечах, черкеске, под которой виднелся белый бешмет с высоким воротом, застегнутым на все пуговицы. На ногах красовались плотно сидящие черные кожаные сапоги. Подарок главы рода Мачутадзе кинжал, был подвешен на поясе, который был туго натянут на его узкой талии. На его круглом белом лице были короткий нос, волевой подбородок, укутанный в густую черную бороду и спокойные, наполненные умом, бесстрашные карие глаза, завершали картину изящества гостя грузин. Когда сошедшие со ступеней друзья двинулись к столам, глава рода Мочутадзе встал и указал рядом с ним стоящий стул, предлагая чеченцу пройти к нему:
 - Дорогой наш гость, прошу тебя пройти ко мне и сесть рядом со мной,- улыбался гостю старый князь. Кута сел рядом с главой рода Мачутадзе, Александр сел рядом с Кутой. Гости зашумели, переговариваясь между собой. Старый князь встал, и поднял руку, требуя тишины:
Дорогие гости, уважаемые соплеменники, я от имени рода Мачутадзе, и от имени всех нас, приветствую чеченского абрека Куту из известного на Кавказе чеченского рода с Довта Мартана,- все встали и дружно захлопали в ладоши. Кута сидел, не поднимая головы, и от смущения весь покраснел, от чего он стал еще привлекательнее, ему были непривычны все эти светские приемы. Старый князь посмотрел на чеченца и предложил ему сказать несколько слов уважаемым гостям:
Скажи свои пожелания собравшим в твою честь нашим друзьям,- по доброму улыбнулся старый князь, похлопывая по плечу чеченца, подбадривая его. Кута встал, и впервые посмотрел на гостей, обводя их взглядом. Во дворе наступила тишина.
 - По правде сказать, я весьма смущен, столь большому вниманию моей скромной персоне,- заговорил чеченец на русском языке, обращаясь к гостям,- я могу смело сказать, что я, мой род, мой народ восхищаемся вашим благородством, гостеприимством и терпимостью царящем в вашем обществе. Могу смело сказать, что чеченцы приходили на выручку грузинскому народу со времен царицы Тамары и раньше. Чеченцы никогда не посягали на ваши земли и не вторгались в ваши города и села. Хотя мы молимся разным богам, но обычаи и привычки у нас остаются одни, принимать гостя, быть верными данному слову, уважать и ценить свою и чужую свободу. Вот это нас объединяет и это мы ценим в самих себя и в других, в ком это все есть,- облегченно вздохнул чеченец и посмотрел на старого князя. Двор Мачутадзе взорвался от взрыва хлопающих ладоней. Старый князь поблагодарил Куту за добрые слова в адрес Грузии и грузин и предложил гостям приступить к трапезе:
 - Уважемые гости, я прошу вас угощаться, есть, пить, и разделить вместе с нами нашу радость. Но до того, как предложить тост за нашего гостя, я хотел бы, чтобы мой племянник,- он посмотрел на рядом с Кутой сидящего Александра Мачутадзе,- чтобы он рассказал нам, как он познакомился с чеченцем Кутой. Все дружно захлопали в ладоши, требуя рассказа.
Александр встал, улыбнулся, и посмотрел на чеченца. Затем, прищуривглаз задумался, как бы прикидывая с чего бы начать, и обвел глазами сидящих во дворе гостей:
  - Это было весной 1897 году. Конюхи нашего поместья выгоняли наших коней на выпас за село, в это время и объезжали некоторых коней, и порой заходили даже за Ланчхути. В этот вечер к нам на усадьбу не пригнали наших коней, и конюхи тоже не появились. На второй день наши люди рано утром вышли на поиски конюхов и лошадей. Несколько коней обнаружили мирно пасущихся недалеко от нашего поместья. В течении этого дня ведущие поиск нашли всех лошадей, кроме моего жеребца арабской породы, купленный мной в 1894 году в Батуми у одного турка.
Не могли найти и наших конюхов с мальчишкой, сына одного из конюхов. Через три дня нашли уже почерневшие трупы этих бедолаг, заваленные камнями и мусором. Через десять дней поисков я узнал, что мой жеребец находиться среди коней полка русской армии, двигающей уже по территории Азербайджана в сторону Дагестана, следующей из Батуми, маршем в Астрахань. Через четверо суток мы нагнали русский полк. Со мной были еще девять отчаянных головорезов, во главе с Гогиа Кенкишвили, готовых вступить в любую схватку, и некоторые из них присутствуют среди вас,- улыбнулся князь смотря в сторону своих гостей.
 - Напасть и увезти своего коня, небыло никакой возможности, русские умели защищать себя грамотно и умело. К нам, на территории Азербайджана, присоединились еще пять моих друзей азербайджанцев.                Так прошел месяц, как мы следовали по пятам русских военных, не получая возможность напасть и отбить своего коня. За Кизляром русские расслабились, несколько раз с небольшой группой солдат отправляли лошадей на выпас. Мы знали, что наш час вот-вот наступит, и были в напряженном ожидании. На завтра мы приняли решение напасть на русских во время перегона лошадей, и ускакать со своим жеребцом. Рано утром мы были готовы и заняли приготовленные нами позиции с восточной части дороги, по которой будут гнать лошадей на выпас.
Не прошло и часа, как мы устроились в засаде, как с западной стороны от дороги, из-за бугра, на конях показались несколько горцев, и, показывая рукой на место выпаса лошадей, говорили о чем то. Спустя несколько минут к ним присоединились группа горцев, где то из сорока человек, и они рассредоточились на месте и исчезли из виду. Мы поняли, что за полковым табуном охотились мы не одни. Пока мы советовались вступить нам с ними в контакт или нет, появился табун лошадей в сопровождении с десяток вооруженных солдат. Все замерли в ожидании дальнейших событий.
С места нашей засады просматривалась вся противоположная сторона, как на ладони, и мы увидели проходящий за метров пятьсот, от засевших на противоположной стороне горцев, сзади, казачий разъезд из вооруженных 50-60 казаков. В это самое время перегоняемый армейский табун сравнялся с местом засады тех горцев. Сидящие, в засаде, произвели залп из ружей и карабинов по скачущим солдатам. Восемь солдат слетели с коней сразу, пока остальные двое разворачивались, горцы их расстреливали в упор. Перепуганные кони поскакали вперед еще быстрее.
Часть горцев поскакали за табуном. Услышав выстрелы, казаки остановились и, развернувшись, поскакали на место, где гремели выстрелы. Горцы не видели их, так как видимость их сзади закрывал бугор, с которого они спустились. Казаки могли появиться у них в тылу внезапно, и перестрелять их с высоты бугра. Думать времени не было. Я вскочил на коня, и, увлекая за собой своих друзей, бросился наперерез, казакам на встречу. Горцы видели нас, но мы скакали не на них, а начали стрелять в сторону казаков.
Догадавшись, что за бугром, за ними, кто то есть, горцы побежали наверх и успели занять позицию, до того, как казаки их достигли. Подскакивающих казаков они расстреливали в упор. Доскакавшие на место стычки, мы тоже вступили в бой. Человек 10-12 казаков ускакали, остальные были перебиты в этой схватке.
 - Вы кто?- подскочил к нам горец, вопрошая на кумыкском языке. Мои азербайджанцы вступили с ним в разговор. Тем временем, догнавшие горцы, табун уже гнали обратно. Говорить времени не было, надо было срочно покинуть место нападения, и мы все вместе погнали своих лошадей за табуном. Своего арабского жеребца я узнал сразу, он немного осунулся, но носился также резво. Мы несколько часов неслись сломя голову, пока не завернули на узкую поляну, в лесочке, возле небольшой речушки. Здесь должны были разделить добычу, и каждый со своей частью разбегались, и добирались до себя самостоятельно. Группа горцев состояло из семи чеченцев, были аварцы, несколько кумыков. Нападение готовили и возглавляли лезгины. Я через друга азербайджанца сообщил, что я пришел за своим арабским скакуном:
 - Я полтора месяца преследовал русских, чтобы отбить, свой арабский жеребец, и я хотел бы его обратно получить,- посмотрел я на горцев.
 - Конь мой, это уже обговорено, и я от своей добычи не откажусь,- смуглявый, похожий на азербайджанца высокий горец с густой черной бородой, зло, разглядывая меня, это был лезгинский абрек Кири-Буба.
 - А как ты докажешь, что жеребец твой,- усмехнулся рядом с ним стоящий здоровый детина, с кулаками, как кувалды.
 - Очень просто,- усмехнулся я, вставая, и выйдя на поляну, свистнул, подовая сигнал своему коню. Мой жеребец поднял голову, и, навострив уши, замер в ожидании. Когда я свистнул второй раз, он посмотрел в мою сторону, и как молния примчался ко мне. Он толкал меня головой, и слезы градом катились из глаз моих и моего жеребца. Он то ласкался ко мне, то, словно ребенок, толкал меня головой, фыркая и мотая головой, выражая обиду.
 - Прекрати этот цирк,- услышал я голос за собой. Когда я оглянулся, увидел направленный на себя карабин смуглявым бородатым горцем-лезгином:
 - Мои люди держат твоих дружков под прицелом, предлагаю тебе отсюда по добру, по здорову убраться, пока мы не отобрали у вас коней и не перестреляли вас. Быстро скачите к себе в Грузию.
 Наступила тишина. Из рядом стоящей группы чеченцев подал голос их вожак:
 - Отпустите оружие. Грузин заберет своего коня и возьмет свою часть добычи,- передернул он карабин и направил на лезгина. Рядом с ним стоящие чеченцы взвели курки своих ружей и направили в сторону лезгин.
 - По договоренности жеребец должен был быть твой, если бы он принадлежал бы русским. И если это было бы и так, он,- чеченский вожак кивнул на меня, по любому забрал бы этого коня, он наш гость. Аварцы и кумыки встали рядом с чеченцем.
 - Этот бесстрашный, славный чеченец был абрек Кута,- князь поднял чеченца и крепко обнял его.
Боясь, что мне по пути домой могут устроить засаду, Кута забрал меня и моих друзей к себе в Чечню. Азербайджанцев мы отпустили на попечении аварцев. В Довта Мартан, домой Куте, мы поехать не смогли, его повсюду искали. Мы провели несколько дней, в его племенном горном бастионе Ушкале.
Мы остановились у родственников Куты. Узнав о нашем приезде, нас проведал глава Ушкалы, полковник в отставке, Джаватхан Чинхоевский, он от себя лично прислал нам крупного барана. Мы провели в гостях у племени чинахи трое суток. До выздоровления оставили там раненного Мелкиседека Гунташвили. Затем, Кута, его друзья и родные проводили нас в Хевсуретию, в Шатили. Я со своими друзьями на своем жеребце, спустя почти два месяца, прибыл к себе домой, в Нигоити.
Вечер был в разгаре, когда к старому князю подошла жена Александра, княгиня Тамара, с несколькими, очень богато одетыми молодыми женщинами:
 - Князь, наши гостьи хотят отдельно пообщаться с чеченцем,- посмотрела она на Куту.
 Абрек умоляюще посмотрел на Александра, тот усмехнулся:
 - Как там у вас, в чеченской поговорке, если сел в грузинскую повозку, пой грузинские песни,- и, улыбаясь, добавил,- эти дамы тоже наши гостьи, они из очень уважаемых княжеских родов.
 Когда Кута в компании княгини и ее подруг направились в сторону дома, одна из дам обратилась к чеченцу:
  - Скажите любезный, в вашем роде не было шляхтичей, больно у вас польский акцент,- заглядывала она ему в лицо, источая тепло своей божественной нежной улыбки… 
После завершения торжественного приема в честь Куты, у Мачутадзе остались его друзья, грузинские абреки, во главе с Гогиа Кенкишвили, и они ранним утром ускакали, увозя с собой чеченского абрека, чтобы он отдохнул от всех светских приличий и обязательств.
После завершения торжественного приема в честь Куты, у Мачутадзе остались его друзья, гурийские абреки Дато Шеварднадзе, Симон Долидзе, Мелкиседек Гунташвили, среди них был и приехавший в гости Гогиа Кенкишвили. Ранним утром абреки ускакали, увозя с собой чеченского абрека, чтобы он отдохнул от всех светских увеселений и обязательств.
Абреки прискакали высоко в горы Савардия. Здесь на берегу речушки Килтикара, недалеко от водопада, было очень уютно сооруженное место, где от преследования властей укрывались гурийские абреки-пирали. Абреков здесь ждали. На оборудованной летней печи варилось мясо, и тут же рядом маленький низкий стол был обставлен продуктами, фруктами и овощами. Вокруг стола и печки колдовали несколько горцев. Гости с ними поздоровались и прошли к умело сколоченному из досок, длинному  столу.
Здесь было хорошо, горная прохлада и свежий воздух возбуждали аппетит и заряжали энергией душу и тело. Когда Кута прочитал полуденную молитву и вернулся к друзьям, стол был накрыт, и грузины ждали его, не приступая к еде. Друзья, принимая пищу, рассказывали разные забавные истории из их жизни, смеялись и так за столом незаметно проходил день, когда дозорные сообщили, что к ним едут несколько всадников. Гостями оказались Хареба Джибути с двумя горцами. Ловко соскочив с коня, он, широко улыбаясь и качая головой, направился к чеченцу:
 - Кута мы были в Телавских лесах, когда я узнал, что ты гостишь у Мачутадзе. Я прискакал, чтобы увидеть тебя, на торжество не попал, но кажется, на сходку кавказских абреков приехал вовремя - он громко смеялся крепко обнимая чеченского абрека.
 - Месяц назад в Панкисском ущелье видел твоего друга Зелимхана из Харачоя. Он говорил, что ты в Сванетии ищешь чеченского мальчика.
  - Перед моим выездом в Карачаево мы были вместе у ингушского абрека Саламбека, они проводили меня до границы с Кабардой. Я и рассказал, что я собрался к князьям Дадешкелиани в Сванетию - Кута улыбался, радуясь встрече с этим мужественным горцем, который готов был отдать и свою жизнь, не моргнув глазом, за торжество справедливости. Поздоровавшись и с остальными, еще немного пошумев расспросами и от удовольствия встречи, горцы успокоились и расселись за столом. Хареба никак не успокаивался:
 - Смотри Кута, здесь за этим столом нас немного, но мы представляем Кавказ. Только в Грузии нас называют и абраг, и пирали, и качаг. В Чечне тебя зовут абарг, у ингушей почти так же. У других народов свои нам дают имена, но делаем мы везде одну работу. Мы защищаем обиженных и униженных, мы приходим на зов любого просящего, но почему-то многие нас и не понимают?- он глядел на чеченца пытаясь узнать ответ этого секрета.
 - Мы не одни в попытке защитить людей, общество от произвола власти, поборов помещиков и неравенства людей. Сегодня у нас в Грузии успешно работают социал-демократы, есть сторонники у анархиста Сидаманидзе, они уже здесь в Гурии, восстание крестьян пытаются использовать в своих целях. Но реально крестьян от произвола полиции защитили только мы – пирали Гурии, их карательный отряд ретировался только тогда, когда мы их стали отстреливать- на одном дыхании выдал Дато Шаварднадзе. Симон Долидзе кивал головой в такт, эмоциональному выступлению своего друга, выражая ему свою поддержку. Грузинские абреки посмотрели на чеченца, который внимательно слушал их, не вставляя ни одного слова.
 - У нас на той стороне Кавказа тоже много разговоров по событиям в России и на Кавказе. Со мной встречались много разных людей, пытаясь заручиться моей поддержкой в их работе в Грозной, в Пятигорске. Они говорят про улучшение дел в России со сменой власти там, и даже сменой строя. Мы разные. С русскими, нас кавказцев ничего не связывает, кроме, как ненависти друг к другу. Они жестоки и никогда не выйдут из рабства. Свободные люди и рабы не могут жить вместе. Или они станут свободными, или из нас сделают себе подобных рабов. Я уверен, что мы на верном пути, мы боремся за свободный Кавказ, без русских, без их невежества и их рабства. За нашими спинами распускают слухи, что мы бандиты, что мы жулики и воры. Воруют они, кто во власти, а мы забираем у них и отдаем обездоленным, вдовам и сиротам. Нам надо быть вместе всем Кавказом и первым делом освободиться от этой русской чумы. Сами мы между собой всегда разберемся. И до прихода русских на Кавказ мы жили без войн и кровопролитий - чеченец был собран, как будто он выступал на всегрузинском сходе. Вдруг голос подал до сих пор молчавший Гогиа Кенкишвили:
 - Чем мы отличаемся от всех политиканствующих горцев на Кавказе?! Они обещают, что что-то может произойти, когда то, может это и хорошо. Может это и надо. Но что делать с теми, кто сегодня нуждается в защите, кого разорили, у кого увели дочь или красавицу-жену? Когда села или аулы остаются без пиши в голодные месяцы, еду им достаем только мы. Для них не утешение, что будет через год, десять лет! Они нуждаются в защите сейчас, сию минуту. Это делаем мы, абреки Кавказа! Нас ни так много, как хотелось бы, как правило, нас убивают! За нами идет охота, но охотимся за врагами и мы. Если власти нас не боялись бы, их произвол давно перерос бы в тотальный террор - взволнованный Гогиа, пытаясь успокоиться, последовал в сторону водопада.
 - Два дня пролетели быстро. Кавказские абреки еще раз сверились своими делами, заручились поддержкой друг друга и разъехались по своим делам.   
Через двое суток, вечером, Кута прибыл в усадьбу Мачутадзе. Рано утром он засобирался домой, и его проводить отправились Александр Мачутадзе со своими людьми. Через шесть дней они благополучно прибыли в Ушгули к князю Мушни Ратиани. Теперь здесь было безопасно. Нагрянувшим отрядам жандармерии и в голову не пришло, что абрек мог ускакать вглубь Грузии. Они обыскали Ушгули и все его окрестности, шерстили горы и перевалы.Затем, поверив, что Кута проскочил в Болкарию, бросили свои поиски и вернулись обратно в Кутаиси.
 - Мушни, я вернул тебе твоего гостя живым и здоровым,- улыбался Александр, когда они, отдохнув, на второй день засобирались в Зугдиди, там, в своем отчем доме, его ждала жена, красавица Тамара.
 - Александр, если на то будет воля Аллаха, обязательно встретимся. Я буду ждать от вас вестей, и если я нужен буду, я прискачу незамедлительно,- Кута ударил по крупу его коня, отпуская его руку.
 Чеченец несколько дней погостил у Мушни и Фатики и дал знать хозяевам, что ему пора скакать домой. Фатика сетовала его поспешности:
 - Кута, погости еще, я много целебных трав для тебя собрала, немного отдохни,- в ее глазах стояла грусть родного человека, она никогда не забывала, кому они с Мушни обязаны своим счастьем.
Проводить Куту прискакал и Хергиани.  Мушни, Давид и чеченец направились в сторону перевала Бурун–Таш.  Сванские друзья, пробывшего в Грузии три месяца чеченского абрека, благополучно доставили в Балкарию, в аул Кюнлюм, к балкарскому абреку, Ахие Жангуразову. 




                ГЛАВА 3
                ЧАСТЬ 1
Весной 1904 года, прибывшие в Довта Мартан по делам черкесы передали Цаце, матери Куты, что балкарский друг ее сына, Ахия Жангуразов  ждет его у себя домав июне этого года. Кута фактически не жил у себя дома, лишь изредка показывался там на ночь-две. В основном он пропадал в Ушкале, в родовом бастионе его племени чинахи, или у родственников своей матери в ауле Сесани, и родственников отца в Цонтари, в Ичкерии.
   Осенью 1903 года, поздно ночью, в Ушкалу прискакал горец с вестью, что завтра на рассвете аул будет окружен русскими солдатами, и они потребуют выдать абрека Куту. Глава чинахов Ушкали Баширов Джаватхан, полковник в отставке, по прозвищу Чинхоевский, поблагодарил вестника, и тот поскакал дальше в Итум-Кале. Кута сразу же, после известия, перебрался через хутор Бухари в аул Зумси, к давним друзьям своего рода, продолжающим беспрерывную дружбу вот уже несколько столетий.
Как только прозвучал азан в мечети, на утреннюю молитву, пушечный выстрел на окраине Ушкалы известил, что горный аул окружен русскими солдатами. Единственный арбяной мост через реку Аргун был занят русскими, закрывая отходы. Чистая, как детская слеза, осенняя вода горной реки неслась вниз к равнине, издавая грохот недовольства, появлению над ее водами врагов для всего сущего в окружающей природе. Чеченцы, не торопясь совершили обряд молитвы, во главе с очень молодым, но уже известным по всей Чечне, имамом Абдуллой сыном Дацы, после чего держали совет по создавшейся обстановке в Ушкале. Было принято решение, что глава аула и имам мечети пойдут на переговоры с русскими. Подполковник Семенов, возглавлявший карательный отряд поставил жесткие условия, что аул сожгут и сотрут с лица земли, в случае невыдачи абрека. После долгих споров и угроз с Джаватханом Чинхоевским и имамом Абдуллой, договорились о том, что русским без препятствий дадут проверить Ушкалу. В обед, закончив проверки всех домов и скотных дворов, и не обнаружив Куту, они все же изъяли карабин, несколько ружей и саблей. На мосту через Аргун русским с трофеями дорогу преградил Джаватхан Чинхоевский:
 - Все, что вы изъяли, вам придется сложить здесь. Мы вам разрешили искать абрека Куту. С нашего аула вы не унесете даже перочинный ножик- он положил руку на рукоять нагана, его решительный вид свидетельствовал, что он применит оружие. Поручик посмотрел, на тут же рядом стоящего, Семенова, ожидая его команды.
 - Оставьте - бросил в сердцах подполковник и быстро сошел с моста.
 Предупредив жителей, что в случае появления абрека у них, сожгут аул, карательный отряд двинулся вверх, в сторону Итум-Кале.
 Кута был в башне у главы рода зумси Салмана, сына Сулеймана. К вечеру им сообщил, прискакавший с Ушкалы юноша, что русский отряд после проверки покинул аул и двинулся в сторону Итум-Кале.
 Кута засобирался в Ушкалу, но Салман остановил его:
 - Мы уже знаем привычки русских, они, делая вид, что уходят, обязательно внезапно появляются. Останься еще на одну ночь - посмотрел на абрека зумсоевец. Кута отпустил юношу, пообещав завтра вернуться в Ушкалу.
Совершив предвечернюю молитву, Салман с Кутой пили чай, когда к ним в комнату ворвался брат Салмана:
 - В ауле русские, они заняли мечеть и окружили твой дом и эту башню - весь бледный от злости чеченец дрожал от возмущения. Хозяин дома вскочил и быстро передернул затвор своего карабина. Только Кута не шелохнулся:
 -Салман, успокойся, тут уже ничего не поделаешь, надо сдаться врагам,- медленно встал абрек, поправляя на себе черкеску и натягивая расслабленный пояс.
 - Мы дадим бой, мы умрем, но никогда не сдадим гостя - не сомневаясь в своей решимости, посмотрел на своего брата Салман, тот встал рядом с ним и положил на рукоять кинжала руку.
 - В ауле женщины и дети, много детей. Эти звери не пожалеют их, это мы видели много раз - и повернувшись к горцу продолжил- передай им, что я готов сдаться. Горец посмотрел на своего брата:
 - Нет! Мы дадим бой и отправим в преисподнюю ни одного врага- не собирался увернуться от боя храбрый зумси, хозяин дома.
 - Салман, пожалей старых людей, женщин, детей. Я не хочу, чтобы несчастье в чьих-то домах связывали с моим именем. Русских больше чем шакалов на всем Кавказе, если даже мы убьем их с десяток, это не стоит одной детской слезинки - он снял с туго натянутого пояса кинжал и наган, и положил их рядом со своей саблей и карабином с патронташем. Затем, посмотрев на горца, направился к выходу:
-Идем. Скажи им, что я иду и без оружия - выпустил абрек вперед себя во двор младшего брата Салмана.
 Когда Кута вышел со двора на улицу, десятки винтовочных стволов были направлены на него:
 - Я вышел, и я без оружия, - посмотрел в темноту ночи абрек.
 - Смотри, да этот туземец на нашем языке калякает - донесся изумленный голос с темноты. Тут к абреку подскочили несколько человек и быстро за спиной завязали ему руки. Абрека повели в мечеть и до рассвета русские не решались двинуться с места. В ауле было полно русских и никому не разрешалось выйти из своих домов.
Рано утром отряд двинулся в сторону Шатоя. Связанный по рукам и ногам Кута лежал в телеге. Тут же в телеге расположились двое солдат, рядом с телегой по бокам двое всадников. По двое всадников были чуть впереди и сзади телеги. Метров триста впереди ехали 50 всадников, столько же, позади метров триста, защищали тыл карательного отряда. Когда отряд проехал башни близнецы на реке Аргун, немного ниже, там, где дорога совсем сужается, выстрелом в голову был убит, ехавший впереди, начальник отряда, подполковник Семенов, и раздался дружный оружейный залп. В то же самое время, как по команде, сзади отряда, со стороны Ушкали скакала группа горцев, стреляя на ходу.
Офицер, старший группы охраны, дал команду не останавливать телегу и скакать вниз по Аргунскому ущелью. Телега с абреком и группа сопровождения из девяти человек вырвались из боя и убегали по серпантину горной дороги, к спасению, в сторону Шатоя. Пролетев сломя голову несколько километров, они остановились на небольшой площадке, съехав с горной дороги, когда перестали слышать звуки перестрелки ружей и винтовок. Они стояли на краю пропасти, где, внизу издавая рев, бежал могучий Аргун. Солдаты соскочили с телеги, чтобы размять затекшие ноги. Всадники окружили их, весело шутя, радуясь, что им удалось спастись от неминуемой гибели. И в этот миг раздался залп ружей. Трое всадников слетели с коней, остальные спрятались за телегой и в небольшой яме у дороги. Из-за поворота дороги, где они только проехали, появился Салман:
 - Вы оставляете абрека, мы оставляем вам жизни, вы окружены - и в подтверждение его слов, из-за скалы, впереди, где дорога резко поворачивала вниз, появились трое горцев с карабинами в руках. Вдруг, ротмистр, возглавляющий эту группу, вскочил и произвел несколько выстрелов по связанному Куте в телеге, и, вытащив с ножен кинжал, бросился его заколоть, добить до конца. Как только он поднял руку, чтобы ударить, абрек Кута присел в телеге, пока его охранники были увлечены боем, он сумел развязать себе руки. Перехватив руку офицера, он развернул лезвие кинжала в его сторону, и проткнул ему горло. Окровавленное лезвие вышло сзади его головы, через шею, и он замертво рухнул на землю. Оставшиеся в живых русские солдаты побросали винтовки на землю и подняли руки вверх. Горцы с двух концов дороги подскочили к телеге. Кута был бледный, пули попали ему в живот и в ногу. Салман обнял Куту:
 - Я не мог допустить позора, чтобы тебя взяли у зумси. Как только ты пошел сдаваться, я поднял всех. Сзади ударил твои чинахи с Ушкалы, их повел молодой имам, Абдулла, а остальное сделали мы - улыбался довольный Салман из славного рода зумси, разглядывая раны абрека чинахи.
Русские долго после этого не совались в горные аулы. Кута подлечился и за зиму окреп. И когда он получил весть с Довта Мартана, что его в Балкарии ждет его друг Ахия, он уже готов был туда скакать и чувствовал себя хорошо.
ЧАСТЬ2
 Кута вот уже несколько дней был в Кюнлюме у Ахии . Еще ранней весной Мушни через сванов передал балкарцу, что в начале лета, его супруга Фатика, приедет с детьми гостить к родителям в Балкарию, и что она привезет вести для Куты.
 Они приехали через неделю, как Кута гостил у Ахии. В полдень, когда солнце почти поднялось к зениту, Ахия с Кутой сидели в холодной, занавешенной комнате, спасаясь от летней жары, ожидая вот-вот азан на молитву. Тишину дня нарушили радостные возгласы Дауты, жены Ахии:
 - О Аллах! Наконец вы приехали. Мы вас ждем, все глаза просмотрели- радостно смеялась она. Хозяин дома, следом за ним и чеченец, вышли из дома. Во дворе, соскочивший с коня Мушни, помогал Фатике сойти с коня. Ахия быстро сбежал с лестницы во двор и направился к свану:
 - Ассаламу алейкума, дорогой мой брат - балкарец крепко обнял Мушни- как хорошо, что ты приехал. Мы ждали только Фатику.
 -На этот раз я не планировал приехать, но дело Куты надо было обсудить с самим абреком. Вот мы и здесь - громко крикнул он, махнув рукой Куте. Чеченец улыбаясь смотрел на друзей, затем, не торопясь спустился во двор. Фатика быстро отдала свою поклажу Дауте и быстрым шагом пошла на встречу Куте:
 - Добрый день Кута - она, как сестра, крепко обняла его, и слезы радости текли по ее щекам,- мы слышали, что тебя убили, Мачутадзе сказали какие-то чеченцы, когда он был в Нальчике,- не сводила она взгляда с него.- Потом нам Ахия передал,- посмотрела она и обняла подошедшего балкарца,- ранен, но будет жить,- смеялась она, вытирая слезы. Подошел Мушни и тоже обнял чеченца:
  - Я привез тебе новости и большой привет от Мачутадзе.
       Даута повела Фатику в дом. Пока друзья обменивались новостями, прозвучал и азан, призыв на полуденную молитву. Друзья пошли молиться, тем временем, братья Ахии зарезали барана и повесили рядом с остатками от барана, зарезанного в честь Куты. После обильного обеда, за пиалой свежезаваренного чая, друзья остались одни. Мушни сделал несколько глотков чая, поудобнее устроился на стуле и посмотрел на друзей:
 - Когда ты уехал, Кута, мы с Дато Хергиани, нашли человека в Ладжане, который будет неустанно следить за старым князем. Спустя месяц ко мне приехал Мачутадзе и сообщил, что грузинский абрек-пирал Дато Шеварднадзе, по его просьбе,  у родственников Геловани в Кутаиси ведет поиск чеченского мальчика.
         Мы договорились, кто бы ни обнаружил мальчика, отбиваем его вместе, сообща, и привозим его к тебе в Чечню в качестве подарка. Спустя год, после твоего отъезда, Шаварднадзе всетаки вышел на след мальчика. Его держали в грузинском православном храме в Кутаиси, с еще несколькими послушниками этого храма его возраста. Дато Шеварднадзе выяснил, в какой он келье спит. От моей помощи Александр отказался, сказал, что Дато со своими абреками сами справятся. Договорились, что они мальчика привезут в Ушгули, а дальше мы с Хергиани перевезем его в Балкарию, к Ахие.
Ночью, дьяк, по договоренности с грузинскими абреками, провел их в келью и показал на место спящего мальчика, среди пяти послушников. Мачутадзе заранее прибыл в Ушгули. На вторые сутки прискакали Шеварднадзе со своими пиралами, и привезли мальчика. Фатика его искупала и одела в новую одежду, привезенную ему Александром.
Когда мы с ним заговорили, он на прекрасном грузинском языке заговорил, мы поразились его таланту и хорошему знания языка. И каково было наше разочарование, когда мы узнали, что нам привезли не того мальчика. Чувствуя себя плохо, в ту ночь, чеченский мальчик рано лег спать в другой келье, а на его месте в ту ночь спал сын кутаисского купца.
На второй день стало известно о похищении сына купца, даже рассказывали, сколько денег требуют от отца за его освобождение. Геловани прискакал в Кутаиси заподозрив неладное в монастыре. А когда появился отпущенный сын купца, и выяснилось, на чьем месте он спал в момент похищения, все догадались, за кем была охота - Мушни посмотрел на друзей и одним глотком допил весь остаток чая.
 - Чеченский мальчик исчез, его нет в Кутаиси, нет вМестиа, даже во всей Сванетии  -   виновато закончил сван и опустил голову.
Друзья какое-то время сидели, молча, переваривая полученную информацию. Сван не мешал им думать.
 - Это стечение обстоятельств могло случиться только по воле Аллаха- карие глаза Куты сверкали излучая свет,- время отведенное чеченскому мальчику в Грузии еще не закончилось, а мое испытание Всевышним продолжается,- улыбнулся чеченец, довольный всем, что идет по воле Аллаха.
 - Но вы не оставьте попытки обнаружить след мальчика - подал голос, до сих пор молчавший Ахия, глядя на сванского князя.
 - Мы найдем мальчика если он живой, если он умер, найдем его могилу - не оставляя сомнения посмотрел Мушни на друзей.
     На второй день Мушни с Фатикой поехали в Кундетово, к родителям и близким Фатики. Погостив недельку, должны были поехать обратно, сына они оставили дома с бабушкой, с матерью Мушни.
 Когда проводив Мушни с Фатикой, друзья вернулись в дом, Кута после небольшой паузы, хлопнул руками по коленям:
 - Завтра рано утром я тоже покидаю вас. Поеду к мангетовским ногайцам, там у меня небольшое дело - смотрел он, улыбаясь на  Ахию.
 - Не едешь, а едем - весело засверкали глаза балкарца.
 Кута знал, что отговорить балкарца уже невозможно.

                ЧАСТЬ 3
В конце зимы, в начале 1906 года Кута прибыл в Кошкельды, узнав, что у его друга Юсуп-хаджи сгорела мельница. Причина пожара так и осталась неизвестна, хотя подозревали в этой диверсии русских с Герзеля. Потеря мельницы своего друга его не сильно расстроила, ее со временем можно восстановить, но у людей сгорело и попортилось много муки и зерна.
Это было время, когда людям приходилось экономить последние запасы зимы, а в больших семьях уже заканчивалась и кукуруза, и зерно. Тяжелое время. Но случившееся испытание не могло сломить выдержку и стойкость кошкельдинцев, только несколько человек роптали от безысходности.
 Узнав, что Юсуп-хаджи на месте где сгорела мельница, Кута направился туда. Еще издали ноздри забивала гарь от остатков пожара и пепла. На пепелище толпилось много народу. Юсуп-хаджи стоял в середине и отдавал команды, и здесь работа велась довольно энергично.
 - Ассаламу алейкума,- поприветствовал стоявших Кута, соскочил с коня, быстро подошел к ним, подавая руку Юсуп-хадже.
 - Ваалейкума ассаламу! Пусть твой приезд будет ради Аллаха - широко улыбаясь, обнял гостя хозяин.
 - Кута, и тебе досталась доля беспокойства за произошедшее в Кошкельды у нас. Если даже по несчастью, я очень рад видеть тебя у нас в гостях. Затем он повернулся к одному из своих мюридов:
 - Вы тут закончите без меня, у нас гость. Мы поехали домой.
Кута знал, что любые отговоры бесполезны, и друзья вскочили на коней, и в сопровождении нескольких мюридов Юсуп-хаджи прибыли домой. Довтамартановец знал, каким безупречным авторитетом пользуется его друг у кошкельдинцев, да и не только у них. Мюриды Юсуп-хаджи были повсюду, это был алим с безупречными знаниями, полученными в Мекке и в Медине, во время учебы у известных в среде мусульман арабских алимов. Он был сыном Байберта-хаджи, ни менее известного в Чечне алима. Дружба друзей началась еще с юношества. Когда Байбетр-хаджи прибывал в Довта Мартан, его сопровождал и его сын Юсуп. Бывало, они неделями жили там, где собирались алимы со всего Кавказа. Вот в эти дни, в медресе, познакомились и подружились Кута и Юсуп. Кута приводил своего друга к себе домой, поесть, отдохнуть. Мать Куты Цаца, заставляла Юсупа оставаться у них жить:
 - Ты мне как племянник. Я сама с ваших краев, из-за Аргуна. Сколько будете гостить в Довта Мартане будешь жить у нас - гладила она Юсупа по голове, накладывая ему побольше кушать. Со временем это дружба укрепилась, когда друзья узнали об их родстве. Сестра Байбетр-хаджи была замужем за Шоип-моллой, а дед Куты Гази и Шоип-молла были двоюродные братья.
 В честь гостя быстро зарезали барана.
 - Кута, надеюсь,  за три дня, что ты у нас будешь гостить, не будет даже и разговора - лукаво смотрел алим на абрека.
 - Я прискакал тебе помочь, а сколько это займет времени, три дня или три недели я еще не знаю - прикидывая в уме, что-то посмотрел гость на хозяина.
 - Хорошо. Я пошлю в Цонтари человека, к Яхье, к внуку Шоип-моллы, он хотел тебя видеть, и приглашу своего друга Абазат-хаджи с Аллероя, он тоже всегда тебе рад, Юсуп-хаджи вышел из комнаты дать распоряжения.
 Шел третий день пребывания Куты в Кошкельды, когда у Юсуп-хаджи собрались гости. Прибывшие гости говорили о делах в Чечне и вокруг нее, у других народов. Все понимали, и об этом говорили, что созданная русскими система военно-народного управления направлена для сосредоточения власти в Чечне в руках русских офицеров. Было очевидно, для чего предоставлено населению во внутренних делах решать, любые вопросы только по адату. Чеченцы понимали, что русские делают все, чтобы удалить от них Божественную религию, возвращая их в неверие и невежество. Собравшие так же говорили, что в военно-народное управление, введенное русскими в Чечне, вступали и служили раболепно русским, люди не чеченского происхождения, по разным причинам очутившиеся в чеченском обществе. Абазат-хаджи, давно не видевший Куту, с интересом расспрашивал его о здоровье его семьи и матери Цаци, о жизни и быте, в эти сложные времена, у других народов. Но волновал его только один вопрос:
 - Кута, как у тебя продвигаются дела с плененным мальчиком? Нашел его? Мы не можем допустить, чтобы из него сделали христианина. В Судный день, Всемогущий Аллах с нас, со всех, спросит за этого ребенка! Не только чеченцы, но все мусульмане Кавказа будут спрошены, что вы сделали, чтобы не допустить этого преступления, ненавистного Господу миров - Абазат-хаджи задумался. Затем, обвел взглядом сидящих горцев в комнате:
 - Во времена халифа Муатасима в соседнем государстве захватили в плен мусульманскую девушку. Когда ее пытали, она кричала:
 - Знает ли про ваше преступление халиф Муатасим? - Ее пленили из-за того, что она мусульманка. Когда халиф узнал, что она просит его защиты, он  послал армию на ее освобождение - слезы выступили на глазах у алима.
 - Кута, ты, и такие как ты- наша армия. Вы защищаете честь нашего народа, а порой спасаете многих из нас от позора. Пусть Аллах вам воздаст по заслугам. А мальчика надо вернуть ценой любых усилий, и любых жертв,- глаза алима блестели, и не было сомнения, что и он готов в любую минуту отдать свою жизнь за праведное дело.    
Встреча друзей у Юсуп-хаджи разрасталась, к нему приехали и известные алимы из аварцев и кумыков. К Куте подсел, прискакавший с Цонтари, его друг и родственник, Яхья:
 - Кута, мы знаем, что ты приехал сюда ни проповеди читать. Оставим наших алимов, пусть они обсуждают дела небесные, мы все знаем, что ты хорошо решаешь земные,- весело засмеялся он, беря за руку, приглашая его на выход из дома. Выйдя во двор, Яхья привел Куту в низкий домик во дворе. Когда они вошли в дом, Кута увидел сидящих за столом 5-6 человек:
 - Ассаламу алейкум,- подавая руку Кута узнал своих друзей-товарищей, и радостно обнимал их. Когда все уселись за стол, поправляя шапку на голове, встал Бага, сын Цюли, племянник Алибека-хаджи, из славного племени зандаки:
 - Кута, мы приветствуем тебя, и очень тебе рады. Сегодня мы здесь собрались по причине несчастного случая, постигшего нас, а не нашего устаза Юсуп-хаджи. Он тебе друг, но нам всем он, как отец родной, он помогает и словом, и делом. Я недавно переселился с Зандака в Кошкельды, но я знаю точно одно, что нет тут, ни одной семьи, кому- бы не помог твой друг, Юсуп-хаджи.
Мы знаем, ты приехал помочь. У нас есть план на одно дело, мы хотели бы с тобой его обсудить, и видеть тебя с нами, в решении этого намеченного дела. Рядом с Кутой сидели по одну сторону Яхья из Цонтари, по другую Исмаил, сын Сосарки из Сесани, напротив, Бага зандакский и по бокам его не менее известные абреки в Чечне. Кута видел, что они готовы выступить на дело хоть сегодня.
-С прошлого лета, в Азамат юрте невозможно подойти к реке Терек никому, ни женщинам, ни детям. Недавно выстрелом с того берега, близ станицы Парабыч, убили женщину. Они уже стреляют по людям на поражение. Мы давно решили их наказать, они на водопой пригоняют коней и всякий скот.
Мы предлагаем напасть на них, отомстить за женщину и перегнать всю живность на правый берег. Продать это все не составит большого труда, один кумык с Эндарея, готов купить все это за раз. На вырученные деньги поддержим семью убитой женщины, восстановим мельницу и купим зерно и муку пострадавшим и нуждающимся - Бага в ожидании ответа смотрел на Куту. Абрек улыбнулся:
 - Ну что же, это будет справедливо, убийство чеченской женщины и ежедневная угроза жизни детей, женщин стоит еще дороже,- грустные глаза Куты вдруг заблестели. Решение было принято. Договорились послать на место людей изучить обстановку, и не откладываяна долго, день-два, совершить акцию возмездия.
На следующий день в Кошкельды прискакали двоюродные братья Куты, Хасаха и Бабяг, сыновья, наиба Имама Эзи. Они сообщили, что в Довта Мартан прискакал балкарец от Ахии Жангуразова и просил передать, что князь Александр Мачутадзе ждет его в Грузии. Вместе с Кутой и группой чеченских абреков в нападении на станицу принял участие и Хасаха. Отбитые трофеи были удачно реализованы и розданы, и на вырученные деньги к весне запустили мельницу Юсуп-хаджи, фактически служившую жителям Кошкельды. А ее жители без больших трудностей пережили эту зиму и весну.
 Кута после удачной операции вместе со своими двоюродными братьями отбыл в Довта Мартан. Провожая его Юсуп-хаджи сокрушался, что он вечно куда-то торопиться:
 - Кута, пусть милость Аллаха не покинет тебя никогда. Ты приходишь тогда, когда ты очень нужен, поэтому тебя горцы любят и ждут,- он крепко обнял абрека и пожелал им счастливой дороги.

                ЧАСТЬ 4
 В июне 1906 года Кута был в Ушгули, у Мушни Ратиани. Село располагалось высоко в горах, у подножья вершины  Шхара, тут же, совсем рядом, начинается река Энгури. На том месте где река Шавцкала впадает в реку Энгури, и заложили свое родовое село княжеский род Ратиани. Чеченскому абреку здесь нравилось всегда, Ушгули ему всегда напоминало свой племенной бастион чинахи, горный аул Ушкалу. Мушни и Фатика были очень рады гостю, а их сын Дато ни на минуту не отходил от чеченского абрека. Он совсем подрос, вытянулся и выглядел, как настоящий джигит, в черкеске и в мягких кожаных чувяках, подарки братьев Фатики.
Мушни послал человека в Зугдиди, чтобы через родственников передать Александру Мачутадзе о прибытие Куты. Сегодня у Ратиани намечался двойной праздник, к обеду они ждали еще гостей, Дато Хергиани с двумя англичанами. Дато занимался ими, возил их по Сванетии, они готовились сделать восхождение на вершину Ушба, и в Ушгули он привез англичан показать вершину Шхара. Гости прибыли после полудня:
 - Князь, ты дома! В этом доме принимают гостей?- весело извещал о своем приезде Хергиани. Не дождавшись гостей, Мушни с Кутой только сели обедать. Едва услышал голос друга, Мушни вскочил и быстро направился к выходу из дома:
 - В этом доме устали ждать гостей - громко смеясь, на ходу прокричал хозяин дома. Когда он выскочил во двор, Дато, и его попутчики-англичане, которые приехали в Сванетию покорить вершину Ушба, сошли с коней и разминали ноги.
- Добро пожаловать гости дорогие - Мушни обнял друга и пожал руки англичанам, и рукой показывая в сторону дома, пригласил их пройти в дом. Быстро привязав коней к коновязи во дворе, хозяин следом за гостями прошел в дом.
 - Мушни, ты же мне не сказал, что приехал Кута - весело обнимал Дато чеченца, не отпуская его руку.
 - Ты был занят своими гостями, не хотел тебя отвлекать- разговаривая с другом, Мушни рассадил англичан за стол.
 Фатика с Дато младшим отлучилась к соседям, накрыв стол для своих мужчин. Узнав о прибытии гостей, она прибежала, и они с сынишкой колдовали над столом, накрывая его все новыми блюдами.
 На второй день Дато с англичанами покинули Ушгули и возвратились в Местиа.
 Кута знал, что, находясь в Сванетии не прилично не посетить Татархана Дадаешкилиани, и они с Мушни договорились поехать к князю в их родовое село Луха, с визитом вежливости.
 У Дадешкелиани друзья пробыли не долго. Татархана не оказалось дома, но придворные князя, гостей приняли со всеми почестями, а Куте предложили остаться у них. Откланявшись, друзья возвратились обратно в Ушгули.
 Через три дня прискакал князь Мачутадзе, повезло, что он сам оказался в Зугдиди:
 - Кута, я знаю, где мальчик. Ты прости, что в первый раз у нас не получилось. Абреки, близкие друзья Гогиа Кенкишвили, даже перепроверили, сведения точные. Чеченский мальчик находится в Тушетии, в горном селе Шенеко, в православном храме, в церкви Самеба. В этом сомнения нет, друзья Гогиа видели его там, и даже говорили с ним,- верность сведений князя не вызывала сомнений.
 - Как мальчик? Он не забыл, что он чеченец - глаза абрека заблестели.
 - Мы это обсуждали с очевидцами, мальчик закрылся в себе- Александр задумался и после небольшой паузы посмотрел на Куту:
 - Я уверен, он ничего не забыл, может он не знает, что он чеченец, но про смерть своих родителей он не забыл, я в этом уверен - как бы, убеждая в этом самого себя, он посмотрел на Куту и Мушни.
 - У меня был план, что мы двигаемся в Тушетию, и тихо, без большого шума похищаем и увозим мальчика. План изменился. В Кутаисии знают, что Кута в Сванетии, вМестиа ввели несколько отрядов солдат жандармерии. Скоро они появятся и в Лалхоре. Проехать внутри Грузии до Тушетии очень опасно, его будут поджидать всюду. А если князь Геловани догадается, что мы знаем, где мальчик, тогда это вновь, годы поиска, и гонения за Илико.
 В комнату влетел маленький Дато и сообщил, что приехал Ахия с горцами. Мушни вышел встречать гостей, и через несколько минут вернулся с балкарцем:
 - Ассаламу алейкума! Пусть доверие и дружба окрепнут в этом доме,- он крепко обнял Куту, а затем посмотрел на Алексанра:
 - Я думаю, что передо мной князь Мачутадзе!?- мне Кута рассказывал о вас - балкарец крепко пожал руку грузина.
 - Я тоже наслышан о твоих подвигах и победах, если ты тот Ахия из Кюнлюма,- Александр засмеялся, похлопывая балкарца по спине.
Друзья расселись за стол.
 - Как только я узнал, что Кута приехал по твоей просьбе,- Сафарби посмотрел на Александра,- я с верными мне горцами прискакал. Я занимался одним делом за Кубанью, меня не было дома, когда по пути к вам, Кута заезжал ко мне домой,- как бы оправдываясь он смотрел на чеченца.
 Какие бы варианты друзья не перебирали, Кута проехать внутри Грузии в Тушетию не мог. Было принято решение, что Кута прибудет в Шенако через Хевсуретию, вьехав туда со стороны Чечни. Александр Мачутадзе вместе своими людьми его будет там ждать. Князь Мушни Ратиани и балкарский абрек Ахия Жангуразов, со своими горцами, подъедут туда из Сванетии. Встреча была назначена на конец июля месяца 1906 года в Тушетии, в селе Шенако. 


                ГЛАВА 4
                ЧАСТЬ 1
Кута прискакал в Чечню в середине июля. Поднявшись с Ассинского ущелья на Черную гору, сплошь покрытую лесом, он, внизу перед собой на востоке, увидел, как на ладони раскинувшееся, свое родовое село Довта Мартан. Внизу, прямо под ним, впритык, к высокому берегу реки Марта, названному в честь его деда «Гази берд», лежал ирзу его двоюродного брата Эски. И тут же с веселым журчанием, делая резкий зигзаг с севера на восток, бежала Марта.
       Повсюду все было родное, он знал тут каждое дерево, каждый кустик. Спуститься с кручи на равнину сейчас он не мог, кругом люди трудились на своих наделах и ирзой, нельзя было, чтобы его заметили. Но и ждать вечера было долго, день только начинался. Не спускаясь с горы в низ, он по звериным тропам поехал на восток, и съехал с горы в лесополосу между Довта Мартаном и Катар юртом. Здесь его мог увидеть только случайный прохожий. Защищенный от ненужных глаз, по этой лесополосе он приехал в Шира Ашха. С правого берега речушки Ашха он легко попал в огород к своему дальнему родственнику и другу Музе, внуку шейха Кати. Со стороны огорода к нему можно было попасть незамеченным, этим способом абрек пользовался не первый раз, приезжая к Музе. Хозяин оказался дома и был безмерно рад появлению Куты.
 - Мне сказали, что ты в Грузии, как там продвигается дело с мальчиком? - подавая подушку Куте, присел с ним рядом Муза.
 - Кажется по воле Аллаха, это затянувшееся дело близиться к концу. Мои грузинские друзья выяснили, где его укрывают, он в Тушетии,- облокотился на подушку и вытянул уставшие ноги Кута.
 - А правда, что он нашего тайпа-племени?- у Музы накопилось много вопросов к другу.
 - Мне говорили, что мальчик чинахи, с Катар юрта, из рода Бухари, старейшина у них Нур-Али. Но это не так, я был у них. Они своего мальчика вернули, и это было значительно раньше.
 - Не важно, чей он, он чеченец, он должен быть возвращен - Муза убежденный в своей правоте, смотрел наКуту, давая ему знать, что он готов в любую минуту подключиться к освобождению мальчика.
 - Как вы поживаете, что нового в Мартане?- теперь Кута устроил допрос своему другу.
 - Все нормально, изменений нет. В пятницу после рузбан- молитвы был у твоих, у них все хорошо. Цаца чувствует себе хорошо. Заза с детьми и домом справляется, и Эза за ними всегда присматривает - был удовлетворен Муза состоянием дел у домашних своего друга. Когда закончились общие расспросы, Кута присел:
 - Муза, времени нет, мне надо скакать в Ушкалу, чтобы выяснить положение дел на границе с хевсурами. Там иногда у чеченцев с грузинами возникают конфликты, но с хевсурами дружат зумси, надо с ними посоветоваться - Кута смотрел на Музу, глаза которого зажглись, как яркие огни:
 - Я еду с тобой. Кого еще возьмем?- даже не обсуждая, заявил Муза. Кута улыбнулся. Ему всегда доставляло удовольствие видеть с собой рядом этого невероятно мужественного и сметливого соплеменника:
 -Хорошо. Я сегодня ночь проведу с семьей. Завтра рано утром выдвигаемся в горы, в Ушкалу. Много людей не надо, возьми с собой одного-двоих.
 - Кута, один-два дня ничего не решают, у нас времени еще достаточно, проведи пару суток с семьей. Они по тебе тоскуют - с просьбой в глазах обратился Муза.
 - Быть по-твоему, пару дней, и я отдохну. А затем в путь- улыбнулся Кута, принимая решение.
Еще только-только рассвело, и первые лучи солнца занимали свое место  в небе на востоке. Все на земле просыпалось в ожидании предстоящего дня. По арбяной дороге, поверх чеченской линии укрепления, легкой рысью скакали трое всадников. Обогнув село Шалажи к югу, ближе к предгорью, они направлялись в сторону Аргунского ущелья. Это были абреки с Довта Мартана: Кута, Дуда и Муза.
 - Я послал человека в Ичкерию, еще вчера, в аул Сесани, к Исмаилу сыну Сусорки, он племянник моей матери, вы его знаете, он абрек. Я обещал взять с собой его и абрека Багу зандакского, племянника Алибека-хаджи с Кошкельды. Они должны подъехать и встретиться с нами на входе в Аргунское ущелье, поверх Старых Атагов, подождем их там,- сообщил Кута своим товарищам, когда они подъезжали к дороге в ущелье.
 - Если нам нужны были люди, мы могли бы взять своих, сколько надо,- удивленно посмотрел на Куту Дуда, сын Шиди.
 - Я обещал взять их с собой. Кажется, они догадываются, откуда этот мальчик, они думают, что он с их краев.
 Ближе к обеду друзья прискакали к месту встречи. Едва они остановили коней, и сойти не успели, как с густого кустарника возле проторенной дороги, ведущей в Аргунское ущелье, выехали двое всадников и направились в их сторону. Кута узнал их, это были Бага из известного зандакского рода Гази-хаджи и Исмаил из Сесани, его родственник по матери.
 - Ассаламу алейкума!- поприветствовал их подъехавший Бага со своим товарищем.
- Ваалейкума ассаламу! Вы что здесь ночевали?- пошутил Кута. Друзья дружно соскочили с коней.
 - Не ночевали, но в полночь выехали, и вот уже несколько часов, как мы тут держим дозор,- весело улыбаясь, Бага обнял Куту. Исмаил передал Куте салам от своих родных. Друзья немного переговорили и, не теряя времени, вскочили на коней и направили их в сторону входа в ущелье.
 В Ушкали прибыли за полночь. Остановились у ушкалинских родственников довтамартановцев, которые были готовы поддержать их в любой ситуации. Они всегда ждали Куту, и готовы были пойти с ним на любое дело. Было принято решение, что Кута завтра поедет в аул Зумси к своим родовым друзьям, и разузнает у них о положении дел на границе с Грузией. И что еще важнее, нужен был хевсур, провожатый в Тушетию. А у зумси с хевсурами были особые отношения. Пока они переговорили и перекусили, прозвучал азан, призывающий мусульман на утреннюю молитву-фаджр.
Ближе к полудню, когда друзья проснулись, к ним в комнату залетали запахи жарившегося мяса и чесночной приправы к вареной баранине. А из соседней комнаты громкий смех и веселый разговор.
 - Ассаламу алейкум! Ну что, немного отдохнули с дороги,- хозяин дома, Джабраил, поздоровался с гостями. – А у нас гость,- улыбнулся он. Вы пока готовьтесь к намазу, а там, за обедом поговорим.
Родственники Куты, пока они отдыхали, с утра по раньше, послали человека в аул Зумси, за другом Куты Салманом. Он был главой аула, и лидером рода зумси.
 Увидев Салмана, Кута улыбнулся:
 - Ассаламу алейкума! Я собирался к тебе, а ты уже здесь. Надеюсь, что ты это сделал не для того, чтобы не пустить нас к себе в гости,- крепко обнял он друга.
 - Я пришел за вами, едва узнал, что вы в Ушкале. Мне Джабраил рассказал, зачем вы приехали. Переедем к нам в аул, и оттуда начнем работать,- со знанием дела и большим воодушевлением посмотрел на гостей Салман. Вечером Куту и его друзей потчевали в ауле Зумси, в доме у Салмана, сына Сулеймана.
 - У хевсуров много мужественных людей, не нарушающих горский этикет, имеющих нравы самых достойных людей Кавказа. На них можно всегда положиться,- Салман обвел взглядом гостей. Нерадивые бывают и у нас, и у них. Когда что-то происходит между нами, мы собираемся, обсуждаемый вопрос решаем по совести. Главное, мы вызываем доверие друг другу, и в Шатили есть люди готовые нам помочь,- поведал приятную новость хозяин дома.
 - Салман, у нас есть еще немного времени, может, мы с тобой поехали бы в Шатили, и ты им представил бы меня. А за одно, мы узнали бы о настроениях на границе,- Кута выжидающе посмотрел на друга.
 - Ты, как всегда думаешь и мыслишь правильно, я как раз хотел тебе это предложить,- с одобрением воспринял слова Куты хозяин дома.
 - Я завтра пошлю на границу людей, пусть потолкаются там и послушают, что говорят там. Послезавтра, мы с тобой поедем в Шатили к хевсурам. Твои друзья пусть отдыхают, накушаются горного воздуха,- пошутил, улыбаясь Салман.


                Часть 2
К хевсурам выдвинулись рано утром, как только завершили утреннюю молитву. Дорога поднималась в гору по Аргунскому ущелью, слева величественно, бежала с шумом и ревом река Аргун, к воде которой не всегда подступишь из-за глубины поймы и высоты берегов. В том месте, где Шаро Аргун впадает в Аргун, сделали небольшой привал, и дальше уже без остановки чеченцы устремились в Шатили.
На границе с Грузией чеченскую делегацию ждали. Вчера, когда посланцы Салмана были на границе, они там видели знакомых хевсур, и их попросили передать кунаку Салмана, Муцо Хевисбери, что завтра к ним чеченцы намерены приехать в гости. С Салманом и Кутой были пять горцев сопровождения. Хевсуров было человек двадцать. Это были горцы выше среднего роста, в длинных черных и коричневых плащах, поверх которых на поясе красовались длинные и короткие прямые мечи. На нескольких хевсурах были кольчуги. Как только чеченцы подъехали к ним, они поспешно спешились. Спешились и чеченцы. От группы хевсуров вперед выступил и подошел к Салману высокий, выше ростом своих соплеменников, хевсур с длинным мечом на поясе:
 Приветствуем вас, на нашей земле, дорогие наши гости!
Добро пожаловать!- он радостно протянул руку Салману и обнял его. Затем, отойдя на шаг назад, начал разглядывать с ног до головы Куту, стоящего рядом с Салманом. Посмотрел на Салмана, и показал на Куту рукой:
 - Это чеченский абрек Кута? Много наслышан, в Грузии тебя часто вспоминают,- он подал ему руку и крепко сжал, как бы проверяя его силу, и удовлетворенный, улыбаясь, посмотрел вверх, на очень высокого чеченца.
 - Это Давид Циклаури, по прозвищу «рыцарь» - Салман посмотрел наКуту, показывая рукой на подошедшего к ним хевсура - Лучше его нет шпажиста на всем Кавказе, а за его силу говорит тот факт, что он своим длинным мечом может разрубить любого быка напополам.
 Кута посмотрел на его меч, прикидывая, может ли этот меч на самом деле разрубить быка. Уловив его взгляд, Давид и Салман дружно, громко засмеялись, их смех поддержали Кута и тут же рядом стоящие чеченцы и хевсуры.
В Шатили, расположенное в глубоком ущелье, горцы прискакали, когда уже темнело. Это была крепость, расположенная на левом берегу реки Аргун, воздвигнутая из множества башен, направленных лицом в сторону Чечни. На въезде в Шатили их встретила группа горцев, Давид подъехал к ним и сказал несколько слов. Двое всадников встречавших их при въезде в Шатили, ускакали вглубь башен. Чеченцы, со своим сопровождением, поехали за ними, не меняя заданный ими темп. Давид остановил своего коня перед высокой башней, огороженной высоким каменным забором. Горцы спешились. Коней чеченцев хевсуры увели сразу же, и они вслед за Давидом вошли во двор. Перед входом в башню стояли несколько хевсуров, посередине двора, чуть выдвинувшийся вперед, стоял горец без головного убора. Он был в коротком черном плаще, поверх которого красовался короткий прямой меч. Если бы ни его седые волосы, по его осанке, его можно было бы принят за молодого воина, это был Муцо Хевисбери. Салман вышел вперед, и, улыбаясь, направился к хозяину башни. Муцо пошел ему на встречу. Друзья крепко пожали друг-другу руки и обнялись:
 - Мир твоему дому, уважаемый Муцо!- чеченец демонстрировал свои знания грузинского языка.
 - И тебе добра, и много блага и земного и небесного,- радостно хевсур постукивал рукой по плечу Салмана.
 - Мне сказали, что с вами Кута,- посмотрел он насвоего друга чеченца, затем бросил взгляд, на чуть поодаль, за спиной Салмана стоявшего абрека:
 - Если даже мне не сказали бы, что ты здесь, я все равно тебя узнал бы,- Муцо широко раскинул руки направляясь к Куте. Крепко обнял его. Лишь за тем подал ему руку.
 Когда гостей накормили и определили где им отдыхать. Муцо с Давидом и Салман с Кутой остались вчетвером.
 - Друзья, поведайте мне, что привело вас к нам, что мы можем для вас сделать полезного,- хевсур разглядывал чеченцев.
 - Кута, ты можешь говорить, что хочешь сказать, также свободно, как ты это говорил бы мне,- Салман посмотрел на Куту.
 - Это произошло шесть лет назад в Ахалцихе, на границе Грузии и Турции. Из-за пустячной ссоры и потасовки, грузинский князь Джокиа Геловани нанес рану кинжалом чеченцу, приехавшему из Чечни, на ярмарку. Чеченец нанес ответный удар кинжалом, и он оказался смертельным для Джокиа. Власти задержали чеченца вместе с женой и мальчонкой 3-4 года, и забрали их телегу с товаром и двумя лошадьми. И все это вместе отдали князю Илико Геловани, отцу убитого Джокиа. И он на гробу своего сына связанного чеченца зарубил саблей,   его кровь обагрила гроб убитого Джокиа. Жену и сына убитого чеченца он оставил у себя в заложниках.  Зимой при попытке к бегству, жена чеченца замерзла, не доходя до перевала в сторону Балкарии. Сынышка выжил. Все попытки его выкупить не помогли. Помочь пытались и князья Мушни Ратиани, Александр Мачутадзе и Татархан Дадешкелиани. Выкрасть пытались грузинские абреки. Но ничего из этого не получилось. Моим грузинским друзьям стало известно, что мальчик находиться в Тушетии, в селении Шенако, в церкви Самеба.
Через две недели мы должны встретиться в Шенако. Через Грузию из Сванетии мне передвигаться было не безопасно. Если Геловани узнает о моем появлении в Грузии, власти начнут меня преследовать. Мне нужно из Хевсуретии попасть в Тушетию, и с освобожденным мальчиком, через Хевсуретию вернуться обратно в Чечню,- в комнате стояла тишина, Кута обвел взглядом своих новых друзей, как бы спрашивая, и что вы скажете!?
 - Кем тебе приходиться мальчик,- Муцо сочувственно, еще не отошедший от произведенного впечатления рассказа, посмотрел на Куту.
 - Ни кем,- пожал плечами чеченский абрек.
 - Он наверно из твоего рода-племени,- посмотрел на Куту Давид Циклаури, рука которого лежала на рукояти его длинного меча, давно вскочивший, взволнованный  рассказом.
 - Я не знаю кто он, какого он рода, тайпа, племени, кроме того, что говорят, что он чеченец,- абрек обвел взглядом горцев:
 - Он чеченский мальчик, это достаточно. Чей он мы выясним позже, когда его доставим домой, а пока его надо вернуть в чеченское общество.
 Хевсуры многозначительно посмотрели друг на друга:
 - Скажи Кута, все эти годы ты ищешь дороги вернуть его домой?- с восхищением разглядывал Муцо чеченца.
 - Да. Я никогда, с момента, как узнал, что этот мальчик в руках у убийцы его отца, не оставлял попытки найти и  вернуть его домой.
 Давид подошел к сидящему на стуле Куте и обнял его за плечи:
  - Да! Ты настоящий Кута, теперь я знаю, что твоя слава идет по праву. Он посмотрел на Муцо, ища у него поддержки:
 - Мне будет за честь быть с тобой рядом в любой схватке, в любом бою,- Давид произнес эти слова, как клятву, заверяя чеченского абрека, что он готов ему помочь.
 Салман улыбался и с ожиданием смотрел на Муцо:
 - Ну что скажешь ты, старый волк?
 После небольшой паузы, Муцо посмотрел на Салмана:
 - Вас чеченцев и сванов объединяет одно, вы не прощаете крови ваших близких. Если сваны это делают только внутри своего сообщества, вы, чеченцы, готовы пойти на край земли, чтобы насытиться мщением,- старый хевсур посмотрел на Куту:
 - Мы защитим вас, укажем дорогу, проведем туда, куда пожелаете, потому что вы за правое дело. Но проливать грузинскую кровь, вы нас не просите.
 Кута, как всегда, был собран и сосредоточен:
 - Нет, пожалуй, в мире ни одного народа, чтобы больше, чем мы, чеченцы, понимали бы и осознавали, что значить пролить невинную кровь. За злодеяния надо платить, и если даже на земле удастся избежать наказания, судный День никто не отменял. Муцо мы благодарны тебе, если вы нам поможете попасть в Тушетию и оттуда возвратиться, мы будем вам очень признательны. Я даже в бою пытаюсь сохранить жизнь не виновным. Если без осложнений, нам удастся выкрасть мальчика, я прошу Геловани убийство чеченской женщины. Если дело осложниться и надо будет вступить в бой, я верну наш долг, за одну чеченку, я убью двух лучших его близких людей, или его самого.
 Горцы поняли друг друга и договорились, что Куту они ждут через неделю в Шатили.
 ЧАСТЬ 3
  Рано утром выехавшие чеченцы, после полудня были на границе с Грузией. Никакие доводы Куты, что его группа должна быть не более десяти человек, горцами не были услышаны. Чеченцев было сорок всадником. С Кутой были четыре его горца, Салман не только не остался дома, но взял с собой еще четырнадцать горцев своего племени зумси. Зоурбек Жаватханов, глава Ушкали, прислал двадцать вооруженных горцев- чинахи, во главе с молодым имамом Абдуллой. На границе их встречали не менее значимый по числу и вооружению отряд грузинских хевсур. Ну что удивило, среди встречавших хевсур, в середине отряда, на лихом жеребце стоял Муцо Хевисбери. Рядом с ним, поглаживая рукоять своего длинного меча, облаченный в кольчугу, стоял Давид Циклаури. Посторонние люди по обеим сторонам границы с любопытством наблюдали за вооруженными горцами, ожидая какие-то неожиданные события. Когда чеченский отряд приблизился, Салман с Кутой подъехали к встречавшим их хевсурам.
 - Приветствую вас, мои славные соседи,- Салман взглядом прошелся по хевсурам, одетые, как английские рыцари, в своих плащах и вооруженные прямыми мечами.
 - Муцо, тебя я не ожидал увидеть на границе,- не скрывал он свое удивление. Кута молчал, и нельзя было прочесть и понять о чем он сейчас думает.
 - Приветствуем и мы вас, доблестные чеченцы,- Муцо провел рукой в сторону чеченского отряда. Затем, он двинул своего коня в сторону от стоящих горцев, рукой приглашая следовать за ним Салману и Куте. К ним присоединился и Давид Циклаури. Четверо всадников медленным шагом лошадей отъехали в сторону ведущей в глубину Хевсуретии. Муцо посмотрел на чеченского абрека:
 - Кута, ситуация немного изменилась, мы не знаем почему, но в сторону границы с Чечней русские выдвинули армейские подразделения. Жители Борисахо видели русских солдат в Тушетии, в предгорье, в равнинной части. Не думаю, что они сунуться в горы. Но в горы можно подняться только с равнины, и в Шенако в том числе.
 - Что вы предлагаете делать,- подал голос до сих пор молчавший Кута.
 Мы думали об этом. Мы знаем, что тебе обязательно нужно быть в Шенако.
Мы также знаем, что тебя узнают, если ты сунешься в Тушетию по равнине. Есть план. Ты берешь с собой несколько человек, с Давидом, и нашими провожатыми уходишь в Тушетию по горам. Я с вашими конями отправлю людей в Шенако. Из Шатили по необитаемым горам идете до Андакского перевала, там неимоверная красота  сейчас, идти по горам полная благодать. От перевала дорога очень сложная, скажу честно, очень трудные 15-20 верст до тушинского села Дартло. Там вас уже будут поджидать мои люди, а там и до Шенако рукой подать,- Муцо ожидающе смотрел на чеченцев. Салман посмотрел на Куту:
 Вы прекрасно поработали. Лучше ничего не придумаешь,- приближение работы уже завело, потирающего руки чеченского абрека.
 - Ну что же договорились,- Салман радостно подал руку рядом, верхомсидящему на своем жеребце Муцо. Когда горцы вернулись к своим отрядом, Кута обратился к Салману:
 - Со мной пойдут только те, кто со мной приехал, они приехали для этого. Салман тебя попрошу держать людей на границе. Мы не знаем, как все это можетобернутся, не исключено, что нам предстоит с боем прорываться в Чечню. Русские, обойдя Шатили стороной, могут заблокировать границу. Салман принял доводы Куты и на этом договорились. Кута вместе со своими товарищами, Дудой, Музой с Довта Мартана, Багой из Хошкельдов и Исрапилом из Сесани, направился к поджидающему их хевсурскому отряду. 
Маршбросок по необитаемым горам горский маленький отряд с Давидом и двумя провожатыми хевсурами провели без осложнений. Благо дело, погода стояла прекрасная, для горцев, приученных с детства лазить по горам, это была всего лишь приятная прогулка. Как и договорились, их поджидали в Дартло хевсуры, люди Давида Циклаури. Кута успел на встречу вовремя. Его отряд, десять хевсуров и пять чеченцев, вместе с ним, прибыли в Шенеко. На подступах к селу их встретили его друзья, Александр Мачутадзе и Дато Шаварднадзе со своим грузинским отрядом пирали и горцев, Мушни Ратиани и Ахия Жангуразов с отрядом сванов и балкарских абреков состоявший из тридцати человек.
 - Ассаламу алейкума! Я приветствую вас, мои дорогие друзья,- Кута быстро соскочил с коня и бросился к своим друзьям. Горцы отряда Куты тоже спешились.
 - Приветствуем и вас Кута,- Александр выступил чуть вперед и обнял абрека. Подошли Мушни, Ахия и Дато. Друзья, искренне радуясь встрече, пожимали крепко руки, долго не отпуская их.
 - Знакомьтесь, это Давид Циклаури,- Кута рукой показал на рядом стоявшего хевсура.
 - Я представлял его великаном,- с восхищением подал ему руку Мачутадзе,- наслышан о силе удара его меча,- с любопытством разглядывал он длинный меч хевсура. Бага и Муза весело говорили о чем то со своими знакомыми балкарскими абреками, Ахия и Мушни что-то обсуждал с Дудой и Исрапилом.
 - Кута, мы тут со вчерашнего дня,- обратился к чеченцу Александр, и у нас плохие новости,- вдруг наступила полная тишина. На скулах Куты начали бегать желваки, но лицо оставалось невозмутимым. Он терпеливо ждал, что сообщит им грузинский князь.
 - Три дня назад в Шенако прискакал Илико Геловани со своими людьми, он что-то узнал, или почувствовал. Он забрал чеченского мальчика из церкви Самеба и увез его в горную крепость-село Дикло.
 - Значить заберем его оттуда,- в сердцах бросил Кута, уже теряя терпение и выдержку.
 - Нас только около ста человек, а история помнит, Дикло не смогла взять и армия из тысячи воинов.
 - Тут есть только один выход,- подал голос Мушни, надо дождаться когда выедет из Дикло князь Геловани, и какой бы при нем не был бы отряд и сопровождение тушинцев, надо дать бой,- посмотрел он на товарищей.
 - Я возьму в заложники князя Геловани и увезу его в Чечню, тогда его близкие сами привезут мальчика в Чечню,- Кута смотрел вверх, в горы, в сторону Дикло. Эту идею он, видимо, вынашивал на крайний случай.
 Друзья перебирали разные варианты возможных действий, но не было, ни одного реально возможного подхода для освобождения мальчика.
 - Кута, я не забыл твой поступок, когда мы только знакомились. Для торжества справедливости ты готов был застрелить и своего товарища. То, что ты хочешь вернуть мальчика это честно и справедливо. Я князь! Князь не только по названию, но и по духу и происхождению. Я надеюсь, что меня поддержит и князь Ратиани. Я иду в Дикло, если Мушни согласен, идем вместе. Хочу предупредить Илико и тушинцев, что я и мои люди, на стороне чеченца Куты будем воевать с ними, пока не восторжествует справедливость,- Александр посмотрел на Мушни. Поправив на себе черкеску Мушни стал рядом с Александром Мачутадзе.
 - Я все эти годы тянул с возвращением мальчика. Пытаясь вас, моих грузинских друзей, не втягивать в эту историю,- абрек задумчиво посмотрел на друзей.
 - Кута, ты думаешь, что на все благородные поступки имеешь право исключительно только ты, оставь и нам немного места в этих праведных делах - Мушни,  улыбаясь обнял чеченца.
Как и договорились, Александр Мачутадзе и Мушни Ратиани, в сопровождении нескольких горцев, прискакали в крепость-село Дикло. На подступах в село им дорогу преградили вышедшие из-за скалы несколько вооруженных горцев:
 - Кто такие и куда следуете?- их разглядывал горец с длинным кремневым ружьем, вышедший вперед своих товарищей.
 - Князья Мачутадзе и Ратиани. Мы по делу к вашему старейшине, и хотим увидеть князя Геловани,- Александр всем своим видом показывал о серьезности своих намерений. Тушинец сделал небольшую паузу, раздумывая о чем то, затем подозвал одного из своих товарищей и что- то ему шепнул, тот быстро прошел за скалу, и через минуту поскакал в Дикло. Спустя полчаса из Дикло прискакала группа вооруженных всадников, из пяти-семи горцев. Поприветствовав гостей, они предложили поехать за ними. В село, защищенное со всех сторон горами, въехали, как в крепость. Всадники остановились перед большим каменным домом. Все спешились. Гостям предложили пройти в дом. Александр и Мушни проследовали в дом, их провожатые, с их конями остались стоять на узкой улице, перед домом. 
 Когда князья вошли в дом,  в коридоре их встретил юноша, и пригласил их в комнату. Гости шагнули в большую комнату, где за столом сидели несколько человек, которые встали при входе гостей.
 - Пусть беда минует этот дом,- Александр и Мушни направились к столу, к хозяевам дома.
 - И вам не хворать – старец, со шрамом на все лицо указал рукой на свободные стулья - что вас привело в наш забытый Богом, дремучий край? - усмешка пробежала по лицу старца.
 - Мальчик! Мы хотим вернуть чеченского мальчика, который сейчас находиться у вас в Дикло,- Мушний без вступления выложил цель их приезда.
 - А какое вы имеете право на мальчика? Это собственность князя Илико Геловани, которая ему отдана российской властью, в отместку, за убийство его сына чеченцем, отцом этого мальчика.
 - За смерть своего сына он отквитался с лихвой, он убил отца и мать чеченского мальчика - вступил в разговор Александр,  не скрывая своего отвращения к князю Геловани.
 - Это было бы так, если они были бы равны. Геловани князь, за смерть его сына и десять убитых чеченцев не возместят княжеский ущерб,- старый тушинец начал уже хитрить. Слушающий их спор Мушни улыбнулся:
 - Это так думаешь ты. Кута думает совсем иначе. Он считает, что Илико должен будет ответить и за безвинно убитую чеченскую женщину. Чеченцам глубоко плевать, что мы думаем о них. Им гораздо важнее, что они сами думают о себе,- князь сверлил взглядом тушинца. Возмущенный старец вскочил:
 - Что вы все заладили Кута, Кута! Что он может, что он сделает,- от пренебрежения лицо старца исказилось.
 - Ну что же, думаю, самое время передать послание Куты,- Мушни с  довольным видом посмотрел на старейшину тушинцев Дикло. Александр удивленно посмотрел на Мушни, так как Кута ничего не передавал.
 - Кута просил вам передать уважаемый старейшина, во избежание ненужных жертв, решить этот затянувшийся спор боем, на ваш выбор, сабли, кинжалы, пистолеты. Он готов сразиться с любым из вас, кого вы определите,- торжественно сообщил сван, и сделал это с большим удовольствием. Старец смотрел на князя. Он прожил долгую и очень сложную, чреватую опасностями жизнь, он догадывался, что Кута это не передавал. Но он был наслышан об этом дерзком чеченском абреке, о его силе и не имеющем границ мужестве. Он точно так же, как и сванский князь знал, что тот с удовольствием пойдет на любой поединок, а там чеченец в своей стихии. Он также понимал, что по первому зову Куты прискачет и отряд кистинцев, которые находятся тут же, под его боком.
 - Мальчик не наш, мы не можем по нему принять решение. Если Геловани отдаст, забирайте. Но если нет, мы мальчика не отдадим, мы обещали и договорились. Если Кута хочет устраивать бои, пусть едет к хевсурам, это они у нас рыцари,- посмотрел старец то на одного, то на другого князя.
 - Сейчас мои люди пригласят к нам сюда князя Геловани, если сможете, с ним договоритесь - старец дал знать, что с ним переговоры закончились. Прошло полчаса, или чуть больше, все молчали, когда в сопровождении двух своих племянников вошел князь Геловани. Он подошел к столу, и усталым взглядом провел по лицам, вставшим при его входе, горцев. Он подал руку седому старцу тушинцу, князю Мачутадзе, не подавая руку Мушни он сел и посмотрел на него:
 - Что ты меня преследуешь? Ты пытаешься предать забвению фамилию рода Геловани,- князь с презрением смотрел на Ратиани.
 - У вас, наверное, развился старческий склероз, вы уже путаете, кто вам враг, а кто друг. А по миру ваш княжеский род пустили Дадешкелиани, они и сейчас вас не балуют. А у меня от былого величия княжеского рода Ратиани остались только честное имя, нет богатств, и былого влияния рода. Но я горжусь тем, что свою честь не продал и не променял, ни на что, торжественно, как клятву, произнес на одном дыхании Мушни.
 - Илико, надо отдать мальчика. Мы договоримся, чтобы чеченцы примирились со смертью женщины-чеченки. Чего бы ему этого не стоило, Кута не отступиться, он заберет мальчика, рано или поздно. Если ты убьешь мальчика, он убьет тебя,- вступился в разговор Александр.
 - Я не могу его отдать, и не отдам, чего бы мне это не стоило. Я повязан клятвой. На гробу своего сына Джокиа, я поклялся, что из этого щенка сделаю христианина. Не просто христианина, а священнослужителя, призывающего убивать чеченцев, и идущих впереди в их борьбе - глаза старого князя закатились, на лице появился звериный оскал, как будто он был на сеансе с самим дьяволом. Все, как застывшие смотрели на старого князя, старец тушинец не сводил с него удивленного взгляда, как будто он только его и увидел.
 - Откуда в тебе столько злости и презрения, мы столетиями живем, вместе на Кавказе, и христиане, и мусульмане, и иудеи. Да, всякое бывает, но нет презрения, есть осознанное уважение друг к другу,- Мушни искренне возмутился.
 - Будь на месте чеченца любой другой, он удар моего сына Джокиа, князя, воспринял бы с пониманием его права это сделать - в сердцах бросил Илико.
 - А каковы чеченцы! Плевать они хотели на любой титул: князя, бека, хана. Для них священны только дружба и неприкосновенность гостя,- Мочутадзе весело посмотрел на присутствующих:
 - может настоящие князья они, а мы, так себе - уже серьезно закончил он. Заговорил до сих пор молчавший тушинский старейшина:
 - Вы много говорите, и не понятно, мальчика отдаете или нет -посмотрел он на князя Геловани.
 - Нет! Я тебе заплатил сполна. Я клятву не нарушу, я мальчика отправлю хоть в Иерусалим, но сделаю из него христианина - старый князь дал знать, что разговор закончен. Мачутадзе встал, следом за ним и Ратиани:
 - Мы ставим вас в известность, что вместе с чеченцами мы вступим с вами в бой, для торжества справедливости - Александр поставил в известность Илико и тушинцев.
 - И вы, сто человек вооруженных ружьями и карабинами, хотите взять Дикло,- усмехнулся старый тушинец, давая знать, что они за ними следят и знают сколько их.
 - Нет. Придут еще чеченцы, кистинцы набегут их тысячи, они возьмут, что им надо-отпарировал Александр. Тушинец встал:
 - Нас взять не получилось и армии императора Македонского и падишаха персии Хосрова, а чеченцам тем более мы не по зубам,- высокомерно обвел взглядом князей старейшина тушинцев.
 - В этой скорлупе возможно вы и сильны, но, не забывайте, вне крепости вас всегда будут поджидать чеченцы, а кто из вас там сильнее, вы и без меня знаете не плохо - Мушни назидательно посмотрел на тушинцев вставая.
Князья направились к выходу, на пороге Мачутадзе остановился и посмотрел на старого тушинца:
 - Я не знаю, какими обязательствами вы связаны с Илико, но если чеченцы вступят с вами в бой, мы на их стороне будем с вами воевать,- когда он шагнул в коридор, тушинец крикнул в след:
 - Постойте, я понимаю, что вы старые друзья чеченского абрека. Ну что привело в ваши ряды хевсура Давида Циклаури?
 - Он друг Куты!- посмотрел на старца, остановившийся Александр.
 - Он тоже друг Куты!?- удивленно пожал плечами тушинец и посмотрел на Илико.
Когда прискакавшие князья сообщили об итогах своих переговоров, было принято решение дождаться отъезда Илико и взять его в плен. Если за князя тушинцы не вступят в бой, с Геловани и его отрядом будут разбираться сами чеченцы. Балкарцы заявили, что они будут стоять рядом с чеченцами и в бою против Геловани.
 Через неделю по круче дороги ведущей из Дикло вниз, в сторону Шенако, появился отряд из ста-ста тридцати  всадников. Чеченцы с балкарцами устроили засаду, там, за  территорией тушинцев  Дикло, понимая, что нельзя нарушать закон гостеприимства. Сзади, метров сто за засевшими в засаде, на дороге выстроился отряд группы грузин, сванов и хевсур. Впереди сводного отряда стояли Мачутадзе, по одну руку с ним князь Ратиани, по другую хевсур Давид Циклаури и гурийский пирал-абрек Датико Шаварднадзе.
Когда тушинский отряд всадников дошел до границы территории Дикло, от них отделился маленький отряд из десяти-двенадцати всадников, во главе с Илико Геловани и поскакал дальше. Едва скачущие сблизились с местом засады, они начали стрелять по сторонам, продолжая скакать в сторону Шенако. Двое племянников Илико, которые скакали по обе стороны от него, слетели с коней разом, их достали меткие выстрелы чеченцев засевших в засаде. Илико осадил своего коня. Его сопровождающие кружились на своих конях пытаясь увернуться от пуль, ведущегося из засады по ним огня. Из-за скалы выехал Кута и рядом с ним Ахия и Дуда, и они направились в сторону окруженной группы всадников Илико.
 - Прекрати, князь! Совести у тебя нет, имей хоть честь не подставлять невинных людей под пули,- услышав грозный голос Куты, выстрелы чеченцев прекратились. Илико рукой подал сигнал и остановил своих людей. С обеих сторон дороги за этим событием наблюдали горцы: с одной стороны тушинцы, с другой - объединенный грузино-сванский-хевсурский  отряд, союзников Куты. Кута с друзьями подъехал к Геловани, и к ним тут же  подскочили, вышедшие из засады  Бага, Исрапил,  и со своим длинным кремневым ружьем  Муза.
 - Убей меня!- зло посмотрел на Куту старый князь.
- Я не воюю со старыми людьми, женщинами и детьми,- усмехнулся чеченец, и дал команду, уже сидевшим на конях чеченцам, задержать Геловани. Затем, повернувшись, к испуганно стоявшим сопровождавшим князя горцам, показал рукой на лежавших застреленных племянников Илико:
 - Уберите их. Если кто из них жив, перевяжите. Мы не будем их добивать,- и подал сигнал тронуться в сторону поджидавших их союзников, забирая в плен старого князя. Тушинцы развернулись и, не вступая в бой, ускакали в Дикло.
 Кута поблагодарил своих преданных друзей Мушни Ратиани, Ахия Жангуразова, Дато Шаварднадзе и Александра Мочутадзе. Небольшой отряд из чеченцев и хевсур прибыл в Шатили ведя с собой плененного князя Илико Геловани. 

                ЧАСТЬ 4
 Кута с товарищами вознамерились двинуться в Чечню, забирая с собой плененного князя Геловани, и пришли попрощаться к главе хевсур Муцо Хевисбери. Вместе с Кутой неотлучно находился, уже с ним очень подружившийся, Давид Циклаури.
 - Уважаемый, Муцо! Мы пришли попрощаться с вами и поблагодарить вас за ваше гостеприимство, и оказанную, невероятно большую, помощь,- Кута с большим уважением смотрел на лидера хевсур.
 - Ты уверен Кута, что поступаете правильно? Ты грузинского князя взял в плен, чтобы обменять на чеченского мальчика, значить должен состоятся обмен. Я не уверен, что российские власти вам позволят вернуть старого князя в Грузию. Они перекроют границу, карательные отряды русских начнут шерстить горные районы Чечни. И если русские даже достанут Илико, они его убьют, и объявят, что этот жестокий акт совершили чеченцы. Многие готовы этому поверить. Тогда, на много лет, Грузия будет закрыта для чеченцев,- мудрый хевсур не сводил глаз с чеченского абрека.
 - Я это знаю, и готов подтвердить каждое тобой сказанное слово,- Кута с пониманием смотрел на хевсура.
- Что Вы тогда предлагаете?
 - Я думаю, что Геловани надо оставить в Шатили. Тебе тоже придется остаться у нас, т.к. надо будет вести переговоры по обмену, когда этот процесс начнется. Сегодня вечером, с достаточным шумом, вы выедете, якобы с пленным князем, из Грузии в Чечню. Там вас ждут ваши друзья. Они с торжеством уедут вглубь Чечни, а вы незаметно, с Давидом возвращаетесь в Шатили. Все эти дни тебе нельзя показываться в Шатили, у нас тоже разные люди. А там будет видно по развитию этого дела,- глава хевсур и сам был возбужден от ожидания возможных событий.
 - Со мной остаются Муза и Бага, остальных мы отправляем в Чечню по твоему плану,- Кута,  тоже довольный, потирал руки.
 Пленного грузинского князя поместили в потайную комнату мельницы, которая находилась тут же в Шатили. Муза с Багой тайно остались в доме у Давида. Хевсурский отряд во главе с Давидом Циклаури и Кутой поскакали к границе с Чечней. На чеченской стороне их поджидали несколько сотен вооруженных горцев, всадников и пеших, которые тут толпились уже несколько дней. Вперед выехал Салман, сын Сулеймана, из племени зумси, и имам с Ушкалы Абдулла Дацаев. Кута поприветствовал чеченцев, поблагодарил их за участие в праведном деле:
 - Ассаламу алейкума, земляки! Пусть Аллах воздаст вам за ваши старания и труды в праведном деле. С помощью этих хевсур и других сынов чести Грузии, мы достигли того, чего добивались в последние несколько лет. Мы близки к тому, чтобы вернуть домой нашего мальчика из княжеского плена,- Кута смотрел на горцев пытаясь запомнить лицо каждого. Кута, Салман, Абдулла, и ни на шаг, не отходящий от Куты, Давид, отъехали в сторону.
 - Салман, князь Геловани у нас, мы создали видимость, что его привезли в Чечню, но его оставили в Шатили. Есть опасность, что русские накрепко закроют границу и не дадут произвести обмен, и сделают все, чтобы убить старого князя. Будьте осторожны, не поддавайтесь на провокации и будьте начеку, вы в любое время можете мне понадобиться,- Кута не сводил глаз с друзей.
 - Абдулла, передай Джаватхану, что больше всего опасность поджидает аулы чинахи. Мы создали видимость, что грузинского князя повезли в Чечню. Будьте готовы ко всему.
 - Тут обсуждать нечего, решение продуманное и взвешенное. Надо, чтобы в это поверили горцы нашего отряда,- Салман улыбнулся и направил своего коня к чеченскому отряду. И чтобы слышали все, кто приехал встречать Куту на границу, громко крикнул:
   - Ну что же друзья, цель свою мы достигли, с Кутой и грузинским князем уходим в Чечню,- Салман быстрой рысью направил своего коня вперед, чуть приподнявшись на ходу, крикнул:  - За мной! Уходим в Чечню,- и направил своего коня в сторону Итум-Кале.
 Кута, Давид и Абдулла немного поплелись на хвосте отряда. Затем, на повороте серпантина, попрощавшись с ними, Абдулла погнал своего коня за чеченским отрядом, а Кута и Давид вернулись к границе, и направились в сторону Шатили.
 Прошла неделя, как и ожидалось, отряды русской армии, прошли, обогнув Шатили, и заняли границу между Чечней и Грузией. Через десять дней в Шатили прискакал со своей дружиной князь Мачутадзе и встретился с Муцо Хевисбери:
 - Уважаемый, Муцо! Со мною на связь вышла жена Илико Геловани, старая княгиня Нина Геловани. Она просит содействия вернуть ее мужа, обменять его на чеченского мальчика. Я уверен, что мой друг не ушел отсюда далеко, если вообще ушел,- улыбнулся князь, глядя на Муцо.
 - Он здесь, я за ним послал уже человека,- спокойно, не делая из этого интригу, в ответ улыбнулся настоятель хевсур. Пока хозяин с гостем обменивались событиями жизни Грузии, к ним в комнату вошли Кута, и рядом с ним Давид.
 - Приветствую вас, уважаемые друзья!- Кута пожал руку Муцо и крепко обнял Александра:
 - Я ждал тебя, но, ни так скоро. Что там, какие новости?- абрек отпустил князя из своих объятий.
 - Я по просьбе старой княгини Нины, жены Илико. Она хочет обмена. Но тут возникли небольшие затруднения,- князь оглядел присутствующих. Когда все уселись, продолжил:
 - Дело в том, что Илико, за сокрытие и охрану мальчика, обещал тушинцам какие-то деньги. Часть денег он им отдал, но если у них не будут гарантии, что они получат все деньги сполна, они отказываются отдать мальчика.
 В комнате наступила тишина, все понимали, что сейчас необходимо принять единственно правильное решение.
 - Думаю, что с князем сейчас говорить о чем-то бесполезно. Он оскорблен, еще больше обозлен, и не в состоянии будет адекватно реагировать на любые предложения. Я предлагаю следующее,- Кута обвел взглядом, сидящих горцев за столом.
- Надо привести княгиню в Шатили, пусть она сама и изъяснится со своим мужем. А что делать с тушинцами, и как вытащить мальчика из Дикло и привести его в Шатили, я не совсем четко себе представляю,- закончил Кута.
 - Тушинцев и чеченского мальчика, как привести в Шатили я знаю,- не торопясь, но уверенно подал голос Муцо. Я сегодня же пошлю к ним Давида Циклаури. Я для них являюсь гарантом неприкосновенности и целостности их, и возвращения им мальчика, при условии не решения этого спорного вопроса.
 Александр Мачутадзе уехал за княгиней Ниной Геловани. Давид поехал на переговоры  с тушинцами. Ровно через неделю в Шатили должна была состоятся встреча сторон, для окончательного решения, вот уже пять лет затянувшего вопроса, возвращения чеченского мальчика из грузинского плена.
 День выдался пасмурный. Тучи, заполонившие небо, не давали лучам солнца ласкать своими языками, соскучившиеся по ним, горы и долины гордой Хевсуретии. Участники предстоящего события не были заинтересованы, чтобы русские знали о переговорах и договоренностях сторон. Они понимали, что русские сделают все, чтобы горцы не договорились. Обязательно устроят провокацию, убьют князя, и увезут уже без следа мальчика, и во всех грехах обвинят чеченцев.
 Мочутадзе с княгиней прибыли в Шатили ближе к полудню. В полдень был на месте и отряд из Тушетии с чеченским мальчиком. Давид предложил им отдать ему мальчика:
 - Вы в Хевсуретии, у нас в гостях, ваша безопасность и неприкосновенность дело нашей чести. Мальчик предмет спора, и его безопасность тоже лежит на нашей совести,- он посмотрел на старейшину тушинцев, который возглавлял их делегацию. Старейшина кивнул головой тушинцам:
 - Отдайте мальчика, мы договорились.
 Темная от пасмурного дня большая комната была освещена большими, ярко горящими керосиновыми фонарями. Во главе огромного стола сидел духовный настоятель и лидер хевсур Муцо Хевисбери, рядом с ним, по правую руку сидел князь Александр Мачутадзе. По левую сторону от Муцо сидела княгиня Нина Геловани. В зал ввели старейшину тушинцев, и с ним двое его провожатых. Их усадили за стол, по левую сторону, ближе к старой княгине сел старейшина тушинцев.
 - От того, что мы собрались ничего не решится, пока чеченцы не вернут с Чечни князя Геловани, в чем я сомневаюсь, если только они летать не научились,- усмехнулся старейшина тушинцев. Муцо не обратил внимания на выпад главы тушинцев. Княгиня вся бледная сидела в ожидании, ей все это напоминало события средних веков из европейских романов. Эти хевсуры в кольчугах, в длинных плащах, наводили на нее страх.
 Дверь зала широко распахнулась. И в след завошедшим туда Давидом, шагнул, сидевшим за столом, чеченский абрек Кута. Чуть позади него, по бокам, грозно разглядывая сидящих за столом тушинцев, шли Муза и Бага.
 - Я приветствую гостей и хозяев этого дома,- Кута, за ним его товарищи поздоровались с Муцо и Александром и кивнули старой княгине и тушинцам.
 Чеченцев рассадили с правой стороны от Муцо, ближе к князю Мачутадзе сел Кута.
 Затем ввели и старого князя, он устало шагнул в зал, и с безразличием уставился на ярко горящий фонарь. Он встрепенулся от услышанного голоса:
 - Илико, дорогой мой, как ты? Мы волновались за тебя,- старая княгиня вскочила и быстро пошла к мужу. Никто им не мешал. Все сидели тихо и наблюдали за ними. Князь нежно обнял жену. Он никого не стеснялся, да никто для него и не существовал, кроме нее. После смерти Джокиа он ушел в себя, оставив одну страдать эту славную женщину, верную свою спутницу жизни. Ему вдруг стало очень стыдно, он прижал ее к себе и поцеловал. Она освободилась из объятий мужа:
 - Илико, хватит! Хватит злости и жестокости. Нам не вернуть нашего Джокиа. Хватить сеять смерти, мы похоронили твоих племянников Бекну и Тараша. Освободи себя, меня, нас всех от горя и ожидания возмездия,- Нина гладила одной рукой обросшее лицо мужа и целовала его руку. Илико сел на тут же рядом стоящий стул, на противоположном конце стола от Муцо. Княгиня села рядом с ним, не выпуская из своих рук его руку. Только сейчас старый князь обратил свое внимание, на сидевших за столом людей. Он обвел их всех взглядом, и остановился на Куте. Князь смотрел на чеченца и молчал. В комнате стояла тишина.
 - Вся моя надежда вернуть значимость роду Геловани была связана с Джокиа. И она разом рухнула  со смертью сына. Я не был готов к такому обороту его судьбы, судьбы нашей семьи, рода, и это испытание я не выдержал. Я причинил зло, и принес горе, в том числе и своим близким, я сожалею об этом,- князь посмотрел на старейшину тушинцев:
 - Привезите и отдайте мальчика Куте, а деньги свои вы получите, как и договорились. Князь устало опустил голову и вздохнул облегченно, освобождаясь от тяжести этого неимоверного груза, который он тащил на себе все эти годы.
 Увлеченные горцы старым князем, не заметили, как по знаку Муцо покинул помещение Давид. Он вошел в зал и рядом с собой вел мальчика, лет семи-девяти. Они остановились, не доходя до стола. Мальчик был одет опрятно, в чистую черкеску, и в поношенные короткие чувяки, на ногах. Он быстро пробежал по сидящим за столом людям взглядом, и стоял, опустив голову, нервно теребя руками снятую с головы шапку. Муцо посмотрел на абрека:
 - Кута, мальчик твой, забери его!
 Кута встал из-за стола и направился к мальчику:
 - Иди ко мне,- сказал он по чеченски. Мальчик нервно вздрогнул всем телом, посмотрел на остановившегося недалеко от него абрека и вновь опустил голову. Он искал в глубине памяти, что-то очень важное для себя, когда он услышал имя Кута.
 - Парень, ты что, язык забыл, иди ко мне,- вновь позвал его чеченец.
 Мальчик вдруг вспомнил давнишние слова садовника-свана «тебя ищет Кута», он резко поднял голову и весь побледнел:
 - Ваша, ты Кута?
 Он хотел к нему побежать, но ноги вдруг онемели. Дыхание его перехватило, шапка выпала из рук.
 - Ваша, как долго я тебя ждал! Только не уходи,- успел он сказать, теряя сознание. Кута, как молния подскочил к нему и успел поймать его на руки. Он был легкий, как пушинка, его белое круглое лицо было бледным. Резко открыв свои карие круглые глаза, он двумя руками обнял голову абрека, шапка слетела с головы Куты, обнажая длинный шрам, выше лба на его голове.
 - Как я тебя долго ждал!- мальчик, не отпуская его голову, прижал свое лицо к шее Куты. Слезы с его глаз ручьями потекли за ворот  бешмета, намочив плечо и спину абрека. Он не издавал никакого звука, только вздрагивающая спина выдавала его. Все молчали. Князь сидел, опустив голову. Нина посмотрела на Куту:
 - За эти пять лет никто, ни разу не видел, ни одной слезинки на его глазах.
 Кута усадил мальчика между Музой и Багой. Он съежился, и подозрительно начал оглядываться на Куту. Бага обнял мальчика и тихо сказал:
 - Мы тебя никому не отдадим,- мальчик прижался к нему.
 - Ваша! - слезы радости готовы были вновь побежать.
 Муза сжал его за локоть:
 - Не бойся, скоро поедем домой. Мальчик резко посмотрел на него:
 - Ваша, ты тоже ваша!- теперь он не пытался удержать слезы радости и торжества, глядя немного высокомерно на князя и тушинцев. Очутившись под защитой своих соплеменников, он демонстративно смотрел на старого князя, выражая всю силу своего презрения, за смерть своего отца и матери.
 За столом вновь наступила тишина. Муцо посмотрел в сторону Куты:
 - Что скажешь, чеченский абрек, все ли получилось, как ты хотел?
 -Да! Я получил то, что по праву должен был получить. Если старый князь отдал бы мальчика тогда, когда мы с Татарханом Дадешкелиани пришли к нему во двор, я за убитую чеченку мстить не стал бы. За своего убитого сына князь Геловани убил отца мальчика, за убитую мать мальчика, я убил двух близких людей князя. Мальчика я вернул, мы в расчете. Это честно и по совести.
 До сих пор молчавший князь Геловани достал из внутреннего кармана туго набитый кисет, и резким движением руки покатил его в сторону Муцо и Александра Мачутадзе:
 - Это мальчику,- кивнул он в сторону сидящего за столом чеченского мальчика. Муцо развязал кисет и вытряхнул с него на стол монеты золотых червонцев.
 - Мальчик в этом не нуждается,- Кута категорически, рукой отверг это предложение. Старый князь, впервые, посмотрел в глаза чеченского абрека:
 - Он пять лет был у меня в неволе, у него нет ни отца, ни матери. Дай мне до конца очиститься от своего греха,- без всякого сомнения, искренне, сожалел и переживал князь Геловани. Весь день молчавший князь Мачутадзе посмотрел на Куту:
 - Князь Геловани прав, примирение не может быть полным, если интересы всех сторон не соблюдены. Это честно причитается мальчику, и тогда вопрос будет закрыт навсегда. Кута посмотрел на Багу, тот получил от Муцо кисет с золотыми монетами и положил в карман.
 Этой долгой и печальной истории был положен конец. Старейшина тушинцев подошел к Куте и долго жал ему руку, разглядывая его:
 - Приходи к нам в любое время, отдохнуть, погостить или спасаясь от любого врага. Дикло станет твоей защитой от любой напасти.
 Старый князь стоял, не решаясь, как ему поступить правильно. Кута подошел к нему и подал ему руку:
 - Смотри, князь, чтобы проверить самих себя, нам пришлось много потерять. Я сожалею о твоем сыне! Жизнь она такая, мы порой теряем там, где меньше всего ожидаем. Оставшиеся в живых, должны не разрушать, а созидать.
Благородные кавказцы разошлись, простив друг друга, не тая обиды и злости.
 Засобирался в дорогу вместе с четой Геловани и Александр Мачутадзе:
 - Кута, я доволен, что твое сердце обрело покой. Я тебе всегда рад и жду тебя - он крепко пожал руку чеченца и обнял его. Тут подал голос, улыбаясь, рядом стоящий Давид:
 - А эту армию кто уберет,- показывая рукой в сторону границы, где русские перекрыли все подступы кругом.
 - Мы с Илико уже договорились, прямо поедем к русскому начальству и сообщим, что Илико жив и здоров, гостил у меня в Гурии, и его искать не надо.
 Через несколько дней русские отряды свернулись и покинули горы.
 Провожать чеченцев поехал даже Муцо. На границе собралось много чеченцев. Едва показался хевсурский отряд, к ним на встречу поскакали группа всадников со стороны Чечни. Впереди скакали Салман, Абдулла и Зелимхан из Харачоя. Они поздоровались с Муцо и Давидом и подъехали к Куте. Мальчик, сверкая своими круглыми карими глазами, ловил все, что творилось кругом. Он был на коне, подаренном ему хевсурами, наездник он был неважный, но это его не тяготило. Он был с вашой! Салман подъехал к нему близко:
 Как тебя звать?
 - Хасан
 - А как звали твоего отца?
 - Дада
 - А как звали твою мать
 - Нана
 Ты откуда?
 - Нохчи
 - Ты с какого аула, с какого села, помнишь?
 - Ваша, я нохчи! Нохчи я,- слезы потекли с глаз мальчика, но ручьем они побежали и с глаз мужественного Салмана и молодого Абдуллы. Тут к ним подъехал абрек Зелимхан:
 - Да сынок, ты нохчи! С прибытием тебя домой после долгой разлуки,- Зелимхан ловко оторвал его от седла и посадил впереди себя.
Хевсуры отказались на этот раз приехать в гости к чеченцам. Они долго прощались, но когда наступила минута расставания Салман поднял руку требуя тишины, затем посмотрел на Зелимхана из Харачоя:
 - Дорогой мой друг, Кута! Уважаемые наши друзья, хевсуры!
 В трудные, в сложные времена мы всегда приходим на помощь друг к другу. И всегда мы слышим,  друг друга и решаем любые наши вопросы, споры, проблемы по совести и справедливости. В жизни бывает все. И на нашей, и на вашей стороне, есть и конченые типы и мужественные люди. Мы знали, чем занят Кута, если не он это сделал бы, это сделал бы я, или кто-то другой, но обязательно мальчика вернули бы домой. Наши хевсурские друзья, знайте, если мы потеряли связь, и не доверяем друг-другу, нами управляют продажные трусы, сеющие зло, и служащие интересам не кавказских народов. Спасибо вам! Вы всегда желанные гости в любой чеченской семье.
 Горцы разъехались в противоположные направления: хевсуры поскакали в Шатили, чеченцы в сторону Итум-Кале.
 Мальчика Салман оставил у себя, и взял на себя обязательство найти его родных.
 Кута и Зелимхан со своими друзьями двинулись вниз по дороге в сторону Шатоя. Дорога по ущелью шла рядом с рекой Аргун. Кута остановил и соскочил с коня, в том месте, где с высоты дороги бежала вниз крутая тропинка, спускающаяся к реке. Его примеру последовали и его друзья. Он осторожно спустился к реке. Чем ближе он приближался, шум Аргуна становился все оглушительнее. Хмурый Аргун с грохотом и шумом несся с горной кручины вниз. Кута окунул свои руки в холодную воду реки. Она была прохладной, в этот знойный жаркий полдень. Волны реки бились об скалы и, разбиваясь в брызги, с веселым звоном, летели на абрека, как бы приветствуя его. Она начинала свой бег с Шатили, Кута подумал, может это привет от хевсуров, его друга Давида, или мудрого старца, Муцо. Попрощавшись с рекой, он поднялся на дорогу. Зелимхан весело улыбнулся, глядя на друга:
 - Неужто стареешь, Кута? Ты становишься сентиментальным!- Зелимхан весело обнял друга. Горцы вскочили на коней и продолжили свой путь вниз по ущелью.
 Расставаясь, не доезжая до Старых Атагов, при выезде с Аргунского ущелья, Кута и его товарищи пожали руки Баге с Кошкельдов и Исраилу с Сесани:
 - Передайте Юсуп-хаджи, что я приеду к вам, и мы обязательно поедем в Аллерой в гости к Абазат-хаджи.
 - Зелимхан, ты куда поедешь? Поехали со мной в Довта Мартан.
 - У тебя я могу попасться в руки тех, кто охотиться за тобой,- засмеялся харачоевец,- я поеду с Багой и Исрапилом в Ичкерию, когда приедешь к Юсуп-хаджи дай знать, я подскачу.
Кута с Музой и Дудой поскакали в Довта Мартан, Зелимхан с Багой и Исрапилом направили своих коней в Ичкерию.