Пролог
Начало января 1826 года Георгий Марин, бывший офицер царской гвардии и участник русско-французской кампании встретил в дороге. После неудавшихся декабрьских событий, которые позднее назовут «восстанием декабристов» Марин, как и все немногие что остались, спасались бегством в ближнее зарубежье. Как ни странно, бежали декабристы как правило в недружественные страны Прибалтики и Польшу.
Именно в последнюю держал свой путь Георгий Марин собрав наспех всё своё богатство и векселя он выкупил экипаж в Петербурге, с которым и отправился в Польшу. Путь опытные извозчики проложили сами, зная примерно кого повезут, они решили ехать в объезд. Марин этому был даже рад. На пути мало кто встречался, да и те зеваки широко раскрыв рот взглядом провожали роскошную карету, которую отродясь не видели. Лишь иногда из окна экипажа, выглядывало измученное усталостью и плохой дорогой лицо пассажира. Марин с каким-то чисто столичным презрением смотрел на жителей, хуторов, которые проезжал. Он смотрел на быт крестьянский, ради которых ещё неделю назад, проливалась кровь на улицах Петербурга. Видел он и пьяных мужиков останавливаясь на постоялых дворах и распутных женщин. И казалось, что эти люди не знают другой жизни. В его сердце вдруг что-то защемило больно и стало жаль всех тех офицеров и матросов, что полегли во имя свободы от рабства. Ему вдруг стало страшно от мысли, что будет, если этим людям, дать свободу. Лишь вдали от дома Марин ощутил весь тлен своих идей Петербуржской свободы.
Вот наконец через неделю пути экипаж стал подъезжать к границе. Дорога лежала пусть ещё и не близкая, но всё же большая часть пути уже сделана и к рассвету Марин бы уже отзываться на пана, а не господин. Путь пролегал сквозь мёртвый лес где мимо деревьев, торчали кресты и другие напоминания старого погоста. Краем уха Марин слышал на постоялом дворе что раньше здесь было большое кладбище где покоились воины и крестьяне из ближайших хуторов, а сам край видел не мало битв. Так что интересно, меньше ста годов назад, из могил все как один, деревья повырастали. Так этот лес и появился, вот только деревья те, мёртвыми рождались, не цвели совсем. Выглядела эта картина в бликах луны очень даже мрачно. Марин старался не смотреть в окно, но что-то, казалось бы, манило его посмотреть. Адреналин зашкаливал, а фантазия на миг даже явила ему образ женщины в белом с длинной косой. Марин увидев это явление, отпрянул от окна, вжавшись в кресло сильнее, стал перекрещиваться и молиться его итак не громкие мольбы заглушались ржанием четверки коней экипажа. Кони казалось сошли с ума пытаясь встать на дыбы и скинуть повозку. Было что-то явно неладное, а Марин решил, что ни один он увидел женщину в белом. Он хотел выглянуть из окошка и окликнуть извозчиков, но лошади вдруг резко понесли с места да так что кучера полетели с кареты как перезрелые груши. Марин слышал их крики, которые становились всё тише по мере удаления от них. Лошади остановились громко заржали и наступила тишина. Лишь пронзительный крик кучеров донёсся до Марина. «На них кто-то напал, но кто?»
Марин выхватил свой пистолет, и решил выстрелить в того, кто первый покажется в окне кареты. Он услышал шаги тяжёлые не человечьи «медведь» подумал Марин.
На крышу кареты словно кто-то приземлился. Марин не думая пальнул из пистолета пробив потолок. Тело повалилось с крыши упав на землю с характерным глухим звуком. Марин подождав немного, и после того как взял себя в руки вышел наружу, взяв при этом керосиновую лампу что висела у него в карете. Оглядев под тусклым светом фонаря того что к нему ломился, он в ужасе отпрянул, это был один из его кучеров. Сквозь своё сердцебиение что пульсировало даже в ушах, он смог лишь едва расслышать шаги, приближающиеся к нему сзади обернувшись, он увидел женщину в белом рядом с ней стоял его кучер, который теперь уже мало был похож на человека, а его руки потянулись к Марину. Марин выронил лампу из рук и упал замертво.
На рассвете, пустая карета вышла из чащи леса, казалось бы, лошади молча брели по заданному маршруту в сторону границы с Польшей.
Глава 1
Яков Перлансекий, в народе известен как Яшка босой, бесцельно бродил по рыночной площади своего родного города Пулавы. Вернее, тогда это был ещё не город, а большая деревня в Люблинсом воеводстве. Яшка не блистал не богатством, ни умом, с детства при этом был пронырлив и хитёр. Сейчас он мечтал спереть яблоко у торгашки на углу площади. Он всё ожидал пока та зазевается или отвлечётся, и тогда воплотит свой план в действие. Но казалось, что она блюла везде, но всё же Яшка решился. Через пару секунд, не спешным шагом, он уже заворачивал в блиц-лежащий переулок. Его левое плечо кто-то сильно сжал сзади, обернувшись, Яшка единственное что увидел, это взмах дубинки жандарма. От удара Яшка повалился в грязную лужу словно мешок, набитый теми яблоками, одно из которых он украл, а жандарм продолжил охаживать его дубиной.
Вдруг Яшка пронзительно закричал.
-Не бей дукат возьми в кармане, только отпусти.
Жандарм молча обшарил руками карманы штанов Яшки и вытащил дукат.
Яшка перевёл дух он боялся вдруг в момент его падения. Он даже боялся представить, чтобы с ним было.
Жандарм ещё ударил Яшку по правые ноги и ушёл не обернувшись.
Стоит отметить, что даже невооружённым взглядом можно было сразу понять, кем по национальности является Яшка, большой нос и рыжие кудри выдавали в нём представителя той нации, чьи предки приехали сюда, спасаясь от костров Испанской инквизиции в 15-16 веках.
Вся ирония заключалась в том, что в жандармы набирали как, правило казаков и гусаров, которые как известно, были лютыми антисемитами и порой даже без повода охаживали евреев то дубинкой, то ногайкой. Вот и Яшка за, казалось бы, мелкий проступок, сейчас остался еле жив.
Хромая и едва дыша, Яшка побрёл прочь с рыночной площади, он шёл не оглядываясь, словно боясь вновь попасть на глаза Жандармам. Крови почти не было, его обидчик бил умело, но при этом, всё тело словно перемололи. Выйдя в поле, что было за стенами рынка, его взор привлекла одна картина. В чистом, девственном поле, где не было ни души, одиноко стояла карета, запряжённая четырьмя гнедыми жеребцами. Постояв немного, Яшка решил приблизиться к ней, он уже понял, что в карете никого нет, так как ни один кучер, не бросил свою повозку, все прекрасно знают, сколько здесь обитает цыган. Яшка неуверенным шагом стал приближаться к повозке, кони, казалось бы, не обращали на него никакого внимания, они явно устали. И сейчас с абсолютным безразличием наблюдали как к ним приближается чужак.
Яшка первым делом заглянул в карету, надеясь, что всё же никого там нет, и пассажир не убит, и не лежит внутри. Чутьё его не подвело, внутри никого не оказалось. Его внимание сразу пало на то какой роскошный был салон кареты. Таких роскошных и красивых в здешних краях не водилось.
- «да подумал Яшка, за эту бричку да вместе с конями, можно не хило денег выручить, и ничего что потолок пробит немного, цену скину. Сама бричка в порядке, как новая.
-Нет, продавать её здесь не буду, вдруг хозяин пьяный где-нибудь недалече спит, ещё проснётся, да и себе обратно заберёт. Если конечно ещё живой.
Кони пусть и не сразу, но всё же подчинились своему нынешнему теперь уже хозяину, по-крайней мере временному, и он с легкостью взобрался на место кучера. Примерно через десять минут, он уже вёл карету по дороге, что вела в другой конец города, кони лишь изредка недовольно пофыркивали, и мотали своими мордами. Там как правило, собирались торгаши со всех пограничных земель и купцы разных видов, даже с Китая говорят бывают, а также просто те, кто с выгодой пытается купить или продать что-либо.
К вечеру, под самое закрытие базара, Яшка доехал до нужного места, увидев, как ряды посетителей базара поредели буквально на глазах. Да и народу видимо было не так и много нынче. Отчаявшись в миг от этой картины, его взяла злоба за бесцельно проведённый день в пути. Казалось от этого, побои и ссадины от ударов жандарма, напомнили о себе с новой силой.
Остановив карету почти в самом центре базарной площади (она конечно гораздо меньше чем та, с которой у Яшки теперь связаны неприятные воспоминания).
Спрыгнув с кареты, он молча встал рядом, ожидая что из жидкого ряда зевак, кто-нибудь заинтересуется в его товаре. Хотя казалось, что с каждой минутой, эти шансы тлели на глазах.
Но вот неожиданно к Яшке со спины кто-то подошёл. Инстинкт самосохранения повелел ему в миг обернуться, помня утренний случай с жандармом.
Но нет, это оказался молодой человек, конечно с виду не очень приятного, скорее даже неряшливого вида.
«-мельник, либо сын крестьянина» подумал Яшка про себя, а в слух сказал
-Интересует мой товар?
-Да ты где такую карету достал? Али сам сделал?
Подобный вопрос, не понравился Яшке, даже дезориентировал немного. Помявшись пару секунд, Яшка ответил в подобном тоне, в коем был задан вопрос.
-Слушай, тебе какое дело, деньги есть бери, нет, иди мимо, не отнимай время моё.
Потенциальный клиент, ушёл недовольный, даже не осмотрев карету, которой был поражён, ибо красоты такой с роду не видывал.
Через какое-то время, Яшка стал жалеть, что возможно грубо обошёлся с ним, ибо кроме него, никто даже не спрашивал. Взяв со злостью за узды карету, он повёл карету молча, низко опустив голову. Вечер уже вступил в свои владения, земли объял мрак, и зловеще на небе ночном, горела ярко луна. Казалось она переливалась цветами, порой на ней проглядывался ярко-алый цвет.
Яшка даже не поднимая головы брёл сквозь поле, держа путь к той дороге, по которой и пришёл которой и пришёл сюда. Ветер громко шумел, завывая в высокой, высохшей траве, и создавая порой невыносимый гул на всю поляну. Возможно именно из-за этого, Яшка не услышал приближающиеся шаги. Его затылок обуяла резкая боль, какая бывает, когда ударят чем-то тяжёлым и тупым. Яшка повалился на землю, отпустив поводья, и лишь едва во тьме разглядев силуэт нападавшего.
Тот схватил быстро поводья, и запрыгнув на карету, погнал экипаж, а из Яшки каждый миг выходила жизнь, жизнь которой он так и не смог толком воспользоваться и насладиться.
Угонщик гнал как остервенелый свою добычу. Боясь даже оглянуться, вдруг его кто-то видел, или удар был слабым, и тот погонится за ним. Кони мчались настолько, насколько это можно было через высокую траву.
Но вскоре он вышел на заветную тропу, и казалось ещё сильней стал подбивать коней, чтобы те мчали галопом.
*****
Мешок, набитый продуктами, свалился с сидений кареты, ещё бы, ведь дорога была вся в ухабах и трещинах, а кучер гнал как ошалелый, словно за ним гналась нечистая сила. Благодаря быстрой езде, вскоре похититель и убийца Васька, был уже в родном селе, и ставил в стойло свою добычу. Вытерев пот со лба, и уняв дрожь, он ещё раз убедился, что на его руках и одежде нет крови. Его посещали при этом страшные картины, как его жертва выжил, и сейчас вместе с жандармами по горячим следам, они придут сюда. Но всё взяв себя в руки, Васька вошёл в свой дом. Сделал он то что сделал, теперь по утру, важно будет продать по хорошей цене карету. Поздоровавшись с родителями, и распаковав свой мешок, он сел за стол, за которым его ждала порция отварного картофеля и кусок свинины. Он с жадностью набросился на них, не обращая ни на что внимания. А тем временем, ночь вступила в свои полные права, и этому сигнализировала уже убывающая луна. Ваську не удивил тот факт, что родители уже спали, ведь в отличии от него, они были хлебопашцами, и редко позволяли себе отдых. в отличие от них Васька, зачастую бессмысленно то и дело, бродил по селу до самой ночи, со своими друзьями, такими же как он, бездельниками.
Исполнив грех чревоугодия Васька лёг на боковую. Заснул он почти моментально, совесть о содеянном, куда-то улетучилась вместе с голодом. Приснилась опять Ваське его любовь Дуняша, всем сердцем её он полюбил давно. Только вот родители Дуни, не торопились отдавать в жёны свою дочь за такого как он, называя того трутнем и не мужиком. В своё время эти слова что произнесла мать Дуни, когда поймала их целующимися рядом с домом, больно ранили Ваську, и тот во что бы то ни стало решил заполучить их благословения. С этими мыслями он и пошёл сегодня на рынок. Что продать сало и яйца, на вырученные деньги, купить костюм и подарки, заслать сватов к Дуне. Однако он пробыл там целый день, но так и не смог ничего продать. Но больше всего его выбило из колеи то что какой-то парубок, его ровесник, стоял и продавал карету, которая стоит трёх деревень, да ещё с таким наглым видом осматривал всех вокруг. Что-то в тот момент после их разговора, взыграло в нём и Васька твёрдо решил (как ему казалось), восстановить справедливость. Ради этого, он весь оставшийся вечер, не сводил глаз с кареты и её владельца. Дальше дело было за малым. Васька не привык ни в чём отступать и уступать, вот и теперь он довёл дело до конца, став в миг грабителем и убийцей, в угоду своему тщеславию, и задетому самолюбию.
Ваське стоило поспешить с выполнением мечты, ибо за Дуню засватался польский Шляхтич из соседнего воеводства. Ему конечно были рады все, все, но не она. Когда Васька встретил её перед тем как отправиться на рынок, он увидел грустный взгляд своей избранницы.
-Что случилась моя королева, кто тебя обидел? –сказал он, скинув мешок с плеч.
-Да никто, отец и мать хотят отдать меня замуж за поляка, а я не хочу, я ведь тебя люблю. Но он сын друга, владельца нашей земли. Если откажем, нас выгонят отсюда, и всё нажитое хозяйство заберут.
Васька знал, что она врёт лукаво, хозяин их земли и дома, это её дядя, так что ни за кого ей насильно выходить замуж не придётся, и всё же не стал ей перечить.
-И что ты ответила?
-Пока ничего, он придёт завтра вновь, и там уж судьба моя предрешена.
-Не говори так-Васька схватился за голову-не говори, давай сбежим, вместе сбежим. Новую жизнь начнём, вдалеке от всех. Хозяйство заведём своё, поехали, а? Прямо сейчас? При этих словах он как можно крепче обнял её за плечи.
-Да что ты такое говоришь, как-я-родителей-то оставлю, они меня вырастили, выкормили. Сумасшедший что ли ты?
-Отец твой, не пропадёт, новую жену себе нашёл, так и с хозяйством будет. На мачеху вообще наплюй.
-Знаешь, я её может и не люблю, но она права, из тебя толку никакого, ты даже своим в поле не помогаешь, лишь на печи лежишь, да с такими же гуляешь по хутору. Какой из тебя муж получится?
От многих он эту фразу слышал, но от Дуни никак не ожидал, в самое сердце его она ударила, он едва удержался на ногах.
Немного постояв молча, и не сказав ни слова, ушёл Васька вскинув мешок себе на плечи. А Дуня даже слова в след ему не молвила. Об одном она думала, как бы дурак этот, руки на себя не наложил. Затем успокоив себя, вернулась к себе в хату, мысли были лишь об одном, что впереди её ждёт новая жизнь, а Васька скоро позабудется. Быть шляхтинкой, было всё же почётней, нежели женой крестьянина.
Глава 2
Ваську разбудил отец по утру. Размахивая кулаками, и громко ругаясь он велел объяснений от сына.
-Откуда карету такую принёс, ограбил ли кого, убил ли? Говори стервец.
При этом мать молча сидела в углу, и лишь при новой порции ругательств, оснащала себя крестным знаменем.
Васька лишь молча наблюдал за всем происходящим, так как спросонья, сам не мог понять, что происходит.
Отец, не выдержав схватил его за грудки ночной рубахи, и стал трясти Ваську, как мальчишку нашкодившего.
Мысль самая верная пришла к нему, и Васька в миг выпалил.
-Батьку не бей, в поле нашёл, одна одинёхонько стояла. Я подумал лучше бы уж я возьму. Нежели цыгане утащат.
-Да нас из-за тебя, ворами заклеймят, пёс ты такой, всю нашу семью опозорил. Я уже вижу, как тебя жандармы уводят паразит ты этакий.
Васька сорвался с кровати, одев быстро всё своё, побежал на двор распрягать карету. Сев быстро на место кучера, поскакал к здешним купцам, что встали на постой на окраине села. Этот вариант пришёл ещё вчера перед сном, ведь кроме них, такой дорогостоящий товар, не смог бы никто осилить.
Купцы были знатные, с Московии, любили, пить, гулять, порой за их счёт и Васька в усмерть упивался в здешней таверне.
Ваське оказалось не сложно найти своих друзей по интересам, всё-таки как говорится рыбак. Рыбака…
Купца звали Никодим, а друга его Петр, те уже давно были в типичном состоянии для заезжих купцов.
Васька увидел, как его потенциальных покупателей, одного за другим, выводит, и облокачивает к стене таверны, жених Дуни.
Кровь прилила к голове Васьки, увидев соперника, он запылал диким гневом ко всему в этот момент.
Но собравшись, повернул коней подальше от этой картины, как бы ещё не пришлось помогать этому пану. Васька поспешил убраться восвояси, куда-нибудь в дико-поле. Подальше от людских глаз и расспросов лишних. Так вскоре он оказался на краю хутора, оглядев издалека свои родные края, он смог различить лишь, чьи-то тени и силуэты, которые трудились судя по всему, в поте лица. До Васьки вдруг донёсся резкий запах коптильни, а это означало, что его друзья вернулись с рыбалки с уловом. Васька приблизился к хвойному лесу, в котором почему-то зверь ни один ни водился, и охотников, да и грибников тоже. Васька привязал карету к блиц-лежащему дереву, вернее к тому дереву, чьи сучья были покрепче затем он вновь отправился, но уже пешком до хутора, встретить своих друзей с рыбалки, Сергия и Фому. Он шёл, казалось бы, не обращая внимания на дикие ржания коней, и их попытки отвязаться. Затем все же вернулся к бричке, и наконец осмотрел внутри карету, да дырка на крыши, но до не беда. Взобравшись в неё, казалось кони готовы были в миг сорваться, и увезти Ваську в неизвестном направлении. Осмотрев всё повнимательней, он нашёл под креслом мешок, который быстро схватил и судорожными руками, вскрыл содержимое, внутри был сундучок, а в самом мешке, куча векселей. Быстро спрятав всё под дона рубахи, он вышел из кареты. Но заметив идущего недалече пана старосту, решил, что правильней будет, спрятать богатства, закопать где-нибудь поблизости, а позже вернуться. Ваську карета сама, теперь уже мало беспокоила, главное привязаны они прочно, всё остальное не важно. А сорвутся, ну что же, Бог дал, Бог взял как говорится.
Васька уже предвкушал встречу с товарищами, как ему вдруг, дорогу преградил пан-староста, а заодно и брат отца Дуни, который также не очень жаловал Ваську.
-Что это ты пан нынче на дорогой, заграничной бричке рассекаешь? Але деньги заимел?
Васька уже хотел в сердцах топнуть ногой, и дать пану старосте по морде, но сдержал гнев. Может потому что злился на отца с утра, а не на пана старосту, а может потому что явно проигрывал в силе этому дюжему красавцу, в коем росту было под два метра, и веса более ста кг. Главное, что пан староста не видел того как Васька в лесу спрятал под загнувшейся ольхой свою находку, которая обещала сделать его богатым, и вернуть любовь Дуни. После того, как Васька взглядом проводил Пана старосту, и убедившись, что тот не идет по направлению к лесу, он со спокойной душой, двинул по заданному маршруту.
Просто у Васьки действительно утро не задалось, то батька отругал, то жених Дунькин на глаза попался, по сравнению с которым, Васька лишь сопливый мальчишка. Ваське стало легче от того, что он уже поблизости от себя, услышал знакомые ему голоса. Как известно, знакомые звуки, всегда поднимают настроение, особенно при плохом настроении. Он из далека помахал им, но ответной реакции не последовало, казалось, друзья не хотели его видеть. Ещё бы, ведь они договаривались ехать вместе на рыбалку, а теперь получается, что Васька первый мчался с ложкой к ним. Исходя из его характера, этого вполне стоило ожидать. Его товарищи, пусть и не отличались особым трудолюбием, и рвением в каких-либо делах, да и умом не блистали, но своим родителям в хозяйстве. Всегда помогали. Да и по слухам, их собирались ни сегодня, так завтра, мобилизовать, ибо готовилась война с турками.
Непонятная смута творилась опять на земле русской, междуцарствие да бунты. Все, от балтийского моря, до Карпатских гор, с замиранием ждали, что же будет. Неизвестность как правило пугала. Лишь, казалось бы, Васька, жил и не печалился, а если и печалился, то только от того, что Дуня не его зазноба.
Наконец, казалось бы, лишь подойдя впритык, товарищи соизволили обратить на него внимание. Уставшие глаза друзей, сказали ему о многом, он быстро изменился в лице.
Спустя небольшую паузу, он всё-таки выдал речь.
-А хотите парубки, кое-что покажу? Здесь недалече.
Друзья всё также бесстрастно, не обращая на него никакого внимания, носили рыбу в коптильню. Им явно было не до него что они и стремились показать, всем своим видом. Ваське их манера явно не была по нутру, он решил уже не говорить им об этом, но природное хвастовство, взяло над ним вверх. Юность тем и опасна, что говорим мы о том, про что лучше молчать. Но в голове этого ветряного словно мельница хлопца, созрела злая идея, на которую дьявол подтолкнул, не иначе.
-Так что хотел нам показать? Спросил Сергий. Который уже казалось бросил своё занятие, и обратил свой взгляд на Ваську.
Васька понял, этот уже у него в кармане, а с ведомым за Сергием Фомой, проблем не будет.
-Братцы, вот что я хочу вам предложить, только выслушайте до конца. Есть у меня, деньжищи, хотите подзаработать? Столько дам, что вашим родителям, думать ни о чём не придётся, пока вы в армии будете. Наймут себе холопов, и будут в потолок плевать. Как вам такое?
-Что делать нужно, одновременно подали голос друзья.
-Ишь какие, расскажи им всё, поклянитесь, что этот разговор будет лишь между нами.
-Клянемся,-уверенно ответили парубки, при этом хлопая глазами.
-Так и что нужно делать-не унимался Сергий, который был, казалось бы, набросится на Ваську, и трясти за грудки, пока тот не даст ответа.
Именно на это, Васька и рассчитывал, он знал скупость и слабости Сергия. Тот также любил выпить, и деньги попросту выбрасывал, да и Фому всегда с собой таскал, а уж про то как они кутили с московскими купцами, весь хутор слышал, чуть на каторгу не сослали, да благо время дали, и в армию записали.
-в общем други, вот что треба, помните того Ляха, что мою Дуньку себе прибрал?
-Конечно, мы как-то за его счёт, неделю из таверны не вылезали, человек широкой души, повезло Дуньке. -пролепетал Фома, но тут же прикусил язык, ибо лишь Сергий спас его сейчас, от неминуемой расправы, преградив путь Ваське своим телом.
-Давай по делу Василий, есть что говори, есть что, предложи.
-в общем, даю вам мешок ценных векселей, за то чтобы лях этот, к Дуньке моей не приезжал.
-Как это? Задумчиво сказал Фома.
-Всё просто, встретите его где по тише, и обухом по голове, что не оклемался, но только так, чтобы никто вас не видел. Доступно объяснил?
-Да ты что с ума сошёл что ли? Грех же это, самый тяжкий. Сам сейчас тебя за такие слова, по двору размажу, совсем с ума сзыхал, такое предлагать. Иди отсюда пока есть ещё чем ходить.
В сердцах сказал Сергий, с таким видом, будто перед ним, сам сатана предстал.
Васька разозлившись, но в душе их понял. Кому охота за векселя, пусть дорогие, на каторгу отправляться. А за убийство высокопоставленного дворянина, да ещё и иностранного, сразу плаха.
Васька обернулся, и направился прочь, но тут же его окликнул Фома, почти молчавший доселе.
-Подожди соколик, давай представим все расклады, мы его убиваем, но залог ты вносишь, вернее аванс выделишь.
Васька обрадовавшись этому, тут же расплылся в улыбке, от которой стало на сердцах друзей его жутко, а Сергий и вовсе перекрестился. Васька собирался поторговаться с ними, но понял, что это может лишь всё усугубить. И сказал.
-В общем как стемнеет, на этом же месте, буду вас ждать. Не придёте, то чёрт с вами, помчусь на своей новой бричке, и в городе найму головорезов, та и за меньшую цену, шкуру с любого снимут, и как царю мне под ноги бросят. -произнёс он это, со страшным оскалом, и каким-то угрожающим взглядом смотря на Сергия.
Сергий и Фома, уже были готовы на всё, лишь бы их товарищ, убрался бы поскорей. Он, словно прочитав их мысли поспешил убраться, оставив размышлять над тем на что други его подписались.
Покинув их, он вернулся домой, работал во дворе как никогда, избегая взгляда своих отца и матери. Он испытывал перед ними стыд. Не за то, что возможно заклеймил позором свою семью, а потому что должен был как примерный сын принести найденные векселя, и то что было в сундучке домой. Вместо этого он толкает своих друзей на убийство и сбежит с Дунькой, которая и вовсе его не любит подальше в город. Кровь прилила к его вискам закончив работать и тяжело дышав он наконец пересёк порог хаты есть он хотел ужасно, но видел, что стол накрыт, а его тарелки нет. Поняв всё он взял ковш воды и хлебнув снова отправился во двор сумерки начали окутывать хутор, это был верный знак того что пора действовать.
Глава 2
Он шёл всё по той же тропе утомленный за сегодняшний день во дворе. Ему хотелось одного, поскорей забрать всё добро, и расплатиться с друзьями, затем пойти поесть в таверне представляя себе чарку меда и отваренную говядину с луком. Кареты уже не было хотя кто бы этому факту сомневался. Наверняка проезжие утащили или Сергий с Фомой. Как бы там ни было он вошёл в чащу леса и пусть почти что в кромешной темноте увидел силуэт той Ольхи под которой спрятал свою находку. Быстро ринувшись к ней, он начал копать, но выяснилось, что там ничего нет. Взвыл он как волк, и вокруг Ольхи копал как кабан под дубом, что ищет переспелые желуди, но всё безуспешно. Васька бил по сырой и холодной земле неистово кулаками, а на глазах навернулись слёзы отчаяния. Итак, просидел сидя на корточках смотря на небо, и ожидая чуда. Но тут он вспомнил, что единственный кто так очевидно мог его видеть, был пан староста. Сжав кулаки, да так что костяшки побелели, ринулся Васька к дому старосты. Шёл с твёрдым намерением добиться правды от вора, наказать гада и вернуть то что принадлежит ему по праву (как он считал по крайней мере). Дом старосты как мы уже выяснили, находился на краю села, добрая хата у него, больше чем у любых других, знался он с польскими князьями, от того говорят, его старостой назначили, имел крестьян в своём дворе, да почитай голов десять. Не меньше, также и скота у него было, от малого до крупного. Жену свою, три зимы как схоронил, и жениться вновь, не торопился. Наслышаны были даже в городе о том, как с крестьянками, которым едва четырнадцать годков стукало, оргии устраивал, когда принимал гостей знатных из ближайшей округи. Пировал бывало по неделям, вино лилось рекой, а душ сгублено крестьянских было немало. Прошлым летом, была в услужении у пана старосты, крестьянка Оксана, восемнадцати лет от роду, служила она у пана по найму, приехав со своим отцом, матери она никогда своей не знавала, и воспитывал её лишь отец, она одна у него была, единственная его отрада. Всей правды никто не знает, но поговаривали, продал пан староста её татарам крымским, вернее она пошла как карточный долг, обули тогда крымчаки пана старосту, вот он и предложил молодую девку в качестве долга отдать. Прознав про это, отец Оксанки пошёл к нему на поклон, да тот его и слушать не стал, высек. Тогда крестьянин поехал в город правды искать, а его на каторгу сослали, за якобы покушение на своего хозяина.
Вот к этому человеку, с низкими моральными принципами, которого за глаза называли окаянный, и шёл Васька, чей гнев сейчас, был сильнее страха перед каторгой или смертью. Приблизившись к его двору, он велел сторожу, позвать хозяина, через пару минут сторож вернулся, и открыл ворота. Васька вошёл и быстро направился к крыльцу нарушая главное правило, идя вперед ведущего сторожа, который никак не мог угнаться за Васькой. Тот не стучась вошёл в залы, которые не уступали княжеским. Догнавший его сторож, рукой указал в проход, который вёл в гостевую, где обычно пан староста, принимал гостей и трапезничал. Вот и сейчас он сидел за столом в гордом одиночестве, и отведывал жаренного гуся, запивая красным вином, в воздухе стоял запах пира, доселе не известный Ваське. От резкого запаха еды, у него закружилась голова ещё бы он ведь ничего не ел целый день. Староста, поглядев лениво и как-то недобро на позднего гостя, велел тому сесть. Васька в момент подчинился. Пан староста приказал слуге принести Ваське тарелку и чару для вина.
-Поедим, потом поговорим, всё понял?
Несколько опешив, Васька одобрительно кивнул головой. И поблагодарив за приглашение к столу, с жадностью накинулся на поданную ему еду. Казалось, что на миг он позабыл зачем пришёл, но вот трапеза окончена, и он с гневом в глазах обратился к пану старосте.
-Верни мне то что нашёл в лесу сегодня, оно моё по праву, слышишь!!!-говорил он это, словно не своим голосом, да так что пану старосте стало жутко. Сам-то он этот лес стороной обходил, ибо погост что там был, множество легенд породил, и не каждый туда даже днём забредёт. Потому при строительстве дома своего, окон что на этот лес выходят, он делать не стал.
-Да что ты несёшь холоп, совсем с ума сошёл, в этот лес никто в здравом уме не войдёт, проклят он, а то ты сам этого не знаешь?
-Не ври мне, возвращай, а не то худо будет, покайся и верни, спаси тело и душу свою.
Васька говорил это, словно находился в каком-то трансе, и голос его был, какой-то не родной, словно из преисподней с паном старостой говорил кто-то. Пан староста стал креститься и кричать чур меня, чур, пока на его крики не прибежали сторожа, и не вывели буйного гостя. Троим пришлось одолевать Ваську, так как сил в нём было не меньше, еле вывели его со двора. Пан староста велел подать ему три чарки водки, без них он теперь чувствовал, что не уснёт. Голос Васьки был ему знакомым, голос бы при этом женским, допив и погрузившись, и почти погрузившись в сон сквозь дрёму он вспомнил, Оксанка, та что крымчакам была отдана, это был её голос. Но в тот же момент, сон накрыл его, словно обухом по голове, и снились ему и Оксанка почему вся в крови, и отец её что рядом с ней стоял, и молящим взглядом на него глядел.
Глава 3
Через два часа, когда весь хутор давно погрузился в сон, пылал двор пана старосты, да так что из соседних деревень видно это было, сгорел дотла вместе с хозяином и слугами двор, остались лишь угли. Никто кроме Дуньки и родителей её, являющимися роднёй старосты, не помогал тушить пожар, зеваки что собрались, лишь глазели на происходящее. С каким-то злорадством, глядели они на то как племянница и её родичи, спасти пытались тирана, а крестьян уже было не спасти, ибо их покои, первыми запылали, да так что за пару минут ничего не осталось. И остались родичи пана старосты, горевать на ещё не остывших углях о своей покровителе и родственнике, отдавая себе отчет в том, что кроме пана старосты, о них никто не заботился. Ведь жили они в отличие от других своих соседей в достатке и благополучии, и всё благодаря тому, в ком ещё два час назад, билась жизнь.
За всем этим у входа в тот самый лес, казалось бы, обезумевший от всего Васька наблюдал и дико улыбался. Дело обстояло вот как, после того как его выпроводили прочь со двора, он через минуты десять, обойдя двор перебрался через забор. Встретив первого сторожа, он задушил его, казалось бы, он обрёл неимоверную силу, словно кто-то помогал ему. Утащив и припрятав тело, он обыскал сторожа, найдя у него за пазухой, кривой татарский кинжал, видимо подарок тех крымчаков, о которых он слышал когда-то в таверне. Затем аккуратно подкравшись, умертвил из этого кинжала двух других сторожей убедившись, что никого из них не осталось, он прокрался в покои к слугам, и одно за другим стал хладнокровно убивать уставших за день, и потому так крепко спавших крестьян. Покончив с ними, он вошёл в покои пана старосты, но решил-таки разбудить его. Добудившись до него, он смотрел в глаза ему не отрываясь, словно хотел сказать ему что-то, но сам лишь услышал жалостливое
- «Оксана прости меня, прости»
Затем он заколол пана старосту, это явно, всё что делал сейчас Васька, был не он, им явно кто-то повелевал. Покончив с ним, Васька стал обыскивать дом все перевернул вверх дном, но так и не нашёл, то зачем явился. Разочарованный, и уставший, он решил скрыть следы, и поджёг дом, а затем и двор, и под покровом ночи, стоя возле проклятого леса, наблюдал как полыхает двор пана старосты, так, наверное, с холмов, глядели как горел Рим, чьи жители ничего не могли сделать.
Когда пожар стал стихать, Васька вошёл в чащу леса, казалось пелена с него спала, он почувствовал сильную слабость. Как ни странно, он сел там же откуда всё и началось, возле той самой ольхи, где спрятал найденное в карете. Затем его взгляд, привыкший к полной темноте заметил не так далек точно также согнутое дерево, но дерево как оказалось была не ольха, а осина. Подбежав к ней как умалишенный (а это было явно уже так) он без особых усилий нашёл то что оставил здесь утром. Он громко издал крик, крик отчаяния и боли, такой который не издавал никогда прежде. В чувство его привело громкое ржание коней за спиной. Он быстро обернулся и увидел свою карету что утром оставлял здесь недалече. На карете на месте кучера сидел мужичек и длинной рубахе и с бородой, глаза его горели как два уголька. Пусть и вошёл ещё рассвет во владения, но стал где-то вдалеке на востоке уже подниматься, и можно было легко различить, кто в чём одет. Кучер быстро с прыгнул с козлов и открыл дверь кареты. Из неё вышли двое в начале хорошо подтянутый и высокий судя по одеянию военный офицер царской армии. За ним вышла одетая в крестьянское платье вся бледная девушка лет восемнадцати-двадцати.
-Чур меня чур-проговаривал пришедший в себя Васька
Слово взял офицер, у тебя в руках то, что принадлежит нам, не хорошо чужое брать.
Тут взмахом руки, девушка его остановила и начала свой рассказ.
- Меня зовут Оксана, и ты тот благодаря кому я наконец свершила свою месть. Этот пан староста, не имел права жить на этом свете.
Когда-то ещё прошлым летом, они вместе с отцом устроились сюда работать батраками у него на дворе. Часто приходилось мне от его сладострастия прятаться. Как выпьет, так и начинал по всему двору меня искать, а отец просил не делать так, терпеть, но всё равно не могла, убегала. Однажды встретила во дворе его племянницу Дуню, та пообещала меня спрятать у себя. Не прошло и часа, как меня пан староста нашёл, и за волосы притащил к себе. Никогда душа моя не забудет смех Дуни, которая нарочно меня выдала своему дяди, за два целковых как позже выяснилось. Затем я уже перестала прятаться, а отец не мог смотреть мне в глаза, да и остальные работники, лишь прятали взгляд, едва меня увидев. Стыдно им было, но не за то, что за меня не заступались, а стыдно им было признавать, своё собственное бессилие перед хозяином.
И вот однажды приехали трое крымчаков в гости к хозяину. Пан староста гулял с ними до рассвета, а на рассвете, разбудил меня и велел чтобы я отправилась с ними. Была теперь их собственностью я. Горько было мне расставаться с отцом своим, но пришлось. Повезли меня крымчаки да рассказали, что «-тебя девку на бахчисарайском базаре продадим, там девки, не тронутые в почёте, и дорого стоят». Тут уже не сдержалась я расплакалась да поведала им что порченая и что от пана старосты беременна. Услыхав об этом они бричку повернули, и в этот лес меня отвезли. Высекли как собаку, и бросили в чаще умирать. А сами говорят к пану старосте поехали обратно разбираться. Этих крымчаков больше никто и не видел. Стража пана старосты умертвила их, а трупы в леднике попрятали.
Васька понял, как тот сторож, у которого он нашёл татарский кинжал, заполучил его в своё время.
Оксана продолжила. Пустили на вольные хлеба. Забрела она в наш лес. Здесь прятался как раз мой отец, она махнула головой мужичка что дверь открыл кареты, двум другим. Найдя её, он отправился на ней в город, и там ждал нужного часа.
А этот господин, она указала на офицера явно не из здешних краёв. Был он командировке в нашем городе н-ск. Работал некогда констеблем и был прикомандирован из Петербурга. Он рассматривал жалобу моего отца. Вызвав к себе пана старосту на допрос, он получил от того, крупную суму денег, а также дорогостоящие векселя. В итоге моего отца осудили на каторгу, но он смог бежать во время пересылки. Спрятавшись в этом лесу, он и нашёл карету этой осенью, чьи кони одичавши бродили здесь, и были единственным существом живым. Возил через этот лес гостей к пану старосте отец, но никто кроме него, не выбирался из него. Ибо обитатели погоста, больно голодны до свежей человечьей плоти.
«-Упыри, ей Богу Упыри» сказал про себя Васька.
И вот однажды явилась я к отцу, и рассказала кого он должен будет повезти до польской границы. Так к нам в лапы и попал бывший констебль и декабрист Георгий Марин. Теперь он мой слуга.
Казалось при этих словах Марин не сводил взгляда с Васьки, и ждал только команды, наброситься на него. И лишь хозяйка сдерживала его.
Вдруг Ваське послышался вой, не похожий ни на волчий, ни на собачий. То вставали мертвецы ожившие. Много их здесь лежало, и все они крови требовали. Спокойно здесь в лесу было раньше, пусть и выглядел он мрачно. Да только когда кровь невинная Оксанки полилась на земли эти, так нечисть вся и проснулась. Лежали в здешних могилах крестьяне что работали от поколения в поколение на род пана старосты. Те ещё в пятнадцатом веке эти земли получили в благодарность за ратные подвиги и помощь в усмирении холопов. Многих замученных бедолаг здесь хоронили. А затем, здесь начал лес расти, но рос мертвым, не давая листьев. И боялся пан староста на тот лес глядеть, и потому построил дом без вида на лес чтоб призраки из чащи не мерещились. Лишь проезжая мимо, слышны были крики и стоны призраков что там томились. И не было им покоя, а местные жители даже Попа приглашали.
-Теперь ты должен завершить начатое, ты должен убить родню пана старосты, чтобы мы все наконец обрели покой.
Васька не мог поверить своим ушам и глазам. Будто спятил он и видел страшный сон. Он почти как во хмелю помнил, что делал до этого, как прятал найденное. Но не помни почти как убил целый двор людей. Собравшись с духом, он всё же сказал.
-А как же крестьяне, которых ты, вселившись в меня приказала убить? Они разве не невинны?
Тут слово взял отец Оксаны
-Они повинные в том, что молчали, даже когда я их умолял пойти в город и сказать правду. Они лишь отводили глаза, и говорили, что это не их проблемы и что из-за нас с Оксаночкой они не хотят терять работу. И что я сам виноват, что со мной так получилось. Я к ним во сне являлся и подолгу до самого рассвета глядел в их лица, надеясь, что хоть во сне увижу в них раскаяние, но его не было. Не могли мы их забыть и простить. Вместе бы если пошли, то никакая взятка не помогла бы откупиться пану старосте. И не смей перечить нам, говоря о том, что они невинные, всей правды ты не знаешь. Они получили то что заслуживали, слышишь?
Дальше продолжила Оксана.
-Ты убьёшь семью Дуни, их всех, и тем самым спасёшь свой хутор от проклятия. Слышишь этой вой? Они жаждут, они убьют всех в деревне и пойдут дальше. До тех пор так будет, пока род пана старосты не прервётся. Ни коем случае нельзя чтобы Дунька смогла продолжить род их. И умертвить её, должен будешь ты.
-Нет я не могу, я так не смогу, лучше убейте тем меня, я не смогу убить Дуню. -После этих слов, Васька заплакал как ребёнок которого обидели.
Оксана продолжила.
–Только так ты сможешь спасти свою душу, ибо за то, что ты сделал, гореть тебе в аду, подумай о родителях, хоть раз. Если не управишься до наступления темноты, всему хутору несдобровать.
С этими словами, она взяла Васькины ладони в свои и вложила в его правую кинжал, тот которым он перебил весь двор пана старосты, и который как он помнил, выбросил в покоях того.
Затем предрассветная заря что начала поглощать и лес в начале заглушила вой чудищ, а затем заставила исчезнуть карету вместе с этой адской троицей. Лишь звук отдалённого ржания наполнил Ваське что это был не сон. Возвращаясь в хутор его путь начали освещать восхода лучи. Шёл он, не отпуская из рук кинжал другой рукой вытирая свои слёзы. Ему предстояла решить, сознаться во всё и пойти на плаху, или убить любовь всей жизни и спасти хутор от проклятия. Так размышляя, он добрался до дома где жила семья Дуни. Войдя в их двор, он почуял запах гари, это пахли одежды в коих хозяева дома пытались спасти добро своего родственника. Ваське не составило труда проникнуть внутрь хаты, где уставшие от тушения пожара, спала семья Дуни. Вот Васька вошёл в комнату Дуниного отца и мачехи, постояв немного молча, он в начале заколол отца тот прохрипел что-то и умер, а затем и мачеху пырнул несколько раз. Ему показалось, в соседней комнате кто-то проснулся. Наверняка Дунька только ко сну отправилась после того как трудной ночи, разделила ложе со своим ляхом. Войдя в комнату, он как ни странно застал Дуню одну, она привстала и спросонья увидев кинжал в руке Васьки попыталась закричать. Но он своей ладонью прикрыл ей рот. Их взгляды встретились, и Васька почувствовал такую боль и жалость, но рука всё равно сделала своё, он видел, как жизнь выходила из той, кого он больше всего любил на свете.
Он сел на кровать и положил голову Дуни к себе колени, начал гладить её волосы и напевать колыбельную, которую когда-то в детстве пела ему мама. Он даже не слышал, как в дом вошёл кто-то. Этим кто-то был жених Дуни что вернулся с ночного обхода границы. Он старался войти как можно тише, чтобы не будить родителей Дуни. Зайдя в комнату к Дуне и увидев эту картину, он без промедления выстрелил в Ваську из самопала. Тело Васьки откинулось назад, а Жених Дуни в тот же миг, лишился рассудка.
Эпилог
Хутор выкупил польский князь, хутор стал больше. Лес срубили, а кладбище перенесли, теперь на этом месте чисто-поле, и начала расти рожь. Сергий и Фома, полегли в битвах с Османской. Жених Дуни вскорости умер в сумасшедшем доме. А на месте дома пана старосты, новый владелец, построил себе хату, а затем ещё одну, на том месте как грибы выросло пять хат. Разбирая ледник, нашли тела, как выяснили эксперты из города, трех людей, судя по документам крымчаков. Решено было замуровать его. Хутор теперь заново жизнь обрёл, зацвёл. Вот только иногда по ночам, там, где рожь растёт, голоса и стоны чьи-то слышны, видимо ветер рожь всё колышет.
Конец.