Если бы не туфли
Были у Катерины туфли.
Не туфли, а сокровище. Черевички настоящие.Из мягкой кожи. На каблучке. Памятные, мамины.
Та их мало поносила – некуда особо-то было, да и рано её Господь прибрал.
Лежали черевички с тех пор в сенях в кованом сундуке, где материно приданое было сложено, и ждали своего часа.
Когда Катерина заневестилась - 17 годков стукнуло - достал батя из сундука черевички покойной жены и под завистливые взгляды младших сестриц Кате протянул:
-Мерь, Катька. Ты старшая, будут впору – считай, твои! На свадьбу обуешь мамкины-то!
Сердце из груди вылететь было готово, когда Катерина ножку к подошве приложила. Не зря тятенька время выжидал - точь-в точь по ноге пришлись старшей дочери мамины черевички. Только от долгого лежания подошва кожаная, настоящая,кой-где растрескалась.
Вот досада-то. И в церковь не обуешь, и по улице в таких не пройдёшься. Надо к сапожнику снести. Пускай подлатает, как надо. На том и порешили.
Но нечем пока было расплатиться с мастером, и туфельки опять в сундук перекочевали, до лучших времён.
Лучшие времена пришли летом, когда созрела вишня. Набрала Катерина вишенья, чтоб за работу с мастером расплатиться, туфельки заветные в узелок завязала, да и отправилась в соседнюю деревню за 8 вёрст к сапожнику.
А у сапожника дочка была на выданье, Лёлькой звали.
Красотка была Лёлька эта, да и дом у сапожника- полная чаша. Женихался с нею Прохор, красивый да ладный зажиточный крестьянин с Покровки. Ровня они с Лёлькой были, и дело к свадебке шло.
И так вышло, что он в то же время к Лёльке приехал, и тоже – с вишеньем.
Когда Катерина во двор вошла да про хозяина спросила, Прохор в аккурат возле амбара зазнобу свою поддожидывал. Стоял, картинно на тын опёршись, да ягоды из своего лукошка одну за одной в рот кидал, а ядрышки под ноги смачно сплёвывал. Куры с петухом у его ног шумно на добычу лёгкую бросались, доклёвывали мякоть сладкую, что вокруг ядрышка оставалась.
Отдала Катерина туфли свои памятные сапожнику, ягодой расплатилась, да в обратный путь направилась.
Прошла не более версты – догоняет её Прохор на лошади, подвести предлагает.
Сперва Катя поскромничала, отказала с поклоном, мол, пешим-то как-то привычнее, да парень настырным оказался, уговорил.
-—
Так началась история любви моего деда Прохора и бабушка Катерины.
Дедушка говорил всегда, что с той самой минуты, как глянула Катя на него из-под чёрных бровей большими карими глазами, так и утонул он в них. « Сразу Лёльку побоку!» - это его слова. И взял он в жёны девушку бедную по тем меркам, но любимую и единственную.
Но до самой старости дед у нас, внуков, спрашивал, то ли в шутку, то ли всерьёз:
-Я вот её люблю, Катерину-то, бабку вашу, как тогда полюбил, так всегда и люблю, и всегда про это говорю. А она вот не говорит мне уже. Может, разлюбила? Идите-ка, спросите!»
А мы, внуки, которую эту историю не раз от деда слышали, до сих пор думаем:
- Окажись туфли прабабушки из сундука в целости и сохранности… не пойди бабушка тогда к сапожнику…не встреться она там с дедом нашим - и нас бы на свете не было!
Прожили дед с бабушкой до самой смерти в любви и согласии 56 лет.
Восемь детей нажили. Пятнадцать внуков.
Правнуков сейчас уже 9 человек, а ведь это ещё начало века нынешнего.
Короче, если бы не прабабушкины туфли…