- ..за ним никто не приходит. Он уже как две недели стоит у меня в комнате, я забываю за ним ухаживать все эти дни, а он все равно живехонький, даже распустился.
- Стойкий. Как такое возможно? Даже кошка от тебя сбежала, а о про всплывших брюхом кверху рыбок я вообще молчу...
- Я сама не понимаю, зеленый и будто живой. Сколько он еще выстоит?
- Не знаю. А зачем ты его сюда принесла? Думаешь хозяина найти?
- Это Людмилы Викторовны. Две недели назад она пришла ко мне утром (я уже тебе рассказывала, что мы с ней соседи), принесла его. Я убеждала ее, что не смогу за ним заботиться, он у меня умрет и возвращать уже не будет смысла. Но Людмила Викторовна настояла взять, говорила, что может на меня положиться, и обещала забрать его через неделю.
- Но уже прошло две недели! Почему ты не вернула?
- ..не знаю, в ее квартире никого нет. Раньше я всегда слышала, как течет вода из крана на кухне, громкий голос ведущей новостей за стеной, смех Людмилы Викторовны, а сейчас - тишина. Родственники к ней не приезжали, её знакомых я не знаю. Не у кого спросить, неоткуда узнать.
- Идем, спросим в деканате, может, у Людмилы Викторовны сейчас пара или сегодня методический день?
- Я узнавала у знакомых: ее постоянно заменяют. Ребятам так нравились пары по русской и зарубежной литературе: она всегда полностью погружается в изучаемую эпоху и перемещает с собой туда же слушателей. О Людмиле Викторовне отзываются тепло, восхищаются ее талантом преподавания. Никто, конечно, не исключает критику со стороны студентов в ее адрес, но .. я всегда находила ее хорошим педагогом и человеком.
- Разве она не критиковала работы студентов, «не разрывала» их на кусочки, разрушая все их идеи? Что тут хорошего?
- Каждый может иметь свою точку зрения, поэтому Людмила Викторовна оценивала работы так, как считала правильным. Наверное, где-то она была не права, но все же ошибаются.
- А вот и кабинет ... Мы как раз рядом с кафедрой, может, кто-то из преподавателей знает?
- Да, конечно. Но ты главное пойми, что Людмила Викторовна была хорошим человеком со своей точкой зрения. О, я вижу нашего лектора по истории искусств.! Здравствуйте, Тамара Геннадиевна! Я хотела спросить, не знаете ли Вы, где Людмила Викторовна?
- О, тут так все вышло… это очень печально: Людмилы Викторовны больше нет… в живых.
- Как же?
- О, Лиза, давай после, давай не здесь
- Да. Конечно. Сень, я отойду.
Шум. Стук ложек и вилок о посуду, крики. Один столик, окруженной плотной тишиной. Тишина и молчание. Где звуки? Где слова?
- Когда?
-Две недели назад почти.
- Но почему? Людмила Викторовна такая жизнерадостная, активная ... была.
- Она давно болела, об этом мало, кто знал, и мало, кто замечал трясущиеся морщинистые руки и красные белки глаз. Две недели назад она легла в больницу, никому не сказала о том, что готовиться уйти, она просто уснула…уснула, не подумав обо мне, о своих детях, ничего не оставив и не сказав последнее.
- Может, этого и не надо было. Может, просто нечего было сказать и нечего оставить, некому… Кактус!
- Что?
- Людмила Викторовна оставила мне кактус, а он у меня чуть не погиб. Мне доверили такое простое дело, дело, последнее в ее жизни, а я так к этому отнеслась.
- Да причем тут кактус?
- Вы не поняли, Людмила Викторовна оставила единственное и ценное для нее. Мне! Умирая, она позаботилась о жизни этого странного растения. Казалось, зачем думать о будущем кактуса, когда свое будущее больше не существует. А Людмила Викторовна пожалела растение и оставила мне его. Мне… Нет, так нельзя. Спасибо, Тамара Геннадиевна, я пойду, наверное.
- О, мне очень неудобно... Это такая печальная новость…
- Это мне неудобно перед Людмилой Викторовной!