Двенадцатое июня 2017 года
- Привет, сеструха! Вчера хотела сделать тебе небезынтересное предложение, но ты дрыхла так, что аж пузыри отлетали - стало жалко будить. Ну, как вчера, не потерялась в Иноземцево? - улыбчиво проигнорировала Влада мой протестующий жест не мешать спать.
- Здесь при всём желании не потеряешься! Ваши любимые горы-лакколиты постоянно мозолят глаза и указывают нужное направление. Правда устала до такой степени, что с трудом добралась до планшета, а потом до кровати. Даже не заметила как уснула.
- Ладно уж, не благодари за предоставленную волю и свободу действий. Не иначе, как пешком преодолела всё расстояние? - в точку пошутила сестра.
- Зачем пешком? Местного ослика наняла! - незлобно огрызнулась на справедливый укол.
- Ну, ты красотуля! Это же две станции электричкой! И для особо сообразительных - маршрутки с твоим приездом никто не отменял. Обалдеть, убивать ноги по трассе от Пятигорска почти до самого Железноводска!
- Не преувеличивай! И потом, я шла тротуаром.
- Естественно, не наперегонки же бежала с автотранспортом! Этого ещё не хватало! Мне бы потом все знакомые рассказывали, как столичная гостья пыталась мерять наши расстояния московскими масштабами.
- Вредина, ты Владка! - окончательно проснулась я, ощущая себя вполне отдохнувшей и бодрой. - Сама-то где вчера бродяжничала?
- Да как тебе сказать? Не всем же приобщаться к культурным ценностям, некоторые собирали в огороде ягоды, варили с бабушкой варенье, укупоривали банки. А ещё отвозили излишек свежих ягодок бывшей бабушкиной соседке в дом престарелых. Вот и тебя ждёт к завтраку офигительная клубника со сливками.
- Вы что, с бабушкой самодеятельные, официально не зарегистрированные волонтёры? То бездомных юных мамашек опекаете, то старушек в позабытом богом стардоме. Или это ваше совместное хобби? И как у вас в государственных учреждения принимают продукты? Без чеков, сертификата качества?
- Какой сертификат? Привезли гостинцы бабушке Кате, а заодно и её подругам по несчастью.
- Почему же по несчастью? О стариках социальная служба заботится.
Влада посмотрела на меня с долей сарказма и не скрываемым сожалением: " Ты хотя бы представляешь разницу между жизнью в семье и коллективном доживании в государственном учреждении нищих, маломощных, никому, по сути, не нужных и вообще крепко обиженных судьбой стариков?"
- Не знаю. Как-то не думала об этом. А ты с какого бока причастна к ним?
- Когда я пацанкой гостила у дедушки с бабулей, соседская бабушка Катя брала меня к себе домой, угощала чем-нибудь вкусненьким. Мы вместе кормили щенков, я дружила с её собакой Жулькой и котом Мурлыкой. Мы часто сидели с ней на лавочке возле дома и она рассказывала мне всякие интересные жизненные истории. Добрая и мудрая женщина. Короче, она нам с бабулечкой почти как родная.
- Странные вы люди! Чрезмерно отзывчивые, что ли? А вам в настоящее время кто-нибудь вот так бескорыстно помогает?
- Зачем нам помогать? Мы с руками и с ногами, и пока в такого рода опёке не нуждаемся, - не поняла меня и удивилась Влада.
- И какое у тебя настолько невероятное предложение, что ты не постеснялась прервать мой божественный утренний сон? - вернула вопросом Владу к нашим обоюдным, более значимым для меня интересам.
- Ага! Расслышала, значит! Саша с Володей предлагают нам поездку на машине в Верхнюю Балкарию. Обещают незабываемые впечатления! Я тоже там ни разу не была. Полагаю, тебе идея придётся по нраву.
- Это, значит, нужно посетить соседнюю республику, к тому же забраться повыше в горы, если я не ошибаюсь?
- Верно мыслишь! Теперь следует с ребятами договориться, когда и как их план можно будет осуществить. Кстати, ты собиралась фотографировать горную речку в таком месте, где бы рядышком высились горы, царствовал хвойный лес и имелись признаки цивилизации в виде моста и городских многоярусных построек. Давай бегом в душ, потом на балкон завтракать и отправимся с тобой в славный город Кисловодск, точней на его окраину, осуществлять твои гениальные проекты.
Я на Владу не обижалась. Если в первые дни нашего с ней общения, мы с ней обе старательно демонстрировали вежливость и взаимоуважение не особо близких между собой родственниц, то чуть позже в отношения закралась, а следом и вовсе расцвела буйным цветом шутливая непринуждённость современниц и ровесниц. Со взглядами, во многом совпадавшими или, во всяком случае, не противоречившими юным особам до обоюдного неприятия, с наличием у каждой известной доли юмора и самоиронии это было несложно. Намёк на общепризнанные истины, подходящая моменту цитата из известного произведения, разного рода доморощенные шутки и приколы воспринимались, как и положено - с энтузиазмом и воодушевлением здоровой натуры и устойчивой психики.
Электричка на станцию Машук прибыла точно по расписанию. Она совсем не походила на те, которыми мы пользовались с папой в мой прошлый приезд. Новая, сияющая чистотой и опрятностью скоростная красавица будто нарочито достойно и важно подавала себя к перрону и ожидавшим её пассажирам. На остановках с удовольствием впускала их в свои нарядные вагоны, предоставляя всякому возможность большого выбора свободных мест. А потом, сквозь по-настоящему прозрачные стёкла, охотно демонстрировала красоту мест, простиравшихся вдоль своего неизменного, раз и навсегда строго выверенного маршрута.
В проходах вагонов не шмыгали навязчивые разносчики всяческой никчемной мелочёвки, продавцы не уговаривали приобрести свежие региональные газеты и распечатанное на принтере расписание электричек, не просили подаяние худо одетые, жалкие нищие. Казалось, обслуживание пассажиров работниками железной дороги организовано на высшем уровне. И тем не менее, нечто не сразу различимое, непонятным образом всё же беспокоило.
Постепенно поняла, что меня слегка напрягало. Во-первых, постоянные предупреждения о возможных терактах на железнодорожном транспорте. Причём одновременно и слуховые, профессионально и чётко произносимые диктором по микрофону, и зрительные - крупными красными буквами проплывавшие в бегущей строке над дверью вагона.
И ещё, часто-часто, церберами бегавшие взад и вперёд по вагонам проверяющие, они же, при надобности, и кассиры, продающие при надобности билеты. И, шустро двигавшиеся вслед за ними дополнительные контролёры, надзиравшие за проверяющими.
Да, в электричке остро чувствовалось - пассажиры при капитализме лишены доверия перевозчиков напрочь. Несмотря на то, что при входе на перрон билеты проверяли дежурные, их нужно было держать наготове всю дорогу для вагонных контролёров и при выходе с перрона на привокзальную площадь, служебный контроль тоже было не миновать.
Высокие цены на билеты вынудили многих отказываться от поездок и такое положение вещей, соответственно, ужесточало правила проезда. Немногочисленные пассажиры держались молчаливо, холодно и чинно. И я, не ведая отчего, вдруг остро пожалела об ушедшей в прошлое демократичности в ранее изрядно переполненных вагонах. Когда народ массово вваливался на станциях, заполняя собой сидячие места и проходы. Люди, теснясь, охотно уступали краешек жёсткой деревянной скамейки стоявшим. Многие, похоже, бывали знакомы между собой, о чём-то оживлённо беседовали, рассказывали анекдоты, весело смеялись и поддерживали атмосферу взаимной симпатии и приязни. Совершенно чужие люди в электричке становились ближе друг другу, казались весьма доброжелательными и добродушными, почти родными. Вроде бы существовала некая дорожная, стихийно комплектовавшаяся на время общность, где любой попутчик, априори, был немножко своим.
Влада, как всегда, в своих обещаниях не обманула. На восточной окраине курортного города были мне и знакомая горная река с мужским названием Подкумок, и неимоверно красивые виды окрестностей, и возможность по каменной кладке пройти от берега к высоко вздымавшейся и бурлящей на перекатах воде. Я делала снимки упоённо и азартно, впрочем, действовала как и всегда. Вот только рекомендацией Влады не доверять видимой надёжности крупных булыжников, пренебрегла и расплата не преминула незамедлительно исполниться.
Я стояла на крупном, шершавом, слегка смоченным водяными брызгами, тёмно-сером камне и то приподнималась на цыпочки, то как можно ниже приседала, стараясь захватить в разных ракурсах одновременно и резвое течение реки, и белые меловые горы, и ярко-голубое чистое небо. Снимала крупным и мелким планом, с предвкушением удачи, поглядывала на экран с удовольствием, без сомнений в великолепном конечном результате. Откровенно радовалась роскошному, диковатому, несмотря на выраженные признаки цивилизации, местечку, будто сама издалека определила его и позже разыскала.
Торжествовала заранее. Мне не терпелось как можно ярче и полноценней использовать свои возможности фотохудожника, а потом привезти результат своего труда и творческого рвения домой и полноценно рассмотреть, оценить фотографии на гораздо большем по площади компьютерном экране.
Ах, кто бы знал, что это за непередаваемо восхитительное наслаждение - любоваться результатами собственных усилий и тихонько радоваться редким находкам и наработкам, постепенному повышению личного профессионализма!
Окончив фотосъёмки, я уже развернулась в сторону берега, когда, сквозь шум реки, услышала очередное предупреждение Влады: " Осторожно! Не спеши, камни могут быть влажными и осклизлыми!"
Однако ажиотаж, сродни сладкой, пьянящей эйфории, делал меня торопливой и маловменяемой. Я уже ощущала себя победительницей, счастливой обладательницей удивительной красоты, запечатлённой навсегда в чёрной, солидной камере, отяжелевшей в моих тонких, несильных руках сразу после завершения работы.
На берегу закрепилась в стойке, способствующей надёжной опоре, Влада и протягивала мне для подстраховки правую руку. Однако бес легкомыслия и неповиновения властно овладел моей высокохудожественной, непредсказуемой натурой. Я почему-то лихорадочно заторопилась, стала на самый край мокрого зеленоватого книзу камня, и, будучи всего лишь в одном широком шаге от сестры, независимо и небрежно оттолкнула в сторону её, предлагавшую поддержку руку. И в мгновение ока лихо соскользнула в довольно холодную воду, происходившую от таявших в горах ледников и недостаточно прогретую для купания палящими лучами солнца.
Позорно распластавшись на дне речки между ближайшим камнем и берегом, даже осознать не успела, почему вода стала заливать спину, а потом течь поверх моего туловища. Левую руку с фотоаппаратом я тренированным движением, автоматически выбросила вперёд и явно попала объективом на прибрежные камни. О чём недвусмысленно заявил характерный звук удара стекла о камень.
Влада подхватила камеру, переложила её дальше от воды и помогла мне подняться на ноги и выбраться из речки. С моих волос и одежды ручьями стекала вода вместе с серым, поблескивавшим на солнце песком, однако я больше ни о чём не могла думать, кроме собственной безалаберности и безнадёжно испорченного объектива. А, значит, о непригодности к работе фотоаппарата в целом. Возможно, внутри моей новенькой машины были и другие повреждения, то на поверхности они никак не обнаружились. Домой мы возвращались в подавленном состоянии. Но даже предельно испортившееся настроение не помешало мне заметить, что Влада была невесела, задумчива, и вместе со мной искренне и глубоко переживала неудачу.