Пошел второй год жизни в этом почти заполярном городе России. Рахмон чувствовал себя настоящим пермяком. Это название жителя у него всегда вызывало ассоциации с выражением «пермяк соленые уши». Его использовала бабушка Максима Горького в повести «В людях». Когда её читал, всегда задумывался: почему у пермяка соленые уши. Посетив города и посёлки Пермской области с гастролями «Старых друзей», он узнал историю добытчиков соли. Пермяки-соленосы, грузили мешки с солью на баржу. Они носили эти мешки на плечах, а соль попадала на уши и разъедала кожу. Уши чернели и покрывались изъянами. Так узнавали пермяков.
Режиссёр драмкружка Кабищер Аркадий Моисеевич расширял кругозор своих подопечных. Его кредо – человек должен сам познавать жизнь. Не замыкаться в себе. Читать, смотреть, чувствовать и делать всегда что-то, чтобы найти себя. Этот мужчина с лёгкой проседью внушал доверие. Он говорил удивительные вещи:
– Старайтесь хоть раз в месяц ходить в театр. Не только в драматический. Посещайте балет, оперу. Самодеятельный артист должен учиться у всех своих коллег. Конечно, не все вы станете артистами. Но по жизни сможете быть людьми культурными, эрудированными. Даже если останетесь токарем, слесарем или сборщиком велосипедов. Ищите себя не только в профессии.
Слова Кабищера падали на благодарную почву. Безотцовщина была приметой почти всех подростков той поры. Многим не хватало твёрдой руки отцов. Советы и внимание мужчин особенно ценились. Он советовал Евгению Никитину, Татьяне Шубиной поступать на актерское отделение. Рахмону сказал, что нужно обязательно подумать о ВГИКе, о профессии режиссёра или сценариста. Под его влиянием Рахмон стал посещать народный университет культуры. Там же узнал о кружке начинающих поэтов и писателей.
Рахмон понял, что артистическая судьба ему не грозит. На гастроли в Пермь приехала артистка из Москвы Юлия Борисова. Спектакль «Иркутская история» был пронизан исполнением роли Вальки. Нет, он не сможет так вдохновенно играть роль на сцене. Прав, Аркадий Моисеевич. На сцене надо жить, а не проговаривать слова. Юноша все больше понимал, что работа слесарем-ремонтником – это всего лишь необходимость зарабатывать деньги на жизнь. Его влекли другие интересы.
По-настоящему Рахмона погрузили в неведомый мир посиделки поэтов. Прихлебывая глотками вино, обсуждали стихи или рассказы. Одни читали их, другие, сотоварищи, делились своими мыслями, сомнениями. Была атмосфера дружелюбия, искренней заботы. Рахмону всё было интересно. Он узнал, что стихи нуждаются в необычной рифме, что есть стёртые метафоры. Их нужно избегать. Юноша спрашивал, что это такое. Беззлобно подшучивая над вопросами, его посвящали в секреты поэтического мира. На третьем или четвёртом занятии один из кружковцев обратился к нему:
– Что же ты сидишь? Давай читай свой опус.
– Я не пишу на русском языке. У меня есть четверостишье, но на узбекском языке.
– Во как! Никогда не слышал стихов на другом языке. Давай, давай – прочитай что-нибудь. Поделись, – сказал самый говорливый. Все звали его Никитой.
– Но вы же не поймёте!
- Не важно. Читай.
Рахмон прочитал стихи из двух строф. Эти короткие стихи возникли неожиданно в первые месяцы приезда в Пермь. Скучал по родной речи. Была такая тоска по родине. Она и вылилась в рифмованные строчки.
Оказывается был и руководитель кружка. Все его звали Владимир Ильич. Как Ленина. Он раньше никак себя не проявлял. Говорил как все. А тут все повернулись к нему.
– Действительно, нельзя понять, о чем идет речь. Но есть общий музыкальный фон стиха. Есть лирика и какая-то грусть, – сказал Владимир Ильич. – Попробуйте написать что-нибудь на русском. Не стихи. Может быть рассказ? Или очерк? В нашем литературном объединении можно всё обсудить. Если вы человек пишущий, то это проявится и на русском языке. И ещё. Идите в редакцию молодежной газеты. Напишите для неё что-нибудь.
Рахмон надолго запомнил этот совет. Задумал написать рассказ о двоюродном дедушке Абдувахобе, который хромал. Он рассказывал, как на фронте был ранен в ногу. Потом ему отрезали стопу левой ноги. Дело было зимой. Его тащил русский, сам раненый в голову. Так он спас дедушку. Рассказ начинающий писатель писал долго. Только название сразу пришло в голову. «Побратимы». Дальше ничего не получалось. Пошел в редакцию газеты «Молодая гвардия».
В редакции газеты никто не удивился. Видно, часто приходили всякие и разные люди. В небольшом помещении сидели несколько человек. Каждый что-то писал или читал. Только один поднял голову и посмотрел молча на Рахмона. Это был молодой мужчина лет тридцати, стол которого был завален бумагами, открытой газетой. К нему и обратился. Стесняясь, прерывистым голосом сказал, что хотел бы работать корреспондентом.
– Меня зовут Алексей Михайлович, я ответственный секретарь редакции. Тебя как зовут? Рахмон? Ты сам решил стать корреспондентом или кто посоветовал?
Рахмон сказал, что в народном университете культуры есть литературное объединение. Руководитель Владимир Ильич посоветовал пойти в редакцию, чтобы набраться опыта.
– Хорошо, будете внештатным корреспондентом. Первое поручение такое. Послезавтра, в среду в клубе на улице Карла Маркса состоится вручении первых паспортов. Нужно написать краткую информацию об этом. Напишите, где, что и кто. Сможете?
– Постараюсь, – ответил новоиспеченный корреспондент.
Рахмону тут же напечатали на бланке газеты направление-удостоверение. Надо ли говорить, что паренька охватило жуткое волнение. Шутка ли – напечататься в газете. Быть корреспондентом. Он сразу поехал по адресу, чтобы узнать, где находится это здание. Чтобы потом приехать вовремя.
В Пермь весна приходит нехотя: снег все ещё лежит. Почерневшие сугробы становились всё ниже и ниже. Апрель настойчиво заявлял о своих правах: вдоль дорог бежали длинные ручейки. Капель не переставала мерно стучать даже ночью. За полчаса Рахмон приехал к клубу. Видел, как собиралась молодёжь. За пять минут до назначенного времени он вошел в здание.
– Простите, могу я узнать, кто проводит вручение паспортов, – Рахмон обратился к женщине, стоявшей у сцены со столом, покрытым красной материей.
– Вы корреспондент? А мы Вас ждем. Не знали, кого редакция пришлёт. Сейчас начнём.
Паспорта получали десятка полтора юношей и девушек. Стали вызывать по фамилии, имени и отчеству. Рахмон старательно записал всех. Каждое вручение паспорта сопровождал туш оркестра. Узнал фамилию и имя начальника паспортного стола. Через полчаса всё закончилось. Вечером в общежитии он описал увиденное на тетрадном листе. Старался писать разборчиво. Утром рукопись принёс в редакцию. Ответственный секретарь быстро пробежал глазами написанное.
- Суховато, – сказал Алексей. – На первый раз пойдёт. Альмира, пожалуйста, посмотри, чуть подправь. Поставим в следующий номер, – он обратился к молодой белокурой женщиной с усталыми глазами и положил листок перед ней.
Рахмон молча ожидал: что дальше. Алексей взял его за плечи и подвёл к своему столу. Кивнул головой на табуретку: садись. Вытащил папиросу из пачки «Беломорканал», помял и закурил.
– Напиши теперь о своих товарищах. О мастере или об учителе. Можно и о себе, если есть что сказать людям. В общем, зачем человек живёт, о чём мечтает. Журналист пишет о событиях, о людях, чтобы было интересно читать. Помни, газету читают тысячи людей. Надо написать так, чтобы читатель заинтересовался не только заголовком, но и прочитал всю статью. Как напишешь, приходи. Приноси статью.
Рахмон получил первый урок-наставление – как и что писать. Через два дня он увидел свою напечатанную информацию «Первые паспорта». На первой странице «Молодой гвардии». В конце заметки вместо фамилии стояла надпись «Наш корр.».
Свою фамилию Рахмон увидел в газете через месяц, когда была напечатана почти большая статья «Дорогу осилит идущий». Написал о трудностях учёбы, овладения мастерством профессии слесаря-ремонтника станков.
Пролетели в Перми полтора года учёбы, затем работа на знаменитом авиационном заводе. Получил рабочую закалку. Надо было возвращаться домой, в Джамбул. Там его ждала мама. Корреспондентом не стал – так было угодно судьбе. Ищите и найдите себя, а профессия придет сама. Спасибо, Пермь. Ты научила любить и искать истину.
Продолжение следует.