Мои субъективные впечатления

Ворон Николай
 МОИ СУБЪЕКТИВНЫЕ ВПЕЧАТЛЕНИЯ

 Попытка личного осмысления «перестройки» в России

 ВВЕДЕНИЕ

 На дворе январь 2017 года. Большинство людей, очевидно, в очередной раз устали от новогодних праздников. За громкими тостами о всеобщем благополучии мало кто из них всерьез задумался над тем, что год грядущий им готовит. А напрасно, ведь Рождество, Крещение и Святки – время сакральное. Именно в этот период «Великий Змей» человеческой судьбы в вечной погоне за собственным хвостом завершает свой малый годичный цикл. Хвост свой он в очередной раз не догоняет, оставляя небольшое пространство разрыва времени. По этой причине у каждого человека, начиная от дней зимнего солнцестояния, на две недели открывается окно возможностей. И мне вдруг захотелось воспользоваться этой ситуацией и изменить свою размеренную жизнь начинающего пенсионера.

 Смотрю на свой солярный гороскоп на 2017 год (в простонародии – Соляр), который охватывает период годичного обращения Солнца. Он у меня совпадает по времени с годовым гороскопом, поскольку я родился 24 декабря, как раз в период зимнего солнцестояния. И что я вижу? В Соляре присутствуют целых восемь гармоничных аспектов (красных) между планетами, которые  образуют очень удачные конфигурации. Совокупно они создают формулу счастья. Мало того, в Соляре есть и конфигурация «Перст указующий», направленная в точку расположения великодушного Юпитера. Спрашивается: зачем неработающему пенсионеру столько удачи? Ответ может быть один – все это знаки возможной успешности в случае правильного выбора вида деятельности в рассматриваемом году.
 Но более всего меня озадачил анализ градусов, в которых расположились планеты в Соляре. Дело в том, что четыре планеты оказались в так называемых «Хрустальных зонах» Зодиака. Таких зон существует всего семь, и занимают они совокупно только 38 градусов или примерно 10 процентов этого круга судьбы. С древних времен считается, что наличие хотя бы одной планеты гороскопа в этих зонах открывает перед человеком возможности поощряемого Небесами выбора собственной деятельности, а по сути – своей судьбы. Особенно ценится, если небесное тело занимает в любой такой зоне средний градус. В случае моего Соляра на этом месте «угнездился» вестник перемен необычный Уран – этот зодиакальный революционер уж точно изменит мою размеренную жизнь в предстоящем году.
 Известный астролог Павел Глоба в своих работах утверждает, что все, что с человеком происходит, сводится к трем вариантам: либо это испытание, либо искушение, либо ко всему этому нужно его отношение, его выбор. А он часто никакого выбора не делает, его просто куда-то несет, непонятно куда. Ситуация без выбора – очень плохая. Это очень хорошо показано в русской сказке, где Иванушка вынужден был проходить и испытания (огонь), и искушения (медные трубы). Но была у него и тема выбора, которая в сказке была выражена в форме воды. «Хрустальные зоны» - это и есть зоны выбора. Обойти этот выбор невозможно, если планеты в твоем гороскопе в эти зоны попали. Но к какому важному выбору меня толкают эти «Хрустальные зоны» моего Соляра? Не в управдомы же меня благословляют эти важные знаки.

 И тут я вспомнил одну давнюю историю. Лет двадцать назад, в конце 90-х годов, очень уважаемый мною товарищ и коллега по работе на фондовом рынке И. Евгений Андреевич подарил мне принародно на одном из многочисленных в тот период мероприятий по какому-то поводу сборник собраний сочинений из пяти томов. Здесь стоит оговориться. Дело в том, что Евгений Андреевич по призванию омич. Я не ошибся, именно по призванию, хотя он и родился, и учился, и долго работал в химической отрасли города Омска. Да и на фондовом рынке он возглавлял инвестиционный фонд «Химинвест» вместе с другим исключительно оригинальным нашим товарищем Пономаревым Михаилом, ныне мастера спорта по парусным гонкам (где фондовый рынок и где паруса – омич). Дело в том, что даже по сибирским меркам, омичи, в своем большинстве, слывут людьми самобытными, доброжелательными  и очень остроумными. То ли сказывается близость к Омску известной в эзотерических кругах деревни Окунево с ее колдовскими озерами, хранящими ведическое наследие праславянской цивилизации в виде неких кристаллов силы, то ли легендарный Аркаим влияет, он тоже от них расположен недалеко. Словом, в результате природной или исторической аномалии коренные омичи стали такими, какие они есть – оригинальными.
 Так вот, в приличном черном переплете с золотым теснением мне были вручены книги из серии «Жизнь исключительных людей», где был обозначен и автор. Названия томов гласили: «Начало», «Я и фондовый рынок», «Мои друзья по рынку», «Моя борьба с ФКЦБ», «Я и великий кризис». Естественно, что страницы в этих красивых переплетах были пустыми. И мне перед лицом своих товарищей пришлось заверить Евгения Андреевича в том, что все эти тома будут мною заполнены истинным содержанием. Короче, пошутили и забыли…
 Только теперь мне стало понятно, что это был знак свыше, данный мне руками моего товарища. Проблема с выбором, связанным с посулами солярного гороскопа на рядовой 2017 год, решилась сама собой – иди и пиши. В будущем году исполняется 100 лет со дня рождения комсомола. Многие уже и не помнят, чем жила эта молодежная организация в советский период истории России, а многие и не могли знать о ней ничего в силу своей молодости. Наверное, действительно стоит вспомнить это время и передать свои впечатления о нем. Параллельно будет нелишне осветить и свое участие в так называемой «перестройке», ведь ей тоже недавно исполнилось 25 лет.
 Сразу оговорюсь, ставлю перед собой задачу передать именно свои впечатления о том времени, ни хронологией, ни подробным перечислением имен и дел, с этим временем связанных, я в данной работе заниматься не буду. Так что прошу заранее прощение за свою кажущуюся забывчивость.

Часть 1: НАЧАЛО

1.1. Под взглядом Сатурна

Приступая к работе, стоит пояснить, почему она получила название «Под взглядом Сатурна». Ответ может быть простым. По зодиакальному знаку рождения я – Козерог, а им управляет аскетичная планета Сатурн. Вот и весь сказ. Но не все так просто…
Дело в том, что эта самая «перестройка» началась в эпоху великого перелома в истории нашей страны. Этот перелом стал источником личного кризиса практически для каждого жителя России. В такие периоды людям невольно приходится почувствовать свой внутренний мир, а часто и вспомнить «маму родную». И кризисы, и внутренний мир человека – сферы влияния Сатурна. Именно он, «пожиратель своих детей» (мифология), показывает человеку «знаки», задает ему «уроки», которые часто подсказывают ему направление его жизненного пути в новых условиях. Человеческий же разум обычно не способен осмыслить происходящее вокруг него, что бывает иногда разрушительно для носителя этого разума. Люди в кризисное время, в большинстве своем, не понимают, что они стоят на пороге нового этапа жизни, который нужно осознать. Большинству из них «Сатурн почти невиден» (советский кинофильм).
Сатурн в гороскопе часто высвечивает человеческую слабость и ограниченность. Вопрос в том, как сам человек к ним относится. К тому же, в большинстве случаев, он – человек средний. Он часто попадает в беду не по злобе или порочности своей, но в силу совершенной им ошибки. Потому с тем, что называется судьбой, имеет дело каждый человек неоднократно (ему свойственно ошибаться), иногда и при очень тяжелых обстоятельствах. Давно замечено, что трагические моменты в жизни людей часто совпадают с транзитом Сатурна. Именно он обнаруживает людские слабости и пробуждает их самые тайные страхи.
 Что есть транзит планеты? В физическом смысле это примерно то же, что и движение груженых фур по нашим дорогам. Машина может при этом пешехода на обочине обдать ветром, облить грязью, а то и зацепить ненароком. Вот и реальный Сатурн летит в пространстве, и при своем движении он соприкасается с чувствительными точками человеческого круга судьбы – гороскопа его рождения. В этом процессе нет ничего от мистики, здесь все материально. В момент рождения человека, как на мгновенной фотографии, в его психике, в его энергетике запечатлевается состояние и положение небесных тел над его головой, а также их тонкое энергетическое влияние на него. Эта картинка останется с человеком до конца его дней, и она включает в себя общие контуры его судьбы. Конечно, легче понять картину, скажем, столкновения двух автомобилей на трассе. Тут налицо и характер повреждений, и виновник, и потерпевший, и даже то, сколько придется заплатить за нарушение правил. Вот и Сатурн при своем транзите собственной энергетикой задевает чувствительные точки человеческого гороскопа (читай, его психики), оказывая на них конкретное влияние. При этом он строго «следит» за соблюдением правил в этом русле судьбы человека, а главное, он нещадно, но справедливо наказывает всех неумелых «водителей».

Меня умиляет отношение некоторых здравых и образованных «скептиков» к подобным рассуждениям. Большинство из них осознанно признают влияние энергетики Солнца и Луны на психику и здоровье человека (даже на социальные процессы в обществе), но совершенно отказываются учитывать подобное влияние других планет солнечной системы. А система на то и система, что все связи в ней взаимоувязаны, хотя и не всегда очевидны. Так что астрология – это еще и астрономия. Вопрос о том, кто из них «курица», а кто «яйцо», в научных спорах еще не решен.

Величайший дар, который Сатурн может предложить человеку – осознание ограничений на жизненном пути и хладнокровие для того, чтобы с ними работать и их преодолевать. Путь к себе под руководством Сатурна иной раз долог и мрачен, но награда в конце гарантирована: человек становится начальником самому себе. Единственная главная движущая сила на жизненном пути, обозначенная транзитом Сатурна - самосознание.
Все ситуации в жизни человек создает себе сам, эта истина стара как мир. Чтобы предупредить депрессию во время серьезного кризиса, каждому надо начинать действовать, желательно эффективно. Обретение контроля над ситуацией во время кризиса, не всегда предполагает прямое действие. Часто бывает, чтобы освоиться с «зовом приключения», приходится менять установки, которым человек следовал на протяжении всего предыдущего этапа жизни.
Вот почему - «Под взглядом Сатурна».
Читателю еще предстоит убедиться сколь точно он своим транзитом «пропахал» мою судьбу на отрезке времени от моей юности, через «перестройку» и до моего участия в чековой приватизации.  Но я большую часть этого периода ничего не знал о его влиянии, считая себя творцом своей судьбы. Хотя, если вдуматься, так оно и есть на самом деле. Тем не менее, я сам выбрал этот путь. Как сказано выше, в этом процессе главный итог – самосознание. Через испытания в собственной жизни я нашел себя, получил важный опыт. Как пишут в умных книжках, смысл жизни состоит не в том, чтобы построить красивый дом (образно),  смысл жизни состоит в том, чтобы получить важный опыт при этом строительстве. Главное, нужно подняться над самим собой, каким ты был до этой стройки.
Справедливости ради нужно сказать, что Сатурн, как строгий воспитатель, не один раз давал мне знаки и предупреждения, особенно в начале этого пути. Иногда он буквально кричал мне, как известный герой в фильме «Джентльмены удачи»: «Эй, товарищ, ты сюда не ходи, ты туда ходи, а то снег башка попадет…». Но я этого не осознавал, считая собственные трудности неизбежными издержками периода 80-х и 90-х годов, в которых пребывала вся Россия того времени.

Приведу еще некоторые пояснения, связанные с астрологическими терминами в тексте. Гороскоп легко понять, если рассматривать его как некий спектакль по ходу жизни человека. В этом случае планеты в нем будут актерами. Обыденно считается, что некоторые планеты (актеры спектакля) являются «злыми» - Марс, Сатурн, Плутон, например. Другие планеты оказались «добрыми» - Венера, Юпитер, Солнце (отчасти). Все это относительно, поскольку спектакль жизни идет не по сценарию греческой трагедии – и Венера может наградить человека известными болезнями, и Марс может сделать его великим предводителем.
 Зодиакальные знаки – это отделения того спектакля. Поскольку действие это длинное, то таких отделений целых 12 – детство (Овен), отрочество (Телец) и т.д. Наш строгий «режиссер» Сатурн, проходя транзитом по всему спектаклю, определил время на каждое отделение в 2,5 года. В течение жизни любого человека эта постановка полностью может быть показана, усложняясь от спектакля к спектаклю, всего два, а кому повезет, то три раза - период обращения Сатурна составляет 29,5 лет. Не все люди рождаются Овнами – первое отделение их спектакля (детство) может начаться с любого знака Зодиака, потому мы все разные. Если вы встретите младенца с мудрым взглядом, то знайте, что перед вами Козерог, Водолей или Рыба – эти дети уже при рождении умнее своих родителей.
Режиссер руководит спектаклем, направляя свое внимание в виде взглядов на актеров (планеты), эти его взоры строятся под определенными углами – их в  астрологии называют аспектами. Как все в жизни, эти взгляды бывают жесткими (негармоничными – делятся без остатка на 45) и приятными (гармоничными – делятся без остатка на 60). Вообще-то таких взглядов (аспектов) с разными нюансами чувств в астрологии описано много (делить 360 градусов Зодиака без остатка можно на разные числа), но нас в данном повествовании для краткости будут интересовать только отмеченные аспекты.
Несколько сложнее понять природу, так называемых, домов гороскопа. Но в нашем спектакле им отводится роль декораций на сцене, которые должны оттенять те или иные стороны жизни человека. Как и в театре, некоторые декорации не меняются от отделения к отделению представления и могут присутствовать два, а то и три периода (знака Зодиака). В Первом доме гороскопа, например, живет «Я» человека. Декорации его по ходу действия включают в себя метки, описывающие его внешний вид, характер и индивидуальность, даже очертания главных действий его жизни, а обыгрывают все это актеры (планеты), задействованные в этом доме (в декорациях этой стороны человеческой жизни по ходу пьесы).
Это повествование займет примерно 30 лет моей жизни, При этом строгий Сатурн пройдет транзитом полный оборот моего гороскопа. В этом спектакле будет 12 отделений (знаков Зодиака – от Козерога до Стрельца включительно) при всех 12 декорациях. Краткие астрологические пояснения я буду давать по ходу этой пьесы.
 
Итак, любой лично мне знакомый омич мог бы сказать эту сакраментальную фразу: «Сиди, не сиди, а начинать надо…». Мог и добавить: «По тихой грусти».

1.2. Предыстория

Родился я в семье шахтера в шахтерском же городке в Кемеровской области – обычная, вроде фраза, но, сколько всего за ней стоит. Детство у меня было самое обыкновенное: речка, рядом лес, домашнее хозяйство, игры, шалости. С малых лет был у меня некий зуд к новым знаниям, он и сейчас у меня остался. Мать моя работала уборщицей в городской детской библиотеке. По этой причине у меня был, как бы сейчас сказали, эксклюзив – я имел доступ к книгохранилищу этой библиотеки. Оказалось, что самые интересные книги и даже целые собрания сочинений в новых переплетах располагались именно там. Постепенно и очень рачительно библиотекари передавали эти сокровища на открытые для доступа полки на растерзание «жадным до знаний» юным читателям, моим сверстникам. По этой причине мне в школе легко давались уроки литературы, поскольку большинство произведений из школьной программы ко времени, когда мы их проходили, я уже реально прочитал.

Я, например, всегда любил писать сочинения. Помню, когда мы изучали «Поднятую целину» М. Шолохова, где автор поднимает тему людей с чудинкой, наша замечательная учительница литературы Евдокия Прокопьевна, которую мы всем классом очень уважали, задала нам сочинение на эту тему. Мне удалось так описать чудинки своих соседей по улице, где я проживал, что все мои одноклассники, да что они – многие учителя школы, буквально покатывались над моими сюжетами.
Замахнулся я в творческом угаре и на святое. Через забор от нашей усадьбы жила семья завуча нашей школы Борисовой Клавдии Георгиевны. Так случилось, что наш неказистый пес Пират, «дворянин» по происхождению, люто ненавидел  их благородную собаку-овчарку. Этот умный негодяй умудрялся с завидным постоянством избавляться от ошейника, всегда находил способ пробраться в ограду соседей и в клочья рвал не ожидавшего беды охранника дома. После этого Пират с чувством выполненного долга выбегал на улицу, превращался в милейшего пса, ластился к детишкам, благосклонно общался с другими собаками, которые на нашей улице в основном жили без привязи. Так что чудинки бывают и у животных. Интеллигентные соседские разборки после этих выходок, конечно, были, но это никак не сказывалось на моей учебе в школе.
А дядя Федя Борисов вообще был оригинальный человек. Будучи солидным директором профессионально-технического училища, он играл в русский хоккей на городском стадионе, любил просто бегать по нашим живописным окрестностям. А еще он единственный из взрослых не чурался гонять шайбу с нами, уличными пацанами, на небольшой ледовой площадке, которую мы расчищали и как-то с его же помощью по шлангу от его крана заливали на месте огородов за его домом.
Каждый год, примерно в конце февраля, едва начинало пригревать сибирское солнышко, Федор Васильевич в одних  спортивных трусах начинал выходить к себе во двор, делал гимнастику, крутился на турнике, поднимал штангу или работал на огороде. Это хорошо было видно прямо из окна моего дома. К концу марта - началу апреля дядя Федя был уже таким загорелым, какими не бывают нынешние любители зимнего отдыха в Тайланде. Это был яркий человек с чудинкой по нашим тогдашним представлениям. И вот этот энергичный, пышущий здоровьем, спортивный мужчина, который никогда не пил и не курил в отличие от наших отцов-шахтеров, умер от рака едва ли в пятьдесят лет. Есть в этом какая-то фатальность, веление судьбы или семейного рока. Считай, как хочешь, но без влияния «звезд» здесь не обошлось…

В школе помимо тяги к учебе у меня рано проявилось и стремление к общественной работе, к спорту. Обычное дело по тем временам. Пионерский период я завершил председателем совета дружины школы. В комсомол вступил в 1968 году с большим желанием. Далее как водится: секретарь комсомольской организации класса, член комитета комсомола школы, а через год – секретарь школьной комсомольской организации. Собрания, слеты, вечера, олимпиады, соревнования, трудовые десанты – скучать было некогда.
С нами в те времена занимались талантливые люди. Помню, в отделе учащейся молодежи Осинниковского горкома комсомола работали в то время два выпускника московских вузов. Инициативные, заинтересованные, они создали городской комсомольский штаб, в который вошли секретари школьных комсомольских организаций. Мне довелось больше года его возглавлять. РБС – республика беспокойных сердец – так мы называли наш штаб. Опять «Зарница», туристические слеты, спортивные соревнования, совместные вечера отдыха, но уже на городском уровне.
Удивительно, но все это не помешало мне окончить школу с отличием. Настало время определяться с будущей специальностью. В какой-то мере на мой выбор повлияла профессия отца. Он был шахтовым электрослесарем, и я с детства заслушивался застольными рассказами о героизме и романтике этой работы. Мой школьный приятель, с которым мы вместе занимались в секции спортивной гимнастики, к тому времени (1971 год) уже оканчивал первый курс Томского политехнического института. Он усиленно звал меня в Томск. Поступать в Томский университет собралась и моя одноклассница Т., моя первая любовь. Кстати, через четыре года мы с ней поженились, родили двух дочерей и счастливо живем до сих пор.
Словом, летом 1971 года я именно туда и поехал, где без особого труда поступил учиться на факультет автоматики и электромеханики Томского дважды орденоносного политехнического института. Институт серьезный, экзаменаторы строгие, конкурс 5-6 человек на место. Побеждали при таком отборе, как водится, сильнейшие претенденты. Таковых советская школа в те времена генерировала 10-15 процентов от числа всех выпускников. И откупиться от этого конкурса не было возможности. Не то, что сейчас, когда почти все «поступают» в университеты на платной основе без права быть отчисленным.
Начались мои студенческие будни со всеми трудностями и радостями. Мне повезло в эти годы и с друзьями (мы неразлучны до сих пор), и с учителями. Томск меня поразил своим особым духом – вековая интеллигентность как среда много значит. Здесь, кстати, на старой тихой улице, чем так славится этот город, на квартире у пожилой и очень интеллигентной женщины жил к тому времени мой двоюродный брат. Хозяйка квартиры окончила университет еще до революции, а в те годы продолжала работать технологом на винном заводе. Как по-старинному красиво была обставлена ее небольшая квартира: шторы, картины, статуэтки. А какой наливочкой она нас угощала. Я окунулся в тот «старый» для меня мир, и в беседах с ней при всем своем юношеском максимализме впервые услышал, что и при царе люди жили достойно и счастливо.
На первых порах в институте мне не пришлось заниматься комсомольской работой. Среди одинаково активных и способных комсоргом в нашей группе была избрана Надежда Закурдаева (ныне Довгая – вышла замуж за нашего же однокашника Богдана), которая в этом качестве успешно довела нас до дипломов. Я же стал в группе профоргом, а позднее вошел в состав профкома факультета. Занимался вопросами организации быта и отдыха, питания в столовой общежития, разбором нарушений различных норм и правил проживания, чем всегда «славилось» советское студенчество.

Это было время расцвета бардовской песни, вокально-инструментальных ансамблей. Кумирами студентов, да и всей молодежи, были Владимир Высоцкий, Юрий Визбор, ансамбль «Битлз» и другие. Мы своими силами оборудовали в подвале нашего общежития студенческий клуб «Фантазия». В его оформление мы вложили весь свой стройотрядовский опыт. Выглядел он прекрасно: зеркала, цветная инкрустация, мозаичные полы. В клубе играл наш собственный ансамбль со скромным названием «Hi life». Помимо наших популярных песен эти технари на «чистом» английском языке исполняли песни разных иностранных ансамблей и почти весь репертуар «битлов». Когда звучал их гимн «Can't buy me love», в клубе начиналось нечто невообразимое. Он пользовался большой популярностью и в студгородке, и далеко за его пределами. Но славился он не только танцевальными вечерами. Здесь мы проводили все свои факультетские мероприятия, чествовали героев стройотрядов, встречались с интересными людьми, проводили конкурсы песен, капустники. Здесь однажды пел свои песни и разговаривал с нами Юрий Визбор. Другие популярные барды того времени тоже регулярно были нашими гостями…

В институте моя природная энергия впервые получила художественную творческую направленность. Я имел честь играть в студенческом театре нашего политехнического института. В его репертуаре было пять-шесть популярных, в основном молодежных пьес, среди которых можно отметить пьесу о стройотрядах «Лошадь Пржевальского» Михаила Шатрова, «Женитьбу Бальзаминова» Брагинского, «С легким паром» Рязанова. Пьесу Рязанова мы готовили как новогодний водевиль - с песнями и танцами. Перед новым годом успели дать три спектакля, которые прошли с успехом, был аншлаг – публика неиствовала. И тут на экраны вышла «Ирония судьбы». Мы с нашим спектаклем, конечно, объездили половину Томской области, но конкурировать с фильмом было трудно. Кстати нашим театральным коллективом исключительно профессионально руководила Валентина Исааковна К., дипломированный театральный режиссер, интеллигент в нескольких поколениях. Человек она была принципиальный, выговористый,  потому не прижилась в академическом театре, а мыкалась с нами за малую зарплату. Очень много она нам дала для будущей жизни…
Вторым источником моего духовного развития стала, как ни странно, моя родная учебная группа. Мне до сих пор непонятно, как в одном месте могли собраться учиться на электромехаников столь разносторонне одаренные люди. Несколько человек окончили музыкальные школы, были у нас неплохие художники, были закройщики, способные из любой тряпки сделать одежду, были свои поэты и авторы песен, которые, кстати, до сих пор поются. На любой песенный конкурс мы могли выставить минимум четыре гитары, баян, саксофон или трубу, да еще человек десять с поставленными голосами и с хорошим разносторонним репертуаром. Редко кто мог нас обойти, хотя были и такие, особенно на геологоразведочном факультете.
Наши способности имели и своеобразный прикладной характер. Буквально с первого курса нас стали приглашать на проведение выкупов невест на студенческих свадьбах, причем, всего лишь за еду. О, это были всегда непохожие и незабываемые выступления. Иногда они носили провокационный характер. Мы, к примеру, могли всем общежитием подчеркнуто торжественно нарядить мнимого жениха и со всей показной серьезностью пойти на альтернативный выкуп невесты. Такое случалось, когда подруги невесты говорили нам, что жених либо «добрый зануда», либо слишком «умный». «Умники» у нас учились на недавно (время 70-х годов) созданном факультете организаторов производства, куда после третьего курса собирали, якобы, лучших студентов со всего института. Мы их слегка недолюбливали.
 
На этаж к невесте мы заходили первые и начинали действие. Девчата нам подыгрывали. Надо было видеть глаза родителей жениха, да и родственников невесты тоже. Эти простые труженики не всегда были готовы к подобным студенческим хохмам. Потом появлялся настоящий жених с дружками. Заводилы переводили выкуп в творческое соревнование двух команд. При этом обычно настоящие сваты выглядели «бледнее», это их злило, что иногда приводило к попыткам применить грубую физическую силу. Но до серьезных стычек мы дело никогда не доводили. Обычно все переводилось в шутку и заканчивалось конкурсом женихов, в котором всегда выигрывал настоящий претендент, и в награду он получал невесту.
Очень любил наш народ такой грубоватый конкурс: в эмалированную кастрюлю до краев наливали вина и «женихам» предлагали помериться силой богатырской. Никто при этом не ставил задачи споить настоящего жениха. Начинал и заканчивал конкурс жених мнимый. Не было у него другого выхода, как осушить эту кастрюлю до дна. Я этот конкурс проходил и точно знаю, чем он заканчивается…

Я думаю, понятно, что мы пять лет не только веселились. Недаром наша поющая группа выдала Родине трех докторов наук, несколько кандидатов и целый ряд руководителей крупных производств и научных коллективов. Все у нас было как у людей, об этом мы и пели в одной из наших песен:

Были мы в колхозе и на практике,
Видели рассвет на целине.
В лагерях мы изучали тактику
И в наряд ходили при луне.

Уходят вдаль знакомых улиц ленты
И с Томском расстаемся мы, друзья.
Сегодня мы пока еще студенты,
А завтра инженеры ты и я.

Часть 2: КОМСОМОЛЬСКАЯ МОЛОДОСТЬ

2.1. Томский период

Ранней весной 1977 года ко мне обратился парторг кафедры с предложением возглавить факультетскую комсомольскую организацию - временно. Дело в том, что ЦК ВЛКСМ к этому моменту выделил ставки освобожденных комсомольских работников на подобные первичные организации. И не напрасно. В нашей, например, факультетской комсомольской организации насчитывалось 1 200 комсомольцев. Не в каждом сельском райкоме на учете стояло столько. Я сразу почувствовал угрозу своей научной деятельности, но мне обещали скорую замену и помощь в будущей защите диссертации. Мол, надо только запустить новый механизм работы. Дальнейшее показало, что предчувствия меня не обманули…

Кто работал, тот знает, что значит реально возглавить деятельность такого количества компактно проживающих молодых людей, с их активной позицией, при наличии десятков первичных организаций-групп. Участие с комсомольских позиций в учебно-научной деятельности студентов и молодых сотрудников, в политико-воспитательной, культурно-массовой, спортивной работе, в рейдах факультетского оперативного отряда и так далее. Все это обрушилось на меня, как снежный ком. И «я увлекся», как пел в одной из песен Владимир Высоцкий. По должности меня практически сразу избрали в состав комитета комсомола института и кооптировали в члены Томского горкома ВЛКСМ. В связи с этим появились новые обязанности. Суток не стало хватать, и от параллельных занятий научной работой пришлось отказаться.

Впереди было 60-летие Советской власти, не за горами – 60-летие ВЛКСМ. События такого масштаба в стране отмечались широко и задолго до официальных дат. Энтузиазм масс нужно было поддерживать формальными и неформальными методами. Я работал в большей мере в неформальной среде.

Один случай едва не стоил мне комсомольской карьеры. Дело в том, что примерно месяц спустя после избрания меня на должность стартовал чемпионат мира по хоккею с шайбой. Нашей сборной проходилось нелегко. А в те годы успехи в хоккее для каждого советского человека олицетворяли мощь и величие нашей Родины. Мы могли смириться со многими бытовыми лишениями, но компенсировали это радостью регулярных побед наших хоккеистов в различных турнирах. Так вот, весной 1977 года наша сборная в неимоверно трудной борьбе выиграла финальный матч у канадцев. Мы с женой жили тогда в одной из комнат моего родного общежития. Телевизоров в те времена по комнатам у нас практически не водилось. Потому подобные матчи все общежитие наблюдало у 2-3 экранов в холлах и рекреациях. Эмоциональная обстановка в таких местах была «почище», чем в нынешних спортивных барах - и пива не требовалось. В особо яркие моменты по студгородку катился рев минимум десяти тысяч глоток.
После матча наиболее заряженный народ предложил провести митинг в поддержку победы нашей сборной на спортплощадке между общежитиями. Возражать этому было трудно, да и не хотелось. Быстро разыскали разноцветные флаги, плакаты и транспаранты с призывами к миру и дружбе из подвала общежития. Дело шло к первомайской демонстрации - все уже было готово. Народ высыпал на улицу, причем со всех близлежащих общежитий. Далее, как водится, потребовалось продолжение спонтанного мероприятия. Прозвучал безымянный, а потому уже неуправляемый призыв пройти демонстрацией по студенческой улице Кирова. И колонна пошла, наполняясь по пути тысячами сторонников, причем не только студентов.
Я никогда в жизни не видел более эмоциональной и доброжелательной демонстрации. С улицы Кирова с речевками, шутками и прибаутками демонстрация без остановки свернула на центральную улицу Ленина и только за квартал до главной площади города, имени понятно кого, уперлась в милицейское оцепление. Здесь начальник УВД Томского облисполкома в мегафон произнес пламенную речь, поздравил всех с победой наших хоккеистов и призвал мирно разойтись, не нарушая покой и сон горожан. Что, на наше счастье, народ и сделал без особых возражений…
«Разбор полетов» не заставил себя долго ждать. Я не сомневаюсь, что в числе демонстрантов был практически весь актив, проживающий в общежитиях, но и у актива есть свои лидеры. Я был в их числе. С нас и учинили спрос. У Валеры Хмелева, секретаря комитета комсомола института, доброго, кучерявого парня, волосы стояли дыбом, когда он нас воспитывал. Строг и решителен был секретарь горкома Сергей Шахов. Но парни они были нормальные и, очевидно, нам сочувствовали. Страшнее были вкрадчивые разговоры в партийных органах. Мне до сих пор неясно, как меня не сняли с работы. «Идейную незрелость», очевидно, списали на молодость – мне едва исполнилось 23 года…

Первым моим серьезным испытанием в работе стала подготовка к юбилейному сезону студенческих строительных отрядов. На базе нашего факультета традиционно формировался районный отряд ССО. А это десять линейных отрядов по 25-30 бойцов. В целом же институт генерировал 10-12 районных отрядов – это целая армия активных и заинтересованных строителей. Не каждый крупный строительный трест имел в своем составе такое количество трудящихся. Это был период крупных строек в стране, а студенты Томского политехнического в тот период осваивали нефтяные месторождения томского севера, строили нефтехимический комбинат, работали на малых объектах в совхозах и леспромхозах области и за ее пределами.
Как и у всех моих товарищей, у меня к тому времени был опыт работы в ССО. За плечами имелось три своих «целинных» лета. Но одно дело строить, другое дело быть организатором и руководителем этого важного дела. Областной штаб ССО в работе по формированию отрядов опирался исключительно на комитеты комсомола в ВУЗах.
Организационной работы было много. Меня ввели инженером в наш районный штаб ССО. Возглавил его Михаил Павлюшкевич, опытный целинник. Он меня познакомил с ребятами из областного штаба ССО. Наш отряд курировал главный инженер штаба Володя Гончар, великолепный организатор, приятный собеседник и в то же время требовательный человек.
Местом дислокации отряда стал Верхне-Кетский район на северо-востоке Томской области с райцентром в селе Белый Яр. Это был таежный край, в котором не было нормальных дорог, край леспромхозов, суровых и отзывчивых людей. Линейные отряды распределили по леспромхозам района, который был размером с Бельгию, как водится в Сибири. И начались трудовые будни. Где появлялись студенты, там была не только ударная работа, но возникал и очаг культуры на радость местной молодежи.
При этом буквально все требовало определенной организации и контроля. Надо отдать должное – власти на местах и администрации предприятий делали все возможное для организации труда и быта студентов. Но, как водится, не без издержек, особенно в вопросах материального обеспечения наших объектов и безопасности труда. Это было мое направление работы. Никогда, ни до, ни после, я столько не летал на самолетах и вертолетах местных авиалиний – часами и до тошноты. Вот уж истинно: «В этот край таежный только самолетом можно долететь…» (песня тех лет).

Наш районный штаб быстро, на деловой основе сошелся с местным райкомом комсомола. Мы провели немало совместных мероприятий. Особенно запомнились спартакиада на День физкультурника и празднование Дня строителя – эти праздники до сих пор в августе идут друг за другом.
Примерно в это время в Белый Яр в отпуск приехал Никита Мосолов, заведующий отделом пропаганды Томского обкома комсомола, сам родом из этих мест. Вечерами он часто приходил к нам в штаб, мы много беседовали, пели песни под гитару. Для меня эти встречи не прошли даром.

Закончился летний сезон для нашего районного отряда не вполне успешно. Для штаба конец августа омрачился тем, что все мы пятеро дружно и в тяжелой форме отравились грибами. Диагноз был серьезный – ботулизм. Нас едва отходили в районной больнице и назначили карантин на 20 дней – я до сих пор «чувствую» те жестокие судороги мышц во всем теле. А нам нужно было закрывать формы, подписывать итоговые документы, вывозить отряды с мест дислокации. Потому уже через три дня мы по связанным простыням сбежали из нашей палаты на втором этаже больницы и, пошатываясь, занялись делом.
Настоящей трагедией при железнодорожном переезде наших отрядов в Томск стало то, что один боец-студент случайно при движении состава упал под вагон и погиб. Это произошло, когда наш штаб в полном составе еще находился в Белом Яре, но ответственность тогда у руководителей была персональной, и она не зависела от непосредственного присутствия при подобном ЧП. Наше поведение разбиралось на самом высоком уровне – в обкоме партии. С меня был особый спрос, поскольку я как инженер районного штаба отвечал за безопасность в отрядах. Второй раз за неполный год моя судьба висела «на волоске» - могли исключить из партии, но я то время еще не был коммунистом. Потому знамен в юбилейном соцсоревновании наш районный отряд в тот год не получил - были отряды «покруче» нас. Но в областном штабе ССО мы по итогам сезона по производственным показателям, тем не менее, были на хорошем счету.

Если серьезные события преследуют человека на относительно небольшом промежутке времени, то всегда нужно разбираться в причинах этого «невезения». Но кто же это будет делать в 23 года – нет ни знаний, ни опыта. Попробую это сделать, хотя бы сейчас, в назидание себе и добрым людям. Мой строгий наставник Сатурн помог мне в этом – он способен это делать для многих.

В течение всего 1977 года мой небесный покровитель Сатурн находился в знаке царственного и огненного Льва моего гороскопа. У людей под этим влиянием сильна потребность в уважении и признании, проявляется стремление контролировать ближайшее окружение, возможно упрямство и некоторое возвеличивание себя. В это время проявляется интерес к организационным задачам.
Весь тот год Сатурн шел транзитом по Третьему дому моего гороскопа рождения. Этот дом традиционно считается домом мышления, коротких поездок, образования, коммуникаций, бумажной работы и общения. У человека под влиянием присутствия Сатурна в этом доме развита дисциплина ума и практичность, мысли он высказывает, лишь все хорошо продумав. Он держит в голове свои мнения, пока не продумает все досконально. При этом ему может не хватать широты понимания собственных жизненных обстоятельств. Поездки его в этот период для него будут носить вынужденный характер и могут быть связаны с работой.
Третий дом не то место, в котором осторожность – норма жизни. Это тот этап человеческого развития, на котором он собирает жизненный опыт из самых разных источников.
Поскольку Сатурн, помимо прочего, - «пожиратель своих детей» (мифология), то во время этого транзита нередко оказывается, что человек  увязает в различных проблемах. Здесь необходимо так настраивать свой ум, чтобы было легко отличить действительно важные испытания от всякой чепухи.
Этот транзит отрезвляет, все пережитые сложности в это время следует рассматривать как уроки жизни. Самое лучшее здесь – полагаться на свой собственный совершенный источник информации - на свою интуицию.

Уже вышесказанного от корифеев астрологии достаточно, чтобы оценить влияние транзитного Сатурна на мои личные обстоятельства того периода. Мало этого, так он в августе 1977 года он формирует точный аспект соединения с неотвратимым Плутоном моего гороскопа рождения. В силу неспешности движения Сатурна (период его обращения составляет примерно 29,5 лет) влияние этого аспекта сказывалось в течение года (полгода до и полгода после точной даты). Потому практически весь 1977 год у меня прошел под этим влиянием.

Соединение планет по энергетике напоминает пружину. Оно обычно вызывает в человеке желание концентрации при виде проблемы, или же он бросает все свои ресурсы на ее решение, т.е. во-первых сжатие, а потом выброс. Если человек понимает происходящие процессы, то он способен без особых потерь побороть все проблемы.

Сатурн в астрологии считается покровителем карьерного роста, а Плутон управляет политическими процессами. Вот они в первый раз и сошлись в моем гороскопе, определяя для меня на длительное время  перспективу политического роста.

Но нужно помнить при этом, когда Сатурн формирует к Плутону аспект соединения, человека может с непреодолимой силой потянуть к тому, что ему в принципе не дано. Если в реальности эта внутренняя ситуация выглядит как работа, которая захватывает человека целиком, то она, скорее всего, закончится вместе с транзитом.
Во время этого аспекта Сатурна к Плутону человек может почувствовать, что он несет ответственность за социальную справедливость и порядок. Сатурн через этот транзитный аспект повышает чувство его личной ответственности. Это, на самом деле, увеличивает и его возможности. Он становится мудрее в отношениях с другими людьми, он начинает больше ценить контакты и взаимоотношения. Этот аспект Сатурна к Плутону может быть болезненным, но вместе с тем он исцеляет те раны, которые есть у каждого.
Этот аспект нельзя не почувствовать, поскольку в это время человек ощущает прилив сил, желание действовать. В положительном плане эта энергия может быть направлена на созидание, преобразование, внедрение нового. Этот транзит обычно приносит радикальные перемены, причем, он запускает процессы, последствия которых будут видны на следующих аспектах транзитного Сатурна с Плутоном из гороскопа. Именно поэтому событиям, происходящим в период этого соединения, люди часто не придают большого значения, принимая их за обычные рядовые случайности. Лишь спустя некоторое время становится ясным, что все, происходящее в этот период, было не случайным, а заложило основу серьезных и неотвратимых перемен. После прохождения Сатурна через этот аспект вернуться к прошлому состоянию человеку уже невозможно.
Если у человека есть цель, то, собрав все силы и определившись с направлением, он может в это время сделать большой рывок вперед. При этом от многого, что связывало его с прошлой жизнью, ему придется отказаться. Сатурн и Плутон – слишком серьезные планеты, чтобы расстилать перед кем-либо красную дорожку.
Нередко именно на этом транзите человек обретает четкую общественную позицию, начинает политическую деятельность или занимает высокий пост.
Этот в целом положительный, но напряженный транзитный аспект не гарантирует человеку безопасности, потому в это время ему следует опасаться несчастных случаев, отравлений, падения с высоты и стихийных бедствий.

Трудно что-либо добавить к этим рассуждениям. И тогдашние мои обстоятельства, и последующие события моей жизни подтвердили справедливость выводов мудрых астрологов о роли Сатурна в слиянии с Плутоном. В тот период со мной было практически все из сказанного – и сложные ситуации с последующими серьезными разборами, и невероятная по напряженности организационная работа, и личная моя непреклонность, и угроза жизни, и много коротких деловых поездок, и первые семейные неурядицы, еще было много общения. И на будущее тот же непреклонный Плутон через аспект с Сатурном как по часам расписал события моей дальнейшей жизни. Судите сами…

2.2. Работа как праздник

Я снова окунулся в будни комсомольской работы на факультете - начало учебы, предъюбилейная суета, организация новых первичных комсомольских организаций на первом курсе.
Сразу после ноябрьских праздников меня неожиданно пригласили в обком комсомола. Тот же Никита Мосолов без обиняков объявил мне, что есть мнение назначить меня на должность заместителя заведующего отделом пропаганды обкома. Я, было, открыл рот для возражений, но мои сомнения отринули стандартным – поможем. Вопрос с институтом, оказывается, был уже согласован. Аппарат обкома до уровня руководства отделами я к тому времени уже знал неплохо - листок согласования прошел быстро. Запомнились емкий разговор с первым секретарем Юрием Михайловичем Сажневым, короткая встреча в организационном отделе обкома партии, да непродолжительная, но интересная беседа с Егором Кузьмичом Лигачевым, тогдашним партийным лидером Томской области. Все решилось в один день, даже с женой не удалось посоветоваться.

Удивительные вещи иногда подкидывает судьба: Плутон в обнимку с Сатурном – не шутка. Получить такое назначение ровно через год после окончания института – фантастика. В те годы, благодаря номенклатурному подходу, люди годами шли и к менее значимым должностям. Можно сказать, что «пружина» моего карьерного роста первый раз разрядилась уже на третий месяц от времени точного аспекта соединения транзитного Сатурна с моим натальным (по гороскопу рождения) Плутоном.
Как и предсказывалось, дальнейшая моя политическая карьера была напрямую связана с важными угловыми положениями (аспектами) транзитного Сатурна к Плутону в моем гороскопе как по часам:
- избрание первым секретарем Черногорского горкома ВЛКСМ в июле 1981 года: полуквадрат (45 градусов);
- избрание секретарем парткома разреза «Черногорский» в июле 1986 года: еще 60 градусов (секстиль);
- учеба в Новосибирской ВПШ с сентября 1988 года: еще 30 градусов (полусекстиль);
- избрание первым секретарем Черногорского горкома КПСС в начале ноября 1990 года: еще 45 градусов (полуквадрат) в конфигурации аспектов «Перст судьбы».
Понятно, что на последнем этапе моя «пружина» политического роста сломалась, но вот чем стал в моей жизни этот самый «Перст судьбы» я обязательно опишу в положенные сроки…

И началась моя новая работа – как не вспомнить моего небесного покровителя. Мне доверили сектор культурно-массовой работы среди молодежи области. С обычной комсомольской работой, которую я уже как-то освоил, эта деятельность мало пересекалась. Мне нужно было войти в реальные отношения с молодежными творческими союзами.
Томск – город с большими культурными традициями. В нем действовали несколько театров, филармония, союзы художников, писателей и композиторов с дореволюционным стажем. Не говоря уже о фотографах, архитекторах, нумизматах и филателистах. При каждом союзе была молодежная секция, а там, что ни человек, то личность. И при всем этом я, обычный технарь со слабой культурной подготовкой в шахтерской семье.
А мне предстояло наладить взаимодействие с молодежью союзов, оказывать им посильную помощь, и, зачастую, прямо оценивать их творчество на конкурсах, выставках и фестивалях - я был по должности обязательным членом всех жюри и комиссий. Это был мой «крест» и нескончаемый кошмар. Правда, ума и природного такта хватало, чтобы в оценках не выпячиваться, а прислушиваться к мнению знающих товарищей. Кстати, народ это оценил, да и мое строгое руководство отметило, что я довольно быстро поладил с творческой молодежью.

Конечно, такая деятельность не обходилась без курьезов. Помню, как-то во время закрытого ночного показа я единолично дал разрешение на показ публике спектакля молодежной труппы одного из томских театров. Труппа поставила лирическую комедию популярного французского автора, все три действия которой проходили вокруг широкой кровати. Что могут делать французы в такой истории, понятно. Мне лично, по моему театральному опыту, игра артистов и сама пьеса очень понравились. Но спектакль с показа сняли после первого же представления, а со мной лично разбиралась секретарь по пропаганде обкома партии. И опять все списалось на молодость-неопытность.

Были, конечно, в работе моменты, которые приносили удовлетворение. С большой благодарностью вспоминаю личные встречи с артистами струнного оркестра Большого театра Союза ССР, в организации гастролей которого я принимал участие. Это было первое в моей жизни настоящее общение с миром симфонической музыки. Или взять всесоюзный конкурс хоровых коллективов, который проводился в Томске весной 1978 года под флагом юбилея комсомола. Это вам не «Катюшу» строем петь. Это было высокое искусство, к которому мне довелось приобщиться.

В Томске к тому времени не было театра юного зрителя. Лигачев Е.К. лично договорился с руководством Ленинградского государственного института театра, музыки и кино, чтобы к нам прислали наиболее талантливых выпускников с целью формирования основы труппы будущего театра. Их приехало человек двадцать. Нужно было и на них посмотреть, и область им показать. Заказали теплоход, ребята подготовили программу, подключили наших специалистов и поехали с гастролями в глубинку, вниз по Оби. Это была уже немного знакомая мне среда, многочисленные и интересные выступления вперемешку с отдыхом, рыбалкой и многочасовыми беседами во время движения судна. Позднее были оперативно решены организационные, бытовые вопросы и театр этот состоялся.

Томск в те годы славился своей школой бального танца. Искусство это ревностное, в некотором смысле закрытое для постороннего взгляда, которое буквально расцветало только во время конкурсов. Мы без особой надежды обратились к руководству школы с просьбой привлечь их специалистов и воспитанников к организации обычных молодежных танцевальных вечеров. Неожиданно мы получили положительный отклик, а молодежь школы взялась обеспечить не только показательные выступления, что и по сей день везде практикуется, но и подготовить интересные и разнообразные программы этих вечеров. Дело пошло, мы даже прославились.
Помню, наших ребят и девчат пригласили с их своеобразным мастер-классом в Кузбасс. Я участвовал в организационном обеспечении этого выезда и своими глазами видел, как буквально зажигались танцевальные площадки в Кемерово и близлежащих шахтерских городах под музыку входящих в моду «Бони-М», «Арабесок» и «Абба». А игры, конкурсы и первые дискжокеи сильно разнообразили обычные танцы, к чему трудовая молодежь не очень была приучена.
Много сил и творческой энергии требовала подготовка юбилейных мероприятий к 60-летию ВЛКСМ. Областное торжественное заседание с театрализованным представлением и концертом прошли успешно. Понятно, что я отвечал за художественную часть этого дела.

Вот на таком фоне и протекала моя личная жизнь. В мае 1978 года у нас с Таней родилась дочь Юлия. Из общежития с его бытовой неустроенностью пришлось переехать на частную квартиру со своими «прелестями» - и так пять раз. Росло убеждение, что я занимаюсь не тем делом – от науки оторвался, инженерной практики не получил. С другой стороны, я уже вписался в аппарат обкома, виделся карьерный рост, прошел месячное обучение в Москве в Высшей комсомольской школе. Но не решался квартирный вопрос. Поэтому в начале 1979 года я написал заявление на увольнение - меня остудили. С третьего захода Ю.М.  Сажнев мою просьбу все-таки удовлетворил. С большим сожалением покидал я Томск из-за квартирной безысходности.
 
2.3. Черногорский период

В марте 1979 года наша молодая семья приехала в город Черногорск, где жили родители моей жены. Это и по сей день город-труженик в республике Хакасия, которая в те годы входила в состав Красноярского края в качестве автономной области. Край же в то время буквально бурлил в своем развитии. Четыре ударных Всесоюзных комсомольских стройки разворачивались на его юге: вводился уже четвертый («комсомольский») агрегат Саяно-Шушенской ГЭС, строились Саянский алюминиевый завод, Абаканвагонмаш, Минусинский электротехнический комплекс. Везде могло найтись место молодому инженеру-электромеханику. Что-то удержало меня от визита в обком комсомола, решил сам устроиться на работу по специальности. Прошел по кругу все комсомольские стройки - инженеру были рады, но жилья на ударных стройках нигде не предложили. Пришлось обосноваться в Черногорске у родителей, а работать пойти в традиционную угольную отрасль инженером-наладчиком в управление «Красноярскэнергоуголь».
Я обслуживал электрооборудование карьерной техники, главным образом экскаваторов, на угольных разрезах Хакасии, Красноярского края и Тувы. Ходил в черной робе, в сапогах и каске, с килограммами приборов в руках – я вообще проходил по рабочей сетке, что мне позднее помогло при приеме в партию. При авариях мы работали сутками, по-своему способствуя обеспечению Родины углем. Со временем пришли опыт и уважение, хороший заработок, появились перспективы производственной карьеры.
В личном плане в июле 1980 года, на фоне московской олимпиады, у нас с Таней родилась вторая дочь Аня. К тому же, получение собственной квартиры было уже не за горами – девятиэтажный дом новой серии в центре города, в котором у нашего предприятия была доля, уже достраивался. Словом, семейные обстоятельства складывались хорошо, не то, что в Томске. Мне шел 28-й год, настало время вступать в партию, а к этому я относился исключительно серьезно и принципиально.

При приеме кандидатом в члены КПСС на бюро горкома партии меня дежурно попросили рассказать автобиографию. Я и рассказал, а когда дошел до томского периода, члены бюро встрепенулись. Почему-то просиял Сергей Муштаев, секретарь горкома комсомола. «Учтем в работе», - сказала Клавдия Ивановна Железова, секретарь по пропаганде горкома партии, в дальнейшем мой добрый наставник. Вопросов мне больше не задавали, и я сразу понял, что моя инженерная деятельность заканчивается. Мой очередной номенклатурный взлет стал делом времени, проявивших себя кадров во все времена не хватало. Предчувствия меня опять не обманули…

Спустя примерно месяц меня пригласили в организационный отдел горкома партии и сказали, что меня рекомендуют на должность первого секретаря Черногорского горкома комсомола. Сергей Муштаев шел на повышение в крайком ВЛКСМ, второй секретарь Игорь Бегма призывался офицером в армию, и кандидатура с моим опытом, дескать, весьма кстати. Мои возражения, что за три года я никак не проявил себя в городской комсомольской организации, всерьез приняты не были. Призвали к партийной ответственности, традиционно обещали помочь, что, кстати, действительно имело место. И завертелось.

В обкоме комсомола на собеседовании меня встретили тепло. И первый секретарь Александр Викторович Девяшин, и второй – Андрей Серафимович Асочаков, были подчеркнуто доброжелательны. Справки обо мне в Томске они навели, нашлись и общие знакомые по комсомольской работе. Словом, согласовали. Зато в обкоме партии при собеседовании я получил неожиданный урок.
 
Организационным отделом Хакасского обкома партии в тот период руководил легендарный Елизар Лаврентьевич Щапов, мужчина строгий, принципиальный, фронтовик со сталинской закалкой. К нему меня и привели на собеседование перед утверждением на должность на бюро обкома. Биографию он мою знал, работу не обсуждал, советов не давал – сразу видно, он с высоты своего опыта хорошо представлял, что я за «воробей». Он почему-то обратил внимание на мои усы, посчитав их вульгарными. Они были единственным украшением на моем «изможденном» работой в угольном карьере лице. Усы я носил с институтских времен, тогда это было модно. Хорошо еще бороду не отрастил. В среде молодых ученых в то время были популярны этакие «шотландки». Короче, досталось мне. Не понравилось Елизару Лаврентьевичу и обручальное кольцо на моей руке. Он увидел в этом признаки личной нескромности и буржуазных пережитков. Вышел я от него обескураженный, но с убеждением, что разные бытуют нравы в местных парторганизациях под крылом одной партии. Уж на что строг был Егор Кузьмич Лигачев,  первый секретарь Томского обкома партии, но на усы он мне не пенял ни на собеседовании, ни при неоднократных рабочих контактах во времена моей номенклатурной работы в Томске.
Впрочем, обручальное кольцо с той самой молодой поры я больше никогда не надевал. Усы я сбрил в тот же день и не отращивал их примерно до шестидесяти лет от роду. Только острая необходимость поднять свой авторитет перед собственной внучкой Настей заставила меня завести опять ставшую модной бородку. Это милое создание никак не желает называть меня дедом и упорно продолжает фамильярно величать меня Колей, хотя мою старшую дочь она зовет тетей Юлей.
Словом, на той встрече я получил урок с длительным влиянием, а психолог сказал бы, что так работают архетипы подсознания.

Затем я вылетел в Красноярск на собеседование с первым секретарем крайкома комсомола. Нашел нужное здание, подошел. Смотрю, с крыльца спускается мужик с ведром, чем-то набитым. Еще подумал, хорошо, что не пустое. Я его спросил, как найти приемную крайкома. Он объяснил и улыбнулся. Поднимаюсь на десятый этаж, секретарша просит подождать. Тут в приемную заходит тот самый мужик. Им оказался Василий Васильевич Куимов. Мы вместе рассмеялись. Беседа получилась легкой и непринужденной. Оказывается, у него был последний день работы в этом качестве - он уезжал учиться в Берлин, в академию общественных наук. А для меня все только начиналось. День первый, день последний…

Я с некоторой опаской шел на пленум горкома комсомола, где меня должны были избирать. Еще неизвестно, как откликнутся актив, члены горкома на мою неожиданную кандидатуру. Черногорцы, кстати, всегда славились своим крутым нравом в областной комсомольской организации. Позднее я понял, что свое особое лицо было и у саяногорской комсомолии. Не случайно, мы с ними крепко дружили, проводили совместные мероприятия, школы комсомольского актива. Если они приезжали, скажем, на областную конференцию, то селились непременно в Черногорске. Оно и понятно, с одной стороны опыт и авторитет города-труженика с устоявшимися традициями, с другой – бьющая через край энергия растущего сообщества, где все еще только формируется. Не зря обкомовцы тщательно согласовывали с нами сложные вопросы, выносимые на официальное обсуждение. Любой комсомольский активист из наших городов, особенно из числа рабочих, мог высказать с трибуны «особое» мнение, а молодежная среда изменчива. Позднее мне довольно часто прилетало от наших руководителей за подобные «выходки»…
Явка на пленум горкома комсомола была приличная, несмотря на летнюю жару и период отпусков. Вопрос явно заинтриговал городской актив. В первой части заседания с трогательной прощальной речью выступил Сергей Муштаев, его тепло поблагодарили и освободили от занимаемой должности в связи с повышением. Настала моя очередь. Меня, как водится, представили и горком партии, и обком комсомола. Сам, как мог, рассказал о себе. Доброе слово замолвил Федя Кром, секретарь комсомольской организации разреза «Черногорский», единственный активист, знавший меня как молодого инженера. Точку поставил Борис Попович, секретарь комитета комсомола комбината «Искож», заявивший, что томичи еще никогда и никого не подводили – сам он инженером стал тоже в Томске. За мое избрание проголосовали дружно. Так в июле 1981 года я стал первым секретарем Черногорского горкома ВЛКСМ.

Помнится, я отмечал, что соединение транзитного Сатурна с натальным Плутоном обычно приносит радикальные перемены, причем, оно запускает процессы, последствия которых будут видны на следующих их совместных аспектах: «Лишь спустя некоторое время становится ясным, что все, происходящее в этот период, было не случайным, а заложило основу серьезных и неотвратимых перемен. После прохождения Сатурна через этот аспект вернуться к прошлому состоянию человеку уже невозможно…».
Как видно, я тогда радикально изменил свой статус – перешел работать в Томский обком комсомола. Но потом сделал попытку уйти от своей общественно-политической деятельности – и что? Через три с половиной года, примерно на аспекте полуквадрат (45 градусов) между Плутоном и транзитным Сатурном, я вновь вернулся к той самой работе, но в несколько ином качестве. Вот уж действительно, вернуться к прошлому качеству (научная или инженерная работа) стало невозможно – «железная» поступь судьбы.

…Трудно было начинать работать, не зная людей, слабо представляя организацию в целом, не имея тех неуловимых нюансов преемственности, которые обычно присутствуют и помогают. Любую работу делают люди, потому начать пришлось с кадров. В Черногорске к тому времени назрела смена поколений в комсомольском активе. В течение года независимо от моего прихода практически полностью обновился небольшой аппарат горкома. Незадолго до меня был избран вторым секретарем Юрий Тамонин, молодой инженер с завода стройматериалов. Следом за мной в горком пришла на должность третьего секретаря молодая учительница английского языка Наталья Алдабаева. В 1982 году нашего корифея, заведующего орготделом Владимира Семенова, сменила активная Татьяна Саранчина. Преемственность в работе держалась на Людмиле Ча, инструкторе отдела учащейся молодежи, да на заведующей сектором учета Наталье Чепусовой. Наталья оказалась моей старой знакомой. Она училась в Томске на одном курсе с моей супругой. Мы почти три года прожили в Черногорске, ничего не зная о ней. Так что самый сложный для меня, по сути идеолога, участок был надежно прикрыт.
Осень 81-го пришла вместе с отчетами и выборами в первичных организациях. Хороший способ для знакомства с комсомольцами. Я буквально не вылезал из «первичек». Для меня все было в новинку: и производство, и хозяйственное руководство, и партийно-профсоюзный актив, и комсомольские комитеты на местах.
Эта кампания принесла первые кадровые потери в крупных первичных организациях, но за потерями шли и приобретения. Ушла на работу в партком камвольно-суконного объединения самый опытный наш секретарь комитета комсомола с правами райкома Галина Ивановна Татарова. Ее сменила Надежда Москвина, которая со временем стала толковым комсомольским работником, нашим надежным соратником. Нужно сказать, что пятитысячный коллектив ПКСО, в основном женский, выдвигал в свой комитет комсомола прекрасные кадры. Достаточно вспомнить Марию Мягких, которая позднее возглавила комитет, Галину Леонову, Валентину Колпакову, Ольгу Хайдукову, Володю Саранчина и многих других, не менее активных и инициативных. Именно они были опорой горкома во всех делах, на их опыте мы учили актив, именно здесь у нас обычно «толпились» все проверяющие от вышестоящих органов.
Этой осенью ушел на должность заместителя директора комбината «Искож» Борис Николаевич Попович, обеспечивший мне нужную протекцию при избрании. Комитет возглавил Сергей Дедин, молодой инженер, основательный, рассудительный парень. Комитет комсомола шахты «Енисейская» в 81-м году возглавила очень обаятельная, открытая и активная Надя Толкачева. Уже в 1982-м году перешел на хозяйственную работу Федор Кром, мой разрезовский соратник. Комсомольскую организацию разреза «Черногорский» возглавил Анатолий Минигаянов, по-восточному вежливый, общительный, но в тоже время исполнительный и инициативный.
Всего в ходе отчетов и выборов 1981 года комсомольские секретари сменились более чем в трети из 81-й первичной организации. Но костяк организации остался. Продолжали работать в выборных органах все, кто оставил непосредственное руководство первичек. С нами были такие заслуженные люди, как Анатолий Цивилев, в прошлом секретарь комитета ПКСО, Виктор Данилов из ГОВД и другие. Вновь возглавили организации в этом году Иван Белоусов, Виктор Перелыгин, Александр Абадаев, Алексей Мурашкин и десятки других. Было на кого опираться. В общем, когда я разобрался, с кем мне предстояло работать, паники у меня резко поубавилось.
Но только спустя полгода я понял, за что я взялся. Черногорск был поистине городом-тружеником. Здесь действовали 34 промышленных и транспортных предприятия, а среди них такие значимые как ПКСО, комбинаты «Искож», «Сибирь», разрез «Черногорский», шахта «Енисейская». Недаром этот скромный 80-тысячный город занимал третье место по объему промышленного производства в огромном Красноярском крае, уступая только Красноярску и Норильску. Такую концентрацию работающей молодежи редко где встретишь. У нас была задача своими методами поддерживать престиж и значимость рабочих профессий, а параллельно стимулировать эту молодежь на достижение лучших результатов в труде.
В городе работало более 100 комсомольско-молодежных коллективов, а в них – около 1500 человек. Мы проводили ежегодно до 50 конкурсов профессионального мастерства среди молодежи на звание «Лучший по профессии». Около девяти тысяч человек участвовали в молодежном соцсоревновании, и пятая часть из них добивалась звания «Ударник коммунистического труда».
Это сейчас тогдашние атрибуты трудовой славы – знамена и вымпелы – частенько служат декоративным украшением стен престижных ресторанов, которые зарабатывают деньги на ностальгии нормальных людей, а тогда каждый флаг был полит потом трудовых достижений. То была каждодневная кропотливая работа молодежной политической организации на самом нужном для Родины направлении. Это вам не в казенных рубахах бегать на митинги, в чем заключается основная работа современных молодежных организаций. Никто даже близко не подошел к опыту комсомола в трудовом воспитании молодежи. Сейчас зачастую стало модно эту работу заменять поиском покладистых гастарбайтеров.
Вспоминая тот период своей жизни, я всегда отмечаю, что для меня он был наполнен энергией, целеустремленностью и невероятной работоспособностью. Можно сказать, что, мол, жизненные обстоятельства заставляли шевелиться – так-то, оно так…

В конце декабря 1982 года мой куратор транзитный Сатурн при своем движении сформировал точный аспект соединения с деятельным Марсом на карте моего рождения. Положительные свойства и Марса, и Сатурна – энергичность, уверенность в себе, целеустремленность и организаторские способности. Марс – носитель естественной планетарной энергии, если бы его не было в гороскопе, то человек был бы не в состоянии даже вылезти утром из постели. Если Марсу есть, где развернуться, если он может направить свою природную энергию и напористость на что-нибудь полезное, то он неоценим для творческой жизни человека.
Правда, Марс и Сатурн диаметрально противоположны по своим качествам, у них мало точек соприкосновения. Зато их объединяет прямота и честность. Ни тот, ни другой не выбирают окольных путей, а действуют напрямую. Потому, это соединение может быть и созидательным, и разрушающим. Здесь многое зависит от обстоятельств жизни самого человека. В моем случае сильный Марс и благоразумный Сатурн примерно равны по своему влиянию в гороскопе  - обе планеты благотворно влияли друг на друга.
Человеку это дает возможность добиться успеха, если цель четкая и определенная. Успех при этом достигается и собственными усилиями человека, его упорным трудом при наличии несгибаемой веры в победу.
В астрологии считается, что соединения планет часто приводит к негативным последствиям, но только не в данном случае. Даже наличие негативных факторов при таком соединении не лишает человека возможности добиться желаемого результата. Другое дело, что цена успеха может оказаться непомерно большой. И здесь человеку придется взвешивать, насколько важна для него поставленная цель, какую цену он готов заплатить за нее.
Негативные аспекты создают трудности и препятствия, которые можно рассматривать как проверку на зрелость, верность избранной цели.

Можно во все это верить или не верить, но это влияние в тот период было при мне и к месту…

2.4. Трудовые будни

Работа работой, но молодежь так устроена, что ей кроме хлеба нужны и зрелища. При том опыте, с каким я пришел на эту должность, у меня почти сразу сложилось мнение, что горком комсомола должен более целенаправленно заниматься организацией досуга молодежи. Один из первых пленумов горкома с моим участием мы провели с повесткой: «Свободное время – общественное достояние».
Подключили специалистов, провели анализ состояния материально-технической базы культуры и спорта. Она была для города с развитой экономикой и устоявшимися традициями средне-нормальной. В городе работали парк культуры и отдыха с танцплощадкой и открытым бассейном, два кинотеатра, два приличных дома культуры, два клуба, музыкальная и художественная школы, более 100 библиотек. Спортивная база ограничивалась двумя стадионами, учебными спортзалами, да спортплощадками по месту жительства, в основном хоккейными коробками. Была у нас художественная самодеятельность, и она обеспечивала на хорошем уровне проведение профессиональных торжеств, концертов к праздничным датам, массовых мероприятий, как День города, например, или 75-летие Черногорского рудника, 40-летие Победы над фашизмом.
При скромной спортивной базе успехи в спорте в Черногорске впечатляли. Здесь работали 36 коллективов физической культуры, около 5 тысяч спортсменов массовых разрядов, до 50 мастеров и перворазрядников. Проводились регулярные чемпионаты города по футболу, волейболу и прочее. В спорте многое строится на мастерстве и энтузиазме тренеров и организаторов. В Черногорске в этом плане традиции были очень хорошие.
Возглавлял городской спорткомитет в мою бытность Алексей Федорович Малюченко, заслуженный мастер спорта, в прошлом член сборной Советского Союза по лыжным гонкам. Человек искренний, заинтересованный, преданный делу. Он мне понравился сразу. Мы подружились, в делах понимали и поддерживали друг друга.
А взять преподавателей физкультуры в школах и учебных заведениях города. Это был настоящий кладезь опыта и талантов. Многие из них стали директорами школ, организаторами народного образования в Хакасии. Сколько замечательных спортивных дел они организовали, сколько спортсменов воспитали. Чего стоит, например, работа Лидии Ивановны Помигаловой из механико-технологического техникума. Главным образом именно они помогали горкому комсомола проводить многочисленные турниры и соревнования на призы клубов ЦК ВЛКСМ «Золотая шайба», «Кожаный мяч», «Плетеный мяч», «Белая ладья», массовые забеги, эстафеты и велопробеги по праздникам. Мы в горкоме комсомола всегда находили скромные ресурсы, чтобы поддержать энтузиазм и отметить победителей. Не счесть, сколько я времени провел на подобных мероприятиях. И ни разу не пожалел об этом.
Были виды спорта, к которым требовалось больше внимания. Черногорск, например, всегда славился своими школами единоборств. Самбо, дзюдо, бокс были очень популярны и строились, конечно же, не на комсомольском энтузиазме. Здесь все зависело от опыта, мастерства и пробивных способностей тренеров. Вот этим способностям мы и помогали. В залы единоборств нужны были ковры и ринги, определенный инвентарь, да и отмечать победы именитых воспитанников требовалось не только грамотами горкома. Я с благодарностью вспоминаю совместную работу с такими замечательными спортсменами и воспитателями чемпионов как Александр Рязанцев, Сергей Карнаков, Олег Бодягин, Михаил Чебуржеков, Юрий Москаев и другими. Иных уж нет, как Саши Рязанцева, но свет от них продолжает идти, как от далеких звезд…
И все-таки настоящей изюминкой в спортивной работе горкома было развитие технических видов спорта. Дело было не в какой-то нашей прозорливости. Просто объективно пришло время их развивать. В шахтерских семьях, да и не только в шахтерских, уже не редкостью были мотоциклы и автомобили. Дети их активно осваивали, а соревновательного эффекта и общественного признания получить было негде.
Взять тот же велоспорт. Благодаря личным стараниям неоднократного чемпиона и победителя многих велогонок во славу России Валерию Денщикову, в Хакасии в начале восьмидесятых была открыта школа олимпийского резерва по велосипедному спорту. Она воспитала много замечательных мастеров. Один из них, Николай Савельев, оказался черногорцем. Школа требовала резерва с мест, нужно было открывать молодежные велосипедные секции. Что мы и сделали по инициативе Николая у себя в Черногорске. Мне уже не забыть ни того подвала, ни 12 велосипедов, которые для этого понадобились. Как не забыть и ярких стартов, которые проходили и в Черногорске, на фоне велогонки «Саянское кольцо» в те годы. И как было приятно после двадцати лет затишья летом 2008 года вновь увидеть возрожденной эту замечательную гонку. Нужно отдать должное правительству Хакасии за прекрасную организацию этих мероприятий. Правда, будь жив комсомол, зрительская аудитория была бы гораздо шире.
Или взять авиамодельный спорт. Энтузиастов много, а показаться и посоревноваться негде. Дело в том, что безопасные для зрителей выступления можно было проводить только на специально оборудованной площадке. Пришлось нам мобилизовать ресурсы и людей на строительство довольно большой асфальтированной и высоко огороженной сеткой площадки в городском парке, который стал своеобразным комсомольским полигоном.

И все-таки вершиной нашей заботы стал мотоспорт. Как водится, все началось с энтузиаста. Сектором учета в горкоме партии в те годы заведовала Нина Павловна Щеглова. Скромная, замечательная женщина, которую, кстати, годы спустя некоторые наши ретивые демократы после ГКЧП буквально под автоматом вывели из кабинета.
Так вот, у Нины Павловны был замечательный муж Владимир Александрович. На вид тоже скромный, а по сути ходячий «тайфун». Они с братом Петром Щегловым к тому времени уже долгие годы возглавляли чемпионаты Красноярского края и России по мотокроссу, гонкам на мотоциклах по льду и гаревой дорожке. Стал он ко мне в кабинет заходить и рассказывать, какой это замечательный вид спорта, каких мужественных ребят он воспитывает, и что во всей округе по Сибири нет ни одного стадиона с гаревым покрытием. Идея эта мне понравилась своей зримой значимостью.
На северной окраине города, рядом с новыми микрорайонами, был обширный пустырь. По генплану, кстати, там должен был быть стадион «Юных пионеров». Но стадион – это не площадка для авиамодельного спорта. Это серьезное сооружение, а, значит, нужны планы, сметы, материалы, штаты строителей и так далее. Ничего этого не было - вот гари, то есть, шлака, было много. В городе работало больше десятка крупных и мелких котельных.
И все-таки решение было принято. Стройка приобрела воистину народный характер. Помогали все: и хозяйственники, и строители, и учителя. Где, что и как мы с В.А. Щегловым добывали, как мобилизовали молодежь, всего не расскажешь. Но когда через два года мотодром в целом был готов, то все увидели, что в чистом поле, пусть с недоделками, стояло полноценное спортивное сооружение: с трибунами, гаревой дорожкой, ограждениями, с внутренним футбольным полем, сопутствующими зданиями и инженерными коммуникациями. Выяснилось, что и в крае ни одного подобного специализированного спортивного объекта не было. При этом государство на стройку не затратило ни копейки, а вот лимитированные строительные материалы потрачены. Впору прокуратуре было заняться расследованием. Обошлось, благодаря поддержке стройки исполкомом горсовета, горкомом партии.
На волне энтузиазма мы провели на мотодроме целый ряд междугородних соревнований. Все хвалили качество нашей дорожки. На какое-то время наш город стал центром развития мотоспорта в крае. Нам даже удалось провести на хорошем уровне финал чемпионата России по спидвею (ледовые гонки). Наш опыт описала газета «Комсомольская правда» в статье «Мечта о досуге» в апреле 1986 года. Но незарегистрированный объект не получил штатов обслуживающего и спортивного персонала. А главное – город был не готов вложить серьезные средства в развитие материальной базы этого капиталоемкого спорта. С течением времени все свелось к обычному стадиону по месту жительства, где играли дворовые команды. И то было хорошо. А в «новые времена» на этой базе чуть ли не свиней разводили.

Заботой о досуге было продиктовано наше реальное шефство над городским парком. Не было в этой работе никакого особого надрыва. Была более или менее планомерная работа молодежи по наведению и поддержанию там порядка, по посадке и поливу деревьев. Причем курировал эту работу сам председатель исполкома Виктор Васильевич Тропин, замечательный и ответственный руководитель. Любил он это дело и нас на него настраивал, средствами и ресурсами наделял. Мы восстановили в парке несколько километров детской железной дороги, опять без затрат государственных средств. Снова пришлось побегать, да и самому с ребятами лопатой помахать, но все это было не в тягость, наоборот, вызывало удовлетворение. Начальство к тому же эту работу заметило. В одном из докладов Андрей Асочаков, уже первый секретарь обкома ВЛКСМ, как-то отметил, что у черногорцев есть своя узкоколейка. Намекая на Павла Корчагина, наверное…

Мой покровитель Сатурн точно 29 октября 1983 года, в день рождения комсомола, вернулся в ту точку, откуда он начал свое движение от даты моего рождения, т.е. он встретился с самим собой в моем гороскопе – он шел к этому почти 30 лет. В астрологии считается, что это возвращение отвечает за реализм в жизни человека.
Классическое завершение большинства сказок звучит так: «... и жили они долго и счастливо». Нам внушалось убеждение, что, если мы сможем совершить переход в зрелость и делать то, что от нас ожидается, тогда мы тоже сможем жить долго и счастливо. Возвращение Сатурна является осознанием, что это просто сказка и что, если мы действительно хотим жить долго и счастливо, то должны взять на себя контроль и обустроить нашу жизнь более реалистическим образом.
Это процесс проверки, устроенной Космосом – он может быть вознаграждающим или опустошающим. Это время принятия на себя ответственности на всех уровнях и освобождения от любой опеки (родителей, например). Это может быть периодом признания и продвижения вперед, так как человеку дана большая ответственность, или временем переживания последствий предыдущих нереалистических позиций.
Сатурн по ходу жизни человека дает старт многочисленным и разнообразным новым ее этапам, рушит и реформирует прежние эпохи. Человек в такие моменты испытывает давление, этакий «гнет тирании», что и является неотъемлемой частью опыта. В силу природы Сатурна, прошлое на таких переломах часто либо игнорируется как ненужное, либо полностью обесценивается. Человек должен осознать, что его жизнь – процесс, более того, если он осознает, что все изменения в его жизни начинаются, прежде всего, в его душе, то события «подхлестнутые» этим транзитом Сатурна не застанут его врасплох.
Обычно это соединение (возвращение) приносит человеку кризис, сила и глубина которого зависит от него самого. При этом он вольно или невольно оглядывается назад, переоценивает свою жизнь, часто это заканчивается сменой жизненных приоритетов. Кризис такого переходного периода обычно касается той сферы, в которой действует человек. Новый сатурнианский цикл начинается на основе опыта, который принес предыдущий цикл, и зависит от того, какие он сделал выводы, какие вехи на своем пути расставил и какие цели назначил.
На первом этапе этого возврата у человека обычно появляется стремление побыть одному и оценить качества своей «новой» жизни. Это ощущается у него как настоятельная необходимость именно в это время поставить все точки над «и». К этому времени семья и общество уже сформировали у него понимание соответствия общественным моральным критериям, но на возврате Сатурна все это может оказаться бессмысленным, так как пришло время запускать в жизнь свои собственные внутренние критерии.
Нередко это соединение заставляет человека посмотреть на себя трезво, отстраненно, оценить себя как профессионала, после чего он может решить повысить свой профессиональный уровень или сменить сферу деятельности. При хорошем раскладе возможен переход на другую работу, более соответствующую профессиональному статусу человека, возможно повышение по службе, руководящая должность. Вообще человек в это время становится более серьезным, задумывается о будущем, о своем месте в обществе.
Всем этим подчеркивается то, что по-настоящему человек начинает формулировать свою позицию по отношению к обществу и принимать на себя ответственность не ранее 30 лет…

…Так все это или не так, пусть решает каждый, но меня точно к 30 годам такие мысли посещали. К тому же, с годами пришло понимание, что совсем не так нужно использовать молодежные инициативы на объектах соцкультбыта и в объединениях по интересам. Да, город буквально надрывался на строительстве промышленных и хозяйственных объектов. Не хватало ни ресурсов, ни строительных мощностей. Но как депутат горсовета я знал и то, что у нас не осваиваются большие деньги на социальных объектах. В 1985 году, например, был недоосвоено 15 миллионов рублей в этой сфере – огромные деньги по тем временам. При всем при том я чуть ли не подпольно был вынужден силами молодых людей строить нужные городу объекты. Таковы издержки плановой экономики.
Пришла «перестройка», появились надежды на перемены к лучшему. Родилась в горкоме идея создания молодежного хозрасчетного центра «Досуг», который мог бы осваивать и государственные средства, и молодежную инициативу использовать без излишней эксплуатации. Но пришло и время мне оставить комсомольскую работу.
Ровно через пять лет, в июле 1986 года, меня избрали секретарем партийного комитета разреза «Черногорский» - где родился, там и пригодился…

Читатель уже знает, что и этот качественный переход в моем политическом карьерном продвижении был запущен в июле 1977 года фактом слияния транзитного Сатурна и натального Плутона в моем гороскопе еще в мою бытность в Томске (еще 60 градусов движения Сатурна по кругу Зодиака). А верить этому или нет – дело каждого. Лично я верю…

2.5. О партийном руководстве

Несколько слов о партийном руководстве комсомолом. Честно говоря, меня в реальной деятельности немного напрягали излишняя опека, постоянные нарекания, а иногда и серьезный спрос партийных органов по любому поводу. Молодежи изначально по душе свобода. Но с годами я начал ценить эту систему и видеть в ней товарищескую помощь. Сколько реального опыта и душевной теплоты вложили в нас, комсомольцев, такие руководители как Василий Иванович Колосов, в то время заворг горкома партии. Моим добрым товарищем стал Евгений Степанович Мальцев - последовательно заведующий промотделом, 2-й секретарь горкома, председатель горисполкома. Строгим наставником для нас была Галина Яковлевна Ольховская, заведующая отделом, секретарь горкома по пропаганде - непримиримый критик наших промахов на массовых мероприятиях. А какую помощь во всех делах нам оказывали секретари парторганизаций на местах, в большинстве своем сами с огромным комсомольским опытом. Достаточно вспомнить Валентину Васильевну Шармай с ПКСО, Александра Яковлевича Тестова с комбината «Искож», Виталия Васильевича Шепелева с разреза «Черногорский», Валентина Александровича Дергача с шахты «Енисейская», Юрия Михайловича Синеокова с комбината «Сибирь» и многих других. Большая им благодарность за жизненную науку.

В этом руководстве были, конечно же, и свои курьезы. Помню, спустя примерно год после моего избрания первым секретарем приезжает к нам в горком комсомола из крайкома партии Маташов Алексей Александрович, а с ним Кышпанаков Иван Федорович, заместитель заведующего орготделом Хакасского обкома партии. Приехали они без предупреждения с целью на месте посмотреть, как готовится к городской комсомольской конференции молодой секретарь и его аппарат. Дело в том, что после смерти Л.И. Брежнева (10 ноября 1981 года), с приходом Ю.В. Андропова к руководству партией, в стране завелись некоторые строгости, в основе их была борьба с разгильдяйством и застойными явлениями. Одной из форм выявления недостатков была внезапность и непривычность проверок.
У себя в кабинете на вопросы «гостей»  я отвечал довольно бойко, без залетов, представил нужные планы и документы. Меня вежливо попросили открыть сейф, где, к счастью, все оказалось в порядке, печать горкома была на месте, хотя, каюсь, она подолгу находилась и в секторе учета, где ею заверяли комсомольские документы (по инструкции я это должен был делать сам). Сердце мое тревожно екнуло от нехорошего предчувствия. Ими было предложено побеседовать с народом по кабинетам. Случай редкий, но куда денешься, пошли. У Юры Тамонина, второго секретаря горкома, не было особой тяги к бумажной работе, потому и к порядку в бумагах он не стремился. Побеседовали, отметили некоторую неряшливость в делопроизводстве, как говорится, указали. Зато организационный отдел у нас всегда был завален бумагами. Правда, документы по первичным организациям были разложены в некоторой системе, но на виду оказались некстати документы для служебного пользования. К тому же заведующая отделом Татьяна Саранчина, острая на язык, пробовала даже спорить с проверяющими товарищами. Гости начинали заводиться. Маташов А.А. слегка покраснел.
Дошли до сектора учета. Святой кабинет. Там порядок хранения документов определялся специальными инструкциями. Все, как у всех. Открывают первый же шкаф с учетными карточками комсомольцев – на самом видном месте стоит початая бутылка вина, а поверх карточек лежит чья-то вязаная кофта. Хорошо, что не нижнее белье, или что похуже, как позднее сказал товарищ Маташов. Что тут началось! Сбежался весь горком партии. Разговор шел на самых повышенных тонах. Алексей Александрович был красный, как рак, а я бледный, как поганка.
Позднее я прошел все уровни разбора на вышестоящих заседаниях бюро, естественно, вплоть до крайкома партии. Я был в выговорах, как иной спортсмен-многоборец в медалях. Причем, чем выше был «разбор залетов», тем в более интересных выражениях мне объясняли уровень нашего падения. Мы дали старт целой компании по наведению порядка в делопроизводстве. В краевых и областных комсомольских организациях были проведены системные проверки. Что только не вытащили из комсомольских столов и шкафов, а особенно из сейфов. Об этом еще долго говорили. Я просто «прославился». Кстати, при нашем внутреннем строгом разборе мы так и не выяснили, откуда там появилась эта злополучная бутылка. Дело в том, что заведующая сектором учета Наталья Чепусова вообще не пила, и тайным алкоголиком она не могла быть, поскольку я ее знал еще со студенческих лет по Томску. Похоже на то, что эта бутылка там стояла так давно, что на нее перестали обращать внимание. Это как в старом парке, стоит в темном углу скульптура с веслом, и ее уже давно не замечают…

Позднее, когда страсти улеглись, Маташов, уже став заворгом крайкома партии, я – первым секретарем горкома партии, всякий раз при встрече называл меня «крестником». А еще он говорил, что настоящим руководителем я стал только после этого случая. Он был прав, поскольку без испытаний, без «крещения огнем»  мало что толкового может получиться из человека. От высшей меры партийного наказания («снять с работы – исключить из партии») меня тогда опять спасло то, что я был еще начинающим руководителем. Время же было суровое, андроповское.

Упомянутый выше Кышпанаков И.Ф. был комсомольским куратором в обкоме партии. В его ведении были  все комсомольские кадры, их дела, а также  их «грехи». Грехи, правда, в основном стандартные – недостатки в учете, плохие итоги по проверкам сбора членских взносов, слабый прием в комсомол, нерегулярность собраний и т.д. Скучные темы. Но была у Ивана Федоровича в воспитательной работе с нами тема живая. И имя этой теме – любовные похождения комсомольских активистов. «А там где любовь, всегда проливается кровь» – пелось в одной ковбойской песне. И это в переносном смысле – чистая правда.
Комсомольские работники в своем большинстве были люди молодые, яркие, интересные. Деловые контакты в активе часто зарождали личные отношения, иногда внебрачные. В тогдашней кадровой политике номенклатурный работник даже низшего звена не имел права на моральные проколы. Но жизнь брала свое, проколы эти имели место и в Черногорской комсомольской организации. Да и как могло быть иначе, если у меня в городе был камвольно-суконный комбинат, где работало более пяти тысяч молодых и часто незамужних женщин, при этом многие из них были комсомольскими активистками.
Любил Иван Федорович по годами отработанной схеме проводить долгие воспитательные беседы именно с секретарем горкома, тактично не трогая виновников этих историй. Общая тема звучала примерно так: «Как ты, Николай, такое мог допустить?». Выходило так, что именно я был главным сводником во всех этих историях. На его простой вопрос никогда не было внятного ответа, потому приходилось крутиться. Он умел сменить тему, ослабить внимание, но всегда возвращался к главному вопросу. И так по несколько раз. Но в выводах он никогда не доводил дело до крайних мер. И что удивительно, мы его очень любили. Царствие ему небесное…
Я имел честь быть знакомым с такими людьми. Как бы ни шельмовали иные наши «либералы» номенклатурные подходы в советский период, в те годы кадры целенаправленно подбирались и воспитывались. Эти обкомовские «кудесники» никогда не допустили бы к руководству даже средним предприятием человека, который не поработал бы мастером в цехе, потом он должен был на какое-то время возглавлять этот цех, затем – руководство техотделом, должность главного инженера – обязательный этап этого пути. На какое-то время специалиста для расширения кругозора обкатывали в региональных партийных или советских органах, и только после всего этого готовый руководитель мог стать директором предприятия. Впредь такой закаленный специалист мог стать кем угодно, хоть министром.
Взять мою биографию и то, как над ней поработали эти мудрые «астрологи». Через инженерную работу на серьезном угольном предприятии и руководство в качестве первого лица крупной комсомольской организацией меня подвели к должности секретаря парткома родного предприятия. Затем была необходимая учеба в ВПШ, далее в течение около года была практика работы в качестве заместителя председателя горисполкома. Вполне закономерным итогом такого продвижения стало избрание первым секретарем горкома партии. На все про все ушло более десяти лет, но это была стремительная карьера по тогдашним меркам.
Как позже говорил мне тот же Маташов, в свои 37 лет я был самым молодым среди первых партийных секретарей Восточной Сибири. К слову сказать, у меня нет никаких иллюзий по поводу моих личных способностей, одаренности и т.п. Все это итог упорного труда, правильных направляющих воздействий старших товарищей и, может быть, некоторой расположенности моей судьбы к подобному виду деятельности, за которой стоит влияние моего строгого куратора Сатурна.
Пора заканчивать мои «комсомольские» записки, хотя я не изложил и десятой доли того, что следовало бы сказать. Я ничего, например, не сказал об обстановке доброжелательности и взаимовыручки в областной комсомольской организации, которая сложилась при руководстве ею Андреем Серафимовичем Асочаковым. О незабываемых комсомольских спартакиадах, которые мы проводили в союзе со спорткомитетами городов и районов. О том, насколько ревностно и ответственно мы к ним готовились, и никакой разрядник не мог тебя в них заменить.

Была у нас в те времена обстановка настоящей дружбы в среде первых секретарей комсомольских горкомов и райкомов области. Эта дружба иногда определяла оригинальное лицо Хакасии на всех без исключения краевых комсомольских мероприятиях. Были свои место и роль и у «рыболовной секции», неформальной организации первых секретарей, председателем которой я некоторое время был. Ведь ни один мало-мальски значимый вопрос в жизни областной комсомольской организации не выносился на официальное обсуждение без согласования на «рыболовной секции». Причем это ревностно поддерживал первый секретарь обкома Андрей Асочаков, являясь только ассоциативным членом секции. Кто-то скажет, что это игрушки и ребячество. Нет, это ребячество создавало обстановку единения и сопричастности к большому делу. Всех я вас помню, товарищи «рыболовы», люблю и уважаю. Вечная память тем, кого уже нет: Гоше Шулбаеву, Саше Бадмаеву, Саше Кыжинаеву, Сергею Муштаеву, Юрию Тортукову, Володе Бурцеву…

Не забыл я место и роль моих черногорских соратников Юрия Ситникова, Геннадия Зайцева, вторых секретарей горкома в мою бытность, Ирины Храменко, третьего секретаря, Андрея Меньшагина, заведующего орготделом и многих десятков других моих товарищей по работе с молодежью в тот период. Я благодарен за помощь в этой работе боевому совету ветеранов города, с кем довелось много и плодотворно работать.
Не ставил я задачу представить отчет о проделанной мной в комсомоле работе, целые ее пласты просто не вошли в мои записки. Мне хотелось передать лишь реальное ощущение ее нужности. Позднее нашлись люди, назвавшие ее формальной и никчемной. Пусть они покажут, кто сейчас с молодежью работает лучше и неформальней…

Часть 3: ПЕРЕСТРОЙКА

3.1. Вперед, в «перестройку»

Перестройка  была задумана партией как масштабные перемены в идеологии, экономической и политической жизни СССР во второй половине восьмидесятых  годов. Целью этих реформ была всесторонняя демократизация сложившегося в СССР общественно-политического и экономического строя. Планы экономических реформ разрабатывались ещё в 1983-84 годах по поручению генерального секретаря ЦК КПСС Ю.В. Андропова.
Впервые необходимость совершенствования существовавшей экономической системы — так называемого «ускорения» — была провозглашена генеральным секретарём ЦК КПСС М. С. Горбачевым на пленуме ЦК КПСС 23 апреля 1985 года. Однако эти меры касались только экономики, носили в основном административный характер и не затрагивали существа «развитого социализма».
Слово «перестройка» с подачи Горбачева было подхвачено СМИ и стало лозунгом начавшейся в СССР новой эпохи. Однако поначалу это понятие отнюдь не означало коренного изменения социально-экономических форм и сводилось к реорганизации некоторых хозяйственных функций и связей.
На состоявшемся 23 апреля 1985 года пленуме ЦК КПСС Горбачёв заявил программу широких реформ под лозунгом «ускорения социально-экономического развития страны». Речь шла об  ускорения продвижения по социалистическому пути на основе эффективного использования достижений научно-технического прогресса, активизации человеческого фактора и изменения порядка планирования. Здесь признавались отдельные недостатки существовавшей социально-экономической системы СССР и предпринимались попытки исправить их несколькими крупными кампаниями административного характера: ускорение развития народного хозяйства, автоматизация и компьютеризация, антиалкогольная кампания, «борьба с нетрудовыми доходами», введение государственной приёмки, демонстрация борьбы с коррупцией.
Каких-либо радикальных шагов в этот период не предпринималось, внешне практически всё оставалось по-старому. В то же время в 1985-1986 годах была произведена замена основной массы старых кадров брежневского призыва на новую команду управленцев. Именно тогда в руководство страны были введены А. Н. Яковлев, Е. К. Лигачёв, Н. И. Рыжков, Б. Н. Ельцин, А. И. Лукьянов и другие активные участники будущих событий.
Состоявшийся в феврале-марте 1986 года XXVII съезд КПСС изменил программу партии - провозглашался курс на «совершенствование социализма», а не «построение коммунизма», как ранее. При этом предполагалось к 2000 году удвоить экономический потенциал СССР и предоставить каждой семье отдельную квартиру (программа «Жильё-2000»).
Внешняя политика СССР в 1985-86 годы продолжала оставаться достаточно жёсткой, несмотря на наметившееся сразу после прихода к власти Горбачёва небольшое потепление в отношениях с США и Западом. Существенный сдвиг на международной арене произошёл только осенью 1987 года, когда СССР согласился пойти на серьёзные уступки при подготовке соглашения о ракетах средней и малой дальности (РСМД).
К концу 1986 — началу 1987 годов горбачёвская команда пришла к выводу, что административными мерами ситуацию в стране не изменить и предприняла попытку реформирования системы в духе демократического социализма. Этому шагу способствовали два удара по советской экономике в 1986 году: резкое падение цен на нефть и  катастрофа на Чернобыльской атомной станции.
Новый этап начался с январского (1987) пленума ЦК КПСС, на котором была выдвинута задача коренной перестройки управления экономикой, и характеризовался он началом масштабных реформ во всех сферах жизни советского общества, хотя отдельные меры начали приниматься ещё в конце 1986 года, например Закон «Об индивидуальной трудовой деятельности».
В общественной жизни провозглашается политика гласности — смягчение цензуры в СМИ и снятие запретов на обсуждение тем, которые раньше замалчивались (в первую очередь сталинские репрессии, а также — секс вообще и проституция в частности, наркомания, бытовое насилие, подростковая жестокость и т.д.).
В экономике узаконивается частное предпринимательство в форме кооперативов (хотя слова «предпринимательство» и «частная собственность» произносить вслух пока не осмеливаются, кооперативы вводятся как элемент рынка в существующую социалистическую модель), начинают активно создаваться совместные предприятия с зарубежными компаниями.
В международной политике основной доктриной становится «Новое мышление» — отказ от классового подхода в дипломатии и улучшение отношений с Западом.
Выдвигаются лозунги о необходимости избавить социализм от «деформаций», о возвращении к «ленинским нормам», «идеалам Октября» и «социализму с человеческим лицом» посредством демократизации всех сторон жизни общества, реформирования политических институтов.
В этот период были опубликованы почти все запрещённые ранее произведения писателей Гроссмана, Платонова, Замятина, М. Булгакова, Пастернака.
Резонанс в обществе вызвали новые романы Ч. Айтматова - «Плаха», А. Рыбакова - «Дети Арбата», Ю. Дудинцева - «Белые одежды».
Вновь встал вопрос о сталинских репрессиях и реабилитации их жертв. В сентябре 1987 г. была создана комиссия Политбюро ЦК КПСС по реабилитации, которую возглавил А. Н. Яковлев. В конце 1987 года открылись «Оптина пустынь» и Толгский монастырь. Затем относительно публично праздновалось 1000-летия крещения Руси в 1988 году. Все это воспринималось как знаки перемен в политике государства в отношении церкви.
Часть населения (в основном молодёжь и либеральная интеллигенция) охвачены эйфорией от начавшихся после двух десятилетий застоя перемен и невиданной по прежним меркам свободы. Общественная апатия начала 80-х сменяется верой в светлое будущее.
Вместе с тем, с 1988 года в стране начинает постепенно нарастать общая неустойчивость: ухудшается экономическое положение, появляются сепаратистские настроения на национальных окраинах, вспыхивают первые межнациональные столкновения (Карабах).
Именно в этот период происходит резкая дестабилизация обстановки в стране. После I Съезда народных депутатов начинается противостояние коммунистической партии с возникшими в итоге демократизации общества новыми политическими группировками. Изначально начатые по инициативе сверху, во второй половине 1989 года перемены выходят из-под контроля властей. Трудности в экономике перерастают в полномасштабный кризис: в 1989 году экономический рост резко замедляется, а в 1990-м сменяется падением. Происходит катастрофический обвал жизненного уровня населения: реальностью советского общества начала 90-х становятся массовая нищета и безработица. Достигает апогея хронический товарный дефицит: пустые полки магазинов становятся символом рубежа 1980-1990-х гг. Перестроечная эйфория в обществе сменяется разочарованием, неуверенностью в завтрашнем дне и массовыми антикоммунистическими настроениями. Усиливается эмиграция за рубеж. С 1990 года основной идеей становится уже не «совершенствование социализма», а построение демократии и рыночной экономики капиталистического типа.
В 1990-1991 гг. социально-экономический строй СССР начинает приобретать черты капитализма: легализуется частная собственность, образуются фондовый и валютный рынки, кооперация начинает принимать форму бизнеса западного типа. «Новое мышление» на международной арене сводится к односторонним уступкам Западу, в итоге чего СССР утрачивает многие свои позиции и фактически перестаёт быть сверхдержавой, ещё несколько лет назад контролировавшей половину мира. В РСФСР и других республиках Союза к власти приходят сепаратистски настроенные силы — начинается «парад суверенитетов»…

Я в начале этого периода, как было отмечено, переменил работу. Два года, в течение которых я проработал секретарем парткома на разрезе «Черногорский» на фоне начала перестройки, были, наверное, самыми спокойными в моей жизни. Они запомнились мне нашей активной работой по внедрению новых методов организации труда – бригадный хозрасчет и личная инициатива были в их основе. За этим стояла реальная работа с людьми, которые активно откликались на инициативы, помогавшие им больше зарабатывать. Это все совокупно и было нашей реальной перестройкой, хотя «трескотни» вокруг этого понятия в те годы было много, а я, вольно-невольно, был проводником этой политики. Коллектив меня встретил хорошо, благо, что люди, непосредственно работающие в карьере, мне в целом были знакомы по прошлой работе в бытность мою инженером-наладчиком.

Следует отметить, что действительная перестройка на этом разрезе началась с приходом туда нового директора Щапова Юрия Степановича. Поскольку его появление здесь практически совпало с «явлением» в телевизорах Михаила Сергеевича Горбачева, то народ на предприятии эти два события связал в одно целое и впредь от этой «идентичности» уже не отходил – на этом конкретном предприятии руководитель все менял стремительно.
Как и положено человеку самобытному, был он решительным и бесстрашным перед любым начальством, чем часто вводил меня, молодого парторга, в ступор перед городским руководством. Не принял и не понимал он той показушной перестройки, например, о чем открыто заявлял по любому поводу. Он уже тогда говорил, что это был заговор империализма, поскольку, как всякий Скорпион (его зодиакальный знак рождения), он являлся ярым приверженцем теорий заговора. Любимой его поговоркой было выражение: «Я любой заговор потоплю в крови…». Он был крут на расправу, чем добавлял мне работы по улаживанию трудовых конфликтов в коллективе, но был и столь же отходчив, переживая о своих неправильных действиях. Он, например, открыто не принял модные тогда выборы руководителей и не допустил их на вверенном ему предприятии.
К слову сказать, на разрезе «Черногорский» в более поздние и сложные времена никаких забастовок не было, его уголь каким-то образом шел в Японию (Щапов смог это организовать), и денег, и импортных товаров для коллектива хватало. Он являл собой тип талантливого руководителя и инженера (девять запатентованных изобретений), по крайней мере, я подобных ему производственных лидеров в своей жизни не встречал. Правда позднее этот природный экстремизм и внутренняя противоречивость далеко его увели в отношениях с коммерческими партнерами, но не мне его судить. Я ему в последующие годы только помогал, как и он мне.
В рассматриваемое время Юрий Степанович, благодаря своей активности, побывал в ранге депутата Первого (судьбоносного) съезда народных депутатов СССР. Кстати, любил он в тот период красиво оформлять свои выезды, поскольку передвигался по официальным делам исключительно на представительном автомобиле «Чайка», который он выкупил по случаю  из гаража облисполкома. Милиционеры честь отдавали - ему это нравилось. Так вот, с высоты своего депутатского опыта он неплохо знал все московские интриги, ни в грош не ставил кремлевское окружение, а потому и не боялся властей. Позднее он отчасти справедливо говорил мне, что слабаками мы оказались в ельцинский период, надо было оказывать реальное политическое  сопротивление нарождающемуся капитализму. Эти его рассуждения впоследствии довели его до попытки создать патриотическую партию в Сибири, но что-то с этим у него не заладилось…

3.2. Я стал политологом

 В сентябре 1988 года я поступил в Новосибирскую высшую партийную школу. В это время небесный Сатурн (транзитный) пересек границу Седьмого дома моего гороскопа рождения и вошел в знак Козерога (моего управителя), а главное – оформил аспект соединения с самим Солнцем в конце марта того года.

Людям-козерогам вообще характерно честолюбие, стремление к власти, проявляющихся главным образом в деловых и политических сферах. В карьере они обычно хотят особо отличиться. Они, как правило, являются хорошими организаторами - такие люди обычно без риска достигают высокого положения. Если юность их прошла в условиях бедности и неблагоприятном семейном окружении - это даст им стимул для преодоления трудностей и достижения видного и сильного положения. Для таких людей жизнь - это важный вопрос и борьба.
А тут сам Сатурн (управитель Козерога) вошел в этот знак моего гороскопа и «обнял» Солнце. Способность упорно трудиться и чувствовать бремя ответственности и жизненных требований при этом  достигают своей кульминации.
Ключевая же сфера жизни Седьмого дома любого гороскопа – взаимоотношение с людьми и деловое партнерство. У людей под влиянием присутствия Сатурна в этом доме бывает развито чувство восприятия своих обязательств перед другими людьми.
Астрологи знают, что Солнце и Сатурн удивительным образом связаны. Солнце – центр жизни, источник воли, жизненной силы, резервуар энергии как таковой. Сатурн – емкость и рамки, внутри которых зреют и готовятся к проявлению в жизни человеческие устремления. Между Солнцем и Сатурном постоянно идет борьба за власть – обе эти планеты пытаются выразить себя через эгоизм человека. Это может заставить его под таким взаимным влиянием пересмотреть жизненную цель и все сопутствующие обязанности.
Когда транзитный Сатурн встречается с натальным Солнцем, человек лучше осознает, что он в мире – не пустое место, и его присутствие в нем на окружение влияет. В период, когда держится этот транзит, у человека часто возникает ощущение, что ему с его недюжинными способностями совершенно не дают развернуться. Цель этой встречи - подавить то, что не жизнеспособно, не плодотворно, а дать дорогу тому, чему стоит появиться на свет. Этот транзит требует от человека четких и детальных представлений о том, чего он хочет от жизни.
В это время обычно на человека наваливается физическая и психологическая усталость. Здесь важно понимать, что некоторые потери – замечательные приобретения. Главное при этом – теперь все нужно делать по-другому. Цепляясь за привычное, человек лишь усиливает впечатление своей неспособности справиться с ситуацией. Избавляясь же от старого (от прошлой работы, например), он обретает огромную энергию и меняет точку приложения жизненной силы.
Нередко он при этом совершенствует навыки общения: оттачивает перо, изучает ораторское искусство или просто развивает межличностные отношения. Соединение транзитного Сатурна с натальным Солнцем говорит о том, что при наличии у человека идей, ему их нужно облечь в конкретную и адекватную форму - идею нужно выразить через определенные средства. Таким образом, это соединение помогает человеку прокладывать новые пути к более оригинальным способам своего бытия.
Сатурн – это планета опыта, а он по Пушкину есть «сын ошибок трудных». Он - человеческий кармический учитель, потому обижаться на него бесполезно. Лучше использовать его для осознания себя. Слияние транзитного Сатурна и Солнца – аспект нелегкой работы над собой. В это время лучше самостоятельно ограничить контакты и заняться чем-то познавательным.

Чем была для меня учеба в ВПШ? Это и было время осмысления предыдущих жизненных этапов, и выстраивание своего будущего на новом собственном понимании. К тому же, по итогам учебы соискатель приобретал квалификацию политолога - человека, «знающего политику», правда, по советским меркам. Выходит, что Сатурн, как незримый наставник, сопровождал меня и в тот период с правильных позиций.         
Я, скорее, оговорился, заявив, что поступил в ВПШ. Правильнее было сказать, что меня направили на эту учебу, хотя честно скажу, я к ней стремился. Так вот, я был именно рекомендован на учебу в ВПШ. В те годы в организационных отделах обкомов и крайкомов партии сидели «истинные астрологи», предсказатели судеб номенклатурных кадров с невероятной точностью и неизбежной последовательностью. Таким колдовством в этих отделах занимались только первые лица, иногда вторые. Что касается учебы, так на нее меня в конечном итоге благословил мой давний «крестный отец» - заместитель заведующего организационным отделом Красноярского крайкома партии Маташов Алексей Александрович.
Сатурн же зорко сопровождал меня все два года моей учебы в Новосибирской ВПШ, что важно, это происходило в положенные сроки моей личностной трансформации. Потому, наверное, в учебу я окунулся увлеченно, не ради галочки. 
Бытует мнение, что партийные школы – косные, консервативные заведения, где обучают только таким застарелым партийным дисциплинам, как партийное строительство, история партии, скучный научный коммунизм и т.п. Все это, конечно, было, но это не главное. В действительности программа обучения была очень обширной и интересной даже без факультативных предметов, которых было тоже много. А главное, кто нас обучал – лучшие преподавательские кадры, какие были тогда в стране. Это касалось всех школ, но в Новосибирске были свои особенности.
Первая определялась близостью Сибирского отделения Академии Наук СССР, а там не только «разлагали молекулы на атомы», как пел незабвенный В. Высоцкий. Там действовали мощные экономические и социальные школы. Так, экономику нам читал академик Гранберг, социологию – академик Бойко, да и другие прикладные курсы до нас доводили известные сибирские ученые.
Вторая особенность состояла в том, что школой руководил Альберт Константинович Черненко. Мало того, что он сам был крупным ученым и доктором наук, читал нам, кстати, курс философии, так он был еще и умелым организатором. Не было недели, чтобы к нам не приезжали московские научные светила общественно-экономического блока. Академик Абел Гезович Аганбегян, например, так просто любил приезжать в Новосибирск, тем более что с Сибирью он по жизни был связан. Крупные партийные функционеры на уровне ЦК партии были регулярно доступны для наших острых вопросов. Ведь наш Черненко был сыном того самого Черненко, кто не так давно был руководителем партии. Связи в Москве у него были обширные, кто же ему в лекциях откажет, он же - «памятник».

Наши штатные преподаватели тоже были один к одному люди интересные, знающие и оригинальные. Взять профессора Гусейнова Рифата Ахметовича, который читал нам курс политической экономии, на первый взгляд скучной дисциплины. Но этот восточный поэт и острослов так нам доносил материал по «Капиталу» К. Маркса, что мы с его подачи буквально вгрызались в бессмертные строки гениального экономиста и философа. Слушать лекции Гусейнова сбегались учащиеся с других потоков, где он не значился в расписании, а также преподаватели иных ВУЗов Новосибирска.
Позднее в постсоветские годы меня часто спрашивали: «Николай Иванович, как ты с твоей биографией и убеждениями мог оказаться в самом логове капитализма - на фондовом рынке?». У меня всегда был готов ответ: «Потому и оказался, что хорошо изучил «Капитал» Маркса». Я точно знал, где должны происходить главные события в рамках рыночных отношений. Чем рисковать и напрягаться при производстве «сюртуков и топоров» (эти предметы К. Маркс часто использовал в тексте, объясняя теорию прибавочной стоимости), уж лучше владеть и торговать акциями предприятий, которые их производят. Все безопасней, чем строить сложные отношения с трудовыми коллективами и отвечать за развитие материальной части конкретного производства. Это несколько цинично, но зато понятно. И я твердо следовал этой линии.
За все время своего участия в рынке, как бы высоко я ни «летал», я ни разу даже попыток не делал строить какое-либо производство под себя, этакий «свечной заводик» на старость. Это не спасло меня от жестких последствий предсказанных К. Марксом периодических кризисов капиталистического производства. Но я, по крайней мере, точно знал, что они неизбежно будут, и это меня морально успокаивало. Более того, в одной моей публикации тех лет я довольно точно по времени предсказал неизбежность кризиса 1998 года. На это обратили внимание наиболее пострадавшие от него читатели, особенно участники валютного рынка и рынка ГКО (государственные казначейские обязательства).
Жизнь показала, что я был дальновиден в этой своей приверженности. В положенные сроки грянул второй кризис 2008 года (неизбежность его тоже была очевидна), который довел меня до уголовного дела. Премудрые следователи и иже с ними так и не смогли найти ни одного мне лично принадлежащего предприятия или даже приличной недвижимости, где я мог бы отмывать якобы «украденные» деньги вкладчиков, с которыми я работал. Они были очень упорны в этих поисках и уверены в своем успехе. Эти изыскания увели их даже за границу. Однако на этой теме следствие зависло на целых четыре года, но закончилось оно для них безрезультатно…
 
Самый конец 80-х годов, на который пришлось время моей учебы, являл собой удивительный период в истории нашей страны. Закат горбачевской эпохи был довольно шумным, люди повсеместно возмущались реалиями своей жизни, партия под этим давлением кипела изнутри. Средства массовой информации вывалили на привыкший читать и верить печатному слову народ столько зубодробильных публикаций, особенно по истории советского периода, что у всех голова шла кругом. Писатели достали из ящиков письменных столов все, что не могло быть опубликовано ранее – дух захватывало от остроты этих книг. Революционный призрак бродил и в стенах высшей партийной школы. Слушатели, в большинстве своем, люди молодые, энергичные и начитанные стремились высказаться по любому поводу, рвали глотки на митингах тогдашних демократов в разных заведениях Новосибирска. А какие семинары в группах проходили  с буквальным участием в них наших мудрых преподавателей, особенно по истории партии…

Словом, ВПШ я закончи с отличием, мозги были набекрень, но мыслить и выражаться я стал острее. В воздухе витала близость больших перемен – в Горбачева уже никто не верил, а Ельцина (он уже ярко проявил себя к 1990 году) большинство из нас терпеть не могло, поскольку в силу своей подготовки мы примерно понимали, в какой хаос он мог ввергнуть страну. Так оно вскоре и произошло. Я до сих пор стою на этих позициях, не смотря на двадцать лет работы на самом либеральном рынке. Пока в мире живет и стремительно развивается коммунистический Китай, никто меня не переубедит в невозможности реформировать тогдашний Советский Союз. То поколение молодых и неплохо образованных партийных руководителей, которое я представлял, уже было готово возглавить настоящие реформы в стране, прежде всего в ее экономике, а не только заниматься перестроечной говорильней. Не было только у нас своего прагматичного Дэн Сяо Пина - ярко вскрытые гласностью проблемы страны мы не трансформировали в реальные дела. Пустоты природа не терпит: архитекторов перестройки с их изящными проектами вскоре сменили деловитые «разрушители с ломами и кирками».

В январе 2017 года фонд «Общественное мнение» опубликовал результаты социологического исследования о тех временах. Только 7 процентов опрошенных дали положительную оценку горбачевской перестройке, зато 56 процентов из них добрым словом отозвались о временах брежневского «застоя», а многие даже выразили готовность вернуться в ту эпоху, и далеко не все они – пенсионеры. Выходит стабильность, реальные социальные права, равноправие и уверенность в завтрашнем дне многим людям дороже товарного наполнения в магазинах. Моим возможным либеральным читателям я бы посоветовал с пониманием относиться к мнению большинства, ибо только народ является реальным субъектом истории, а не только его «лучшие представители». В год 100-летия Октябрьской революции это звучит особенно актуально: в нашей стране один из самых высоких уровней социального неравенства в мире, он выше, чем в Америке, например. А что есть русский бунт, мы знаем, проходили…

Часть 4: ВЕЛИКИЙ ПЕРЕЛОМ

4.1. Перст судьбы

Суть изменений в моей судьбе в тот период примерно была ясна – кураторы от обкома КПСС уже давно все просчитали. Не мои личные пристрастия, а их железная логика привела к тому, что в середине ноября 1990 года на городской партийной конференции меня избрали первым секретарем Черногорского горкома партии. Гораздо позднее, после того, как я из интереса, а не по духовному наитию стал заниматься астрологией, я просчитал по ее методикам свое жизненное предназначение. Удивительно, но моя общественно-политическая деятельность в тот непростой период ему полностью соответствовала, чего не скажешь о моем выборе в пользу коммерции на фондовом рынке, который я сделал позднее. И этому есть подтверждения в моей дальнейшей жизни…

Так уж случилось, что по времени это назначение примерно совпало с периодом, когда транзитный Сатурн, проходя по кругу моей судьбы, встал на вершину довольно редкой в гороскопах конфигурации аспектов планет под названием «Перст Судьбы». В жизни людей с этого времени энергиями Сатурна обычно инициируется процесс, который можно назвать «Великий перелом». В моем случае он совпал с переломом жизни огромной страны под названием СССР.
Я часто думаю, ведь этот «указатель» был со мной с самого моего рождения. Как точно Провидение указало сам момент большого перелома в моей судьбе, и не только в моей. Как говорится: «Эх, кабы раньше знать!». Но я тогда ничего не знал, а и знал бы, так не поверил – был ярым материалистом…

С конфигурацией «Перст судьбы» ведущие астрологи связывают ощущение необходимости выбора, неудовлетворенность достигнутым результатом. Считается, что она может быть показателем отчужденности в социальной среде. В такой период, будучи эмоционально напряжен, человек бывает внутренне готов к конфликтным ситуациям, и те обычно не заставляют себя ждать.
Людям, имеющим такую конфигурацию в своем гороскопе, в это время бывает сложно найти место в жизни, у них нередки перемены в судьбе, обычно психологически спровоцированные ими самими.
 
Данная конфигурация часто обозначает необычную судьбу человека. Она может указывать на жизнь, протекающую определенным образом в течение какого-то периода времени до тех пор, пока внезапно не вмешается этот «перст», и индивид вынужден будет резко менять направление жизни. Часто перемена подготавливается на фоне глобальных политических изменений.
Планета, на которую указывает «Перст судьбы», часто символизирует жизненную задачу, решение которой необходимо для дальнейшего роста человека. «Перст судьбы» не обязательно бывает благоприятным, в том смысле, что внезапное вмешательство в ход жизни этой конфигурации не всегда бывает приятным. Разрушительные перемены, предсказываемые конфигурацией, имеют место, когда транзитная планета (Сатурн в нашем случае) образует аспект соединения с планетой, находящейся на «кончике пальца».

«Перст судьбы» считается судьбоносной конфигурацией: своим основанием он указывает на жизненную задачу, решение которой необходимо для дальнейшего роста человека. Часто он определяет его жизненное предназначение.
«Перст судьбы» обычно вызывает драматические, бесповоротные перемены в жизни человека. Проработка его требует интеллекта, оригинальности и решительных действий, направленных на совершенствование и обновление существующих условий жизни. Эти требования возникают из обстоятельств, не зависящих от человека. Если он успешно встречает вызов, его сознание и жизненные обстоятельства поднимаются на более высокие уровни. Для этого нужно отречься от прошлого и начать совершенно новый период жизненного опыта.
Эта конфигурация обычно предполагает радикальные перемены в определённый период жизни, обусловленные свойствами планет ее составляющими (особенно — планеты на вершине). Эти перемены могут быть ускорены кем-то или чем-то извне (политической ситуацией, например).

В моем гороскопе конфигурация «Перст судьбы» образована на вершине проводником перемен Хироном в слиянии с Восходящим Лунным Узлом в знаке расчетливого Козерога и в восьмом доме гороскопа. В основании его через аспект секстиль – неотвратимый Плутон во властном Льве и четвертом доме, а также экспансивный Юпитер в изменчивых Близнецах и двенадцатом доме. Следует сказать, что непреклонный Плутон существенно усиливает параметры всей конфигурации.
Поскольку в этой сложной конфигурации планет задействованы кармические Лунные Узлы, а также кармические четвертый, восьмой и двенадцатый дома гороскопа, то можно с уверенностью сказать, что это планетное образование носит судьбоносный характер в моей жизни.

Итак, «Перст судьбы» символизирует жизненную задачу, решение которой необходимо для дальнейшего роста человека. В нашем случае он указывает на планету Хирон в слиянии с Восходящим Лунным Узлом (ВЛУ). Последний (Лунный Узел) в гороскопе действительно определяет мое жизненное предназначение – это исходит из теории астрологии.
Под этим влиянием я должен научиться достигать любой поставленной цели. Мне нужно научиться во имя результата не привязываться к временным  устремлениям. Главное, что мне должно понять - я сам являюсь творцом своей судьбы.
Кармическая задача Козерога - осваивать в текущей жизни то, как строить карьеру, заниматься своим социальным ростом, плотно осваивать профессиональные умения. Для этого мне приходилось быть целеустремленным, упорным, выносливым и работоспособным. Эта сфера только и могла быть той деятельностью, где я мог быть успешным.
 
Восходящий Лунный Узел расположился в восьмом доме гороскопа, который отвечает за перерождение души, возрождение, трансформацию и тайные трагедии. Перерождение и трансформация – вот корни решения моих кармических задач.
Реализация же кармы, если судить по положению планет в моем «Персте судьбы», должна в дальнейшем (за рамками 1990 года) идти посредством довольно рискованных видов деятельности, которые могли принести мне серьезные жизненные испытания. Это, в частности, в моей жизни может быть связано с ответственностью за чужие деньги и большие долги, что и имело у меня место после развала СССР.
 
Известно, что проверка выполнения генеральной задачи жизни происходит при возвращении Лунных Узлов на свои натальные (при рождении) места. Это случается редко – 3-4 раза в жизни, поскольку период обращения Лунных Узлов примерно составляет 18,5 лет.

Пришло время, когда в 37 лет свою первую настоящую проверку прошел и я. В это время (1990 год) я достиг своего наивысшего карьерного взлета – стал первым секретарем горкома партии. Это значит, что в это время я был на своем месте. А вот дальше, как выяснилось, все пошло не так. Мои последующие коммерческие занятия оказались вне рамок жизненного предназначения. Следующий возврат Лунных Узлов в 56 лет в 2009 году принес мне серьезный личный кризис и буквальное обрушение всех моих коммерческих структур. Урок состоялся. Именно так проявляет себя суровый Сатурн в качестве владыки кармы. Кармическая расплата того периода:
 произошло снятие со всех должностей, а также потеря иных социальных регалий (статуса, репутации);
проявились проблемы по деньгам (хорошо, что не через здоровье);
произошла резкая  потеря друзей, проявились и проблемы потери смыслов и привычных желаний в жизни;
происходили эмоциональные проверки на прочность, были  и вынужденные переезды с двойной сменой места жительства.

Все эти расплаты пришли как по расписанию, точно в означенные сроки, что говорит о действенном влиянии «Перста судьбы» в моей жизни.
Что касается Хирона в этой конфигурации, то он, несмотря на свои маленькие размеры, оказывает достаточно сильное воздействие на жизнь и судьбу человека, ставя его в неординарные условия.
Хирон - это планета двойственности, помогающая человеку адаптироваться к любым жизненным условиям и ситуациям. В экстремальных или безысходных ситуациях Хирон даёт ключи к верному решению проблемы и возможность выскользнуть из почти неизбежной петли или увернуться от ножа гильотины.

Основными представителями Хирона являются философы, мыслители, артисты, астрологи, маги, адвокаты, судьи и даже видные уголовники. Особую роль Хирон играет в судьбе государственных деятелей и политический лидеров, что подтверждают гороскопы исторических лиц и современных руководителей.
Сила Хирона намного увеличивается, когда он образует аспект соединения с любыми планетами или элементами гороскопа. Сливаясь с Сатурном, он воспринимает его характеристики, с Лунными Узлами – способствует реализации кармических жизненных задач человека. В конфигурации с другими планетами при отсутствии негативных факторов его воздействие, в большинстве случаев, будет проявляться благотворно для обладателя гороскопа, призывать его к гармоничному и логическому мышлению и к таким же поступкам и действиям.

Так, Хирон в Козероге (наш случай) дает духовный путь развития, внешне похожий на обычную жизнь, но внутренне наполненный совершенно иным содержанием. Акцент - на более глубокое осмысление жизненного пути. Это удачное положение Хирона, поскольку здесь духовный и жизненный путь между собой в родстве. Хирон хорошо чувствует себя в Козероге. Это дает человеку способности в области организации труда и сознательную работу с группами людей.
 
А вот в восьмом доме (наш случай) Хирон может подарить своим подопечным тягу к рискованным и даже опасным для жизни предприятиям. Обладая сильной психикой и некоторыми способностями, например, даром внушения, эти люди часто имеют власть над другими людьми. Но перед такими людьми может стоять опасность несчастного случая или насильственных акций – рэкета, разбоя, грабежа. Для них не исключаются хирургические вмешательства по самым различным причинам. Все это у меня было в годы моей коммерческой деятельности – даже с лихвой…

Однако в моем конкретном случае эта непростая планета избрала себе, как у нее водится, не самые удачные моменты для проявления своих качеств. Перемены моих условий жизни проходили на фоне краха СССР. Внимание мое при этом еле успевало за происходящим, а жизненная точка зрения вынужденно смещалась относительно привычного мировоззрения. Хирон усугубил все эти трудности, поставил препятствия на моем пути совсем уже уму непостижимые, но, тем не менее, не столь непреодолимые, какими они казались.
 Например, если планета Хирон стоит в гороскопе рядом с Восходящим Узлом, то в этом случае никогда не следует использовать свою деятельность в корыстных целях - наказание по жизни и есть лучший результат отработки этой истины, но преодолеть все это можно.

Как мы выяснили, в моем гороскопе весь «Перст судьбы» носит кармический характер, а владыкой кармы в нем выступает строгий Сатурн. Следовательно, именно его транзит в наибольшей мере мог спровоцировать вестника перемен Хирона на инициацию всей этой планетной конфигурации на «радикальные перемены в определенный период жизни…». И что же мы видим.

Транзитный Сатурн соединился с натальным Хироном в рассматриваемом гороскопе в феврале 1990 года. Уже через месяц мудрые «астрологи» из Хакасского обкома КПСС досрочно прервали мое интересное обучение в Новосибирской ВПШ и назначили меня на должность зампреда Черногорского горисполкома. Через полгода я стал первым секретарем горкома партии – пик моей социальной карьеры. Еще через год в результате неудачного политического переворота, инициированного ГКЧП, перестала существовать сама КПСС. А немного погодя, в конце 1991 года, рухнул СССР. Все судьбоносные изменения в моей жизни произошли неожиданным и революционным способом, независимо от меня, что и предполагают в теории действия Хирона и всей конфигурации «Перст судьбы». Что удивительно, самым неожиданным и непредсказуемым способом эта стремительная трансформация жизни и сознания довольно быстро привела меня на фондовый рынок – не иначе, Хирон помог.

К слову сказать, если посмотреть прогрессии отмеченных планет в гороскопе России к середине августа 1991 года, то картина лишь с небольшими изменениями будет складываться все та же – революционная и неизбежная, но еще более жесткая, чем в моей жизни.

Так, вестник перемен Хирон в гороскопе России в это время вошел в соединение с расширителем политических процессов Юпитером в эмоциональном Раке. В оппозиции к ним последовательный Сатурн, революционный Уран и гневливый Нептун столпились в соединении в подозрительном Козероге. Неотвратимый Плутон в трансформаторе процессов Скорпионе стал усиливать бушующие страсти через аспект трина (120 градусов) к планетам в Раке, а через секстиль (60 градусов) - к планетам в Козероге. Мало того, воинственный Марс в оппозиции к Плутону в капризном Тельце именно в этот период наполнил агрессивной энергией процессы, связанные с планетами в Раке и Козероге через те же аспекты секстиля и трина (только наоборот).
Мы не перестреляли друг друга в том августе, помимо прочего, благодаря и тому, что относительно быстрые планеты Марс, Юпитер и Сатурн довольно скоро выхолостили тогдашнюю грозную конфигурацию планет над Россией. Зато медленные планеты Хирон, Уран, Нептун и Плутон способствовали своими взаимными аспектами тому, что нашу страну буквально трясло в «лихие девяностые». По крайней мере, расстрел Белого дома в Москве в октябре 1993 года уж точно проходил под этим влиянием.

Этим можно было закончить анализ влияния конфигурации планет «Перст судьбы» на мою жизнь в конкретном периоде – все уже примерно ясно, но ради теоретической целостности  мы продолжим.

Обратим внимание на уже отмеченный аспект секстиля между Юпитером и Плутоном в основании конфигурации «Перст судьбы», чтобы понять, как он помогает исполнить «…жизненную задачу, решение которой необходимо для дальнейшего роста человека». Итак, обычно секстиль способствует извлечению позитивного опыта и находит бесконфликтное решение проблем, что дает человеку хороший шанс практично и с пользой  использовать все имеющиеся возможности для реализации жизненных задач (предназначения).

Юпитер может привнести в окраску этого секстиля стремление расширить горизонт познания человека, справедливость, разум и мудрость, умение обобщать и предвидеть, широту взглядов и щедрость, а также милосердие.
Плутон в моем гороскопе также гармоничен и имеет довольно высокий статус. Потому он привносит в секстиль умение человеком завоевывать симпатии, популярность и успех, волю, энтузиазм, способность находить новые возможности и стремление к новизне. Тоже, кстати, весьма нужные качества при решении общих задач конфигурации «Перст судьбы», связанных с моим кармическим предназначением.

Теперь посмотрим, как эти мощные возможности секстиля связаны с вершиной конфигурации «Перст судьбы», т. е. собственно с моими жизненными задачами.

Края секстиля соединяются на вершине с Хироном в слиянии с Восходящим Лунным Узлом и, тем самым, достраивают их в конфигурацию «Перст судьбы». Читаются они примерно так: необходимо вносить лишь небольшие изменения через качества секстиля, чтобы гармонизировать возвратные негативные ситуации, что позволит выдерживать напряжения от внезапных осложнений с работой, осложнений с финансами, с застоем и с непрерывным возвращением таких событий. При этом левое плечо больше опирается на качества Юпитера, а правое – на качества Плутона, хотя собственно секстиль формирует их общие качества.

Вот теперь, пожалуй, все - анализ влияния конфигурации «Перст судьбы» на мою жизнь в год «Великого перелома» можно считать завершенным. Можно сказать однозначно – обстоятельства сменились кардинально, а жизненный выбор я сделал неверный. Смена социальной парадигмы на коммерческое искушение ничего хорошего мне не принесла. То же самое можно сказать и о большинстве граждан бывшего СССР – они на уровне целого поколения не нашли своего места в капиталистической России.

Кстати, влияние «Перста судьбы» на мои жизненные обстоятельства законченным не назовешь – 13 апреля 2019 года транзитный Сатурн вновь соединится с натальным Хироном в слиянии с Восходящим Лунным Узлом в моем круге судьбы. Как и 29 лет назад вокруг этой даты (плюс-минус несколько месяцев) неизбежно произойдет мощная инициация всей конфигурации «Перста судьбы». Ситуация сильно усугубится тем, что в точке этой встречи к этому времени расположится непреклонный и принуждающий Плутон, пришедший туда в ходе своего естественного транзита. Какие изменения это мне принесет, жизнь покажет уже скоро - они обязательно будут…

4.2. Время борьбы

Примерно в трехмесячный срок после моего избрания на должность первого секретаря Черногорского горкома КПСС мой строгий попечитель Сатурн при своем небесном транзите, покинув вершину конфигурации аспектов «Перст судьбы», пересек границу Девятого дома моего гороскопа. И это не какие-то домыслы, точные сроки при движении планет легко считаются по специальным астрологическим таблицам, это даже не астрология - это уже астрономия. Ключевые сферы жизни этого дома: философские, моральные и интеллектуальные пристрастия, дальние поездки, трансформация идеалов и мировоззрения, а также влияние Провидения на жизнь человека.
Моя жизнь на предстоящий двухлетний период (период нахождения транзитного Сатурна в Девятом доме), вполне соответствовала этим позициям, но при больших личных издержках для меня.
 
Девятый дом по жизни - это то, что часто вызывает культурный шок у человека, где он не способен опираться на обычные знания, полученные ранее в привычной для него среде. Это дом, где сама история рушит стереотипы.
В этот период люди часто хотят добиться личного признания, благодаря достижениям в области идеологических устремлений (как в моем случае). С одной стороны, человек в это время может не верить в то, что сомнительно по его пониманию, требуя доказательства любой представленной ему идеи. С другой стороны он может упорно настаивать на своих прошлых идеологических воззрениях, отказываясь изменить их. В целом его взгляд на жизнь в это время будет серьезен.
У человека под этим влиянием  могут возникнуть крупные мировоззренческие проблемы. Он может стать слишком требовательным к другим, будет навязывать свои идейные установки. Сам же он может постоянно попадать в ситуации, где жизнь проверит его на «гибкость», а при отступлении его от новых превалирующих идейных норм, как говорил Михаил Жванецкий, – «суд, ссылка, Сибирь».

К тому же в этот период непреклонный Сатурн образовал аспекты  напряженной квадратуры (90 градусов - строгий взгляд) к Марсу и Сатурну (к самому себе в карте рождения). Взгляд его иногда испепелят, как это и было на этот раз в моей жизни.
Аспекты транзитного Сатурна с Марсом могут вызвать множество противоречивых чувств. В это время обычно возникают по жизни конфликты - Марс пытается пробить сатурнианскую стену. А Сатурн отражает грубые нападки Марса. При этом у человека возможно истощение сил, но только в том случае, когда аспекту предшествовал период деятельности, не приносивший удовлетворения (для меня – перестройка в целом).

Силы часто оставляют человека именно тогда, когда он себя приносит в жертву честолюбию. Он может считать себя очень успешным, много трудиться для достижения цели, но при этом не давать проявляться творческой стороне своей натуры. Стресс и истощение могут быть и следствием предопределенности ситуации. Так, подавление и сдерживание своего поведения при смене идеологии приводит к низкопробной ярости и  к снижению жизненной силы.
Такое время обычно дает разочарования, неудовлетворенность, отчуждение, разлуки и потери. Положительная сторона: сильное чувство долга, ответственность, способности к действию и решению сложных задач, самообладание и дисциплина. Это время борьбы со злом, борьбы за правду.

Квадратуры – тяжелый период для человека. Что бы он ни предпринимал, он натыкается на препятствия, все у него идет плохо. И чем больше он прилагает усилия, тем хуже результат. В итоге он либо теряется и прекращает какую-либо деятельность, стараясь понять, что происходит, или становится злым и агрессивным. Из-за этого он делает еще больше ошибок, принимает неправильные решения, делает поспешные выводы, чтобы получить хоть какой-то результат, ему приходится прилагать больше усилий, даже, если речь идет о хорошо знакомых делах. Стараясь переломить ситуацию, он может наломать много дров.
На работе также возникает много проблем, человек делает больше ошибок или пренебрегает своими обязанностями. Возможно, что на него нагрузят такой объем работы, который он не в силах вынести. Возможна и потеря работы, а вот уходить с работы добровольно в это время не рекомендуется – так пишут в умных книгах.
Все это создает сильное внутреннее напряжение, часто разряжающееся через ссоры, конфликты, неадекватные действия, нередко граничащие с преступлениями. Человек становится нервным, раздражительным, а в итоге он может попасть в депрессию.
В такое время человеку приходится немало потрудиться на результат, он при этом часто должен идти наперекор обстоятельствам, зато совокупно это может дать в итоге ощущение большой внутренней силы, что в будущем может дать практический результат. В большинстве случаев победа остается за ним.

Мало всего перечисленного, так транзитный Сатурн в этот период (начало 1991 года) вступил в революционный знак  Водолея. Здесь главное - историческое развитие, все общественные вопросы рассматриваются с точки зрения революционной целесообразности. В большинстве случаев в такое время после спокойного течения событий начинается неутомимая борьба за реформы – перестройка в широком смысле этого слова. Процессами начинает править честолюбие, новые исторические устремления. У людей проявляется недоверие к коллективам, а может быть и циничное отношение к обществу.
 
Я на фоне перестроечных реалий все лучше начинал понимать, что «вот новый поворот» и что жизнь моя, оказывается, не столь уж устойчива. Правда, считается, что это есть наиболее распространенная реакция на свое знакомство со средним возрастом. Далеко не каждому человеку нравятся какие-либо изменения в его жизни, а небесная истина состоит в том, что изменения в это время неизбежно будут, и для многих – это кризис среднего возраста.

Хотел бы я лучше описать свои ощущения до и после ГКЧП, но вряд ли получится. Как видно, древние астрологи правильно передали примерное изложение этих ощущений из далеких времен. Все эти книжные тезисы воплощались в жизнь на моем конкретном примере.
Для меня наступало время борьбы. Это была борьба за власть, а для кого-то из моих коллег - борьба за жизнь (среди моих знакомых партийных секретарей были случаи самоубийств). Грядущие события негативно отразились на моей репутации, не говоря о карьере. Рухнуло буквально все, что я строил долгие годы…

Обстановка в стране в период, когда на меня буквально свалился статус секретаря горкома партии была просто аховая. Осенью 1989 года состоялся Второй съезд народных депутатов СССР. События в стране способствовали поляризации делегатов съезда. Радикальное меньшинство, которое возглавил Ельцин, требовало отмены статьи 6 Конституции СССР, закреплявшей монополию КПСС на власть. В свою очередь консервативное большинство указывало на дестабилизирующие дезинтеграционные процессы в СССР и, следовательно, на необходимость усиления полномочий центра (группа «Союз»).

В этих условиях Горбачев в перерыве между Вторым и Третьим съездами народных депутатов СССР пошел на отмену статьи 6, одновременно инициируя вопрос о необходимости для него дополнительных полномочий исполнительной власти. Третий съезд 15 марта 1990 года согласился на введение института президентства в СССР и выбрал на съезде его Президентом СССР. Он по совету своего окружения не пошел на всенародные выборы, что существенно обесценило сам факт его избрания Президентом СССР. К тому же, полученные Горбачевым дополнительные полномочия несколько обесценивались становлением в 1990 году оппозиционно настроенного к центру российского съезда народных депутатов.
 
Первый съезд народных депутатов РСФСР избрал своим главой Б. Н. Ельцина и 12 июня 1990 года провозгласил «Декларацию о государственном суверенитете РСФСР». Процесс «суверенизации России» привел 1 ноября 1990 года к принятию постановления об экономическом суверенитете России. Все это дополнялось еще более радикальными решениями законодательных органов власти в Прибалтике и в других республиках. В рассматриваемый период происходило и становление многопартийной системы в СССР. В своем большинстве новообразованные партии находились в оппозиции к режиму. Сама же КПСС переживала серьезный кризис, XXVIII съезд партии (июль 1990 г.) привел лишь к выходу из нее наиболее радикальных членов во главе с Ельциным. Численность партии в последний год перестройки снизилась с 20 до 15 миллионов человек, самостоятельными партиями себя провозгласили компартии Прибалтики.

Что касается способа избрания Президента, то социально-экономическая и политическая обстановка в стране не позволяла идти на всенародные выборы. В некоторых районах было введено чрезвычайное положение, ряд образований (Литовская ССР, Нахичеванская АССР) в одностороннем порядке принял решение о выходе из состава СССР. Политика перестройки и негативные обстоятельства сделали свое дело. Немалым ущербом обернулись просчеты, допущенные при проведении антиалкогольной кампании, например. Огромные потери и человеческие жертвы стали следствием преступной халатности и еще более преступного разжигания межнациональной вражды местными элитами.
 
Все это не могло не сказаться на экономике страны и жизненном уровне народа. Ускорялось падение производства. К середине 1991 года национальный доход по сравнению с 1990 г. уменьшился на 20 процентов. Дефицит государственного бюджета составлял, по разным оценкам, от 20 до 30 процентов валового внутреннего продукта (ВВП). Нарастание денежной массы в стране грозило потерей контроля государства над финансовой системой и гиперинфляцией, т. е. инфляцией свыше 50 процентов в месяц, которая могла парализовать всю экономику.
В январе 1991 года началась последняя советская денежная реформа, получившая название «павловской» в честь ее создателя, министра финансов, а впоследствии премьера правительства СССР Валентина Павлова.

Это была конфискационная денежная реформа, которая преследовала цель избавиться от «лишней» денежной массы, находившейся в наличном обращении, и хотя бы частично решить проблему дефицита на товарном рынке СССР. Формальной причиной для проведения реформы была объявлена борьба с фальшивыми рублями.
Предпосылками для этой реформы было и то, что к середине 1990 года советское руководство приняло решение о введении частной собственности на средства производства. Начался демонтаж основ социализма. Президенту СССР Михаилу Горбачеву было предложено несколько экономических программ перехода к рыночной экономике. Наибольшую известность из них получила программа под названием «500 дней», созданная под руководством молодого ученого Григория Явлинского. Свою программу предложило и правительство СССР во главе с Рыжковым Н.И., которое, не отрицая необходимости перехода к рыночным отношениям, предлагало растянуть этот процесс на долгое время, оставить значительный государственный сектор в экономике. Президент отдал предпочтение программе правительства, и в январе 1991 года началась ее реализация.

В результате всей этой неразберихи уже в апреле 1991 года были в 2-4 раза повышены цены на продовольственные товары, транспорт, коммунальные услуги. Всего же к декабрю 1991 года цены выросли примерно в восемь раз. При этом наибольший вклад в ценовую гонку внесли отнюдь не рыночные факторы, а различного рода форс-мажорные обстоятельства, такие как обмен купюр и официальные заявления о предстоящих катаклизмах в жизни страны.
В результате реформ планы правительства реализовались лишь частично: конфискационная процедура позволила изъять из обращения 14 миллиардов наличных рублей (приблизительно десять процентов от всей массы или менее двадцати процентов от запланированных к изъятию 80 миллиардов).

Главным последствием реформы стала утрата доверия населения к действиям правительства. Политические и финансовые реформы, проводившиеся в СССР в 1991 году, окончательно подорвали доверие граждан СССР к союзному руководству и оказали значительное влияние на дальнейшие события (августовский путч, Беловежское соглашение).

4.3. Бремя ответственности

Все эти перемены «Великого перелома» огромным моральным бременем легло и на мои плечи в качестве секретаря горкома партии. Труженики промышленного города, каким был Черногорск (третье место по объему производства после Красноярска и Норильска в крае), еще как-то могли терпеть политическую неразбериху, но неурядицы в экономике сильно влияли на их самочувствие. Межрегиональные и межведомственные связи рушились на глазах. В условиях обесценения денег предприятия вынужденно придерживали отгрузку своей продукции, которая сама по себе на глазах становилась средством товарного обмена.
 
По этой методике склады «Черногорского комбината искусственных кож» (около трех тысяч работающих), например, были завалены обувью предприятий, куда он поставлял свою продукцию. Эту обувь людям выдавали вместо зарплаты – проблем, во что обуться по сносным ценам, в городе не было. Фабрика первичной  обработки шерсти в этот период была полна какими-то пуховиками и вязаными изделиями – все это перепадало и населению. А вот работницам огромного камвольно-суконного объединения (5 тысяч работающих) повезло меньше, поскольку их качественные шерстяные ткани в тех условиях уже мало кому были нужны – людям в стране было не до обновок. По этой причине эти женщины, кормилицы своих семей, подолгу оставались без зарплаты. Странно, но даже продукция угледобывающих предприятий, коих в городе было четыре, оказалась не востребованной по причине безденежья потребителей угля. Его же вместо зарплаты шахтеру не выдашь.

Я часто думаю, чем, к примеру, занимаются нынешняя правящая партия «Единая Россия», в перерывах между выборами, если не считать их гневную критику существующих порядков из думских кресел (коррупцию, например). Если не иметь в виду периодические кампании молодых «опричников» из «Народного фронта», то и сказать особо не чего, хотя это движение от данной партии дистанцируется. Я даже не имею в виду промышленную политику. Как может правящая партия отдать на откуп нашим «патриотичным» олигархам всю кадровую политику в стране. Вчерашние студенческие собутыльники тех же олигархов руководят системообразующими предприятиями нашей Родины. В Сибири, в частности, это имело место.

Недавние школьники, непонятно как получившие дипломы о высшем образовании, становятся руководителями часто даже оборонных предприятий только потому, что они прямые отпрыски или ближайшие родственники обладателей контрольных пакетов этих акционерных обществ, которые обычно остаются в тени. На глазах народа министром обороны огромной, по сути, воюющей с 1994 года страны, стал человек, окончивший торговое учебное заведение, всю жизнь продававший мебель, поскольку по случаю он удачно женился на дочери вчерашнего премьера. Вороватые губернаторы творят свои темные дела на глазах представителей Президента повсеместно. Должности академиков АН России становятся по-тихому наследуемыми и т.д. и т.п. При такой кадровой политике принцип личной преданности давно затмил опыт и профессиональную компетенцию руководителей. В этих условиях ту же коррупцию нельзя считать самостоятельным явлением – это результат провалов кадровой политики правящей партии.

Мы же в тех непростых условиях по давней партийной традиции продолжали отвечать за все, что происходило в стране. Я, например, тогда не только проблемами  партии занимался (их тоже было немало), а мотался по предприятиям города, выступал на многочисленных собраниях своих земляков, отвечая на их непростые вопросы. Люди хотели разговаривать только с первым лицом, в надежде получить авторитетные ответы на эти вопросы. Что это такое может понять только тот, кто стоял, например, перед митингом разгневанных от безденежья шахтеров, которые только что поднялись чумазые из своих забоев.

Вспоминаю один такой митинг на шахте «Хакасская» весной 1991года. Меня затребовали туда экстренно, пришлось оставить плановые дела. К моему приезду народ уже прилично «разогрелся». Выступающие клеймили партократов, утверждали, что мы все зажрались, обслуживаясь в закрытых продуктовых распределителях, и утопаем в роскоши в личном быту. Кто был более начитан, тот говорил о беспорядках в стране, в которых впрочем, тоже винили партию. А в это время простому шахтеру не на что было купить продуктов, чтобы собрать себе «тормозок» (подземное питание) в забой и прокормить свою семью. Просто с глотки переубедить их было невозможно, я это сразу понял.

Я вынужден был сделать нестандартный ход, и попросил митингующих выбрать трех доверенных людей, чтобы они могли лично убедиться в том, как я и моя семья живут. К тому же, без лишних разговоров, я им пообещал, что приму все меры партийного воздействия, чтобы помочь в реализации добытого ими угля. Такую конкретику народ принял, мне отрядили самых голосистых, а сам митинг начал расходиться.
По нашей договоренности сначала мы заехали к одному из представителей, чтобы подчеркнуть некую взаимность. Квартира его олицетворяла собой «шахтерский стандарт». Все у него было основательно и уютно - ковры (без излишеств), хрусталь, на видном месте видеомагнитофон (по тем временам – большая редкость), во дворе -  гараж с «Жигулями».   Потом привез я делегатов к себе домой, на мое счастье жены дома не было. Квартира наша для четверых человек была довольно просторная, четырехкомнатная. Когда я ее получал, сам председатель горисполкома легендарный Тропин Виктор Васильевич настоял, чтобы она была именно четырехкомнатной, мол, мне положен кабинет, как секретарю горкома комсомола, хотя я сам заказывал трехкомнатную.

Единственным украшением ее был гостиный болгарский гарнитур, который жена моя взяла по случаю лет десять назад в год новоселья. А еще у нас было много книг, которые я трепетно собирал в те годы. Впрочем, хрусталь тоже был. Машины я к тому времени еще не имел, в чем мои гости легко удостоверились, позвонив своему знакомому в ГАИ. Кстати, водительские права я получил лишь через десять лет от отмеченных событий, будучи уже «крупным» коммерсантом, позже, замечу, чем их получила моя младшая дочь Анна. Я тоже мог купить автомобиль в тот период (еще на разрезе силком предлагали – парторг и без машины) – не до того мне было.
Содержание нашего холодильника тоже не удивило моих гостей – все как у всех. А вот бутылка водки в нем оказалась, и весьма кстати. Активную борьбу со спиртным мы к тому времени уже практически прекратили, было ясно, что опять «дров наломали». Вот под эту бутылку, да под котлеты и сало с капустой, мы и начали настоящий разговор «за жизнь», что любят все шахтеры. Один из них вспомнил, как я его награждал всенародно в качестве бригадира-победителя комсомольского соревнования молодых шахтеров. Другой не забыл, как я вместе с ним в шахтерских сапогах и каске двое суток безвылазно налаживал после аварии их шахтный подъемник. Третий вообще много чего хорошего вспомнил из прошлой нормальной жизни. Кстати, ни к каким закрытым распределителям я, будучи первым секретарем, прикреплен не был, хотя знаю, что мода такая водилась в Москве, причем на разных административных уровнях. Мы в провинции при необходимости такие вопросы решали лично с руководителями торговли, только случалось это исключительно редко.

Не забыл я на следующий день позвонить генеральному директору объединения «Красноярскуголь»  Гуськову Виктору Александровичу, с которым был знаком далеко не шапочно. Тогдашние крупные руководители часто бывали на подконтрольных предприятиях, не чурались они заходить в партийные комитеты и беседовать с их секретарями. Угольный разрез «Черногорский» был на хорошем счету в объединении, на нашей базе с подачи «генерала» часто проходили межрегиональные мероприятия по обмену опытом. Мне, как секретарю парткома, и выступать приходилось на них, а также участвовать при обсуждении их итогов в его присутствии. Словом, я объяснил ему какая политическая обстановка складывается в городе в связи со слабой организацией отгрузки угля потребителям, а особенно - с отсутствием оплаты за поставленный уголь. Он обещал помочь и слово свое сдержал, деньги за уголь в город стали поступать, шахтерские забастовки прекратились.

В те времена мне часто приходилось писать и звонить вышестоящим ведомственным руководителям по проблемным вопросам предприятий города. Даже в тех условиях мой статус гарантированно «открывал все двери»,  я всегда был уверен в том, что к нашему мнению в высоких кабинетах прислушаются. Правда, положительный результат партийные обращения уже не гарантировали.
Так, в нашем городе (вернее, за его чертой) к тому времени уже лет десять шло строительство оборонного химического комбината «Сибирь». Однако к началу 1991 года эта стройка из-за проблем финансирования едва теплилась. По этой причине без жизненных перспектив могли остаться сотни жителей рабочего поселка Пригорск, который вырос в голой степи под это строительство. Никакими усилиями нам не удавалось сдвинуть этот вопрос из застойного состояния, и это предприятие с высокой степенью готовности через несколько лет превратилось в руины.
То же самое произошло и со строящимся у нас заводом асбестотехнических изделий. Когда мы поняли, что и эту стройку не спасти, то все организационные усилия партийного влияния были направлены на то, чтобы гарантированно сдать котельную, возводимую по титулу завода АТИ. От этого зависело гарантированное теплоснабжение целого микрорайона города. С этой задачей в непростых условиях справиться удалось, но от таких усилий буквально «сгорел» на работе и умер в возрасте едва за сорок лет талантливый руководитель этого предприятия Суховей Юрий Георгиевич. Перегрузок же он хватанул еще ранее, будучи заместителем директора комбината «Сибирь».

4.4. Референдум по Союзу

У меня осталось стойкое ощущение от того времени, что все мы тогда буквально погрязли во внутрипартийных дискуссиях. Перед XXVIII съездом партии, да и после него, в партийных организациях довольно искренне  спорили о Платформе и новом Уставе партии. На местах чуть ли не за грудки коммунисты друг друга хватали при спорах вокруг формулировок о «гуманном, демократическом социализме», когда слово «коммунизм» исчезло из этих текстов. Спорили о новых подходах к демократическому централизму в партии, о переходе к регулируемому рынку и частной собственности на средства производства, о новой роли КПСС в обновляющемся обществе. На полном серьезе, например, обсуждался вопрос – кто есть коммунист, представитель партии в народе или представитель народа в партии. В городской комитет партии поступило более ста предложений по этим документам от первичных организаций.

Так, были предложения сделать постоянными органами на всех уровнях партийные конференции, вернее их делегатов, по примеру съездов народных депутатов, половину партийных взносов коммунисты предлагали оставлять в первичках, были даже предложения о регистрации специальных партийных предприятий для зарабатывания денег для партии и т.д. Настоящей же работы с людьми в текущем историческом моменте было просто не достаточно. Как тогда писали в партийной печати: «В обществе кругом кипят страсти, идет столкновение мнений, бушуют митинги, а во многих партийных организациях тишь да гладь». Страна же уверенно шла к краху.

Мы проводили социологические исследования среди партийного актива по текущей ситуации, используя методику уважаемой мною Новосибирской ВПШ. По их результатам получилось, что только треть опрошенных активистов считали, что партийные органы в основном владеют политической ситуацией в стране. Только 16 процентов из них дали положительную оценку развитию гласности, 15 – ходу демократических реформ в партии. В основном неудовлетворительно оценили они работу партии по разграничению функций партийных и государственных органов, по формированию правового государства, по обеспечению прав человека, по развитию межнациональных отношений и по перестройке в целом. И только один активист из 217 посчитал, что перестройка идет успешно.
Правда были у нас и реальные всплески в работе с людьми по судьбоносным вопросам. Это имело место, к примеру, при подготовке к референдуму  о сохранении СССР, даже если ответ его вопрос был очевиден в сибирских условиях.

Дело в том, что к началу девяностых годов дезинтеграционные процессы в СССР приобрели критический характер. К лету 1990 года начался так называемый «парад суверенитетов», в ходе которого прибалтийские, а за ними и другие республики СССР, включая Россию, приняли Декларации о национальном суверенитете, в которых оспорили приоритет общесоюзных законов над республиканским законодательством. Также ими были предприняты действия по контролю над местными экономиками, включая отказы выплачивать налоги в союзный и федеральный российский бюджеты. Эти конфликты разрывали многие экономические связи, что еще больше ухудшило экономическое положение в стране. В этих условиях одной из важнейших задач стала проблема реформирования СССР и заключение нового Союзного договора, в котором права республик существенно расширялись.

В декабре 1990 года Съезд народных депутатов СССР, реагируя на «парад суверенитетов», принял постановление. «Концепция предусматривала преобразование многонационального государства в «добровольный равноправный союз суверенных республик - демократическое федеративное государство». Но  стремительное нарастание процессов распада подтолкнуло руководство СССР во главе с Горбачевым к проведению общесоюзного референдума.
Решение о проведении референдума было принято на IV Съезде народных депутатов СССР. На нем было утверждено Постановление «О проведении референдума СССР по вопросу о Союзе Советских Социалистических Республик». А в январе 1991 года Верховный Совет СССР принял Постановление «Об организации и мерах по обеспечению проведения референдума СССР по вопросу о сохранении Союза Советских Социалистических Республик». И уже 17 марта 1991 года состоялся единственный за 70 летний период существования СССР референдум.

Перед гражданами Советского Союза был поставлен вопрос: «Считаете ли Вы необходимым сохранение Союза Советских Социалистических Республик как обновленной федерации равноправных суверенных республик, в которой будут в полной мере гарантироваться права и свободы человека любой национальности?».
Референдум с такой постановкой вопроса удалось провести не везде. Так, в Казахской ССР голосование на референдуме СССР проводилось по вопросу, сформулированному Верховным Советом республики: «Считаете ли вы необходимым сохранение Союза ССР как Союза равноправных суверенных государств». При этом Президиум Верховного Совета Казахской ССР официально просил включить результаты голосования в общие итоги референдума СССР.
В шести союзных республиках (Литва, Эстония, Латвия, Грузия, Молдавия, Армения), которые ранее объявили о переходе к независимости, всесоюзный референдум фактически не проводился. Властями этих республик не были сформированы Центральные избирательные комиссии референдума, но часть граждан, проживающих на территории этих республик, все же смогла проголосовать инициативно.

Центральная комиссия референдума СССР установила, что абсолютное большинство граждан высказались за сохранение союзного государства в обновленном виде. По ее данным по Союзу ССР в целом: приняли участие в голосовании 80 процентов взрослого населения страны. Из них ответили: «Да»  - 76,4 процента; «Нет» - 21,7процента. В России ответили «Да» 71,34 процента участвовавших, «Нет» - 26,39 процента.
В Литве, где референдум проводился только на участках в воинских частях и на предприятиях, за «обновленный Союз» высказались около 16 процентов жителей республики, имеющих право голоса, а в Латвии - примерно 21процент. Положительно ответили на этот вопрос 21,3 процента взрослых жителей Эстонии. В Молдавии, где по решению парламента референдум не проводился, за Союз проголосовали около 21 процента избирателей. Абхазия и Южная Осетия, принявшие участие отдельно от Грузии во Всесоюзном референдуме, проголосовали за сохранение СССР.

Однако, как известно, в дальнейшем воля большинства граждан СССР была проигнорирована целым рядом политических деятелей, и Союз прекратил свое существование в результате подписанных 8 декабря 1991 года Беловежских соглашений…

4.5. Выборы президента РСФСР

И уж совсем как к последней битве  мы всем активом в городе готовились к выборам президента РСФСР, по крайней мере, именно так нас настраивали вышестоящие партийные органы.
Решение о введении поста президента в России было принято на том же всенародном референдуме 17 марта 1991 года – был дополнительный вопрос по этому поводу. В тот момент эти два решения не казались людям взаимоисключающими. В массовом сознании россиян у Советского Союза все еще было будущее, а вот власть в республике большинству из них уже хотелось поменять.

Вскоре Съезд народных депутатов утвердил дату выборов – 12 июня. На всю предвыборную кампанию отводилось меньше трех месяцев, но это ни у кого не вызывало особых протестов. По сути, большинство людей понимало (и даже в партии), что определился день избрания президентом Бориса Ельцина. Но в 1990 году еще мало кто решился бы давать такие определенные прогнозы. Ельцин был популярен, но не безгранично. Он, например, легко стал делегатом Съезда народных депутатов СССР, но когда на съезде избирался Верховный Совет СССР, Ельцин в его состав не попал. Тогда «спас ситуацию» депутат из Омска (опять омский характер) Алексей Казанник: он отдал Ельцину свой мандат. Ельцин не просто вошел в состав Верховного Совета.

На фоне противостояния российских властей с союзным центром ВЦИОМ в июле 1990 года фиксирует взрывной рост его популярности: его рейтинг впервые становится выше, чем у Михаила Горбачева и Николая Рыжкова. Именно в тот момент он перехватил инициативу у союзных властей.
Как ни странно, его тогда часто показывали по телевидению. На одном из митингов Ельцина спросили из толпы народа: «Когда водка будет?». «Ее держит в руках центр и Кремль. Надо забрать у него и водку, и Кремль» – ответил он с ходу. Такой Ельцин был понятен народу. В этом ответе отразилось главное: раздражение людей происходящим в стране и адресат, на которого направлено недовольство. Инфляция, конфискационная денежная реформа, апрельское трехкратное повышение цен, мартовские (1991год) трехсоттысячные митинги в Москве, закончившиеся введением в город войск, пустые полки магазинов – на таком фоне и началась избирательная кампания.

На легкую победу мы не рассчитывали. Просто сама обстановка складывалась таким образом, что сколько мы ни напрягались, эффект от нашей пропаганды был незначительный. А обстановку я напомню: пустые полки в магазинах, товары первой необходимости – по карточкам, благодаря сложностям на предприятиях, на улицу стали выставлять высококвалифицированных рабочих и инженеров. И тут появляется лидер, который раздает обещания. Словом, участие Ельцина в тех выборах было предопределено.
Нам же еще только предстояло понять, может ли кто-то из партийного руководства составить Ельцину реальную конкуренцию. Наша партийная элита и часть региональных структур партии убедили пойти на выборы Рыжкова Николая Ивановича – политическую фигуру в определенный момент очень популярную, но к тому моменту, по большому счету, уже «отыгранную». Накануне тех выборов он перенес инфаркт, ушел с поста главы союзного правительства, а острый на язык Анатолий Собчак прикрепил к нему прозвище «плачущего большевика» – за неумение уверенно вести публичную дискуссию.
 
Политические технологии, какими мы их знаем сегодня, в 1991 году в Россию еще не пришли. Отсутствие интернета, лишь две «кнопки» общесоюзного телевидения, минимум газет – способов общения с избирателем было немного, тем более распорядиться ими надо было с толком.
Партии тогда надо было того же Рыжкова поддержать по-настоящему, телевидение ему обеспечить. Она же только сподобилась на то, что начала поливать грязью Ельцина. И чем больше мы его поливали, тем больше он в глазах людей вырастал в гонимую, страдающую за народ фигуру. Однажды, например, он якобы с моста упал в «любовном угаре», что расписали даже в «Правде». А люди сказали: «Это наш мужик, и выпить может, и к бабам сбегать».

Мало того в надежде не допустить прихода к власти Ельцина окружение Михаила Горбачева, стремясь получить некие дополнительные шансы, выставило такого «сильного кандидата», как Вадим Бакатин. Он прославился тем, что, будучи Министром внутренних дел СССР, сдал американцам нашу систему прослушки их посольства в виде жеста «доброй воли» в рамках перестройки отношений с ними (это тогда все знали).
Инициативным образом нашли своих сторонников в партии и выдвинулись харизматичные, но малознакомые для массового избирателя - Аман Тулеев (Председатель Кемеровского областного Совета народных депутатов) и Альберт Макашов (командующий Приволжско-Уральским военным округом). В итоге внутренне расколотая партия была представлена сразу четырьмя кандидатами.
Кстати, замкнул шестерку кандидатов и даже первым был зарегистрирован в этом качестве председатель Либерально-демократической партии Владимир Жириновский.
Особенностью выборов 1991 года было то, что в паре с кандидатом в президенты шел вице-президент. Оба главных кандидата выбрали себе в вице-президенты военных-афганцев, героев Советского Союза Александра Руцкого и Бориса Громова.

Руцкой был просто создан для избирательной кампании. Он как будто родился специально для того, чтобы участвовать в телевизионных трансляциях, выступать перед большим скоплением народа. Внешность артиста, боевой летчик, говорит резко и красиво. Одним словом – орел. Женщины средних лет млели от восторга при виде такого вице-президента. Да и голоса армии на тех выборах значили много. И он еще показал себя уже в противостоянии с Ельциным, но это другая история.
Выборы прошли в первую годовщину принятия Декларации РСФСР о суверенитете (12 июня) – это было символично. Они строились по системе абсолютного большинства. В голосовании приняли участие 74,7 процента избирателей. По результатам голосования пара Борис Ельцин - Александр Руцкой победила уже в первом туре, получив 57,3 процента голосов. Второе место заняла пара Николай Рыжков - Борис Громов, получившая 16,9 процента. Третье место завоевал Владимир Жириновский (7,8), ставший с этого момента заметной фигурой в российской политике, а далее шел Аман Тулеев (6,8).
Наименьшую долю голосов Ельцин получил в Республике Тыва (15,25), еще в трех национальных регионах (республика Алтай, республика Северная Осетия, Агинский Бурятский автономный округ) его поддержали менее 30 процентов избирателей. Этим исчерпались успехи нашей партии на выборах.

Были свои особенности на этих выборах и в Черногорске. Собственный анализ политических шансов кандидатов в президенты со всей очевидностью показал мне то, что с Н.И. Рыжковым нам не выиграть. Просто проиграть в честной борьбе я не мог. Я решил действовать не только в рамках официальных предпочтений партии, что на моем посту было довольно опасно. Дело в том, что я родом из Кузбасса, и мои связи там были довольно обширны. Я не понаслышке знал, каким авторитетом пользуется там Аман Гумирович Тулеев, об этом, кстати, не могли не знать и многие жители нашего шахтерского города, поскольку наши области граничили. Короче, я решил сделать ставку на него, хотя публично призвать весь актив к такой работе я не имел права. Но не один я был в таком убеждении по партийному кандидату, потому верные союзники у меня нашлись. Не будучи знакомым с Тулеевым, я позвонил ему в Кемерово и попросил его направить к нам своего доверенного человека. Он был весьма удивлен самому факту такого обращения, но человека прислал. Им оказался проректор Кузбасского политехнического института Курехин Виктор Вениаминович. Будучи ученым со степенью, он по базовому образованию оказался электромехаником, каковым был и я. Короче, мы быстро «сошлись характерами», и началась наша непростая пропагандистская работа.

Нам нужно было охватить как можно больше трудовых коллективов и вообще людей в ходе своей агитации. В мою задачу входило рассказать слушателям о возможных последствиях для страны избрания президентом Б. Ельцина, а Курехин описывал достоинства А. Тулеева, что у него получалось неплохо. И должность моя, и фамилия в глазах людей ассоциировались с нелюбимым ими Горбачевым. Все мои попытки объяснить людям, что это далеко от действительности, что и для меня он предатель тех людей, с которыми начинал перестройку - для большинства это было неубедительно. Люди на этих собраниях выступали не столько за Ельцина, сколько против Горбачева. И партийные секретари, и многие коммунисты на этих встречах, как могли, помогали нам, но по-настоящему успешных выступлений было немного. Правда, в дальнейшей жизни мне очень пригодился дискуссионный опыт того периода.
Аппарат горкома партии, да и большинство нашего актива честно «отрабатывали» кандидатуру Н.И. Рыжкова. И эта наша работа оказалась не напрасной, что-то все же запало в души людей. Нет, обойти Ельцина по итогам выборов в нашем городе другим кандидатам не удалось, но он не смог победить и абсолютным большинством голосов (более 50 процентов). Аман Тулеев занял второе место, не так уж сильно отстав от Ельцина, а Н.И. Рыжков стал третьим, получив 16 процентов голосов, как и везде.

При «разборе полетов» по итогам выборов в обкоме партии мне, конечно, досталось за такие результаты по партийному кандидату, но, с другой стороны, Ельцин-то у нас не был победителем свыше 50 процентов, вроде как «ничья». О нашей целенаправленной работе на Тулеева «на верху» так и не узнали, да и не до того тогда уже было. А вот Аман Гумирович нашу работу оценил – в «революционном» Кузбассе у него далеко не везде были такие результаты. Многие годы после этого он не забывал через своих помощниц присылать мне поздравления по большим праздникам. Но вот судьба, встретиться мне с ним лично до сих пор так и не удалось…

Итак, в моей жизни приближалось кардинальное изменение всего ее содержания – приостановка деятельности КПСС, а затем и запрет на ее деятельность в результате неудачной попытки спасти существование и ее, и всего Советского Союза.
Я иногда думаю, стало ли избрание Ельцина президентом шагом на пути распада СССР?  Сам себе отвечаю, что это, безусловно, так. Хотя процессы распада в Советском Союзе шли полным ходом задолго до его избрания. К тому же, Ельцин участвовал в процессе согласования нового союзного договора, особенно когда он добился от Горбачева серьезных уступок в плане перераспределения полномочий в пользу республик. Многие избиратели Ельцина на тех выборах верили в его искренность в том, что касается сохранения Союза.

4.6. ГКЧП

Уже после избрания Ельцина, в рамках новоогаревского процесса был подготовлен окончательный проект нового союзного договора, предполагавший создание ССГ (Союза Суверенных Государств) вместо СССР. Подписание договора назначили на 20 августа 1991 года. Но подписи Горбачева и глав республик под ним так и не появились. Вместо этого 19 августа советские граждане, включив телевизоры, увидели на экранах балет «Лебединое озеро»…

Тогда (19-21 августа 1991 года) группа высших должностных лиц СССР, выступивших против проводимых президентом Михаилом Горбачевым реформ, отстранили его от власти на три дня, изолировав в резиденции в Крыму, с целью срыва процесса подписания нового союзного договора. По их мнению, ССГ не было предметом чаяний большинства россиян. Ими было официально объявлено о создании Государственного комитета по чрезвычайному положению (ГКЧП), в состав которого вошли вице-президент СССР Геннадий Янаев, премьер-министр Валентин Павлов, заместитель председателя Совета обороны при президенте СССР Олег Бакланов, министр внутренних дел Борис Пуго, министр обороны Дмитрий Язов, председатель Комитета государственной безопасности Владимир Крючков и другие. Соответственно Янаев был объявлен исполняющим обязанности Президента СССР в связи с «недееспособностью» Горбачева. Они приняли решение о запрете деятельности оппозиционных партий и движений, а также ряда газет. В Москву были введены войска.

Ответом на такие действия стали массовые демонстрации и митинги протеста в Москве, Ленинграде и ряде других городов. Демократические силы во главе с Борисом Ельциным встали во главе сопротивления и отказались подчиняться ГКЧП.
В итоге 22 августа комитет объявил о самороспуске. Его члены, а также ряд других деятелей, в том числе председатель Верховного Совета СССР Анатолий Лукьянов, были арестованы. Министр Пуго покончил жизнь самоубийством.
Уже 23 августа указом Ельцина была приостановлена деятельность Компартии на территории РСФСР (запрещена она была 6 ноября 1991 года). На следующий день Горбачев объявил об уходе с поста генерального секретаря ЦК КПСС, вышел из партии и обратился к членам ЦК с призывом о самороспуске.
Указом Ельцина создание ГКЧП было квалифицировано как попытка государственного переворота, а союзные органы исполнительной власти, включая силовые структуры, были переподчинены президенту РСФСР.
В декабре 1991 года Горбачев объявил об отставке с поста президента СССР, после чего над Кремлем спустили флаг Советского Союза. В 1994 году члены ГКЧП были амнистированы Государственной думой…

О самом ГКЧП от 19-21 августа 1991 года знают или помнят только 50 процентов нынешних россиян, если верить опросу социологов, проведенного в преддверии 25-летней годовщины этого события. Из тех, кто помнит, большинство (35 процентов) - расценили путч как эпизод борьбы за власть в высшем руководстве страны, примерно треть из них посчитали его трагическим событием, имевшим гибельные последствия для народа и только 8 процентов - победой демократической революции, покончившей с властью КПСС.
 
Примерно 23 процента респондентов сочли, что путч не повлиял бы на их жизнь. «Жили бы хуже, чем живем сейчас» ответили 19 процентов, «жили бы лучше» - 16. При этом 40 процентов россиян согласились с мнением, что начиная с августа 1991 года, страна пошла в неправильном направлении. Противоположного мнения придерживается 33 процента респондентов. Если бы подобные события произошли сегодня, то защищать российскую демократию вышли бы только 16 процентов россиян.
Какими-то не очень убедительными выглядят итоги этой «очередной победы» демократии в глазах граждан России с учетом прожитых лет. Вопрос о сохранении Советского Союза тогда (или возрождения сейчас) остается как бы открытым: реакция большинства россиян на воссоединение с Крымом – яркое тому подтверждение…

Жизнь в Черногорске после прошедших «судьбоносных» выборов не стала лучше. Вместе с партийными организациями мы готовились к гораздо худшим временам, поскольку Ельцин в силу своего характера в условиях ССГ вряд ли стал бы терпеть хоть какую-то роль КПСС. В это время все большее значение стала приобретать российская компартия в составе КПСС. Помню, что после выборов президента в крайкоме партии регулярно проводились совещания с участием первых лиц КПРФ. Кстати, краевым комитетом в то время руководил Казьмин Геннадий Петрович, куда он перешел после руководства Хакасской областной партийной организацией, потому он всегда нас «хакасов» по-своему отмечал. Именно тогда я, например, впервые увидел и услышал напористые речи Зюганова Геннадия Андреевича, который был еще не в ранге первого секретаря. Получаемую там информацию мы доводили до первичных организаций.

У меня было много работы и в связи с нарастающими трудностями в работе предприятий города. Так, летом остановилось финансирование строительства городского хирургического корпуса. Эту важную для нас стройку я курировал еще, будучи заместителем председателя горисполкома, потому знал все в деталях. К сожалению, ее тогда заморозили и достроили только в году 2010-м. В городе в самый сезон варений не стало сахара, мое ли дело, но именно у меня через совместную учебу в ВПШ был близкий знакомый на Алтае, где этот сахар производили, который как-то помог с этим вопросом. Повторяю, традиционные связи тогда уже плохо работали.
 
Но вот пришел август, он и принес первую весть предстоящей беды. Примерно за неделю до ГКЧП был созван экстренный пленум обкома партии. Весьма странный вопрос был вынесен на его повестку – первый секретарь обкома Абраменко Валерий Юрьевич  просил освободить его от должности по семейным обстоятельствам. Нужно было знать тогдашние порядки в партии по отношению к кадрам на таком уровне. Нет, и тогда кого угодно могли снять с работы за конкретные упущения, но обычно такие люди уходили только на повышение. Но чтобы молодой и энергичный руководитель из высшей партийной обоймы был освобожден по его просьбе, да еще по озвученной им причине – подобного не могли припомнить даже ветераны. Его в вопросах подводили к мысли о политических причинах такого поступка, связанных с ситуацией в стране, но он твердо стоял на семейных обстоятельствах, не раскрывая их суть. Делать нечего, освободили. Я тогда часто думал, неужели руководители обкомов уже загодя  знали о готовящемся ГКЧП (или он случайно узнал), и он, испугавшись неясных последствий, сделал этот шаг. Скорее всего, так оно и было. Позднее уже в рыночных условиях судьба свела меня с ним при реализации одного совместного проекта, и он, как теперь говорят, меня крупно подставил, что удивительно, опять испугавшись. Вот уж действительно, «единожды солгав…».

Заявление членов ГКЧП 19 августа из-за разницы по времени мы услышали только во второй половине дня. В горком по партийным каналам от руководства сразу пошли звонки, а также телеграммы, о необходимости поддержки объявленных мер. Меня уговаривать было не нужно: первая реакция – «давно пора». Стали звонить руководители предприятий, секретари партийных организаций – в их голосах звучала тревога («что-то будет»). Я как мог их успокаивал и настраивал на разъяснительную работу с людьми. По горячим впечатлениям я обменялся о сложившейся ситуации с моим близким соратником, председателем горисполкома Мальцевым Евгением Степановичем.

Мы были с ним почти ровесники, долго работали рядом, мне довелось быть его замом в исполкоме, ранее он работал заведующим отделом и вторым секретарем горкома партии. На его опыт и советы я часто опирался в своей новой работе. После обмена мнениями я спросил его о том, нужно ли мне срочно отбить телеграмму в ЦК КПСС о поддержке ГКЧП. Он мудро сказал мне: «Николай Иванович, давай не будем пороть горячку, подождем день-два, а там видно будет». Так и решили – он как в воду глядел. Потом были встречи с людьми на предприятиях, бурные обсуждения – работы хватало всему горкому. Отзывы о ГКЧП были примерно такими, как в социологическом отчете, который я упоминал, люди в основном кляли Горбачева. Народ не обманешь – он ведь первым вышел из КПСС после поражения ГКЧП. Кстати, никаких массовых митингов в поддержку демократии и Ельцина у нас в городе не было, люди шумели, конечно, на местах, но не более того.

Позднее случилось то, что случилось. Запоздалая попытка исправить ситуацию методами ГКЧП успеха не имела, да и иметь не могла в таком исполнении. «Настоящих буйных мало, вот и нету вожаков…» - Владимир Высоцкий в очередной раз оказался прав.
После того как 22 августа комитет объявил о самороспуске в партийных организациях повисла неопределенность, но Ельцин был бы не Ельциным, если бы не использовал сложившуюся ситуацию в своих политических целях – 23 августа был опубликован его указ о приостановке деятельности КПСС, партии, которая его «воспитала». Для нас настали худшие времена. Вот и произошло событие,  «которое невозможно изменить, но его результаты стали навязывать форму действия, которую никто еще не изучал». Именно так трактуется влияние квадратуры транзитного Сатурна к Марсу, которая нарисовалась в моем гороскопе к тому времени.

…Назавтра самолетом из Москвы в Хакасию (она к этому времени уже стала независимой республикой) прилетела целая бригада представителей Ельцина с полномочиями, если будет нужно менять власть в регионе, по крайней мере, в ее задачу входило реально остановить деятельность КПСС на местах. Ко мне в кабинет с автоматом через плечо и с текстом указа в руках в окружении активистов-демократов вошел наш доморощенный депутат Верховного Совета РСФСР Вознесенский Владимир Николаевич. Он с порога сурово заявил: «Все, Николай Иванович, кончилась ваша власть!» - прямо матрос Железняк какой-то (из истории Октябрьской революции).

Лучше бы ко мне зашел другой человек. Володя Вознесенский - отзывчивый и улыбчивый человек, бригадир комсомольско-молодежной бригады проходчиков с шахты «Енисейская», незабвенный наш активист в мою комсомольскую пору, нами же выдвинутый в депутаты. Он потребовал открыть мой сейф, наверное, думал, что там и хранится золото партии. В сейфе было девственно чисто, поскольку чего-то подобного я и ожидал. Кстати, там не могло быть и оружия, поскольку пистолетов первым секретарям в то время уже не выдавали. Кабинет мой опечатали, то же сделали и с другими помещениями горкома. Всех работников аппарата под оружием вывели на крыльцо, вокруг стал собираться кое-какой народ, но никто не кинулся нас клеймить или «рвать на части». После некоторой заминки, нас просто отпустили, никто не был арестован…

Сбылись предсказания «старого Аги» - корифеев от астрологии. В это время у меня довольно тяжело складывались отношения «с начальством и влиятельными людьми». Действительно, поначалу из предосторожности некоторые руководители предприятий города меня сторонились. На меня, вдруг, «обрушилось много несвойственных забот, от которых невозможно уйти и которые вели к моральным перегрузкам». Так и было. Например, нужно было, не трогая основных фондов и оборудования, которые по указу отошли государству, эвакуировать документацию горкома (сдать в архив), его обширную библиотеку, нужно было по не совсем очевидным формулировкам уволить работников, а также помочь им с трудоустройством. Но, в конце концов, мы сообща эти проблемы как-то решили.

Я всегда буду благодарен своим тогдашним соратникам, а по сути, моим старшим наставникам, которые многому меня научили, а главное, кто своим опытом прикрывал меня, молодого секретаря, в трудные минуты, которых было немало. Назову лишь некоторых из них, но не в обиду десяткам других моих земляков однопартийцев. Это Ольховская Галина Яковлевна - секретарь горкома, Шармай Валентина Васильевна – заведующая отделом, Бабаков Дмитрий Васильевич – заведующий отделом, Щеглова Нина Павловна – заведующая сектором учета, Корсун Людмила Васильевна – заведующая методическим кабинетом, Злотников Александр Алексеевич – председатель совета секретарей первичных организаций, Калинина Людмила Николаевна – секретарь парткома камвольно-суконного объединения, Шарапов Марат Петрович – секретарь парткома комбината «Искож», Гетманов Сергей Иванович – секретарь парткома разреза «Черногорский», Терских Геннадий Васильевич – секретарь парткома шахты «Енисейская», Эмих Александр Николаевич – секретарь парткома шахты «Хакасская», мой добрый товарищ еще по комсомольской работе. Про каждого из них можно книгу написать, но лучше это было бы сделать им самим…

Итак, если вспомнить цитаты от астрологов, то мне тогда стоило бы знать, что я «уже никогда не достигну положения, в котором бы я почувствовал себя удовлетворенным своей деятельностью и, что я буду впредь всегда доказывать что-то самому себе». Но я всего этого еще не понимал, хотя дальнейшая моя жизнь показала, что все это было в строчку…

4.7. Крах Союза

Пришло время мне крепко задуматься, куда себя применить, не сидеть же, пригорюнившись, сложа руки, да и детей учить-кормить нужно. Вопрос с моим трудоустройством решился неожиданно быстро, уже в начале сентября. Я осознанно не откликнулся на некоторые предложения от руководителей предприятий города, не хотел никого подводить перед лицом новой власти.
Так, Щапов Юрий Степанович, директор разреза «Черногорский» и мой добрый наставник по совместной работе, практически сразу же предложил мне должность своего заместителя по строительству (другой не было). Я не смог принять его предложение больше по моральным соображениям, поскольку плохо представлял себя «гонимого» среди сочувственных взглядов в родном коллективе, да и какой из меня строитель. Может быть и напрасно.

Решение проблемы трудоустройства буквально встретило меня на тротуаре  улицы. А встретил я Б. Роберта Афанасьевича, бывшего директора ГПТУ 14 (профессионально-техническое училище). Человек это был внешне напористый и решительный, который любил говорить правильные фразы хорошо поставленным голосом. К тому времени он уже вышел на коммерческий уровень и представился мне директором Черногорского филиала Красноярской страховой компании «Сиб-Восток». Стоит сказать, что частные страховые компании именно в то время первыми появились на российском рынке финансовых услуг, наряду с коммерческими банками. Они в тот период образовывались буквально сотнями, а в настоящее время Центральный Банк России (их регулятор) завершает «уничтожение» их основной массы – в стране осталось едва ли двадцать страховых компаний.

Б. сказал мне, что он как раз формирует свой штат и ему не хватает заместителя по коммерции, он мог бы предложить мне эту должность. После некоторых уточнений я понял - это, возможно, именно то, что мне нужно: небольшой штат (буквально пять человек), разъездной характер деятельности и я - не первое лицо, что мне тогда казалось важным (не на виду). После устных заверений с моей стороны, что я не буду претендовать на место директора, мы с Робертом Афанасьевичем ударили по рукам. По его звонку я съездил в Красноярск и представился директору всей компании Юрию Анатольевичу Б. Это был довольно молодой, напористый и сообразительный человек, мы нашли с ним общий язык. На моем примере он понял, что по городам и весям края ходят неприкаянными ценные кадры и ждут предложений. В этом направлении он перестроил свою кадровую политику, и через какое-то время в рядах руководителей филиалов компании на местах оказалось немало бывших партийных работников. Это, в частности, способствовало тому, что до какого-то времени дела ее шли неплохо.

Так, в числе первых он уговорил и назначил руководителем Абаканского филиала «Сиб-Востока» Зайцева Михаила Васильевича, к тому времени уже бывшего первого секретаря Хакасского обкома партии. Это был не чужой мне человек, именно его я сменил на посту секретаря Черногорского горкома партии, а до этого работал под его началом парторгом на разрезе. Естественно, он имел большой опыт в работе с людьми, внимательный и очень доброжелательный в частных вопросах. В дальнейшем наша взаимная поддержка помогала нам в этой новой работе.
Я недолго проработал в этой компании, всего-то семь месяцев, но через нее я попал на фондовый рынок, а еще именно здесь я получил свой первый опыт реальной коммерческой деятельности. Перескажу вкратце свои впечатления от этой работы.

Практически первым моим поручением в новой должности было приобретение на средства компании двух вагонов сахара с целью выгодной реализации через торговые предприятия города. Дело было верное – сахара в Черногорске не хватало.
Я поехал сразу в объединение «Алтайсахар» к его генеральному директору. Встретил он меня хорошо, посетовал на времена, но на мои предложения, тем не менее, от денег за сахар категорически отказался. Он объяснил, что в преддверии сезонных работ по переработке свеклы на его заводах катастрофически не хватает труб нужных диаметров для ремонта оборудования.   Он сможет отгрузить нам сахар только в обмен на два вагона труб. Делать нечего, попили чаю, я взял его спецификации и отбыл в Новосибирск, благо недалеко. Я знал, что в этом городе есть металлургический завод «Имени Кузьмина», который производил подобные трубы. 
Здесь у меня было много бывших однокашников из ВПШ, часть из них оказалась «при делах» - меня быстро вывели на нужных людей при заводе. Но вот беда, им тоже не нужны были наши деньги - за их трубы им необходимы были уже для их операций три армейских КУНГа (усиленный КамАЗ с будкой). Те же люди связали меня с одним из заместителей начальника снабжения войск Сибирского округа, который после уговоров согласился на сделку по схеме «деньги – товар». Он дал мне наряд в алтайский город Бийск, где я наконец-то заключил денежный договор на поставку машин. По моему звонку деньги отправили, но шли они по тем временам больше недели. Командир по поступлению денег меня с КУНГами не оставил один на один, а отрядил мне прапорщика с тремя водителями, под обязательство, что я их в дороге буду кормить. Они и доставили машины прямо на завод. Там я оплатил железнодорожный тариф, и трубы уехали на Алтай по договоренному адресу.

В «Алтайсахаре» мне дали направление в город Алейск уже на сахарный завод, который и отправил два вагона их продукции по назначению.
По дороге, как тогда водилось, эти вагоны пытались ограбить, по крайней мере, они пришли с пробитыми ломами днищами – через эти дырки стекал сахар в емкости грабителей из поврежденных нижних мешков.

Вот такая была в те времена коммерция, на все про все ушло почти два месяца, которые я провел вне дома, чему отчасти был рад. К тому же получил ценный коммерческий опыт - это мне тоже пригодилось в дальнейшем.

Стоит вспомнить обстановку, которая разворачивалась в стране в тот период времени.

После августовских событий все союзные республики, лидеры которых участвовали в переговорах в Ново-Огарево, заявили о своей независимости. Уже  24 августа 1991 года Михаил Горбачев распустил Центральный Комитет КПСС и Совет министров СССР. А 2 сентября 1991 г. в газете «Известия» было опубликовано заявление Президента СССР и высших руководителей 10 союзных республик, в котором говорилось о необходимости «подписать всеми желающими республиками Договор о союзе суверенных государств», на «переходный период» создать союзные координационные органы управления. В результате этого вскоре вся полнота государственной власти перешла Верховному Совету СССР. В качестве временного органа высшего союзного управления, «для согласованного решения вопросов внутренней и внешней политики», был учрежден Государственный совет СССР в составе президента СССР и глав РСФСР, Украины, Белоруссии, Казахстана, Узбекистана, Киргизии, Туркмении, Армении, Таджикистана, Азербайджана.

На заседаниях Госсовета продолжалось обсуждение нового Союзного договора, который в итоге так и не был подписан.
Также был ликвидирован Кабинет министров СССР, упразднилась и должность вице-президента Советского Союза. Эквивалентом союзного правительства стал Межреспубликанский экономический комитет (МЭК) СССР, который возглавил бывший председатель правительства РСФСР Иван Силаев. Деятельность МЭК на территории РСФСР была прекращена 19 декабря 1991 года, его структуры окончательно ликвидированы с 2 января 1992 года.

Уже 6 сентября 1991 года, в пику Конституции СССР и закону о выходе союзных республик из Союза, Госсовет признал независимость прибалтийских республик. А 18 октября 1991 года Михаил Горбачев и руководители восьми союзных республик (без Украины, Молдавии, Грузии и Азербайджана) подписали Договор об экономическом сообществе суверенных государств. Документ признавал, что «независимые государства» являются «бывшими субъектами СССР». Он предполагал раздел общесоюзного золотого запаса, алмазного и валютного фонда. Он подразумевал сохранение рубля в качестве общей валюты, при возможности введения национальных валют, а также ликвидацию Госбанка СССР и др.
Далее, 22 октября 1991 года вышло постановление Государственного совета СССР об упразднении союзного КГБ. На его базе было предписано создать Центральную службу разведки СССР, Межреспубликанскую службу безопасности и Комитет по охране государственной границы. КГБ союзных республик переводились «в исключительную юрисдикцию суверенных государств». Окончательно общесоюзная спецслужба была ликвидирована 3 декабря 1991 года.

Госсовет 14 ноября 1991 года принял постановление о ликвидации всех министерств и других центральных органов государственного управления СССР с 1 декабря 1991 года. В тот же день главы семи союзных республик (Белоруссия, Казахстан, Киргизия, РСФСР, Таджикистан, Туркмения, Узбекистан) и президент СССР Михаил Горбачев договорились подписать 9 декабря новый Союзный договор, согласно которому Союз Суверенных Государств будет образован как «конфедеративное демократическое государство». Азербайджан и Украина в него войти отказались.
А 8 декабря 1991 года лидеры РСФСР, Украины и Белоруссии Борис Ельцин, Леонид Кравчук и Станислав Шушкевич в правительственной резиденции Вискули (Беловежская Пуща, Белоруссия) подписали Соглашение о создании Содружества Независимых Государств (СНГ) и роспуске СССР.

Стремительно, уже 10 декабря документ ратифицировали Верховные Советы Украины и Белоруссии. А 12 декабря аналогичный акт принял российский парламент. Согласно документу, к сфере совместной деятельности членов СНГ относились: координация внешнеполитической деятельности; сотрудничество в формировании и развитии общего экономического пространства, общеевропейского и евразийского рынков, в области таможенной политики; сотрудничество в области охраны окружающей среды; вопросы миграционной политики; борьба с организованной преступностью.
В Алма-Ате (Казахстан) 21 декабря 1991 года 11 руководителей бывших союзных республик подписали декларацию о целях и принципах СНГ, его основах. Декларация подтвердила Беловежское соглашение, указав, что с образованием СНГ СССР прекращает свое существование.

Михаил Горбачев 25 декабря 1991 года в 19:00 по московскому времени выступил в прямом эфире Центрального телевидения и объявил о прекращении своей деятельности на посту президента СССР. В тот же день с флагштока Московского Кремля был спущен государственный флаг СССР и поднят государственный флаг Российской Федерации.

До сих пор считается спорным вопрос, неизбежны ли были эти процессы в нашей стране. Были ли они ей так уж необходимы? Кто знает...

Часть 5: Я И ФОНДОВЫЙ РЫНОК

 5.1. «Шоковая терапия» и новые рынки

 В экономике страны после краха СССР стремительно развивалась «шоковая терапия». Основой для ее применения и стало решение о роспуске Советского Союза. Эта глобальная перемена наслоилась на тотальную ломку экономического строя, ввергнув страну в небывалый кризис. Сколько длилась «шоковая терапия»? Годы ее «правления» - с начала 1992 по 1998. С тех пор ее приверженцы прилагают значительные усилия для утверждения в обществе мысли о правильности и необходимости ее использования.

 Состояние российской экономики, когда руководство страны решило перейти к ее реализации, было непростым. Усложнение положения во многом было связано с действиями демократов, которые пришли к власти в России после ГКЧП.
Команда президента Ельцина и его соратника Бурбулиса начала поиск радикальных идей и людей, способных разрушить политический и социально-экономический строй Советского Союза. В результате к ним присоединился Егор Гайдар, который совместно с Евгением Ясиным, Владимиром Мау и другими выдвинули идею, получившую название «шоковая терапия». Теория эта не новая, ранее она применялась для восстановления экономики других стран. Суть «шоковой терапии» в нашей стране была заключена в быстром устранении социализма. Теория ее, прежде всего, связана с положениями о свободной рыночной экономике.
Создание последней является результатом свободы цен, открытого внутреннего рынка и ускоренной приватизации. Эти условия являются реформами «шоковой терапии», при одновременном осуществлении которых должен быть обеспечен эффективный экономический рост. Командой Ельцина был разработан сценарий применения этой теории. По нему нужно было совершить следующие действия:
- установить свободу цен; 
- рост доходов от этого освободить от контроля;
- снять ограничения увеличения зарплаты, особенно, в банковской сфере и торговле;
- уменьшить контроль над государственной собственностью;
- ограничить и разрушить внутренний инвестиционный спрос;
- резко увеличить импорт; переключить инвестиционные ресурсы на потребительский рынок;
- создать платежный кризис, который вызовет резкое падение производства;
- открыть доступ к российскому рынку интервенции других стран;
-  освободить вывод капиталов за границу и др.
Попытки искусственно ускорить процессы оказались нереалистичными и губительными для общества. «Шоковая терапия» стремилась решить политические задачи, а именно - утверждение нового режима и разрушения административно-командной системы народного хозяйства.
Пятый Съезд народных депутатов РСФСР осенью 1991 года одобрил план осуществления реформ, а президенту для решения этих вопросов предоставлялись широкие полномочия. Так, либерализация цен вступила в действие уже с января 1992 года. Предполагалось, что данная реформа позволит убрать товарный дефицит и создаст реальную конкуренцию для товаропроизводителей. Совместно проводилась и либерализация торговли. Данной сферой теперь управляли коммерческие организации и частные лица. Правительство прогнозировало рост цен в два раза исходя из принципов конкуренции и соотношения спроса и предложения. В действительности же средний рост цен составил 400 процентов.
Либерализация цен помогла наполнению товарами внутреннего рынка государства. Но вместе с тем наблюдались значительный спад уровня жизни, падение валового внутреннего продукта и криминализация экономики. В результате высвобождения цен в рамках «шоковой терапии» инфляция стала набирать обороты. Чтобы ее победить, правительство решило принять следующие меры: сжатие денежной массы, сокращение дефицита государственного бюджета, политика дорого кредита, валютное регулирование.
В результате использования первой меры население лишилось своих сбережений, а организации - денежных средств на счетах. Так начался длительный процесс демонетизации экономики, который имел вид жесткого ограничения эмиссии денег. Авторы «шоковой терапии» в России считали, что экономика страны аналогична хозяйству других государств. Сторонниками этой теории в России были Е. Гайдар, А. Шохин, А. Чубайс, А. Нечаев.

 Оппонентов «шоковой терапии» в нашей стране было достаточно много. Это и люди, стоявшие у власти, которые не входили в команду Егора Гайдара, а также сами граждане. Основными аргументами их считались: высокий уровень инфляции, безработицы, спад производства, рост социальной напряженности, политическая нестабильность, зависимость экономики от иностранных инвестиций и так далее. Развитые экономики на Западе в то время опирались на готовую правовую базу, отточенную практику  ее применения, чего в нашей стране на тот период не существовало.

 В результате «шоковой терапии» в некоторой степени был преодолен дефицит товаров, со временем снизилась инфляция, ВВП только в 1997 году показал свой первый рост. Тем не менее, многие экономисты придерживаются мнения, что проблемы с недостатком продукции начались именно после использования «шоковой терапии». После указа «О свободе торговли» гражданам, как и предприятиям, разрешалось вести торговую деятельность без специальных разрешений. С этого момента возникло множество вещевых рынков.
Контроль над рынками захватили преступные группировки. До сих пор считается спорным вопросом применение этой экономической теории в нашей стране. Были ли возникшие тогда проблемы результатом ее использования?

 В этих условиях руководство компании «Сиб-Восток» в лице Юрия Б., набив руку на товарной коммерции, не без нашей помощи, на рубеже 1992 года начинало понимать, что при инфляции в 200-300 процентов, обычными товарными операциями ему сохранить деньги вкладчиков не удастся. Нужны были идеи «нетленных» вложений  – тут мы и вышли с предложением об инвестициях в акции компаний в полном соответствии с теорией К. Маркса. Руководство идеи оценило и тут же отрядило меня в Москву на поиски таковых вложений. Никакого опыта, кроме очевидной идеи, в этом вопросе у меня быть не могло. Однако сказано – нужно делать. В Москве у меня было к кому обратиться за советом – это старый мой товарищ Ч. Александр Иванович. Будучи уроженцем Черногорска, он в конце 70-х стал секретарем Красноярского крайкома комсомола, а в год моего избрания комсомольским секретарем в Черногорске он был переведен с повышением в ЦК ВЛКСМ.
 
 Летом каждого года в тот период он приезжал к нам в город навестить своего отца шахтера-ветерана. Естественно, он заходил в горком комсомола, иногда просил помощи, в основном  транспортом. Короче, мы подружились. По его просьбе я как-то заботился об отце между его наездами.
Забота в основном состояла в том, что я регулярно заезжал к нему с бутылочкой, под которую он много чего рассказывал мне о своей героической жизни. Ему в его одиночестве нужно было только внимание, а со всем остальным он и сам неплохо справлялся. В рассматриваемое время Александр Иванович уже поработал первым секретарем одного из райкомов КПСС в Москве (высокий уровень), а к началу 92-го года он стал руководителем коммерческого банка, что весьма пригодилось и мне в моих изысканиях – человек он был информированный.
Встретил он меня хорошо, на первых порах даже поселил у себя дома, а на словах ввел меня в курс дела по состоянию финансово-коммерческой ситуации в столице. Просматривалась такая картина…

 В Советском Союзе «кооперативные банки» стали создавать после вступления в силу закона «О кооперации в СССР», принятом Верховным Советом СССР 26 мая 1988 года. А акционерные (паевые) — после вступление в силу «Положения об акционерных обществах», которое было утверждено Постановлением Совета Министров СССР 19 июня 1990 года.
 К концу 1991 года банковская система насчитывала 869 банков (позднее их стало гораздо больше). Впрочем, больше половины из них были реорганизованные в коммерческие банки филиалы государственных банков (Жилстройбанка, Промстройбанка, Агропромбанка). Только в Москве их было 460.
 Со временем началось их стремительное сокращение. Можно назвать три основных причины «смертности» банков.
 Во-первых, постепенно Центральный Банк РФ сумел создать относительно эффективную систему контроля над участниками рынка. Ужесточение банковского надзора спровоцировало изгнание с рынка отдельных нарушителей.
 Во-вторых, этому способствовали неоднократные банковские кризисы (смотри справку ниже), что также мешало приходу новых игроков. В-третьих, с одной стороны, банковский бизнес к определенному моменту стал менее рентабельным, а с другой, — резко возросла конкуренция.
 Хотя уже позднее самый сокрушительный удар по банковской системе нанес кризис августа 1998 года. Если сравнивать ситуацию с докризисным состоянием, то на пять действующих банков приходилось три с отозванными лицензиями.
Большинство пострадавших — крупные и средние банки. Например, из 14 банков, входивших в так называемый «Золотой клуб России» (2/3 активов и 90 процентов вкладов физлиц), на рынке осталось только пять: Сбербанк, Внешторгбанк, Внешэкономбанк, банк «Возрождение», а также «спасенный» банк «Российский Кредит». Остальные девять банков: Агропромбанк, Промстройбанк, Инкомбанк, Автобанк-Никойл, Уникомбанк, Мосбизнесбанк, СБС-Агро, банк «МФК» и «Менатеп» после «тяжелой и продолжительной болезни» были вынуждены уйти с рынка.
В целом же банкиры, отвечая на вопрос: «Легко ли жить банкам в России?», могли честно признаться в то время: «Трудно, но интересно».
 В начале девяностых годов по степени риска для жизни работа в банковском секторе занимала второе место после службы в правоохранительных органах. В истории российской банковской системы в России в тот период были целые «сезоны охоты на банкиров».

 Одна из причин повышенного риска работы в банковской сфере не только попытка криминала интегрироваться в этот бизнес, но и, зачастую, стремление самих жертв заработать любой ценой.

 Вот в качестве примера, возможная причина одного из первых убийств банкира в России — председателя правления Техкобанка Владимира Ровенского. Он был застрелен в начале 1992 года в Москве. Газета «Коммерсант», рассказывая о результатах расследования расстрела трех руководителей банка, написала: «Ровенский был исполнителем крупной финансовой махинации, в результате которой на счета в зарубежные банки утекло 140 миллионов долларов.
Схема ее была предельно проста: Техкобанк кредитовал фиктивные фирмы под липовые гарантии, но средства не возвращались, а конвертировались и переводились за рубеж. Также на счетах в зарубежных банках оказались кредитные средства, полученные по гарантии Техкобанка в других коммерческих банках. Единственным, кто знал всех хозяев похищенных средств, был глава Техкобанка. Его убили через 10 часов после того, как был проведен последний платеж»…

5.2. Зарождение бирж и рынка акций

Практически весь 1991 год активно развивались и российские биржи вопреки бурным политическим событиям, а может быть и благодаря им. «Парад суверенитетов» заставил многие предприятия искать альтернативу разорванным связям. Брокеры в общественном мнении стали олицетворением нуворишей, получающих сверхдоходы.
Но с началом «шоковой терапии» и в их жизни появился новый бич. Он именовался кризисом неплатежей и был вызван жесткой монетаристской политикой Гайдара. Государственные предприятия, успевшие к тому времени стать основными клиентами брокерских контор, в изобилии попадали на долговую картотеку и все реже прибегали к биржевым каналам для закупки необходимых им товаров.
На рынке сложилась ситуация в корне противоположная существовавшей системе до сих пор: «рынок продавца» сменился «рынком покупателя», а понятие дефицита отступило в тень.

Между тем дела осложнились не только у брокеров, но и у самих бирж. Появление закона "О биржевой деятельности и товарных биржах" устранило последние возможности дальнейшей торговли таким незатейливым нашим отечественным изобретением как брокерские места.
К тому же в это время явственно проявились признаки противостояния двух группировок участников практически всякой российской биржи: акционеров, ориентированных на получение дивидендов и реальных собственников, предполагающих получение прибыли от торговой деятельности. Спор был разрешен жизнью: руководство некоторых бирж объявило о неприбыльности своих организаций (акционеры увяли), а владельцы брокерских мест получили статус полноценных членов. Положение крупных товарных бирж в начале 1992 года было недостаточно стабильным. Кроме запрета на торговлю брокерскими местами, они были вынуждены отказаться от биржевого сбора со сделок, пойдя, таким образом, на вынужденный шаг навстречу брокерам.
К тому времени оформилась большая «четверка» московских универсальных бирж. Лидировали в ней пока старейшие — РТСБ (Российская товарно-сырьевая биржа – Константин Боровой)  и МТБ (Московская товарная биржа – Константин Затулин). К тому же о себе уже заявила Московская торговая палата, а замыкала «четверку» Межреспубликанская универсальная товарная биржа.
Затем в это время были созданы специализированные биржи, главным образом, бывшими органами государственного управления (министерствами) из числа подконтрольных им структур. Предполагалось, что они сосредоточат на своих торгах значительные объемы товаров, производимых непосредственно их предприятиями, а профессионалы, стоящие у руля, сделают их показательными для «энтузиастов» с универсальных бирж.  Однако как гласила популярная в определенных кругах в то время поговорка: «В яблоневой деревне яблоневой биржи не бывает». Засилье на торгах специализированных бирж производителей и косность старых структур по существу не позволили создать такой рынок.
Наиболее показательным в этом плане является пример так называемых нефтяных бирж, пик расцвета которых пришелся на зиму 1991-92 годов. Только в Тюменской области их насчитывалось четыре (Тюменская биржа, Сургутская, Нижневартовская, Ноябрьская), желавших сделаться нефтяными торговыми центрами национального масштаба.
Со временем только две из них более или менее реально торговали нефтью, но в небольших масштабах. Остальные либо тихо ушли в тень, либо сменили специализацию. Для них оказался слишком сложным зарегулированный государством нефтяной рынок.
В начале 1992 года, вопреки поспешным прогнозам, биржевая торговля велась по весьма ограниченному числу акций. Главным образом брокеры предпочитали заключать сделки в торговых залах по акциям различных бирж, а также узкого круга коммерческих банков и инвестиционных компаний. В течение года практически не исчезали из биржевых списков акции только пяти банков — Инкомбанка, Уникомбанка, Мосбизнесбанка, АвтоВАЗбанка, банка "Санкт-Петербург".
Из акций инвестиционных компаний сделки на организованном рынке не вполне регулярно заключались с акциями РИНАКО (Российская инвестиционная акционерная компания), НИПЕК (Народная нефтяная инвестиционно-промышленная евроазиатская корпорация) и Военно-промышленной инвестиционной компании.
В 1991 году биржи были неиссякаемым источником «горячих» новостей, приковывавших внимание деловой прессы. К началу 1992 года ничего похожего уже не было: ни громких взаимных разборок между РТСБ и МТБ, ни обличений некоторых бирж в партийном или теневом происхождении их капиталов. Созданные межбиржевые союзы и ассоциации устоялись. Биржи постепенно сделались не столь значимыми организациями, как это казалось раньше. Старейшие лидеры биржевого движения почувствовали это и решили апеллировать к массам уже не от лица бирж, а от созданных при их участии политических или общественных организаций.
Так, Боровой, формально оставаясь главой РТСБ, сосредоточился на деятельности в Партии экономической свободы.  Затулин же, игравший за команду МТБ, все чаще выступал в качестве президента Международного биржевого и торгового союза. Затем к этому процессу подключились фондовые биржи, почувствовавшие приближение приватизации в стране и решившие, что пора начинать борьбу за власть. В спешном порядке были созданы две параллельные федерации фондовых бирж, во главе одной из которых встала РФБ, во главе другой — МЦФБ. Это вылилось в обостренную конкуренцию за право стоять во главе фондовой иерархии – в результате они были разобщены. Пожалуй, единственным рациональным зерном в баталиях двух федераций оказалось возникновение и реализация идеи создания единого информационно-образовательного центра, получившего название Международного института фондового рынка. Этот факт, а также активность руководителей института позволили ему обрести быструю международную поддержку — крупные средства на развитие института выделило Европейское Сообщество.
На этом фоне без политических баталий возникла новая сила, претендующая на право законодателя мод на российском фондовом рынке. Биржевой премьерой года стала Российская международная валютно-фондовая биржа, созданная при участии наиболее крупных и преуспевающих коммерческих банков, которая сразу взяла курс на привлечение банков в качестве главных участников торговли ценными бумагами, а также на диверсификацию предлагаемых биржей услуг (торговля валютой). Наконец, к 1992 году из биржевой «обоймы» выпала одна из самых известных структур, именовавшая себя система «Алиса» (Герман Стерлигов), изъявшая наименование "биржа" из своего полного титула…

Конечно, Александр Ч. информацию о банковской и биржевой деятельности в столице к началу 1992 года мне рассказал в несколько других выражениях, но смысл был примерно тот же. Я объяснил ему свою ситуацию и попросил его свести меня с кем-нибудь из биржевиков. Не откладывая, он познакомил меня с таким товарищем, а тот без обиняков, но аккуратно, подвел меня к руководству Московской международной биржи вторичных ресурсов (ММБВР) – была и такая. Там мне довольно внятно объяснили, что рынок вторичных ресурсов в России безграничен и, что перспективы у биржи просто великолепные.
Без их объяснений было ясно, что всяких отходов у нас много. На мой вопрос о возможности приобретения акции биржи сибирским институциональным инвестором (страховые компании теоретически являлись таковыми), мне ответили, что в качестве «исключения» это вероятно. В те времена возможности Сибири для московских товарных биржевиков казались перспективными, а наличие партнеров-сибиряков добавляло авторитета. Короче, после согласования с Красноярском, я уже через день подписал необходимые бумаги, и «Сиб-Восток» стал счастливым обладателем одной акции ММБВР с правом торговать на ней в виде одного брокерского места. Обошлось это нашей компании примерно в миллион рублей (в теперешних ценах) - это вам не сахар по Сибири гонять. Поскольку акции в то время эмитенты России выпускали только в наличном виде, то данная ценная бумага была прекрасно оформлена – теснение, цвета, виньетки, водяные знаки, другие атрибуты защиты от подделки и т.п. Такие бумаги, в большинстве своем, заказывались за границей, и в этом смысле они были действительно «ценными». Хотя, мне кажется, на Западе лишь посмеивались над этими нашими потугами, поскольку у них там эмиссии и оборот ценных бумаг уже давно были безналичными.

Кстати, мы к этим их технологиям пришли довольно быстро. Бытует справедливое мнение, что совокупный Запад неплохо «пограбил» Россию в период приватизации, но есть сфера, где неплохо использовали их и мы. Все их сформированные многолетней практикой компьютерные технологии обращения и хранения ценных бумаг, наши математически подкованные «умельцы» осмыслили и, творчески переработав, в защищенном виде выпустили на наш молодой рынок вполне самостоятельно.
Чего, например, стоила биржевая торговая система под названием «Quick» (быстрый), которую талантливо и оперативно разработали специалисты СМВБ (Сибирской межбанковской валютной биржи) под руководством Анохина Николая Валентиновича, прекрасного специалиста и организатора, который позднее стал моим добрым товарищем и соратником по совместной работе. Этой сибирской системой многие годы пользовалось буквально все брокерское сообщество России, да и сейчас пользуется.

С одобрения руководства «Сиб-Востока» я стал довольно часто бывать в Москве с поручениями по ценным бумагам, появился некоторый опыт и связи в среде фондовиков.
Портфель инвестиций компании пополнился акциями нескольких эмитентов. В личном плане я все больше убеждался, что я действую в правильном направлении – рынок молодой, интересный, люди на нем задействованы инициативные и, в большинстве своем, хорошо образованные. Я захотел найти свое место в этих рядах, но не в узких рамках возможностей «Сиб-Востока». Однако для начала мне нужно было стать специалистом в этой сфере.
Во время моих изысканий в тот период я иногда попадал на регулярные мероприятия работников биржевого и фондового рынка. Мне приходилось вживую видеть людей, составлявших славу этого движения. Нет, я не хлопал по плечу ни Артема Тарасова, ни Германа Стерлигова, ни Константина Борового и прочих. Тем не менее, они были доступны, стояли за соседними столами во время фуршетов по итогам того или иного мероприятия в своих «малиновых» пиджаках (не всегда так буквально, но одевались тогда значимые люди ярко).
Зато реально доступным для меня оказался примерно в начале марта 1992 года Фатеев Павел Игоревич, начальник фондового отдела Консультационно-операционного финансового центра «Московские финансы» (в просторечии - Центр «Московские финансы»). Это была одна из самых уважаемых компаний на рынке, по крайней мере, она входила в тройку лучших, даже лицензия на звание инвестиционной компании у нее была под номером первым. Сам Павел оказался очень общительным и интеллигентным человеком (выпускник Московского авиационного института – родом из «оборонки»), мне ровесник, а опыт работы в интересующей меня сфере – дай бог. После того, как мы разговорились, я посетовал, что негде еще в Сибири набраться фондового опыта, и уж совсем не скромно спросил, нельзя ли мне пройти стажировку в их уважаемой компании. На удивление, он не стал рассуждать о сложности вопроса, а просто дал мне свой телефонный номер и сказал позвонить буквально завтра. За это время он сумел убедить в необходимости этого директора Центра Никулина Анатолия Алексеевича, как позже выяснилось, человека внимательного и щепетильного.
Так я сделал еще один шаг на своем пути к фондовому рынку. Я тут же позвонил в Черногорск руководителю и фактически уволился из страховой компании по телефону, еще не имея представления о своей будущей работе, как мог, успокоил жену и тут же приступил к месячной стажировке.

 5.3. «Московские финансы»

 Вот так без волокиты, без проверки, без серьезного согласования, да еще и без оплаты за обучение, по одному личному разговору уважаемая компания взяла с улицы и допустила к тайнам ценных бумаг стажера из Сибири – в те времена такое еще было возможно, мы были еще «советские». Но просто так такое не бывает – такое бывает только по наитию, сами понимаете, кого…

 В фондовом отделе Центра «Московские финансы» работало буквально три человека – все они стали моими добрыми товарищами. Про Павла я уже сказал, он в дальнейшем работал, главным образом, в депозитарном сегменте рынка, где приобрел непререкаемый авторитет. Мне приятно, что он упомянул мое имя в своей книге «Я главный сказочник фондового рынка» - мол, не зря учили.
Вторым был Александр Скоморохин, позднее ставший, как и я, руководителем одного из самых заметных (по Москве) чековых инвестиционных фондов «Ямал». Этот большой и громогласный человек был яростным поборником справедливости, на наших будущих чековых конференциях он всегда выступал и часто поддерживал меня в моих традиционных тогда трениях с Федеральной комиссией по ценным бумагам (ФКЦБ).
Третьим и самым молодым был Максим Калинин, с которым я не по возрасту наиболее сдружился. Многим он памятен по роли маленького Володи Королькова в кинофильме «Приключения Электроника». Он и в жизни, как и в фильме, был веселым и остроумным. К тому же он тоже любил бардовские песни, будучи потомственным туристом-скалолазом. По рынку он шел по непростой депозитарной стежке и также достиг высшего профессионализма и признания.
 Что же собой представляла в то время эта компания? Конечно, они торговали акциями практически всех обращаемых в то время на рынке эмитентов и «брокерскими местами» многочисленных бирж. Они помогали готовить эмиссии первых российских открытых акционерных обществ, таких, например, как «Российские сплавы», «РИТЭК» (Российская инновационная топливно-энергетическая компания). Где-то они были одними из участников процесса размещения ценных бумаг, используя свой опыт и связи. Но они не занимались всеми ценными бумагами подряд. Так, они сознательно не имели дело с бумагами сомнительных компаний, типа НТЦ «Гермес» и ее многочисленных «производных».

 Я, как стажер, был при всем при этом. Мне были доступны документы всех открытых компаний.
 Я пытался вникнуть в суть ценных бумаг, изучал как технологию подготовки к эмиссии, так и детали технологии размещения акций. Не мешая работать, я в перерывах задавал много вопросов коллегам и всегда получал исчерпывающие ответы. Мне «на дом» давали читать редкие еще в то время книги по фондовому рынку. Видя мое рвение, мне даже позволили кое-что скопировать по технологии подготовки и размещения бумаг публичных компаний, что мне очень пригодилось в дальнейшем при разработке эмиссии и реализации бумаг собственного инвестиционного фонда.

 Уже в ходе стажировки я заметил, что Максим Калинин усиленно готовится к сдаче экзамена на получение квалификационного аттестата, дающего право работы на фондовом рынке.
 У него под рукой всегда были какие-то вопросы и некоторые немногочисленные документы: Постановление Совета Министров РСФСР № 601 «Об утверждении Положения об акционерных обществах» от 25.12.1990 г., Постановление СМ РСФСР № 78 «Об утверждении Положения о выпуске и обращении ценных бумаг и фондовых биржах в РСФСР» от 28.12.1991 г. и Федеральный Закон «О приватизации государственного и муниципального имущества». Я очень этим заинтересовался под лозунгом: «Хочу и я».
 Павел, в нарушение порядка, включил и меня в заявку от компании на сдачу экзамена. Я  тоже начал усиленно готовиться, имея под рукой готового консультанта.

 Тогда в начале 1992 года только появилось требование к наличию в рыночных компаниях хотя бы одного сотрудника с таким аттестатом Минфина. И мне в числе первых довелось сдавать этот экзамен комиссии во главе с легендарной ныне Беллой Ильиничной Златкис, которая в тот момент работала Начальником Управления государственных ценных бумаг и финансового рынка Министерства финансов Российской Федерации.
 Мы с Максимом успешно сдали этот экзамен в начале апреля всего в третьем потоке претендентов и оказались буквально в первой сотне обладателей этого аттестата. За Уралом, не исключено, я был первым.

 Это стало достойным завершением моей стажировки в Центре «Московские финансы», за что я его фондовому отделу искренне благодарен. Кстати, этот аттестат, неказисто исполненный на обычной бумаге, исправно служил мне все двадцать лет моей работы на рынке. Позднее вышло положение каждые два года пересдавать экзамены на новый аттестат, в связи с выходом дополнительных рыночных документов.

 Когда я в очередной раз приходил на комиссию и показывал свою скромную бумагу, то глядя на подпись в ней (Б. Златкис), аттестат мне всегда продлевали без экзамена. Так я и остался «неучем», поскольку экзаменовали меня когда-то на знание только трех первых российских документов по фондовому рынку…

 Эх, Максим! Что же ты наделал... По официальной версии он покончил жизнь самоубийством, выбросившись из окна своей московской квартиры в самом конце 2011 года. Поверить в это невозможно. Пусть моим личным реквием по тебе будут те песни Ю. Визбора, которые мы пели с тобой когда-то в Якутии у Ленских столбов, на верхней палубе теплохода…

 В марте 1992 года представителем Республики Хакасия в г. Москве стал Асочаков Андрей Серафимович, мой старый товарищ по комсомольской работе – он возглавлял Хакасский обком ВЛКСМ в мою бытность секретарем горкома комсомола в начале 80-х годов.
 Он всегда отличался компетентностью, большой работоспособностью и даже щепетильностью в делах, но был придирчив, а иногда и нетерпелив при оценке неблаговидных, по его мнению, поступков своего окружения.
 К рассматриваемому периоду времени он уже закончил аспирантуру Академии общественных наук при ЦК КПСС, защитил диссертацию и наработался на различных должностях в Хакасии.

 Его переезд в Москву помог мне облегчить решение бытовых вопросов в столице, а главное значительно расширил круг моего общения, в том числе, и с авторитетными земляками, проживавшими в Москве. Андрей, например, помог мне на постоянной основе и без традиционных сложностей устраиваться на проживание в приличном общежитии академии общественных наук на юго-западе Москвы. Мало кто знал, что оно к тому времени в значительной мере пустовало, да и сама академия была еще неприкаянной. Андрей был в курсе моих московских устремлений и, как мог, их поддерживал. Он тоже считал это рыночное направление (финансовое) перспективным – позднее он сам стал неплохим банкиром.

 Чуть ли не на следующий день после моего экзамена в Москве по делам оказался Председатель Совмина Хакасии Смирнов Евгений Александрович. Естественно, Асочаков занимался вопросами его обустройства в столице. Судя по всему, он обмолвился обо мне и моих обстоятельствах.
 Узнав о сфере моих интересов, Евгений Александрович попросил организовать ему встречу со мной, что Андрей Серафимович и сделал – привез его на юго-запад в мою комнату в общежитии, кстати, вполне приличную и приспособленную для длительного проживания (чайник, посуда, столовые приборы и т.п.).
 Нельзя сказать, что мы со Смирновым не были знакомы – просто близко не сталкивались. Он заведовал отделом строительства Хакасского обкома партии в бытность мою секретарем парткома на разрезе, пока я учился, он стал заместителем председателя хакоблисполкома, а в феврале 1992 года он был избран Председателем совмина республики – высшее должностное лицо региона в то время.
А вообще-то, он всю свою жизнь строил гидроэлектростанции: в 60-е годы – «Братскую», с начала 70-х – «Красноярскую», а позднее – «Саяно-Шушенскую» в качестве главного инженера «Красноярскгэсстроя».
 Именно здесь он приобрел и опыт, и авторитет, а еще - два ордена с медалями. Такую биографию можно считать легендой, да и Человеком он стал с большой буквы – таким он для меня и остается, по сей день. А тогда, взяв в свои руки судьбу целого региона в сложных переходных условиях, перед началом большой приватизации (их тогда уже на совещаниях в правительстве России на это настраивали – с его слов), он искал новые кадры, на которые можно положиться в этой еще непонятной работе. А тут я – «аттестованный», да еще и с опытом административно-партийной работы на хорошем уровне.
 Короче, перед лицом рекомендовавшего меня товарища, Евгений Александрович сделал мне предложение занять должность заместителя председателя Фонда имущества республики (правительственный орган). По этому поводу мы и распили бутылку хорошего вина, о чем он загодя позаботился. Уже 15 апреля 1992 года я приступил к своей новой работе в Абакане (столица Хакасии) – это был, как оказалось, еще один мой большой шаг к фондовому рынку.

 5.4. Начало приватизации

 Региональные Фонды имущества стали одними из первых исполнительных органов проведения приватизации в России. Так, еще летом 1991 года были приняты законы РСФСР «О приватизации государственных и муниципальных предприятий в РСФСР» и «Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР», но только с ноября 1991 года после политических изменений, связанных с провалом ГКЧП, можно было говорить об активизации деятельности по практическому внедрению механизма приватизации. В декабре 1991 года своим указом Б. Ельцин утвердил «Основные положения Программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в РФ на 1992 г.», а в январе - ряд нормативных подзаконных актов, регламентирующих процедуру приватизации. В январе же и стартовала «программная» приватизация.
 Несмотря на многочисленные трудности, как политического, так и организационного характера, Госкомимуществу РФ во главе с Чубайсом Анатолием Борисовичем удалось весной 1992 года реализовать первые настоящие организационные меры. Одним из основных из них и стало создание Российского фонда федерального имущества 16 марта 1992 года, а возглавил его в ранге председателя Табеев Фикрят Ахмеджанович.
 Стремительно, буквально в течение месяца, такие органы были созданы и на местах. Координацию и регулирование деятельности этих фондов осуществляли Государственные комитеты по управлению государственным имуществом.
Фонд имущества Республики Хакасия, созданный к середине апреля 1992 года, должен был осуществлять в процессе приватизации продажу имущества находящегося в государственной собственности Республики Хакасия.
 От имени Республики Хакасия он должен был владеть переданными ему в порядке, установленном законодательством, объектами приватизации до момента продажи и осуществлять в этот период полномочия Республики Хакасия как акционера в хозяйственных обществах, а также проводить в дальнейшем продажу этих предприятий. Эти же, примерно, функции фонд мог осуществлять и по отношению к предприятиям федеральной собственности на территории Хакасии, но только по поручению правительства России.

 …Небольшой коллектив фонда в лице Костюк Тамары Николаевны, Бейгер Галины Викторовны, Рогалевской Любови Ивановны еще расставлял столы, когда я вошел в довольно большую, но единственную комнату, которая ему была выделена в здании правительства Хакасии. Встретил меня недавно назначенный председателем Фонда Воронин Петр Иванович. Но это здесь он был недавно, а вообще-то до этого он давно и успешно руководил всей службой быта республики. Позднее, уже подружившись с ним, я все удивлялся, как парень из хакасской глубинки (село Малый Спирин Ширинского района) додумался получить квалификацию экономиста (Новосибирский институт кооперативной торговли) и от этого строить свою карьеру. Оказывается, инженеров в стране в то время было хоть пруд пруди, а вот мужиков-экономистов точно не хватало - его сразу приметили.

 К тому же по природе своей он очень требователен к самому себе, во всем его отличает здравомыслие, но, при этом, он не лишен стремления к приключениям (охотник), очень немногословен, но умеет, если нужно, отстаивать свои принципы, на чем и строится его безупречная репутация. В настоящее время он руководит аграрным комитетом в Верховном Совете республики, не удивлюсь, если в обозримом будущем он станет председателем всего Совета.

 А тогда он принял меня как родного, хотя, на удивление, мы с ним до той поры не были знакомы. Мы легко договорились, что я, учитывая мой московский опыт, возьму на себя все внешние вопросы, а он замкнет на себя «внутреннюю кухню» этой пока еще непонятной организации, к тому же, ему еще предстояло закончить формирование ее республиканской инфраструктуры, чем он уже занимался. Практика показала, что и «внешняя кухня» была делом напряженным…

 С самого начала заявив о приватизации как об одном из ключевых элементов экономической реформы, правительство Гайдара форсировало разработку приватизационного законода¬тельства, но в то же время не имело реальной возможности сразу взять под свой оперативный контроль ход приватизации.
 Одной из особенностей программы экономической реформы правительства в то время стало проведение либерализации цен и других мер финансовой стабилизации («шоковая терапия») до начала широкомасштабной приватизации, что не упрощало работу по ней. В непростых условиях Госкомимуществу России удалось к лету 1992 года практически завершить формирование нормативно-правовой базы приватизации.
Перечень документов включал в себя 35 Законов Верховного Совета РСФСР, Указов Президента и Постановлений правительства России. Вместе с тем многие принятые документы оказались лишь временными или декларативными в силу «конфликтно-компромиссного характера» российской приватиза¬ционной модели, а ежемесячные изменения в тактике приводили к интенсивному устареванию подзаконных нормативных актов. Многие из них не содержали конкретных процедур реализации или, по отдельным ключевым вопросам, давали лишь отсылку к документам, разработка которых только предполагалась. В некоторых случаях одновременно действовали нормативные акты, противоречащие друг другу. Нестабильность приватизационного законодательства непосредственным образом тормозила развитие процесса на практике, поскольку дополнения законодательства часто были непредсказуемыми.

 Нарушения в ходе приватизации проявились, прежде всего, в «указном» порядке ее проведения. Она, фактически, строилась по президентским Указам Ельцина, а они зачастую противоречили законами, определяющим порядок проведения приватизации и имеющим более высокий правовой статус. Так, Указ от 14 августа 1992 года № 914 «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» вступил в противоречие с Законом "Об именных приватизационных счетах и вкладах в РСФСР" от 03 июля 1991года. Утвержденное этим Указом Положение о приватизационных чеках предусматривало, что приватизационный чек является документом на предъявителя. Закон же о приватизации определял, что для приобретения государственных и муниципальных предприятий должны использоваться именные приватизационные вклады. Такой возможностью со временем воспользовались спекулянты, принявшиеся скупать у граждан чеки и с их помощью получать крупные пакеты акций приватизируемых предприятий.

 Анализ нормативной правовой базы, сформировавшейся в 1992 году, показывает, что урегулирование процедур передачи государственной собственности в частные руки серьезно отставало от стремительных процессов «первоначального накопления» капитала отдельными россиянами.
 Поэтому законодательство периода 1992 года объективно носило внутренне противоречивый, компромиссный характер, а приватизационная практика не соответствовала декларируемой идеологии (формирование «эффективного» собственника, повышение эффективности предприятий, привлечение иностранных инвестиций и т.п.). По оценкам ведущих экономистов, на этом этапе практика победила идеологию. Формальные права собственности стали лишь ширмой для легализации «выедания» активов и ресурсов предприятий. Среди серьезных недостатков законодательства 1992 года можно выделить, в частности, следующие.
Приватизация не была основана на объективном и индивидуальном подходе к выбору ее объектов. В принимаемых нормативных правовых актах приватизационные мероприятия не увязывались с задачами повышения эффективности производства и наращивания объемов продукции. Законодательно не были обеспечены равные права и возможности по участию в приватизации всех слоев российского общества, и не соблюдался принцип социальной справедливости. Трудовым коллективам предприятий предоставлялись широкие льготы при приобретении имущества (акций) приватизируемых предприятий, а их руководство всегда имело возможность создавать себе отдельные преференции. При этом другие российские граждане, непосредственно не связанные с производством (здравоохранение, наука, образование, социальная сфера, государственное управление и т.д.), были фактически отстранены от приватизации и лишены права на соответствующую часть национального богатства.

 В нормативных правовых актах не были установлены обязательные условия и требования для приватизируемых предприятий, в частности, по сохранению профиля деятельности, созданию необходимых условий для развития производственной базы, сохранения технологических связей, решению социальных проблем, охране окружающей среды, сохранению или дополнительному созданию рабочих мест и т.д. Не определялся ими и порядок приватизации предприятий как единых имущественных комплексов, состоящих из производственных фондов, земельных участков, зданий, сооружений, объектов инфраструктуры, объектов незавершенного строительства.
 Не был определен принцип адекватной возмездности при отчуждении государственного имущества, не устанавливались требования по проведению независимой оценки стоимости приватизируемого имущества. В Законе о приватизации 1991 года, других более поздних нормативных правовых актах не был урегулирован порядок возмещения ущерба государству, причиненный в результате приватизации.

 Не была и установлена ответственность должностных лиц органов государственной власти и руководителей предприятий за незаконные действия в ходе приватизации. На начальном этапе приватизации не была наработана судебная практика по применению старых норм законодательства к новым экономическим отношениям, порожденным приватизацией.
 В 1992 году не были установлены ограничения в допуске иностранных инвесторов к приватизации стратегически важных объектов. Это способствовало установлению контроля со стороны иностранных лиц над стратегически важными и экономически значимыми предприятиями оборонного комплекса и сопряженными с ними предприятиями научно-технической сферы, машиностроения, металлургии, химической промышленности. Как показали экспертные оценки Счетной палаты, существенные недостатки правовой базы начального этапа приватизации давали возможность  для серьезных злоупотреблений и финансовых нарушений в ходе приватизационных мероприятий.

 В условиях безответственности должностных лиц Госкомимущества России, зачастую дела направлялись в Правительство Российской Федерации через 2-4 месяца после их поступления в Комитет, что позволяло территориальным органам без решений Правительства Российской Федерации и заключений отраслевых министерств (ведомств) приватизировать предприятия федеральной собственности, в том числе относящиеся к оборонно-промышленному комплексу.
 Так, например, без решений Правительства Российской Федерации и без заключений Госкомоборонпрома России в это время были приватизированы Смоленский авиационный завод, Рыбинский моторостроительный завод, Рыбинское КБ моторостроения, Самарское госпредприятие «Старт» (ракеты), Уфимское моторостроительное производственное объединение, Уралмашзавод, ЦНИИ «Румб» (подлодки), Балтийский завод (кораблестроение) и другие предприятия оборонной промышленности.

 Кроме того, следует также отметить, что массовая приватизация в Российской Федерации произошла в период, когда отсутствовали не только какие-либо органы внешнего финансового контроля, но и сами представления о необходимости вовлечения независимых контрольных институтов в приватизационные процессы.
Недостаток контроля привел к серьезным нарушениям не только приватизационных процедур, но также прав граждан – простых акционеров. Практика 1992 года показала также, насколько тесно связана успешная приватизация со стабильностью политического процесса.
 Так, смена главы российского правительства в декабре 1992 года (Гайдар - Черномырдин) на VII съезде народных депутатов немедленно сказалась на падении биржевого и внебиржевого рынков, а опосредованно – на темпах приватизации. Это связывалось экспертами с ожиданием изменений в экономической политике. После того, как Верховный Совет позднее принял решение рассмотреть законопроект «О приоритете трудовых коллективов государственных предприятий и организаций в выборе форм разгосударствления и приватизации», также наблюдалось некоторое падение курсов акций, как и менялись векторы проведения приватизации.

 Очевидно, предвидя последнее, команда Чубайса насаждала невиданные темпы приватизации. Так, по Республике Хакасия, например, Программа приватизации на 1992 год предполагала разгосударствление 60 процентов предприятий легкой промышленности (при наличии настоящих гигантов этой индустрии в республике), 50 – пищевой, 50 – строительства и стройматериалов, 60 – автомобильного транспорта, 50 – розничной, оптовой торговли и общественного питания, 50 – бытового обслуживания. Даже для относительно небольшой республики это был полный «кошмар».

 Эти темпы подразумевали за собой и соответствующий документооборот для подразделений на местах – никаких электронных обменов еще не было, как не было и самих компьютеров для обеспечения передачи данных. Поскольку опыта в этих вопросах, на который можно было бы положиться, в стране просто не существовало, то для Москвы вся оперативная работа заключалась в бесконечных семинарах-совещаниях с представителями региональных Фондов имущества, например. Впрочем, были отдельные совещания для руководства местных комитетов по управлению госимуществом, а также для высшего руководства областей и республик России. Я к тому времени уже немало поездил в столицу по делам коммерции, но командировок такой интенсивности у меня никогда не было, а позднее выяснилось, что их не будет и впредь на частной основе в таком количестве. Как госчиновник селился я тогда уже в гостинице «Россия», а Госкомимущество (ГКИ) располагалось на Ильинке (буквально, рядом), Фонд имущества (РФФИ) – на Новом Арбате (три остановки на метро).

 В этом треугольнике и протекала значительная часть моей жизни в то время. При этом Чубайса я конечно пару раз слушал на больших мероприятиях, но в основном он выступал на совещаниях рангом повыше. С нами «рабочими лошадками» занимались, в лучшем случае, его заместители, а в основном – начальники отделов и управлений этих ведомств.

 «Грузили» нас основательно – документов я перевозил в Хакасию чемоданами. Как-то не принято еще было подключать фельдъегерскую связь, а может быть из соображений оперативности или экономии, но было именно так. По приезде в Абакан, я обычно все подробно докладывал Воронину, под его «негромкие» комментарии, мы все это примеряли к практике возможной работы.
 Затем мы шли докладывать «высочайшие указания» нашему руководству, часто, в зависимости от степени задач – Смирнову Евгению Александровичу. Руководство принимало доклад Петра Ивановича обычно под возгласы: «Да, они, что там, с ума сошли!». Тем не менее, шли нужные указания, и начинался очередной «аврал»…

 Думаю, нет смысла здесь подробно передавать технологии нашей работы в Абакане в тот период – дело прошлое, да и задачи те уже выполнены.

 5.5. Команда Чубайса

 Хочу поделиться впечатлениями от моих встреч в Москве с «компетентными» людьми на фоне работы по приватизации в республике Хакасия, поскольку, пусть иногда и на уровне сплетен, но информацию я получал тогда интересную.
Сразу скажу, вызывала некоторое удивление в тех условиях сплоченность, слаженность и кажущаяся непротиворечивость работы команды ГКИ под общим руководством Чубайса. Бывало, даже перед лицом их очевидных «ляпов» - им, «хоть плюй в глаза, все божья роса». Такого, кстати, нельзя было сказать о работе аппарата РФФИ. Знающие люди во время наших частых «посиделок» после известных совещаний пояснили причину этого факта. Еще с середины 80-х годов Чубайс, практически, создал команду единомышленников, с которой в готовом виде и пришел в ГКИ.
 
 Так, в 1984-1987годах Чубайс был неформальным лидером кружка молодых экономистов, созданного группой выпускников ленинградских ВУЗов. В «кружок», например, входили: экономист Алексей Кудрин (в недавнем прошлом вице-премьер правительства России), юрист Петр Мостовой, молодой ученый Александр Казаков (оба позднее работали в руководстве ГКИ), финансист Владимир Коган и некоторые другие. Близко к этой группе стояли однокашники того же Кудрина: Илья Южанов (в 2000-е годы - министр по антимонопольной политике в правительстве РФ) и Ольга Казанская (одна из руководителей ОАО «МДМ-банк»), а также Михаил Маневич (убитый в 1997 году вице-губернатор Санкт-Петербурга).
 Позднее Анатолий Борисович организовали клуб под названием «Перестройка» уже в самой столице, на базе Центрального экономико-математического института. Его заседания были тогда популярны. Темы обсуждения строились вокруг понятий план и рынок, быть им вместе или врозь. В эти годы Чубайс познакомился с москвичами Егором Гайдаром и Петром Авеном, которые помогли ему попасть в поле зрения иностранных «стратегических инвесторов».
 Он был внедрен в первую группу российских реформаторов, из нее каждый претендент прошел стажировку за рубежом (по гарвардской программе – Америка). Важным этапом в конце 80-х годов для Чубайса стала его поездка на десять месяцев в Венгрию — за «опытом социалистических реформ». При этом, он вытащил в Будапешт поэтапно ряд представителей своей команды. В той же Венгрии прошел знаменитый Шопронский семинар, собравший лучших экономистов из России, включая значительную часть будущих бойцов первого эшелона реформ. Туда, например, приезжал Петр Авен. Ну, а дальше — ГКЧП...
 Уже в сентябре 1991 года тогдашний госсекретарь Геннадий Бурбулис предложил Егору Гайдару сформировать рабочую группу по разработке стратегии экономической реформы – Чубайс оказался в этом списке. За него уже было кому слово замолвить, в том числе, и из-за рубежа страны.
В подготовке стратегии «шоковой терапии» и планов приватизации в стране он участвовал, будучи экономическим советником мэра Санкт-Петербурга, Анатолия Собчака.
 Неумолимая логика событий привела его в ноябре  1991 года в кресло председателя Госкомимущества РФ. А уже 2 июня 1992года Чубайс был назначен заместителем председателя правительства РФ.
 За короткие сроки ГКИ под его руководством разработало на базе его же концепции уже конкретную программу приватизации, а также была осуществлена ее техническая подготовка – ее-то мы и приняли «на грудь».

 Забегая вперед можно сказать, что в период с 1992 по 1997 годы, всего за пять лет, практически полностью была осуществлена приватизация предприятий России.
С этой целью, в частности, было выдано гражданам России 150 миллионов приватизационных чеков (ваучеров). К началу 1997 года было приватизировано 127 тысяч предприятий.
 В результате по данным Госкомстата, государственные предприятия составляли только 16 процентов от общей численности зарегистрированных юридических лиц, в том числе в федеральной собственности оставалось около 200 тыс. предприятий и организаций (8,4 процента). Кроме того, в федеральной собственности находилось около 5 тысяч значимых пакетов акций, закрепленных в собственности федерального правительства на различные сроки. Параллельно процессу приватизации шло также интенсивное образование инфраструктуры фондового рынка, где должны были обращаться акции приватизированных предприятий.

 Верным соратником Чубайса в то время стал Альфред Кох, ранее работавший заместителем председателя Комитета по управлению госимуществом (КУГИ) Санкт-Петербурга. Именно он позднее стал преемником Чубайса на посту главы Госкомимущества. Кох в 1983 году окончил Ленинградский финансово-экономический институт. Позднее отзыв на его диссертацию писал именно Анатолий Чубайс. В апреле 1991 года он прослушал курс лекций в чилийском «Институте свободы и развития» Серхио Кастро («чикагский мальчик», был на службе у Пиночета).    Другими слушателями этого курса были, например, Сергей Глазьев, Сергей Игнатьев, Алексей Головков, Константин Когаловский, Борис Львин, Михаил Киселев – позднее все стали известными людьми. Наперед скажем, что осенью 1995 года в ранге председателя Госкомимущества РФ он руководил проведением залоговых аукционов, которые якобы «спасли» заведомо нереальный план по доходам от приватизации. В феврале 1997 года он вошел в состав Федеральной комиссии при Правительстве РФ по обеспечению контроля над управлением и приватизацией объектов, предприятий и организаций оборонного комплекса. В августе 1997 года А. Кох был освобожден от обязанностей председателя ГКИ РФ по его просьбе (весьма странно – похоже, «мавр сделал свое дело…»).
 Главным достижением Коха в ГКИ стало именно то, что под его контролем и при непосредственном участии состоялся ряд крупных сделок в рамках залоговых аукционов. Первый аукцион состоялся 3 ноября 1995 года в Сургуте. Право прокредитовать правительство под залог 40,12 процентов пакета акций нефтяной компании «Сургутнефтегаз» получил НПФ (негосударственный пенсионный фонд) «Сургутнефтегаз» (гарант – ОНЭКСИМ-банк), заплатив 88,9 миллионов долларов за пакет и погасив задолженность компании перед бюджетом.
 Затем ушел 51процент голосующих акций «Норильского никеля» за 170 миллионов 100 тысяч долларов, который получил уже сам ОНЭКСИМ-банк. Он же приобрел контрольный пакет акций НК (нефтяной компании) «СИДАНКО». Последний аукцион прошел 28 декабря того же года, когда ЗАО "Нефтяная финансовая компания" (гарант – «Столичный банк сбережений») заплатила за контрольный пакет акций НК «Сибнефть» 100 миллионов 300 тысяч долларов. Все кредиты были выданы правительству на три года с возможностью досрочного выкупа акций, но этого не произошло.
 В результате залоговых аукционов контроль над компаниями перешел к новым, частным владельцам - правительство не смогло в срок вернуть долги (это и не подразумевалось). Группа «Интеррос» (В. Потанин), в состав которой тогда входили ОНЭКСИМ-банк и банк МФК, получила больше всех - контрольные пакеты акций НК «СИДАНКО», «Норильский никель», блокирующий пакет акций Северо-Западного пароходства и довольно крупный пакет акций Новолипецкого металлургического комбината. Банку «Менатеп» (М. Ходорковский) достались ЮКОС и Мурманское морское пароходство. Контрольный пакет акций "Сибнефти" отошел тогда компании "ЛогоВАЗ", принадлежавшей Борису Березовскому. При Кохе позднее прошла и скандальная сделка по продаже блокирующего пакета акций компании "Связьинвест".

 Давний знакомый Чубайса Петр Мостовой, начиная с 1991 года, долгое время работал первым заместителем председателя Госкомимущества. По образованию он юрист, позднее стал адвокатом. В 70-е годы Петр Петрович окончил Ростовский государственный университет, занимался научной работой, был преподавателем. Кроме того, в 1987 году Мостовой был советником председателя Верховного Совета РСФСР. В конце 1980-х годов он вместе с Анатолием Чубайсом входил в ленинградский кружок «молодых экономистов», изучавших основы рыночной экономики.
 В начале 1992 года Мостовой был назначен на должность заместителя, а с октября 1992 года - первого заместителя председателя ГКИ. Он курировал принятие всех распоряжений комитета по приватизации. Вместе с Анатолием Чубайсом, а также Дмитрием Васильевым, Михаилом Маневичем и Альфредом Кохом он стал одним из разработчиков российской модели приватизации госимущества. Позднее Мостовой возглавил Федеральное управление по делам о несостоятельности (банкротстве).
Был он и председателем Круглого стола бизнеса России, членом политсовета Союза правых сил, который в то время возглавлял тот же Чубайс. Побывал он и первым вице-президентом компании АЛРОСА (Алмазы России).
 
 Дмитрий Валерьевич Васильев в ноябре 1991 года  вошел в «ленинградский десант», прибывший на место назначения вслед за новым председателем ГКИ Анатолием Чубайсом. Он стал заместителем председателя по методологии. Васильев окончил Ленинградский финансово-экономический институт.
 В 1985-1990 годах работал научным сотрудником в Ленинградском институте социально-экономических проблем. В 1990-1991 годы он уже начальник отдела приватизации комитета по экономической реформе Ленгорисполкома (председателем комитета был Анатолий Чубайс.) В декабре 1994 года он был назначен исполнительным директором ФКЦБ, а с марта 1996 года – председателем комиссии по ценным бумагам. Его справедливо причисляли к команде Чубайса. Впрочем, у Дмитрия Валерьевича была еще одна мощная опора - за пределами страны. В свое время он овладевал азами регулирования рынка ценных бумаг в США. С тех пор у него сложились тесные партнерские отношения с американской государственной комиссией ценных бумаг (SEC), компанией "Паллада эссет менеджмент", с консалтинговой фирмой KPMJ. Получал он через американскую комиссию и кредиты на развитие отечественного фондового рынка. Недаром в своих выступлениях он призывал снять ограничения на деятельность иностранных коммерческих банков в России.

 Следующим соратником Чубайса стал Максим Бойко, который в 1992 году в качестве ученого-эксперта вошел в состав рабочей группы консультантов Госкомимущества, где и сблизился с его руководителем. В детстве он выехал с родителями в США, где до 16 лет и жил, а затем возвратился в Советский Союз. Он окончил Московский физико-технический институт в 1982 году, затем - аспирантуру, стал кандидатом экономических наук. В 1985-1992 годах он — научный сотрудник, начальник отдела Института мировой экономики и международных отношений, прошел стажировку в Национальном бюро экономических исследований США.
 В начале 90-х Максим Бойко входил в «чубайсовскую» группу разработчиков механизма приватизации, а затем, как отмечалось, работал главным экономическим советником А. Чубайса. После назначения Чубайса первым вице-премьером, Бойко стал его замом в комиссии по экономической реформе и ее ответственным секретарем.
 С 1994 года он стал руководителем Российского центра приватизации (РЦП). В 1996-1997 годах он был утвержден заместителем главы администрации Президента РФ (А.Б. Чубайс в это время был ее руководителем) по взаимодействию с политическими партиями, общественными организациями, по вопросам СМИ.
 Он являлся также членом Временной чрезвычайной комиссии при Президенте РФ по укреплению налоговой и бюджетной дисциплины. В августе 1997 года он занял пост заместителя председателя Правительства РФ — председателя Государственного комитета по управлению государственным имуществом, который в октябре того года был преобразован в Министерство государственного имущества РФ.
 Как и Васильев, Бойко принимал самое активное участие в судьбе американских советников при ГКИ. В начале 90-х, когда в недрах Госкомимущества было сформировано подразделение зарубежных советников, его возглавил Джонотан Хей. В 1991 году он был назначен старшим советником Госкомимущества.
 Очень скоро его влияние на Чубайса стало очень значительным. Американец не только участвовал в подготовке всех президентских либеральных указов, но и определял стратегию реформ в целом. Согласно приказу Чубайса, все проекты Указов Президента РФ, решений Правительства РФ и распоряжений Госкомимущества должны были проходить через особую комиссию, председателем которой был М. Бойко, а замом - все тот же Джонотан Хей. Юридически контролировал весь этот процесс Петр Мостовой.
 Таким образом, приватизационный процесс в России был изначально поставлен под контроль граждан США. Сам же Максим Бойко имел вид на жительство в Штатах, а отец его и вовсе постоянно жил в Америке, читая лекции в закрытом учебном заведении ЦРУ.
 В ГКИ работали и имели постоянные пропуска 32 сотрудника американских фирм — русские и американцы, которые имели доступ в компьютерный центр ГКИ. То есть они заранее получали информацию о том, какой конкурс готовится, какие условия будут выставлены. При этом Джонатан Хэй, по данным нашей отечественной контрразведки, являлся кадровым разведчиком ЦРУ.
 Чуть позднее зампред Госкомимущества Д. Васильев и М. Бойко создали интересную организацию - общественно-государственный фонд «Российский центр приватизации» (РЦП). При этом российское законодательство не знало такого понятия – «общественно-государственный фонд».
 После регистрации РЦП М. Бойко стал его гендиректором с правом принимать решения по расходованию иностранных займов (заявленная цель фонда), а Д. Васильев получил право участвовать в управляющем совете РЦП. Его делом было подавать заявки для использования средств этих самых займов.
 
 Среди верных помощников А. Чубайса по ГКИ того времени стоит назвать Александра Казакова.
 Он до того был заместителем начальника отдела в Госкомитете по науке и технике. Под руководством Чубайса он сделал блестящую карьеру, пройдя путь от начальника главного управления в Госкомимуществе до вице-премьера и руководителя этого ведомства (ГКИ), а затем и первого заместителя главы администрации Президента (когда Анатолий Чубайс возглавлял президентскую администрацию).

 В тот период на совещаниях мы еще не могли слушать А. Коха – он пришел в ГКИ позднее. М. Бойко перед нами тоже не выступал, поскольку летом 1992 года он был только экономическим советником А. Чубайса и иногда на семинарах сидел в первом ряду вместе с западными консультантами. Все остальные, особенно П. Мостовой, изредка участвовали в инструктажах, но в основном с нами работали начальники управлений и отделов ГКИ. Отмечу еще раз пусть иногда противоречивый, но всегда деловой характер этих мероприятий. Кстати, почти всегда перед нами выступали английские или американские ученые-экономисты или менеджеры западных компаний хорошего уровня – все это следствие работы того самого РЦП, поскольку их участие оплачивалось из заемных средств, предоставляемых ГКИ. Из этих же средств оплачивалось и приобретение так нужной на том этапе офисной техники (компьютеров, «ксероксов» и пр.) в приличных количествах – ходили слухи, что на это было потрачено тогда чуть ли не 30 миллионов долларов. Эта техника, кстати, уже к осени дошла и до региональных отделений ГКИ и РФФИ.

 Пожалуй главным приобретением в госимуществе того периода стало мое знакомство с Макаровым Николаем Яковлевичем. Он был назначен начальником Главного управления инвестиционных фондов и холдинговых компаний незадолго до выхода в свет Указа Президента РФ от 14 августа 1992 года № 914 «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации».
 О «ваучерном» характере будущей приватизации нам рассказывали все лето 1992 года, но только Макаров заговорил о чековых инвестиционных фондах, как об основном инструменте участия российского народа в ней. Эта тема меня очень заинтересовала и вот почему. Еще осенью 1991 года коммерческие дела «Сиб-Востока» привели меня в очередной раз в Новосибирск, где судьба свела меня с молодым человеком, который работал в некой компании на фондовом рынке. Он поведал мне, что в городе зарегистрирован инвестиционный фонд «Сибирь» в качестве новой формы привлечения средств на этот зарождающийся рынок.
 При нем были копии учредительных документов этого фонда, которыми он со мной щедро поделился. Позднее, познакомившись с его уставом и учредительным договором, я отметил, что возглавляет его Совет директоров некто Бушуев Максим Витальевич. Если бы я знал, какую важную роль в дальнейшем будет играть этот человек в моей жизни, то я бы еще тогда кинулся его разыскивать, но я этого не знал. А тогда по документам меня поразила гениальность идеи привлечения небольших средств многих людей с целью аккумулирования серьезных инвестиционных ресурсов. Документы эти я приберег…

 Макаров Николай Яковлевич при ближайшем знакомстве оказался человеком общительным и очень доброжелательным (для московского чиновника – большая редкость), у него были живые глаза под роговой оправой очков и рассудительная речь, что очевидно говорило о его научном прошлом. Родом он был из Сибири, чем весьма гордился, более того, в моем Абакане жила его двоюродная сестра с племянниками и чуть ли не в моем доме. Позднее в октябре 1997 года он приезжал к нам на мероприятия в честь пятилетия «Хакасского инвестиционного фонда», а в память о нем (к сожалению, его уже нет в живых) осталась подаренная им картина, которая и сейчас висит на стене в моей комнате. Тогда же, на удивление, мы выяснили, что он в начале 70-х годов был заместителем ректора Томского политехнического института по научной работе студентов в бытность, когда я там учился. У нас оказалось много совместных знакомых среди преподавателей ВУЗа, в частности, таким оказался и заведующий моей родной кафедрой профессор-доктор Сипайлов Геннадий Антонович, под чьим руководством я и учился, и занимался научной работой во время моей несостоявшейся аспирантуры. В середине 70-х Николай Яковлевич был направлен на работу в Новосибирский Академгородок.
 Позднее он перешел в Министерство высшего образования СССР. Понятно, что он воспринял меня как родного, и с тех пор его кабинет всегда был открыт для меня. В доверительной беседе он поведал мне, что ставка в приватизации делается на чековые фонды, и вручил мне некоторые проекты документов по ним. Управление, которым руководил Макаров, находилось под началом Васильева, который позднее был постоянно недоволен его «излишним демократизмом» в работе с нами, руководителями фондов приватизации. А происходило это от того, что Николай Яковлевич слишком глубоко вникал в суть наших проблем и как мог, доводил их до руководства. Дело дошло до того, что к нашему неудовольствию его в 1996 году не включили в руководящий состав ФКЦБ.
 Комиссией в то время стал реально руководить Васильев, и именно она стала регулятором деятельности всех инвестиционных фондов.

 А тогда я уехал из Москвы уже с четким убеждением, что мне нужно делать…

 5.6. Чековые фонды

 По приезде в Абакан (это было самое начало августа 1992 года) я доложил Петру Воронину складывающуюся ситуацию, что назрела необходимость для создания инвестиционного фонда для аккумуляции приватизационных чеков, которые вскоре будут пущены в оборот. Для убедительности я познакомил его с проектом Указа Президента РФ «О введении в действие системы приватизационных чеков в Российской Федерации» (он будет опубликован в середине августа) – стало ясно, что никаких именных счетов приватизации у наших граждан не будет. Не утаил я от него и свое желание заняться этим проектом лично с перспективой уйти с госслужбы. Человек он мудрый – с самого начала было ясно, что долго я у него не задержусь. Пошли мы с ним прямо к Смирнову Евгению Александровичу. Тот оценил мою инициативу с политической стороны – нельзя пускать на самотек такую важную кампанию, как народная приватизация. В итоге я получил буквально «партийное поручение» создать такой фонд с целью накрыть его влиянием всю республику, и максимально направить его деятельность на приобретение крупных пакетов акций предприятий региона. Здесь подразумевалась и возможность влияния через это на руководителей приватизированных предприятий, да и не отдать такое влияние за пределы республики. Словом, я получил поддержку.
 
 Буквально через день в правительстве прошло совещание на эту тему с участием заинтересованных лиц, этот проект на опережение был одобрен, напутствия были даны в том же духе. Был намечен и круг его учредителей с участием Фонда имущества РХ (со временем он вышел из этого состава по ограничениям госорганов).
Подготовить учредительные документы оказалось делом техники – у меня был такой комплект фонда «Сибирь», наработки от Центра «Московские финансы» и проекты документов от Н.Я. Макарова. Уже 12 августа 1992 года Абаканская регистрационная палата выдала Свидетельство № 171 о государственной регистрации АООТ (акционерное общество открытого типа – позднее ОАО) «Хакасский инвестиционный фонд» (АО «ХИФ»).
 
 В положенные сроки и также оперативно наш фонд получил и государственную лицензию от Госкомитета по управлению госимуществом РХ на этот специфический вид деятельности. Для меня наступили времена невероятной организаторской работы. Уже первого сентября я в должности генерального директора, буквально на капоте автомобиля, подписал первые приказы о назначении своих помощников.
Ими стали в должности заместителей Максин Владимир Петрович, в недавнем прошлом зампредседателя Усть-Абаканского райисполкома (мой недавний коллега в мою бытность зампредом Черногорского горисполкома), и Гарпенченко Анатолий Иванович – заведующий районо того же района. Первый возглавил работу с будущими акционерами, второй надежно закрывал все «общие» вопросы нашего коллектива.  Через день-два мы приняли секретарем в приемную Александрову Нину Ивановну, уже опытного в этом деле работника, и шофера Алексея – без таких кадров любое дело обречено на провал. Банковские счета к тому времени у нас были уже открыты, средства уставного капитала в основном поступили, и мы начали активно обрастать «хозяйством». С большой благодарностью вспоминаю, как нас приютил на своей базе недалеко от центра города Горшунов Альберт Евгеньевич, в недавнем прошлом Председатель Абаканского горисполкома. Первые наши «Жигули» шестой модели без задержек нам выделил для покупки облисполком (тогда еще не так просто было приобрести новую машину). Позднее, по мере роста нашей «активности», по этим же каналам мы приобрели еще и «Волгу» - большая удача по тем временам. Важным кадровым успехом того периода стал приход в нашу команду опытного финансиста Герасимовой Надежды Митрофановны на должность директора по экономике, которая надежно укомплектовала нашу финансовую группу – Машинец Наталья Васильевна (главный бухгалтер), Баскаль Нина Ивановна (бухгалтер), Горянская Людмила Михайловна (кассир). Существенно усилило наш коллектив включение в него Осипенко Ларисы Михайловны и Медведевой Людмилы Константиновны, которые взяли на себя многие заботы в самый активный период привлечения ваучеров.
 
 Последняя из них позднее возглавила непростую работу по скупке акций приватизированных предприятий нашего региона (брокерский отдел). Чуть позднее к нам присоединился Логачев Василий Никифорович, ранее работавший начальником областного штаба студенческих строительных отрядов, а в период до ГКЧП - заведующим промышленно-транспортного отдела Абаканского горкома партии. Словом народ подобрался опытный и со связями в широких «народных кругах».
 К концу сентября мы зарегистрировали в Госкомимуществе Хакасии эмиссию акций АО «ХИФ» в объеме 10 миллиардов рублей (неденоминированных) с номиналом акции Фонда в 100 рублей – спасибо Центру «Московские финансы». Параллельно мы печатали в типографии всю сопутствующую документацию, связанную с распространением акций, по тем же технологиям. Я иногда думаю, как с подобной работой позднее справлялись сотни наших коллег, ведь не у каждого был такой опыт.

 Приватизационные чеки (ваучеры) начали выдаваться населению с 1 октября 1992 года в полном соответствии с Указом Президента о них. Чеки распространялись через отделения Сбербанка РФ, номинальная стоимость ваучера составляла 10 тысяч рублей (неденоминированных), что соответствовало стоимости основных фондов предприятий на душу населения в ценах января 1992 года. Ваучеры не были именными и могли свободно продаваться и покупаться напрямую между гражданами или вкладываться в акции приватизированных предприятий. Фактическая стоимость ваучеров определялась балансом спроса и предложения и варьировалась в годы их обращения (октябрь 1992 по июль 1994) от 500 рублей до 29 тыс. рублей (от 5 до 24 долларов США по курсу), а иногда и одной-двумя бутылками водки.
 Приватизационные чеки придали новое качество российскому рынку ценных бумаг — удобная в обращении ценная бумага на предъявителя, поддерживаемая приватизационными планами правительства, так или иначе вовлекла в торговлю миллионы новых участников, часть из них превратилась в спекулянтов ценными бумагами. Сводки об итогах торгов на фондовых биржах впервые за все время их существования с интересом стали читаться широким кругом россиян, а падение и рост курса ваучера стал вести к реальным прибылям и убыткам брокеров.
 Эта нормальная для фондового рынка ситуация была невообразима еще летом, когда скачки курсов ценных бумаг оказывались в равной степени безвредными как для спекулянтов, так и для инвесторов — рынок был неликвиден, объемы продаж ценных бумаг на рынке измерялись несколькими миллионами рублей в месяц. В конце 1992 года объем продаж ценных бумаг на биржевом рынке (включая ваучерные торги) составлял уже сотни миллионов рублей в день.

 Мы начали принимать ваучеры в обмен на акции с первого дня появления их на руках граждан. Это было некоторым нарушением, поскольку ни одного законодательного акта, определяющего работу конкретно чековых инвестиционных фондов к тому времени еще не вышло.
 Однако по телевидению про такие фонды уже говорили, например, что создаются они с целью включения в процесс приватизации госпредприятий пенсионеров, работников социальной сферы, госслужащих и военных. Анатолий Чубайс не сходил с экранов с указкой в руках у макета ваучера, обещая по две «Волги» на приватизационный чек при удачном вложении – народ, истосковавшийся по достойной жизни, насторожился, а многие поверили… 

 С выходом Указа  Президента РФ № 1186 «О мерах по организации рынка ценных бумаг в процессе приватизации государственных и муниципальных предприятий» от 7 октября 1992 года, а также ряда других нормативных актов, чековые инвестиционные фонды стали легитимными. По замыслу идеологов приватизации в России ЧИФы должны были сыграть роль новых институциональных инвесторов на российском рынке ценных бумаг в интересах вкладчиков фонда. Но на самом деле цели были другие – формировать относительно крупные пакеты акций предприятий и по сносной цене продавать их «эффективным» собственникам, будущим хозяевам России.

 5.7. Курьезы в работе

 Расскажу, как мы действовали, привлекая новых акционеров. Поначалу мы давали рекламу с указанием нашего адреса – эффект был невеликим. Стало ясно, что нужно идти к людям с разъяснениями о нашей привлекательности, целей и задач инвестиционной деятельности. В основе этой пропаганды лежал очевидный факт, что ничего толкового на один ваучер не приобретешь, а на тысячи – можно попробовать. Круг нашего общения был определен программой приватизации, потому, используя наши личные связи с руководством подразделений, мы пошли к учителям, врачам, прокурорам, к милицейским работника, госслужащим.
 Чуть позднее дело дошло и до воинских частей, а их в Абаканском гарнизоне было три, не считая охранных батальонов спецучреждений. В частности, в 1992 году в город Абакан был передислоцирован 300-й гвардейский парашютно-десантный полк под командованием полковника Лебедя Алексея Ивановича, будущего руководителя Республики Хакасия – встретил он нас доброжелательно, он вообще человек общительный.
 Побывали мы и во всех исправительно-трудовых колониях региона, их в Хакасии было три, плюс такое заведение для несовершеннолетних преступников – живописные были встречи, скажу я вам. Такая деятельность дала результат, даже имея в виду, что до конца 1992 года мы работали исключительно в Абакане (160 тысяч жителей). В этот период нашими акционерами стали около трех тысяч человек, и через их вклады мы аккумулировали более десяти тысяч приватизационных чеков. С таким капиталом можно было приступать к инвестиционной деятельности.

 Обязательным этапом приватизации была продажа части уставного капитала предприятия, не менее 29 процентов, за ваучеры на публичных аукционах. Для этого предприятия должны были быть преобразованы в акционерные общества, и затем пройти через эту продажу акций.
 Так, в Хакасии, как отмечалось, до 1 января 1993 года должно было быть приватизировано и частично продано на аукционах до 60 процентов предприятий торговли, общественного питания и бытового обслуживания. Именно этим активно занимался Фонд имущества РХ (где я до недавнего времени работал) всю вторую половину 1992 года.
 АО «Хакасский инвестиционный фонд» примерно со второй половины октября начал выходить на эти аукционы. Именно тогда мы набрали полтора десятка относительно крупных пакетов акций хладокомбинатов, техснабсбытов, республиканских оптовых баз и т.п. Блокирующий пакет (25 процентов) АО «Гостиница Хакасия» в центре города стал «жемчужиной» в этом списке.
 
 Как у всех, были и у нас свои курьезы с такими покупками. Так, в ряду этих приобретений оказался контрольный пакет (выставлялись и такие) акций акционерного общества, которое являло собой железнодорожное ответвление от южной ветки «Трансиба» до Саянского алюминиевого завода (так называемая, «дистанция пути»). Из названия общества не было ясно, что оно имеет отношение к СаАЗу, да мы и не вникали, поскольку нас привлекла цена. За 100 чеков (одна тысяча деноминированных рублей) нам достался контрольный пакет предприятия - вот времена были. Мы и думать про него забыли, но года через полтора специально из Москвы от Дерипаски Олега Владимировича прилетел человек и предложил за этот пакет «приличные» деньги (скажем, 500 тысяч деноминированных рублей). Мы и согласились на такие «щедроты». Позднее знающий человек пояснил мне, что через этот пакет мы могли как «за горло» держать в своих руках почти весь грузооборот алюминиевого гиганта. Нам это конечно было не нужно, но цену за тот пакет мы могли назвать любую – клиент, скорее всего, согласился бы. Как говорится в сказке А.С. Пушкина: «Дурачина, ты, простофиля…».

 Хотя нельзя сказать, что мы ринулись в инвестиции по нашей республике совсем без подготовки. По нашей просьбе в тот период молодой и перспективный экономист Хакасского университета Алексей Иванович Кышпанаков сделал для нас очень толковый обзор состояния и перспектив промышленных предприятий региона в отраслевом разрезе. Получилась целая книга, к которой мы постоянно обращались.
В Хакасии на подходе была уже и большая приватизация. Наша республика попала в пилотный проект ГКИ – на продажу в конце декабря по схеме всероссийского аукциона выставлялся 10-процентный пакет акций АО «Саянский алюминиевый завод» (СаАЗ). Всего по этому варианту в стране в те дни было проведено 18 аукционов - наш вариант был самым «крутым» и по объему, и по качеству.
 Следующей по этим критериям можно было бы назвать московскую кондитерскую фабрику «Большевик» (продавалось 44 процента), но уж больно разные у них были весовые категории. До сих пор мне не понятно, почему Госкомитет по управлению имуществом Хакасии выступил именно с таким предложением – у нас было достаточно приличных предприятий среднего уровня. Ваучеры к тому времени получили едва ли 20 процентов населения республики, ментально люди к серьезному выбору еще не были готовы. Справедливости ради нужно сказать, что нам это было даже выгодно. АО «Хакасский инвестиционный фонд» с 10 тысячами чеков был готов приобрести значительную часть предлагаемого пакета акций, и в этом случае мы отлично осознавали, что мы собирались покупать.

 Наступил долгожданный день 22 декабря. Мы не спешили подавать свою уже оформленную заявку, хотя чеки наши в Фонде имущества были уже проверены и пересчитаны – как могли, отслеживали конъюнктуру вокруг предстоящего аукциона. До обеда ожидаемых крупных внешних инвесторов не появилось – мы воспряли духом. Но после обеда с большой задержкой (зима) прибыл самолет из Москвы. Немного погодя пришла информация, что готовится подавать заявку московская компания «Росалюминпродукт» с большим количеством чеков, которые уже начали проверять и считать. Я кинулся в Фонд имущества – мне указали на молодого человека независимого вида и сказали, что у него доверенность за подписью какого-то Дерипаски. Близились 17 часов – время завершения приема заявок на аукцион, а чеки москвичей не были обработаны и наполовину. Петр Иванович Воронин пошел согласовывать ситуацию в Комитет по управлению имуществом, организатора всего этого процесса. Прошла команда – продлить прием заявок до 20 часов. Не было меры нашему патриотическому возмущению (и не только нашему). Я кинулся к Смирнову Евгению Александровичу, но и после последующих переговоров на высшем уровне это решение устояло…

 Комитетом по управлению госимуществом республики Хакасия руководил в то время Дягилев Юрий Петрович, человек во всех отношениях положительный, опытный администратор, но чрезвычайно осторожный. Его можно было даже назвать жизнью «напуганным». Он неохотно брал на себя ответственность по принятию любых решений. Главным его кредо было - строго следовать вышестоящим установкам. И подобные ситуации вокруг наших региональных аукционов повторялись в последствие не раз. Со временем мы с этим неплохо разобрались и все вопросы стали решать с его заместителем Дунаевой Ириной Владимировной, которая в комитете работала с января 1992 года и была в курсе всех дел.
 
 Вот уж кто был настоящим специалистом, который вникал в суть всех вопросов, готовый всегда оказать посильную помощь. При этом она была принципиальной в отстаивании государственных интересов, но и весьма доброжелательной. Она сменила Дягилева на посту Председателя комитета только в марте 1997 года. А тот после этого уехал жить в Канаду – как говорил незабвенный Михаил Жванецкий: «Жалеет, страшно…». Добрым словом стоит вспомнить и Зайцеву Татьяну Кирилловну, специалиста ГКИ, непосредственно работавшую с нами – дотошная, иногда даже въедливая, но исключительно справедливая женщина.
 Вспоминаю свой богатый опыт участия в чековых аукционах в других регионах. Как только нас ни «гнобили», чтобы не допустить до подачи заявок. Долгий пересчет и придирки к качеству подаваемых чеков были одними из главных уловок местных комиссий. Бывали случаи, когда нас просто не пускала на порог аукционных центров местная охрана. Так, мы не смогли самостоятельно подать заявки в Кузбассе, Якутии, отчасти в Иркутске, а в европейскую часть России мы вообще не совались. Правда, нас иногда выручали наши коллеги, местные чековые фонды, подавая наши заявки от своего имени.

 …А тогда мне ничего не оставалось, как непосредственно обратиться к подателю заявки, звали его, как выяснилось, Алексей Бондарчук. Я ему представился, сказал, что руковожу, по сути, социальным фондом, что чеки нам дорого даются и, что было бы глупо «палить» ваучеры в необузданной конкурентной борьбе. Он с этим легко согласился. Тогда я предложил ему внести по пять тысяч чеков с каждой стороны, а реально – поделить выставляемый пакет акций почти пополам (за минусом небольшой доли других заявителей). На том и согласились. Позже выяснилось, что наш Фонд подал заявку с пятью тысячами ваучеров, а «Росалюминпродукт» - с пятнадцатью.
 По результатам аукциона АО «Хакасский инвестиционный фонд» получил вместо пяти процентов акций АО «СаАЗ» только чуть более двух. На последующих аукционах мы довели свою долю в уставном капитале этого предприятия до 4,6 процента (иметь более 5 процентов акций одного эмитента по последовавшим позднее ограничениям ГКИ нам было уже нельзя).

 Так мы получили первый реальный урок по взаимоотношениям в рыночных условиях. Как говорил К. Маркс в бессмертном «Капитале»: «Нет такого преступления, на которое не пойдет капиталист, ради трехсот процентов прибыли…». Для Дерипаски конечная цена этого вопроса была на порядки выше отмеченных классиком процентов. Алексей Бондарчук, несмотря на свою молодость, позднее стал руководителем группы компаний «Союз»  в большом холдинге «Русский алюминий» того же Дерипаски.
 Мы с ним поддерживали вполне лояльные деловые отношения на фондовом рынке, ничем не омраченные, кроме отмеченного случая. Философия же уроков состоит в том, что мы приходим в эту жизнь не «купоны стричь», а приобретать опыт от непростых жизненных ситуаций, чтобы расти духовно. Вот, как-то так…

 С началом 1993 года пришло время «осваивать» всю Хакасию, на что нас настраивало правительство на старте деятельности Фонда. Одними личными встречами здесь не отделаешься – восемь районов и четыре города (помимо Абакана). Кроме того мы включили в сферу своих интересов четыре района юга Красноярского края, а позднее и Туву. Вся эта округа объединяла, примерно, 800 тысяч населения. Медведева Людмила Константиновна, ранее возглавлявшая агентское подразделение компании «Сиб-Восток», предложила подключить к этой работе страховые компании с их обширной агентской сетью. Верным предложением оказалось и партнерское включение  почтовых отделений на местах с их вездесущими почтальонами. Дополнительный заработок людям в те непростые времена был нелишним, а основной работе эта деятельность не мешала, скорее, содействовала - это быстро поняли руководители отмеченных организаций. С госслужащими и работниками социальной сферы в городах и райцентрах мы работали по проверенной схеме: Максин - через своих знакомых зампредов исполкомов, Гарпенченко – через заведующих районо, мы с Логачевым – через бывших своих партийных и комсомольских коллег, поскольку почти все они в глубинке оказались «при делах».
 
 Работа, буквально, «закипела». Через год у нас было уже 62 тысячи акционеров, а к концу 1994 года – 82300. В период чековой приватизации наш Фонд в регионе аккумулировал 205 тысяч чеков, еще 30 тысяч ваучеров мы приобрели с рынка за деньги - все это их количество было вложено в акции приватизированных предприятий.
 Немного в России найдется областей и республик, чековые фонды которых  обошли бы нас по эффективности в относительных цифрах по этим показателям (в пересчете на душу), хотя по абсолютным данным мы были лишь в крепких «середняках». Впрочем, за Уралом и в «абсолюте» мы оказались третьими – нас обошли Фонд «СахаИнвест» (Якутия), которым руководил мой лучший друг на этом рынке Ф. Александр Афанасьевич (более 230 тысяч акционеров), и новосибирский Фонд «Народный» (около миллиона собранных чеков). Прежде чем перейти к нашей работе по инвестированию, хотелось бы порассуждать о судьбе чековых инвестиционных фондов вообще, ведь про них уже почти забыли, хотя про приватизацию того периода еще вспоминают. После выхода отмеченного октябрьского Указа Президента количество чековых фондов (ЧИФов) в России стабильно росло и в середине 1994 года достигло максимума — 662 фонда.

 В процессе чековой приватизации эти инвестиционные фонды аккумулировали и инвестировали около 45 миллионов ваучеров (32 процента от их общего количества). По данным аукционов, чековые фонды стали владельцами 10 процентов акций приватизированных предприятий, выставленных на все такие торги. С конца 1994 года начался процесс реорганизации фондов путём слияния или поглощения, отзывов лицензий, преобразования в иные организационные структуры (акционерные общества, акционерные инвестиционные фонды, инвестиционные компании). В результате этих процессов количество ЧИФов сократилось до 350 уже к началу 1998 года. Схема действия таких фондов была примерно одинакова: фонды участвовали в чековых аукционах и покупали за ваучеры акции различных предприятий. Затем ликвидные акции продавались с их баланса в структуры, контролируемые влиятельными группировками, часто, по заниженной стоимости, вынужденно оставляя у себя неликвидные активы, что и вело их к последующей ликвидации.

 Приведу пример одной такой реализации. Где-то весной 1994 года после длительного «ухаживания» по поводу продажи нами пакета в 4,6 процента акций АО «СаАЗ», было принято решение о продаже его за 2 миллиона долларов. Решение это состоялось после неоднократных встреч на месте и поездок в Москву в офисы Дерипаски.
 Кстати, в 1993 году первый его офис размещался в обычных двух комнатах общежития института цветных металлов – мне приходилось там бывать во время нашего знакомства с ним еще в первой половине того года.
Партнером на покупку нам определили Нью-Йоркский инвестиционный банк «Salomon Brothers», который тогда ходил в «королях Уолл-стрита», обладая капиталом около 4 миллиардов долларов. Пресса писала, что его менеджеры смотрели на бизнес как на ежедневный бой. Было у них и своеобразное наставление трейдерам: они должны были приходить на работу «готовыми укусить медведя за зад» (на снимке - офис «Salomon Brothers» в середине 70-х годов: слева стоит  Блюмберг, будущий мэр Нью-Йорка).
 В тот период (1994 год) «Salomon Brothers» временно возглавлял знаменитый инвестор Уоррен Баффет, который через свою компанию «Berkshire Hathaway» владел 12 процентами этого инвестбанка. В настоящее время «Salomon» входит в структуру «Citigroup Inc».

 Так вот, тогда, придя утром на работу, я увидел в приемной на аппарате «жеваный» факс с растянутыми буквами прямо из Нью-Йорка от «Salomon Brothers» на английском языке – понять можно было только сумму сделки и количество акций. Мы этот «документ», как могли, расправили, скопировали, после чего я его подписал в качестве продавца и поставил печать Фонда. Затем таким же способом этот «договор» был отправлен в офис покупателя на Уолл-стрит. Что удивительно, ровно через три дня мне позвонили из  московского филиала «Сити-Банка» и сообщили, что у них на корсчете лежат 2 миллиона долларов по этой сделке. Потом мы судорожно начали искать, куда эти деньги можно будет зачислить, поскольку своего валютного счета у нас еще не было – конечно, нашлись друзья, которые нам в этом помогли. Не думаю, что решение отправить деньги по таким «документам» принимал сам Уоррен Баффет, но те исполнители, которые все это осуществили, были отчаянными «парнями» - они действительно были готовы «укусить медведя за зад». Все, что можно было нарушить при оформлении сделки, было нарушено – я подписал оригиналы договоров, а главное удостоверил передаточное распоряжение на акции, много позднее, по прибытии специального курьера из Москвы.
 Но мораль этой истории не в этом. В середине февраля 2017 года по телевизору сообщили, что известный предприниматель Михаил Прохоров продал на Гонконгской бирже 3,2 процента акций «Русского алюминия», которые ему принадлежали, за 240 миллионов долларов. Все знают, что основу этой компании составляют активы Саянского алюминиевого завода. Сколько же тогда могли стоить 4,6 процентов акций АО «СаАЗ» на самом деле?

 5.8. Незавидная роль чековых фондов

 Мне приходилось выступать в печати о незавидной судьбе ЧИФов, в частности, в авторитетном журнале «Рынок ценных бумаг», который был создан еще в 1992 году отцом и сыном Коланьковыми (теперь, похоже, в деле и внук). Я больше был знаком и дружен с сыном, Александром Коланьковым, который практически всегда присутствовал на довольно частых у нас в 90-е годы мероприятиях, связанных с деятельностью чековых фондов.
 
 Помню, на фуршете одной из конференций мы с ним дуэтом на 100 баллов спели под «караоке» песню «Поворот» от «Машины времени» - публика неиствовала. В середине 1999 года Александр предложил мне написать проблемную статью о фондах к седьмой годовщине их создания, что я и сделал под видом своих субъективных рассуждений на фоне заката эпохи ЧИФов. Статья вышла в журнале под интригующим названием «Зачем?!» и имела определенный отклик читателей – я и сейчас подпишусь под каждым словом в ней.
 В этой статье я, в частности, писал, что в инвестиционном треугольнике «эмитент – инфраструктура – инвестор» главная роль должна принадлежать эмитенту и инвестору. В России же процесс реформирования в этой сфере пошел так, что регулирующие органы на фондовом рынке (главным образом, ФКЦБ) основные усилия сосредоточили на создании профессиональных посредников этого рынка. Отчасти, это было оправдано, поскольку достойной инфраструктуры в стране к 90-м годам не было вообще, а без нее нельзя соединить эмитента и инвестора.

 Однако свойственные нам перегибы привели к тому, что многочисленные акционерные общества, созданные в процессе стремительной и беспрецедентной приватизации, превратились в своеобразных «священных коров». Они во многом сами стали определять правила своего поведения на инвестиционном рынке – в Законе «Об акционерных обществах» об этом нет ни слова. Примеров «самоуправства» эмитентов в этой сфере много.
 Для ЧИФов главным из перечня фактов их недостойного поведения являлся вопрос о дивидендах – ведь в этом и состояла главная приманка при создании фондов. Это был краеугольный камень конфликта интересов между акционерами и руководством обществ. Было ясно с самого начала, кто из этого конфликта вышел победителем.
Предприятия шли на любые затраты и прочие уловки только бы уменьшить свои прибыли, и помешать этому произволу через собрания акционеров было просто невозможно – всегда давались ссылки на сложную экономическую ситуацию. Я вспоминаю, например, как на старте наших отношений я с надеждой спросил у того же Дерипаски о том, кода АО «СаАЗ» планирует выплачивать положенный доход акционерам. На что получил откровенный ответ: «Я что похож на человека, который будет платить дивиденды?».

 Россия за короткие сроки стала мировым рекордсменом по числу акционеров в составе коллективных инвесторов, поскольку 17 миллионов ее граждан доверили именно ЧИФам свои ваучеры. Все они опосредованно стали активными участниками фондового рынка. Но у наших чековых фондов в качестве коллективных инвесторов были свои существенные отличия от западных коллег, так сказать, «и собственная гордость, и особенная стать». В большинстве из них присутствовало эффективное управление объединенными средствами.
 Было и реальное разнообразие вложений, что не по силам отдельным гражданам, и снижение удельных расходов на управление, а также – определенная защищенность акционеров, благодаря особой регулируемости ЧИФов. Но на Западе, осознавая эти преимущества коллективных инвесторов и их роль в повышении уровня жизни населения, предоставили им налоговые льготы, что привело, в большинстве случаев, к их более высокой доходности, чем банковские вклады. А наши, по сути, социальные фонды платили те же налоги, что, скажем, и нефтяные компании. Ставка же налога на прибыль, например, была тогда целых 35 процентов. Можно прикинуть, сколько мы отдали в бюджет от сделки с «Salomon Brothers» - не менее 600 тысяч долларов, даже с учетом всех наших затрат, поскольку ваучеры, потраченные на покупку нами акций АО «СаАЗ», номинально стоили не более 100 тысяч рублей (деноминированных). При этом, действующее законодательство категорически запрещало фондам пересчитывать в безналоговом режиме активы, исходя из их рыночной стоимости. Впрочем, просто не существовало совершенных методик определения стоимости этих активов. Зато законно существовала система двойного (и даже тройного) налогообложения прибыли ЧИФов. Те немногие предприятия, что платили им дивиденды, делали это уже из чистой прибыли, средства же, поступающие в фонды, рассматривались как их доход и облагались налогом на прибыль. Если сами ЧИФы, в свою очередь, выплачивали дивиденды акционерам, то законодатель обязывал их предварительно перечислить в бюджет весь подоходный налог уже на их доход, независимо, получили они эти деньги или нет. В результате на этом пути «терялось» до 60 процентов первичной прибыли, а людям доставались лишь крохи.

 В отличие от Запада у наших фондов была, никем толком не оцененная, созидательная функция. Я глубоко убежден, что именно ЧИФы, особенно в регионах, исключительно за свои скромные средства стали родоначальниками практически всей фондовой инфраструктуры. Всем им на наших необъятных просторах вдруг и быстро (регулятор не давал времени на раскачку) понадобились регистраторы для учета их многочисленных акционеров, лицензированные компании для управления их активами, брокеры и дилеры для оборота их балансовых акций на организованном рынке, а также – специализированные депозитарии для хранения их активов. Повезло тем, кто делал все это не в одиночку – многие «сгорели» в этой гонке за инфраструктурой. Так, значительная часть сибирских чековых фондов, разумно объединившись в рамках ЗАО «Сибирский холдинг», сумела создать собственную эффективную посредническую структуру, которая отчасти служит им до сих пор. Вот за все это наш рынок ценных бумаг должен быть благодарен ЧИФам.
 Еще одной особенностью этого движения стало то, что, несмотря на массовость, серьезных скандалов вокруг чековых фондов в то время отмечено не было. Можно вспомнить на этом фоне многочисленные пирамидальные трагедии вкладчиков некоторых структур – МММ, «Селенга», «Хопер-Инвест», концерн «АВВА», «ОЛБИ-дипломат» и другие. Справедливости ради нужно сказать, что блестящей деятельность ЧИФов, за редким исключением, тоже не назовешь.

 Чисто российской особенностью явились и неоправданно жесткие ограничения на деятельность чековых фондов. Всего действовало более 20 таких ограничений. Большинство из них носило принципиальный характер и существенно снижало конкурентность и ликвидность активов фондов. Чего, например, стоили требования установить 5-ти процентный барьер при покупке акций одного эмитента, или 10-ти процентный предел по ваучерам при вложениях в бумаги одного предприятия. Только по этим показателям, например, в родной Хакасии Госимущество республики неоднократно снимало наш Фонд с чековых аукционов (по АО «СаАЗ», в частности). Намерения, как всегда, у регулятора были благие – максимальное разнообразие и повышенная надежность вложений. Словом, все как на Западе. Только там к этим ограничениям шли десятилетиями, а у нас их наложили на механизм, находящийся в зачаточном состоянии. А вот «западными» льготами эти социальные фонды наделить, как водится, забыли.

 В 1998 году ФКЦБ России c целью решения проблемы двойного налогообложения доходов приняла меры к тому, чтобы ЧИФы могли преобразовываться в паевые инвестиционные фонды. Жизнь этим фондам дал Указ Президента РФ № 1186 от 26.07.95 года «О дополнительных мерах по повышению эффективности инвестиционной политики Российской Федерации».
 Он подразумевал необходимость дополнительных мер по включению средств населения в инвестиционный процесс уже после ваучерной приватизации. Привлечь эти ресурсы (по данным тех лет – более 20 миллиардов долларов в «чулках» граждан) и были призваны паевые инвестиционные фонды (ПИФы) наряду с другими коллективными инвесторами (читай, с ЧИФами, поскольку прочие были неразвиты). Главное преимущество ПИФов перед акционерными фондами состоит в том, что они создаются не в форме юридического лица, потому они не являются плательщиками каких-либо налогов, что позволяет им инвестировать всю свою прибыль в пользу пайщиков. Федеральная комиссия по ценным бумагам «в развитие» этого движения выпустила буквально десятки постановлений, чем была создана самая строгая в мире правовая система, регулирующая деятельность управляющих компаний таких фондов. Вот только лицензия на управление инвестиционными фондами стала единой – и для ПИФов, и для ЧИФов.

5.9. Свидетель скрытых событий

Я был участником этих событий в ранге эксперта ФКЦБ и могу свидетельствовать, насколько трепетно Дмитрий Васильев относился к этому своему детищу. Он настолько жестко лицензировал управляющие компании ПИФов, что во всей России несколько первых лет была только одна такая компания, да и та американская – «Паллада эссет менеджмент», которой руководила Элизабет Хиберт. Дмитрий Валерьевич ее, буквально, любил. Нет, не Элизабет, а «Палладу». И любовь эта началась еще лет 10 назад (от 1996 года) в период, когда он проходил стажировку в Америке по Гарвардской программе.
А Элизабет любил тот самый Джонатан Хэй, которого позднее назвали агентом ЦРУ, и от их гражданского брака в России родилось прелестные дети. С ними обоими я был знаком, постоянно общался, ездил с ними, например, в Лондон в составе делегации ФКЦБ на ежегодную в тот период конференцию по инвестициям в Россию.
 
К 1999 году строгости ФКЦБ несколько смягчились, но движение паевых фондов так и осталось полностью московским, поскольку только две компании получили право управлять ПИФами за пределами столицы. В итоге, вся эта «гора родила мышь», поскольку к этому году в стране было зарегистрировано только около 30 паевых фондов, а суммарная стоимость их чистых активов составляла чуть более половины миллиарда рублей.
Такими активами обладал каждый третий ЧИФ еще в 1995 году. На фоне этих событий большинство чековых инвестиционных фондов откровенно «подвисли». Лицензии их управляющих компаний аннулировали, а новых так и не давали. Мне при всей напористости, авторитете и связях эксперта комиссии, даже при некоторой поддержке, так и не удалось убедить руководство ФКЦБ дать хоть одну лицензию на управление фондами на всю группу ЧИФов «Сибирского холдинга», за что мне перед друзьями-сибиряками до сих пор стыдно.

Именно в этом году (1999) только одному бывшему нашему коллеге - «Лукойл-Фонду», удалось преобразоваться, поскольку закончилось размещение паев трех его ПИФов.
Три года шла эта процедура на глазах искренне заинтересованных собратьев из движения ЧИФов. По прямым затратам, по организационным усилиям и проведенному документообороту эту их работу можно было приравнять к подвигу, который совершили работники компании «НИКойл-Менеджмент». В ней, кстати, активно участвовал Максим Калинин, руководивший тогда депозитарием «НИКойла». Только вот повторить этот подвиг желающих нашлось немного. Продолжили инвестиционную деятельность только еще четыре бывших ЧИФа. Так, «Первый Инвестиционный Ваучерный Фонд» был преобразован в ОАО «Пионер Первый Инвестиционный Фонд». В Перми ЧИФ «Защита» - в ОАО «Инвестиционный фонд «Защита», а ЧИФ «Детство» - в ОАО Инвестиционный фонд «Детство». Московский фонд «Альфа-Капитал» перерегистрировался в Интервальный ПИФ «Альфа-Капитал».

Говорят, что статистика знает все – это правда. По ее данным с конца 1999 года продолжили деятельность, оставшись открытыми акционерными обществами и исключив из своих наименований слова «инвестиционный фонд», 166 бывших ЧИФов. Памятуя, что изначально их было 662, можно сделать вывод, что примерно 500 из них к этому времени было уже ликвидировано, либо часть из них прошла процедуру слияния с кем-то. Вот и чековые фонды из состава «Сибирского холдинга» как-то не захотели отдавать свои активы под управление «Палладе эссет менеджмент», и под этой крышей сохранить свои названия с приставкой «инвестиционные фонды». Два новосибирских ЧИФа присоединились к фонду «Сибирь», образовав ОАО «Объединенный сибирский фонд», ЧИФ «СахаИнвест» зарегистрировался под названием ОАО Инвестиционная фирма «Саха-Инвест», наш ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд» стал называться ОАО «Хакасский инновационный фонд» - так сделали в то время все 15 чековых фондов из нашего объединения. Все это стало следствием Указа Президента РФ № 193 от 23.02.98 года «О дальнейшем развитии деятельности инвестиционных фондов», инициированного ФКЦБ России.
Целая инвестиционная отрасль страны была уничтожена под лозунгом: «О дальнейшем развитии…». А жаль.
 
Нашей стране, на мой взгляд, очень пригодились бы консервативные инвестиционные фонды с определенным потенциалом венчурного (рискованного) инвестирования в реальный сектор экономики. Я был большим приверженцем движения паевых фондов в силу очевидной их привлекательности, потому мы и добивались лицензии на их управление от ФКЦБ. Но активы этих фондов в своем большинстве обращаются в пользу пайщиков на биржевых площадках и практически не влияют на инвестиции в конкретные предприятия.
Большинство ПИФов – это хорошие спекулянты в лучшем смысле этого слова, по крайней мере, так было в конце 90-х годов.
Но экономика России всегда будет нуждаться в прямых инвестициях, проводниками которых могли бы быть именно акционерные фонды. Правда, интервальные и закрытые паевые фонды тоже отчасти решают эту задачу, но одно другому не мешает. Удивительно, но в российском законодательстве на тот период даже не была прописана деятельность венчурных фондов в стране, хотя практика их успешной деятельности на Западе довольно часто анализировалась в нашей печати, в частности, и в журнале «Рынок ценных бумаг».
 
Мне довелось в составе группы моих коллег из «Сибирского холдинга» в 1995 году прослушать в Новосибирске целую серию лекций на эту тему от настоящих западных профессионалов этого вида инвестирования с последующим выездом на практику в Англию, Вергинские острова и Юго-Восточную Азию. Все это было организовано и оплачено через ЕБРР (Европейский банк реконструкции и развития) в рамках того же проекта поддержки российских реформ. Наши учителя, отмечая свои определенные успехи на этом направлении, много говорили о проблемах и повышенных рисках венчурных проектов, потому там, в частности, потери 10 процентов инвестиций считаются нормальными. Тем не менее, на вид они не казались изможденными от этой «неблагодарной» работы, похоже они умели возмещать потери на других проектах.
 
Вот и у нас практически не было в то время чековых фондов, которые на свой страх и риск из собственных средств не осуществляли бы прямые инвестиции в реальные проекты в собственном регионе. К слову сказать, именно так создавалась местная фондовая инфраструктура. Правда и потери от этих вложений были гораздо выше лондонских.
Так, наш «Хакасский инвестиционный фонд» до сложения своего статуса направил в венчурные проекты более 6 миллионов долларов. Мало того, в нашей практике был пример, когда ЧИФы выступали проводниками подобных западных инвестиций. В том случае наш лондонский партнер компания «Sibinco» вкладывал средства в акции «Хакасского инвестиционного фонда» и ЧИФа «Саха-Инвест», не желая излишне рисковать на российском рынке.

Важно понять, что на базе акционерных фондов можно было построить при лояльном подходе регулятора систему российского венчурного инвестирования, по крайней мере, ее зародыш. Для этого, например, нужно было предоставить возможность управляющим компаниям ЧИФов, если они того желали, в упрощенном варианте проходить процедуру получения лицензий нового образца на управление фондами – худо-бедно каждая из них уже управляла ими 5-6 лет, имея свой опыт и историю. В конце концов, можно было провести пристрастный анализ и выбрать хотя бы сотню таких компаний на всю Россию, которым можно было доверить это ответственное дело.
Если уж так трепетно ФКЦБ относилась к проекту ПИФов, то можно было на первых порах не давать этим компаниям права управлять паевыми фондами – пусть те, кому это было нужно, постепенно через отдельные процедуры пришли бы к этим лицензиям. Я убежден, что в этом варианте к настоящему времени мы бы сохранили российскую сеть консервативных акционерных фондов, на базе которых можно было бы создавать систему венчурного инвестирования в России. А те, кому хотелось уйти от сложностей и контроля лицензируемой деятельности, так они бы все равно ушли из ЧИФов в обычные акционерные общества, без принуждения.
Напрашивается вопрос: зачем нужно было рушить с таким трудом созданную систему акционерных фондов? Ответ очевиден – их просто убрали с рынка, когда они исполнили свою миссию в угоду олигархическим группировкам России.
 Действительно, ЧИФы выступили в роли «пылесосов» и аккумулировали треть выданных населению ваучеров. Затем они, как трудолюбивые пчелки, за эти чеки собрали в своих сотах-портфелях в виде «медового нектара» акции лучших российских предприятий, а потом пришли настоящие «пасечники», которые за недорого выкачали этот «мед» в свои «бочонки» - к 2000-му году этот процесс в целом был завершен, чековые фонды были больше не нужны. Более того, они со своей инфраструктурой стали мешать финансовым порождениям олигархов выкачивать прибыль уже с фондового рынка.

Первыми под «пресс попали» управляющие компании фондов – их просто «обнулили». Затем «под заказ» подвели прочую посредническую профессиональную структуру ЧИФов – местные брокерские компании, регистраторы и депозитарии. Простым и незамысловатым способом повышения требований к собственному капиталу профучастников регулятор «выкосил» почти всех их на просторах России под благовидным предлогом «повышения надежности…», кроме Москвы, конечно.
Кровожадный «змей» глобализации, как когда-то и мой строгий куратор Сатурн (мифология), начал «пожирать своих детей». Устремления его примитивны до безобразия – один банк, одна биржа, один инвестиционный фонд, одна страховая компания, один пенсионный фонд, одна управляющая компания, один брокер и один депозитарий, а в перспективе и одна акция в обращении. Дальше же – неизбежная смерть рынка, конец цивилизации и прочее. Мы с вами - участники этого исторического процесса…

Что удивительно, Дмитрий Васильев 15 октября 1999 года добровольно ушел в отставку с поста Председателя ФКЦБ (буквально на моих глазах) к удивлению многих. Уже в 2000 году он стал исполнительным директором Института корпоративного права и управления.
Позднее он перешел работать в американский банк «J. P. Morgan» на должность управляющего директора – как говорится, «где родился, там и пригодился». Со стороны это выглядело так, что человек выполнил ответственное задание и отошел в тень. Не думаю, что это задание состояло только в том, чтобы ликвидировать ЧИФы, но что-то такое в этом есть.

5.10. Наша инвестиционная деятельность

Пора возвращаться в начало 1993 года, чтобы пояснить, как мы осуществляли первые свои инвестиции от лица ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд». Но для начала стоит напомнить «небесную» обстановку того времени – давно мы о ней не говорили.

Мой справедливый учитель Сатурн в середине февраля 1993 года пересек границу Десятого дома моего гороскопа рождения (декорации карьеры и социальных устремлений). Ключевая сфера жизни этого дома то, как определяет человека общество.
Грех было жаловаться — моя жизненная активность принесла мне приличный для того сложного времени статус. У человека под влиянием присутствия Сатурна в этом доме развиваются сильные профессиональные амбиции, желание занимать видное место. Что было, то было - это правда.
Десятый дом в любом гороскопе – это Зенит, Середина Неба, публичная точка, где положение человека становится видимым. Здесь социальный статус человека может быть изменен различными способами, вплоть до социальной революции.
Так уж случилось, что мне пришлось испытать на себе последнее. Когда транзитный Сатурн оказывается в Зените гороскопа и переходит в Десятый дом, человек оказывается во власти новых сил. На повестке дня – полная переоценка его достижений. Часто это выражается в том, что он внезапно прекращает прежний вид деятельности и порывается заняться чем-то новым. И нередко он в это время предпринимает поступки, которые противоречат его представлениям о жизни, сформированным ранее.
Под этим влиянием современный герой меняет работу, выделяется из группы сверстников своим новым положением, переходит в другую категорию профессионалов. Это точка наивысшего устремления. Зенит обладает всеми признаками зрелости, освещенной всей яркостью полуденного Солнца. Ощущая всю полноту влияния новых сил, человек чуть ли не притягивает к себе испытания. Так начинается его «зов приключения», независимо от того, просил он об этом или нет. Именно здесь надо объединить все имеющиеся на данный момент у человека жизненные ресурсы, чтобы чего-то добиться в обществе. Именно здесь он приобретает заслуженный статус и заново оценивает то, чего он достиг или достигнет в этой новой деятельности, которая уже состоялась в его конкретной реальности. Здесь бывают потери и вознаграждения, обретение власти и утрата власти. Равновесие здесь можно считать случайным.
На вершине жизни (Зенит гороскопа) дует ветер беспокойства, что позволяет разрушать установленный порядок. Кто-то там внутри человека говорит ему: «Пошевеливайся!». При этом его сознание просчитывает, на что конкретно может сгодиться этот призыв. Этап «зова приключения» по определению сулит тяжелые испытания: человек проверяется на способность принимать и приспосабливаться, не оглядываясь назад. К тому же, с вершины больнее падать, и самый глубокий из страхов, связанных с этим транзитом – страх падения и даже, страх успеха или полета, поскольку на этой высоте слишком хороший обзор. Двухлетний период моей жизни в этих декорациях был наполнен именно теми ощущениями, которые описаны выше…

Все началось с поездок на чековые аукционы в другие регионы. В первую очередь мы приступили к освоению Красноярска, нашего соседнего индустриального города. С моим водителем Александром Б. мы приезжали сюда позднее несчетное количество раз, устанавливая деловые связи нашего Фонда со здешними предприятиями. Нужно сказать, что с Александром я начал работать еще, будучи секретарем горкома партии, а на работу туда брали людей достойных.
Он являет собой пример высокого профессионализма, аккуратности, а в личном плане – человека порядочного. Нас связали более 20 лет совместной работы, и я ни разу не пожалел о том, что он был рядом со мной. Из каких только ситуаций он меня ни «вывозил». Мы уходили от бандитской погони под Кемерово летом 1994 года. Мы замерзали ночью в степи в 40-градусный мороз, отброшенные КамАЗом-длинномером в кювет на крутом повороте. Мы пережили лобовое столкновение в сложной дорожной ситуации под городом Гурьевском. А от скольких таких ситуаций он меня отвел невредимым – есть, что вспомнить. Я смело причисляю его к своим настоящим товарищам.

Надо сказать, что к весне 1993 года заработала практика Всероссийских специализированных чековых аукционов. Сотни предприятий, как тогда говорили, гигантов российской индустрии, прошли через этот инструмент инвестирования. Поначалу заявки на участие в таких аукционах принимали только на местах (как по СаАЗУ, например), но позднее заработали в регионах аукционные центры, где на объявленные к продаже пакеты акций можно было подать ваучеры, никуда не выезжая. Через последнюю практику прошли только 96 крупных предприятий России – большинство таких акционерных обществ местные «властители» приберегли для внутреннего пользования.
 
Всего же по февраль 1994 года в стране было проведено 9342 аукциона, и они поглотили 52 миллиона ваучеров. Конечно, не все они носили статус «всероссийских», и не на каждом из них продавались «гиганты», но глаза разбегались от обилия объявлений об аукционах в различных регионах, да и реально помотаться пришлось в погоне за удачей. Делали мы это, главным образом, по Сибири – оказалось, что здесь-то и расположились многие из самых интересных предприятий.
Конечно же, нас интересовал, прежде всего, Красноярск. Нам были интересны возможные инвестиции в Красноярский алюминиевый завод (КрАЗ), КрАМЗ (металлургический, алюминиевого профиля), Красноярский завод синтетического каучука, Красноярский завод холодильников «Бирюса», Ачинский нефтеперерабатывающий комбинат, Ачинский глиноземный завод, Дивногорский завод низковольтной аппаратуры, Красфарма и многие другие предприятия. Туда в то время с чеками можно было ездить хоть каждую неделю, что мы отчасти и делали.

По этой причине пришлось глубоко «внедряться» в тамошнюю фондовую диаспору, без этого было никак – Красноярск и по сей день остается одним из самых «суровых» городов Сибири. Здесь мне хорошо помогали старые связи. Так, Президентом красноярской биржи «Тройка» в то время был мой старший товарищ по Черногорску П. Иван Иванович.
Союзом промышленников и предпринимателей края руководил бывший Председатель крайисполкома Сергиенко Валерий Иванович. Краевое управление Госкомимущества возглавлял Бычек Виктор Никитович мой давний знакомый и, возобновив отношения, мы стали с ним добрыми товарищами на долгие годы.
Стал крупным предпринимателем и бывший мой куратор Маташов А.А., коммерческая деятельность его была связана с негосударственным пенсионным фондом краевых профсоюзов – она его позднее, на мой взгляд, отчасти испортила. Естественно, на красноярских аукционах нас принимали вполне нормально, что было далеко не с каждым желающим.
Пришлось завести знакомства и в полукриминальных кругах. К примеру, Енисейской трастовой компанией «ААА» с ее пирамидальными подходами к вкладчикам руководил некто Виктор К., вальяжный и самоуверенный молодой человек, автор многих рискованных проектов. Один из них чуть не лишил меня жизни, но об этом позже. Сам же он за свои авантюрные подходы позднее отсидел положенный срок в тюрьме.
Алюминиевые «стежки» свели меня и со структурами, близкими к Быкову Анатолию Петровичу, который в то время был в Красноярске одновременно и предпринимателем, и просто «авторитетным» человеком (сам он из бывших боксеров). Позднее он стал Председателем совета директоров «КрАЗ», владельцем «КрАМЗ» и еще много чего значимого в промышленности и финансовой сфере края. Про него много ходит разных «историй», но будучи избранным в депутаты краевого законодательного собрания, он не стеснялся с предложениями обращаться напрямую к Путину В.В.

Главным же образом в тот период я контактировал со своими красноярскими коллегами – Артюховым Иваном (ЧИФ «Сономед»), Кареловым Николаем (ЧИФ «Главный»), Петровым Александром (ЧИФ «Паритет») и Петровым Юрием (ЧИФ «Ковчег»). Последний из них через некоторое время стал моим близким товарищем на целых тринадцать лет.
Возглавляемый им фонд аккумулировал чеки более 50 тысяч граждан, чем подтвердил свой статус самого мощного ЧИФа Красноярского края. Впрочем, познакомился я с вышеперечисленными руководителями краевых фондов не в  Красноярске, а в родном Абакане. Дело в том, что при тогдашнем руководстве Хакасского ГКИ, республика шла с некоторым опережением в вопросах организации приметных чековых аукционов.
 Уже к марту 1993 года на торги были выставлены второй пакет акций СаАЗа, значимые пакеты объединения «Саянмрамор», «Сорского молибденового комбината», «Туимского завода по обработке цветных металлов» и ряда других предприятий.
 
В положенные сроки перечисленные товарищи вкупе с К. Александром из Новосибирска (ЧИФ «Обь-Инвест») и с А. Тагиром с Камчатки (ЧИФ «Чекинфонд») оказались в Фонде имущества РХ со своими чеками для подачи заявок по интересующим их предприятиям. Мне сообщили об этом мои недавние сослуживцы. Пока их чеки обрабатывали, я пригласил коллег-конкурентов в свой уже обустроенный офис на чашку чая. Мы вполне дружелюбно познакомились, и я на правах хозяина провел с ними, как позднее оказалось, очень значимую беседу.
Во-первых, я объяснил им, что «мы дети одной галактики» (из песни того периода), что делить нам нечего – все мы работаем в интересах наших «социальных» акционеров. Во-вторых, я передал им свой печальный опыт столкновения на предыдущем аукционе с настоящими захватчиками (первый аукцион по СаАЗу), чем их весьма озадачил.
В-третьих, я без утайки поделился с ними информацией по выставляемым предприятиям, которая у меня была в силу предыдущей подготовки – экономические выкладки, графики и т.п.  Я понимал, что все они, в отличие от нашего фонда, еще только начинали работать, что у них каждый чек был на счету, что при желании, мы могли их заявки «обнулить» своими вложениями. И это, как смог, я тактично довел до них – они такую речь тоже оценили. Затем под лозунгом «в дом, входя, хозяев не бьют» я предложил им честно договориться, кто, сколько чеков будет вкладывать по тем или иным предприятиям, имея в виду просматриваемый итог такого вложения. Они с этим согласились, и мы быстро пришли к «картельному» соглашению, о чем позднее никто не пожалел.

Кто-то может сказать, что это был некий сговор, и будет прав. Однако на фоне того, какую неблаговидную политику вело по отношению к ЧИФам «родное» государство, это был сущий пустяк. Главным итогом таких подходов стало то, что мои товарищи поняли на практике - сообща мы можем добиваться лучших результатов.
И это касалось не только участия в чековых аукционах. Так я приобрел первый авторитет в кругу своих коллег – это был и наш общий начальный шаг к созданию объединения ЧИФов под названием ЗАО «Сибирский холдинг».

Лучше других эту тактику и стратегию понял еще на старте Петров Юрий Анатольевич – его фонд «Ковчег» стремительно набирал обороты. Это был в тот период еще молодой человек, выходец из скромной интеллигентной московской семьи, получивший хорошее столичное экономическое образование. Вдумчивость и способность к настоящему экономическому анализу выгодно отличала его от инженеров и «летчиков», которые, в большинстве своем, руководили ЧИФами, по крайней мере, в Сибири  – на этом строился его реальный авторитет среди товарищей.
Позднее, разобравшись с природой людей, рожденных под знаком Рыб, я понял, что ему вполне соответствует образ Отшельника, любителя проводить много времени в одиночестве, наедине со своими мыслями.
Он имел свой круг верных и преданных друзей, к которым он трепетно относился. Смею надеяться, что я был в этом кругу, по крайней мере, мы доверяли друг другу, но как позднее я понял - без излишних подробностей. Похоже, все три его законных жены на моих глазах так и не разобрались в этой главной его особенности – им он нужен был целиком. Было видно, что он всегда стремился к совершенству и на работе, и дома (я был вхож). При этом он был достаточно упрям и нередко вступал в дискуссии, отстаивая свое мнение. Возможно, эта его непреклонность позднее его и сгубила. Очевидно, что была у него и некоторая склонность к нестандартным инвестиционным решениям, например, вложениям в торговые помещения в центре Красноярска. Позднее он в числе первых среди нас освоил офшорные операции. Помню, как однажды меня насторожило и удивило, когда он достал из шкафа в своем кабинете настоящее личное боевое оружие – таких подходов я не замечал в кругу своих коллег по Сибири. У всех у нас были, какие ни есть, службы безопасности. Они, главным образом, обходились газовыми пистолетами и дубинками (я еще расскажу, как это нас «выручало»).

…Юру застрелил наемный убийца 4 мая 2006 года среди бела дня на автостоянке возле его дома (вынужден об этом сказать в этой части повествования, поскольку в нем я не намерен выходить за рамки 1996-го года). Для всех, кто его знал, это стало «громом среди ясного неба». К этому времени уже закончились «лихие 90-е» годы, когда все мы «ходили по самому краю».
Мы стали к середине 2000-х годов вполне респектабельными руководителями с устоявшимися связями, хотя свои «скелеты» в шкафах держали все, но как-то без перегрузок. Хоронили его многолюдно, с искренними переживаниями, правда, была заметна и начинающаяся конфронтация его жен уже у гроба. Следствие при очевидности мотивов преступления, связанных с его инвестиционной деятельностью, раскрыть его так и не смогло – это было характерно для многих заказных убийств того периода.
Совершенно бездарно, скорее, для придания вида своей деятельности, органы арестовали двух молодых заместителей Юрия по работе в его структурах, продержали их около года в заключении, а затем выпустили, толком не извинившись…

5.11. Жизнь трудная, но интересная

В те времена (зима 1993 года) у нас все только начиналось, жизнь была трудной, но интересной. В конце февраля мы с Логачевым Василием поехали на поезде в Екатеринбург на чековый аукцион – выставлялись пакеты акций АО «Уралмаш», АО «Уралэлектромедь», АО «Первоуральский новотрубный завод», АО «Нижнетагильский металлургический комбинат» и другие. Нужно сказать, что здесь тоже, не в пример другим, приватизация началась с ведущих предприятий региона.

Поселиться мы решили в гостинице «Свердловск» - самый центр и от вокзала недалеко. Номер нам дали, а по пути к нему мы отметили в одном месте наличие крепких парней в спортивной одежде и девушек специфического вида. Мы зашли в номер начали устраиваться – чемодан с приватизационными чеками стоял посреди комнаты. Василий снял верхнюю одежду, а «газовый» пистолет грозного вида в портупее бросил на виду, прямо на кровать.
Вдруг, к нам громко постучали, мы машинально открыли дверь - вошли трое «спортивных» молодых людей решительного вида. Один из них прямо с порога заявил: «Вы девушек заказывали!». Причем это был не вопрос, а утверждение. Мы, было, начали объяснять, что никого не заказывали. Но тот же молодой человек достал блокнот и с напором сказал: «Как не заказывали – у нас записано». Тут один из них увидел наш пистолет и указал на него остальным – на их лицах появилось замешательство. Предводитель все сообразил быстро: «Ну, если не заказывали, тогда вычеркиваем». Он захлопнул блокнот, и компания быстро ретировалась из номера.
 
В те годы в гостиницах так часто и бывало – не успеешь раздеться, а тебе уже звонят: «Вам не скучно, не желаете отдохнуть?». Но обычно это делали сами «девушки» по наводке администраторов или дежурных по этажу гостиницы. В данном случае все было поставлено гораздо «круче», в этом и состоял почерк «уралмашевских» ребят – это нам потом объяснили.
Удивительно, но этот инцидент не имел для нас никаких последствий, видно, «пацаны» к «деловым» людям относились с пониманием. В противном случае наша работа в Свердловске на этом и закончилась бы – мы вполне могли оказаться без чеков для аукционов. Как говорится, ну здравствуй, Урал!

А вот в самом Уральском аукционном центре (там уже таковой был создан) нас встретили на удивление тепло. Начальник его центрального пункта Олег Нецеля оказался человеком общительным и доброжелательным. Мы оказались в числе первых внешних покупателей акций, выставленных на аукцион предприятий – к нам был определенный интерес у местных инвесторов. Первыми на связь с нами вышли представители местного ЧИФ «Рикап-фонд». Позднее мы стали добрыми товарищами с его руководителями – Королевым Андреем, Скутиным Виктором, Дударенко Вадимом, Капустиным Сергеем. Они, в частности, бывали на наших мероприятиях в Хакасии. Настоящая дружба связала нас и с коллегами из Инвестиционного агентства «Уральского фондового центра» - Федоровым Евгением, Злобиным Виктором и другими. Нашим надежным партнером на Урале стал Андрей Виницкий, руководивший ИК «Тэкси сток». Моим добрым товарищем именно в тот период стал и Смык Александр Иванович – уже и не помню, кем он был на начальном этапе чековой приватизации, но позднее он стал заместителем директора компании «Уралэнерго» по корпоративным отношениям. Позже не раз и не два я приезжал по инвестиционным делам на Урал – мне всегда были обеспечены дружеский прием, достойное сопровождение и необходимое прикрытие по всем интересующим меня предприятиям в той непростой обстановке. Никто из них не хитрил, не ловчил и не выгадывал, что не раз было со мной в деловых контактах в той же Москве, например, - уральцы замечательные люди.

А в тот день, вернее уже под вечер, оставив Василия Логачева в аукционном центре завершать подачу наших заявок после всех согласований с местными инвесторами, я уже на дружеской ноге отправился с Олегом Нецелей к своим бывшим коллегам в Фонд имущества Свердловской области для знакомства. Этот визит он мне без труда обеспечил, предварительно созвонившись со своим руководством. Встретил меня очень дружелюбно заместитель председателя Фонда Жданович Вениамин Анатольевич – этот человек умел расположить к себе собеседника.
Нас сблизило уже само понимание того, что мы с ним были в одной упряжке уже на старте приватизации, у нас оказалось довольно много общих знакомых, но удивляло то, что мы не сошлись еще тогда в Москве на тех многочисленных совещаниях в ГКИ и Фонде имущества РФ.
 
Что интересно, это был его последний день работы в данной должности – он, как и я полгода назад, приступал к коммерческой деятельности в качестве руководителя управления ценных бумаг «СКБ-банка». Расстались мы друзьями и эту дружбу сохранили, по сей день. В деловом плане нас многое связывало все эти годы, он позднее также бывал у нас в Хакасии, хоть и по делам Саяно-Шушенской ГЭС, но меня не обошел.
А тогда он сходу предложил нашему инвестиционному фонду поучаствовать в очередной эмиссии акций его банка, что мы и сделали, хотя совершенно напрасно – банки создаются не для внешних инвесторов, но ни он и ни мы тогда этого еще не понимали.

 Позднее с его подачи мы приобрели на аукционах акции «Ювелиров Урала» и «Уральских самоцветов», что со временем принесло нам определенный доход…
В 1993 году наш ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд» очно поучаствовал в покупках акций в Москве - АО «ЗИЛ», АО «Трехгорная мануфактура», АО Гостиница «Восток» и другие.
В Новосибирске - АО «Новосибирский завод химконцентратов», АО «Бердский электромеханический завод», АО «НИИ электроники», АО «Бердский радиотехнический завод» и другие.
В Иркутске - АО «Иркутский алюминиевый завод», АО «Братский алюминиевый завод» и другие.
В Омске - АО «Омскэнерго», АО «Омский нефтеперерабатывающий завод» и другие.
В Тюмени - АО «Пурнефтегаз», АО «Тебукнефть», АО «Сургутнефтегаз», АО «Белозернефть», АО «Тюменьавиатранс» и другие.
В Томске - АО «Томскнефть», АО «Томский нефтехимический завод», АО «Сибэлектомотор» и другие.

Были мы со своими ваучерами не без риска и в других местах, но к концу того года, как уже отмечалось, заработала практика Всероссийских аукционов, и заявки на участие в них стали принимать и в Абакане. На пике этой деятельности в инвестиционном портфеле нашего Фонда имелись акции более 120 предприятий.
Жизнь показала, что значительная часть из них стала бесперспективной – в рыночных реалиях они обанкротились через 3-5 лет после собственной приватизации.
 
 Причем среди них оказались не только малозначимые местные заводы, но и «гиганты» российской индустрии, те же – ЗИЛ, «Трехгорная мануфактура», «Бердский радиотехнический завод» (на его технологичных площадях со временем поместили лесопилку), «Сибэлектромотор» и даже хакасский флагман «Абаканвагонмаш». Трудно нас было в то время винить за собственную недальновидность в инвестиционных вопросах – «шоковая терапия», подходы доморощенных олигархов и бесконтрольный импорт делали свое дело без нашего участия. Тем не менее, мы как-то крутились, по крайней мере, работали прибыльно. По итогам 1993 года ЧИФ «Хакасский инвестиционный фонд» выплатил своим акционерам дивиденды в размере 85 процентов годовых, за 1994 год – 150, за 1995 год – 150, что было существенно лучше депозитных начислений «Сбербанка».
 
 На все это совокупно было потрачено Фондом порядка 10 миллионов (деноминированных) рублей чистой прибыли. Это совсем немало, если учесть, что балансовая стоимость его активов, например, на начало 1996 года едва достигала 80 миллионов (деноминированных) рублей. Однако в дальнейшем от этой громоздкой и дорогостоящей процедуры мы отказались – собранием акционеров было принято решение впредь котировать акции Фонда, исходя из стоимости его чистых активов, гарантируя акционерам их выкуп за счет той же прибыли в любое время. К слову сказать, этим правом за все годы АО «ХИФ» воспользовались более 40 тысяч его акционеров, затраты на выкуп акций составили более 50 миллионов (деноминированных) рублей. В лучшие времена цена выкупа в 15 раз превышала номинальную стоимость акций, но ниже 10 номиналов она не опускалась. Иначе, мы над прибылью не «чахли», а щедро делились ею с акционерами. Может быть и напрасно – меньше средств оставалось на развитие Фонда.

5.12. Инфраструктура нового рынка

 Год 1994 из этого периода был отмечен интенсивной инвестиционной работой нашего Фонда по созданию необходимой региональной фондовой инфраструктуры с целью подтверждения законности своей деятельности, а также серьезности своего присутствия на рынке. Несколько ранее в соответствии с Распоряжением Президента Российской Федерации № 163 от 09 марта 1993 г. «О Комиссии по ценным бумагам и фондовым биржам при Президенте Российской Федерации» была образована такая комиссия. Именно она после некоторого периода предварительной подготовки нужных документов и положений ввела лицензирование деятельности инфраструктурных организаций и инвестиционных институтов, работающих на фондовом рынке. Указом Президента Российской Федерации от 1 июля 1996 года эта комиссия была преобразована в Федеральную комиссию по рынку ценных бумаг.

 Основные функции и полномочия ФКЦБ России были определены Федеральным законом от 22 апреля 1996 года № 39-ФЗ «О рынке ценных бумаг». Первым руководителем Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг, как отмечалось, был назначен Васильев.
В этот период были приняты положения о лицензировании всех инвестиционных посредников, Законы об инвестиционных фондах, поправки в Закон об Акционерных обществах, поправки в закон о рынке ценных бумаг, обеспечивавшие развитие широкого круга финансовых инструментов - рынка корпоративных облигаций, срочного рынка и паевых инвестиционных фондов. В подготовке многих документов для фондового рынка я участвовал лично в качестве регионального эксперта ФКЦБ от Сибири в период 1996-2000 годов – для меня это были большая честь и ответственность, а еще данная деятельность много личного времени отнимала.
А тогда все началось примерно в середине 1994 года с обязательного лицензирования независимых регистраторов, ответственных за ведение реестров акционеров. В АО «ХИФ» к тому времени было уже под 80 тысяч акционеров, и мы, буквально, задыхались под спудом бумажных объемов документального их учета – большое помещение в подвале Фонда было доверху забито такими бумагами. Нам нужно было срочно налаживать электронный (компьютерный) учет  и ведение реестра акционеров посредством специальной и лицензированной программы – рынок их уже начинал предлагать.

Помощь ожидаемо пришла в лице молодого преподавателя Хакасского филиала Красноярского политехнического института (так он тогда назывался), кандидата технических наук Павлова Виктора. Ожидаемо – в том смысле, что в Абакане в то время при городской администрации активно работал «Координационный центр», который оказывал целый спектр новых рыночных услуг. Его основу и составляли молодые ученые отмеченного института Фуфаев Владимир Валентинович, Никифоров Алексей Григорьевич и Павлов Виктор Алексеевич. Немало добрых и нужных дел мы провели на старте своей деятельности с их помощью. Именно они, в частности, создали под патронажем Фонда имущества РХ Абаканский аукционный центр с целью проведения Всероссийских чековых аукционов. Позднее наш Фонд своими инвестициями на возвратной основе участвовал в их проектах по поставке первых партий компьютеров в республику, по внедрению новых способов связи через АО «Телецентр» и т.п.
 Именно Виктор Павлов откликнулся на наш призыв создать специализированный регистратор, да он и сам в силу своей подготовки увидел возможную рыночную нишу, которую следовало занять – акционерных обществ было много даже в Хакасии. В силу независимого характера этого вида деятельности, мы не могли создать регистратор на средства АО «ХИФ». Виктор Алексеевич учредил ЗАО «Хакасский депозитарий» из собственных ресурсов во второй половине 1994 года. Зато мы помогли ему с ним обустроиться на наших площадях, которые в своей части он со временем выкупил. Так родился плодотворный союз на многие годы. Длительное время Виктор Алексеевич Павлов успешно возглавлял Совет директоров АО «Хакасский инвестиционный фонд». Со временем он стал моим надежным попутчиком по многим нашим совместным поездкам по делам Фонда и его собственным регистраторским заботам, главным образом, в рамках ЗАО «Сибирский холдинг».

В сентябре 1994 года нами была учреждена ЗАО Инвестиционная компания «Траст-Инвест» с комплексной лицензией (управляющий – брокер – дилер - депозитарий), которая была нацелена, главным образом, на управление активами АО «ХИФ» (позднее – и «ХНПФ») по требованиям ФКЦБ. В ней я занял должность генерального директора, а сам Фонд с тех пор управлялся извне, что не подразумевало в нашем варианте наличия в нем собственного аппарата – это существенно уменьшило затраты на его управление.
 
В декабре 1994 года был зарегистрирован лицензированный «Хакасский негосударственный пенсионный фонд» («ХНПФ») с целью социальной защиты акционеров АО «ХИФ». Тем самым было завершено создание в Хакасии инвестиционной триады – инвесфонд, ивесткомпания и негосударственный пенсионный фонд. С того времени ЗАО ИК «Траст-Инвест» управляла активами уже двух фондов по особой лицензии.

Несколько позднее мы учредили лицензированную компанию ЗАО «Депозитарий Плюс», которая в качестве включенного агента (трансферт агента) вошла в систему хранения активов ЗАО «Депозитарный расчетный союз» (ДРС - г. Москва) и ЗАО «Расчетная депозитарная организация» (РДО – г. Новосибирск). Нам это понадобилось, чтобы обеспечить оборот и хранение биржевых активов АО «ХИФ» и «ХНПФ», особенно по акциям РАО «Газпром».

 Наш АО «ХИФ» принял участие и в уставном капитале специализированного депозитария ЗАО «РДО» (г. Новосибирск – М. Константин Алексеевич). Эта лицензированная организация по требованиям ФКЦБ обязана была участвовать в хранении активов того же «ХНПФ».
Кроме того Фонд входил в акционерный капитал ЗАО «Московская фондовая биржа», ЗАО «Сибирская фондовая биржа», ЗАО «Сибирская межбанковская валютная биржа», ЗАО «БрокерКредитСервис», ЗАО «Сибирский холдинг» и ряда других инфраструктурных организаций.

 Не простое это дело учреждать и поддерживать местную фондовую инфраструктуру. Так, на моих глазах регулятор рынка в лице ФКЦБ последовательно поднял лицензионные требования к уставному капиталу инвестиционных компаний с 1 до 20 (деноминированных) миллионов рублей,  негосударственных пенсионных фондов – с 3 до 50, специализированных депозитариев – с 10 до 50 миллионов рублей. В настоящее время эти требования повышены еще в два раза, к тому же, появилось дополнительное требование по абсолютной ликвидности уставного капитала. Все это региональные фонды тянули на своих хрупких плечах без какой-либо поддержки государства. Нам в Сибири до поры помогало то, что затраты на инфраструктуру мы отчасти делили между участниками ЗАО «Сибирский холдинг» - выручала дружба.

Часть 6: МОИ ДРУЗЬЯ НА ФОНДОВОМ РЫНКЕ

Ради этой главы я и задумал всю эту книгу. Перечень в данном тексте своих друзей с этого рынка я уже начал. Процесс образования друзей существует вне времени, этим он сродни с мировым революционным процессом - их прервать и остановить нельзя. Но так уж случилось, что кульминация лично моего дружеского общения в период приватизации пришлась на время начала 1995 и на четыре года вперед.

Ровно столько мой куратор транзитный Сатурн находился в Одиннадцатом доме моего гороскопа (декорации дружбы и товарищеских отношений). По астрологическим меркам - это дом взаимодействий, происходящих между людьми, но без глубокого эмоционального содержания. Таким образом, это сфера клубов, групп и случайных дружеских связей. Он также включает и усилия, вкладываемые в групповые проекты - ЗАО «Сибирский холдинг», например.
 Переход Сатурна в Одиннадцатый дом знаменует время, когда человек может чувствовать себя неплохо устроенным в этой жизни. Но этот транзит связан с тем, что никто не может повысить свое влияние без помощи других, ведь любое влияние существует лишь по отношению к кому-то. В это время можно узнать много интересного по поводу собственной потребности общественного признания и одобрения, заодно и уяснить, как заслужить «аплодисменты».
В этот период у человека настает время сопоставить свои важнейшие ценности с ценностями коллектива на предмет их полезности. Он при этом часто оказывается в ситуации, где он должен быть более общительным. Иногда ему просто навязывают новые формы общения.
Часто в это время у него проявляется и усталость от общения, особенно, если его деятельность связана с необходимостью контактировать с большим количеством людей - так оно и было в нашей практике активного инвестирования и работы с многочисленными акционерами.
Связи, завязывающиеся в это время, в перспективе часто заканчиваются разрывом и проблемами, публичными скандалами и позором. Иногда не ладятся отношения с деловыми партнерами, они в будущем могут подвести, предать, с ними будет трудно найти общий язык.
Моя жизнь показала, что так оно и есть – все, что я создавал тогда, со временем было разрушено, а деловые отношения того периода оказались зыбкими.
Сатурн в значительной части 1994 года и в начале 1995 года был очень жестким. В это время его «взгляд» на Солнце (90 градусов - квадратура) можно было считать испепеляющим, к тому же, жаркое Солнце само, кого хочешь, может обжечь, поскольку олицетворяет эгоизм в человеческой психике. Потому этот аспект в астрологии с давних времен называют «Печать Сатаны». В силу неспешного движения Сатурна по Зодиаку его влияние присутствует в течение года.
Потому все главные события того важного в моей жизни года прошли в большей его части под своеобразной «Печатью Сатаны». Под этой печатью меня чуть не убили в Москве в середине ноября 1994 года - это я еще изложу. Такое касается не только меня – каждый человек переживает подобное влияние сурового взгляда транзитного Сатурна в его гороскопе на Солнце, в частности, с периодичностью в 7,5 лет (кризис 30-летних, 40-летних, среднего возраста и т.п.). Мне же было в это время едва за сорок…

Дружеские отношения трудно строить от некой системы, но в случае с руководителями чековых фондов России нечто подобное изначально было заложено в самом механизме подготовки этих кадров. Здесь многое исходило лично от Макарова Николая Яковлевича. Будучи начальником главного управления инвестиционных фондов и холдинговых компаний, он еще в конце 1992 года подготовил Распоряжение Госкомимущества РФ "Об организации подготовки кадров управляющих и специалистов для инвестиционных фондов". Как водится, сделано это было во исполнение Указа Президента России о чековых фондах от 7 октября 1992 года.
Мне довелось изначально познакомиться с этим документом. Я сам в свое время немало написал разного рода мобилизующих постановлений, но это распоряжение поразило меня своей непреклонной системностью и продуманностью – чувствовалась научная подготовка Николая Яковлевича.

В этом документе помимо общих положений о том, что необходимо организовать подготовку управляющих и специалистов для инвестиционных фондов, было достаточное количество конкретных приложений, вплоть до интересных программ обучения. Считалось целесообразным организовать обучение путем широкого привлечения учебных заведений, институтов, организаций, в том числе и иностранных специалистов. Сам обучающий курс подразумевал итоговую аттестацию таких специалистов, а также сертификацию обучающих организаций. Для этого утверждалась Аттестационная комиссия при Госкомимуществе России с Макаровым Н.Я. в качестве ее Председателя.
Но главным достижением этого документа было то, что в нем было предложено обратиться в Международный консорциум консультантов с предложением организовать конкретное финансирование такого обучения.
 
Привлечением к этому процессу иностранных преподавателей и специалистов позволило сделать это за счет средств из кредитов, выделяемых Всемирным банком. Со слов Макарова Н.Я., это предложение было одобрено руководством ГКИ и согласовано с Правительством РФ – речь шла о средствах из госкредитов.
Имея финансирование, далее все пошло «как по маслу» - регулярные обучающие конференции и семинары для управляющих чековыми фондами создали своеобразный каркас для их дружеского общения.

Не исключено, что с созданием в 1994 году ФКЦБ в качестве будущего регулятора деятельности чековых фондов к финансированию подобных мероприятий через «Российский центр приватизации» (РЦП – Васильев и Бойко) был подключен и Гарвардский институт международного развития, созданный в 1974 году для оказания действенной помощи зарубежным странам в проведении социально-экономических реформ. Первые такие ассигнования от Американского агентства развития (USAID) в Россию последовали в 1992 году. В течение следующих четырех лет Гарвардский институт получил 57,7 миллиона долларов на эти цели.
Только в 1994 году Гарвардскому институту удалось получить 20 миллионов долларов на осуществление программы реформ в России. В дополнении к миллионам, полученным Гарвардским институтом напрямую, он помог скоординировать и направить 300 миллионов долларов на эти цели субсидий в Россию от USAID и других своих подопечных контрагентов (компетентные органы утверждают, не исключено, что и от ЦРУ).

Нам было все равно, на какие средства нас расселяли, обучали, кормили, а иногда и поили на подобных мероприятиях в то время (сами мы оплачивали только дорогу) – в своем большинстве, участники ничего не знали об этих способах финансирования. Главное – у нас была возможность общаться и получать крупицы опыта от своих коллег…

6.1. Новосибирские встречи

Круг моих знакомых от рынка ценных бумаг существенно возрос по мере увеличения регулярных поездок в Новосибирск по делам АО «ХИФ» - это началось еще в конце 1992 года, и связано было чуть позднее со стартом чековых аукционов в этом городе. Здесь я был поражен фактом развития инфраструктуры рынка ценных бумаг по сравнению с тем же Красноярском.
 В городе работало две биржи фондовой направленности, каждая имела подразделения и специалистов по ценным бумагам – «Сибирская фондовая биржа» (СФБ – Новиков Александр Владимирович), «Сибирская межбанковская валютная биржа» (СМВБ – Анохин Николай Валентинович). Количество инвестиционных компаний составляло не один десяток.

Перечислю лишь некоторые из них (без привязки к 1993 году) – «Евро-Азиатская финансовая компания» (Маршалов М.Ю., Щербинин А.К.), фирма «Лимброк» (Меламед Л.Б.), ИК «Алемар» (Журба Д.Г.), ФК «Интерспрэд-Инвест» (Лосев В.Г.), ИК «РИФ» (Чикунов А.В.), ИК «Сибгерма» (Алексеев Д.Е.), ИК «СК-финанс» (Ядрихинский К.Е.), ТИК «Лэнд» (Скороходов Н.А.), ИК «Оникс» (Ключерев А.В.), ФК «Баксон-Инвест» (Корсун А.Е., Караваев В.А.), «Прайд Холдинг» (Бовкун Ю.В.), ИК «Первая всесибирская инвестиционная компания» (Гайслер Е.В.), Компания «БрокерКредитСервис» (Михасенко О.В., Шелиховский В.А.), ИК «Профит Хауз» (Свирин А.О., Харитонин В.В.) ЗАО «Аукционный центр» (Данилюк А.В.), ИК «Третье тысячелетие» (Удинцов А.Ю.), ИК «Сибфинтраст» (Цуркан С.П.), ИК «Грин» (Грибов Е.В.), ИК «Сибирские ценные бумаги» (Степанюк А.О.) и другие.
Почти в каждом из многочисленных новосибирских банков был свой продвинутый отдел ценных бумаг. Выделялся, к примеру, КРАБ «Новосибирсквнешторгбанк» и его руководитель Радченко Людмила Алексеевна, неизменный член биржевых советов СФБ и СМВБ.

Я был знакомым с абсолютным большинством этих руководителей, а также со значительным числом их подчиненных, и не просто знаком, наш Фонд имел с ними вполне определенные дела на рынке – у каждого из них здесь была своя «изюминка» и свои наработки.
Большим объединителем сибирских (и не только) кадров на фондовом рынке выступал Президент СФБ Новиков Александр Владимирович. Этот спокойный и вдумчивый человек с опытом преподавания в ВУЗе, обладая большим авторитетом в инвестиционных кругах, был, к тому же, и прекрасным организатором.
Какие интересные конференции он проводил ежегодно, начиная с 1992 года, на базе своей биржи, куда всегда стремились попасть специалисты со всего нашего рынка, включая и именитых москвичей.
Там всегда было кого послушать, а также получить ответы на интересующие вопросы, которых всегда было много, причем, из первых уст.

В моем архиве сохранилась программа шестой такой конференции под общим названием «Формирование региональных фондовых рынков», которая состоялась в декабре 1997 года. Среди ораторов на ней были отмечен Киселев Василий Николаевич – первый заместитель Главы Администрации Новосибирской области (большой поборник нашего рынка, кстати).
Выступали на конференции представители Москвы: Завадников Валентин Георгиевич – заместитель Председателя ФКЦБ, Макаров Николай Яковлевич – Генеральный директор «Российского союза инвесторов» (он к тому времени ушел из ГКИ), Мелкумов Ян Янович – консультант ФКЦБ (признанный авторитет рынка),  Сахаров Виктор Борисович – Президент Московской фондовой биржи, Родионов Сергей Алексеевич – Вице-президент партнерства «Торговая система РТС», Абрамов Александр Евгеньевич – Советник «Национального Депозитарного Центра», Юдин Юрий Константинович – директор «Депозитарного расчетного союза».
Излагали свои позиции Аксенов Владимир Николаевич – заместитель Генерального директора Межрегиональной ассоциации «Сибирское соглашение», Б. Максим Витальевич – Генеральный директор ЗАО «Сибирский холдинг». Был и иностранец Вильям Лонг – управляющий директор «Carlye Group» (г. Лондон) и ряд других специалистов. Здесь что ни имя, то легенда – такому составу авторитетов могла позавидовать любая московская конференция.
 
Мне довелось выступать буквально на всех (кроме первой) конференциях, организованных СФБ, именно здесь, отчасти, ковался мой личный опыт и авторитет в кругу моих товарищей. Мою активность в этом плане однажды публично отметил сам  Новиков.
Считаю за честью для себя, что гораздо позднее, уже за рамками 2000-го года, в условиях, когда регулятор своими завышенными требованиями заканчивал ликвидацию региональных фондовых бирж, мне довелось на некоторое время возглавить Биржевой Совет СФБ.
Вместе с достойным специалистом, Президентом биржи Н. Львом Николаевичем, мы, сколько могли, поддерживали ее деятельность в интересах местных профессиональных участников. Наш Фонд в тот период регулярно котировал именно здесь свои акции по требованиям нашего иностранного инвестора – в Москве это было очень дорого…
 
Первых своих соратников из числа фондов я нашел на биржевой конференции СФБ в Новосибирске, которая состоялась в середине октября 1992 года, и посвящена она была старту ваучерной приватизации в России. Основной доклад тогда делал Президент биржи Александр Новиков. Среди ораторов можно было отметить Полютина Владимира Сергеевича и Макарова Николая Яковлевича из Госкомимущества России, Михайлова Сергея Анатольевича из федерального Фонда имущества. Четвертым на пленарном заседании выступал Б. Максим в качестве Председателя совета директоров инвестиционного фонда «Сибирь» - высказывался очень толково.
Кстати, в тот раз он первым на моей памяти поднял проблему депозитарного учета, как акционеров, так и активов фондов. Там я и познакомился с ним и с тогдашним директором этого фонда Владимиром Н. Не забыл я поведать им и о том, какую роль сыграли они в истории создания нашего фонда, не ведая того.
Навестил я и их офис в начале декабря 1992 года. В тот раз я приехал в Новосибирск, чтобы продать немного чеков за деньги с целью обеспечения текущей деятельности Фонда – бурная наша работа на старте поглотила к тому времени весь его уставный капитал. Мне тогда помогли К. Андрей и Б. Сергей из Аукционного центра – они в то время, помимо прочего, активно занимались скупкой ваучеров, переправляя их в Москву относительно крупными партиями для продажи через биржу таким покупателям, как Олег Дерипаска, например.
Они и подсказали мне, что офис фонда «Сибирь» находится по адресу Советская, 37 (Аукционный центр), только несколькими этажами выше. Там я познакомился с новым исполнительным директором этого фонда Ш. Александром и с их экономистом П. Виктором.
У них тогда я накоротке, но отнюдь не случайно, столкнулся с Александром К., который еще только создавал свой ЧИФ «Обь-Инвест», потому искал во всем доброго совета – чем могли, помогли, поскольку стартового опыта было уже в достатке. Эта же цепь «случайностей» через три месяца привела Александра уже в Абакан на один из первых хакасских аукционов – так зарождалась большая дружба.
Со временем чековый фонд «Обь-Инвест» стал одним из ведущих ЧИФов г. Новосибирска, объединившим более 30 тысяч акционеров, а его вдумчивый руководитель К. Александр Евгеньевич вошел в число отцов-основателей ЗАО «Сибирский холдинг», регионального содружества таких фондов. Это человек с настоящим университетским математическим образованием (НГУ), с широким кругозором. Благодаря его продуманной и даже осторожной инвестиционной политике его «Обь-Инвест» успешно действует и сегодня.
Немного я встречал за свою жизнь людей, кто более серьезно и ответственно относился бы к своему делу. При этом со времен своей молодости (организатор молодежного жилищного комплекса) он по сей день сохранил дух новаторства.
 
6.2. События 1993 года - охота на банкиров

В 1993 году от рук бандитов погибло 35 банкиров. Самым резонансным убийством в тот год была смерть председателя правления «Россельхозбанка» Николая Лихачева, пользовавшегося в банковском сообществе огромным уважением. Он был застрелен вечером 2 декабря 1993 года двумя выстрелами из пистолета в подъезде своего дома. В день его похорон, 7 декабря 1993 года, коммерческие банки в знак протеста против бездействия властей провели символическую забастовку. В течение одного дня они не обслуживали клиентов и не проводили никакие банковские операции.

Кризисы в России: 1992—1993годы

1992 год. «Паралич» исполнения платежных поручений
Из-за резко возросшего количества банков РКЦ (расчетно-кассовый центр) ЦБ РФ не успевал оперативно обрабатывать платежные поручения. В результате средний срок прохождения платежа вырос до одного месяца, хотя бывали случаи, когда деньги «шли» по полгода или вообще где-то «терялись» в пути.
Октябрь 1993 года — «Черные дыры» на рынке МБК (межбанковский кредит)
В феврале 1993 года крупнейшие московские банки (Инкомбанк, банк «Столичный», Кредобанк и Мосбизнесбанк) подписали консорциальное соглашение, регламентирующее порядок взаимодействия при торговле краткосрочными межбанковскими кредитами.
Было решено создать Кассовый союз (далее — КС), который должен был гарантировать контрагентам быстрое прохождение платежей с зачислением их на счет на второй рабочий день после заключения сделки.
Поясним, что до этого времени большинство сделок по краткосрочному межбанковскому кредитованию проходили при посредничестве Российской международной валютно-фондовой биржи, правда, объемы были небольшие, а срок выдачи  2—4 недели.
КС получил от ЦБ РФ эксклюзивное право списывать средства с корсчетов банков для возврата межбанковских кредитов (независимо от наличия средств на счете).
Летом 1993 года на рынке МБК банки занимали друг у друга на срок от двух дней до двух месяцев, ставка в регионах доходила до 180 процентов годовых. В Москве она была чуть ниже.
Проблемы у Кассового союза начались в сентябре — октябре 1993 года. В сентябре регулятор рынка запретил банкам допускать образование на корсчете в ЦБ РФ отрицательного баланса (дебетового сальдо) — в результате возникла цепочка неплатежей.
Ситуация усугубилась тем, что в ходе вооруженного противостояния Президента РФ и Верховного Совета офис КС, расположенный в здании мэрии на Новом Арбате, был разгромлен. Все данные сохранились, но вот работа была из-за этого приостановлена.
Сколько банков ушло с рынка из-за этого кризиса — неизвестно. По данным ЦБ РФ за весь 1993 год лицензий лишились 23 кредитных организации.

С самого начала 1993 года я стал посещать инвестиционные мероприятия в Новосибирске. Как и везде, я всегда искал своих коллег-руководителей чековых фондов, и у меня уже было на кого опереться. Некоторые из них сами нашли меня, например, на чековых аукционах этого города.
Как-то, по прибытии на место я подал в уже знакомом мне Аукционном центре довольно существенные заявки на ряд новосибирских предприятий – самую заметную из них оформил на АО НЗХК (завод химконцентратов – топливо для ядерных станций). Не успел я, как говорится, «пот смахнуть с лица», как ко мне подошли трое солидных людей моего, примерно, возраста – один даже постарше. Представились: М. Юрий Иванович – Президент АО «Ермак», управляющей компании ЧИФ «Ермак», К. Владимир Александрович – вице-президент той же компании и К. Владимир Васильевич - начальник отдела инвестиций. Соответственно и я отрекомендовался – лица их слегка потеплели, свой оказался. Они начали задавать мне вопросы, суть которых состояла в том, с какой целью я подал такую крупную заявку – откуда-то узнали, хотя не мне удивляться. Поначалу показалось, что они рассчитывали получить на свой вклад более крупный пакет, как я когда-то по СаАЗУ, что отчасти подтвердилось, но задача их оказалась еще  сложней.

Их фонд был образован исключительно при огромном заводе по довольно сложной схеме, что было видно уже и по их должностям, и по самой форме внешнего управления, чего у нас еще не было.
Они, например, не очень претендовали на чеки со стороны, что было большой редкостью на нашем рынке. Потому и задачи им руководством предприятия ставились конкретные. Им нужно было взять с аукционов максимальное число из 35 процентов последовательно выставляемых акций завода, чтобы не терять управление. Производство это закрытое, оборонное, порядки военные – не забалуешь. Как мог, я объяснил им, что по условиям регулятора им не позволят купить с аукционов более 5 процентов акций НЗХК, что я уже на этом обжигался. Довел до них, что у меня нет никаких агрессивных намерений по отношению к их заводу, что им проще держать меня в союзниках – придет время, и на хороших условиях, я им эти акции продам. На том и сошлись без письменных обязательств, а расстались приятелями, причем, на долгие годы. Все взаимные обязательства со временем были выполнены. Дело это зашло так далеко, что лет через 5-6 я сменил М. Юрия Ивановича на посту Председателя совета директоров ОАО «Ермак-Инвест» (фонд к тому времени изменил название, как и у всех нас) и был несколько лет удаленным руководителем – так сложились обстоятельства…

Из этих достойных людей по-настоящему мы подружились позднее с  К. Владимиром. Семейные корни его, как и мои, идут с казацкого Дона – эта тема дорога для нас с самого знакомства. В свое время Володя закончил Московский государственный историко-архивный институт. В студенческие годы он, например, встречался и даже общался с самим Владимиром Высоцким. Его рассказы на эту тему в нашем кругу были очень интересны.
С началом приватизации он вместе со своими инициативными товарищами Борисом Владиславовичем Л. и Владимиром Васильевичем К. инициировал создание ЧИФ «Ермак» и, по сути, возглавил его управляющую компанию (АО «Ермак»). Всем своим видом он олицетворяет серьезный и зрелый взгляд на вещи – отказ от расточительности и осторожный подход ко всему есть лишь малая часть  его достоинств. Созданный им АО «Ермак-Инвест», кстати, до сих пор работает, хотя сам он по возрасту и отошел от дел. В личном же общении, нет лучших товарищей, чем такие немногословные люди как Владимир Александрович. Мы иногда с ним спорим по политическим вопросам, но все это пустое.
Борис Л. со временем возглавил юридическую службу банка, подконтрольного НЗХК. При этом он вошел в состав Совета директоров АО «Ермак-инвест», где мы с ним сотрудничали и подружились. Выпало на его долю и непростое руководство пенсионным фондом «Ермак» в начале 2000-х годов. Борис очень вдумчивый и ответственный человек, который всегда болеет за результаты доверенного ему дела.

Как уже было сказано, в то время я стремился установить отношения и с другими организаторами чековых фондов в Новосибирске, среди которых для меня поначалу выделялись Александр К., Владимир Н. и Максим Б. Я уже отмечал, что последний из них с партнерами учредил еще в 1991 году первый в нашей стране инвестиционный фонд под названием «Сибирь».
Владимир Н. был его первым директором – позднее он возглавил его управляющую компанию под названием «Сфинкс». В последствие фонд был преобразован в ЧИФ «Сибирь». В конце 1992 года Александр К. и Василий К. учредили ЧИФ «Обь-Инвест». Чековые фонды приватизации в Новосибирске параллельно были созданы и другими инициативными группами. Так почти одновременно в тот период появились ЧИФ «Народный» (М. Татьяна), ЧИФ «Сибпроминвест» (У. Вячеслав), ЧИФ «Сибсоцинвест» (П. Александр) и ЧИФ «Искитимский» (г. Искитим – С. Михаил). Впоследствии ЧИФ «Сибсоцинвест» и ЧИФ «Искитимский», слившись с ЧИФ «Сибирь», образовали «Объединенный сибирский фонд» (ОСиФ). На протяжении ряда лет им управлял Михаил С., позднее – Б. Баир.

Практически со всеми руководителями отмеченных фондов я познакомился в 1993 году, если точнее, то на фоне первых чековых аукционов в Новосибирске. По мере встреч с ними стало со всей очевидностью ясно, что всем им был нужен имеющийся в кругу коллег организационный опыт по многим вопросам работы этих новых структур, как нужен был и опыт работы на зарождающемся фондовом рынке.
Именно об объединении накопленного опыта в интересах заинтересованных лиц мы начали говорить с Максимом Б. в тот период. Не ошибусь, если скажу, что мы сразу прониклись симпатией друг к другу. В нем чувствовалась настоящая природная интеллигентность. Максим бегло знал английский язык, с юности имел хорошее общение, а в то время был неплохо информирован о переменах в экономике, да и в стране в целом. При нем было хорошее образование - выпускник математического факультета НГУ, да и работал он в одной из лабораторий института математики СО РАН. Сам он очень динамичен и искренен, сомнения и неуверенность в себе – это не его стиль. Если одним словом, он – первооткрыватель. Именно ему принадлежит первенство по созданию в самом конце 80-х годов первой фондовой биржи в Сибири (СФБ) в опоре на авторитет и возможности заведующего отделом по научно-техническому творчеству молодежи Новосибирского обкома ВЛКСМ Быханова Виктора Ивановича. Это он первым еще в СССР (да, именно так) создал инвестиционный фонд «Сибирь», ему же принадлежала и идея учреждения нашего объединения ЗАО «Сибирский холдинг». Позднее я понял, что идеи из него льются как из рога изобилия.
В нашей команде на старте (ЗАО «Сибирский холдинг») было 12 человек, но всех нас едва хватало обслуживать, а иногда и сдерживать его инициативы. При этом он сам активно занимался их практическим осуществлением, начиная с ранних стадий. Оригинальность подходов, умение увидеть перспективу и убедить в своей точке зрения других людей всегда отличает его…

6.3 Сибирский холдинг

На этом фоне весной-летом 1993 года родилась идея создания Сибирской ассоциации чековых инвестиционных фондов. Конкретные планы по созданию такой ассоциации были обсуждены уже в начале осени того года в кругу новосибирских коллег с участием Юрия Петрова и меня. При этом разумно было принято решение о расширении состава возможных ее учредителей.

Мне было известно, что еще в конце 1992 года  в Москве была создана Ассоциации инвестиционных фондов «СКИФ». Более того, Макаров Н.Я. накоротке успел меня познакомить с ее руководителем Шойко Сергеем Михайловичем – у этого парня были большие планы по созданию всероссийского объединения чековых фондов по типу банковских и биржевых ассоциаций. Стоило подробнее познакомиться с их опытом и намерениями, тем более что в ноябре в Голицино (Подмосковье) созывалась Первая всероссийская конференция руководителей ЧИФов в полном соответствии с Распоряжением Госкомимущества РФ «Об организации подготовки кадров управляющих и специалистов для инвестиционных фондов». Приглашения на участие в ней получили все созданные к этому времени фонды – было интересно. Вот и мы дружно засобирались на это мероприятие, имея планы найти новых соратников.

Общая тема конференции была примерно такой «Чековые инвестиционные фонды и их место на финансовых рынках». В первый день нам собирались расшифровать такие позиции, как понятие о финансовых рынках, типы инвестиционных фондов и инвестиционные фонды приватизации, посредничество в финансовых вопросах и ведущие финансовые посредники.
Во второй день должны были рассматриваться более конкретные вопросы. А именно - законодательная и нормативная база образования специализированных инвестиционных фондов приватизации, государственное регулирование и лицензирование деятельности таких фондов, принципиальные схемы организации чековых фондов, организация управления ЧИФами. Состав выступающих включал лиц весьма известных нашей публике, были и иностранцы, участие Чубайса было под вопросом.

Народ наш к тому времени уже «настрадался» в рамках своей обыденной деятельности, потому приехал многолюдно искать ответы на трудные вопросы – в переполненном зале конференции  висел дух напряжения.
В новом деле нерешенных вопросов было действительно много – уже проявилось отсутствие налоговых льгот, фондам на старте катастрофически не хватало средств на текущую деятельность, а кредитов банки не давали. Рыночной ликвидности у большинства приобретенных фондами акций еще не было, ваучеры же стоили при продаже дешево – в лучшем случае половину номинала, да и продавать их вообще-то было нельзя. К тому времени уже все прошли через чековые аукционы, возмущению управляющих практике ограничений чековых фондов при покупке акций не было предела - с пятью процентами эмиссии с руководством предприятий ни о чем нельзя было договориться, даже в совет директоров не попасть. Вместе с первыми радостями от интенсивного роста (редкий фонд к тому времени имел меньше 10 тысяч акционеров) пришла большая проблема – проведение годовых собраний акционеров по требованию законодательства.

Чековые фонды, созданные в 1992 году, через эту процедуру уже прошли на первый раз – среди них был и наш «Хакасский инвестиционный фонд». Имея чуть больше трех тысяч акционеров на 01.01.1993 года, мы с первого захода не смогли провести собрание, хотя зал городского ДК в Абакане буквально ломился от его участников.
К моменту данной конференции (Галицино) в нашем реестре было уже более 60 тысяч акционеров, и метод доверенностей, который помог нам со второго раза на первом собрании, впредь уже ничего не решал…

Короче, в зале была «заинтересованная» обстановка, с мест задавали много вопросов выступающим, особенно чиновникам, а когда дело дошло до обсуждения – народ потянулся к трибуне. Наша сибирская группа в 5-6 человек сразу стала заметна на этой конференции, держались мы дружно, многие проблемы мы уже предварительно обсуждали – было, что сказать по делу. Макаров Н.Я. в качестве ее Председателя  это тоже заметил. Он дал мне слово для выступления, и я изложил нашу позицию по многим проблемам с конкретными предложениями, естественно, заявлял все это от лица Сибирской ассоциации – пригодилась партийно-политическая подготовка. Наши предложения вошли в итоговую резолюцию конференции – я был включен в комиссию по ее подготовке.

Позднее, на зависть Шойко, коллеги стали обращаться к нам с вопросами о том, как к нам присоединиться – мы всем говорили, что расширяться за Урал (на запад) не в наших планах. Зато несколько чековых фондов из Сибири, Урала и Дальнего Востока выразили конкретное желание войти в нашу ассоциацию. Мы договорились встретиться в декабре в Новосибирске, чтобы оформить юридически это наше начинание.
Наши предварительные переговоры с Сергеем Шойко (Российская ассоциация «Скиф») конкретных результатов не имела – от нас ждали участия и взносов. Мы же сослались на то, что юридически еще не оформились, выразили готовность к сотрудничеству – этим впредь и ограничились.

В рамках этой конференции в один из дней по инициативе управляющей ЧИФ «Чекинфонд» (Камчатка) Ч. Валентины Демьяновны мы всей нашей дружной сибирской кампании поехали вечером в гостиницу «Космос» на первую в нашей практике деловую встречу с неким американским бизнесменом (имя его уже и не вспомнить). Эта энергичная и даже импульсивная женщина предварительно с ним договорилась о том, что она представляет собой целую группу российских инвесторов, собирающихся закупить крупную партию куриных окорочков в Америке – с нами, кстати, она ни о чем не договаривалась. Видно окорочков этих там было много, коли он бросил все дела у себя дома и прилетел единственно по этому делу в Россию. Мы были, как говорится, ни «сном ни духом» об этих планах, как и понятия не имели, что с этими окорочками впоследствии делать – речь всерьез шла о партиях на уровне пароходов, а у нас и денег-то еще ни у кого толком тогда не было.
Максим Б. употребил все свое искусство опытного переговорщика при хорошем знании языка, и перевел дело в итоговую позицию «мы внимательно рассмотрим Ваши предложения» - мы как могли, помогали ему, играя роли «сибирских инвесторов». На том и расстались. Валентина Демьяновна на нас смертельно обиделась, обозвала нас «дураками со своими акциями» – дело ее было живое и денежное. Им там с Камчатки, может быть, было и виднее – до Америки рукой подать. Я иногда думаю, а если бы мы тогда согласились, могли и озолотиться. Некоторое время спустя наши магазины буквально завалили «ножками Буша» - это могли быть и наши «ножки». С тех пор от их «Чекинфонда» с нами имел дело ее помощник Ахмадуллин Тагир, который когда-то прапорщиком служил в одной из воинских частей на Камчатке, а в тот период проживал с семьей в Новосибирске, кстати, в коммерческом плане он оказался тоже человеком «хватким». Мы тогда немного покуролесили в «валютной» гостинице, соблазнов было на первый раз много, да и вернулись обратно в Голицино.

Эта конференция свела меня, пожалуй, с самым надежным и близким моим товарищем по жизни и по рынку – Ф. Александром Афанасьевичем. Наши с ним жизненные пути оказались удивительно похожи.
Он получил хорошее образование – Московский экономико-статистический институт. Как и я, он успел поработать в правительственных структурах Якутии – был в руководстве комитета по внешним экономическим связям республики. В 1992 году он тоже, по сути, получил поручение от первого ее Президента Николаева Михаила Николаевича создать в рамках приватизации инвестиционный фонд «СахаИнвест». Ему тоже приходилось начинать это новое дело еще до выхода основных документов по чековым фондам. Попутно ему пришлось создавать в республике всю инфраструктуру рынка ценных бумаг. Уровень этой его работы был не соизмерим с подобными усилиями любого участника нашей Сибирской ассоциации. Он остается пока единственным из нас, кто скрупулезно и с научным подходом описал этот неимоверный труд в своей книге «Из века, в век переходя» - любому порекомендую.
Я, например, в данной работе немало пользуюсь его записями, вспоминая иные события. Эта его монография использовалась в качестве сопутствующей публикации при защите его кандидатской диссертации по фондовой тематике. Этот скромный, домовитый и неброский, но склонный к экономическому анализу человек создал самую мощную за Уралом фондовую (и не только) финансовую империю. В силу наших дружеских отношений я чаще других своих коллег, практически ежегодно, бывал в Якутии и не уставал удивляться масштабу его деятельности – как его на все хватало. Нас связывало с ним немало общих дел, а в трудные для меня времена он конкретно помогал мне решать сложные вопросы. Считаю, очень несправедливо обошлись с ним после неоднократной смены руководства республики, затеяв вокруг него имущественные разборки и, забыв его роль в становлении финансовых институтов Якутии…
 
Я помню то четырехэтажное здание в Новосибирске на улице Горького за оперным театром, где находился офис управляющей компании фонда «Сибирь» («Сфинкс» - Владимир Н.). Там мы проводили оговоренную встречу, спустя месяц после конференции. Держу в руках пожелтевший документ на серой бумаге с синими печатями и подписями учредителей нашего Общества по перечню чековых фондов в качестве приложения к учредительному договору на том собрании. Помимо первых инициаторов («Сибирь», «Обь-Инвест», «Сибсоцинвест», «Искитимский» и наш «ХИФ») на нем есть заверяющие отметки фондов «СахаИнвест» (г. Якутск – Ф. Александр), «РИКАП-фонда» (г. Екатеринбург – Виктор С.), «Ковчег» (г. Красноярск – Юрий Петров), «Сибирский капитал» (г. Омск – Сергей Зятьков).
Отметились в списке «Альфа-Инвест» (УК «Содействие», г. Барнаул – Елена К.), «Чекинфонд» (г. Петропавловск-Камчатский - Тагир А.), «Востокинвест» (УК «Единство», г. Иркутск – Сергей Г.), «Байкал-Пик-Инвест» (г. Иркутск – Анатолий К.).

В том документе ряд фондов в списке обозначены, но подписи и печати под ними не стоят. Так, новосибирские ЧИФы «Народный» и «Сибпроминвест» воздержались от вступления в ассоциацию. Фонд «Ермак», приняв активное участие в обсуждении по ее созданию, отложил этот вопрос до его рассмотрения их инвестиционным советом. То же самое заявили впервые присутствующие на обсуждении омские фонды «Земля» (М. Александр) и «Химинвест» (П. Михаил).
Некоторые руководители фондов и их управляющих компаний примкнули к нам позже – Г. Наталья (ЧИФ «Перспектива», г. Белогорск, Амурская область), Л. Ирина (ЧИФ «Омск»), Р. Дмитрий (ЧИФ «Сибирская земля», г. Барнаул), У. Людмила и П. Александр (УК «Паритет», г. Иркутск), З. Василий (УК «Сибирский капитал», г. Омск).

Это декабрьское наше мероприятие подарило мне встречу с тремя замечательными людьми, двумя омичами и умнейшей женщиной из Барнаула  – М. Александром Петровичем (ЧИФ «Земля»), П. Михаилом Михайловичем (ЧИФ «Химинвест») и К. Еленой Викторовной (ЧИФ «Сибирская земля»).

С Александром М. мы являемся полными ровесниками. Если можно сказать о людях как о родственных душах, так это про нас с ним. Окончив Омский сельхозинститут, он тоже остался в нем заниматься наукой.
Как и я, когда-то в Томском политехе, он был соблазнен руководством, на предмет, возглавить на время комитет комсомола института – в итоге взлетел до члена Бюро обкома комсомола. Он перед приватизацией был председателем планово-бюджетной комиссии Омского областного совета народных депутатов, руководил лабораторией экономических исследований при сельхозинституте.
Эта его природная жизненная активность и привела его, в конце концов, на фондовый рынок – в социальный его сегмент чековых фондов. Человек он доброжелательный, порядочный и очень душевный – главное свойство природных Раков.
По жизни он обречен быть в постоянном движении. Вы не поверите, ему за 60 лет, а он до сих пор по графику бегает международные марафоны – одно слово, омич (есть такие люди с чудинкой).
По себе знаю, Александр может виртуозно убеждать людей – личность исключительно харизматичная. При этом, как все Раки, он очень домовит, как говорят, примерный семьянин - на радость его супруге и соратнице в спорте Валентине.
Дела своего фонда он сумел поставить так, что АО «Земля», чуть ли не единственное в группе «Сибирского холдинга», кого можно и сейчас назвать процветающим. Вот такой он, М. Александр…

Если бы вы захотели представить Михаила П., вам достаточно было вспомнить, скажем, Алена Делона в молодости, только наш был того на голову выше, шире в плечах, стройнее и с пронзительно голубыми глазами.
Именно про таких людей говорят – истинный ариец. Кстати, не исключено, что он является носителем чистых генов наших предков славян-ариев. Они под напором Великого ледника лет 10 тысяч назад скатились «с милого севера в сторону южную» на Южный Урал, на берега Иртыша к самой границе Великой Степи (нынешний Казахстан). Там в то время могли появиться и предки Михаила.
Такие люди обладают неукротимым духом, не признающим поражений и не знающих границ – это все про него. При этом он является фанатом разной техники и имеет терпение разбираться в ее деталях. Помимо занятий в рамках фондового рынка, он увлекался, и всерьез, гонками на автомобилях, а в последнее время - парусными гонками на яхтах. Я все это отношу к странностям омского характера. В нем присутствует живая энергия – этим все сказано.
 
К. Елена Викторовна в то время возглавляла компанию «Содействие», которая, судя по всему, управляла активами двух ЧИФов - «Альфа-инвест» и «Сибирская земля».
Позднее она сама возглавила последний из них. Если говорят про щепетильных людей, то это точно про Лену. Именно так она обычно рассматривает буквально все документы и строит планы как личные, так и деловые. Сколько несбыточных проектов она остановила в нашем кругу своим тщательным анализом. Постоянство и верность делу, традициям, своей семье – это ее качества. Она большой любитель алтайской природы – сколько незабываемых минут она, и ее коллектив подарили всем нам во время неоднократных наших поездок по Горному Алтаю. Ей присущ хороший вкус и любовь к красоте. Мы все очень уважаем Елену…

У нашей ассоциации после ее учреждения был не вполне ясный юридический статус, по крайней мере, он мало кого к чему-либо обязывал. От этого больше всего настрадался в первый год ее существования избранный руководитель Б. Максим – обязанности есть, а с обратной материальной поддержкой были постоянные сложности. Словом, при всей заинтересованности, это был только клуб единомышленников.
Сама жизнь показала путь, по которому нужно идти. Весна 1994 года принесла всем нам большие заботы о проведении годовых собраний акционеров. Сейчас и не вспомнишь, кому из нас пришла мысль проводить обмен акциями фондов, взаимный и равноценный, создавая, таким образом, крупных и дружественных акционеров – это было гениально, поскольку сама эта процедура не противоречила действующему законодательству, а запасы эмиссий акций у каждого фонда были приличные.
Этим незамысловатым способом в нашем кругу была решена проблема явки акционеров на собрания – она получила известность и распространение по всей России. Так, в силу эмиссионной величины нашего «Хакасского инвестиционного фонда» в его акционерах последовательно оказались почти все фонды-участники нашей ассоциации, а кроме того ЧИФ «Надежда» (г. Пенза) и ЧИФ «Демос» (г. Волгоград).

Всем и сразу стало ясно, почему бы и нашей ассоциации не стать акционером всех ее участников. Но для этого ей нужно самой стать акционерным обществом и получить нормальный юридический статус. Эта логика привела нас к тому, что, примерно, через полгода в Новосибирске было учреждено ЗАО «Сибирский холдинг». В его уставный капитал мы внесли равнозначные пакеты акций своих фондов, уравняв их права, независимо от «веса» каждого, а взамен получили соответствующие пакеты акций холдинга. К началу 1995 года мы имели в качестве общего инструмента нормальное юридическое лицо, которое могло представлять всех нас в различных организациях, оно же продвигало наши общие проекты, в частности, инфраструктурные. Сам уставный капитал этой организации сплотил нас лучше любых горячих призывов и абстрактной заинтересованности – где тот «СКИФ» и другие ассоциации центральной России, а наш холдинг просуществовал почти 20 лет. К тому же, жизнь показала, что его деятельность впоследствии строилась на вполне демократических началах – каждый сам решал в каких проектах он участвует, а в каких нет.

Максим Б. в качестве Генерального директора получил юридическую оболочку для своих инициатив при общем одобрении, я – авторитетный статус Председателя совета директоров, а все мы имели нормальную площадку для общения и обмена опытом.
Еще в рамках Сибирской ассоциации дальние и сомневающиеся ЧИФы отошли от совместной деятельности в ее составе. Собственно в ЗАО «Сибирский холдинг» вошли чековые фонды «Сибирь», «Обь-Инвест», «Искитимский», «Сибсоцинвест», «Ермак», «Ковчег», «Сибирская земля», «Сибирский капитал», «Химинвест», «Земля», «Байкал-Пик-Инвест», «Перспектива», «Востокинвест», «СахаИнвест» и «Хакасский инвестиционный фонд» - всего 15 участников.

Первые 7-8 лет своей деятельности «Сибирский холдинг» проводил довольно активную политику. На федеральном уровне холдинг, выступая от всего сибирского региона, готовил предложения в комиссии Госдумы при подготовке тех или иных законов, например, закона «Об инвестиционных фондах». Благодаря поддержке Макарова, наше объединение активно работало с Госкомимуществом России. А с 1996 по 2000 годы уже в Федеральной комиссии по рынку ценных бумаг (ФКЦБ) я участвовал в работе ее экспертного совета, представляя интересы нашей группы и других финансовых институтов этого региона. «Сибирский холдинг» от имени своих учредителей  принимал участие в различных ассоциациях, изучал и доводил до коллег информацию по вопросам формирования и развития фондового рынка Сибири и не только его. На регулярных встречах мы обменивались опытом работы, продумывали пути своего дальнейшего развития, прорабатывали проекты создания различных структур, в которых были наши общие интересы.

6.4. Октябрьский путч (расстрел Белого дома)

Я ехал из Новосибирска с очередного нашего  собрания, где мы учредили создание уже ЗАО «Сибирского холдинга», когда в Кемерово нас с водителем догнало сообщение о беспорядках в Москве, которые позднее назвали Ельцинским переворотом. Как «старый политик» я понял, что с остатками былой советской демократии скоро будет покончено…

События осени 1993 года в Москве, известные как «Расстрел Белого дома», «Чёрный октябрь», «Октябрьский путч» и «Ельцинский переворот», являются внутриполитическим конфликтом в Российской Федерации 21 сентября - 4 октября 1993 года. Произошли они вследствие конституционного кризиса, развивавшегося с декабря 1992 года.
К 1993 году в России уже были проведены приватизация, «шоковая терапия», был расчленен СССР, резко выросла преступность. Были разорены тысячи предприятий, обесценены деньги, разваливалась наука и культура, закрывались учебные заведения. В этих условиях Верховный Совет занял принципиальную позицию оппозиции либеральному курсу Президента РФ и правительства.
Съезд народных депутатов и Верховный совет пытались противостоять политике Ельцина и его правительства, в частности Беловежским соглашениям, политике «шоковой терапии», приватизации. В 1992 году Съезд народных депутатов трижды отказался ратифицировать Беловежское соглашение и исключить из текста конституции РСФСР упоминания о конституции и законах СССР. В декабре 1992 года Съезд не утвердил на посту Председателя Совета Министров кандидатуру крайнего либерала Егора Гайдара, предложенную Ельциным. В марте 1993 года Съезд попытался объявить импичмент Президенту Ельцину, но решение требовало квалифицированного большинства и голосов не хватило.
В сентябре 1993 года Ельцин издал антиконституционный указ №1400 «О поэтапной конституционной реформе в Российской Федерации», предписывавший Съезду народных депутатов и Верховному Совету Российской Федерации прекратить свою деятельность.
Конституционный суд России объявляет указ незаконным, а Верховный Совет на основании решения Конституционного суда отрешил Ельцина от должности.
В результате, 3-4 октября 1993 года сторонники Верховного совета захватили здание московской мэрии и пытались захватить телецентр в Останкино.
В ответ Ельцин объявил в Москве чрезвычайное положение и отдал приказ на штурм Белого дома. Танками Таманской дивизии Белый дом был обстрелян. Отряд «Альфа» принудил защитников Белого дома сдаться. Участники сопротивления оказались в Матросской Тишине.
Итогом кровавого Ельцинского переворота стало прекращение деятельности советов всех уровней, окончательное установление в нашей стране буржуазной власти и конституции. На Россию обрушилась новая волна безработиц, приватизаций, кризисов, дефолтов.
Сколько людей погибло во время Октябрьского путча? По официальным данным при штурме «Останкино» погибло 46 человек, при расстреле Белого дома - примерно 165 человек, однако свидетели сообщают, что жертв было намного больше. На протяжении 20 лет появляются разные теории, в которых цифры меняются от 500 до 2000 погибших.
До выборов 12 декабря 1993 года вся власть была в руках у Ельцина. В тот день была выбрана современная Конституция, а также Государственная Дума и Совет Федерации. Что было после Октябрьского путча? В феврале 1994 года все арестованные по делу Октябрьского путча были амнистированы. Ельцин пробыл на посту президента до конца 1999 года.

Кризис явился следствием противостояния двух политических сил:
- с одной стороны, президента Российской Федерации Бориса Ельцина, правительства, возглавляемого Виктором Черномырдиным, части народных депутатов и членов Верховного Совета — сторонников президента;
- с другой стороны, противников социально-экономической политики президента и правительства - вице-президента Александра Руцкого, основной части народных депутатов и членов Верховного Совета Российской Федерации во главе с Русланом Хасбулатовым, в который входили представители КПРФ и фракции «Отчизна» (радикальные коммунисты и отставные военные), «Аграрного союза», депутатской группы «Россия», руководимой инициатором объединения коммунистических и националистических партий Сергеем Бабуриным.
Существенную роль в трагической развязке сыграли личные амбиции председателя Верховного Совета Руслана Хасбулатова, выразившиеся в его нежелании в ходе конфликта идти на компромиссы с администрацией Бориса Ельцина, а также самого Бориса Ельцина, который после подписания указа № 1400 отказывался напрямую разговаривать с Хасбулатовым даже по телефону.
По заключению созданной в мае 1998 года комиссии Государственной думы значительную роль в обострении обстановки сыграли жёсткие действия правоохранительных органов по подавлению проходивших в Москве гражданских акций в поддержку Верховного Совета в период с 27 сентября по 2 октября 1993 года.

Так, 30 сентября противоборствующие стороны приняли предложенное посредничество патриарха Алексия II, имевшее целью смягчение напряжённости вокруг Дома Советов. Переговоры начались вечером того же дня. Подписанный сторонами в ночь на 1 октября протокол, предусматривавший начало отвода войск от Дома Советов и разоружение защитников Верховного Совета. Однако он был денонсирован Съездом народных депутатов в результате противодействия штаба обороны Белого дома, Руслана Хасбулатова и Александра Руцкого.  Дальнейшие переговоры не привели к достижению существенных договорённостей. Потому 3 октября в Москве произошли массовые беспорядки.
Мнения о позиции Конституционного суда Российской Федерации во главе с В. Д. Зорькиным в оценке этих событий расходятся. Сами судьи заявляли, что КС  сохранял нейтралитет.  По мнению же сторонников Ельцина — он занял сторону Верховного Совета и Съезда. Расследование событий осталось незавершённым, поскольку следственная группа, образованная по этому делу, была распущена.
 А в феврале 1994 года Государственная дума приняла решение об амнистии для лиц, участвовавших в событиях 21 сентября — 4 октября 1993 года, связанных с изданием Указа № 1400, и противодействовавших его реализации, независимо от квалификации действий по статьям УК РСФСР.

В результате общество до сих пор не имеет однозначных ответов на ряд ключевых вопросов о происходивших трагических событиях. В частности, речь идет о роли политических лидеров, выступавших как на одной, так и на другой стороне, о принадлежности снайперов, стрелявших по мирным гражданам и сотрудникам милиции, о действиях провокаторов и о том, кто виновен в трагической развязке.
Имеются лишь версии участников и очевидцев событий, журналистов, политологов, следователей распущенной следственной группы и комиссии Госдумы РФ. Последнюю возглавляла член КПРФ Татьяна Астраханкина — непосредственная участница событий, приехавшая в Москву в конце сентября 1993 года для защиты Дома Советов, которую даже товарищи по партии, в частности Алексей Подберёзкин, называли «ортодоксом».
Новая Конституция, принятая всенародным голосованием 12 декабря 1993 года и действующая с некоторыми изменениями до настоящего времени. Она предоставляет президенту Российской Федерации существенно более широкие полномочия, чем действовавшая на момент конфликта Конституция 1978 года (с изменениями 1989—1992 годов), по крайней мере, они больше, чем у правительства России. Должность вице-президента РФ была упразднена.

6.5. «Безумный» 1994 год

Кризисы в России: октябрь 1994 года — «черный вторник» на валютном рынке

Формально события, которые произошли 11 октября 1994 года принято считать валютным кризисом. В тот день на Московской международной валютной бирже курс доллара вырос на 27процентов — с 2833 до 3926 рублей за доллар. В докладе, который был подготовлен специальной комиссией, говорилось, что основной причиной обвала является «несвоевременность, а порой и некомпетентность решений и действий федеральных органов власти».
Правда, уже 14 октября 1994 года курс составлял 2994 рублей за доллар, то есть вернулся почти на прежний уровень. Большинство банков в то время активно занимались валютно-обменными операциями. Отдельные малые и средние банки разорились сразу же после «черного вторника», не сумев «избавиться» от закупленных по высокой цене долларов. Часть оставшихся на рынке банков начали испытывать трудности с ликвидностью. Количество «доноров» на рынке МБК резко сократилось.

Начали мы в 1994 году, как я уже говорил, с инфраструктурных проектов – требования регулятора заставили нас заниматься этим. Прежде всего, мы освоили  регистраторское и депозитарное направления. В «Сибирском холдинге» со временем сложилась своеобразная секция таких специалистов.
В нее вошли С. Спиридон («Якутский депозитарный центр»), Ц. Елена (регистратор «Аваль», позднее ОРР и «Веста», г. Омск), П. Виктор («Хакасский депозитарий»), М. Константин («Расчетно-депозитарная организация», г. Новосибирск).
В частности, хранилище активов наших фондов в лице депозитария «РДО» мы создавали совместно – дорогое это удовольствие для каждого в отдельности. А вот с ведением реестров акционеров каждый определялся самостоятельно по принципу шаговой доступности – предложений было достаточно, но наши регистраторы были взаимосвязаны.

Затем жизнь заставила нас заняться брокерским направлением, поскольку на повестке стоял рыночный оборот приобретенных нами активов – дело это деликатное, связанное с рисками и требовало определенного уровня доверительности.
Некоторые из нас решили сразу самостоятельно развивать брокерское направление. Так, уже на старте имели свои инвестиционные компании «Обь-Инвест» в лице своего учредителя «Баксон-Инвеста», «СахаИнвест» - компанию «СИС-финанс» с московским отделением. Свои выходы на организованные площадки через проверенных посредников, в основном москвичей, имели наши коллеги в Иркутске, Красноярске, Барнауле и Омске.
Новосибирцы и наш «Хакасский инвестиционный фонд» предпочитали работать через компанию «БрокерКредитСервис» - его руководитель Михасенко Олег изначально был знаком со всем составом «Сибирского холдинга», а часть наших структур он на старте даже пригласил в свои учредители. Помимо брокерских операций в пользу АО «ХИФ» их компания длительное время управляла активами нашего пенсионного фонда.

Как я уже поминал, наш фонд поначалу (1993 год) активно сотрудничал в Новосибирске с руководством компании «Профит Хауз», но уже в начале следующего года они перебрались в Москву, и для нас они на долгие годы стали нашими представителями в столице. Много выгодных дел мы провели с их участием, за это время я успел подружиться, в частности, с Харитониным Виктором из их состава. Он и их руководитель Свирин Олег серьезно поддержали меня после нападения на меня чеченцев в Москве осенью 1994 года.

С фондом «Сибирь» сотрудничала компания «Траско-инвест», которую возглавлял Попов Павел, они даже располагались на одних площадях. Наш фонд тоже имел с нею дела. В 1996 году Павел очень сильно подвел меня лично на фоне своих рискованных операций с фьючерсными контрактами на бирже.
 Со временем с «Сибирским холдингом» стала активно сотрудничать московская компания «Столичный фондовый центр», которую возглавлял Ивин Дмитрий. Он и его заместитель Беда Сергей органично вошли в наш дружный коллектив и немало сделали, чтобы представлять наши интересы в Москве. Одним из наших совместных проектов в рамках холдинга было создание «Сибирского нефтяного фонда», куда часть из нас перевела некоторые нефтяные  акции из портфелей своих ЧИФов взамен на акции этого фонда. Им управлял, в частности, «Столичный фондовый центр».
Этим не ограничивается список инвестиционных компаний, которые стремились к сотрудничеству с «Сибирским холдингом», многих привлекала возможность поучаствовать в управлении нашего емкого совокупного инвестиционного портфеля. Мы этим на словах иногда даже спекулировали, говоря с партнерами не столько о себе, сколько о возможностях всего нашего холдинга.

Позднее я понял, что выгоднее вести биржевую торговлю из собственных рук. Даже лучшие компании-посредники берут на себя значительную часть дохода от оборота акций фонда, причем сделки под их управлением в значительной мере скрыты – много соблазнов. Никого не упрекаю, но в конце 90-х годов Евгений Гайслер («Первая Всесибирская инвестиционная компания») помог мне через стажировку у себя подготовить собственного биржевого брокера. Им был Чеболтасов Константин, скромный парень с хорошим томским образованием и со знанием английского языка.
В рамках нашей компании «Траст-Инвест» он создал брокерский отдел и в дальнейшем творил буквально чудеса на рынке. В короткие сроки наша компания стала одним из лидеров биржевого оборота в сибирском регионе, зарабатывая самостоятельно прибыль для наших структур…

В 1994 году еще в рамках ассоциации мы начали искать биржевых партнеров с целью вывода через них на рынок наших портфельных акций из числа приватизированных предприятий.
Дело в том, что к началу этого года в стране бирж было много, но этим «товаром» они не торговали. Главной ценной бумагой на их торгах был ваучер, да еще акции нескольких эмитентов, о которых я уже поминал. Электронных торговых систем ни в Москве, ни в Новосибирске вообще не существовало, редкие акции торговались, по сути, с голоса или от письменного договора. Привычных позднее электронных бирж РТС и ММВБ еще не было. Так, РТС была учреждена лишь в 1995 году, а ММВБ была обычной валютной биржей для банков - учреждена в 1992 году.

Но, как оказалось, в стране с того же года существовала одна биржа, которая к тому времени уже была технологически готова к выполнению этих востребованных рынком операций.
Это была Владивостокская международная фондовая биржа. Ее Президент и талантливый организатор Сахаров Виктор Борисович сумел сплотить вокруг себя группу прекрасных специалистов. Они буквально с нуля, опираясь на опыт бирж Тихоокеанского региона, имея в своих рядах способного программиста, смогли создать свою собственную оригинальную технологию электронной торговли акциями – первую в России, между прочим. Максим Б. как природный биржевик оказался знаком с Виктором Сахаровым, они созвонились, и мы уже в феврале, спустя месяц после учреждения нашей ассоциации, дружно засобирались во Владивосток. Он нас встретил холодным ветром, гололедом на его холмистых дорогах и теплым участием наших новых знакомых. Среди них оказались сам Сахаров, партнер и один из учредителей биржи Горелов Олег (банкир из Находки), Малютин Андрей в качестве заместителя президента, Стасюк Сергей - юрист биржи и Юдин Юрий – руководитель депозитарного ее подразделения. Позднее к нам присоединились Ульянов Владимир – руководитель одного владивостокского ЧИФа и Кафаров Фат – местный брокер. После ознакомительной экскурсии нам, как могли, постарались детально показать саму технологию электронной торговли – как в системе независимо друг от друга встречаются продавец и покупатель.
 
Все это было очень интересно, но для большинства из нас, скорее организаторов, данные технологии были сродни космическим. Главное мы поняли, что все это работает и может быть со временем использовано в нашей практике. А вот у Сахарова Виктора времени, похоже, было мало – ему на дальних рубежах катастрофически не хватало участников торгов, способных за счет биржевого оборота подпитать их детище в финансовом плане, как не хватало и самих акций в обращении, да и учредителей биржи с их денежными вливаниями тоже не хватало. Действительно было обидно, обладая уникальной технологией, не иметь нужных ресурсов для ее развития. На нашем совместном заседании Сахаров предложил нам войти в учредители через покупку акций биржи, как предлагал он и заводить акции предприятий из наших портфелей в их торговую систему. Он не учел, что многие из нас не были готовы к этому с точки зрения возможных рисков, как и технологически мы это плохо представляли. Действительно, никто из нас не имел своих представителей на Дальнем Востоке, а отправить лучшие активы непонятно кому мог не каждый. Технологий удаленной торговли тогда еще просто не существовало. Компьютеры, системы хранения, защита, электронная подпись – всего этого у нас еще не было. Нечего греха таить, живых денег в свободном виде для покупки акций биржи тоже было не у каждого. Тем не менее, часть из нас такие акции приобрели, но далеко не все – в том числе и наш фонд такого решения не принял.

Позднее Виктор Борисович говорил мне, что это его тогда обидело, но жизнь показала, что в тех условиях поддерживать жизнеспособность биржи во Владивостоке было невозможно – со временем это понял и сам Сахаров. Тем не менее, тогда мы договорились продолжить обсуждать тему позднее, чтобы дать людям время подумать. Ближайшая такая возможность представилась в июне 1995 года на Байкале, где мы проводили очередное свое заседание, куда и приезжали Виктор Сахаров с Олегом Гореловым.
Мы, в свою очередь, полным составом уже «Сибирского холдинга» в начале сентября 1995 года повторно приезжали во Владивосток на очередную Всероссийскую конференцию с участием Васильева, которая имела депозитарную направленность. Помимо деловой программы, нашей группе на дружеской основе биржевые сотрудники устроили чудо-отдых на острове Русский.

Я подружился на многие годы со всеми этими ребятами из Владивостока. Неизбежная логика рыночной необходимости привела к тому, что практически все они, кто раньше, кто чуть позднее, перебрались в Москву.
Собственно во Владивостоке остался один Андрей Малютин. Он какое-то время исполнял обязанности Президента биржи, затем по специальности (океанолог) работал в фонде Защиты дикой природы (WWF). Мне было приятно видеть его по телевизору не так давно рядом с В.В. Путиным, тогда он был представлен директором государственного заповедника «Дальний Восток». До последнего времени, насколько мне известно, он работал ведущим специалистом Государственного института «Биологии моря» - мотался с экспедициями по дальним морям, надеюсь, он не жалеет об утерянной фондовой карьере. Андрея не стало осенью 2018 года.

Сахаров Виктор еще в конце 1995 года переехал в Москву и вошел в состав советников руководителя ФКЦБ. Затем путем неимоверных усилий, но при определенной поддержке, он организационно участвовал в создании, а в марте 1997 года стал Президентом «Московской фондовой биржи» (МФБ).
Она позиционировала себя в качестве органа правительства Москвы, по крайней мере, Ю.М. Лужков ее открывал – я при этом присутствовал.
Здесь я исправил свой прошлый грех, поскольку наш фонд в числе первых среди ста компаний стал учредителем (акционером) этой биржи. Как не стать – только эта биржа эксклюзивно торговала акциями «Газпрома». Много позднее, когда глобализация поглотила и эту его биржу, Виктор Сахаров стал заниматься проектами в сфере инноваций.  Мало кто знает, у нас в стране с 2011 года действует только одна фондовая биржа – по иронии судьбы она называется «Московской биржей». Вот бы кто мог написать интересную книгу о развитии фондового рынка России - рассказчик Виктор отменный, но ведь скажет, что времени нет.

Олег Горелов в партнерстве с западным инвестором несколько лет в Москве был генеральным директором компании «Бизнес-Инвест». Мне доводилось довольно часто бывать в тот период в его офисе на Сретенке. В октябре 1998 года он в Никосии (Кипр) зарегистрировал компанию «RIM» (Russian Investment Management). Много его друзей присутствовало на этом событии, и я, в том числе, вместе с Юрием Юдиным. Отмечали мы это событие в отеле «Four Seasons» в Лемасоле (Кипр).
Сергей Стасюк в Москве после работы на МФБ стал начальником правового управления оборонного конструкторского бюро «Алмаз». Туда же, после нескольких лет работы на фондовом рынке в качестве руководителя компании «Брокко», перешел Владимир Ульянов. С ним в «Брокко» некоторое время работал и Фат Кафаров, а сейчас он трудится во Владивостоке руководителем некой газовой компании. С ними всеми я не раз встречался в Москве.

Больше всех я по дружбе сошелся с Юрием Юдиным. Этот скромный и даже застенчивый парень, проявив характер и не дюжий интеллект, в неимоверных условиях и на собственной технологической базе, при сопротивлении московских структур, создал и зарегистрировал в июне 1996 года компанию «Расчетный депозитарный союз».
Она позднее в качестве депозитария обслуживала торги на «МФБ», была ответственным хранителем государственных пакетов акций, а также единственная обеспечивала оборот акций «Газпрома». Он чуть не надорвался на этом – кроме него в моем кругу нет людей, заработавших инфаркт в 35 лет. Я никогда не был депозитарщиком, но часто бывая в Москве по делам, я почти всегда приезжал вечерами к нему на Миусскую площадь.
Там я душой отдыхал в его небольшом коллективе – Максим Черняев, Владимир Степанов, Зураб Коркия приняли меня как своего. Мне в благодарность удалось однажды заманить их в Хакасию, где в таежных условиях, на свежем воздухе, да на лошадках я дал им возможность отдышаться от московских трудов – они даже в охоте поучаствовали, хорошо никого не убили…

6.6. Встречи и контакты 1994 года

Тот 1994 год был для всех нас богат на общие события – при этом с нас никто не снимал ответственности за частную работу наших фондов. Глядя на свою теперешнюю размеренную жизнь, я просто удивляюсь, насколько динамичней она была в те годы.

Так, на середину мая была объявлена вторая Всероссийская конференция чековых фондов в Анапе – вот уж спасибо Гарвардскому институту за осуществление программы реформ в России на этом направлении с их финансированием от USAID. Немало мы потратили тех средств за несколько лет проведения таких мероприятий, к всеобщей пользе, кстати.
Конференция проходила в санатории «Россиянка», который был полностью откуплен на эти цели. Являясь по числу номеров проживания довольно емким, это солидное заведение разместить всех желающих поучаствовать в мероприятии, тем не менее, не смогло – в комнатах ставились дополнительные раскладушки. В пансионате был приличный актовый зал (кинотеатр), где и проходили пленарные заседания нашей конференции. Общая тематика ее строилась в развитие повестки Галицино, но с уклоном не на создание, а на стадию функционирования чековых фондов - формирование инвестиционной политики, оценка издержек и активов, оценка взаимодействия с депозитариями и регистраторами, организация системы учета и отчетности, анализ и оценка деятельности и т.п. Соответствующим был и, как всегда, приличный состав выступающих специалистов, подготовленных ГКИ.

Предвидя непростые дебаты, Васильев на конференцию не приехал, может, и другие причины были – через месяц ему предстояло возглавить ФКЦБ. Размеренный ход мероприятия опять был нарушен изначально, поскольку напряжение в зале снова присутствовало. Фондов стало еще больше, при этом ничего, практически, не менялось в государственной политике по отношению к ним – обещанных налоговых льгот так и не появилось, правда, нам разрешили приобретать уже 10 процентов акций одного эмитента в свои портфели, хотя принципиально это ничего не меняло.
Опять народ эмоционально выступал, требуя поддержки от государства, уповая на социальный характер чековых фондов. Группа Сибирской ассоциации еще раз подтвердила свое единство, наше консолидированное выступление с предложением решения проблемы проведения годовых собраний через обмен акциями между фондами имело живой отклик, оценили коллеги и наши планы по экономии на инфраструктуре путем деления затрат на ее создание в кругу дружественных ЧИФов.

Тем не менее, сама обстановка вокруг конференции была благостной – южное солнце и уже теплое море сильно располагали к кулуарному общению, чем мы и занимались довольно активно. Санаторное питание нас вполне устраивало - не хватало некоторых деталей, но мы их неожиданно легко восполнили. В двухместном номере нас жило трое. Так случилось, что при заселении мы обнаружили, что в унитазе не работал слив. Поломка серьезная с непредсказуемыми последствиями – вызвали сантехника.
Приходит классический представитель этой профессии, со всеми причиндалами - назвался Володей. По ходу дела выяснилось, что армейскую службу он проходил в городе Канске Красноярского края, что сибиряки для него - родные люди.
В знак особой признательности он сообщил, что его жена работает на местном винзаводе, и предложил нам казенного вина по сходной цене – трехлитровая банка качественного продукта в нынешних ценах обходилась рублей в пятьсот. Мы согласились, но потребовали доказательств. Володя сбегал к себе в каптерку, вернулся с банкой вина под полиэтиленовой крышкой. Сказал: «Букет Кубани» - пробуйте». Что мы и сделали. Вино понравилось, и с этого момента, все три дня конференции, наше утро начиналось с того, что Володя приносил нам две банки вина. Названия вин он разнообразил, показывая свои возможности, и в один из дней принес «Гаргипию» - чудный напиток. Мы его заказали в виде южного сувенира и себе домой.
Далее день у нас проходил примерно так – до обеда мы «митинговали» на конференции, а после него, «затаренные» выдвигались к морю всей нашей сибирской группой, у которой всегда было много «примкнувших к ней товарищей». Начинался серьезный разговор, иногда доходивший до песнопений.

Ярким событием в рамках этой конференции была поездка всех ее участников на экскурсию на самый известный в России завод шампанских и прочих вин в Абрау-Дюрсо.
 Я не знаю, как организаторы ее оплачивали, но при дегустации, по ходу ее, шампанское и прочие напитки нам доставались приличными порциями, и мы всей нашей немалой делегацией славно напробовались. В этот раз я впервые пригубил шампанское сорта «брют» и, не без разъяснений экскурсовода, понял, чем оно отличается от других сортов этого воспетого поэтами напитка – все дело в приятном покалывании кончика языка.
С тех пор на новый год или по другим торжественным случаям я обычно беру именно «брют», но вот беда, запомнившийся мне вкусовой эффект в этих напитках присутствует редко. Данный российский продукт, по-видимому, неплохо раскушали в Европе – я сам видел целую очередь австрийских фур за ним. Может потому мы в те времена и не видели «брют» в наших магазинах, по крайней мере, в Сибири…

В серьезном плане эта конференция для меня была отмечена целым рядом знакомств с моими будущими товарищами на много лет вперед. Так, К. Владимир приехал в Анапу с начальником ОТиЗа завода НЗХК Андреем Дмитриевичем И. Тот, войдя в число учредителей АО «Ермак» (УК ЧИФ «Ермак»), по совету генерального директора активно включился в дальнейшую работу общества в качестве Председателя совета директоров, став их связующим звеном с руководством завода. По жизни он оказался вдумчивым и общительным человеком, который много позднее всегда поддерживал меня на посту Председателя совета директоров АО «Ермак-Инвест», чему немало способствовало наше неформальное общение еще тогда у Черного моря.

На площадке санатория «Россиянка» многие участники нашей ассоциации, и я в том числе, познакомились с тремя грациями – Л. Ириной Федоровной (управляющая ЧИФ «Омск»), Г. Натальей Анатольевной (управляющая ЧИФ «Перспектива») и Ц. Еленой Васильевной (руководитель регистратора «Аваль»). Собственно в состав учредителей ЗАО «Сибирский холдинг» из этого круга вошел только фонд «Перспектива» - Наталье в профессиональном плане, определенно, было одиноко без общения с коллегами в своей Амурской области. Елена Ц. сплотила вокруг себя наших регистраторов.

Так случилось, чековый фонд «Омск» не вошел в состав нашего холдинга, но Ирина Л. была участником многих наших мероприятий, хотя эта мудрая женщина любит «ходить сама по себе». Я в те годы минимум дважды в год, а то и чаще, бывал по делам в Омске. При этом я редко останавливался в гостиницах – обычно меня принимали у себя дома Ирина и ее муж Добровольский Владимир Евгеньевич.
В тот период он руководил переселенческим банком «Соотечественники», а до этого работал в руководстве городской администрации в ранге председателя экономического комитета – с ним было интересно. Мы быстро сошлись с ним на общем понимании происходящих процессов. Бывали они оба и на наших мероприятиях в Абакане, правда, не так часто. Помню, заявление по телевизору 17 августа 1998 года о дефолте - отставку правительства С.В. Кириенко и Председателя Центробанка С.К. Дубинина - мы встретили у них на квартире за обеденным столом и сильно расстроились.
Я тут же засобирался домой. Перед этим мы провели прекрасный вечер под стерляжью уху и ночевали на их даче над живописным Иртышем – ничто не предвещало беды…

Не успели мы с черноморскими дарами прилететь домой, как снова нужно было собираться в дорогу, поскольку на начало августа была назначена третья Всероссийская конференция руководителей чековых фондов в славном городе Самара. Собственно сам этот город был лишь местом прилета и отлета участников - на этот раз на заемные средства от фонда USAID был откуплен самый большой на Волге теплоход для проведения этого мероприятия.
 
Все было обставлено по высшему разряду – с казаками, плясками и хоровым пением:

На горе стоял казак,
Он Богу молился.
За свободу, за народ
Низко поклонился.

Ой-ся, ты ой-ся,
Ты меня не бойся.
Я тебя не трону –
Ты не беспокойся…

Фаворитом и одним из организаторов данной конференции был Тарачев Владимир Александрович – руководитель ведущего чекового фонда «Скиф» в  Самарской области. Этот способный парень многого добился в дальнейшей жизни, используя на старте свой общественный статус в этом качестве. Человек с офицерским опытом, он вовремя понял, в отличие от многих из нас, что акционеры наших фондов - они еще и избиратели.
Уже в 1994 году на этом понимании, не считая собственных заслуг, он был избран депутатом Самарской Губернской Думы, а в декабре 1995 года - депутатом Государственной Думы России, и переизбирался потом в нее еще два раза. Он занимал пост заместителя председателя Комитета по бюджету и финансам, был членом коллегии ФКЦБ, Председателем подкомитета по фондовому рынку Госдумы и т.п. По ходу дела он защитил докторскую диссертацию по  экономике – у меня в библиотеке есть одна из его монографий по фондовому рынку. В этом деле, насколько мне известно, Тарачеву активно помогал в ранге его помощника по Государственной Думе наш всеобщий любимец и постоянный участник всех наших мероприятий Карпиков Евгений Иванович.
Выходец из московских научных кругов, он немало поработал, по крупицам собирая и распространяя опыт чековых фондов, как и других финансовых институтов, по всей России. Будучи нашим ровесником, к сожалению, он рано ушел из жизни.
К чести Владимира нужно сказать, что он предложил должность своего помощника по Государственной Думе и Макарову Николаю Яковлевичу, когда того уволили из ГКИ, предоставив ему, тем самым, официальный статус и финансовую поддержку. В начале своей депутатской деятельности Тарачев немало лоббировал наши интересы «наверху». Я сам лично не раз обращался к нему за поддержкой по разным вопросам, он всегда помогал по возможности. Со временем он слегка «забронзовел», но это не в укор, сие практически неизбежно – все мы «немного лошади»…

Тематика волжской конференции была связана с финансовыми рынками: инвестиционный процесс - основы теории инвестиций, источники и объекты инвестиций; посредничество в финансовых вопросах - коммерческие банки, инвестиционные компании, страховые компании, пенсионные фонды и  биржевые посредники. Среди докладчиков на пленарных заседаниях на обширной средней палубе теплохода замелькали видные банкиры, страховщики и биржевики, в том числе и иностранные. В кулуарах искали общения с нами руководители крупных инвестиционных компаний – «Тройка Диалог», «Олма», «Атон», «Финам», «Альфа-Капитал», «Никойл», «Солид», «Открытие», «Према-Инвест» и другие.
 
Наша группа Сибирской ассоциации снова была заметна, мы активно выступали, уже имея некоторые совместные наработки по сотрудничеству с финансовыми посредниками – здесь блистал Максим Б., поскольку это был его «конек».
Особую активность среди руководителей региональных фондов, а сибиряков даже в большей мере, проявляла московская банкирша Панина Елена Николаевна. Она продвигала идею создания межрегионального инвестиционного банка (МИБ-банка). На самом деле, он к тому времени уже был создан – нуждался же он на том этапе в дешевом дополнительном капитале через новых учредителей и в региональных партнерах с хорошим потенциалом.
Эта обаятельная русская красавица оказалась настоящим «удавом» - уговаривать она умела. Ее привлекательная идея была незамысловатой и состояла в том, что нам всем позарез нужен свой банк в Москве – кто же откажется стать еще и банкиром. Я и несколько участников нашей Сибирской ассоциации на эту удочку попались.
Она сумела привлечь в свои ряды буквально десятки чековых фондов в качестве учредителей – мне было доверено представлять интересы их всех в Совете директоров банка. Это высокое доверие я не оправдал.
 
Первые год-два мне даже льстило участие в таком большом деле, и заседать в Совете рядом с космонавтом Николаевым Андрияном Григорьевичем, который в 1962 году осуществил первый в мире многосуточный орбитальный полет. Этот скромный и замечательный человек в общении был отзывчив, да и рассказчик он был отменный – среди космонавтов, оказывается, ходит много разных интересных историй. Известен факт, что он был женат на Терешковой Валентине Владимировне, но мало кто знает, что они разошлись еще в 1982 году.
Тем не менее, на одном мероприятии он нас с ней познакомил. Весной 2017 года вся страна отмечала ее юбилей – мне вдвойне было радостно, ведь я с ней разговаривал, жал руку и сидел за одним столом.

Со временем МИБ-банк прибрали к рукам московские воротилы, дополнительные эмиссии акций, оплаченные ими, практически обнулили наши первоначальные взносы, которые в 1994 году нам казались приличными. Продать эти акции было практически невозможно – закрытый характер общества подразумевал согласие всех акционеров на подобную сделку, чего добиться было невозможно, да и предложений на покупку просто не было.
Позднее из банка уволили Панину – даже я независимо от руководства видел ее рискованную кредитную политику, как и ее связи с сомнительными людьми. Почти параллельно меня тихо вывели из состава Совета директоров банка – второй опыт нашего фонда по участию в капитале банка опять закончился ничем…

6.7. Пенсионное направление

Мне запомнились своей душевностью вечера на том теплоходе на фоне волжских красот и просторов. В такой обстановке мы особенно много пели, что я по жизни очень люблю.
А еще этими вечерами было много дружеского общения и полезных в профессиональном плане разговоров. Мало кто из моих сибиряков заметил, что я на этот раз часами общался с нашим коллегой из г. Кирова (Вятка) Алпатовым Андреем Алексеевичем, который уже успел помимо ЧИФ «Вятинвестфонд» создать еще и негосударственный пенсионный фонд (НПФ). Законодательство о них в виде соответствующего Указа Президента РФ, как тогда водилось, уже год как действовало. Правда, в наших кругах об этом мало кто знал – шуму вокруг них, в отличие от чековых фондов, практически не было, а напрасно.

Андрей заинтересованно рассказывал мне, что некоммерческий характер этих финансовых институтов избавляет их управленцев от излишней организационной суеты – нет процедуры собраний вкладчиков, инициативный выход участников из таких фондов обставлен непростыми процедурами, поскольку их вклады к возмещению полагались только с выходом на пенсию, да и то постепенно.
Значит, деньги этих структур реально «длинные», а инвестиционную их политику можно строить в более комфортных условиях, чем у ЧИФов. К тому же, у НПФ имеются конкретные налоговые льготы в силу их очевидной социальной пенсионной направленности. Не упустил Андрей и такой немаловажный факт, что регулирование этих финансовых институтов осуществляет Министерства труда РФ, которое делает это гораздо более лояльно, в отличие от ГКИ по чековым фондам.

В частности он отметил, что руководитель этого ведомства Меликян Геннадий Георгиевич (с 1997 года зампред Сбербанка, с 2003 года – Центробанка РФ) вполне доступен для личного общения с руководителями НПФ. Видя мою заинтересованность, этот щедрый вятич выгреб из своего портфеля и передал мне копии учредительных и других сопутствующих документов своего пенсионного фонда, а также и законодательные акты по этому направлению с ведомственными приложениями – спасибо ему сердечное, ведь интернета еще не было и юридического консультанта через него тоже.
Кстати, с нами на теплоходе оказался и выступал на пленарном заседании Мудраков Владимир Иванович – руководитель Инспекции НПФ при Министерстве труда РФ. Он действительно оказался доступным для общения. При нашем знакомстве выяснилось, что он природный казак и, что свою трудовую деятельность он начинал чуть ли не в Самарской области, потому с удовольствием принял приглашение на участие в этой конференции.
 
Мало того, он оказался большим любителем казачьей песни. Кто меня знает, тот знает и мою приверженность к подобному пению, а может и помнит мой казачий репертуар – «Черный ворон» в моем исполнении и в тот раз звучал над Волгой. Владимир Иванович это отметил, а узнав о моих возможных планах по созданию НПФ в Хакасии, он дружелюбно пригласил меня к себе на Славянскую площадь (рядом с МИБ-банком, кстати).
Я этим вскоре и воспользовался при лицензировании нашего «Хакасского негосударственного пенсионного фонда».

С берегов Волги я поспешил к себе в Хакасию – после моих длительных разъездов дел там накопилось много. Во-первых, нужно было завершать наш внутренний проект по созданию собственной инвестиционной компании для управления АО «Хакасский инвестиционный фонд» по требованиям регулятора (ГКИ). Такую компанию ЗАО ИК «Траст-Инвест» мы зарегистрировали в сентябре 1994 года – потребовались некоторые усилия для ее лицензирования в качестве управляющей компании в местном ГКИ. С целью минимизации затрат фонда мы выбрали схему его полного внешнего управления, потому весь его аппарат, в том числе и я, перешел на работу в новую компанию. В этом качестве части наших сотрудников пришлось готовиться и получать необходимые квалификационные аттестаты на право работы в управляющей компании.

Во-вторых, небольшая группа наших работников под моим присмотром начала готовить документы для регистрации НП (некоммерческое партнерство) «Хакасский негосударственный пенсионный фонд» - он позиционировался нами, как важный инструмент социальной защиты, прежде всего, многочисленных акционеров нашего чекового фонда. Вокруг этого проекта было много организационной работы и согласований – дело это было новое и для нас, и для различных регулирующих органов республики. НПФ был зарегистрирован на рождество - 25 декабря 1994 года. Часть нашего небольшого коллектива перешла на работу в эту новую структуру. Пенсионный фонд возглавил Логачев Василий, поскольку после завершения проведения чековых аукционов (июль 1994 года) он в своей прежней должности, как бы, оказался не у дел – ездить с ваучерами и пистолетами было уже некуда.
В самом начале следующего года мы с ним дружно протоптали дорожку в Инспекцию по негосударственным пенсионным фондам при Минтруде РФ. Он лицензировал сам фонд. Я же хлопотал на ИК «Траст-Инвест» лицензию на управление им.
Мудраков на Волге не обманул, документы наши рассмотрели оперативно, хотя и в положенные сроки, зато вполне лояльно. В итоге лицензирования наш пенсионный фонд вошел в первую сотню таких структур по России.

В-третьих, вторая половина  этого года завершала хождение ваучера в качестве ценной бумаги на предъявителя. По известной русской привычке оставлять все важные дела на потом, многие наши граждане вдруг поняли к июлю 1994 года, что они не успели вложить свои чеки в надежные предприятия – аукционов разом не стало.
Власти Хакасии в ответ на обращения жителей согласовали продление приема ваучеров, кажется, до ноября, но только чековым фондам республики – нашему и ЧИФ «Инстройинвест» (Хрипач Станислав). Нам было предложено позднее обменять аккумулированные подобным образом чеки на акции РАО «ЕЭС России» по согласованному курсу, которых у нашего правительства было в достатке в силу присутствия на территории республики Саяно-Шушенской ГЭС. В этот короткий период  в ряды акционеров АО «ХИФ» вступило до 20 тысяч человек – нагрузка на 10 работников фонда была неимоверной, но мы справились. Чтобы не создавать ненужного напряжения и после этих сроков, я дал команду принять чеки у оставшихся нерасторопных граждан в обмен на акции фонда.

6.8. Встречи на месте пребывания

Именно в это время начала разворачиваться долгоиграющая драма наших венчурных инвестиций внутри республики. Как я уже отмечал, в том году наш фонд неожиданно «разбогател» на сделке по продаже акций СААЗа. Об этом узнали в правительстве и тут же начали предлагать нам проекты с господдержкой для вложения средств фонда.
Процессом этим по должности руководил первый зампред Совмина республики Торосов Владислав Михайлович - человек опытный и авторитетный. Нам напомнили историю и цели создания АО «ХИФ» и предложили для начала поддержать золотодобычу в республике нашими инвестициями, поскольку эта отрасль считалась по планам правительства стратегической.

В то время ведущим предприятием в этой сфере у нас была артель старателей «Сибирь», которой руководил Еременко Александр Владимирович. В делах он был хватким, к тому же, как все таежники, самобытным. Важным сопутствующим фактором для возможных вложений было то, что Председатель совета директоров нашего фонда Швалев Михаил Иванович, будучи известным в городе и остепененным экономистом.
В тот период он работал в артели финансовым директором – он постоянно утверждал, что дело это верное. Было много и других стимулов для наших вложений – артель в Абакане занималась жилищным строительством, прокладывала дороги, у нее было довольно много собственных коммерческих начинаний. АС «Сибирь», к тому же, была предприятием новой рыночной формации, без государственной предыстории. Словом, было принято решение на Совете директоров фонда по инвестициям в эту компанию в объеме 4,5 миллионов (деноминированных) рублей, что составляло 1,4 миллиона долларов по тогдашнему курсу. Однако сразу осуществить это мы не могли (не очень и хотелось), поскольку процессу мешал неясный юридический статус артели – фондам были разрешены инвестиции только в акции акционерных обществ, желательно открытых, и в ценные бумаги государства. На этом идея могла и умереть, но здесь проявил свои недюжинные способности Швалев, я же невольно этому помог. Я знал, что московский МИБ-банк, чьими акционерами мы недавно стали, зарегистрировал уже вторую эмиссию своих акций, потому имел и опыт, и необходимые связи в регистрирующих органах на этот счет. Я сообщил об этом Михаилу Ивановичу и по телефону познакомил его с Паниной – тот немедленно выехал в Москву для переговоров. Банкирша, в свою очередь, почувствовала вкус наживы и рьяно взялась за это дело, заявив, что банк будет организатором всего процесса, вплоть до распространения акций АС «Сибирь» по всей России – для таких целей, мол, и создавался их банк. Ей, по-видимому, не давал покоя пример показных успехов пирамидальной компании «Токур-Золото», которая блистала в то время на рынке, но сыпаться начала уже в следующем 1995 году.
Словом, со всей Россией Елена Николаевна явно перегнула, а вот мне, конкретно, пришлось в начале ноября ехать именно в Москву на оформление инвестиций через выкуп этих акций АС «Сибирь» при посредничестве МИБ-банка в качестве андеррайтера (распространителя) – были дополнительные затраты.

И еще одно, на конец ноября была назначена встреча в Абакане, первая для участников ЗАО «Сибирский холдинг», который к тому времени уже был зарегистрирован. При этом среди нас изначально было принято решение, как минимум, один раз в год свои заседания проводить по месту пребывания одного из учредителей холдинга. Принимающая сторона могла предложить на обсуждение всех интересные региональные проекты или вынести проблему, решение которой требовало коллективного голосования. Начать по нашему же предложению решили с Хакасии – пример председателя Совета директоров «Сибирского холдинга» (т.е. меня) был показательным. Одной из главных целей собрания как раз и было знакомство членов ЗАО «Сибирский холдинг» с нашими новыми проектами. Кроме того, нам предстояло определиться с нашим коллективным участием во Всероссийской ассоциации чековых фондов «Скиф» - с этой целью к нам собирался приехать ее руководитель Шойко Сергей. В качестве изюминки мы должны были провести эту встречу в своем собственном новом офисе в центре города – стройку форсировали, как могли, но к ноябрю поняли, что не успеваем. Пришлось срочно готовить приличное помещение для наших заседаний в гостинице «Хакасия», где наш фонд был главным акционером – выгородили в холле на втором этаже достаточные площади и оформили их надлежащим образом, насколько это было возможно в те годы. Анатолий Иванович Гарпенченко, мой заместитель по общим вопросам, в тот период похудел килограммов на пять.

Убедившись, что к приему гостей почти все готово, я после ноябрьских праздников вылетел накоротке в Москву. Там нужно было выкупать акции АС «Сибирь» через МИБ-банк и завершить оформление наших инвестиций в проект «Алмазный берег» через ИК «Кимберлит Капитал» с иностранным участием, чтобы было, что рассказать своим коллегам на предстоящих заседаниях в Абакане. Вылететь-то я вылетел, а вот обратно вернулся лишь к новому году – так сложились обстоятельства, о которых я расскажу позднее. Встреча в Хакасии проходила без меня, но при хорошей явке - все задачи ее были решены, проекты наши гости оценили, экскурсии им понравились, а вот вступление участников «Сибирского холдинга» в ассоциацию «Скиф» было опять отложено.

Вот участники того «заезда». Из Москвы прибыли Сергей Шойко (ассоциация «Скиф») и Виктор Харитонин (компания «Профит Хауз»). С Урала заехал Виктор Скутин (ЧИФ «Рикап-фонд»), из Якутии – Александр Ф. (ЧИФ «СахаИнвест»). Новосибирск был представлен в полном составе (Б. Максим, С.  Михаил, П. Александр), и только Александр К. прислал своего заместителя.
Дополнительно приехали с берегов Оби Павел Попов (ИК «Траско»), и впервые появился в нашем составе постоянный участник подобных мероприятий в будущем Валентин Левин. Этот молодой ученый из Академгородка позднее возглавит АО «Новая продукция», с которой холдинг и особенно наш фонд активно будут сотрудничать.

Петров Юрий (ЧИФ «Ковчег») привез целую делегацию из Красноярска – с ним была экономист фонда и начальник их методического отдела Бланкова Анна Яковлевна.
Эта немолодая и одинокая женщина работала с ним на заводе еще до приватизации, а в тот период она умело и скрупулезно собирала информацию о приобретаемых фондом портфельных предприятиях - все у нее было на полочках, в папочках, с вырезками и каталогами, просто зависть добрая брала. У нас конечно тоже папки были, но как-то навалом. Анна Яковлевна проявляла о Юрии трогательную заботу, по сути, была его второй мамой. Она и меня со временем стала называть своим старшим сыном – мне было это приятно. Кстати, умерла она по болезни, примерно через полгода как не стало Юрия – вот такая история.
 
Широко отметились на встрече в Абакане омичи. Ирина Л. (ЧИФ «Омск») была с мужем Владимиром Добровольским. Он, кстати, каким-то верхним чутьем банкира определил по выступлению на деловой встрече в Абакане директора АС «Сибирь» Еременко, что этот партнер нас непременно обманет, о чем мне лично и сказал позднее – как в воду глядел. Действительно, те первые наши инвестиции, по сути, ушли в песок почти при полном их невозврате по «объективным» причинам, даром, что песок тот был «золотым».
Александр М. (ЧИФ «Земля») представил здесь своего молодого и энергичного заместителя М. Андрея, а Михаил П. (ЧИФ «Химинвест») прибыл со своим партнером и начальником Ильичевым Евгением.
Евгений Андреевич при нашем знакомстве позднее оказался человеком немногословным, основательным и ироничным. Он был старше всех нас в среднем лет на десять, потому считался аксакалом. Иногда мы звали его «саксаулом». Он не обижался. Многолетняя инженерная работа на серьезном производстве (объединение  «Омскхимпром») придала ему основательности, хотя он был признанным хохмачом в нашей среде. Его шутки и поговорки всегда были к месту. Юрий Петров даже специальную книжку завел, чтобы записывать его афоризмы – где она теперь.

Чековый фонд «Химинвест», который Евгений возглавлял, включал в себя более 20 тысяч акционеров и управлялся ИК «Сибирский капитал» (Василий З.), а его инвестиционный портфель в лучшие годы оценивался выше 80 миллионов рублей – за этим стоит серьезная работа. У нас с Евгением Андреевичем сложились со временем особые и доверительные отношения. Я и париться любил именно в его баньке на даче во время своих приездов в Омск, что делал не раз под традиционное блюдо из сырой стерляди, которое назвалась «пятиминутка».

А вот Андрей Степанович М., наоборот, был в среднем лет на десять моложе каждого из нас, но это не помешало ему стать равноправным членом нашего сообщества – некоторая здоровая амбициозность отличает его. Будучи инженером-системщиком (Омский политех), он в новые времена сам просчитал свое место в этой жизни.
Со слов Александра М., на старте деятельности фонда «Земля» он самостоятельно явился к нему и заявил, что хочет возглавить их фондовый магазин (были и такие) – с этого все началось. Он, не в пример своим сородичам по знаку, удивительно общителен, потому в нашем кругу он часто бывает в центре внимания. А еще его отличает природное усердие в делах, не случайно, что именно он теперь в ранге Генерального директора возглавляет АО «Земля», уважая положение Александра М. в должности Председателя совета директоров этой успешной компании.
Он в самом расцвете своих сил и возможностей. Так случилось, что его вторая дочь Ксения родилась, когда я по случаю, но не случайно, приехал в Омск – мы славно отметили это событие. С тех пор я сам назначил себя ее «крестником», и я твердо уверен, что все в ее жизни будет хорошо, и дай Бог…

Этот «безумный» год (1994) завершился еще одной, уже четвертой Всероссийской конференцией руководителей чековых фондов.
Она проходила в самой Москве в конце декабря. На этот раз ее учредители (ГКИ и ФКЦБ), не мудрствуя лукаво, откупили для ее проведения самую дорогую в то время гостиницу «Космос».
А что, выделенные средства нужно было осваивать – это нашему брату было только в радость. Данная конференция для меня оказалась единственным таким мероприятием того периода, в котором я не участвовал, хотя нельзя сказать, что я на нем не был…

6.9. Год 1995 – привет, иностранцы

Кризисы в России: 24 августа 1995 года — «черный четверг» на рынке МБК

Толчком к началу кризиса послужило известие о задержках с погашением межбанковских кредитов несколькими достаточно крупными банками (банк «Лефортовский», Мытищинский коммерческий банк и Часпромбанк). Затем количество «должников» на рынке МБК начало стремительно расти. К 24 августа 1995 года уже более 100 банков не смогли погасить свою задолженность по однодневным кредитам. За несколько дней среднедневный объем сделок на рынке МБК сократился до 10—15 процентов значений предыдущего месяца. Ставки по однодневным кредитам выросли до 2000 процентов годовых, но и их получить было крайне сложно.
До конца 1995 года рынок МБК пребывал в коматозном состоянии. Объем заключавшихся на нем сделок не превышал 20—30 процентов докризисного уровня.
Доля межбанковских кредитов в активах банков сократилась в 3—5 раз и во многих банках составляла не более 10процентов суммы активов. В результате банкам не оставалось ничего другого, как переориентировать свои ресурсы на рынок ГКО (государственные краткосрочные обязательства – ценные бумаги).
В результате кризиса, непосредственно или по совокупности с иными причинами, с рынка ушло 225 кредитных организаций. Среди них Московский городской банк, Всероссийский биржевой банк, банк «Аэрофлот» и Мытищинский коммерческий банк.

Этот год был отмечен большим количеством контактов нашей группы «Сибирского холдинга» с иностранцами, за которыми стояла возможность выхода каждого из нас на перспективные проекты с зарубежным участием в числе первых из чековых фондов России.

Все началось с малого. На старте года Максим Б. где-то в Москве познакомился с представительным молодым человеком, которого звали Владимир Галушкин. Тот оказался менеджером по распространению в России страховых продуктов одной из ведущих страховых компаний Австрии. Речь шла о накопительном страховании жизни по весьма распространенным на Западе финансовым технологиям.
Такие подходы являются одним из стандартов преуспевания в жизни граждан стран Европы и Америки, да и не только у них. Распространением этих социальных продуктов повсеместно занимаются не сами страховые компании, а глобальные финансовые посредники – это тоже принятый стандарт работы на всех подобных рынках.

Вот в такой посреднической компании и был ведущим консультантом Владимир. Компания эта использовала в своей практике привлечения клиентов технологию многоуровневого маркетинга. В начале 50-х годов ее придумали два человека, физик и математик,  подсмотрев ее у самой природы. Если грубо, то это технология получения вознаграждения за продвижения любого качественного товара от производителя к потребителю самым простым способом - по «сарафанному радио», т.е. из рук в руки.
Продукт по страхованию жизни, который предлагал Галушкин, был, безусловно, качественным и с вековой историей. Деньги же, которые можно было при этом заработать его распространителям, могли быть при определенном усердии весьма приличными.

Максим Б., будучи дипломированным математиком, понял с полуслова всю систему заработка консультантов. С его подачи многие участники «Сибирского холдинга», в свою очередь, познакомились с Владимиром Галушкиным и приобрели страховки для себя и своих близких в системе данного маркетинга.
Далее уже в начале марта нас ожидала прекрасная поездка в Будапешт с целью более подробного ознакомления и с самим продуктом, и с методами работы той консалтинговой компании. Я туда поехал с моей супругой Татьяной, для которой это был первый выезд за рубеж.

Весенний Будапешт нас встретил прекрасной погодой, европейским благоустройством, уютом старинной гостиницы с термальными водами на острове Маргит, прекрасной экскурсионной программой и отличной венгерской кухней – все это нам весьма понравилось.
Сама обучающая программа была очень насыщенной и информативной. Австрийские и венгерские специалисты от руководства этим бизнесом вкупе с ведущими российскими консультантами довольно толково довели до нас необходимый материал – не без перегибов в вопросах мотивации к работе.
В ходе семинара попутно давалось довольно много информации о финансовых рынках Европы, о банках, страховых компаниях и пенсионных фондах, как и об организации там бизнеса в целом. Все это было нам в новинку и очень интересно. В довершение нам был предоставлен довольно обширный раздаточный материал, который позволял в текстовом плане, с помощью графиков и рисунков закрепить полученную информацию. С первой лекции я понял, где могут пригодиться их технологии в нашей собственной практике, потому вникал во все серьезно, много общался и задавал вопросов. За моей спиной вырастала забота о привлечении средств и вкладчиков в только что созданный «Хакасский негосударственный пенсионный фонд» - народ не спешил вносить живые деньги в наш новый продукт, потому нам крайне были нужны новые и оригинальные идеи на этом направлении нашей деятельности. В Будапеште я их увидел.

Я принес определенную пользу той компании, поскольку привлек в их ряды несколько застрахованных лиц и даже сам немного заработал на этом. Но знали бы те страхователи, какую пользу для нашего дела они нам предоставили, хотя они и предупредили нас в конце занятий, что использовать их технологии для распространения других продуктов строго запрещено.
Над этим заявлением я горевал недолго и успокоил себя тем, что никаких других страховых продуктов в России я распространять не собираюсь. Кстати, позднее я заметил, что целый ряд наших страховых компаний начали пользоваться подобными технологиями – шила в мешке не утаишь.

По приезде в Абакан я мобилизовал наш коллектив на разработку новой для нас технологии привлечения вкладчиков в ХНПФ с использованием методов многоуровневого маркетинга. В этом мне помимо моей жены активно помогали Герасимова Надежда Митрофановна, Павлов Виктор Алексеевич и Логачев Василий Никифорович, которые позднее тоже прослушали лекции в Будапеште.
К тому времени остались практически не у дел многочисленные наши агенты по привлечению ваучеров в АО «ХИФ», а среди них было немало способных людей. Они почувствовали вкус и заинтересованность в работе с людьми – у нас появилась новая возможность мобилизовать их на дело. Самой острой проблемой в этом вопросе оставались наличные деньги, вернее, их отсутствие у большинства населения республики.

Но мы уже понимали, что в нашем резерве было более восьмидесяти тысяч акционеров инвестиционного фонда, многие из которых плохо представляли, что им делать с их акциями. Понимали мы и то, что к тому времени акции нашего АО «ХИФ» были подкреплены его реальными активами, полученными нами на чековых аукционах. Более того, с 1995 года мы начали котировать эти акции, исходя из стоимости  его активов. Фонд же приступил к их выкупу по ценам котировки по первому требованию акционера.
Получалось, что акции фонда могли стать своеобразным средством платежа в наших внутренних технологиях в силу их ликвидности – это сильно упрощало работу будущих агентов в рамках наших новых замыслов с использованием многоуровневого маркетинга.

Мы оперативно по следам европейских материалов подготовили и размножили методические пособия для агентов, провели с ними многочисленные семинары, наделили их в качестве стимула прогрессивной шкалой баллов их комиссионных вознаграждений - дело пошло.
Перспектива иметь реальный и денежный пенсионный вклад, к тому же наследуемый, вместо непонятных акций сильно подвигала акционеров АО «ХИФ» к такому переоформлению. Агенты методически были готовы к разговорам с людьми на эту тему, а главное, были хорошо стимулированы на эту работу – они пошли по тем же адресам к знакомым людям, у кого они не так давно собирали ваучеры. Мы заложили в договоры с агентами положение о том, что свое вознаграждение они будут получать тоже акциями АО «ХИФ», что не вызвало больших возражений – все понимали, что они реально ликвидны. Что удивительно, многие из них не спешили превращать их в деньги, а пополняли ими свои учетные счета в инвестиционном фонде или открывали в их денежном эквиваленте счета вкладчиков в пенсионном фонде. Тем самым, мы получили дополнительную возможность обращать реальные деньги на финансовых рынках в их же пользу.

По первому году в рамках этой технологии мы привлекли около 3,5 тысяч вкладчиков и до 1,5 миллиардов  (не деноминированных) рублей в виде вкладов, на следующий год – 4,5 тысячи участников и 2,5 миллиарда рублей соответственно.
Примерно в тех же цифрах уменьшилось число акционеров АО «ХИФ». Наш пенсионный фонд начал стремительно выдвигаться в число лидеров по числу вкладчиков среди своих коллег на этом развивающемся рынке. При этом сами вклады в ХНПФ были невеликими, поскольку шли они от стоимости числа акций от нескольких ваучеров у среднего акционера, потому скромной была и совокупная цена активов фонда – здесь мы не блистали. Тем не менее, я оцениваю этот опыт нашей работы с использованием западных технологий как положительный.

Я удивляюсь самой смелости и решительности, с какими мы в то время добивались результатов. В той конкретно работе мы от недостатка опыта совершили немало ошибок.
Так, в прогрессивную шкалу комиссионного вознаграждения мы не ввели каких-либо ограничений, что было характерно для австрийской схемы. Наши агенты вскоре стали зарабатывать больше нас - пришлось по ходу, к их неудовольствию, менять правила. Многие из них сняли сливки на комиссионных, зарабатывая в своем ближнем окружении акционеров фонда, а затем охладели к этой работе. Ряду членов нашей команды пришлось еще раз съездить в Будапешт за опытом при работе над ошибками, но со временем мы поняли, что наша замкнутая система имеет пределы применения той технологии. Зато по ходу дела сформировался штат настоящих агентов пенсионного фонда, с которым он работал долгие годы в рамках обычных схем, но уже на денежной основе…

6.10. Реальные контакты с иностранцами

В широком смысле реальные контакты с иностранными инвесторами в нашей непосредственной профессиональной сфере для группы «Сибирского холдинга»  начались еще до 1995 года. К тому времени, в июле 1993 года в Токио стартовала в рамках инициативы стран Большой семерки и Европейского Союза программа Региональных Венчурных Фондов (РВФ) в различных регионах России.
 
Европейский Банк Реконструкции и Развития (ЕБРР) в качестве главного исполнителя этих планов выделил более 300 миллионов долларов на эти цели, к тому же гранты Евросоюза в данную программу составили более 200 миллионов. Эти инвестиционные планы не могли обойти Сибирь – в Новосибирске с целью учреждения РВФ к 1995 году уже был открыт региональный офис ЕБРР, который руководил в течение трех лет некий француз (имя его у меня не сохранилось). Зато у меня сохранились записи о первой встрече в Новосибирске на эту тему с группой Британских специалистов в конце января 1994 года.

Возглавлял ее руководитель инвестиционной компании «Genesis» Энтони Невс – компания эта выступала советником на фондовом рынке развивающихся стран и проводила обучение персонала инвестфондов. Он заявил в ходе заседания, что прибыл к нам с миссией от ЕБРР с целью создать в Сибири международный инвестиционный фонд и, что он намерен провести здесь 2,5 месяца для изучения конкретных возможностей и проектов – по его следам и был открыт в Новосибирске тот офис. С конкретикой по возможному созданию РВФ тогда выступал Джон Боргарс, консультант и аналитик компании «Garside Miller associates». Он говорил о том, что нам предстоит освоить саму технологию подготовки проектов для инвестиций, что нужно не просто иметь, а уметь подавать идеи. Обрисовал он и основные моменты инвестиционной политики будущего РВФ: общий объем фонда – 30 миллионов долларов, размер вложений в один проект - от 500 тысяч до 10 миллионов долларов, форма инвестирования - только во влиятельные пакеты акций (не кредиты), ограничения по инвестициям – производство вооружений, алкоголя, табачных изделий и азартные игры. Видя наше разочарование по последнему пункту, он в шутку заявил, что при желании мы можем создать отдельный фонд «Сибирский грешник», но без них. Обрисовал он и блоки управления будущего фонда – некий российский агент, компания «Garside Miller associates» в качестве консультанта и компания «Genesis» с опытом управления рискованными инвестициями.

На встрече было объявлено, что подготовкой бизнес-планов для планируемого фонда будет заниматься компания «Deloitte and Touche». По этому поводу тогда выступала Денисова Лариса, их специалист в этой сфере из Новосибирска.
Группа «Сибирского холдинга» во главе с Максимом Б. очень заинтересованно участвовала в этом мероприятии, большинство из нас поочередно выступили, звучали из наших уст и конкретные предложения по возможным проектам – мы впервые почувствовали реальное дыхание западных денег. В конце заседания было объявлено, что для нас в последующем будет организовано конкретное обучение вопросам венчурного инвестирования с участием проявивших себя западных специалистов.
 
Я пишу об этом подробно не потому, что это было какое-то выдающееся мероприятие – нет. Но именно оно дало старт целой цепи событий, которые связали нас в совместной работе с группой иностранцев на долгие годы. Так, Максим Б. вскоре после этой встречи засобирался в Лондон на некую конференцию по инвестициям в развивающиеся рынки. Там он удачно выступил, в том числе рассказал и о нашем «Сибирском холдинге», обратив на себя внимание.
В кулуарах мероприятия к нему подошли Дэвид Килик и Вильям Найт, которые в качестве управляющих работали с венчурными фондами в Португалии, Корее, Китае, Индии, Тайланде, Вьетнаме и в ряде других стран. Они выразили желание к сотрудничеству с нашей группой – их целью было создание подобного фонда в Сибири вне связи с бюрократией ЕБРР.
 В рамках этих намерений после получения согласия на сотрудничество от Максима они свели его независимо от Джона Боргарса с президентом компании «Garside Miller associates» самим Роджером Гарсайдом. Идея фонда начала приобретать конкретные очертания.
Со временем, не без нашего влияния, она трансформировалась в качество портфельного фонда на фоне намечающегося роста открытого рынка акций в России. Между собой мы решили, что свои венчурные проекты мы можем продвигать и через фонд ЕБРР.

Пока же можно было зарабатывать на наших портфельных вложениях, консультируя и продвигая в России  инвестиции компании «Sibinco» (Siberia Investment Co Plc) – такое название получил наш совместный проект.
Им с подачи наших партнеров заинтересовался Роберт Ллойд Джордж, председатель совета по инвестициям компании «Lloyd George management», которая в то время была одной из ведущих компаний, инвестирующих в азиатские рынки. Он, кстати, был внуком Дэвида Ллойд Джорджа известного премьер-министра Англии времен первой мировой войны.

Со слов Максима, участвовавшего в переговорах с ним, тот тогда заметил: «Мы с большим удовольствием принимаем это предложение для нашей компании. Азиатская стратегия роста отлично дополнит нашу существующую программу инвестиций на развивающихся рынках и в итоге принесет нашим клиентам дополнительную прибыль от подобных инвестиций».
В 1995 году на наших мероприятиях в Сибири стал появляться представитель этой известной компании Джон Стейнсби. Присоединилась к проекту и компания «Invesco» из лондонского Сити, которой руководил потомок русских эмигрантов Майкл Мальцоф.
Он сносно говорил по-русски, да и поведением своим оправдывал российское происхождение – он тоже не единожды бывал в Сибири.
 
Словом, Максиму Б. в то время пришлось несколько раз ездить в Лондон по ходу становления компании (фонда) «Sibinco». Только года через полтора на завершающей стадии проекта нами была учреждена и зарегистрирована на Западе консультационная компания «Shic» (Siberian Holding Investmant Co.), от имени которой Бушуев вошел в структуру управления вновь созданного фонда.
Так что, не скорое это дело - работа с иностранными инвестициями, даже при полном согласии участников процесса…

Еще более неспешно шла работа по созданию Сибирского регионального венчурного фонда от ЕБРР – наши лондонские коллеги были правы, что бюрократия в евро-проектах правит балом.
Лишь в феврале 1995 года в Новосибирск из столицы английской Шотландии Эдинбурга прибыла группа менеджеров и аналитиков. Ее возглавил президент компании «Northern Ventur Managers» Майкл Дени. Целью их было обучение основам венчурного инвестирования управляющих сибирских инвестиционных фондов – мы к этому были готовы, тем более, что все затраты на обучение, размещение и питание участников взял на себя ЕБРР.

Занятия проходили в комплексе бывших обкомовских дач в сосновом бору под Новосибирском, а среди слушателей были, главным образом, участники «Сибирского холдинга» почти в полном составе – кроме ЧИФов других инвестфондов в наших краях не было.
Сам учебный процесс и его тематика были довольно интересны, подкупало то, что с нами работали непосредственные участники инвестирования в новые проекты.
Немного сбивала с делового ритма необходимость перевода, да излишнее усердие лекторов в разъяснении прописных истин и формулировок – они приехали к нам с убеждением, что мы совершенно незнакомы с инвестиционным процессом, хотя у каждого из нас за спиной было по два года практики в этом деле. Так, каждый из пяти выступающих, например, начинал с того, что подробно давал нам определение акции, как части совокупного капитала акционерной компании. Но в целом они неплохо за неделю довели до нас и саму методику венчурного инвестирования, и этапы этого сложного процесса, особенно, бизнес планирования.
Живые лекции шли из уст самого Майкла Дени – этот немолодой человек имел за собой целую кладезь реального опыта и интересных примеров инвестирования, что нам особенно нравилось. Сейчас имеется немало переводной и отечественной литературы на эту тему, а тогда все это было в диковинку и на слух.

Мне особенно запомнились наши вечерние мероприятия, не сомневаюсь, что и нашим гостям тоже. В том комплексе была неплохая баня, для нас ее топили чуть ли не каждый вечер.
Мы не без удовольствия знакомили иностранцев с особенностями этой незамысловатой русской забавы. Снега в том году было много – они с нашим участием даже пробовали валяться в сугробе после парилки, причем пример подавал именно возрастной Майкл.
Застолья наши были шумными, обильными и даже песенными. Правда двое из наших гостей, Эндрю Холмс и Поль Гилхули, до этого не особенно употребляли спиртное, но это длилось недолго – с нами был Михаил Пономарев, замечательный омич.
Спустя год-полтора мне довелось присутствовать в том же Будапеште на одном мероприятии с участием инвесторов в фонд «Sibinco». Майкл Дени на нем был с супругой. Она на полном серьезе спрашивала у меня, что мы сделали в Сибири с ее мужем. Он, с ее слов, вернулся с разбитым коленом, но помолодевший и энергичный. Что тут ответишь - погуляли…

6.11. Марк Мебиус – настоящий инвестор
 
По каким-то причинам в России стартовали только восемь региональных венчурных фондов по программе ЕБРР из планируемых пятнадцати, главным образом, в центральной части России. В Сибири подобный фонд так и не состоялся, хотя отдельные проекты с участием денег Евросоюза были со временем реализованы, например, «Сибирская ярмарка» в Новосибирске. Западный фонд «Sibinco», в котором «Сибирский холдинг» выступил в роли консультанта через компанию «Shic», в тот период стал единственным за Уралом воплотившимся подобным проектом с иностранным участием, да и по капиталу он был не меньше фондов ЕБРР. 

Открыл в тот период офис компании «Templeton international» в Новосибирске и ведущий мировой инвестор Марк Мебиус. О нем тогда ходили легенды, будто он живет буквально в самолете, поскольку не принимает решений об инвестициях, пока не изучит обстановку по объекту на месте. В тот год он прилетел в Новосибирск, чтобы лично познакомиться с инвестпроектами, которые отобрали специалисты его офиса для рассмотрения – нам была обещана встреча с ним. При его напряженном графике она состоялась поздним вечером, не поверите, в бане на верхнем этаже гостиницы «Сибирь».
Понятно, что весь личный состав «Сибирского холдинга» на этой встрече присутствовал. Нас дежурно предупредили, что алкоголь он не употребляет. Мы и без того понимали, что наши традиционные хохмы здесь будут неуместны. К его чести повел он себя естественно, сообразно обстановке, и пива попросил уже после первого захода в парную, а вот ел он, на удивление, мало. Нас просто поразил этот абсолютно лысый, подвижный и поджарый человек с живыми глазами. О себе он говорил мало, о делах своих тоже, зато внимательно расспросил чуть ли не каждого из нас о том, откуда мы и как себя чувствуем на новом поприще.

Максим Б. с его переводчицей едва поспевали за его вопросами. Помню, завещал он нам не пускать дела на самотек и во все детали инвестиционного процесса вникать внимательно. Этот природный Лев (знак рождения Мебиуса) был рожден 17 августа в день взрывной силы - так считают астрологи. Подобные люди имеют предрасположенность верховодить во всем, и обладают неиссякаемой энергией. Надо ли говорить, что Марк Мебиус этим критериям соответствует. В память о той встрече у меня осталась его визитка с подписанными им лично добрыми пожеланиями моим дочерям – Юлии и Анне. Вот она лежит перед глазами…
 
Отец развивающихся рынков

Доктор философии Мебиус – менеджер фондов, ориентированных на развивающиеся рынки, и председатель исполнительного комитета компании «Templeton Emerging Markets Group», в которую он пришел в 1987-м. В настоящее время он руководит научно-исследовательской группой «Templeton». По версии журнала «Asiamoney», Мебиус вошел в «Топ-100 самых могущественных и влиятельных людей» в 2006 году на фоне своего 70-летия.
Заняв в 50 лет должность президента «Templeton Emerging Markets Fund» в 1987-м, Мебиус объединил свои знания о новых международных рынках и понятия о «дисциплинированном торговце» для выхода на новый уровень инвестирования. Компания «Templeton» стала первой глобальной организацией по управлению инвестициями, доступной для американцев. Мебиус взял на себя ответственность за открытие первого ее филиала в Гонконге.
Сегодня в обязанности Марка входит управление 50 закрытыми и открытыми взаимно предоставляемыми фондами по всему миру. Мебиус был ключевой фигурой в создании международной политики для развивающихся рынков.
В 1999-м он был выбран в состав Глобального форума по корпоративному управлению Всемирного банка. Он также был спикером Всемирного банка в 1999-м, неоднократно проводил семинары, в том числе для Азиатского банка развития. Как признанный специалист развивающихся рынков, Мебиус довольно часто участвует в телепроектах, освещающих финансовые вопросы, в том числе для таких каналов, как CNBC, MSNBC и CNN. За время своей карьеры он дал тысячи интервью и написал сотни статей.
Посвятив вопросу изучения развивающихся рынков около 40 лет, Марк удостоился множества наград и почетных званий, в том числе вошел в список «50 самых влиятельных людей» по версии журнала «Bloomberg Markets». Он также был зачислен в «Топ-10 инвестиционных менеджеров 20-го века» по результатам опроса фирмы «Carson Group». Еще в 1993-м, рейтинговое агентство «Morningstar» провозгласило Мебиуса «лучшим менеджером инвестиционных фондов закрытого типа».
За годы работы к Мебиусу прилипли различные шутливые прозвища. Его величали «крысоловом развивающихся рынков», «старшиной развивающихся рынков» и мировым «королем лысых с Уолл-стрит». Последнее сравнение появилось на фоне неизменной его лысины.
К его 70-летию вышел комикс «Марк Мебиус – иллюстрированная биография отца развивающихся рынков». Комикс доступен...

Помимо встреч с иностранцами в нашем кругу было немало дел на местах и собственных мероприятий в этом интересном году. Так, в середине июня мы провели очередное выездное заседание участников «Сибирского холдинга» на озере Байкал по инициативе руководства ЧИФ «Востокинвест». Этим фондом управляла компания «Единство».
Руководил ею Сергей Владимирович Г., историк по образованию. Этот вдумчивый и разносторонний молодой человек к тому времени успел написать интересную книгу об Александре Федоровиче Керенском, но не столько как о Председателе Временного правительства России в 1917 году, сколько как о человеке и личности. Более того, в постперестроечные годы он умудрился добраться до личных архивов Керенского в Нью-Йорке, поскольку с 1992 по 1994 год проходил стажировку в одном из техасских колледжей в США  – книга у него получилась живой и необычной.
По завершении своей инвестиционной деятельности Сергей поработал на хороших должностях в администрации области, а в настоящее время он является директор по общим вопросам и взаимодействию с государственными органами ОАО "Иркутскэнерго".

Второй принимающей стороной был фонд «Байкал-Пик-Инвест», которым руководил Анатолий Ипполитович К. Этот ученый муж (преподаватель ВУЗа) и большой человек, в прямом и переносном смысле, сразу стал душой нашей компании – чувствовались в нем серьезный жизненный опыт и способность контактировать с людьми. В тот раз его мы увидели впервые и безоговорочно полюбили. Он, к тому же, оказался неплохим целителем-костоправом – в свободные минуты к нему всегда стояла очередь, чтобы «встряхнуться». В настоящее время он преподает философию в Иркутском университете, а еще он регулярно участвует на центральном телевидении в конкурсе «Своя игра» и часто выигрывает – вот такой он у нас Анатолий К.

Выделялись с хорошей стороны в среде встречающих нас иркутян Ушакова Людмила Георгиевна, руководившая инвестиционной компанией «Паритет», и ее заместитель Пчелинцев Александр Анатольевич. Об их профессиональной компетенции говорит тот факт, что они оба вскоре после данной встречи переехали на жительство в Москву и неплохо там устроились в ведущих компаниях на нашем рынке. Людмила, насколько мне известно, работала в РАО ЕЭС России на хороших должностях, а перед этим в структурах ФКЦБ России.
Александр защитил диссертацию и сейчас работает Генеральным директором УК «Газпромбанк - Управление активами», одновременно вице-президентом АО «Газпромбанк». Он является членом Совета директоров Ростелекома, кстати. По пути работал портфельным управляющим в той самой «Палладе эссет менеджмент» и руководил УК «Альфа Капитал». С ними меня связала многолетняя дружба. Будучи в Москве, я иногда останавливался у них с ночевками…

На эту поездку был ажиотажный спрос в нашей среде – лето на Байкале не сравнить с ноябрем в Абакане. Люди приехали по-семейному с детьми и с хорошим настроем.
Набралось нас человек тридцать и более. Из Москвы прибыли Сергей Шойко (ассоциация «Скиф»), Дмитрий Ивин и Сергей Беда (оба – ИК «Столичный фондовый центр»). Из Владивостока прилетели биржевики Виктор Сахаров и Олег Горелов. Впервые была с нами Наталья Пономарева, которая в то время руководила новосибирским отделением НАУФОР (Национальная ассоциация участников фондового рынка).
 Присоединились к нашему сообществу в те дни и два иностранца, один из которых руководил офисом информационного агентства «Рейтер» в Новосибирске. Ему с нами так понравилось, что он и впредь стал часто бывать на наших мероприятиях – уж и не знаю, что он писал про нас в своем издании, но повеселиться был большой мастак, к тому же, он неплохо играл на гитаре.
Мы с Виктором Павловым прибыли из Абакана на машине с водителем Александром Бабешко – всего-то 1600 километров, что по сибирским меркам не весть, какое расстояние. Организаторы разместили всех нас в гостинице «Интурист» прямо у озера, что было удивительно в разгар сезона, но они умудрились.
Надо ли говорить, какое впечатление на нас произвел великий Байкал – для многих участников, и для меня в том числе, это была первая встреча с ним. Про него много написано хорошего, скажу, все - правда. Но всегда он дарит каждому что-то личное и глубокое, что и высказать трудно.

У меня нет под рукой протоколов заседаний Совета директоров ЗАО «Сибирский холдинг», поскольку они уже давно лежат где-то в госархиве после ликвидации этого уважаемого юридического лица лет пять назад по взаимному согласию, но нетрудно и вспомнить в общих чертах, о чем мы говорили на официальных заседаниях тогда на Байкале.
Во-первых, Максим Б. изложил нам обстоятельства и ход реализации нашего совместного проекта с иностранными инвесторами (фонд «Sibinco»). По этому поводу больших дебатов не было, обсуждали, главным образом, что предложить партнерам в качестве их первых вложений, имея в виду акции портфелей наших фондах, но до этого было еще далеко.
Во-вторых, обсуждали наши инфраструктурные проекты, в частности, наш общий депозитарий ЗАО «РДО», поскольку он был уже на выходе – докладывал его директор М. Константин.
Виктор Сахаров по-прежнему приглашал нас к сотрудничеству в рамках Владивостокской международной фондовой биржи (ВМФБ). Сдается мне, он уже видел, что больших перспектив для развития его проекта во Владивостоке не было – не на пустое же место он переехал через полгода в Москву. Потому на этот раз он был с нами весел, разговорчив и дружелюбен. Для него такое поведение вообще характерно.
В-третьих, опять обсуждался вопрос о нашем вхождении в московскую ассоциацию «Скиф». Обсуждение в очередной раз закончилось ничем.
Похоже, Шойко такой итог понимал изначально, но ему тоже начинало нравиться просто быть с нами. Короче, с официальной повесткой мы за день управились, а потом еще три дня наслаждались самим фактом своего пребывания на Байкале.
Запомнились вечерние купания в озере, которое является одним из самых студеных в мире. Причем, купались мы с Виктором Сахаровым, Максим Б. заходил по пояс, а на утро все, кто погружался лишь по щиколотку, утверждали, что купание было массовым. Омуля мы тогда объелись во всех вариантах его приготовления – непередаваемые ощущения.
А еще мы на Байкале много пели хором:

Славное море, священный Байкал,
Славный корабль омулевая бочка.
Эй, Баргузин, пошевеливай вал,
Молодцу плыть не далечко…

6.12. Региональные встречи

В 1995 году был малый юбилей у Александра Ф. – в начале июля ему исполнялось 40 лет. Потому, спустя две недели после Байкала, мы с Максимом Б. и Владимиром К. отправились в Якутию.
Так случилось, что день рождения Александра практически совпадает с их национальным праздником Ысыах (изобилие) — днем празднования Нового Года в Якутии или праздником Лета. Представляет он собой торжество в честь возрождения природы, сопровождаемый обрядом молений, обильным угощением и питьем кумыса, танцами, народными играми и конными скачками.
Подобный праздник, в те же примерно сроки, проходит и у нас в Хакасии под названием Тун-Байрам, чем подтверждается общее тюркское происхождение наших коренных народов.

Мы всем холдингом с годами полюбили в это время приезжать в Якутск, а для меня это стало чуть ли не ежегодным обязательным и своеобразным ритуалом – бывать на этих празднованиях, чтобы параллельно поздравить своего друга с днем рождения. Я приобрел там много друзей, стал даже своим в кругу общения Александра.
В тот раз мы приехали в Якутию впервые и были поражены своеобразием этой огромной республики. Река Лена в районе расположения Якутска выглядит очень полноводной и величавой, а природный заповедник Ленские столбы вблизи просто завораживает своей неповторимостью и красотой.
В тот год АО «СахаИнвест» и правительственные организации решили провести конференцию по вопросам инвестиций в экономику республики Саха. Поводом ее стало бурное развитие выпусков местных ценных бумаг, в основном векселей, их Правительства, банков и ряда ведущих компаний – АО «Сахазолото», АО «Якутэнерго», АО «Алроса», АО «Якутгазпром», АО «Алданзолото», АО «Индигирзолото» и ряда других.
Все это увеличивало финансовую устойчивость в республике на фоне кризиса межбанковской ликвидности в России. Речь шла об эмиссиях на триллионы (неденоминированных) рублей, а их Минфин в тот год выпустил даже казначейские сертификаты, обеспеченные золотом.

Ничего подобного в наших регионах не было – в отсутствие денег процветали бартер и зачеты. Конференция эта вызвала определенный интерес в Москве и ряде регионов страны, были и представители иностранных компаний, а также центральная пресса.
Мероприятие проходила на теплоходе «Демьян Бедный», что было связано с замечательной поездкой по реке к Ленским столбам.
На таком фоне и содержательная часть конференции усваивалась его участниками по-особенному, к тому же, с нами на теплоходе был и Президент республики Саха Николаев Михаил Николаевич.

Сдается мне, что именно в ту поездку мы пели с Александром Коланьковым (журнал «Рынок ценных бумаг») под караоке песню «Поворот» на вечернем мероприятии на борту теплохода.
А вот то, что в ходе фуршета был проведен организаторами аукцион по продаже ценных бумаг золотодобывающих компаний Якутии, я помню точно.
Мы тогда нашей сибирской диаспорой не на шутку зарубились с москвичами за право обладать этими артефактами. В память о том событии у меня в архиве лежат несколько красивых сертификатов на подобные акции.
 
Под утро наш теплоход пришвартовался на речной косе у Ленских столбов – проснулись мы на фоне их неповторимых видов. Началась программа речного отдыха с традиционной ухи на завтрак. Далее нас ждало интригующее восхождение на вершину столбов по непростому маршруту.
Глядя на крутые каменные перья, в тот раз я не решился на подъем – не для ослабленного переездом организма был этот подвиг.
Со мной были солидарны многие местные участники конференции – мы загорали и купались в прохладной Лене, пока настоящие герои, включая Максима Б. и Владимира К., совершали восхождение.
Позднее я еще дважды игнорировал эти плановые подъемы в ходе подобных мероприятий в Якутии, что стало притчей в языцех у моих местных друзей. На четвертый приезд я сдался, чему оказался несказанно рад – вид сверху на реку Лену и всю округу был великолепный…

В августе 1995 года в Новосибирск с целью знакомства с группой «Сибирского холдинга» прибыли в качестве основателей фонда «Sibinco» представитель компании «Lloyd George management» Джон Стейнсби и координатор проекта Вильям Найт. Поскольку будущий фонд позиционировался как портфельный, то особой нужды глубоко изучать какие-либо инвестиционные проекты на местах не было – по сути это были своеобразные смотрины.
Мы в ходе обычного заседания обрисовали нашим гостям поочередно качество наших портфельных вложений. Нет нужды говорить, что показать себя приехали в Новосибирск почти все.
Вызывала интерес и планируемая поездка в Горный Алтай, в ходе которой предполагалось впечатлить наших гостей сибирскими красотами. Организатором поездки выступила К. Елена из Барнаула, которая была умелым организатором горного туризма по Алтаю еще с молодых лет. Она предложила остановиться на проживание в приличной гостинице на озере Ая. Активную же часть нашего отдыха, включая и сплав по горной реке Катунь, было намечено строить от известной базы Манжерок, которая располагалась неподалеку от места нашего проживания.

Наш молодой гость Джон Стейнсби оживился, когда объявили о возможном сплаве. Он сообщил, что занимался рафтингом (от английского слова «плот») на надувных лодках в Канаде и Горной Шотландии. Мы за него порадовались – в наших рядах, кроме алтайцев, ни у кого такого опыта не было.
От Новосибирска к месту отдыха мы ехали несколько часов на автобусе, места были живописные – не скучали. По пути мы заезжали в деревню Сростки и посетили музей, а по сути, дом писателя Василия Шукшина. Я лично люблю его творчество, потому внимательно рассматривал детали его былого быта, например их семейную баньку, вспоминая его рассказ «Баня» - нашел много совпадений с текстом.
По приезде мы увидели, что к гостинице протянут подвесной мост через реку Катунь, вода в которой казалась зеленой – полная экзотика.

После размещения мы с удовольствием прогулялись по окрестностям, полюбовались видами горного Алтая. Озеро Ая была для августа на удивление теплым – вечером многие из нас с удовольствием искупались в его живой воде.
На следующий день мы на турбазе при хорошей погоде начали готовиться к сплаву по реке – нас одели по условиям безопасности, проинструктировали, определили в каждую из двух больших лодок по инструктору.
Катунь – река своенравная и местами сложная для прохождения на рафте, но организаторы выбрали для нас не самый сложный маршрут, учитывая нашу квалификацию.

Всем нам было совершенно непонятно, как мог выпасть из лодки на первом же сложном участке единственный опытный рафтер из всех нас – Джон Стейнсби? Но именно так случилось. Потеря иностранца могла привести к возможному скандалу, да и чисто человеческие переживания посетили всех, кто был в лодке – ощущался довольно сильный переполох.
Однако все обошлось. Сказался и личный опыт Джона – он сумел самостоятельно подплыть к лодке, когда вынырнул из водоворота. Дальше мы совместно и дружно затащили его на борт - больше не отпускали из своих рук до окончания сплава. Потом мы его отогревали в бане, окружили заботой и вниманием. Этим приключением он был явно доволен – ему было что рассказать о Сибири у себя на родине.

На фоне алтайских красот три дня нашего пребывания на озере Ая и реке Катунь прошли интересно и с приключениями, как оказалось. Я заметил, что Вильям Найт, с которым мы с этого времени подружились, буквально влюбился в Сибирь и даже помолодел. Он единственный из наших партнеров по фонду «Sibinco» с того момента не упустил ни одной возможности побывать в наших краях, похоже за свой счет, в отличие от этого раза.
Ему нравилось с нами петь, париться и плавать в холодных сибирских реках - начал он с Катуни, а затем прошел Байкал, Обь, Енисей, Абакан и Лену. В тот раз по итогам  их поездки он пригласил нас в Лондон с ответным визитом…

Я уже упоминал, что в начале сентября 1995 года группа участников «Сибирского холдинга» была во Владивостоке по приглашению руководства Дальневосточной биржи. Этот наш визит был приурочен к первой конференций посредников фондового рынка России, которая была организована ФКЦБ и только что созданными НАУФОР (Национальная ассоциация участников фондового рынка) и ПАРТАД (Профессиональная ассоциация регистраторов, трансферт агентов и депозитариев). Формально это собрание к чековым фондам отношения не имела, но развивающийся рынок ценных бумаг был еще взаимосвязан во всех своих составляющих элементах – нам было и это интересно. В стране к тому времени еще не была создана даже единая площадка по организации биржевой торговли ценными бумагами. Только в конце 1995 года было утверждено «Некоммерческое партнерство развития финансового рынка (НП РТС)». Тем самым был создан и сам классический рынок акций РТС (Российская торговая система). Его возможные технологии и искали профессиональные участники во Владивостоке.
На основании цен, формирующихся на этом рынке акций, только с конца 1995 года стал рассчитываться и индекс РТС, ставший наряду с индексом ММВБ  (еще позднее) одним из основных индикаторов фондового рынка России. Индекс РТС рассчитывался на основании котировок 50 ценных бумаг наиболее капитализированных российских компаний.

На этот раз Владивосток нас встретил прекрасной погодой, неповторимыми запахами дальневосточных субтропиков и теплым океаном, что удивительно, очень чистыми водами, не смотря на близость большого порта. В такой обстановке город на холмах смотрелся совсем иначе, чем зимой.
Поселили нас за счет организаторов в одной из лучших гостиниц под названием «Владивосток» прямо у моря – похоже, источники финансирования подобных мероприятий и у ФКЦБ были те же (USAID).
Саму конференцию открыл и выступил с докладом Председатель ФКЦБ Васильев Дмитрий Валерьевич. Здесь он впервые представился всему профессиональному сообществу нашего рынка в этом качестве – до этого сам регулятор деятельности профучастников был еще в стадии становления. Начал он свою речь довольно оригинально: «Как преодолеть в повседневной работе слово «страшно» по реестродержанию, по депозитарию, по брокеру, по сделкам и т.п.?».
Далее он последовательно и довольно толково раскрыл суть преодоления страхов и требования регулятора ко всем посредникам на фондовом рынке.
Не забыл он упомянуть и о предстоящем контроле и графике проверок их деятельности со стороны ФКЦБ, чего до тех пор не было. С этой целью помимо центрального аппарата планировалось создать семь региональных отделений регулятора на местах. Раскрыл он и планы о создании строгих стандартов деятельности по всем направлениям деятельности профучастников.
Так, контроль над их соблюдением в значительной части планировалось возложить на саморегулируемые организации по направлениям деятельности (НАУФОР, ПАРТАД и пр.). Поставил он в докладе и сакраментальный вопрос: «Что делать?». Сам на него и ответил – по ходу ответа все в зале поняли, что рыночная вольница заканчивается.
По линии институциональных инвесторов в его речи впервые прозвучали планы по созданию целой отрасли паевых инвестиционных фондов с целью привлечения средств богатых вкладчиков, которых в стране, с его слов, было 5-8 процентов населения. По его логике чековые фонды для этих целей не годились в силу их бесконтрольности, но про двойное их налогообложение он умолчал. Зато уже тогда он заговорил без деталей о переоформлении ЧИФов и ПИФы. Мы тогда сразу и не поняли, что за этим, по сути, стоит будущая наша ликвидация – выходит, что эта операция, завершившаяся к началу 2000-х годов, планировалась задолго.

Интересно выступил на конференции Виктор Сахаров с биржевой проблематикой – он вообще умеет держать внимание публики. Он предупредил о том, что нужно срочно совершенствовать ДКК (Депозитарно-клиринговая компания) в качестве торгового депозитария в биржевых системах, иначе наш рынок захватит западный оператор в лице банка «Чейз Манхэттен». Говорил он и о повышении ответственности за мошенничество на рынке ценных бумаг – его уже заполонили разные суррогаты (МММ и пр.), подделки, незаконные эмиссии и т.п. Сдается мне, что именно тогда он принципиально решил с Васильевым свой переезд в Москву в ранге советника ФКЦБ, для начала. В ходе заседаний много говорилось о депозитарной деятельности – в числе выступающих были и мои знакомцы Юрий Юдин (Владивосток),  Максим Калинин (Москва) и Спиридон Старостин (Якутск). Эта конференция и вошла в историю по главной тематике, как депозитарная.

Для нашей делегации программу отдыха в тот раз строили наши местные биржевые друзья. Запомнились поездки на катере на ближайшие острова. Даже остров Русский в тот период был еще заповедным, а в нашем распоряжении был прекрасный рассказчик и знаток местной флоры и фауны Андрей Малютин.
На островах поражала чистота морской воды и обилие различной живности в ней: морские звезды, ежи, трепанги, живые раковины, медузы - все было буквально доступно в руки. Такого на Черном море, например, не увидишь. Мы тогда много купались и пробовали от местных щедрот различные морепродукты…

6.13. Лондон удивил

В конце ноября 1995 года делегация «Сибирского холдинга» в количестве десяти человек вылетела в Лондон по приглашению учредителей фонда «Sibinco». Программу нашего пребывания готовил Вильям Найт в лице компании «William Knight Associates». Поселили нас в фешенебельной гостинице «Holiday Inn» в центре Лондона.
В день прилета у нас была вечеринка, которую организовала компания-участник нашего совместного проекта «Cambell Lunyens & Co».
На этом мероприятии  помимо нас были хозяин компании Джон Камбэл, Вильям Найт, наш алтайский купальщик Джон Стейнсби («Lloyd George Management»), Андрю Шражер («Lazard Freres») и Майкл Дэни («Northern Ventur Managers»).
Последний из них специально приехал для встречи с нами из Эдинбурга. Вечер удался - было и что вспомнить. В английских пабах многие из нас еще не были – все было в диковинку. Особенно нас поразило само разнообразие сортов пива в одном месте.

Максим Б. как-то не предупредил нас о том, во что нужно было одеться, потому прибыли мы в столицу Англии в одежде по нашей тогдашней моде. Я решил особо не выделяться, потому специально купил в Новосибирске сиреневый пиджак – белую рубашку с собой не брал, поскольку у нас тогда ходили все поголовно в черных. Володя К. был одет в костюм цвета увядшей красной розы и темно-зеленую рубаху, Саша М. был в золотистом пиджаке и ярком галстуке по прикиду венгерских семинаров, Юра Петров приехал в комбинированной рубахе при ярко-красном галстуке, а Евгений Ильичев вообще явился в джинсах, светлом свитере и клетчатой рубахе. Надо ли говорить о том, какими клоунами мы выглядели в офисах Лондонского Сити, куда нас с утра 28 ноября повел Вильям Найт. Неладное состояние своей одежды мы почувствовали еще на подходе к деловому району у собора святого Павла. На этот день у нас было запланировано целых шесть-семь визитов.

Вильям Найт расстарался – нас ждали руководители ведущих мировых инвестиционных компаний, часть из которых были участниками проекта «Sibinco». Я потом проработал на фондовом рынке еще более двадцати лет, но с людьми такого уровня больше не встречался. Первой в списке была компания «Simco», которой руководил Дэвид Килик – один из вдохновителей нашего проекта. Присутствовал на этой встрече и Роджер Гарсайд («Garside Miller associates»), который был основным инвестором «Sibinco». В таком родственном кругу мы обсуждали конкретные планы и структуру управления создаваемого фонда. По этим планам компании «Shic», созданной с нашим участием, отводилась роль инвестиционного советника.

Следующий визит мы нанесли в компанию «Invesco CEAM», одним из директоров которой был уже известный нам Майкл Мальцоф, наш соотечественник по крови и духу. Здесь нам тоже было, о чем поговорить.
Эта компания участвовала в  управлении нашим фондом в качестве официального брокера. Именно Майкл ждал наших предложений по покупке тех или иных российских акций – его офис был подключен из Лондона к РТС в Москве. Но еще больше он должен был слушать и даже выполнять распоряжения управляющей компании фонда.
Ею планировала стать компания «Pictet Asset Management», куда мы и направились после посещения «Invesco». Там нас встретил один из мировых лидеров управления активами институциональных инвесторов Стивен Барбер. Одних его перечислений по объектам управления нам хватило слушать несколько минут. Очевидно, что нашей компании «Shic» предстояло сотрудничество с этой компанией в системе управления фондом «Sibinco».

Не обошли мы своим вниманием с подачи организаторов нашего визита лондонский офис компании с мировым именем «Merril Lynch». И здесь нас встречал наш соотечественник Максим Шашенков в качестве одного из директоров офиса – этот парень вышел из новых русских, и своими личными способностями проторил себе дорогу на западные рынки. Здесь мы заинтересованно поговорили без переводчиков о перспективах развития нашего фондового рынка – в этой компании их считали многообещающими.

Принял нас в этот день наш «непьющий» учитель на занятиях в лесах под Новосибирском Эндрю Холмс в своей компании «Quester» (искатель), которая специализировалась на небольших, но многообразных, венчурных инвестициях во многих странах мира.
Нам с Эндрю тоже было, что вспомнить – уж отпарили мы его в Сибири на славу. Но и за науку мы выразили ему большую признательность. Он уже знал о портфельном фонде «Sibinco» - профиль этот не его, но само устремление наше он одобрил.

То ли в шутку, то ли всерьез Вильям Найт включил в нашу программу посещение известного банка «Barings». Показывая нам его величественное здание с висячими садами и ползущими прямо по стенам лифтами, он сказал: «Смотрите, как нужно жить, чтобы разориться в одночасье». Принимал нас слегка растерянный директор их офиса Генри Анстей.

Даже мы с весны 1995 года знали, что этот ведущий мировой банк разорил его сингапурский брокер Ник Лисон. Несколько лет назад (от 1995 года) он начал приносить своему банку прибыль в десятки миллионов долларов.
Сын штукатура сделал звездную карьеру биржевого маклера. Он быстро поверил в собственную гениальность. Ставки в биржевой игре Ника выросли до миллиардов. И однажды проиграв, он уже не мог остановиться. Свои убытки он мастерски прятал в балансе банка.
Но когда у «Barings» кончились все деньги, и Лисона стали искать по всему миру, он решил спокойно отдохнуть недельку перед тюрьмой в лучшем отеле Малайзии. В четверг 23 февраля 1995 года глава сингапурского подразделения одного из старейших в Британии банка «Barings» получил престранный факс от своего главного трейдера Ника Лисона. В нем было всего лишь два слова: «Сожалею, шеф».
Связаться с самим Лисоном не удалось — он, словно сквозь землю провалился. Но главный сюрприз ждал встревоженное руководство, когда оно стало срочно изучать последнюю служебную деятельность пропавшего менеджера. Оказалось, что Лисон проводил несанкционированные руководством операции, убытки от которых уже превысили собственный капитал банка.
Из-за разницы во времени в Лондоне сообщение об обнаруженных убытках получили из Сингапура в начале восьмого утра пятницы. А буквально через час правление Barings собралось на экстренное совещание. После этого президент «Barings» и потомок его основателя Питер Бэринг сообщил о катастрофе управляющему Национального банка Англии Эдди Джорджу. Звонок застал управляющего на швейцарском курорте «Авориаз», куда он только успел добраться, чтобы провести выходные. Покататься на лыжах так и не удалось. Первым же рейсом из Женевы Джордж вернулся в Лондон.
К концу дня убытки удвоились. В субботу «Barings» выпустил официальное заявление для прессы. Вся надежда Питера Бэринга — только на поддержку Национального банка. Тот уже как-то помог банку спастись от катастрофы после потерь в Аргентине. Но это было в 1890 году. Теперь же центральный банк отказал «Barings» в прямой финансовой поддержке. Речь уже шла только о продаже банка, и Питер Бэринг готов вести переговоры на любых условиях. В шесть вечера субботы предложение о покупке пришло от султана Брунея. Но через четыре часа султан аннулирует свое предложение, ознакомившись с балансом банка. Это был конец. В понедельник Высший суд Британии признал банк «Barings» банкротом. Так, благодаря амбициям одного трейдера бесславно закончилась 233-летняя история банка. Еще через неделю Barings за символическую сумму 1 фунт был продан голландской банковской группе ING и стал ее подразделением.

Посетили мы в тот день одну из ведущих мировых компаний по работе на развивающихся рынках «Foreign & Colonial Emerging Markets». Встречал нас один из директоров компании Скот Делман. Эта инветкомпания среди прочих занималась и портфельными инвестициями, потому рассматривала предложения фонда «Sibinco» о сотрудничестве. Скот задавал много вопросов о нашей приватизации – его интересовало, насколько дорого продаются в России акции приватизированных предприятий.

После завершения программы посещений этого дня мы дружно кинулись на улицу Бонд-стрит с ее магазинами. Пока не за подарками родным и близким – многим из нас срочно требовалось переодеться с учетом правил лондонского Сити. Магазин такой мы быстро нашли. Там нам подобрали все необходимое, проворные индийцы тут же все подогнали по нашим фигурам – туфли мы все купили черные, прошитые и с дырочками, оправдывая тогдашний дресс-код.
Успели переодеться мы вовремя – вечером нас ожидал торжественный прием в военно-морском клубе Лондона, который имел среди своих членов и представителей королевской семьи. Мероприятие это презентовали и присутствовали на нем наши английские коллеги - учредители и партнеры фонда «Sibinco»: Дэвид Килик, Роджер Гарсайд, Вильям Найт, Джон Стейнсби, Брайан Монтгомери, Майкл Мальцоф и Эндрю Холмс.

Обстановка в исторических залах была подстать морской тематике – огромные батальные картины на стенах, статуи прославленных адмиралов, мраморные лестницы, дорогой паркет, прислуга в униформе и т.п. Наши партнеры расстарались на славу – удивили. Куда нам с нашими банями.
Стол был накрыт подстать обстановке – от обилия только вилок и ложек для каждого голова шла кругом, не говоря о названиях блюд в меню. Собрание вел Роджер Гарсайд – при нем было два переводчика. Каким-то немыслимым образом Михаил П. умудрился в Лондоне встретить двух русских девушек, которые бегло говорили по-английски. Они были, к их радости, представлены переводчицами с нашей стороны – их, неплановых, едва разместили. Роджер произнес торжественную речь о нашем сотрудничестве – напрашивался тост.
Тут вышел сомелье во фраке при запыленной бутылке вина с истлевшей этикеткой. Он долго рассказывал о том, какое это вино, с каких виноградников, урожая страшно подумать какого года – о цене ничего не сказал, и без того было ясно. Разлили этот драгоценный напиток по нашим бокалам – ушло бутылки две-три. К вину на серебряных блюдах на льду подали устриц – официанты разложили их по нашим тарелкам. Сидящий напротив меня Вильям, видя, что я растерялся, быстро показал мне, как с ними управляться. У меня получилось. Мои сибирские соседи по столу сложили своих устриц в мою тарелку - мол, у них от такой пищи бывает изжога.
Пока мы возились с устрицами, паузой воспользовался Михаил П. - он произнес вне программы под драгоценное вино незамысловатый тост: «Пусть у вас будет столько горечи и печалей, сколько вина останется в ваших бокалах!». И выпил залпом.
Переводчики перевели – у хозяев появилось замешательство. Судя по всему, элитное вино было рассчитано на несколько речей. Но делать нечего, сказано – сделано, народ они исполнительный. Вино, правда, было великолепным. Далее застолье продолжилось, тостов было много, но уже под обычную выпивку – вечер удался, но песен не пели…

6.14. Экзотика Британии

На следующий день мы вылетели самолетом на остров Гэрнси в проливе Ла-Манш, но не отдыхать. Там располагалась местная офшорная зона, где и был зарегистрирован фонд «Sibinco». Организаторы поездки решили дать нам возможность в этом удостовериться, а заодно и познакомить нас с работой офшора, куда не каждого пускают в отличие от Кипра.
Нормандские острова в составе двух коронных владений Джерси и Гернси находятся под юрисдикцией британской монархии, но не входят в состав Великобритании и не являются частью ЕС, хотя остаются частью таможенной территории ЕС.
Здесь нет громыхающих портов с караванами автофургонов к ним и прочих прелестей развитой цивилизации. Острова живут традиционным укладом - на острове Сарк, например, в то время управление осуществлял совет старейшин, что было последним оплотом феодализма в Европе. Здесь можно было полакомиться парным молоком от местных коров или рыбой, которую дарил местным рыбакам Ла-Манш.

В местном аэропорту всех нас каким-то немыслимым образом вычислили (даже Максима Б.), отделили от остальных пассажиров, таких же белых людей как мы, и отправили в комнату для досмотра. Вильям Найт что-то сказал местной администрации и нас тут же отпустили. Зато поглядеть на нас сбежались все немногочисленные служащие аэропорта.
За многие годы мы оказались первыми русскими, посетившими группой этот остров. Народ этот действительно сильно отличался от жителей того же Лондона – нам это бросилось в глаза, как и мы им показались иными, судя по попытке досмотра.

С любой возвышенности этого острова края его были видны невооруженным глазом, а их прелестные дома показались нам игрушечными даже по сибирским меркам – возвышались лишь местная церковь, да их парламент в четыре этажа.
Мы поселились в крохотной и уютной гостинице, будучи опять под пристальным вниманием обслуги. Вильям объяснил нам прямо в ее холле, куда и с какими целями мы прибыли, а затем повел нас в их Коммерческий Дом – общественный транспорт там был ни к чему.
Мы вошли в местный офис известной юридической компании «Rea Brothers», которая по всему миру оказывала офшорные услуги. Там нас встретил ее директор Глен Дарси - человек молодой и активный. Он нам все объяснил и показал буквально место регистрации нашего портфельного фонда, даже табличку его на двери офиса мы увидели. Видно было, что Глен истосковался по общению.
Он провел нас по острову с экскурсией – заглянули в местный парламент и запросто пообщались с его Председателем. Все закончилось посещением местных уютных пабов с их рыбацким колоритом.

В какой-то момент мне надоела общая суета, и я оторвался от нашей группы. Я заинтересованно пошел вглубь поселения острова и набрел на небольшую площадь в рабочем квартале – передо мной был довольно шумный паб. Я в него вошел.
Он был полон людьми из местного квартала – там были рабочие в комбинезонах и рыбаки в простых одеждах. Тут им явился я из Лондона и при галстуке – все примолкли и уставились на меня. Нужно было снять неловкость, потому я подошел к стойке, увидел на витрине водку «Горбачеф», и, как мог, попросил бармена налить десять стопок – тот все понял. Я пригласил окружающих выпить со мной и объявил, что я из России.
Что тут началось – заговорили все сразу и потянулись ко мне с рукопожатиями. Далее состоялась русская вечеринка. Я был удивлен тому, как мало они знают о нас - собственно слышали они про Горбачева и перестройку, да еще про сибирские морозы.
С какого-то момента я вдруг понял, что заговорил по-английски и все меня понимали – как в том анекдоте. Я этим людям много чего рассказал о России, о себе и своей семье, с пониманием наслушался и их рассказов. Короче, вечер удался, о чем я и поведал своим удивленным соотечественникам, когда пришел заполночь в гостиницу…

Назавтра по прилету в Лондон у нас был свободный день для личного знакомства с его достопримечательностями - посмотреть там есть на что. Мы посетили дворец Тауэр с его воронами и бифиторами (охранниками). Его музей и сокровищница с короной британской империи весьма нас впечатлили.
Были мы на Трафальгарской площади у памятника адмиралу Нельсону, посетили места вокруг Виндзорского дворца с парками и прудами, полными разными видами водоплавающих птиц. Не поленились, доехали до знаменитого Гайд-парка. Побывали мы с экскурсией и в величественном Британском музее, правда, больше бегом – пары часов для ознакомления с его экспозицией было явно мало. А вот в музей восковых фигур Мадам Тюссо мы попасть не смогли – очередь была с полкилометра.

В этот день нам с Максимом Б. повезло, поскольку удалось с рук купить билеты на мюзикл "CATS" – пожалуй, самый известный музыкальный спектакль Эндрю Ллойд-Уэббера. Он был и одним из самых известных мюзиклов мира,  шоу-рекордсмен. Спектакль "CATS" проходил в Уэст-Энде, в Новом Лондонском Театре (New London Theatre). Представление это нам очень понравилось, хотя я лично слов не понимал – просто наслаждался музыкой и действием.

Уже поздним вечером мы решили прогуляться в районе площади Пикадилли и посетить знаменитый квартал Сохо. Это — одно из самых оживленных и многолюдных мест британской столицы. Статуя Эроса, которая красуется в центре площади, воспринимается богом земной любви.
А что такое Сохо? Это — не расшифровывается. Это — зарегистрированная марка. Сохо с его секс-шопами, стриптиз-барами и прочей ночной жизнью и по сей день — не самый чопорный район Лондона, но зато он один из самых живых. К тому же, в ночном Сохо редко бывает по-настоящему опас¬но (как-никак, самый центр города, в получасе ходьбы от резиденции премьер-министра).
Правда, авантюры разного рода здесь присутствуют в изобилии – в этом мы тоже имели возможность убедиться...
 
Назавтра часть из нас продолжила знакомиться с работой ведущих лондонских инвестиционных компаний, а часть во главе с Михаилом П. поехали в город Ипсвич для освоения обучающих программ по английскому языку с погружением в среду и проживанием в семьях местных граждан.
Девушки, с которыми Михаил познакомился и представил их переводчицами на банкете, работали как раз в такой компании с российскими клиентами. Эта  поездка наших коллег нам в последствие пригодилась для организации языковой стажировки детей в Англии через эту компанию.

Мы же во главе с Максимом Б. в тот день дополнительно посетили уже не связанные с деятельностью фонда «Sibinco» инвестиционные компании Лондона. Это были «Framlington Investment Managers» (Майкл Хаски), «Deutche Morgan Grenfell» (Марк Донеган), «SBC Warburg» (Роджер Адамс). По нашей просьбе Вильям Найт сводил нас в страховую компанию «Clerical Medical Investment Group».
С ней сотрудничала знакомая нам австрийская посредническая компания, распространяя и в России их страховые полисы. Встретил нас ее хозяин Брайан Макдональд и был несказанно удивлен тому, что имеет таких партнеров в Сибири.

Назавтра, сердечно поблагодарив организаторов нашей поездки, мы улетели в Москву…

Глава 7: НЕПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ

7.1. Алюминиевые «разборки»

Весной 1994 года наш АО «Хакасский инвестиционный фонд» продал неким западным структурам (группа «Соломон бразерс», Нью-Йорк) принадлежащий ему пакет акций (4,6 процента) АО «СаАЗ». Несколько позднее их представителям удалось взять в свои руки управление этим заводом. Так, в ноябре того же года его возглавил 26-летний Олег Владимирович Дерипаска.
Сегодня, спустя годы, в его руках находится целая империя – примерно 100 направлений бизнеса в 16 странах мира и на пяти континентах, 49 градообразующих предприятий и более 300 тысяч сотрудников. Мысленно возвращаясь в середину 90-х, поневоле задумываешься: почему этот начинающий бизнесмен сумел пробиться в условиях «дикого» капитализма? Ответить на этот вопрос лежит в понимании того, что в 90-е годы выживал и добивался успеха тот, кто не принимал «волчьих» установок бандитского мира, а предпочитал действовать по закону.

Так случилось, что я стал живым свидетелем «алюминиевых» войн в России, причем, не понаслышке. В 1993-1994 годах наш фонд в ходе чековых аукционов стал вполне осознанно обладателем приличных пакетов акций ряда предприятий цветной металлургии – Саяногорского, Красноярского, Иркутского, Братского алюминиевых заводов, Красноярского металлургического (алюминиевого профиля) завода, АО «Уралэлекторомедь», АО «Сорский молибденовый комбинат», АО «Туимский ОЦМ» и ряда других. В ходе приобретения и оформления акций, а позднее при неудачных попытках принять участие в управлении этими предприятиями я не мог не почувствовать дыхание «криминалитета» себе в затылок. Это имело место и в Красноярске, и в Иркутске, а особенно по СаАЗу - у себя в Хакасии.

В нашей небольшой республике все более или менее значимые люди всегда друг друга знают. Как говорила героиня известного фильма «Карнавал»: «В этом городе даже бандиты, и те знакомые». Так, у меня с комсомольских времен был в Саяногорске (Хакасия) прекрасный товарищ Михаил Газаров.
Он был с предгорий Кавказа, по национальности армянин, жизнелюб и душа любой компании. В бытность мою секретарем Черногорского горкома комсомола он возглавлял лучшую комсомольско-молодежную бригаду на  Всесоюзной ударной комсомольской стройке Саяно-Шушенской ГЭС, позднее возглавил комсомольский штаб этой ударной стройки, был членом обкома ВЛКСМ. Мы с саяногорским комсомольским активом вообще дружили, а тут особый случай: Мишка Газаров - любимец масс.

Так уж случилось, что именно он привел ко мне в кабинет весной 1994 года, еще до продажи нашего пакета акций АО «СаАЗ», некоего неприметного человека с острым взглядом, и представил он его Владимиром Татаренковым. Тот, со слов моего товарища, был авторитетным предпринимателем из Саяногорска. Михаил при молчаливом согласии своего знакомца начал активно убеждать меня, что, мол, до каких пор мы будем терпеть засилье московских воротил на наших ведущих предприятиях, имея в виду, прежде всего, СаАЗ и Дерипаску. С его слов получалось, что чуть ли не единственной альтернативой этим «варягам» мог быть именно такой авторитетный человек как Татаренков. Он сходу предложил заключить с ними своеобразный союз, имея в виду и наши акции, и наши законные возможности по их скупке.
Нужно сказать, что идея такого противостояния в то время мне была близка по духу. Я даже пытался составить коалицию с Генеральным директором завода Геннадием Сиразутдиновым, но тот оказался большим снобом – только и предложил мне, что возможность покупки на себя нашего пакета задешево.

Мои гости сходу предложили мне проехать в Саяногорск и лично ознакомиться с их возможностями – я имел неосторожность согласиться. Меня провезли по магазинам (в большинстве это были алкогольные забегаловки), рынкам, автостоянкам, заправкам и т.п.
Больше всего меня поразила специфическая публика вокруг этих заведений – интеллигентов там точно не было. Я насторожился, но виду не подал, пообещав им подумать над их предложением. Этим я обрек себя на их повторные визиты, но они прекратились сразу, как я объявил Михаилу, что интересующий их пакет фондом продан за границу.
Сказать, что мой старый друг огорчился этому известию, будет мало. Похоже, он тогда даже испугался, и в большей мере, за меня. Позднее я навел справки о своем возможном «партнере» и содрогнулся. Сдается мне, что мой комсомольский товарищ Газаров просто прикрыл меня своей грудью от его «праведного» гнева. Чтобы ничего не напутать, я переработал ряд материалов из интернета о Владимире Татаренкове и предлагаю эту информацию читателю. 

…Криминальный авторитет Владимир Татаренков является весьма известной фигурой в определенных кругах под кличкой Татарин.
Хотя как таковым авторитетом с понятиями этого человека назвать достаточно сложно.
Про таких говорят — беспредельщик. В 1980 годы в Саяногорске действовали две преступные группировки — Виктора Шорина и Расима. Первый был бывший тренер по боксу, сколотивший вокруг себя бригаду спортсменов, а второй криминальный авторитет. Тогда единственным денежным делом для таких людей был рэкет.
В Саяногорске, Владимир Татаренков после своего первого пребывания в колонии быстро влился в криминальный мир.  Поскольку он уже был человеком с «опытом», то примкнул к бригаде авторитета Расима, а вскоре стал и его подручным. В 1992 году тот был убит, и управление преступной группировкой принял Татарин.
В то время они занимались только рэкетом и алкогольным бизнесом. Именно на это время приходится знакомство Татаренкова с известным авторитетом из Красноярска Анатолием Быковым. Они начинают ворочить уже крупные дела, связанные с продажей алюминия. На этом поприще они становятся даже друзьями. Но здесь их дорогу переходит тот самый Шорин со своей бригадой. Когда он понял, какие деньги крутятся у него под носом, он решил наехать на дуэт Быкова-Татаренкова. Он для этого заручился поддержкой известного в Красноярском крае воровского авторитета по прозвищу Ляпа. Татаренков решает возникшую проблему убийством Шорина и Ляпы - на этот эпизод выпадает его первая кровавая расправа. Как описывают Татарина члены его банды — это очень жестокий, коварный и жадный человек. Когда речь зашла о разделе сфер влияния с другими ворами, то в дело пошло оружие. Он безжалостно отдавал приказы на устранение лидеров других преступных группировок. В общей сложности его людьми было  убито 10 человек только в 1994 году. Преступная группировка Татарина насчитывала более 60 человек, готовых на любую работу, какую только укажет их шеф. Бригада его стала «отмороженной», выполняющей, практически, любую грязную работу. Бойцами Татаренкова были убиты практически все люди из криминала, пытавшиеся внедриться на КрАЗ и СаАЗ. Что примечательно, ни одно из этих заказных убийств не было раскрыто.
Местные воровские лидеры, видя такую ситуацию, ретировались с криминальной арены. К 1995 году Красноярск и Саяногорск условно принадлежали Татаренкову-Быкову. Они имели свою долю в любом секторе, где обращались деньги.
Под их контролем находились АЗС, рестораны, гостиницы и часть промышленных предприятий. Но если Быков старался работать «цивилизованными» методами, то Татарин, ощутив подобную власть и безнаказанность, создавал беспредельные ситуации повсюду.
Так, любимым методом воровства алюминия с СаАЗа у Татарина и его банды была, так именуемая, переадресация вагонов, отправленных по конкретным адресам с завода.
При этом на последующей станции состав тормозили люди Татарина и говорили, будто при отправке сделали ошибку с адресом. Под этим предлогом алюминий перегружался в их транспорт и вывозился в нужном им направлении. При этом менялось товарное клеймо завода на какое-нибудь «левое». Таким образом, легализовался прикарманенный с завода металл. Банда Татаренкова легально осуществляла торговлю похищенным сплавом даже на внешних рынках. Ничто не подозревающие партнеры с легкостью брали недорогой и высококачественный российский алюминий.
Однако осенью 1994 года на завод пришел новый Генеральный директор Олег Дерипаска. Обстановка, творившаяся на заводе и в городе, его шокировала. Ясно было, что так дальше продолжаться не могло. Руководство завода обеспечило материально местную милицию всем необходимым, чтобы она в дальнейшем помогла ему. Благодаря общим неимоверным усилиям и решительным действиям правоохранительных органов банда Татарина была разгромлена. Лишь оружия и боеприпасов на ее базе было изъято около двух тонн. Правда, Татарину тогда удалось исчезнуть. Более того, он продолжал деятельно напоминать о себе. Весной 1995 года при его участии было свершено покушение на коммерческого директора Саянского алюминиевого завода Валерия Токарева. В августе 1997 года в Саяногорске был расстрелян из автомата некто Пегесов, считавшийся основным свидетелем при ликвидации группировки Татаренкова. В кругу подельников в то время Татарин хвастался и в исполнении политических убийств.  СМИ сообщали, например, что перед отъездом в Грецию он зачем-то лично обстрелял из гранатомета посольство США в Москве.
В 1999 году его след появился в Греции. Он был задержан местными властями за незаконное хранение оружия, а также при нем нашли фальшивые документы. Греческий суд приговорил его к 14 годам лишения свободы. В 2002 году Татаренкова на время доставили в Российскую Федерацию для дачи свидетельских показаний по делу Анатолия Быкова, которого обвиняли в организации покушения на убийство. Татарин сначала согласился дать показания против Быкова и изобличить его в причастности к убийству. Но затем он неожиданно отказался от показаний.
После этого Быков был освобожден, получив в результате условный срок. Далее последний продолжал свою политическую и бизнес-карьеру. В 2009 году он через Европейский суд по правам человека даже отсудил у Российской Федерации более 25 тысяч евро за незаконные действия во время следствия. В 2011 году бизнесмен получил знак отличия "За заслуги перед городом Красноярском".
В 2010 году Татаренкова экстрадировали из Греции в Россию, где он был осужден за организацию 15 убийств и получил предельный срок заключения. Про него даже документальный фильм снят из серии «Криминальная Россия», в ленту эту, кстати, попал и мой товарищ Газаров…

В жизненных ситуациях трудно и даже вредно гадать, что могло бы быть, а чего нет. С моим воспитанием тот возможный союз с криминальным оттенком ни к чему хорошему привести не мог. Пример тому, Михаил Газаров – только за соучастие в этой группе он несколько лет отсидел и немало намучился душевно, поскольку я не сомневаюсь, что человек он по своей базе нормальный.

7.2. «Черное море»

События, связанные с этой историей, стартовали в самом начале 1994 года. Той зимой мы купили на баланс АО «ХИФ» третью машину - на этот раз с рынка. Транспорта нам на фоне нарастающего объема работ по сбору ваучеров в республике катастрофически не хватало. Тогда нам удалось достать дефицит - черную вазовскую «девятку» с антикрылом и в экспортном исполнении. «Жигули» девятой модели тогда только выходили на рынок, а модели с экспортной начинкой действительно были по тем временам в большом дефиците. Нынешнее молодое поколение и не знает, что в советский период на предприятиях, производящих сложную и востребованную технику, одни и те же ее образцы часто выпускались в трех модификациях – для внутреннего пользования, на экспорт и для военных нужд.
С особыми требованиями по двум последним направлениям в виде госприемки и военпредов я сам сталкивался во время студенческих практик на томском «Электротехническом заводе» и на новосибирском «Сибэлектотяжмаше». При этой покупке мы, к тому же, столкнулись и с рыночной практикой Бориса Березовского и его компании «Логоваз» - он к тому времени уже управлял реализацией продукции Волжского автомобильного завода.

«Гениальность» маркетинговой схемы Бориса Абрамовича состояла в том, что большинство экспортных партий автомобилей никогда не отправлялись за границу, а сразу шли на реализацию на внутреннем рынке. Однако покупателю такого транспортного средства неизбежно приходилось сталкиваться с его растамаживанием – в то время мало кто был знаком с подобными процедурами. Где закоренелый еврей мог построить подобную схему «граничного перехода» - конечно же, в Одессе.
Нужно понимать, что таможенных терминалов на местах тогда еще не было. Тысячи «счастливых» покупателей со всей нашей огромной страны были вынуждены ехать на этих машинах в тот славный город, чтобы засвидетельствовать факт перехода ими границы после неочевидной ее покупки за рубежом.

За эту «неочевидность» приходилось еще и доплачивать ловким украинским таможенникам, иначе эта схема не была бы еврейским изобретением. Наличие самих машин при «переходе» границы было обязательным условием. По этой причине нам с водителем Александром в течение полугода от момента покупки машины было необходимо при ней появиться на таможне в одесском морском порту. Нас это не испугало, поскольку для «бешеных собак», каковыми мы с ним реально были, семь тысяч километров – далеко не крюк. В качестве тренировки мы с ним за отмеченное время наездились на этой юркой машине по делам в Красноярск (450 километров в один конец) и в Новосибирск (1000). При этом, во втором случае, мы старались прогоны при тех-то дорогах делать без ночевок в пути, испытывая себя и саму машину - вот чудики…

Сама же история про компанию «Черное море» началась сразу после окончания конференции в Анапе в мае 1994 года. Тогда вчетвером мы решили задержаться на побережье на пару-тройку дней – когда еще удастся побывать у моря. У Володи Н. по соседству с Анапой в станице Благовещенской был дом, доставшийся ему от местных родственников, который в течение года был под присмотром только соседей.
Он предложил Александру К., Тагиру А. и мне  пожить в этом доме, помочь ему навести в нем порядок и осмотреться в округе, которая нам явно понравилась – что мы и сделали. Мы быстро убедились в том, что море в этой части побережья было не в пример чище, чем в самой Анапе, а фрукты-овощи и прочие продукты были еще более доступны. Присутствовала в станице, какая-никакая, «индустрия» отдыха в виде нескольких кафе и точек общепита, было, где и потанцевать.

«Индустрией» этой мы воспользовались в первый же вечер, нас удивило, при этом, что местного вина в заведениях не было – все больше водка, да крепленые вина из Анапы, которых мы и без того опились по ходу недавней учебы. Мы высказали замечание в виде пожелания местному «бармену», колоритному казачине лет пятидесяти в красной майке с крупной надписью «Секс-инструктор» - тот только подмигнул.
Он оставил всю торговлю на немногочисленных отдыхающих и побежал через дорогу, как он сказал, к своей тетке. Вернулся он с запотевшей трехлитровой банкой местного домашнего вина прямо из подвала – это был чудный прохладный и терпкий напиток из винограда прошлого урожая за 500 рублей за банку. Нам этого как раз хватило – возвращались мы на другой конец станицы под песню «По диким степям Забайкалья», вспомнился и прочий казацкий репертуар. Понятно, что пели мы громко, но нас не ругали, поскольку люди здесь привыкли к причудам отдыхающих - тем и кормились.

Все это нам понравилось. Уже с утра на следующий день нас начали посещать заманчивые мысли о создании в этом месте своеобразной базы для всех участников Сибирской ассоциации чековых фондов. Здесь и руководство, и члены их коллективов могли бы в сезон по графику отдыхать с семьями – даром, что сам «Газпром» неподалеку уже строил свою фешенебельную резиденцию с теми же целями. Так родился один из первых наших совместных проектов создания в рамках нашего соглашения отдельного юридического лица, где можно было аккумулировать коллективные средства для воплощения в жизнь этой идеи. Название «лица» родилось сразу, оно было незамысловатым, но емким по внутреннему содержанию – ООО «Черное море».

Сходу решили осмотреться в станице – предложения на продажу готовых домов были. Один из них неподалеку от жилища Володи Н., хоть и одноэтажный, но емкий по площадям, вполне мог сгодиться в качестве штабного помещения на старте проекта. Затем мы поняли, что нам могут понадобиться местные посредники – они нашлись быстро, стоило нам лишь выехать в Анапу. Наверное, их в том городе в то время было много, но к нам по звонку случайного знакомого подъехал именно этот.
Из приличного черного джипа – ни у кого из нас подобного транспорта еще не было – вышел столь же приличный мужчина наших лет в костюме и галстуке, не по погоде. Мы же, не в пример, все были в шортах и футболках. Был он подтянут и вполне спортивного вида, но без одной ноги, при этом, он ловко обходился тростью и изящным костылем. Назвался он Юрием и пригласил нас для знакомства к себе на базу. Мы свободно разместились в его машине, которая оказалась с автоматической коробкой передач (в те-то годы), потому он легко ею управлял – можно сказать, что даже с шиком. База находилась где-то в промзоне Анапы, на окрестных холмах. Принял он нас в сносном кабинете, угостил кофе и чем покрепче, но сам не пил и не курил. Разговорились - мы представились и в общих чертах обсказали ему свои заботы. Он одобрил наши намерения, и, в свою очередь, поведал нам, что тоже сибиряк и приехал сюда совсем недавно со своей командой из второй кузбасской столицы Новокузнецка с целью развития собственного бизнеса у моря.

Я вслух отметил, что мы с ним земляки, поскольку родом я из Осинников, а этот шахтерский город можно считать пригородом Новокузнецка. Он это принял доброжелательно, и впредь обращался в разговорах, в большей мере, именно ко мне.
По ходу дела мы не могли не заметить, что его «команда» на базе мелькала по углам и выглядела она довольно странно – это были очень молодые бритоголовые «качки» в спортивных костюмах. Я, шутя, тогда подумал, что это просто какая-то пиратская команда во главе с одноногим Джоном Сильвером (Роберт Луис Стивенсон – «Остров сокровищ»). Так подумал не я один – Юрия, за глаза, мы с тех пор стали звать Сильвером.

Он провез нас по нескольким объектам недвижимости, из которых нам понравился недостроенный дом в двух уровнях с большим участком недалеко от понравившейся нам станицы – после отделки из него вполне могла получиться малая гостиница. На том и разошлись. Юрий посоветовал нам приехать в июле, приглашая на отдых в свое прибрежное кафе с выделенным пляжем в самом центре Анапы, обещал катание на водных мотоциклах и знакомство с семьей.
Кстати, несколько позднее тот недостроенный дом при его посредничестве ООО «Черное Море» купило по сносной цене. Договорились мы прямо тогда же и о приобретении с отсрочкой платежа, под небольшой залог, и приглянувшегося нам дома в станице Благовещенской…

По приезде в Сибирь, мы оперативно созвали нашу ассоциацию, с кем-то созвонились, но довольно легко по горячим впечатлениям от Анапской конференции учредили на добровольной основе ООО «Черное море» в составе 5-6 участников – без проволочек собрали и необходимую сумму на приобретение отмеченной недвижимости и на первое время работы его администрации.
Дело это в качестве директора поручили предприимчивому Тагиру А. – уже в июне он вылетел на место регистрировать фирму в Анапе, оформлять недвижимость и готовить наш первый семейный заезд.

С началом июля пришло время и нам с Александром поспешать с растамаживанием нашей новой машины. Мы самолетом отправили в Анапу наших жен и детей, к их радости. Я предварительно позвонил Тагиру, и он снял для них сносный двухкомнатный номер в одном из детских пансионатов города вблизи от моря.
А сами мы незамедлительно отправились в свой длительный путь. Езда по дорогам России и сейчас не простое увлечение – мне в 2016 году довелось проехать на машине от Красноярска до Москвы. К примеру, Тюменскую и Курганскую области с их дорогами я вспоминаю с содроганием. Тогда же это было просто опасное мероприятие.

Про качество самих дорог не говорю – от Новосибирска до Омска, можно сказать, привычного в теперешнем понимании пути вообще не было. Пришлось объезжать этот участок со своими приключениями и подношениями на границе через казахский Павлодар. Заправок за все время движения или не хватало, или в них не было бензина - везли с собой две канистры с топливом. Первую бандитскую погоню с прицелом на нашу привлекательную машину мы пережили еще от заправки в Кемерово – наш экспортный и форсированный «боливар» вывез нас из этой передряги.
В Кургане мы попали на вторую волну паводка, и нас вместе с дачным поселком чуть ни снесло в реку Тобол – дачные домики вдоль дороги уже поплыли. Местные гаишники по всей трассе, глядя на наши номера, старались к чему-либо прикопаться. В гостиницах нас нигде не ждали, да их и не было вдоль дороги – ночевали в машине, мылись в озерах, прочие удобства, где придется.

Был с нами такой дорожный случай, где-то на Урале, в районе города Миасс. Машет нам остановиться опрятная старушка - мы и уважили. Она сходу предложила нам недорого купить у нее хоть один пистолет – в ее неказистой сумке их было с десяток. Молвит, что оружием выдали зарплату ее сыну на заводе, а жить не на что. Пистолет, какой ни есть, у нас уже был, и мы, сожалея, ей вежливо отказали. Примерно через километр машет нам уже суровый гаишник на прямой дороге и не документы требует, а спрашивает, мол, не везем ли мы незаконно приобретенное оружие. Видел бы кто его лицо, когда мы предъявили ему наш газовый «ствол» и разрешение на него. Думается мне, что это мог быть и зять той старушки, так сказать, бизнес на семейном подряде. А вот пистолеты те были настоящие, да и зарплату в тот период, чем только ни платили.

В этом пути нам повезло лишь однажды. Где-то перед Волгоградом нас нагнали два «Мерседеса», которые шли на приличной скорости, не обращая внимания на ГАИ. Мы к ним пристроились – нам ли бояться скоростей – и помчались уже без оглядки. На ближайшей заправке они остановились, и к нам подошли два индивида конкретной наружности и «вежливо» спросили, с какого перепуга мы их преследуем. Мы, было, начали объяснять, что мы их не преследуем, но тут из второй их машины вышел промяться очень интересный человек. Это был классический «авторитет». Был он человеком уже не молодым -  высокий, худой, с глубокими морщинами на сером лице - весь в черном и в наколках, не говоря о цепях и перстнях. Он сразу поинтересовался, откуда мы есть. Слегка удивился ответу, и сказал, что он был на пересылке в Мариинске и сидел под Красноярском – почти земляки. Спросил он и о том, куда мы едем, а, узнав, добавил, что нам по пути и, что он с «девушками» (назвал он их иначе) едет погулять в Сочи – из машины улыбались две пышногрудые блондинки.
Короче, он разрешил нам следовать далее с ними. Те 750 километров до Краснодара мы пролетели буквально за 9 часов со всеми остановками, после чего, как нормальные люди, мы попрощались – они через Джубгу пошли на Сочи, а мы через станицу Крымскую – на Анапу.

Там все было ожидаемо хорошо – и жены наши, и дети уже по-свойски обосновались на пляже при кафе, где хозяйничала супруга Юрия (Сильвер) Анна. Он и она нас встретил дружелюбно, организовали тем же вечером небольшое застолье прямо у моря. Все внешне было замечательно, смущали только его молчаливые помощники, которые всегда были неподалеку – меня это настораживало. Я предупредил свою Татьяну, чтобы они здесь не очень занимались панибратством и не забывали расплачиваться. На следующий день мы с Тагиром осмотрели наши объекты. Косметический ремонт и обустройство дома в станице завершалось, появилась новая мебель, посуда, белье и прочее – вскоре можно было сюда переезжать. Браться за достройку второго дома пока было не по карману.

Обстоятельства торопили нас в Одессу – Тагир для подстраховки решил ехать с нами. Путь этот в 750 километров не предвещал нам больших трудностей – дороги на юге были сносными еще с советских времен, правда, были они узковатыми. Единственная неприятность нас поджидала на пограничном переходе в Украину, сразу после паромной переправы у Керчи. Своих традиционно неласковых пограничников на нашей стороне мы прошли, на удивление, легко – даже к нашему пистолету они отнеслись спокойно. Зачем мы его только взяли? Зато на украинской стороне, увидев его, проверяющие нас службисты, даже просияли. У них появился повод нас раскрутить – им российские разрешения на оружие, оказывается, не указ, мол, мы можем оказаться и диверсантами (1994 год). Нас после личного досмотра поставили по струнке, перевернули весь багаж, проверили каждую складку в машине и уже начали откручивать обшивку дверей автомобиля. Тут Тагир что-то сообразил и отвел в сторонку одного из наших притеснителей, одетого в штатское. Они недолго пошептались – украинская бдительность стоила 300 долларов. На этой основе мы быстро разошлись, собирать машину по винтикам нам не пришлось. Как говорится, здравствуй, ненька Украина!

В Одессу мы приехали довольно поздно, но с удовольствием прогулялись по ее центральным тихим улочкам, посидели в кафе под скрипочку – было все так, как я себе представлял, включая и местный говор. В порту с утра при растамаживании все прошло как по маслу – здесь, если люди брали деньги, то услугу оказывали культурно. В этот день у нас еще было время спуститься к пляжу по Потемкинской лестнице, и даже искупаться. Мы посетили одесский привоз с его шумной торговлей – в пересчете через доллар на рубли, здесь все оказалось довольно дешево.
Затем опять был прекрасный вечер с прогулками и приятной музыкой. Мои попутчики были не прочь еще один день отдохнуть в Одессе, но я настоял на том, чтобы с утра возвращаться в Анапу – смутное беспокойство за свою семью меня не оставляло.

По приезде, как я и представлял, меня ожидали скользкие разговоры с Юрием о том, что любой бизнес нуждается в защите. Он вкрадчиво говорил мне, что землякам нужно держаться друг за друга. Он рассуждал, что неплохо было бы и «пощипать» моих товарищей, а делиться с ближними людьми – это по-христиански. Чтобы как-то урезонить его, я попытался объяснить ему социальный характер нашего бизнеса, что мы в нем не хозяева, а состоим на службе у тысяч акционеров – он меня не слышал.
На третий день я в сердцах перевез всю нашу команду на собственные площади в станицу Благовещенская, где мы вполне достойно, но тихо, провели еще неделю-полторы в деревенской тиши. До моря, правда, было ходу минут 15-20 вдоль лимана с некоторым запахом застоявшейся воды. Зато само побережье было хорошим и чистым, чего не скажешь про него в Анапе – чтобы зайти в воду по грудь, шагать там приходилось метров двести. Юрий (Сильвер) нас в тот период больше не доставал, видно понимал, что никуда мы от него теперь не денемся – недвижимость привязывает людей к месту крепче семейных уз.

Вскоре я с женой и дочерями, не без билетных проблем, только через Ростов улетел домой. Александр с супругой и дочерью в обратный путь отправились на машине. Тагир остался на хозяйстве, а при нем, к тому же, была уже и машина с шофером - можно было делать экскурсионные выезды с отдыхающими. Нас в станице в тот сезон сменил Юрий Петров с семьей, а позднее подъехали и люди от Александра К. Дело, можно сказать, налаживалось, но тревога меня не покидала. Она оправдалась уже после сезона – эти новокузнечане наехали на Тагира. С его слов, они несколько дней продержали его в уединенном месте, избивали, даже отобрали у него некоторые деньги. Они отпустили его, сообразив, что взять с него нечего кроме нашей общей недвижимости, а она никуда не денется. Дело шло к быстрому краху нашего совместного проекта с романтичным названием «Черное море», либо к длительным разборкам с участием правоохранителей, очень затратных во всех смыслах и с неясным итогом…

«Помог», как водится, случай. Когда я следующим маем по призыву Тагира приехал в Анапу, он сразу повез меня на кладбище. Подошли мы с ним к ухоженной двойной могиле, где под мрамором лежали Юрий (Сильвер) и его жена Анна. Их прошлой зимой расстреляли из автоматов заезжие убийцы, его - по «разборке», а ее - по судьбе. Сына их взяли на попечение «авторитеты», только хватило бы у них ума выучить его и сделать настоящим человеком.
Не поверите, я не почувствовал облегчения, а, наоборот, страшно расстроился - все в этой округе мне стало чужим. По инерции, но уже без семьи, я летом приезжал в станицу на несколько дней, даже потратился на дополнительный ремонт нашего штабного помещения, но не в радость был тот отдых. Заезжали в сезон 1995 года отдыхающие из других наших коллективов, но уже без первых лиц. Достраивать основную гостиницу уже никто не хотел – дело само остановилось. При нем в надежде на лучшие времена остался Тагир Ахмадуллин, но я даже не знаю, где он теперь…

Вот обработанный материал из интернета о тех, с кем мы имели дело в то время в Анапе.

…В начале 90х годов сила, ловкость и волевые качества многих бывших спортсменов были востребованы криминальным миром. Изначально обладая всем необходимым для достижения вершин на этом поприще, им оставалось лишь освоить тонкости новой профессии.
Летом 1994 года в Москве были совершены убийства нескольких бывших спортсменов, прибывших из Новокузнецка. Вскоре пришли сведения на запрос следствия.
Один из убитых был Владимиром Лоботским, известным спортсменом, представителем прославленной на весь Новокузнецк школы вольной борьбы. Он оказался не только спортсменом, но и криминальным гением. С коллегами-борцами он создал преступную группировку, которая несколько лет терроризировала Новокузнецк. В этой же информации сообщалось, что год назад значительная часть группировки исчезла из Новокузнецка. Значит, перебравшись в Москву, они стали или предметом охоты со стороны столичных конкурентов или жертвами внутренних разборок. Предстояло выявить круг знакомств и выйти на остальных членов группировки в столице. В Новокузнецке собирались все необходимые сведения о деятельности группировки Лаботского в этом городе.
Семисоттысячный Новокузнецк уже более полувека являлся крупнейшим в стране центром черной металлургии и угольной промышленности. Все эти годы его жители, работая от гудка до гудка, давая стране драгоценные уголь и металл, искренне думали, что приближают свое светлое будущее. Вначале 90-х оно неожиданно пришло в виде свободного предпринимательства и рыночных отношений. Главное богатство города сделало его привлекательным для появившихся тут как тут многочисленных бизнесменов. В город потекли огромные деньги, оживилась торговая сфера и сфера обслуживания. А вокруг них тотчас активизировались криминальные структуры.
И Новокузнецк стали называть сибирским Чикаго. Несколько лет город постоянно жил в атмосфере бандитских разборок, убийств, похищений и исчезновений людей. Городская прокуратура была завалена делами по тяжким преступлениям и многие из них приписывались группировке Лоботского. Следствию необходимо было выйти хоть на какие-то следы оставшихся в городе активных членов банды. А может быть и обнаружить связи с ее руководством, перебравшимся в Москву. Определенный контингент, узнав, что Лоботского нет в живых, разговорился. Изучение истории группировки привело следственную группу на Кузнецкий металлургический комбинат, являвшимся крупнейшим Европе производителем рельсового проката, высоко котирующегося на мировом рынке. Здесь в 1991 году впервые в городе и прозвучало магическое слово – бартер. Дорогостоящие рельсы обменивались за рубежом на дешевую импортную бытовую технику. В стране бушевал финансовый кризис, и зарплата рабочим не редко вместо денег выдавалась в виде телевизоров или видеомагнитофонов. Чтобы превратить их в деньги они были вынуждены сдавать их по дешевке ловким перекупщикам, которые под руководством Лоботского организовали свои пункты прямо на комбинате. Затем через комиссионные магазины они перепродавали их втридорога.
Никто не мог сдать товар в комиссионку по реальным рыночным ценам. Все было схвачено мертвой хваткой бывшего чемпиона и его друзей. Вскоре опыт с бартером распространился на другие предприятия города. И группировка продолжала наживаться на безвыходном положении металлургов и шахтеров, которые не только не становились хозяевами своих предприятий, но даже не стали обладателями тех самых телевизоров и видеомагнитофонов, которые получали в виде зарплат. По окончании эпохи бартера Лоботский занялся более традиционным промыслом – рэкетом. Брал под контроль городские рынки, магазины, рестораны. Следователи стали опрашивать тех, кто еще недавно под страхом смерти ничего не сообщали правоохранительным органам, не смотря на то, что ежемесячно им приходилось отдавать вымогателям большую часть своих доходов. При этом все отмечали предельную жестокость в действиях рэкетиров. Никаких отсрочек, скидок и поблажек. Уже давно среди предпринимателей шли разговоры о чудовищных способах устрашения непокорных, которым пользовались бандиты. Одному предпринимателю они отрубили ногу, а когда он все-таки рассчитался с бандитами, то получил в подарок крутой автомобиль. На одной из кассет, изъятых в ходе обысков, была зафиксирована передача курьерами оружия членам группировки. Судя по всему, в банде существовало что-то вроде тайной полиции, собирающей компромат на своих членов.
Или у них наметился раскол, и они шпионили друг за другом, что полностью подтверждало московские убийства, в ходе которых кто-то последовательно уничтожал своих бывших коллег. Следователи отметили высокий профессионализм ведения операций. Действуя четко и слаженно, убийцы соблюдали главное условие, никто из участников не должен знать и видеть друг друга. У следствия в руках впервые оказались неопровержимые доказательства преступной деятельности группировки Лоботского, да еще из уст его подопечных. Они не только поведали где, с кого и сколько вымогали денег, но и заочно поделились с органами планами по уничтожению самого Лоботского.
К этому времени московская часть следственной бригады собрала достаточно информации о деятельности преступной группировки в столице, и имела данные на большинство ее членов.
Были выявлены адреса, по которым проживали бандиты и явочные квартиры. Брать преступников в Москве и Новокузнецке решили одновременно, чтобы никто не успел предупредить друг друга о грозящей опасности. В игру вступили группы захвата московского и новокузнецкого управления по борьбе с организованной преступностью.
В результате, в Москве и Новокузнецке были арестованы более тридцати активных членов банды во главе с Шкабарой. Оружия, изъятого у преступников в обоих городах, хватило бы, чтобы вооружить армию какого-нибудь небольшого государства. Только его опись и систематизация потребовали недельных усилий почти всех членов, вновь объединившейся бригады. Задержанные тем временем начали давать свои первые показания. Большинство же четких ответов следствие получило самостоятельно. И вскоре, наряду с общей картиной деятельности банды Лоботского-Шкабары, стали известны и многие подробности. Желая единолично захватить власть в банде, и разрабатывая операцию по устранению Лоботского, Шкабара остальных преданных членов группировки уничтожал в Москве самостоятельно. Параллельно с внутренними разборками банда вела войну за свой кусок столичного пирога. Новый лидер вызвал из Новокузнецка специальную бригаду убийц, которые должны были уничтожать московских конкурентов. Всего на их счету, по мнению следствия, было около 20 подобных убийств. Под таким напором они даже смогли на время потеснить знаменитую люберецкую банду. Заставили они считаться с собой и солнцевскую группировку. Сибирским «гостям» удалось захватить контроль над рядом московских казино, баров и магазинов. Воодушевленная успехом банда Шкабары после убийства Лоботского перешли на беспредельные действия. Они взялись убивать даже воров в законе. Не забывали они и своих бывших коллег спортсменов.
Одним из громких их убийств 1994 года стало устранение председателя федерации кикбоксинга России, тоже уроженца Новокузнецка. Есть данные и о возможной причастности группировки к убийству знаменитых московских авторитетов братьев Квантришвили - известных в прошлом спортсменов.
По иронии судьбы их могилы находятся совсем рядом с могилой еще одного большого спортсмена, знаменитого сибирского авторитета Владимира Лоботского. А судьбу 39 его сообщников во главе с Шкабарой решил суд  предельными сроками…

От чьих рук пал в той войне наш знакомец Юрий (Сильвер) из Новокузнецка,  история умалчивает, но он точно был из тех кругов, судя по его спортивному виду и повадкам, да и «отморозки» его были не ангелы.
Скорее всего, он и его «бригада» остались верны Лоботскому и были уничтожены боевиками Шкабары в ходе зачисток после убийств в Москве, что и отмечено в тексте.

7.3. Чеченский след

Эта история своими корнями уходит в середину 1993 года. Именно тогда инициативная группа предпринимателей из Красноярска, в которую входил мой товарищ и коллега Юрий Петров из фонда «Ковчег», выдвинула идею о создании в Москве сибирского территориального центра бизнеса. Он бы мог в комплексе представлять их интересы в столице – офисы, залы для семинаров, торговые и выставочные площади для местных товаров, словом все, вплоть до комфортного проживания. Возглавил эту группу весьма самоуверенный руководитель Енисейской трастовой компанией «ААА» Виктор Кудерко. После предварительной проработки этого проекта инициаторы пришли к выводу, что было дешевле и быстрее по срокам с этой целью купить на чековых аукционах в Москве уже готовую гостиницу поближе к ее центру. Выбор пал на гостиницу «Восток», которая включала в себя целый комплекс построек с приличным фондом гостевых номеров разной категории. Немаловажно, что до гостиницы можно было дойти за десять минут от станций метро «Петровско-Разумовская» и «Владыкино». Пятнадцати минут хватало на метро, чтобы проехать в центр города. Расположена она была в зеленом районе на северо-востоке Москвы рядом с Ботаническим садом Российской Академии наук, Шереметьевским дворцом и парком, а также с ВДНХ. Место было тихим, и на этом я бы сделал упор – позднее оказалось, что не одни красноярцы строили  свои планы по данному укромному уголку.

Так вот, у сибиряков тогда дело было за малым – нужны были приватизационные чеки, желательно бесплатно. Для этих целей лучше всего подходили в качестве партнеров инвестиционные фонды приватизации, т.е. ЧИФы. Не исключено, что по этой причине в числе инициаторов оказался Юрий Петров, который под свои гарантии привлек в проект «Хакасский инвестиционный фонд» в моем лице и еще пару участников нашего «Сибирского холдинга». С целью отслеживания ситуации на месте в гостинице «Восток» был снят небольшой офис, и в него переехал помощник В. Кудерки некто Андрей Большунов. С его подачи в два захода на местные аукционы мы нашей группой совокупно взяли довольно крупный пакет акций этой гостиницы (информация зачем-то секретилась) – наш, в частности, фонд приобрел предельные по требованиям регулятора 10 процентов.
Может по этой причине или по иным соображениям, но меня в июне 1994 года на общем собрании акционеров АО «Гостиница «Восток» избрали в Совет директоров этого общества – я единственный из нашей команды получил этот официальный статус, а, по сути, засветился.

Поначалу мне даже понравилось, что, благодаря этому, у меня теперь, по звонку, всегда были в распоряжении приличные апартаменты в этой гостинице. Теперь, задним числом, я припоминаю,  что с некоторых пор, заходя иногда в офис Андрея, я заставал его растерянным, а, скорее, испуганным, в окружении непонятных людей. В чем дело он не рассказывал, а я не спрашивал – друзьями мы не стали.
Еще с весны того года я также заметил, что во дворе комплекса постоянно снуют какие-то кавказцы, скорее чеченцы, угрюмого вида в типичных черных шапочках, коротких кожаных куртках и широких спортивных штанах. Иногда попадались среди них и солидные бородачи в шляпах, длинных плащах или пальто с приличными портфелями. С другой стороны, где их тогда не было – даже в моем глубинном Черногорске была своя чеченская диаспора, которую возглавлял предприимчивый человек по фамилии Дудаев, который сам мне говорил, что он родственник того самого авиационного генерала. Словом, судьба мне знаки подавала – сторонись, Коля – я же их проигнорировал.

В ноябре 1994 года я приехал в Москву, как отмечалось, накоротке, чтобы сделать ровно два дела. Нужно было выкупить в МИБ-Банке акции артели старателей «Сибирь» на означенную уже сумму, да оформить некоторые инвестиции в проект «Алмазный берег». Со мной приехала кассир фонда Горянская Людмила Михайловна по личным вопросам в столице.
Поселились мы в соседних номерах в гостинице «Восток», и каждый занялся своими делами – обратные билеты у нас с ней были на поздний рейс из Домодедово на 10 число.
Еще в день прилета я завершил все дела в банке – там все было ясно, и в портфель мой легли все документы о покупке акций артели первой эмиссии. Правда, разговоров и планов наслушался от Паниной Елены Николаевны – выше крыши.

Про компанию «Кимберлит капитал», куда я направился на следующий день, стоит немного рассказать. Были у меня в Москве к тому времени среди прочих партнеров два доверенных человека. Про Евгения Карпикова я уже писал, а второй – Матеров Лев Николаевич, который управлял московским фондом «Жилтоварищ».
Последний был уже в годах, но оставался открытым как ребенок, причем являл себя человеком жизнерадостным – классический экстраверт. Оба они были заряжены на поиск всего нового, потому зачастую держались вместе. Москва же, слухами живет – они ловили их налету. Звонят они как-то по осени того года ко мне в Абакан и говорят, что нашли перспективный алмазный проект и ищут надежных партнеров – я сказал, что скоро буду.

Привели они меня в тот день в приличный офис к некому американцу, которого звали Майкл Крэл, руководившего указанной компанией. Представляю, что они ему про меня наплели. В те годы в нашу столицу приехало немало предприимчивых людей с совокупного Запада, имея авантюрные устремления нажиться на нашей наивности, вполне понимая возможности нашей страны. Позднее встречал я таких «засланцев» и в Сибири – не давали им покоя ее богатства. Этот представительный американец на хорошем русском языке с приятным акцентом поведал мне о своих планах в России. С его слов, он представлял у нас интересы крупной канадской компании с опытом работы в алмазодобывающей отрасли, которая имеет договор с правительством России по участию в освоении Архангельской алмазоносной провинции. Он довольно подробно рассказал об их уникальной технологии разработки кимберлитовых трубок без вскрыши. Якобы, вода под напором должна выносить обогащенную породу на поверхность по специальным трубам – все это на чертежах, схемах и рисунках. Позднее такие рассказы стали называть презентациями проектов с сопутствующими иллюстрациями – мы сами научились их неплохо делать, а в то время все это было еще в диковинку.

По ходу дела Майкл достал из сейфа несколько брильянтов, вставил их в специальные держатели и сказал, что это обработанные камни из наших Поморских месторождений – выглядели они завораживающе.
В завершение разговора Майкл поведал, что их инвестиционная политика подразумевает привлечение местных инвесторов, этому, кстати, будут рады и в правительстве России.
Про алмазы в той провинции я слышал еще с советских времен, что правительство наше живет на кредиты и ему не до самостоятельных разработок, и без американца было ясно. Как человек, проработавший несколько лет в горной отрасли, я понимал, что представляет собой технология гидроразрыва. Словом, многое в рассказе Майкла выглядело правдоподобно, но что-то меня удержало от широких жестов – сошлись на скромных инвестициях в 150 тысяч долларов. К тому же я поведал, что буквально сегодня наш фонд завершил крупные инвестиции в золотодобычу, дескать, средств на остатке не так много и помахал свежими документами из банка. Это я сделал больше для своих товарищей - они на свои еще более скромные вложения в этот проект хотели иметь крупную поддержку в лице нашего фонда. Поскольку я уже поторапливался с отлетом, то мы без задержек подписали необходимые документы, и мне выдали красивые сертификаты в пакете под каждые 10 тысяч долларов на наши доли в этом проекте. Майкл не забыл угостить нас в соседнем ресторане – он уже достаточно обрусел и понимал, что у нас принято сделки «обмывать».

В хорошем настроении я поспешил в гостиницу, чтобы незамедлительно выдвигаться в аэропорт вместе с Людмилой Михайловной с целью отлета в Абакан – там близилась встреча с моими коллегами из «Сибирского холдинга».
В портфеле моем шелестели бумаги, стоимость которых превышала полтора миллиона долларов, и это придавало мне оптимизма. Пока я шел от метро, быстро стемнело – шел восьмой час вечера. Во внутренний двор гостиничного комплекса я входил уже совсем по темноте – освещались почему-то только входные подъезды. Я быстро шел к своему корпусу, не обращая внимания на такую обстановку.

Уже приблизился, было, к ближнему его углу, как из темного пространства  между зданиями выскочили трое неизвестных и накинулись на меня – я успел отметить, что нападавшие были не русские. Да и какие они русские – колотить меня вполне профессионально, кстати, они начали молча и без прелюдий. Я вырос в шахтерском предместье, и нравы среди парней, даже у начитанных юношей, там были еще те. У нас, к примеру, годами бытовала непрерываемая «война» с городскими ребятами, которая, не исключено, еще продолжается. Летом мы бдительно стерегли берега нашей ласковой реки Кондомы от их посягательств на купание. А поскольку все мы учились в городе, то те, в свою очередь, ловили нас на елках, ледовых горках, на катке городского стадиона, где властвовали, соответственно, они. Неписаный «рыцарский» кодекс в те годы, обязывал нас любую стычку начинать с какого, ни есть, разговора…

А тут накинулись - ни слова, ни полслова, хоть бы закурить спросили. Не знаю почему, но я эту их манеру принял и тоже кричать-звать на помощь почему-то не стал. Я сразу решил, что это ограбление, и потребуй они от меня деньги, я их, возможно, и отдал бы, хотя бы из опасения за реальное содержание моего портфеля (со мной и было-то в наших тогдашних купюрах всего тысячи  полторы долларов). Но ничего такого не произошло, потому, как мог, я отмахивался от них этим самым портфелем, понимая, что отдать его им я не имел права. В какой-то момент им это надоело, и в руках их главаря (он был приметен) сверкнул нож. Я замешкался, слегка опустив свое объемное «оружие», и тут же получил сильный удар справа в лицо чем-то тяжелым, скорее всего, кастетом. Я слышал, как захрустели кости, в глазах потемнело, хлынула кровь, и я буквально рухнул. В таком моем состоянии они вырвали у меня портфель и даже обыскивать не стали, поскольку личные документы и кошелек остались при мне, как позже выяснилось. Вырвать-то, они вырвали, но вот ручка от моего увесистого кейса осталась у меня в руке, поскольку даже без памяти я продолжал держать ее крепко – так работает подсознание на ответственности.

Немного погодя я очнулся и сам добрел до входа в свой корпус, где опять упал в вестибюле – началась суета, вызвали скорую и милицию. На шум выбежала и Людмила Михайловна – она меня уже заждалась. За себя молчу, но эта пожилая женщина со слабым сердцем тогда натерпелась страху.
Тем не менее, я успел ей сказать, чтобы она улетала – она не ослушалась. В растерянности она собрала мою окровавленную верхнюю одежду и узнала у медиков, куда меня повезут. С полной сумкой тех неприглядных вещей она назавтра и появилась у нас на работе, чем вызвала там целый переполох – оповестили и мою жену.
Татьяна в горячке тоже настрадалась, больше от неизвестности – она уже через день была в Москве, предварительно позвонив кое-кому из моих коллег. Слух об этом событии быстро разлетелся в наших кругах, и не только в столице. В те безумные годы было много пострадавших (даже потерь) от криминала среди банкиров и коммерсантов, но из числа фондовиков я был в числе первых.

Отвезли меня тогда в глазную клинику, которая располагалась где-то в переулках на Тверской в районе гостиницы «Минск». Помню, что операцию мне делали довольно молодые врачи, но правый глаз они мне спасли, да и повреждения на лице зашили мастерски – следов со временем не осталось. Сердечное им спасибо.
А вот исправлять внутренние разрушения костей под глазом через пару дней, уже в присутствии жены, меня отправили по профилю в знаменитую Боткинскую больницу на улицу Беговую. К этому времени к участию в моих делах подключился мой прежний наставник Щапов Юрий Степанович, возглавлявший в то время комитет по промышленности Верховного Совета России – со свойственной ему решительностью он «поднял волну» вокруг моей персоны в этом достойной лечебнице, и совершенно напрасно.

Заведовал ЛОР отделением в этой Главной клинической больнице Москвы доктор медицинских наук профессор Николаев Михаил Петрович, будучи ведущим оторингологом столицы – куда уж лучше. Лечащим моим врачом был его сын Руслан - молодой, да ранний, в лучшем смысле этого выражения – я оказался под двойной квалифицированной опекой, к тому же, семейной. И вообще, ко мне относились максимально внимательно, в полном соответствии с характером моих травм. Я и мои коллеги по палате попали в эти обстоятельства в то непродолжительное время, когда персонал по своему внутреннему содержанию оставался еще советским. Даже в такой больнице уже многого в лечебном плане не хватало, халаты и простыни поизносились, а люди были нормальными.

Грех сказать, мне провели уникальную операцию, ее описание с фотографиями попало в специализированный американский журнал (мне показывали). Я за это не заплатил ни копейки – не потребовали. Все обошлось конфетами и цветами. Лишь изредка, при нехватке каких-то лекарств, да и то, зачастую, не мне, а моим товарищам по палате, московские коллеги по моей просьбе приносили их в лучшем виде – вот и все.
Ту мою операцию готовили довольно долго, приходили с осмотрами разные консультанты, был среди них и известный нейрохирург, доктор медицины и профессор Кассен Вадим Юрьевич – позднее он в ней и участвовал.
 
Только недели через две меня уложили на стол. Помню, опытная врач-анестезиолог перед  началом операции шутливо сказала мне, мол, теперь мы узнаем, что ты за мужик. С какой, говорю, стати? Она мне – у нас под наркозом все раскрываются. Меня тогда это сильно задело – до сих пор помню. Починили меня часов за пять. Как очнулся, первую кого стал искать глазами – анестезиолога. Спросил взглядом, поскольку весь был замотан – ну, как? Она засмеялась – нормально. Только потом я понял, операцию ту мне делали через рот - что я мог рассказать под наркозом? Чтобы пластиковую пластинку мне под глаз подвести, мне углы рта, похоже, подрезали – все рот шире. Тут не поговоришь.
Потом посмотреть на меня к нам в палату приходили медицинские специалисты в сопровождении Михаила Петровича и Руслана, разглядывали снимки, что-то обсуждали. Были и студенты – ученики профессора. Со мной они не разговаривали, поскольку я был для них лишь редкий экземпляр, вроде минерала на полке – а поговорить я был не прочь, хотя бы выразить слова искренней благодарности.

Хочу немного рассказать про обстановку, которая царила в нашей палате. Само ЛОР отделение находилось в исторической части больницы, потому, может быть, его палаты еще с царских времен остались большими и просторными, светлыми, к тому же. В таком помещении нас было 18 человек – «особистов», как нас называли. Здесь лежали больные с тяжелыми случаями ЛОР-заболеваний. Раньше я и предположить не мог, что у человека в носу и в глотке может быть столько проблем, а гайморовы пазухи – кладезь человеческих несчастий. Мой личный опыт по этой части был связан лишь с тем, что мне в юном возрасте перед возможным поступлением в суворовское училище стальной струной выдрали здоровые гланды из здорового горла, на всякий случай – глупость какая-то.

Народ в палате сошелся, будто специально подбирали. Был там, например, дипломат из Бангладеш, который сносно говорил по-русски. Он не скрывал, что через нас он пытался понять душу нашего народа, поскольку искренне считал, что мы и индийцы являемся родственными нациями, имевшими арийские корни. Убежден, в нашем лице он получил хороший материал для своих исследований. Меня тогда это сильно заинтересовало, потому много позднее я посвятил этому уже свои изыскание. Оказалось – правда.
Примерно пять тысяч лет назад наши предки славяне-арийцы в два захода (похода) очищали Древнюю Индию от последователей кровавого культа богини Кали – описание войны богов и демонов из эпоса «Махабхарата» и есть сказания о тех временах. Семь Великих наших Волхвов, которых там назвали Риши, дали тому народу грамотность и глубокие ведические знания – доказанная схожесть живого русского языка и индийского санскрита (мертвого) есть тому подтверждение – 50 слов из 100 похожи. Только вот они записали эти знания на золотых пластинах и сохранили в какой-то их части, а теперь щедро делятся ими, как своими, со всем миром, мы же наши первоисточники в ходе бурной истории растеряли – остались лишь их фрагменты в виде «Велесовой книги» и т.п.

Был среди нас заслуженный художник России, человек уже пожилой – не забыть его рассказов о нравах и быте его собратьев по кисти еще с довоенных времен, особенно о хрущевских временах. В тот период на мне, как на грех, был зеленый спортивный костюм с красными вставками. Тот художник постоянно говорил мне: «Коля, выкинь ты свой костюм – зеленый и красный цвета не сочетаются». Куда я мог его выбросить, ведь другого не было. Но каков мастер – для него цветовой диссонанс, как пенопластом по стеклу.
Лечил свой запущенный гайморит и вполне успешный заместитель директора Черкизовского мясокомбината – от него уже тогда мы узнали, что в некоторые сосиски кладут не более 10 процентов мяса, а теперь, говорят, их научились делать совсем без него.
Было интересно смотреть, как известный московский математик на больничной койке у окна читал свои тематические книги, состоящие из одних формул, при этом, он иногда над ними искренне смеялся, будто имел дело с зарисовками М. Жванецкого или с «Задоринками» М. Задорного.

Старостой в нашей палате и признанным авторитетом для всех был вообще шофер-дальнобойщик, человек колоритный и на вид умеренный – он своим природным юмором буквально укладывал нас в лежку. Короче, народ собрался – один к одному, при этом, контингент последовательно менялся, и новые темы рассказов буквально втекали в нашу палату. Телевизора, слава Богу, у нас не было, потому долгими вечерами мы много разговаривали – днем нас мучили лечебными процедурами. Послушать эти разговоры приходили знающие люди со всего этажа.

Особенно мне запомнился рассказ моего соседа по койке, очевидного интеллигента и интеллектуала с ученой степенью. Когда он разобрался в том, кто я есть по жизни и по характеру моей работы, он доверительно и без огласки поведал мне, что довелось ему быть среди первых перспективных участников курсов обучения в рамках Гарвардской программы в Америке еще в горбачевские времена.
Назвал он и тех, кто был с ним на этих курсах – часть из них я уже упоминал в своем повествовании. Он мне поведал, что тогда первая часть программы была действительно обучающей с либеральным уклоном. Во второй же половине пошли индивидуальные тренинги в сфере личных профессиональных интересов участников. В их ходе его вполне откровенно вербовали под агента влияния с целью проведения в СССР политики в интересах США. Дело это тонкое, речь не шла о том, чтобы сделать из него махрового агента ЦРУ на подписке, призывали лишь к проведению политики Госдепа США в своей повседневной деятельности. Он, по его словам, от такого предложения отказался, хотя мог и не говорить мне об этом. И так было ясно, что все, кого он мне называл, к тому времени были у нас на виду и при государственных должностях.
Его же по приезде отодвинули даже с того места, которого он в советское время достиг, благодаря своему таланту. К настоящему времени те лидеры со своих высот, в большинстве своем, уже упали, а тот мой знакомец, насколько мне известно, так и остается только интеллектуалом. Жаль имени его назвать не могу – нет от него согласия, но, по сути, он достойный мужчина. Имея в своем личном общении такого свидетеля, мне трудно поверить в искренность тогдашних инициаторов рыночных реформ в России на либеральной основе. На этой базе я на дух не терплю и их нынешних «либеральных» последователей, всех этих «правдострадателей» и мнимых «борцов» с коррупцией, которые на западные деньги всеми способами расшатывают ситуацию в нашей стране. Это уже вторая производная тех агентов влияния, больше похожая на пародию своих способных предшественников, которых поштучно отбирали по всему Союзу…

А тогда вся достойная компания из нашей палаты довольно долго разбиралась с моей личностью после того, как меня к ним вкатили. Все началось с малого - в приемные дни ко мне стали являться целые делегации прилично одетых людей с полными пакетами деликатесов. Дело в том, что многие мои знакомцы из руководства московских фондов и ряда инвестиционных компаний посчитали своим долгом засвидетельствовать мне свое почтение в трудную для меня минуту. Ребята из компании «Профит Хауз», так те просто взяли надо мной шефство, они и о Татьяне моей заботились, пока я не уговорил ее уехать, когда дела мои пошли на поправку. Все старались, как могли, совали и элитный алкоголь, холодильник наш был забит, ананасы стояли в ряд на подоконниках, как тыквы вдоль заборов в деревнях у нас в Минусинском районе.
От нашего стола хватало всем - медперсоналу, соседям и детям, посещавшим нашего брата-больного. Сам же я примерно с месяц ничего толком не ел и, тем более, не пил – рот мой был разворочен, потому жил на кашках и киселях от кухни.
Наш староста с первыми такими посещениями задал мне вопрос: «Коля, а ты кто?». Как тут ответишь – говорю, что сам я не местный, а приехал по делам в Москву из небольшого сибирского города, а тут это. Тот только хмыкнул – типа, не хочешь, не говори.

Еще больше вопросов у народа возникло с появлением у моей кровати следователя после разрешения на то врачей. Он начал задавать вопросы о золоте и алмазах с американским оттенком, туманно намекая, не эти ли активы стали поводом нападения. Оказывается, мой раскуроченный портфель нашли поблизости от места происшествия – далеко ли унесешь чемодан без ручки, а печать фонда и бумаги из него налетчики не тронули, чему я искренне порадовался. Я, как мог, отвечал, но было понятно, что запрос на меня в Сибирь ушел. Ответ, судя по всему, следствие удовлетворил, и от версии с алмазами оно отказалось. Дело свелось к налету с целью грабежа – так всем было удобней, и мне в том числе.

Хотя какой грабеж – кроме испорченных вещей да здоровья, я ничего не потерял. Мне принесли для ознакомления целый альбом фотографий местных бандитов, все больше не русских. В одном из них я признал главаря своих обидчиков. Мне сказали, что этого чеченца уже разыскивают за убийство милиционера месяц назад. Тем следователи и завершили свою работу, бумаги мне отдали, а портфель остался у них в качестве вещественного доказательства. Бандитов тех со временем поймали, дел за ними было уйма, а я оказался лишь рядовым эпизодом в цепи их преступлений. Их судили, меня приглашали на суд в качестве потерпевшего, но я не поехал – никто и не настаивал…

После некоторого осмысления тех событий мне стало интересно, куда могло уйти следствие, если бы рассматривало версию заказного налета с целью устрашения моей (нашей) деятельности, связанной с самой гостиницей «Восток». Этих целей возможные заказчики добились. Я к тому проекту с тех пор потерял всякий интерес, из Совета директоров общества я вышел по собственному заявлению на очередном собрании акционеров, правда, сами акции гостиницы удалось продать лишь в 2000-е годы, когда, главным образом, отшумели чеченские страсти в стране и в столице.
Сообщество инициаторов проекта распалось примерно в то же время. Юрий Петров об этом помалкивал, а мог и сам ничего не знать. Мне известно, что тот самый Андрей с тех пор пропал и в Красноярске уже не появлялся. Очевидно и то, что те люди, кто акций не покупал, но продолжал управлять этим комплексом из тени, они никуда не делись – им совсем не нужно было, чтобы кто-то путался у них под ногами. В таких делах строить догадки бессмысленно и даже опасно, но где-то же должны были базироваться многочисленные чеченцы, наполнившие Москву в то время. На том фоне началась Первая чеченская война в декабре 1994 года.
Только тогда наши правоохранители начали повсеместно прижимать чеченские криминальные диаспоры по всей России, в том числе и в Москве…

Так, 1 декабря 1994 года на территорию Чеченской республики вступили правительственные войска РФ, положив начало самой кровопролитной битвы в истории современной России. Началась Первая чеченская война 1994-1996, вызвав огромный резонанс в обществе и в мире. Чеченская проблема оказалась огромной проблемой для всего населения России.
В течение трех лет тема этой войны была самой актуальной для большинства людей. Однако до настоящего времени эта война так и осталась непонятой россиянами. С прекращением боевых действий интерес к данной проблеме постепенно угас.
Считается, что причиной Первой чеченской войны стало то, что в ноябре 1991 года, согласно Указу президента СССР, Чеченская республика приобрела государственный суверенитет, что означало возможность её реального выхода из состава РФ.
Однако это решение так и не претворилось в жизнь. В 1992 году власть в республике была захвачена генералом Дудаевым, который к тому времени приобрел значительную популярность среди народа. Дудаев имел следующие цели: восстановить Горскую республику, объединяющую все народы Кавказа и утвердить независимость Чечни. Именно благодаря этим лозунгам новому чеченскому лидеру удалось завоевать расположение народа к себе. С началом перестройки в республике всё чаще конфликтовали между собой различные региональные группировки. За три года Дудаевского правления Чечня погрязла в криминальном беззаконии и вседозволенности. Прекратили своё существование такие органы, как милиция, суды и прокуратура, что и повлекло за собой рост преступности. Республика превратилась в рассадник и экспортёра преступных элементов практически в каждый регион страны, особенно в ее столицу. Среди общего числа преступников в России в начале 90-х годов жители Чечни составляли 42 процента.
После развала СССР и постепенного отделения от него республик, Чечня также заявила о своём желании выйти из состава РФ. Ельцин принял решение посредством военно-полицейской операции устранить криминальный режим Дудаева, разоружить и задержать бандитов, укрепить тем самым положение кремлёвской элиты.
Не ожидали только столь ожесточенного сопротивления со стороны чеченского народа, который воспринял вторжение войск на свою территорию, как попытку порабощения, посягательства на природные богатства.
Возможно, огромную роль в формировании негативного отношения чеченцев к российской операции сыграл и «синдром депортации 1944 года», когда в результате выселения чеченцев из родного края от голода, холода и болезней погибла значительная часть депортированных людей. Кроме этого, большую роль сыграли психологические и исторические особенности национального характера чеченцев. Тогда к Дудаеву присоединились и те, кто конфликтовал с ним до 1994 года на стороне оппозиции.
Объединение чеченцев, взявшихся за оружие отстаивать свою свободу и независимость, привело к тому, что военно-полицейская операция довольно быстро переросла в начало Первой чеченской войны.
Чеченская армия имела неплохое вооружение благодаря тому, что, после развала СССР и вывода войск, на территории Чеченской республики осталось большое количество брошенного оружия. Также боевики пользовались своими хорошо налаженными связями в стране по доставке вооружения.
В результате значительной недооценки российскими военными сил противника эта война превратилась в длительное ожесточенное противостояние. Москва имела предварительную информацию о наличии у Дудаева всего пары сотен вооруженных боевиков. Однако на самом деле их оказалось приблизительно 13 тысяч, не считая факта спонсирования чеченцев из-за рубежа, что давало им возможность задействовать в битвах наёмные силы.  Хроника Первой Чеченской войны началась с серии неудач, посыпавшихся на российских военных. В особенности оказалась неудачной операция штурма Грозного, в результате которого российские войска потеряли из имевшихся 250 единиц бронетехники большую её часть. Кроме потерь техники, погибли сотни российских солдат, и много военнослужащих попало в плен.  Такие неудачи российские войска терпели, главным образом, в результате неправильной организации государством материально-технического, политико-морального, информационного их обеспечения.
Когда началась чеченская война, многие населённые пункты, граничащие с Чеченской республикой, вынуждены были покинуть местные жители. Покинутые города и сёла превратились в узлы обороны, где велись ожесточенные бои. В начале лета 1995 года российские силы добились установления контроля равнинных и горных районов Чечни. После переговоров, результатом которых было заключение перемирия и договоренность об организации выборов - война велась уже не столь интенсивно. К тому же, в апреле 1996 года российскими военными был удачно обнаружен и тут же уничтожен авиацией кортеж Дудаева. Сепаратисты согласились на повторные переговоры, результатом которых стали Хасавюртовские соглашения.
По окончании войны были обнародованы потери российских военных в Первой чеченской войне: убито — 4 103 человека, пропали без вести — 1 231 человек, раненных — 19 794 человека. Среди гражданского населения Чечни насчитывается до 80 тысяч погибших. Причины и последствия чеченской войны никак не могут оправдать тысячи покалеченных судеб. Россией тогда было продемонстрировано стремление прекратить эскалацию конфликта и решить создавшиеся проблемы мирно. Однако стоит отметить, что данные соглашения способствовали возвращению чеченской республики к бесконтрольному, преступному образу жизни. Данную ситуацию удалось исправить. Кавказ, тем не менее, является наиболее серьёзным фактором нестабильности в стране и в настоящее время...

К концу декабря меня начали готовить к выписке. Мои друзья из компании  «Профит Хауз» отпросили меня у врачей и вывезли в город, угостили в немецком ресторане, я посетил парикмахерскую, да и приодели они меня под новый размер и по погоде - похудел я за время лечения килограммов на десять. По моему возвращению наш народ отметил, что теперь я действительно похож на «эксплуататора» и владельца сибирских приисков, как они меня, шутя, называли. Выписывали меня на день моего рождения. Как водится, мои замечательные врачи давали мне традиционные напутствия – не пить, не курить, тяжелого не поднимать и т.п.
Нужно сказать, что после операции у меня проявилась одна особенность – двоение в глазах. По-видимому, пластинка под правым глазом не вполне была идентична природной кости. Мне приходилось с целью фокусировки наклонять голову к плечу. Мой лечащий врач со свойственной молодости простотой сказал, что, мол, походишь и так, скажи спасибо, что все видишь. Его мудрый отец пытался заверить меня, что со временем все встанет на место – так оно и оказалось. А я действительно был рад и благодарен им несказанно, в чем заверил их со всей возможной теплотой.
С моими новыми товарищами из палаты мы тоже простились сердечно. Под их доброжелательные ухмылки я сказал им, что время, проведенное с ними в одной палате, было одним из самых счастливых периодов моей жизни – при этом, я не шутил…

Мои московские коллеги прислали за мной «Мерседес» и привезли в гостиницу «Космос», где в этот день завершилась очередная Всероссийская конференция руководителей чековых фондов. Выход мой состоялся прямо к банкетному столу по окончании заседаний. Надо ли говорить, как тепло меня встретили товарищи по цеху, каждый из них хотел меня уважить и выпить со мной за мое здоровье – за что еще пить после больницы.

Короче, от избытка чувств я нарушил данное врачам обещание по первому пункту в тот же день. Много ли нужно ослабленному организму – ночевать меня отвели в номер люкс, который, оказывается, был зарезервирован за мной с первого дня конференции. Проснулся я утром с «тяжелой» головой, но вскоре понял, что-то во мне существенно изменилось и к лучшему – более месяца мешавшее мне двоение в глазах исчезло. Это чудесное излечение было окончательным, поскольку данная напасть меня с тех пор не посещала. Много сказано о вреде алкоголя, я же на своем примере подам голос о его необычайной целебной пользе в некоторых обстоятельствах, разумно призывая всех к умеренности при возможном таком лечении…

7.4. Уральские подходы

Расскажу одну историю, связанную с Уралом - она происходила где-то в начале 1995 года. К тому времени мы уже хорошо сошлись и даже «закалились» в совместных делах с коллегами из Екатеринбурга. Они, к примеру, хорошо знали мою «слабость» в виде приверженности нашего Фонда к акциям РАО «Газпром». Здесь нужны некоторые пояснения.

Чековые аукционы по акциям «Газпрома» начались почти на излете «народной» приватизации – весной 1994 года. Руководство крупнейшего российского предприятия, поддерживаемое тогдашним премьером Виктором Черномырдиным, активно сопротивлялось общим принципам приватизации, которые предусматривали равные возможности для всех жителей страны. В результате 33,9 процента акций компании были выставлены на закрытые чековые аукционы в 62 из 89 российских регионов, в которых якобы располагалось имущество «Газпрома» - Хакасия в этот список не попала. Распределялись акции пропорционально стоимости имущества в каждом из отмеченных субъектов федерации – кто это имущество оценивал, было неясно. А принимать участие в аукционах могли только физические лица, прописанные в регионе, где он проводился – чековые фонды повсеместно выпали из списка претендентов на эти акции. Сравнивая количество акций и жителей, несложно было заранее определить наиболее «привлекательные» регионы. К таковым, помимо главного центра добычи газа Ямало-Ненецкого округа, можно было отнести не только Тюменскую область, но и, например, Вологодскую, Пермскую и Свердловскую области, а также Удмуртию и Мари-Эл. Жителям же Москвы и Петербурга явно ничего не светило. Так, каждый москвич, участвовавший в таком аукционе, получил в среднем по 50 акций номиналом 10 (неденоминированных) рублей на чек, а петербуржец – 65. А вот в Тюменской области такие граждане оказались куда более состоятельными – 2100 акций на чек или 32 823 доллара США на пике их цен в те времена. В лидерах же по числу акций на ваучер оказались Пермская область  - 6000 и Мари-Эл - 5900.

Сегодня, когда либерализация рынка акций «Газпрома» давно прошла, и о так называемых «серых» схемах владения почти не вспоминают, уже можно говорить о том, что в Тюменской области, например, основными инвесторами выступали не столько местные жители, сколько «скрытно» и целый ряд финансовых компаний. Схемы были сложны и акции потом, при хорошем исходе, еще долго передавались юридическим лицам с помощью дарения, внесения в уставный капитал и многих других уловок. Впрочем, изначально все понимали, что простых путей не будет. Так, уже тогда наш «Хакасский инвестиционный фонд» вкупе с новосибирской компанией «Профит Хауз» и рядом других заинтересованных юридических лиц составили своеобразный пул приличного количества приватизационных чеков и запустили его через некое физическое лицо на аукционе именно в Тюменской области – была такая высокооплачиваемая, но и рискованная услуга на рынке ценных бумаг. Ходили непроверенные слухи, что этот наш «пул» в результате приобрел до одного процента акций РАО «Газпром».
Служба безопасности этот наш «заговор» раскрыла уже через год. Они легко по реестру вычислили нашего частного крупного «владельца» акций газового гиганта. Под обещание реального уголовного преследования за нарушение приватизационного законодательства его «раскололи», и он нас всех «сдал». То, что Чубайс с Черномырдиным на примере приватизации РАО «Газпром» нарушили все мыслимые и немыслимые принципы приватизации, ранее принятые, никого тогда не интересовало.
Затем в оборот взяли уже нас, юридических лиц-нарушителей – под угрозой санкций нас принудили «продать» эти акции указанным компаниям. «Реализация» эта состоялась на грабительских условиях – мы едва окупили стоимость вложенных ваучеров и накладные расходы. В среднем по России на приватизационный чек пришлось 1900 акций «Газпрома», и это, пожалуй, была единственная возможность перевыполнить обещание Чубайса превратить ваучер в две «Волги» и даже в иномарку совершенно бесплатно.

В этой связи меня очень заинтересовало то, что в Свердловской области цена аукциона была 2200 акций «Газпрома» на чек – за этим стояла прекрасная возможность, взять в этом регионе через вторичную их скупку приличный пакет, поскольку у частных лиц на руках этих акций было много. Но и в рамках данной области среди городов в этом вопросе были свои рекордсмены – мне лично понравился город Нижний Тагил.
У моих друзей из «Уральского фондового центра» (Федоров Е., Злобин В., Капустин С.) был свой филиал в этом городе, который возглавлял Г. Демьян, а у того на примете имелся частный брокер М. Дмитрий, который специализировался на скупке акций «Газпрома». Я не устаю удивляться этим уральцам – нет бы, на себя поработать, так они все это мне предоставили совершенно бескорыстно.

Правда, в этом вопросе была своя особенность – в то время в России еще не существовало организованного вторичного рынка акций «Газпрома». Все их продажи тогда проходили по неким эксклюзивным схемам – некоторые из них мне были доступны, но они в основе своей тоже были для продавца грабительскими.
Что поделать, так знающие люди «колотили» себе капиталы - среди них, например, был Волошин Александр Стальевич (будущий глава администрации Президента России Ельцина Б.Н.) со своей компанией «Горизонт», которая и проводила вторичные аукционы по продаже этих акций. Поскольку других вариантов продажи практически не было, то мы на них и стремились, да еще и по особым договоренностям. «Грабеж» состоял в том, что не все заявленные акции попадали на сам аукцион. По какой-то непрозрачной схеме к торгам допускались лишь часть пакетов акций, а остальные без права обратного востребования продались за бесценок компании организатору торгов. Наш инвестиционный фонд «потерял» на этих подходах десятки тысяч акций «Газпрома», правда, редкие попадания в аукцион как-то компенсировали эти потери…

Словом, мне выделили на два дня хорошую машину с шофером в качестве охранника. Дополнительно меня сопровождал в этой поездке приятный для меня человек Олег Нецеля с офицерским прошлым – наличных денег при мне было приличное количество. По дороге я, привыкший к сибирским лесным пейзажам, тем не менее, не уставал удивляться уральским красотам, но в одном месте меня поразил своеобразный сосновый лесоповал – следствие урагана, прошедшего полосой.
В самом Нижнем Тагиле все прошло как по маслу - люди к нашему приезду подготовились основательно. Приличный пакет акций Дмитрием М. был уже сформирован, а с несколькими продавцами, которые хотели сами поторговаться, я быстро договорился, поскольку уже примерно знал, почем я смогу эти акции продать, потому легко принял условия их всех. Как говорится, все остались довольны. В этой поездке я купил несколько десятков тысяч акций «Газпрома», а позднее еще не раз пользовался этим каналом на полном доверии.

Мы решили заночевать в городе, а утром двигаться в обратный путь. В нашей гостинице оказался чуть ли не лучший в Нижнем Тагиле ресторан с варьете – с моей стороны было бы верхом невоспитанности не отблагодарить всех моих помощников и участников успешно проведенного дела. Мы сели у окна поближе к сцене, где уже начиналось представление девушками из варьете.
В дальнем углу ресторана расположилась большая и шумная компания молодых людей с явными криминальными замашками – мы этому не удивились, поскольку к таким «посиделкам» повсеместно в тот период мы уже привыкли. Нам подали закуски, едва мы выпили по первой стопке, как входная дверь от удара ногой с треском распахнулась, и в зал буквально впрыгнул огромный человек с двумя пистолетам в поднятых руках - на нем была фуфайка защитного цвета, а под ней тельняшка.

«Все, суки, на пол!» – громко проорал он и выстрелил для убедительности. Сзади его подпирала целая толпа вооруженных людей. Первая моя мысль была о том, что нас сейчас будут грабить – в голове всплыли ясные картины одесских «шмонов» из кинофильмов. Почти инстинктивно я спрятал свой портфель с остатками денег и с документами за штору окна, да еще и успел придавить его ножкой от стола одним энергичным движением. Стрелять из «бандитского» угла начали, практически, сразу же – завертелась большая суета. Мы кинулись на пол уже не по команде, а из-за опасений за свою жизнь. Девушки из варьете там уже привычно расположились – видно им это было не впервой. Потом по нам побежали, причем, многолюдно – путь ко второму выходу из ресторана через кухню лежал мимо сцены. Не скажу, что слышал свист пуль над головой, но, как говорится, «стреляли…».

Довольно быстро все стихло. Оказалось, это даже не местный, а екатеринбургский ОМОН, проводил операцию по задержанию неких преступников с прицелом на их главаря, который, как позже выяснилось, все же ушел. Одеты «служивые» были на удивление разношерстно, к тому же, среди них было несколько гражданских оперативников. То, что мы приняли их за «грабителей», было вполне оправдано. Нас бесцеремонно подняли, выстроили руками в стенку, начали обыскивать. Олег Нецеля на правах принимающей стороны, заявляя о своем офицерском прошлом, начал громко возмущаться. Ему без разговоров дали прикладом автомата по ребрам - пришлось замолчать. Хорошо кости не переломали, хотя с его синяками нам позднее пришлось повозиться.
 
Портфель мой при обыске в ресторане так и не нашли (большой минус нашим органам), зато вопросов при разбирательстве было меньше. Короче, посмотрев наши паспорта и командировочные удостоверения, опросив для вида под протокол, нас отпустили – мы явно не вписывались в их «интерес». Официант не забыл попросить нас оплатить по счету сполна, сказав с сожалением, что ресторан закрывается на «реконструкцию» - действительно, погром в нем был «добрый».
Вот так, «с шутками и прибаутками» и развивался вторичный рынок ценных бумаг в России. При первичном их размещении к тому времени был уже относительный порядок. Кстати, «оружейные» подходы при скупке акций различных эмитентов на местах в тот период были не редки, в том числе и на наших глазах. А тот случай в небезызвестных екатеринбургских кругах еще долго обсуждался – мне же он только авторитета добавил…

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Я решил событиями 1995 года завершить это свое повествование о перестройке в России и об эпохе чековой приватизации. Это будет вполне справедливо. Значительные и даже революционные изменения в России этим годом не закончились, но дальнейший их ход, на мой взгляд, определялся уже другими процессами.
В моей жизни, начиная с 1996 года, на первый план вышли взаимоотношения, связанные с деятельностью ФКЦБ. Этот период достоин того, чтобы быть описанным в другой книге, что вполне соответствует логике, заложенной моим другом Евгением Ильичевым в тех томах ненаписанных мною книг, которые он мне когда-то подарил. Будет время и желание, я к этому еще вернусь… 
   
В свое время меня поразил американский кинофильм «Форрест Гамп», в котором от лица главного героя, слабоумного и безобидного человека с благородным и открытым сердцем, рассказывается история его необыкновенной жизни. Фантастическим образом по ходу фильма он становится миллионером, но остается таким же бесхитростным и добрым.
Форреста ждет постоянный успех во всем, а он любит девочку, с которой дружил в детстве, но взаимность приходит слишком поздно. Этот фильм получил Премию «Оскар» (1994 год), звание «Лучший фильм», номинации «Лучший режиссер» (Роберт Земекис) и «Лучший актер» (Том Хэнкс).
С ним в середине 90-х режиссера Роберта Земекиса («Назад в будущее», «Роман с камнем») ожидал истинный триумф. Его американский Иванушка-дурачок в исполнении неподражаемого актера Хэнкса помимо воли становился свидетелем ключевых моментов американской истории.
Он встречался с президентами и рок-звездами, воевал во Вьетнаме, выступал на антивоенных митингах, становился чемпионом пинг-понга и удачливым бизнесменом... Его жизнь была, в самом деле, похожа на коробку шоколадных конфет-ассорти (кадры фильма): он никогда не мог предположить, какая «начинка» ждет его внутри...
Динамичное развитие событий и вмонтированные хроникальные кадры с Джоном Кеннеди, Ричардом Никсоном и Джоном Ленноном сделали фильм достоверным. И главное - откровенная опора на эмоциональное воздействие экрана на зрителя. Недаром, миллионы людей плакали, выходя после сеанса «Форреста Гампа», сопереживая его чудаковатому, но обаятельному герою...

Не претендуя на точные параллели с сюжетом фильма, хочу отметить, что моя жизнь была ярко вплетена в канву событий того переломного периода в истории России. Любой мой ровесник может сказать, что это касается каждого. Так-то оно так…
 
Не каждый был, например, в центре событий в период ГКЧП. Не каждый был в прямом контакте с соратниками Чубайса с началом приватизации. Не каждый своими руками строил живую инфраструктуру абсолютно нового фондового рынка. Я уже не говорю о личных контактах с иностранцами и с откровенными бандитами не последнего десятка.
У меня есть, правда, сомнения в том, остался ли я столь непорочен, как Форест Гамп, после всех пережитых мною ситуаций того времени. Одно могу сказать, что личные события с тем временем связанные, я постарался изложить максимально достоверно…

Знаю точно, что мой строгий учитель Сатурн ничего, связанного со мной, не упустил и за все спросит в положенные сроки – уже спросил отчасти. Как бы и кто к этому ни относился, но, повторюсь, в этот мир мы приходим не для того, чтобы стричь купоны, а для того, чтобы получать уроки. Лично я получаю свои награды и воздаяния, и ни о чем, при этом, не жалею…