Полдня часть группы провела на турбазе, на свежем воздухе, готовясь к предстоящей масштабной съёмке. На обратном пути в автобусе Пашка сел сзади, обхватил Надину голову своими ладонями.
– Надюшка!
– Что?
– Давай твой хвостик развяжем?
Рядом с Надей на сидении лежали зонтики (она взяла парочку в гостиницу, чтобы обшить кружевами на досуге). Пашка раскрыл один зонт и спрятал под ним их обоих.
– Ничего не видно!
Зная уже его взрывоопасный характер, Надя поскорее вылезла из-под зонта и зонтик закрыла. Но в автобусе на них уже глазели во всю. И хотя на самом деле ничего под этим зонтиком не было (хотя в намерениях Пашки сомневаться не приходилось), но для всей остальной группы – было! Не будет же она им всем объяснять: да нет же, мы не целовались!
Утром они отправились вчетвером на прогулку. Точнее, К-ий намеревался осмотреть место будущей съёмки. Предстояло много работы. Надо было расчистить дорогу, чтобы по ней могла проехать карета, наметить места будущих фейерверков, наладить переправу, то есть построить паром.
К-ий взял с собой Иру и Петра, а тот – Надежду. Водитель остановил машину на мосту, и дальше они отправились пешком.
Был прекрасный солнечный день. В придорожных кустах щебетали птицы. Все смеялись, шутили. Надя, резвясь, вскочила на бортик. Петя тотчас оказался рядом, подхватил её на руки:
– Надежда Николаевна, я за вас отвечаю! Видите, ваша жизнь – в моих руках.
– Поставьте меня на место! Ну, Пётр Константинович!
Надя пыталась вырваться, но он держал крепко, радостно глядя на неё снизу-вверх и забавляясь её беспомощностью. Женя К-ий, увлечённый примером друга, обхватил Иру и с силой быстро поцеловал.
В это время на дороге показалась зелёная машина с красной полоской на боку и, подъехав к весёлой четвёрке, притормозила на обочине. Из машины выпрыгнул Чепа в защитном костюме, а следом за ним ещё четверо таких же молодцев. Все мужчины поздоровались за руку, и К-ий повёл их на гору. Пётр Константинович и Ира отправились с ними, а Надя, которая побаивалась не только всяких взрывов, но даже электричества, осталась возле машины. Здесь же остались водитель и Чепа.
Олег подсадил её в машину, и Надя нос к носу отказалась с тем лысым парнем, которого давно заприметила – Олегом С-ным.
Вблизи С-ин ещё больше поразил Надю. У него были умные глаза, тонкие талантливые руки, спокойный тон, без всяких штучек и прекрасные манеры.
– Не будет ли большой дерзостью с моей стороны предложить стакан чая – за знакомство?
Надя была рада чем-то заняться, потому что Чепа не спускал с неё пристального взгляда, и это её смущало. Она быстро выпила чай и собралась уходить.
– Куда? – возмутился Чепа. – Я же ещё не начал объясняться тебе в любви? Надя, ты знаешь, что я давно и тайно влюблён в тебя?
– Нет.
– Не знаешь? А ты меня любишь?
– Нет.
– Почему?
– Ну, так получилось.
– И что мне теперь делать?
– Перестать пороть чепуху! – она снова попыталась выйти, но что-то случилось с дверью – она не открывалась.
– Тебе у нас не нравится? – мягко спросил С-ин.
– Нравится. Только я шуток таких не люблю, понимаешь? – она обернулась к Чепе и посмотрела на него таким ясным открытым взором, что тот смутился. – Не надо начинать! Открой дверь!
С-ин наклонился и помог ей открыть дверь. Надя выпрыгнула из машины.
– Не бойся, я детей не обижаю, – крикнул Ч-ко ей вслед.
С того дня пиротехничка стала для Нади самым любимым местом. В отсеках было достаточно места для её реквизита, так что теперь на съёмки и домой она ездила только с пиротехниками, за исключением тех дней, когда их не вызывали на съёмки.
Здесь к ней никто не приставал, не отпускал пошлых шуточек, и в окружении рослых красивых, похожих на десантников, парней она чувствовала себя в полной безопасности.
Обычно она сидела на бампере между Чепой и Олегом; переговариваясь между собой, они неизменно оборачивались к ней. Остальных Надя не различала ни по именам, ни по лицам, но ей нравилось воображать, что все они – одна команда, один боевой отряд, и сейчас едут на важное боевое задание.
Раз они ехали-ехали и нарвались на вражескую засаду: несколько рабочих, перегородив путь каким-то нехорошим знаком, чинили асфальт. И пока Чепа «брал языка» и выяснял у него, как проехать в объезд, все остальные, оставив работу, как завороженные рассматривали непонятную машину и красивую девушку, которая сидела посреди салона, как украшение, изящно сложив ноги.
С-ин деликатно кашлянул, и когда Надя обернулась к нему, произнёс с мягкой улыбкой:
– И чего уставились? Правда?
Его милая, по-детски светлая улыбка предназначалась только ей. Он её завораживал, этот лысый парень. Его слова, голос, походка и манера себя вести делали его непохожим, отличным от всех других. «Он одессит», – любил повторять Чепа, точно это и впрямь всё объясняло. Да, не зря Чепа так гордился своим другом. Как она теперь его понимала!
Дорога-23