Рассказ написан для конкурса Александра Терентьева http://www.proza.ru/2018/12/01/1187 /
Наверное, всегда, особенно, в счастливые дни, людям хочется остановить движение жизни: пусть все будет так, как оно сейчас, в данный момент есть. Воистину: «Остановись мгновенье, ты прекрасно!" А жизнь не останавливается, движется дальше, вопреки нашим желаниям и возможностям, и это постоянное: "жизнь мудрее нас, все сама расставляет на свои места" верно, как учение Пифагора.
Она и расставляет, и воздает каждому по делам его: одних награждает, других наказывает, а иные уходят из нее сами. Либо обстоятельства их убивают, несчастные случаи, болезни.
Почему одни уходят рано, еще ничего не совершив в жизни, а другие живут долго, пустоцветом, ни построив дом, ни посадив дерево, ни родив сына. И зачем они в эту жизнь приходят?
Может, не нужны они ей, этой жизни. Лишь занимают на земле чье-то место, более талантливых, умных, умелых, но в силу "места занятого" не могущих пробиться, стать тем, кем могли бы стать, будь это место свободно. Лишние люди, ненужные...
…Елена Петровна Ушакова, учительница математики одной из московских школ стояла у приоткрытого окна, за которым хлестал по карнизу надоедливый осенний дождь. Первая четверть подходила к концу. И все отчетливей проступало давнишнее желание Елены Петровны оставить и эту школу, и этот дом, и эту жизнь.
Детей у Елены Петровны не было. Своих не было, а с чужими, пятиклашками из коррекционной школы, отношения не складывались. И с мужчинами, и с коллегами, преимущественно женского пола, отношения тоже не складывались. Замкнутая, неулыбчивая, она редко шла на контакт, и чай-кофе в учительской вместе со всеми не пила. Сторонилась.
Жила Елена Петровна в небольшой двушке вместе с престарелой матерью. Мать была слабенькая, сухонькая, со светлыми, почти белыми волосами, стянутыми на затылке в маленький жиденький пучочек. Она шаркала по квартире подагрическими ногами, обутая в старые, протертые до дыр, войлочные валашки. И вечно мерзла, кутаясь в прабабушкину шаль в крупную коричневую клетку.
Елену Петровну раздражала и шаркающая походка матери, и жиденький, похожий на небольшое осиное гнездо пучок, и протертая на сгибе шаль. С матерью Елена Петровна почти не разговаривала. Эта давняя история их нелюбви нет-нет и проскакивала иногда в коротких, язвительных репликах то одной, то другой.
Когда-то Леночка Ушакова, смешливая семнадцатилетняя девчонка с длинной косой, цвета спелой пшеницы, сбежала с красавцем одноклассником в одну из южных республик, где жила дальняя родственница отца. Там они с Колькой и расписались. Зарегистрировать брак в столь юном возрасте в Москве было невозможно, подобные фокусы здесь не проходили...
Сидя на кухне за проверкой тетрадей Елена Петровна вспоминает иногда, как вернулись они той сумасшедшей весной в родные пенаты, где Кольку жестоко выпорол отец, а Леночку почти месяц не выпускали из дома, посадив, практически, на хлеб и воду. Страсти в семьях современных Монтекки и Капулетти кипели не шуточные, под стать шекспировским. Свидетельство о браке молодоженов, разорванное на мелкие кусочки, было благополучно спущено в унитаз роскошной квартиры Колькиных родителей.
В школу, боясь насмешек и издевательств, Леночка больше не ходила, а Колька школу посещал регулярно и чувствовал себя там героем. После уроков, покуривая на школьном стадионе, он с удовольствием делился с одноклассниками историей своей недолгой семейной жизни, мешая целомудренную правду с выдуманными пикантными подробностями.
Леночка же, запертая в квартире строгими родителями, все время плакала и писала несостоявшемуся мужу длинные письма, которые передавала с соседской девчонкой. Колька, накрепко запомнив синяки от отцовского офицерского ремня, на письма не отвечал. Синяки на его тощей заднице заживали долго.
А на запястьях Елены Петровны на всю жизнь остались уродливые шрамы, которые она старательно прикрывала широкими дешевыми браслетами. Спасли Леночку случайно: отец забыл пропуск на завод и с полдороги вернулся домой. Мать тогда настояла на аборте.
После больницы домашнее заточение сменилось тотальным контролем. Леночке разрешено было выходить из дома в магазин, аптеку и поликлинику. Иногда позволено было прогуляться во дворе под строгим надзором матери. Она даже смогла экстерном окончить школу и поступить в педагогический институт, на заочное отделение. Замуж Леночка так и не вышла.
И вот сидит теперь Елена Петровна вечерами на маленькой кухне, проверяет тетрадки пятиклашек и вспоминает своих школьных друзей, белокурого красавца Кольку, который превратился с годами в Николая Ильича, известного театрального режиссёра с пивным животиком и цветастым платком на шее. Елена Петровна видела все спектакли знаменитого одноклассника, но ни разу не подошла к нему, ни разу не напомнила о своем существовании, ни разу не показалась ему на глаза…
…Осенний дождь уже целый час барабанил по карнизу, а Елена Петровна, застыв, так и стояла возле окна, погрузившись в невеселые мысли.
Во дворе, возле помойных баков крутился чернявый мальчишка в драной, с чужого плеча куртке. Из обтрепанного левого рукава торчала изуродованная культя. Шапки на мальчишке не было. С мокрых волос, оставляя на лице грязные потеки, сбегали ручейки.
Димка, узнала Елена Петровна, неуемный, хулиганистый мальчишка из 5 «Б». Был он самым маленьким в классе и самым смышленым. Но хлопот доставлял ей больше других. Отца у Димки не было. Мать не работала, жила на мизерную инвалидную пенсию сына. Пила. И не просто пила, а пропивала жизнь по-черному, до последней нитки. В квартиру войти было страшно: тараканы и крысы чувствовали себя здесь как дома.
…Елена Петровна очнулась. Она выбежала на улицу, схватила Димку за рукав и буквально втащила в квартиру. Тщедушное тельце вздрагивало под руками Елены Петровны, а она крепко прижимала ребенка к своей груди, будто пыталась защитить его от всех грядущих бед и несчастий. От страха и нищеты. Малыш всхлипывал и все повторял и повторял: «Не отдавайте меня никому… Не отдавайте… Пожалуйста…»