«Кайри вышел на волю в возрасте сорока девяти лет с уже готовой рукописью «Лакитра Сунти». На заработанные в тюрьме деньги он купил смартфон, наушники, ноутбук, Fender Jazz Bass, пульт, микрофон, акустическую и электронную гитары, миди-клавиатуру, джинсы, футболки и бейсболки. Сложив старые тряпки в кожаный саквояж, он переоделся, направился в агентство и снял мансарду в Camden Town.
На следующий день после того, как Кайри устроил жилье, к нему приехал постаревший и осунувшийся Ршепос. Поминая Онгусна и Гелдасунгши они напились.
- Почему не спросишь про эту стерву? Плохо, что ты тогда ее насмерть не прибил, - молвил Ршепос.
- Что с ней теперь? – тихо спросил Кайри.
- Замужем за мистером Сити! Он ее еще в бытность твою подвозил не один раз. Все они… Да что тут говорить! – и Ршепос опрокинул стакан виски. Кайри увидел его небритую шею.
- Ты не прав, старина! Я люблю ее, а она была хорошим другом, - Кайри сделал крупный глоток. Он сморщился и дотронулся до плеча Ршероса рукой, будто пытаясь ослабить этим крепость напитка.
- Она спрашивает при встрече. Что сказать?
- Вот старое письмо. Я его написал в тот день. И теперь смысл его стал только актуальнее. Передай. Хотя, уверен, даже это будет лишним.
Когда Семолина вышла из офиса и направилась к машине, ниоткуда возник Ршепос. Он протянул ей конверт.
- Что это? – спросила Семолина. Ршепос ничего не ответил. Он многозначительно кивнул на конверт и зашагал прочь.
«Сегодня я осознал всю абсурдность твоего присутствия в моей жизни. А ты, оказывается, та, которой когда-то просто захотелось, а потом «просто так-все-как-то-получилось».
Ты бросила меня и устроила шоу, которое с каждым разом все больнее смотреть.
Наши поступки всегда будут иметь только один смысл. И он станет понятен нам нескоро. Поэтому я освобождаю себя от каких-либо движений в этом поле. Оценка твоя всегда будет предсказуемой. Да и нужна ли мне эта высокомерная, большей частью негативная, оценка? Я ухожу без слез и без бравады. Нечем гордиться, не на что надеяться, не с кем поделиться. Пустота. И она должна принять форму пустоты. Незачем придавать ей смысл.
Прощай!»
Семолина пробежала небольшое послание Кайри по диагонали еще раз и деловито оглянулась в поисках мусорного бачка. Избавившись от письма, она задумчиво села в авто и уехала.
Капельки постепенно делали поверхность выброшенного письма зеленовато-серой, пока начавшийся сильный дождь не превратил его в месиво.»
***
- Как ты там? – спросил я Гарика, когда тот, наконец, ответил.
- Гуляю по городу и делаю снимки! Есть очень любопытные решения! Мне нравятся бразильянки. Аппетитные женщины! Я уже познакомился! – и Гарик взорвался своим беззаботным смехом.
- Я нашел тебе новую работу! Возвращайся! – сказал я.
- Ты с ума сошел! Ты просто сошел с ума! Это невозможно! – закричал Гарик.
- Все сцены в мансарде надо переснимать. У нас много работы! Пока!
- Подожди, расскажи! Почему? – кипятился Гарик.
- Приедешь – поймешь. Пока.
***
« - Почему ты не давал мне возможность посещать тебя? – спросила Семолина. Она ложечкой помешивала сахар в чашке с кофе.
- Незачем. Я понимал, что не выдержу эти годы там, если буду думать о тебе и видеть тебя, - Кайри взял сигарету, прикурил и положил ее на пепельницу. Семолина поморщилась. Кайри затушил сигарету и отодвинул пепельницу на край стола.
- Я хотела тебе многое сказать. Много хорошего. Что люблю тебя, что хочу быть с тобой. Но ты воспрепятствовал этому, - она посмотрела в окно. Ее губы дрогнули, как будто она хотела что-то добавить. Но Семолина сделала усилие, и текст не прозвучал.
- Ты предложила встретиться для того, чтобы негативить меня? – тихо спросил Кайри.
- В чем – негатив? Я вполне хорошо к тебе отношусь, даже после твоего поступка. И теперь хочу, чтобы мы сохранили уважение, - пролепетала Семолина.
- Звучит как какой-то проект, - сухо заметил Кайри.
- Дорогой, я понимаю твое недовольство тем, что я замужем за другим человеком, но ты сделал все для того, чтобы я ушла, - едва сдерживая раздражение сказала Семолина. – Ты бесишься, злишься, но ты сам виноват.
- Ты сука. Просто сука.
Семолина хотела сделать глоток, но вместо этого ее рука выплеснула остатки кофе на его красную футболку. После короткой паузы, обескураженный Кайри в растерянности протянул руку за салфеткой. Семолина встала и направилась к выходу.»
***
- Он ее бил? – спросил Гарик.
- Что ты несешь, партнер? Кайри просто шлепнул Семолину по щеке, чтобы та пришла в себя.
- А чего его посадили в таком случае?
- Люсиль сказала, что он ее избил. Семолина промолчала. А Кайри все признал. Он хотел за решетку.
- Невероятно! Зачем ты пишешь такое? – возмущался Гарик.
- Почему здесь камера уходит вверх? – спросил я, возвращая эпизод.
- Этого не может быть!
- Смотри!
- О, боже!
- Завтра будем это переснимать.
- Да будь я проклят!
***
«С открытой бутылкой белого вина Семолина и Люсиль шли по тротуару, негромко обсуждая интригу.
- Так ведь он и не был твоей целью. Ты обманывала себя, и это твой прокол, подруга. Теперь же - плюнь на него. На твой век мужиков хватит, - негромко говорила Люсиль, делая маленькие глотки из горлышка.
- Как меня все это достало! – тихо сказала Семолина.
Они испуганно остановились, увидев, как несколько машин с дальним светом съехали с дороги и по тротуару несутся на них. Девушки замерли, вцепившись друг в друга руками.
- Какая встреча! – громко сказал Кайри, выходя из головной машины.
- Отстань от нее! – выкрикнула Люсиль.
Кайри сделал знак, и друзья отвели Люсиль на другую сторону аллеи.
- Зачем ты это сделала со мной? За что? Ведь я же искренне любил тебя! – сказал Кайри.
- Что с тобой? – встревоженно спросила Семолина. – Что ты делаешь?
- Не надо много говорить. Просто ответь, - пошатнулся от волнения Кайри.
- Ты пьян! Ты несешь какую-то чушь! Ты неадекватен! – и она посмотрела на Люсиль.
Кайри взял ее за руку. Семолина принялась вырываться и очередном усилии ударилась лицом о фонарный столб. Удар получился неожиданный и сильный. Девушка упала без сознания на прохладный асфальт кэмденского тротуара.
Кайри, опустился на колени перед Семолиной Пилчард, которая лежала, неподвижно. Он дотронулся до ее лица. Слезы потекли у него из глаз. «Я убил ее! Я убил ее!», - пульсировало в сознании.»