И что-то есть всё-таки в оливье сказочное. Новый год по-настоящему не может состояться без этого непременного участника праздничного застолья. В комнате разлит елово-мандариновый аромат, на сердце полыхают зарницы праздника. Всё вроде бы как будто готово. Оказывается нет. В оливье не хватает чего-то.
- Петя, сбегай до ларька, купи горошек - вытирая руки полотенцем - скомандовала супруга.
- Галя, может, без него обойтись?
- Ты что, как без горошка?! - нас Сидоровы засмеют.
Пётр Александрович долго копошился в прихожей. Искал куда-то пропавшие, так не кстати перчатки. Пыхтел над полкой с обувью. Испачкав руки доисторической пылью, выудил пропавший два года назад, абонемент в бассейн.
- Петя, что так долго?! - раздражённо крикнула супруга.
- Да перчатки найти не могу!
- До ларька три метра, так сходи, не замёрзнешь.
Пётр Александрович задумчиво взглянул в глубину большой комнаты, тяжело вздохнул, вытер крупные трудовые капли со вздыбленного морщинами лба и вышел в вонючую лестничную неуютность. Он не любил подъездную вонь. Идя с работы всякий раз перед тем как зайти в подъезд, Пётр Александрович, делал несколько глубоких глотков уличного воздуха и задержав дыхание, нырял в смрадную темноту. Третий этаж не девятый. Раздвигая плотную картофельную кислоту, Пётр Александрович, проскочив мусоропровод, выплыл на дворовую поверхность. Над соседним домом зависли разноцветные огни петард. Кто-то основательно готовился к полуночному салюту. Время перешагнуло одиннадцати часовую отметку и бодро побежало к новому году.
Пётр Александрович отдышался и ответственно зашагал к зелёным консервированным плодам летних полей. Снег сыпал мелким пшеном, ударяясь в предпраздничный румянец, застревая в небольшой, но густой бороде. Пётр Александрович щурил глаза.
Редкие прохожие шли к своим застольям, обдавая ароматом праздничного предвкушения. Ларёк показался вдали, словно фарватерный буй. Он то появлялся, то пропадал. Белые тучи северных мух носились по ночному городу. Пётр Александрович прикрыв рукою глаза, брёл на зелёные огни ларька. Ориентир пульсировал в снежной мгле и отчаянно мигнув, скрылся в темноте. Фонарные огни остались досадно где-то позади. Пётр Александрович остановился от внезапно окутавшего мрака. Вспомнил о телефоне, хлопнул несколько раз по карманам тулупа. Бездонные вместилища, как карстовые пещеры ответили едва слышным звоном ключей. Ветер поспешно зализывал следы.
"Вот тебе Петя и горошек. Живым бы остаться". Сердце застучало, по телу разлилась беспомощная усталость. Пётр Александрович крикнул в темноту и не узнал своего голоса.
- Ауууу! Есть кто-нибудь!
Темнота заскрипела. Тусклый свет разрезал черноту и в начале туннеля появился силуэт.
- Что кричишь, малахольный? - спросил скрепучий женский голос.
- Простите, я это горошка хотел купить?
- Какой горошек?!
- Галина - жена моя, за горошком меня послала. В салат надо, в оливье - растерянно мямлил Пётр Александрович.
- Какая Галина? Какое оливье?!
- Да жена моя!
Силуэт помолчал, зыркнул и проговорил.
- Ну, заходи, найдём тебе горошек.
Пётр Александрович вздохнул и неуверенно шагнул в жёлтый свет подсобки.
- Иди ка за мной - поманила рукой женщина.
Пётр Александрович в тусклом свете успел заметить непомерно крючковатый нос, чёрные как смоль букли торчащие из-под цветного платка. Горбатая спина не спеша поплыла впереди по заставленному ящиками коридору. Шли молча. Шли долго по подсобному бесконечному лабиринту. Пётр Александрович сбился со счёта. Он привык считать шаги идя с работы. Так например, от дома до магазина, он насчитывал пятьсот шагов. Здесь он сбился и бросил счёт на трёх тысячах.
- Прошу прощения, а нам ещё далеко? затревожился Пётр Александрович.
- Не сказать чтоб долго, но и не близко. А ты торопишься куда?
- Так новый год почти на носу, меня жена с горошком ждёт.
- Подождёт твоя Галина! С рыбалки ведь она тебя ждёт. А ты Петя не на рыбалке, а у Семёныча в соседнем доме третий день бухаешь. И рыбу у того мужика больше не бери, она гептилом с вашего Плесецка отравлена. В магазине живого карпа лучше возьми, всё равно твоя Галя в рыбе плохо разбирается. Мне на складах кое-что перенести надо. Поработаешь, отпущу.
Пётр Александрович от неожиданности втянул шею в овчинный воротник и настороженно ожидал дальнейших пророчеств.
Откуда-то послышалось тихое пение:
"от героев былых времён не осталось порой имён".
Пётр Александрович прислушался и из памяти выплыла кухня, за столом с гитарой на перевес сидел Семёныч.
"Откуда он здесь" подумал Пётр Александрович.
- От верблюда - вслух - ответила женщина. Рыбаки хреновы!
За поворотом забрезжил свет.
- Помощника тебе привела. Оливье им видите ли подавай. Ящики с картошкой сюда, а эти с луком туда. Время у вас двадцать минут. Успевайте!
Друзья переглянулись. Пётр Александрович быстро скинул тулуп, и работа закипела.
- Саныч, ты то чем проштрафился? - тяжело дыша спросил Семёныч.
- Семёныч, врём мы с тобою ведать много.
- Ядвига Семёновна женщина жёсткая, но справедливая!
- Много будешь болтать, майонеза не получишь! И на подольше можно остаться!
- Молчу!
Ящики переставили бойко. И получив обещанные ингредиенты за десять минут до кремлёвских курантов, очутились в затихших перед праздничной бурей дворах.
Случившееся было благополучно забыто и сонному бреду приписано. Друзья как-то не решались вспоминать эту историю, даже будучи одни, далеко на лесных речках...