Предложение крюингового агента заменить электромеханика в Штатах, фактически за 20 дней до окончания контракта, выглядело странно. Тем более, что рефрижератор с грузом куриных окорочков возвращался в Санкт Петербург и компания могла сэкономить приличные деньги на билетах для моряков. Да и списываться с судна за 20 дней до завершения полугодового контракта моряка могли заставить лишь обстоятельства серьёзные, а , скорее всего, - чрезвычайные.
Поэтому Полукаров, и так и эдак устраиваясь в неудобном кресле хваленого Боинга, разминая затекшие от неподвижного сидения все свои конечности, не переставал гадать , что могло вызвать желание Зингера, такая фамилия была у электромеханика, которого предстояло сменить Полукарову, списаться с парохода. Причин тому могло быть несколько. Болезнь, например, достаточно серьезная, но, поскольку Зингер оставался на пароходе, а не в госпитале, пожалуй, болезнь отпадает, думал Полукаров. Несложившиеся отношения со старшим механиком, или капитаном? Не похоже, мог бы и потерпеть,- всего – то двадцать дней до Питера.
“Неспроста, ох, неспроста списывается Зингер с парохода» - вновь и вновь размышлял Полукаров над возможными причинами списания электомеханика с судна. Его томило предчувствие, что причины эти каким-то образом лягут на его, Полукарова, плечи…
Атлантический океан, десять часов кряду, тянувшийся под крылом самолета, наконец закончился , появились очертания американского континента. Досель Полукарову не приходилось прилетать самолетом в Штаты, только на пароходах приходил он в американские порты. В аэропорту Нью – Йорка предстояла пересадка на рейс местных авиалиний в один из штатов Мексиканского залива, где стоял под погрузкой пароход. Дуглас местных авиалиний оказался в чем – то даже комфортабельнее Боинга, расстояние между рядами кресел было столь значительным, что Полукаров с удовольствием вытянул свои ноги в проходе.
Всегда, когда приходилось лететь в далекие страны, Китай, Сингапур, Таиланд, Полукаров завидовал миниатюрным женщинам, с легкостью переносивших длительные перелеты, уютно устраивавшихся в креслах, свертываясь калачиком. Высокому, долговязому Полукарову приходилось терпеть неудобства, к концу перелета его спина и то, что находилось ниже спины, деревенели, теряли чувствительность.
Стюард предложил в полете арахисовые орешки, жизнь стала улучшаться, и Полукаров на время полета забыл о своих опасениях в связи с непонятной для него заменой электромеханика.
В аэропорту прибытия Полукаров привычно отыскал глазами агента, державшего в руках лист бумаги с названием парохода и его, Полукарова, фамилией “Polukarov”. Сколько бы ни приходилось Полукарову садиться на пароход за границей, считай не было места на глобусе, где бы не доводилось это делать, он не переставал удивляться четкости работы невидимой, незнакомой ему сети круинговых агенств, четко встречающих моряков в аэропортах и доставляющих их на суда. В редких случаях Полукарова не встречал агент в аэропорту. На этот случай в папке с документами у него имелось волшебное гарантийное письмо с номерами телефонов местного офиса круингового агенства. Не надеясь на свой “ морской” английский Полукаров подходил к стойке транзитных пассажиров, показывал письмо и ситуация разрешалась в течение получаса, за ним приезжал запыхавшийся агент.
По пути в порт агент сообщил, что погрузка судна завтра заканчивается и завтра же Зингер улетает в Россию.
Принимая дела у Зингера, Полукаров обратил внимание на усталость коллеги. Усталость скорее не физическую, а психологическую, эмоциональную. Зингер был подавленный, обеспокоенный и, в то же время, безразличный ко всему. Эта, накопленная в рейсе, усталость парализовала волю и способность размышлять, анализировать складывающуюся в машинном отделении ситуацию. Одно желание владело уставшим Зингером: сдать дела и смотаться побыстрее с опостылевшего парохода.
Знакомое чувство, отметил себе Полукаров, но до такого состояния все же ему себя доводить не приходилось.
Принимая дела, в Центральном посту Полукаров увидел полуоткрытую дверцу генераторной панели. На панели закреплен вентилятор, обдувающий кассету электронного регулятора возбуждения.
- Это что за натюрморт?- спросил Полукаров.
Путаные объяснения Зингера сильно озадачили Полукарова. По словам Зингера выходило, что при каждом пуске мощного потребителя судовой электростанции, такого , например, как холодильный компрессор главной рефустановки, охлаждающей трюма, перегорает предохранитель в системе возбуждения генератора. Судно при этом обестачивается. Но такого, якобы, не происходит, если температура внутри панели не поднимается выше 40 градусов. Для контроля температуры в панели установили термометр, вахта регулярно фиксирует температуру, записывая показания в вахтенный журнал!
“ Контроль температуры в генераторной панели, конечно же, не устраняет причину неисправной работы генератора, похоже, Зингер не пытался определиться с неисправностью, тупо меняя предохранители и бомбардируя офис компании просьбами о замене”, -понял Полукаров, - решить эту проблему предстояло ему.
- Сколько предохранителей у тебя в наличии? – спросил Полукаров.
- Пять штук осталось – чуть помедлив, ответил Зингер.
Худшие опасения Полукарова, здесь, в Центральном посту, начали сбываться.
“ Реф запускает компрессора каждый божий день, это не считая срабатывания защит, вода за бортом под 30 градусов, рефрижераторная установка работает с максимальной нагрузкой, по максимальному давлению наверняка выбивает минимум раз в сутки”, - размышлял Полукаров, озадаченно уставившись в натюрморт, сооруженный Зингером. По всему выходило, что жить электростанции нормальной жизнью оставалось всего дней пять. А дальше…, а дальше – дефицит мощности, невозможность поддерживать температуру в трюмах, и , как результат, – испорченная продукция.
Полукарову стало не по себе. На слуху была , гулявшая на флоте история, как заказчик груза в лихие девяностые, скорее всего связанный с криминалом, расправился с виновниками порчи груза.
Мрачные опасения Полукарова подтвердились ближайшей ночью. Судно вновь обесточилось при запуске рефрижераторного компрессора.
Утром следующего дня у Полукарова в наличии оставалось всего четыре предохранителя и несколько дней на решение проблемы. Договорившись с рефмехаником по возможности не останавливать и не запускать компрессоры главной рефустановки, Полукаров приступил к решению стоящей перед ним проблемы. Проблема заключалась в том, что в трюмах рефрижератора находилось десять тысяч тонн замороженных куриных окорочков. Для поддержания температуры минус 20 градусов необходима стабильная работа рефрижераторной установки, которую предстояло обеспечить.
Человеку, мало знакомому с особенностями работы судового электромеханика могло показаться, что Полукаров ничего особенного не делает, сидя в Центральном посту и раскрыв перед собой электрические схемы системы возбуждения генератора. Генератор на этом типе судов был немецкий, система возбуждения строилась на основе тиристорного управляемого выпрямительного моста. Полукарову было понятно, что приводило к перегоранию предохранителя: неправильный сигнал на открытие тиристора при форсировке возбуждения генератора в момент наброса нагрузки на электростанцию. Также было понятно, в какой части электронной схемы формируется этот злосчастный неправильный сигнал.
Оставалось малое: найти неисправный элемент регулятора. Мозги Полукарова напрягались и кажется начинали плавиться от усиленной работы. Над его начинающей лысеть, голой макушкой вроде бы даже появился легкий дымок. Или это был дым от сигареты, пар от чашки горячего черного кофе? Полукаров в глубокой задумчивости время от времени прихлебывал из неё, совсем не замечая вкуса.
В сущности, у Полукарова было всего лишь два варианта решения проблемы: найти неисправный элемент в регуляторе, или комбинированием двух неисправных модулей ( основного и запасного) составить работоспособный регулятор. Полукаров надеялся на второй вариант. Однако, в 16 часов, когда на вахту заступил третий механик, проблема разрешилась неожиданным образом. Выяснилось, что дизель-генератор № 4 неисправен из-за поломки распредвала. Распредвал обещают доставить на судно в Питере. Удивляясь тому, что Зингер не додумался до такого простого решения, Полукаров переставил кассету возбуждения с четвертого генератора на место неисправного блока, и, дрожа от возбуждения, ожидая результат, позвонил в рефотделение.
- Реф, запускай компрессор!
Электростанция спокойно выдержала наброс нагрузки, обестачивания судна прекратились.
Вечером в каюту Полукарова позвонил четвертый механик, заступивший на вахту, сообщил:
- Температура в генераторной панели достигла ”критического” значения в 42 градуса, что делать?
- Тебе третий механик не передавал по вахте, что надобность в контроле температуры отпала?- спросил Полукаров.
- Нет, - ответил удивленный четвертак.
- Так засунь термометр себе в задницу и больше мне не звони по пустякам!- сказал Полукаров четвертому механику и положил трубку.
Он был весьма доволен собой. Переход через Атлантику прошел спокойно, без происшествий и серьезных отказов техники.
В порту Санкт – Петербурга на судно прибыл групповой механик, пригласил на беседу Полукарова, спросил:
- Почему у Зингера в рейсе происходили постоянные обестачивания, что привело к большому количеству отказов оборудования, в основном навигационного, а у вас, как мне доложили, их не было?
Что было ответить?
Ответил, не вдаваясь в подробности:
- Потому что он – Зингер, а я – Полукаров!
А Зингер, как впоследствии услышал Полукаров, сбежал с танкера в Петрозаводске, не дождавшись замены. С флота был уволен.