Ей было сложно возразить. Она умела всё переиначить. Архимед бы позавидовал.
— Переверну Землю и без точки опоры, — и встала бы с ног на голову.
Спорила она великолепно, а опаздывала как бесподобно! Вообще не приходила. Обожала комплименты и неприкрытую лесть. Называла их банкой с малиновым враньём.
Она мечтала о метафизическом муже, духовной связи и бестелесной любви. Я же — о близняшках-соседках, свободных отношениях и быстром минете в туалете ресторана. Почти все мои мечты сбылись, её — нет. И она ушла, оставив письмо.
В котором признавалась в любви. Впервые мне. И мне же в последний раз. Путанно объясняя, почему не может-не хочет быть со мной. Письмо с плохими шутками, ещё худшей самоиронией и почти ненавистью в последних строчках. Обязательные обвинения в равнодушии, глупости и бесцельности прилагались.
Поначалу я не расстроился — опаздывал на мальчишник приятеля. Спустя неделю, разбирая баррикады после вечеринки, наткнулся на недочитанное письмо. Но прочитав, разорвал его и забыл. В тот день был какой-то повод весело напиться, а потому баррикады, ровно как и клочки письма остались нетронутыми. Меланхолия, подруга похмелья, заставила склеить письмо и перечитать следующим утром. Но потом я снова нарочито небрежно его порвал. И снова бережно склеил. Так повторялось день за днём, пока я наконец не понял, насколько она была важна для меня. Но в лучших традициях плохого детектива и унылого штампа — я понял это слишком поздно.
Надолго запил и в какой-то момент казалось, что вот оно — дно, но и тут снизу кто-то постучал. Вторая волна депрессии накрыла меня и не будь я таким ленивым, тело моё уже снимали бы с верёвки.
Последний год я лечусь от алкоголизма. Почти не вспоминаю её. Бегаю по утрам около дома и покупаю только здоровую пищу в универмаге напротив. Улыбаюсь девушке в отделе канцтоваров. Кажется, я ей нравлюсь. А она с каждым днём нравится мне всё больше. У меня давно никого не было и я никак не могу заставить себя сделать первый шаг, познакомиться с ней.
Проснувшись сегодня, я впервые понял, что настало время отпустить прошлое. Сбрить, наконец, бороду и вычистить моё жилище, при виде которого даже коням Авгия не поздоровилось бы.
После душа надеваю непривычно чистую одежду, тепло встречаю побледневшую домработницу и достаю склеенное письмо. Уверенно рву его. Знаю, что в последний раз. У меня даже нет бумажного клея, на случай если передумаю. Когда я вернусь, останки письма уже канут в Лету. Если можно называть рекой забвения пылесос.
На улице только прошёл дождь. Свежий воздух и летнее солнце. Город улыбается мне, как и симпатичная продавщица в магазине. Решаюсь, наконец, познакомиться с ней, но она неожиданно грубо отвечает:
— Простите, но я замужем. Не видите кольца? Вы что-нибудь будете ещё пробивать? Я кассу снимаю...
— Удачи вам с вашим мужем. А пробейте мне, пожалуйста... клей.
© София Лагерфельд 30/07/2014
Изображение в заглавии: Кузьма Петров-Водкин «Натюрморт с письмами»
Рекомендуемая мелодия: Ayo “Letter By Letter” https://www.youtube.com/watch?v=QI5bGVIcXJU&spfreload=10