У кузнеца рука легка, была бы шея крепка.
На первой же тренировке нас поставили сначала на передний потом на задний мост – качать шею. Мне было девять, и я не очень понимал, что это и для чего. По первой мосты были с руками, потом – без. Каждую тренировку мы качали шею.
Через пару лет я мог делать забегания на шее, мог переходить с переднего моста на задний прыжком и обратно. Лет в пятнадцать я подсмотрел где-то упражнение для шеи: стоишь в упоре на переднем мосте, накатываешь так, что плечи касаются мата, а подбородок вминается в грудь. Руки упираются в мат, а затем резко разгибаешь шею и за счет этого разгиба прыжком встаешь на ноги. Я мог так делать сорок раз подряд без перерыва.
Я не знал, для чего это делаю. Скорее меня забавляла реакция окружающих на это упражнение. Без подготовки сделать его было проблематично даже для суператлета.
Мне кажется, никто не любит качать шею. Это очень муторно, давление поднимается, кровь приливает к голове, особенно от переднего моста. Некоторые, наверное, это делают из эстетических побуждений. В моем случае эстетики не было. Шея у меня почти отсутствовала, и понять, широкая она или нет, не представлялось возможным. К тому же я ссутулился и прятал подбородок в грудь. Понять, что моя шея натренирована, можно было только увидев мои прыжки разгибом шеи из переднего моста, или при попытке меня удушить.
Мне никогда не нравилось качать шею, но почему-то я качал ее с упорством сумасшедшего, через силу, заставляя себя каждый день. Качки в залах надували бицепсы и сиськи, а я прыгал с переднего моста на задний и обратно.
Мне было лет 15. Я экспериментировал, шлялся по разным секциям: боролся, бился. Вольную борьбу не бросал, но раз- два в неделю ходил еще куда-нибудь. Так попал в школу олимпийского резерва по дзюдо. Кимано – особый мир, броски высокоамплитудные, раскрутить человека, а потом подбросить гораздо легче за одежду. Там был один такой - Виталик, легковес 165 см роста. Было ему под 20, тренировался он как профи. На порядок умнее и круче меня. Он делал много подводящих упражнений, много силовых. Шея у него была чуть длиннее моей и толще головы. Я любил смотреть, как он борется, запоминал приемы. Коронка у него была мельница с колен и бросок подхватом.
Один раз Виталик раскрутил оппонента и стал выполнять подхват. Противник был гибким и устойчивым, а еще выше сантиметров на 15. Он не падал. Надо было дожимать. Виталик застыл в позе циркуля на одной ноге, задрав другую и почти касаясь головой пола, дожимая подхват. Противник, балансируя, не падал, стоя практически на носке, аля Волочкова. Виталик решился на последний рывок, сделав его подпрыгом и спланировав идеально вертикально головой в пол. Руки у него были заняты захватом, он просто встал на голову, воткнувшись в мат. Затем перекатился с головы на спину и соперника, который все же улетел на иппон. Не один я следил за этой схваткой. Пару тренеров-ветеранов ахнули и запричитали: «Виталик – Виталик!» Виталик сидел на корточках и полуконтуженно тряс головой. Нырнуть на голову с высоты сантиметров сорока в мат - это не шутка!
Виталик покрутил головой и … продолжил тренировку. Я был впечатлен.
Я качал свою короткую шею каждый день: по двадцать накатов на заднем мосту до касания носом пола, а затем двадцать из стороны в сторону, касаясь пола ушами. Ответ на вопрос: «Зачем?» - я получил лет в тридцать с копейкой.
К тому времени вольная борьба меня уже не интересовала. Я переключился на греплинг и мма. В скором времени моими любимыми приемами были всевозможные удушающие и неккрэнки. Я извращался в изобретении приемов по контролю головы. Удушения дарс и анаконда, север-юг, все виды гильотин и прочее, что есть на свете, чтобы заставить человека отключиться или постучать в знак сдачи.
Я боролся в зале бразильского джиу-джитсу. Боролся я с Лукасом, бразильцем – черный пояс БЖЖ. Боролись по правилам грэплинга до сдачи. В какой-то момент я оказался в сидящем положении перед ним, а он стоял. Я попробовал сделать перевод за руку, а он атаковал мою шею чем-то вроде тирекс-чоука. Только сделал он это прыжком, бросив весь свой девяносто пяти килограммовый вес мне на затылок, подбив руками подбородок снизу. Поскольку я сидел, то не смог ослабить это прыжковое давление. В глазах потемнело, а воздух вырвался из-за рта… весь… в одно мгновение.
Потом один врач рассказывал мне, что какой-то позвонок грудного отдела связан с дыханием. Очевидно давление пришлось на него, и легкие выбросили от этого весь воздух. У меня не сломалась шея, я выжил. Думаю, что девяносто процентов людей валялось в тот момент на мате с пеной у рта и билось в конвульсиях. Я был в ауте секунд пять. Потом стал крутить шеей, напоминая сам себе Виталика-дзюдоиста пятнадцатилетней давности. И в этот момент пришло понимание того, зачем я качал шею всю свою жизнь.
Мне пятый десяток, приснилось что-то темное. Я проснулся и по-виталиковски покрутил шеей.
Утром на моей шее сидел трехлетний сын, мы шли куда-то, ну, я шел, а он сидел.
-Папа, тебе не тяжело? - спросил он меня. А я… я хмыкнул…