ИЛЛЮСТРАЦИЯ. Общественное купание в Ганга - набережная реки иначе на - г а т ы
ГЛАВА 13. ЛЕТИМ В ИНДИЮ. Индия была мечтой всей моей жизни. Откуда - то изнутри рождалось чувство трепетного узнавания и глубочайшей любви от одного только произнесения этого слова. Уже гораздо позже, когда я побывала в Индии около 20 раз и, наконец, поселилась на 4 года в Дхарамсале, я стала называть ее Матерью, а Непал, в котором провела несколько ритритов, Отцом. Это только теперь, я думаю о России, как о самом дорогом сердцу месте, тогда я даже не вспоминала о ней.
Итак, мы вылетели в Индию, - туда первая поездка для нас троих: американка, ее подруга из Югославии и я. Уже в самолете мы скинули свои зимние одежды, а когда приземлились в Бангалоре и спустились с трапа, нас обдало горячим ветром индийской зимы. Как я потом узнала, только на юге Индии зимой жарко, но в других штатах в это время может быть достаточно холодно.
Нас поселили в Ашраме для монахинь. Он был небольшой, но учащихся в нем было очень много. В основном, это были девушки от 16 до 24 лет, приехавшие из разных штатов Индии.
Главной комнатой в монастыре была большая зала: здесь проводились все практики, киртаны и медитации, делались асаны. Здесь все заучивали тексты, необходимые для экзаменов, а ночью на одеялах на полу здесь спала молодежь. Еще в одной комнате, в отдельном здании, располагались девушки, которые, как и мы, готовились к сдаче выпускных экзаменов по философии, туда нас и поселили. Многие девушки не только не говорили на английском, но были почти не образованы: некоторые умели только читать и писать.
Раз в неделю небольшая группа сестер выходила из Ашрама и направлялась на базар просить подношение продуктов. Традиционно, всем саньясинам, монахам и духовным искателям в Индии делаются подношения в виде продуктов или денег. Так как мы были иностранцы, да еще велико возростные, нам никто не дал бы овощей или фруктов бесплатно: всех иностранцев в Индии считают богатыми априори, и мы, к счастью, не участвовали в этом процессе.
В первый день после сборов продуктов мы готовили нормальную еду: овощи с рисом. Но в остальные дни еда была настолько скудной, что можно сказать, что мы почти на одном скудном рисовом пайке сильно голодали. Но местные девушки не роптали: для индусок рис с овощами считался традиционной едой, а некоторые были так бедны, что в своих семьях не имели и этого.
Утром на завтрак, готовилась жидкая рисовая каша с коричневыми лепешками, абсолютно черствыми, как подметки, но зато горячими. На обед был рис с ложкой тушеных огурцов или редиса. Вечером нам давали чапати (тонкие мягкие лепёшки) с супом из овощей или зеленых листьев. Иногда нам перепадал и сахарный тростник. Так как в монастыре не было ничего сладкого, тростник был для нас деликатесом, хотя и доставался очень редко. В основном в дикой давке его расхватывали индуски.
Во время еды мы садились на цементный пол кухонного помещения в два ряда, друг напротив друга, а дежурные, с ведрами приготовленной еды, проходили вдоль рядов, раскладывая ее в огромные металлические тарелки. Ложек в монастыре не было, так что все ели руками.
Было очень жарко и каждый вечер мы принимали, если можно так сказать, душ. В цементной стене на улице находилось несколько низко расположенных от земли кранов. Мы никогда не раздевались, но мылись, как это принято в Индии, не снимая с себя одежды, присаживаясь на корточки и буквально «просовывая» свое тело под струящуюся воду.
Жизнь в Ашраме казалась мне тяжелой. Особенно после того, как стал болеть желудок, должно быть от некачественной воды, и началась сильнейшая диарея. Она продолжалась почти все время пребывания в Ашраме, ровно три месяца. Да и понятное дело, лекарств никаких не было. Поэтому моей регулярной едой был только рис и иногда пару маленьких бананчиков на обед. Кроме недомогания из-за желудка, я также очень часто простужалась. Чтобы отогнать уйму комаров ночью включали мощные вентиляторы, встроенные в потолок. Я постоянно кашляла, сморкалась и страдала болью в горле. Ежедневно приходилось преодолевать болезненность тела и продолжать следовать расписанию, которое было подобно тому, что и в Швеции.Сообразительная американка не отдала все деньги Даде, будучи на продажах, так что сумела накопить некую сумму для себя лично. Она поделилась со мной 2 баночками с пищевыми добавками и благодаря ее доброте, мне хватило силы преодолеть недомогания тела.
Но самое сложное в Ашраме было то, что постоянно приходилось находиться в огромной массе молодых и шумных девушек. Хотя все индуски превосходно могли заучивать материал в таких условиях, для меня это было невозможно. И однажды я попросила у ответственной за монастырь молодой монахини, подняться на крышу Ашрама и готовиться к экзаменам там. Как известно, многие крыши в Индии плоские. Индусы отдыхают там и наслаждаются прохладой в вечернее время летом, а в некоторых штатах выходят на крышу зимой, чтобы погреться на солнышке, ибо на улице гораздо теплее, чем в помещении.
Диди была добра и как иностранке, в виде исключения, разрешила мне подниматься на крышу монастыря и заниматься там одной. Это было огромное облегчение!
В монастыре была корова, ее молоко продавали, а собранное для нее сено хранили на крыше в огромном стоге. Этот замечательный стог создавал тень, вот я и садилась в этой тени, готовясь к экзаменам. Было очень жарко, градусов 40, а днем доходило и до 50, но я предпочитала лучше терпеть жару, чем постоянный визг и возню.
Однажды со мной произошел странный случай. Я изучала санскритские шлоки(части священных текстов) и комментарии к ним практически каждый день. В полдень, когда становилось совсем жарко, делала перерыв. И вот в такой перерыв я, облокотившись на цементный выступ крыши и расслабившись, посмотрела на небо. Оно было таким голубым, глубоким, бесконечным, что спонтанно, чувство любви охватило меня. Тогда- то я и заметила в небе звезду. Не может быть, не мерещится ли от жары?.. Но нет: я действительно видела точку света. Поразмышляв немного, я подумала, что это был какой-то символический знак. Поэтому села в позу полу лотоса, в которой мы все находились практически весь день, и стала медитировать.
В какой-то момент я открыла глаза и, посмотрев в сторону входа напротив которого сидела, заметила движение, подобное поднимающемуся испарению с воды во время жгучего пекла. В конце концов, оно сформировалось в форму святого, которого я очень любила прежде. Казалось, он просто плывет по воздуху, не касаясь пола ногами. приглядевшись, я заметила на видении светло-серую парчовую робу до пола, подпоясанную на талии бичевой. Он был босиком, с длинными вьющимися волосами, спускающимися ниже плеч, и излучал энергию глубочайшего покоя. Мое сердце вдруг содрогнулось от узнавания и пронзительной любви по нему. Без сомнения это был Иисус. Он подошел ко мне вплотную, и я с преданностью упала к его ногам.Он поднял меня за плечи и вытер ладонью слезы, как мог сделать только Отец любимому ребенку.
- Зачем, зачем ты оставил меня? - спросила я сквозь рыдания. Его большие, прекрасные глаза смотрели с глубочайшей любовью и состраданием.
- О нет, Мария! Я никогда не оставлял тебя!
- Но я здесь одна! И тебя нет со мной на этой планете!
- Нет, ты ошибаешься, я с тобой! Смотри, я ведь пришел к тебе, – сказал он. И это была правда.
Я обхватила его за шею руками и прижалась к его груди. Он тоже обнял меня. Он был абсолютно реален, от него пахло чем-то таким знакомым и родным, и так хорошо мне стало на душе.
- Господи! Не покидай меня больше,- прошептала я ему на ухо, - не покидай никогда!
Мы стояли так несколько минут, а когда отстранились друг от друга, то я заметила улыбку на его губах.
-Я так тебя люблю, так люблю, как прежде!
- Да, я знаю, Мария. Я тебя тоже люблю, потому и пришел, - он взял мои руки.
Мы посидели так некоторое время, пропитываясь взаимной любовью. Потом он поднялся.
- Мне пора идти!- сказал он и медленно направился к выходу.
Он был такой красивый, такой совершенный, такой любимый и родной! И он уходил. Я сидела и не могла пошевелиться. Когда же пришла в себя, то все стало каким-то обыденным и тусклым... Чем больше ты очищаешь свой организм, чем интенсивнее изучаешь и практикуешь йогу медитации, тем ясней воспринимается тонкий мир твоего ума.
* * *
ГЛАВА 14. ГОРОД ВАРАНАСИ. Через три месяца нас, трех иностранок, направили в женский монастырь в Варанаси. Когда мы вышли из поезда, нас встретила одна из местных Диди- монахинь, повела к такси, сообщив, что Дада, настоятель мужского Ашрама в Варанаси, уже ждет нас для знакомства. Как я потом заметила, все мужские монастыри были достаточно богаты. Монахи жили в отдельных комнатах по несколько человек, кормили их нормальной едой, и никто из них не ходил просить подношения на базарах, как это делалось в скудно обеспеченных женских монастырях. В ашрамах монахинь никогда не бывало денег даже на предметы гигиены или самую простую, необходимую медицину. И это наблюдалось практически в любой стране, где мне потом удалось побывать.
Дада настоятель приветливо встретил нас и стал расспрашивать о жизни в Бангалоре. Затем он повел нас в свою комнату, где уже был накрыт шикарный стол. Чего там только не было! Настоящий обед и особенно много фруктов и сладостей, по которым мы давно соскучились, поэтому мы, наконец, наелись вкусно и досыта. Все монахи и мирские последователи в организации придерживались строго вегетарианской системы питания, то есть нельзя было есть мясо животных, птицы или рыбы и, если в мучном продукте обнаруживались яйца, мы также не могли употреблять его в пищу. Эти продукты в Индии считаются тамассической, тяжелой пищей. От нее развивается лень и тупость ума, может клонить в сон, что является неблагоприятным для духовной практики. Кроме того, согласно обетам мы соблюдали принцип Ахимсы - непричинение вреда любым живым существам, а употреблять мясо в пищу, значило бы, есть убитых животных, которые хотели жить, так же как и мы.
Так же запрещались лук, чеснок и грибы, в некоторых случаях редька. Были строго запрещены - алкоголь, табак и любые наркотические вещества. Все это считалось раджассическими продуктами, которые возбуждают интерес ума к грубым мирским удовольствиям, что вредно для ума практика. Поэтому мы принимали саттвическую пищу, чистую и благоприятную для здоровья, в которую входили: злаки, молочные продукты, овощи и фрукты.
Такая система питания свойственна индуистской системе. В буддизме же есть серьезные отличия. Во времена Будды Шакьямуни монахи не готовили еду сами, у них не было для этого средств и возможностей. Поэтому они ходили от дома к дому с чашей для подаяния и просили у мирских людей подношения уже готовой едой, принимая все, что им жертвовали, в том числе и мясо. Буддистские монахи принимали пищу только один раз в день до 12 часов дня, а в остальное время ничего не ели. Такой прием пищи сохраняется для буддистских монахов традиции тхеравада и в наши дни в Бирме, Тайване, Камбоджи и некоторых других.
Когда буддизм распространился в Тибете, где очень холодный климат и растет мало овощей, в монастырях употребляли мясо. Кроме того, для некоторых буддистских практик необходимо употреблять мясо, для того, чтобы не «разгонять» ветра (прану или лунг) в тонком энергетическом теле. В настоящее время основные тибетские монастыри перекочевали на юг Индии, там очень жарко и нет большой необходимости употреблять мясо, поэтому для буддийских монахов тоже готовится вегатарианская пища.
Я была вегатарианкой 20 лет. Особенно тяжело было следовать этой системе в периоды, когда я только начинала подобную практику очищения. В Ленинграде в то время были серьезные проблемы с продуктами, не было такого разнообразия овощей и фруктов, как в наши дни. Воистину можно сказать, что в то время «щи да каша – пища наша», были моей едой. Однако затем я вынуждена была вернуться к употреблению мяса куры и рыбы. Сначала после Аибги, где развилась дистрофия от голодания и непосильного труда, а затем в Индии, когда запасы белка в организме истощались от скудного длительного питания рисом с овощами, тогда я покупала раз в неделю куру, чтобы прибавить немного сил в истощенном теле.
В Индии даже в наши дни практически все придерживаются вегаторианства. Во многих кафе меню состоит только из растительной пищи, а белок пополняют, употребляя бобовые и тофу (род творога из соевых бобов). В некоторых местах висят таблички: «Извините, но у нас строго запрещено есть мясо». Но бедные люди и без табличек не могут есть мясо: оно в жаркой стране дорогое. Но вернемся к Варанаси.
После прекрасного обеда, Дада предложил нам ознакомиться с Варанаси. Он обещал прислать машину с гидом-монахом на следующее утро прямо к женскому монастырю, где мы должны были расположиться, чтобы показать нам храмы и святые места этого удивительного города. Мы были очень рады такой уникальной возможности. Не знаю,
почему Дада был так добр к нам и проявлял столько внимания. Возможно, мы были первыми европейками, кто так долго жил в индуистском монастыре.
На следующий день в 5 утра, когда солнце еще только вставало, и было не так жарко, мы вышли из монастыря и уселись в уже ожидавшую нас машину. В этот день был сухой фастинг - день полного голодания, когда нельзя не только есть, но и пить воды, что освобождало много времени, поэтому стало возможным посмотреть не только Варанаси, но и Сарнатх. Это было удивительное путешествие, которое запомнилось на всю жизнь.Сначала мы посетили индуистский храм. Перед входом продавались наисвежайшие цветы и разноцветные цветочные гирлянды: разносимый ветром аромат цветов приятен богам. Множество индусок в разноцветных сари и мужчин в белых пенджаби устремлялись в храм, кланяясь прекрасным статуям Божеств.
В храме было прохладно, горели свечи, и струйки дыма поднимались от зажженных ароматических палочек, поставленных перед Божествами в знак почтения. Множество цветов лежало около пантеона прекрасных изображений индуистских Богов - Вишну и Кришны, Шивы и Ганеши, Брахмы и богинь - Кали, Дурга, Сарасвати. Искренняя преданность людей, их нескрываемая радость и простота чувств, создавали волшебство и магию, наитончайшие светящиеся энергии пронизывали все вокруг и открывали сердце Высшему Богу.
Потом по улицам Варанаси мы прошли к священной реке Генга. Здесь было не только множество людей, которые с раннего утра открыли свои лавочки для торговли, но и коровы спокойно бродили вдоль улиц в поисках пищи, а вело и моторикши с виртуозностью маневрировали между ними и толпой куда-то устремляющихся людей. Во всей этой суете была какая-то удивительная гармония и полный порядок. Никто никому не мешал и не проявлял раздражения.
Мы подошли прямо к Ганге - на набережную, называемую - г а т ы. Река Ганга - в Индии священная река - богиня, многие зовут ее Матерью Ганга и поклоняются, как живому Божеству, поэтому мы подошли к ней, чтобы поприветствовать и прикоснуться к ее водам. Несмотря на раннее утро на гатах - на их каменных сбегающих к воде ступенях уже было много народу, и мы спросили нашего гида-монаха нельзя ли прокатиться на лодке вдоль Ганги. Он с радостью согласился и тут же договорился с лодочником. Как только мы отплыли от берега, мы тут же омыли лица и пригоршнями воды полили на голову, считается, что богатая серебром вода Ганги смывает все загрязнения тела и ума. Вода была теплой и мутноватой.
На берегу виднелись саньяси в оранжевых одеяниях. Кто-то из них медитировал, кто- то просто сидел и отдыхал, наслаждаясь утренней прохладой и видом плавно текущей реки. Некоторы практики-саньяси годами не покидаю г а т ы. Некоторые вошли по пояс в воду и охлаждали свои тела, поливаясь водой; мирские паломники прямо в верхней одежде заходили в воду и, молитвенно складывая руки, поклонялись священной реке. Совсем рядом на берегу разводились костры, в которых сжигали трупы умерших. Вокруг них суетились люди, не давая огню погаснуть. Считается, что умереть в Варанаси, в этом святом городе, огромная удача. Круглые сутки ветер разносит над Гангом дым, запах и пепел сожженных трупов. Никто не плачет, не кричит и не причитает. Церемония проходит спокойно и чинно. Сбрасываемый в воду пепел от кремаций никого не смущает: люди продолжают купаться.На другом берегу Ганга люди большими компаниями устраивают пикники.
В Индии у индуистов нет кладбищ, здесь не хоронят в земле. Иногда, только встречаются мусульманские и христианские кладбища, но занесённые песком могилы без единого цветка - печальная картина. Если люди имеют достаток и могут купить дрова, покойные сжигаются на костре или, если они бедные, то трупы опускаются в воду любой реки: рыбы и крокодилы съедят их. Словно в доказательство этому рядом с лодкой проплыл вздувшийся труп человека, - одежда приподнималась у него на спине. Он был повернут лицом вниз, и его тело плавно колыхалось на волнах. Чуть подальше, плыл труп уже почти разложившегося животного, похоже, это была корова. Наш лодочник наклонился и, зачерпнув ладонью воду из Ганги, попил ее с наслаждением, чуть причмокивая губами. Мы не смогли бы пить эту воду, даже когда бы не держали в этот день обеты. Уже становилось жарко, а сухое голодание разжигало внутренний огонь. Хотелось пить или хотя бы посидеть в теньке. Казалось, что тело раскалается от жары, как печь, и тогда мы поехали в Сарнатх, в «Олений парк».
Именно здесь Будда Шакьямуни давал свое первое учение после Просветления. Тогда я ничего не знала о Будде и о буддизме в целом, поэтому было очень интересно посетить это место. Сняв обувь перед входом, мы прошли сначала в храм. Девочки сразу стали рассматривать настенные изображения, повествующие о жизни Будды, которые были прекрасны. Но я сразу подошла к алтарю, склонилась и сделала простирания перед прекрасной статуей Будды.
Как только я поднялась с колен, молодой монах, что находился в алтарной комнате около статуи и следивший за порядком в храме, повернул от себя мощный вентилятор и направил его прямо на меня. Это было так неожиданно! Тело охватило прохладными струями воздуха, охладившими жажду. Так я и простояла около статуи Будды все время, расценив это, как благоприятный символический знак.
Рядом с храмом за воротами росло дерево бодхи, а под ним располагалась очень больших размеров статуя Будды Шакьямуни, сидящего в окружении своих пяти первых учеников. Именно здесь был сам Будда после Просветления в Бодхгайе и именно здесь его ученики стали Архатами. Примечательно, что через много лет, когда я уже стала буддистской монахиней, я побывала в этом храме еще несколько раз, когда ездила на учения Его Святейшества Далай Ламы. Именно здесь я покупала нужные книги по буддистской философии, которых нельзя было достать в Дхарамсале.
Мы побывали еще в двух храмах, а потом попросили монаха отвести нас домой в монастырь. Не помню, сколько времени я простояла в душе под струей холодной воды, чтобы придти в себя от жары. Этот женский монастырь был совсем небольшим, но очень ухоженным. В нем проживало около 10 молодых индийских монахинь. Здесь мы стали гораздо лучше питаться, чем в монастыре в Бангалоре, потому что Дада любезно давал старшей Диди монастыря средства на еду. И мы, в общем, стали понемногу приходить в себя. Так мы прожили в этом монастыре около 2 недель.
Затем нам сказали ехать в Ананда Нагар*, Город Блаженства, который выстроен на границе штатов Западная Бенгалия и Бихар, а при жизни Баба сюда переехал центральный офис организации. Здесь ежегодно собирались уже продвинутые йогины и тантрики организации, а также Дады, хорошо знавшие Бабу и практиковавшие под его непосредственным руководством.
Добираться до Ананда Нагара нужно было около двух суток на поезде, и мы впервые столкнулись с непредсказуемой работой индийской железной дороги. Честно сказать, в то время это был ещё полный хаос: постоянно менялось расписание, платформы прибытия и отбытия поездов, и царила жуткая толкотня и неразбериха. Из-за сильных туманов поезда в северной Индии могут опаздывать на двое суток: ожидающие семьями живут на вокзале.
В Индии при самой посадке в поезд билеты никогда не проверяются, в настоящее время на каждый вагон вывешивается список фамилий пассажиров купивших билеты, но в то время этого еще не было. Только когда поезд уже в пути, через несколько часов проверить билеты приходит контролер.
Но когда мы сели в поезд прошло несколько часов, а контролер так и не появлялся. На какой-то небольшой станции завалилась толпа людей с тюками и мешками, они с криками втиснулись в вагон и сразу устроились на нижних полках, в том числе и на моей. Таким образом, я вынуждена была почти вжаться в стенку, потому что на моем сидении устроились трое детей, молодая мамаша, и двое мужчин. Они весело болтали, а я молилась Бабе, чтобы была возможность прилечь и немного отдохнуть.
Я уже стала дремать, когда внезапно появился мужчина в белой индийской одежде и вежливо спросил билеты у сидевших на моем месте людей. Тогда-то и выяснилось, что в их билетах не было указано мест. Мужчина в белом попросил этих людей перейти в другое место, так что они быстренько собрались и с шумом «вывались» в другой вагон. Не знаю, кто это был проводник или нет, потому что проводники носили специальную форму, а этот мужчина нет. Поэтому я решила, что Баба услышал мою молитву и освободил место для сна.
В Ананда Нагаре собирались индуистские монахи и монахини «Ананда Марга». Оранжевый цвет монашеской одежды, пестривший по всему пространству города, застроенного кирпичными домами организации, вызывал какую-то необъяснимую радость. Все люди казались добрыми и гостеприимными, их лица и манеры поведения были красивы и гармоничны, они улыбались и приветствовали друг друга, было ощущение, словно ты попал на какую то другую - на оранжевую планету.Нас поселили вместе с монахинями из какого-то монастыря, но мы были свободны в своих действиях, в то время как они были связаны жёстким расписанием совместных практик и не могли выходить на улицу без разрешения.
Традиционно в Ананда Нагаре один раз в год проводились учения и совместные медитации многих индуистских монастырей, а также конференции, митинги, собрания, различные организационные мероприятия и встречи. Сюда также собиралось много нищих и бедных людей, в том числе бродячих саньяси, чтобы бесплатно поесть. Еду щедро раскладывали на большие листья какого-то растения и подносили всем, кто рассаживался на земле рядом с кухней.
Мы ходили на киртаны, много медитировали и знакомились с монахами и монахинями разных секторов. На нас были не оранжевые - белые сари, и всем было понятно, что мы начинающие, поэтому мы свободно перемещались по всему пространству города и посещали те мероприятия, которые казались наиболее интересным. Наконец, уже в конце программы, нас представили старейшинам, которые много лет занимали серьезные посты в организации и практиковали тантрическую йогу. Им - то мы и сдали экзамены по философии еще раз.
Когда программа завершилась, нас направили в Калькутту, куда перевели главный офис организации после смерти Баба, для сдачи последнего этапа экзаменов и получении сана. Мы продлили индийскую визу в Патне и, когда добрались до Калькутты, поселились в многоэтажном кирпичном здании, принадлежащем официальным индийским представителям женской монашеской общины.
КАЛЬКУТТА. Здесь были большие залы для киртана, столовая, а на каждом этаже по несколько комнат для каждого сектора. В это время я уже знала, в какую часть мира меня распределят. Еще в Ананда Нагаре я познакомилась с Диди гонконгского сектора, которая сразу предложила мне работать у нее. Я не возражала. Моих попутчиц распределили в Европейский сектор, поэтому, по прибытии в Калькутту, мы расположились на разных этажах, а после сдачи экзаменов наши судьбы вообще разошлись. Нам сшили оранжевую монашескую одежду, но до экзаменов мы не могли ее одевать.
Случайно я познакомилась с самой старшей Диди организации, она была прямой ученицей Шри Шри Ананда Мурти, ее комната для проживания и офис находились на одном этаже с комнатами гонконского сектора. Она единственная, кто хоть чуть-чуть побеспокоился обо мне. Диди интересовалась, чем я питаюсь, а так как денег у меня не было, она предложила мне ходить в столовую монастыря. Она звала меня на утренние совместные киртаны и даже на исключительно редкую ночную практику, о которой я, в то время, и помышлять не могла. Это была тайная практика, на которую иностранцы были не вхожи, но в силу того, что меня схватила лихорадка, я не смогла пойти на нее.
Через неделю мы пошли сдавать экзамен Президенту организации.
Я помню, что он жил в небольшом одноэтажном доме, который охраняли полицейские. В холле нас встретил секретарь и проводил в приемную. Мы подождали некоторое время, а затем получили приглашение войти к Даде. Его комната была маленькой с очень простой обстановкой. Президент сидел на кровати в позе лотоса, москитная сетка висела рядом, спасение от ночных комаров. Ему было примерно 75 лет. Он был худощав и вел себя очень просто, без церемоний. Очевидно, что он обладал незаурядными знаниями, прекрасной памятью и сиддхами - приобретёнными в результате практики способностями.
Сложив ладони у груди, мы поприветствовали его и сделали традиционные поклоны, после чего он жестом предложил присесть на пол, напротив. Экзамен не был формален. Дада задавал много вопросов по философии. Я помню, что ответы по шлокам, их санскритский текст и комментарии Баба, в основном давала я, а девочки отвечали на общие вопросы по шастрам, на которые я не смогла бы ответить в силу плохого английского.
В результате Дада был удовлетворен правильными ответами, и экзамен был коллективно сдан. Потом он запросто пообщался с нами, задавая вопросы о нашей жизни, а в заключение пожелал нам успехов в служении и благословил. Так я стала б р а х м а ч а р ь е й. Через несколько дней мне дали новое имя. Один Дада, настоятель мужского монастыря в Калькутте, пригласил нас троих выступить перед его студентами. Как оказалось, это был до отказа наполненный зал молодых монахов. Нам предложили подняться на сцену, представиться и рассказать о своем духовном пути.
Мы очень волновались, но все же по очереди рассказали. Студенты были доброжелательно настроены к нам, - внимательно слушали и после каждого выступления весело хлопали в ладоши. Затем, прямо на сцене, Дада дал нам новые духовные имена. Когда он узнал мое имя, то приобнял за плечо и сказал:
- Ну вот, Акальпа, та, что за пределами проявленного! Теперь ты проявишься, как Амрита, и твое духовное имя будет Амритадхара, то есть - Поток Амриты.
Мне понравилось новое имя. Брахмачарья Амритадхара.
В один из дней из Ананданагара вернулась Диди секториального гонконгского сектора и позвала меня в свою комнату. Это была симпатичная индуска лет 35, - маленького роста и чуть полноватая дама. Когда она снимала с головы монашескую оранжевую накидку, под которой скрывались короткие вьющиеся волосы, то становилась еще миловидней. Диди поздравила меня с получением звания брахмачарьи и сказала, что очень рада моему распределению в ее сектор, потому что видит во мне исключительную преданность Бабе. Она радостно сообщила, что сначала я должна буду полететь в Сингапур, чтобы познакомиться с представителями монашеской общины, работающими в этом секторе, а потом направиться в Банкок, в одну из школ нашей организации, куда, собственно, меня и распределил глава организации. Потом она протянула билет на самолет до Сингапура.
- Этот билет был куплен для другого человека, но полетишь ты. Не удивляйся, мы всегда меняем билеты между собой!
Я посмотрела на билет, но ничего странного не заметила. На нем была напечатана моя фамилия. Но когда я более внимательно рассмотрела его с обратной стороны, то на тонкой красной кальке обнаружила буквы, оставшиеся от другой фамилии.
- Как это возможно? - удивилась я.
- Это секрет! Мы всегда меняем то числа, то фамилии людей в билетах. Ведь мы действительно покупаем билеты на свои деньги, так что имеем право кое-что изменить в них, когда это требует ситуация!
- Но ведь это подделка! Разве это правильно?
- Амритадхара! - строгим голосом сказала Диди. - Здесь нет ничего незаконного, и ты это скоро поймешь!
Я насторожилась. Во-первых, это был риск для пассажира, имеющего поддельный билет, можно было попасть, мягко говоря, в неловкую ситуацию. Во-вторых, это обман, что нарушало нравственный обет никогда не врать. Но здесь правила диктовала не я, и на первый раз пришлось смириться. Надо сказать, что по поддельному билету я летала еще только один раз, остальное время покупала билеты сама, и они были настоящие.
До отъезда из Калькутты в Сингапур, где два раза в год собирались монахи гонконгского сектора, и куда меня отправляла Диди, еще оставалось несколько дней и я, первым делом, съездила в Ашрам Шри Ауробиндо и Матери. Благо он располагался на доступном расстоянии, примерно 40 минут на автобусе от нашего офиса. Это было прекрасное место, где несколько двухэтажных построек, утопало в цветах, над которыми радостно кружились пчелы и бабочки. Кстати, Мать очень любила цветы и даже давала им духовные имена. Раньше здесь жили Шри Ауробиндо и его ученики, а сейчас Ашрам поддерживали индийские последователи интегральной йоги. Здесь также находилось место кремации Матери, о чем говорили мемориальная доска и прекрасный монумент, сделанный из гранитного камня.
С глубокой преданностью я поклонилась Мирре Ришар в знак любви и памяти о ней.
Затем я прошла внутрь Ашрама и поднялась на второй этаж. Там никого не было, все служащие, очевидно, занимались текущими делами. Пройдясь по немногочисленным комнатам, практически пустым, без мебели, я попыталась почувствовать энергию Шри Ауробиндо, ведь именно здесь он обучал йоге. На стенах висели фотографии Шри Ауробиндо и Матери разных периодов жизни, многие из которых я уже видела прежде.
В одной из комнат у открытого окна стояла огромная двухспальная, ничем не покрытая, деревянная кровать. Меня прямо будто магнитом потянуло, и я присела на нее, чтобы помедитировать. Какая-то необыкновенная энергия охватила сознание и тело, я спонтанно впала в глубочайшую медитацию и не помню, сколько времени так просидела. Потом внезапно очнувшись, я открыла глаза и постепенно вернулась в реальность, чтобы попрощаться с этим удивительным Ашрамом моих первых Учителей.