Глава 14
Видела бы меня моя мама!
Дорога петляла средь фиолетовых сопок, они грозно заслоняли путь, охраняя почти вечную холодность и смиренность. Вдоль собранного из бетонных блоков и стянутого железными прутьями дорожного полотна, возвышались деревянные столбовые ограды. Это чтобы снег удерживать и очерчивать дорогу, так мне тогда показалось, хотя до сих пор не знаю точно, зачем они были построены. Сквозь эти ограждения вдали мелькали огоньки.
- Там поселение бывших предателей, полицаев, - пояснил мне водитель огромного «КамАза», на котором я отправилась в командировку.
Такая информация сразу всколыхнула у меня в душе печальные исторические события, на душе стало грустно и тревожно.
Колымская трасса, впрочем, у всех вызывает негативные ассоциации, проложена на опасной территории, и с первых моментов понимаешь, что людям здесь не весело живется. Вот только зачем они здесь? Этот вопрос сразу возник у меня, было интересно пообщаться с людьми Колымы и как журналисту, и как человеку.
Конечно, прежде чем ехать по Колыме я немного изучила тему, но в то время информации было мало, и почерпнуть ее можно было только из книг. А потому, взять интервью у местных жителей было бы для меня большой удачей.
Как журналисту на мои вопросы не отвечали, но за столом в беседе, да еще и под водочку- рассказы и истории выскакивали из людей, как пробка из бутылки с шампанским.
- Вот только писать об этом не надо,- предупреждали, не время еще!
Действительно, в то время еще было не время говорить о том, как "золотая лихорадка" 20 годов послужила поводом строительства дороги и созданию здесь лагерей, с дешевой рабочей силой. Строили трассу в ручную, кайлом и лопатой. Прорывали тоннели в сопках, можно сказать, зубами грызли камень.
Потом эта дорога станет трассой федерального значения М54- сейчас уже М504, соединяющая Магадан с Якутией. Начинается она прямо в городе и проходит по главной улице Магадан. В мой приезд туда, а это был конец 80-х годов, бетонное покрытие дороги составляло около 200 километров, далее - грунтовка. Впрочем, и сам Магадан, основан был в 1929 году потому, что начали строить Колымскую трассу: дорожники и заключенные прокладывали дорогу в таежную глушь к приискам, и Магадан стал началом пути от моря к золоту.
Многие истории забылись, истории, оторванных волей советской власти людей от нормальной жизни, людей, которые зачастую и не виноваты были перед родной землей и родным народом. Впрочем, ворошить эту страницу сегодня уже не хочется.
Однако сама по себе дорога, как символ смиренного неподчинения, до сих пор вызывает в сердце боль. Возможно, сейчас ее даже одели в асфальт, а может быть и оставили в прежнем бетонном виде до Палатки, и далее - сплошной грунтовкой. Как знать, но символ остался!
Огромная машина, везла в один из районов Колымы продукты, везла и меня на выполнение редакционного задания, шла она в караване, который состоял из пяти Камазов. Водитель - дяденька лет сорока, заботливо и с хитринкой посматривал на меня.
- И чего тебя понесло в Сусуман? Не страшно.
- Страшно, но я не боюсь!
Он покряхтывал и периодически просил меня: то открыть ему термос с горячим чаем, то достать пирожки, и перекусывал на ходу. Предлагал мне, но я скромно отказывалась, даже не подозревая, что путь до места назначения вместо запланированных 13 часов, продлится полтора дня. Виновата в том погода. Чем выше мы поднимались в сопки, чем ветер усиливался и потом пошел вдруг снег, настоящая метель в июле! Дорога становилась невидимой и в какой-то момент исчезла вовсе.
- Все, стоп машина, будем на перевале до утра стоять,- скомандовал водитель, - спи!
- А выйти можно?- поскулила я.
- Нет, унесет в пропасть, терпи!
Прижав в груди радиоаппаратуру, я попыталась забыться во сне, но с каждой минутой становилось все холодней. Скорее всего, мы остановились на перевале, который расположен около Атки на пути до Талой. Возможно, это был легендарный перевал Дедушкина лысина. В непогоду там очень затруднительно ехать, тем более что сама Колымская трасса достаточно узкая, всего где-то 7,5 метров шириной и обеспечить пропуск встречных машин невозможно, обгон здесь также запрещен.
- Заглушились, - просипел водитель.- Неизвестно, сколько здесь простоим, до утра - точно, а может и дольше, и потом без солярки, как?
- Жуть, а как же, замерзнем?!
- Будем прогреваться временами, а так, не бойся малая, приставать не буду, шмыгай ко мне под дубленку.
"Видела бы меня мама, убила бы! - подумала я, но все же приняла предложение колымского монстра.
Периодически караванщики-водители устраивали перекличку, каждая машина должна была посигналить в знак того, что все нормально. В то время еще не было сотовых, да и рации ребята не использовали. Или там это было невозможно применить, край засекреченный, не до чужих голосов в эфире, так скажем.
Утро не предвещало продолжения путешествия, и только в полдень мы продолжили путь. Все это время водитель забавлял меня своими рассказами о жизни тех или иных поселенцев в Магадане, вот только о себе ничего не говорил. Так, впрочем, было приняло в этом крае: чем меньше о себе рассказываешь, тем дольше проживешь.
Приехали на Талую, на подъезде к сопке, уши заложило и даже подкатил ком к горлу.
- Слюну сглотни, это давление, - сказал «камазист», и хлопнул по плечу, правда не рассчитал, больно как-то шлепнул, а может специально, чтобы отвлечь меня.
- А какое тут давление?
- Низкое, дорогая моя, самое низкое давление, люди после того, как здесь поживут, на материке от силы года три могут протянуть, помирают.
- И зачем они тут живут?
- .....
Молчаливый вздох плечами сказал намного больше, чем слова. Я сделала вид, что поняла, хотя в свои еще юные годы, смутно понимала политику дальних поселений, тем более комсомолка: так надо, значит надо. Потом узнала, что здесь расположена большая тюрьма. Климат здесь действительно суровый, средняя температура зимой - 39 градусов.
Перекусили в кафе, квашеная капуста и много мяса, и чай в огромной кружке, потом мужики пошли на перекур. Вонючие папиросы, которыми задымили водители все помещение, повергли меня в шок, однако за неимением других сигарет, "Беломор канал" считался здесь супер табаком. Потом был отдых минут сорок, и мы поехали дальше. Уже без остановок, неслись, как на свадьбу, старались успеть по-светлому, чтобы в очередной раз не ночевать в дороге. Впереди нас ждал еще не один перевал, и самый страшный - высокогорный Бурхалинской, находящийся на высоте 1005 метров, мост через реку Колыма, тряска, и необыкновенная, природная красота здешних мест. Красота "серпантинистая" и безумная...которая хранит золото, и забирает жизни.
И вот он отдаленный поселок Сусуман. Кирпичные дома и самый приличный, явно администрация. Там меня выгрузили из машины, и фамильярно похлопали по плечу.
- Обратно то, как поедешь?
- Придумаю что-нибудь.... - отвечая, я конечно, в меньшей степени хотела проделать еще раз этот путь опять в кабине Камаза.
Придумывать, впрочем, и не пришлось, меня встретил председатель местного исполкома, шустрый, коренастый дяденька, на Ленина похожий, и сразу очертил план действий:
- Сейчас на завод, там директор уже ждет, потом в школу, там мероприятие, затем в клуб, там собрание трудового коллектива,- прокартавил он и двумя вытянутыми руками одобрительно похлопал меня по плечам. - Вечером ужин, накормим, у нас девчата такие пироги пекут, а завтра утром со мной на газике в город поедем, на конференцию вызвали.
Репортажи я записала знатные, люди говорили без "сучка и задоринке", так сказать, как по «писанному», вернее именно написанному.
Все у них хорошо, план перевыполняют, рады жизни и счастливы, вот только вечером, когда согрелись или разогрелись, мне запомнилась одна женщина.
За столом она была с самого начала приема в честь приезда корреспондента. Женщина сидела смирно, в темном пальто, похожем на шинель, а потом, когда пару тостов разогнали в людях кровь, и на их лицах появились признаки человеческой радости, и заиграла музыка, то женщина смело пригласила рядом сидящего мужчину. Они пошли танцевать. И тут она сбросила свое пальто, чем повергла меня в недоумение.
На ней было шикарное вечернее платье, на спин е- огромный вырез. Она танцевала как-то отчаянно, поднимала и опускала свои белые голые руки, потом, демонстративно кокетничая, опускала голову на плечо партнеру, который мешковато передвигался и, впрочем, вовсе ей не нужен был, так - в качестве поддержки.
Она танцевала, в вечернем платье, и ...... кирзовых сапогах. Вот такое «спинальте».
Мелодия, напоминающая шансон смолкла, женщина поправила черные, как смоль кудри, опять закрутила их в гульку, подняла свое пальто, набросила на плечи и пошла на улицу.
Я не стала спрашивать, кто она и почему здесь... Платье, руки и ушедший взгляд внутрь себя говорили о том, что у танцовщицы непростая история и еще не скоро ее ножки скинут кирзовые сапоги и наденут туфли-лодочки. Уже потом я узнала, что прежде в Сусумане располагалось управление одного из крупнейших советских ГУЛАГовский лагерей «Заплаг», а на базе лагеря было организовано золотодобывающее предприятие - прииск "Мальдяк", в последствии там была тюрьма.
Утром мы с «главным по территории» уехали в Магадан. Обратный путь всегда быстрее кажется, всю дорогу я смотрела на сопки, и мне казалось, там под природными курганами, люди, на вечную память, захоронили все свои истории. Их вряд ли оттуда можно будет достать и надо ли? Надо ли вспоминать про "Серпантинку" - один из самых страшных лагерей НКВД, который расположен за райцентром Ягодное. Здесь проходили самые массовые расстрелы.
Тогда и там я поняла, что журналистика -она разная: она не всегда вглубь, она чаще то, что на поверхности, она профессия разная, она не для всех, она слишком тонкая и слишком циничная, она-переплетение чувств, информации, слов, и "можно" или "нельзя", она-для умеющих все понимать, принимать и не бояться. Она для хитрых и смелых, умных и талантливых, умеющих говорить не словами, а тем неведомым, что остается между строк.
Журналистика-это факт. Это жизнь - но нужная здесь и сейчас. Журналистика - это образ, история, рассказанная тобой и тобой увиденная, но та, которую хотят увидеть и услышать миллионы, и ей плевать на твои чувства и угрызения совести.
Журналистика- это форма, через которую один рассказывает о многих. И не всем нужна, правда. А порой она и вовсе не нужна. Но знать ее не помешает!
Вот так закончилась моя "Пионерская правда" и "Утренняя зорька", меня после этой поездки и практики на Магаданском радио повернуло на другие темы и материалы, в итоге, вернувшись во Владивосток и перейдя на четвертый курс журфака, я стала сотрудничать на телевидении с редакцией "Пропаганда".
фото: http://img-d.photosight.ru/3ca/4430419_large.jpg