Монолог Союз молодежи

Ох, и время было смутное, как говаривал персонаж советского мультфильма тысяча девятьсот семьдесят пятого года «Фантик», озвученный Евгением Леоновым,  «Штуша – Кутуша»: «Времена у нас, ох, любопытные, примитивные, первобытные, да и сами мы первобытные, неотесанные, то есть грубые…». Речь тут пойдет, конечно, о моем детстве, о юности, о времени, этот период выпал частью на оголтелые девяностые, которые вывернули наизнанку, нутро советского человека. Страшные вещи происходили сплошь и рядом. Это было новое время грандиозных свершений, время возможностей, время свободы, вседозволенности и воли. Никогда больше, после этого в Российской Федерации не было воли, как тогда, свобода, может быть и была, но воли не было. Возможно, конечно, это была иллюзия воли, но оная имела место, и от этого становится на душе тепло и приятно. Было тяжело, было страшно,  многие вещи, происходящие в социуме, вообще не укладываются ни в какие рамки. Не хочу называть Советский Союз тюрьмой народов, не буду говорить и о современной России,  расскажу о таком культурном явлении как «союз молодежи» на стыке эпох.
«Это было хорошее время, хоть и мало платили врачам…» так словами песни Александра Яковлевича можно начать сие повествование. Это было замечательное время, ну вообще замечательное. Во всяком случае, для моего поколения, прям, вот, изумительное. Такого уже никогда не будет, да если и будет, пережить подобное, мне уже не удастся никогда. Во-первых, это детство, юность, когда все в первый раз, это всегда ощущение подъёма. Если человеку к сорока, а уж тем более за сорок, как ему испытать ощущение подъема, да почти что невозможно. В юности же, возможно все.
На стыке эпох, на обломках империи, что рушилась не в стародавние времена Рима и Карфагена, а вот здесь, сейчас, прямо на глазах. Некоторые говорят, что на это были объективные причины, что командная экономика не жизнеспособна, приверженцы теории заговора, конспирологи обвинят сионистов, бильдербергский клуб, анунаков – рептилоидов – с – планеты – нибиру, недальновидного подкаблучника Михаила, пьяницу царя Бориса, что само так получилось, что были объективные причины. В подобных процессах, само так не получается, такие процессы всегда управляемые. Я, как-то, смотрел интервью с первым и последним президентом СССР, оно было не о крушении союза, я уже сейчас не помню, о чем оно было, в нем тот, вскользь, обмолвился, что в условиях очень низких цен на нефть, еще и произошла чернобыльская трагедия, что вкупе повлияло на изменение курса партии, стало не хватать денег. Кто-то поговаривает, что и трагедия на ЧАЭС не что иное как откровенный саботаж. Не знаю, аналитическую работу я не вел, как оно есть на самом деле, наверное останется непознанным, во всяком случае мною, а версии, теории, это всего лишь версии. Оставим, однако, догадки, причины распада СССР выходят за рамки этого повествования, так или иначе, «союз» пал. Смерть империи, как и любая смерть, не имеет ни какого приятного визуального ряда, а уж если это убийство, а смерть империи СССР это именно убийство, это грязь, это алчность, насилие, предательство. На фоне этого культурного явления проходила наша юность.
Тогда как прорвало. На постсоветское пространство молодой РФ хлынуло, заполняя информационный вакуум, все сразу. Наркотики, порнография, молодежные субкультуры, да все, что имело место быть, импортные товары, дешевый китайский ширпотреб. Зарубежные модели поведения, ни чем не оправданные в отечественных условиях, конечно, сейчас все это выглядит смешно и грустно, но «гадом буду», тогда это было весело. Видеоигры, видеофильмы с гнусавыми переводчиками, импортные герои. Рембо. Американский солдат, лихо расстреливающий из пулемета русских военных во Вьетнаме. Во всех американских фильмах того времени, русские это злобные, угрюмые люди в шапках ушанках, с «калашом», пьяные, с не менее пьяным медведем, который тоже в шапке ушанке, и конечно, все конченные, стрелять не умеют, драться не умеют, да вообще ничего не умеют, однако, главный «плохой русский», все это умеет делать  замечательно, на очень высоком уровне, как будто всех «главарей» у «русских» готовили для спецподразделений КГБ. Обычно, « главный плохой русский», это такой вкаченный, здоровый мужик, люто сидящий не стероидах. Империалистическая пропаганда делала свое дело, вызывая у западного потребителя боязнь и ненависть к «русским», а у меня как молодого совестливого, советского человека, чувство глубокой вины за соотечественников. Мерзавцы есть в любой среде и этносе, паталогические подонки, тоже встречаются. Однако, почему-то, именно «русскими» пугали и пугают весь «западный», «цивилизованный» мир. Все, конечно, понятно, кто и зачем это делал и делает. Хотя оставим вопросы этноса, по нынешнему законодательству национальные вопросы могут обретать характер уголовно наказуемого деяния, да еще можно и под разжигание межнациональной розни попасть и вполне выхватить десяточку. Солженицын, наверное, прямо в гробу волчком вертится, и не нарадуется. Россия опять тюрьма народов.
Что-то я отвлекся, понесло куда-то не туда. В это замечательное, по всем меркам, время проходило мое детство и отрочество. Жили мы не богато, но нармально жили. Хватало. Родители работали. «Ништяки» всякие были, не могу сказать, что я был чем-то обделен. Особый шик тогда был видеомагнитофон, это было окно в новый мир заграничной жизни, боевики, ужасы, комедии, то, чего мы, в то время, никогда не видели. Мы менялись кассетами VHS, до дыр засматривали шедевры со Шварценеггером, Дольфом Лугреном, Ван Даммом, Джеки Чаном. Хотя, VHS это уже позже, сначала были кабельные каналы, это когда в соседнем подвале предприимчивые ребята ставили видеомагнитофон, проводили кабельную разводку на несколько домов, и за определенную плату, вещали пиратские фильмы с пиратских видеокассет. Первые местные телеканалы, почти что ничем не отличались от подобного кабельного. По ним показывали кино, западное, запретное долгие годы кино. Как такое могло не повлиять на подростка. Вкаченные спортивные ребята с экрана телевизора лихо разбивали в кровь лица плохих парней, а также их злобных приспешников, ну, просто, штабелями укладывали. Прямо из автомата, пистолета, и гранатомета с бесконечными патронами, если все-таки, почему-то, боезапас заканчивался, прям, пальцем череп протыкали. У всех же героев железные пальцы. Как не засмотреться на то, как фигурно выписывал «ушира маваши гери» герой Жана Клода. Конечно, мы неоднократно пытались повторить сей, несказанно, завораживающий трюк, однако, без должной физической подготовки он, как-то, получался не так красиво, да вообще не получался.
Был один призабавнейший случай, как раз с этим эффектным приемом. Конечно, он произошел намного позднее, уже в нулевых, с ребятами, с нашего двора, которые были несколько младше нас, но утаить этот случай не могу. Как-то молодежь, мои знакомые, собрались попить водки у одного товарища на даче. Товарища звали Игорь, погоняло у него было Гоблин. Тут следует отметить, что у нас был еще один товарищ, Максим Гоблин, родственных связей они не имели, и так как оба были гоблинами, конечно, Максим Гоблин был скорее похож на тролля, но их так и звали, соответственно, старший Гоблин и младший Гоблин. У Максима была характерная черта, он был под метр девяноста, с долговязыми, неуклюжими руками, с ладонями как тарелки. Когда старший Гоблин курил, ладонь закрывала все его лицо. Наверное, потому его и прозвали Гоблином. Так вот, как-то ребята отдыхали на даче Игоря Гоблина. Был у нас еще один колоритный персонаж, Паша Чупс. Паша Чупс, в младших классах школы, имел прозвище Чупа-Чупс, из-за не пропорционально большой головы, длинной шеи и худощавого телосложения, конечно, со временем он вытянулся, пропорции тела пришли в норму, но Чупс, так и прилипло к нему. Когда-то в детстве и отрочестве, он занимался «муай-тай», однако, к юности любимым спортом Паши Чупса, как, собственно и всех нас, остался исключительно «литр-бол». Чупс, почему-то, всегда по «синий дыне» начинал это своё «каратэ», то, говорит, сейчас собьёт вот эту ветку ногой, хрясь, и лежит прямо в грязи, потому как, только что прошёл дождь. Вот и тогда прошел дождь, и Чупс, говорит младшему Гоблину: «а давай, я прям сейчас «вертушкой» тебе через голову перемахну». На что Гоблин, в силу какого-то редчайшего слабоумия, соглашается и говорит: «да, давай!» Чупс, красиво развернулся, в воздухе перевернулся, и прямо своим грязным ботинком, попал Гоблину по лицу, ну так, прям, и подмывает сказать по рылу. Гоблин улетел в кусты культурных насаждений смородины, а Чупс, в соседние кусты малины, ободрал все лицо и в кровь разбил голову. Тут, следует отметить, что Чупс не успокоился, разбитой головы и ободранного лица ему показалось мало, и говорит: «это я, не докрутил, давай еще раз!» Ну, уже видя, что ситуация превращается в какую-то непонятную замуту, старший Гоблин Максим решил их разнять, и так, что-то, неудачно поспешил с крыльца домика, что прямо вот этими гориллаподобными руками ушел со всего маха в мангал. Ладони превратились в один сплошной волдырь. Вторую вертушку Чупс докручивать не стал. Так что чудили ребята не только в нашем поколении девяностых, но чудили и после нас, хотя это уже тема другого повествования.
Это было замечательное детство, может быть оно было плохое, может хорошее, но бесспорно замечательное, прям, вообще замечательное. Лютая гопота на улице, постоянные драки, разборки, какие-то непонятные движения. Ребята что помладше, «рамсили», чтобы снискать уважение, ребята постарше, пытались монетизировать это самое уважение, отжимая у тех, кто помладше и, самое главное, послабее, деньги и ценные вещи, чтобы потратить их на наркотики и алкоголь.
Бич того времени это наркомания, девяностые это один сплошной наркотический угар, сверстники дохли как мухи от «дихлофоса», конченных, конечно, было не так много, но отбитой гопоты, стремящейся «взять от жизни все» было много. Качество наркотика было низкое, в основном, это были грязные опиоиды, дезоморфин он же «крокодил», убивающий своего адепта за пару лет, тогда еще не знали. «Винт» - метамфетамин - первитин, разные «спиды», соли, тогда вообще не были известны молодежи, о мефедроне, тоже никто тогда еще ничего не знал. Кокаин, местные наркоманы знали о его существовании только по зарубежному кинематографу, и вряд ли понимали разницу между алкалоидами тропанового ряда и алкалоидами фенантренового ряда. Никто в этом тогда не разбирался, да и стоил хороший, чистый «кайф» достаточно дорого, во всяком случае, дороже, чем «черняга». Может быть, в столице, выбор наркоты был больше, но наркоманы в провинции кололи опий сырец, вываренный с ангидридом уксусной кислоты. Собственно так и получают героин. Только в млечном соке снотворного мака содержится около двадцати алкалоидов, от некоторых можно «заторчать», а некоторые из которых, например табаин и лауданин, откровенный  яд. Сколько умерло молодежи от этого дерьма.
Нормальный героин был дорогим удовольствием, а уж кокаин там паче, да большая часть доморощенных наркоманов колющих себе ВИЧ инфекцию с одной иглы, в грязных подвалах и не подозревало о существовании благородного. Слава богу, меня и моих друзей не тронул этот демон, да как-то было много интересного и без этой гадости. Хорошо, что родители сумели привить нам иные ценности, мы как-то и книжки читали, и самое главное играли в детские игры, конечно позднее, вырастали мы, менялись интересы, игры, собственно, тоже поменялись, с годами они становились более взрослыми. Вообще, как сказал персонаж Юна Макгрегора, Рентон, процитирую достаточно вольно: «Выбери жизнь, выбери фейсбук, твитер, инстаграмм, в надежде, что кому-то не насрать на тебя, выбери ту же участь для своих детей, а потом заглуши эту боль, дозой мутного дерьма сваренного на чужой кухни. Каждый торчит от того, за что платит. Ну, и торчи себе на здоровье, только торчи от чего-то большего!»  Да, люди взрослеют, меняются игрушки, меняются игры, и неизвестно, куда может завести человека кривая. 
К восьмому, девятому классу, у нас сформировался костяк нашей команды. Просто «Трое из леса», нет, нас было не трое, нас было четверо, ну пятеро. Четверо были одноклассники, и к нам еще затесался, как-то, один товарищ из соседнего двора, хотя как сказать из соседнего, да вообще не из соседнего, он жил через квартал, по другую сторону дороги. Команда у нас подобралась интересная, разношерстная, вообще необычная, интернациональная. Было два Максима, Александр, и ваш покорный слуга, один Максим был цыган, другой Максим был еврей, Александр был чувашин. Того мальчика с другого двора звали Миша, он учился в другой школе, в другом районе, Миша был мордвин. Затесался он к нам вообще как-то случайно. Одно время мы «тусили» с неформалами. Через дорогу, напротив моего дома, был кинотеатр «Страт», за ним спортивная площадка, ну, как бы она должна была там быть, там было футбольное поле, с двух сторон стояли ворота, с погнутыми перекладинами, имелось недостроенное здание, там должен был возводиться  спортивный комплекс, Мекка советского спорта. Начали возводить это строение, на заре перестройки, да так и не достроили, спортивные свершения стали никому не нужны. Звалась эта конструкция, в миру, «Железкой», потому что была выполнена из металла. Поставлен на фундамент железный каркас и обтянут металлическими панелями, со стекловатой между ними. Рядом с оной красовался ряд гаражей, по которому мы весело играли в догонялки, перепрыгивая с одного на другой. В двух местах в этом стройном ряду металлических гаражей были существенные расстояния, вот именно их мы и перепрыгивали. Перепрыгнуть это расстояние без разбега было невозможно. Это доставляло. Ух, как я однажды с них навернулся. Я не допрыгнул, получил нормальный такой удар в поддых о скат крыши гаража и благополучно сполз на землю. Было больно. Так вот, на этой «железке» устраивали встречи неформалы, это было что-то новое, ребята были несколько старше нас, вели заумные разговоры о музыке, философствовали на тему устройства мира, о язвах социума. Там: «Цой», «Гражданская Оборона», «Наутилус», Настя Полева, ребята во всем разбирались, имели свои суждения, короче местный такой андеграунд. В беседах о своей исключительности, в восприятии процессов общества, и откровенном самолюбовании, господа неформалы проводили вечера, подогревая градус понимания не дорогим портвейном. Когда же детский мозг утопал в алкоголе полностью, беседа переходила на запредельный уровень интеллектуальности, ну это как они считали сами. Суждения этой группы лиц, основывались на жуткой смеси ультра-правых и ультра-левых убеждений, как и у любого подростка. Значение некоторых моментов, ребята вообще не понимали, однако, свое неоспоримое мнение все равно имели во всех областях. Рассуждая о музыкальных направлениях и стилях, о субкультуре, неформалы были убеждены, что отношение к этой самой субкультуре, делает их исключительными, особенными. Однако, как мне уже со временем стало понятно, российская субкультура неформалов, панков, металлистов, вообще не имеет никакого отношения к этой самой культуре. Панк движение, музыкальные группы, с музыкой протеста, «Ramones», «Sex Pistols», да ребята вообще не особо понимали, против чего вообще этот протест, в каких условиях он рождался. Потому что, не имели ни малейшего представления о западном мире и андеграунде, о истинных корнях этого протеста среди западной молодежи, о недоступности там образования, о невозможности без образования устроиться на работу, эту идею как-то им подменили чем-то другим. Конечно, неформалы перестройки протестовали против «совка», даже не понимая, что именно «совок» дал этим балбесам возможность учиться, а потом сидеть и умничать в какой-то помойке. За что боролись на то и напоролись, попробуйте сейчас получить высшее образование. На бюджетные места в нормальные вузы нормальный конкурс, да и мало их, бюджетных мест, а коммерческое обучение с каждым годом все дороже. Я уверен, что в не далеком будущем, образование сможет получать только материально обеспеченный, причем хорошо обеспеченный. Социальных лифтов становится все меньше и меньше, оберегают люди свое положение, умных много не надо, когда умных становится слишком много, начинаются всякие брожения. Тем более, премьер, прям так и сказал, не нужно столько людей с высшим образованием, говно некому убирать, все с высшим, и все с претензией. Так не надо. Опять меня понесло не в ту степь. Оставим это. Словом, неформалы, были совершено обычные ребята в переходном возрасте, у которых немного было больше разума и интересов, чем у дебильной гопоты. Этим ребята очень гордились, однако, это ни каким образом не помогало избежать конфликтов с местной гопотой, да потому что многое знание, несет много скорби. Это я так, шучу, на самом деле эти самые неформалы, были просто ссыковатые и закомплексованные подростки, именно поэтому и втягивались в субкультуры, соприкосновение с которыми, опять таки по их собственному мнению, делало их исключительными. Обычный инфантильный вздор. Как и положено в переходном возрасте, конченные «чудаки», бездельники, алкоголики и маргиналы, но тогда, для нас, это было что-то новое. Вот, как-то, этот самый Миша с их компании перебрался в нашу, он был нашим ровесником, и, судя по всему, с нами ему было намного комфортнее.
Так вот, несколькими годами позже, гаражи убрали, «железку» снесли, металл сдали, поле очистили, вырыли котлован, и стали строить дом, строили его долго, неверное лет восемь, он был кирпичный, двенадцатиэтажный, трехподъездный, почему так долго, не знаю, но часть моего отрочества и юности, прошли на стройке.
Все началось, наверное, с того, что мы пересмотрели много иностранных фильмов про героические эпосы. «Бетмана» обсмотрелись, а уж когда он был «навсегда», прям совсем хорошо, а от героя Бандероса в «Отчаянном» вообще башню снесло. Мы с ребятами решили, что нам надо что-то менять, жить так дальше невозможно. Мы же в душе «отчаянные», просто «desperados», но чтобы круто бить рыло, надо было иметь подобающую физическую форму. Тут понеслось. Недалеко мы нашли качалку. Походы в оную превратились в ритуал. Мы качали «банку» после школы, а вечером развлекались потешными боями. Нет, конечно, мы не били друг другу морды в кровь, так, в стеб отрабатывали приемы, которые видели в кино и книжках. Ни перчаток, ни шлемов тогда не было, спортивный инвентарь в далеком девяносто пятом был редкостью и стоил дорого. Где все это можно было делать? Ну, конечно, на стройке. Как говаривал, Юрий Клинских в одной своей песни: «остается подвал». Мы, конечно, не сидели в подвале, мы лезли на стройку, нас тянуло вверх. Одно время, когда дом еще только начинали возводить, мы все это делали на плитах у этого самого дома. Мне только одно не понятно, почему нас не гоняли сторожа. На этой стройке, когда только строили первый этаж, ребята со всех дворов бегали там, играли, хулиганили, был несчастный случай, сорвалась оконная балка, такая квадратная плита, короче парню одному переломала ребра, прям на скорой увезли. Ему повезло, он остался жив.
Наверное, все дети спальных районов того времени шарахались по подворотням, подъездам, подвалам, стройкам, изучали мир, искали приключений на свою филейную часть. Начались наши приключения с игры в «бетмена», как я уже и говорил, обсмотревшись видеофильмов, мы решили, что будем супергероями, ну «бетманами», оберегать будем город от наводнившей его преступности, а так как мы были все максималисты, несколько заигрались. Назвали мы это мероприятие «Проект ночь», ну в кино, обычно, все преступления творятся под покровом ночи. Конечно, на начальном этапе, подростковый ум не строил запредельных задач, сначала мы решили, что будем делать «беткостюмы», чтобы нам сразу не проломили головы. Сшивали деревянные рейки в щитки, хотели найти хоккейную защиту, но не нашли, спорт инвентарь, как я говорил, в то время стоил дорого да и на приобретение оного денег ну совершенно не было.
Заморочились мы по полной, даже планировали рыть «бетукрытие», лопаты украли со стройки, и лом прихватили. Это все, чтобы с преступностью бороться. Чертежи какие-то делали. Остро стоял вопрос «бетмобиля», тому как лет нам было мало, а автомобиль стоил тогда как квартира, да и откуда у подростка средства на это. Хотели приспособить, для этой цели велосипеды. Однако быстро поняли, что сей девайс на роль «бетмобиля» совершенно не тянет. Хотели даже пойти в секцию картинга, там ребята, из металлолома делали хоть что-то, что ездит, но как-то не пошли. Мы пошли другим путем.
Как раз в этот период моей жизни, наверное, чтобы оградить меня от дурного влияния улицы, родители отправляли меня к бабушке, хотя, наверное, уже к дедушке, бабушка у меня к тому времени скончалась. Странное, такое, мероприятие, мои дедушка и бабушка по отцовской линии жили, как это не странно, в Чапаевске, печально знаменитом городке в Самарской области, славившимся обилием наркоманов, бандитов, цыган и всему сопутствующему антуражу.  Шпана там была лютая, отбитая, и полностью, на всю голову, отмороженная. Вот, уже как-то позже, я подумал, что вообще, это была идиотская идея, ну прям, оберегли от улицы, хотя может быть я чего-то не понимаю, и батя специально отправлял меня туда, чтобы вырабатывать характер, привыкать к самостоятельности и готовиться к армии. Тут следует отметить, что папа, считал меня разгильдяем и балбесом, и говорил, что только армия сможет сделать из меня человека. Тут я могу сказать совершенно объективно, что папа был не прав, не знаю как в его время, хотя как не знаю, знаю, да такая же была лютая дедовщина как и всегда, прав тот у кого больше прав, и не в правде сила, хочу это особо отметить, да, просто, во времена моего призыва, это уже была не дедовщина, армия была как зона, с понятиями. Так вот, все мои друзья, что посетили это увеселительное заведение, не особо могли похвастаться какими-то невероятными достижениями в области функционирования центральной нервной системы. Ребята возвращались с контузиями, у одного товарища, я знаю, их было две, после чеченской. У другого, после возвращения, была одна бровь ниже другой, и все рассказывали жуткие вещи, было непонятно, как одни люди могут такое вытворять со своими соотечественниками. Армия того времени, опять таки, по рассказам тех кто в этом участвовал, это тюрьма, где люто ломали восемнадцатилетнего юношу, уничтожали его самосознание, это делали как и офицеры, так и сослуживцы. Понятно, что солдат не должен думать, не должен рассуждать, солдату не нужен мозг, кроме спинного никакой, и мнение пушечному мясу иметь не положено. Солдат должен идти, бежать, копать, стрелять, не задавая никаких вопросов и не ставя авторитет старших под сомнение. Подчеркну, старших, а не офицеров. Словом, стойко переносить все тяготы и лишения армейской жизни. Вы никогда не задумывались, почему в армию призывают в восемнадцать лет, да потому что в это время мозгов совсем нет у молодежи, смерти не боятся. Хотя не во всех частях была дедовщина и беспредел, я знаю и ребят, кто служил замечательно, один у нас парень служил прямо в Самаре, его даже на выходных иногда домой отпускали, я еще как-то не понимал, почему он сейчас служит, а мы с ним водку пьем. К нему даже погоняло прилипло «Дима солдат». Другой товарищ попал в часть под Сызранью, это двести километров от Самары, ракетчиком был, у них в части было семьдесят человек, два взвода солдат и два десятка офицеров, ну какая тут дедовщины. Правда, было у них там ЧП, когда случилось очень быстрое, моментальное, возгорание арсенала. Один офицер погиб, покорёжило склад, и часть стратегического запаса тушёнки и сгущенки пришла в негодность, большая часть. Дело в том, что помятые банки с консервами, считаются не пригодными для хранения. Вот они там эту списанную тушенку со сгущенкой выменивали на водку, и этим же продуктом её заедали, а иногда и сгущенкой запивали. Тот парень, вернувшись со службы, от тушенки и сгущенки нос воротил, говорил, что сгущенку вообще видеть не может. Словом, нормально служил, к нему часто родители приезжали. Еще один парень рассказывал, про армейские будни, что в учебной части был беспредел, потом, по месту несения службы вначале, а потом, говорит, освоились, воровали и сдавали всё, что плохо лежало, что можно было оторвать, слить. Рассказывал, что там и младший офицерский состав имел подобный грешок. Собственно, в доле были. Начальник части, с большим рвением, эксплуатировал имеющийся у него в подчинение личный состав и технику, для совершения хозяйственных работ в прилегающем к части гражданском посёлке. Хотя, этот товарищ служил не в стройбате. Рассказывал, что и солдат не обижали, в плане дохода. Еще один знакомый показывал фотки со службы, я точно не помню, где он служил, у них был огромный телевизор, в две тысячи втором году жидко – кристаллических панелей еще не было, у них стоял здоровенный в полтора метра, наверное, такой телевизор с лучевой трубкой, на котором они в приставку играли. Музыкальный центр был, тоже не простой, а блочный класса «hi-fi», досуг был организован на высоком уровне. В комнате отдыха был сделан евроремонт, да у меня дома такого не было. Начальник части, говорит, мировой мужик. Может, не воровал, а может быть наоборот, делал это в таких масштабах, что становилась стыдно, и он пытался скрасить солдатский быт. Вот так и получатся, что не везде было плохо в армии. Опять таки, отмечу, что я там не был, как там было на самом деле, не знаю, эти армейские истории записаны со слов тех, кто в этом учувствовал, я не участвовал, потому с достоверностью сказать, что было именно так, а не иначе, я не могу, и не надо ловить меня на слове, все это только версия.
Хотя, до армии нам тогда было еще далеко, как нам казалось, четырнадцать, пятнадцать лет, ну какая армия, тогда было устойчивое ощущение, что до нее целая вечность, а в Чапаевске жил мой двоюродный брат, Алексей. Ну, он меня и познакомил с суровым бытом чапаевской шпаны. В то время в «городе герое», молодежь активно участвовала в общественной жизни. Существовали так называемые «союзы молодежи». Кто постарше поймет, о чем речь. Оговорюсь, это были не те союзы молодежи, где значки носили с советской символикой, и изучали решения двадцатого съезда КПСС, это было нечто совершенно другое. Эти общественные формации, не что иное, как районы, как в одноименном казахском фильме Акана Сатаева две тысячи шестнадцатого года. Бабушка с дедушкой жили в шестом районе, шпана с шестого называлась «шестовские», были «мирские», «медицинские».  «Союз молодежи соцгорода» назывался СМС, хочу отметить ни сотовых, ни пейджеров в то время вообще не было, и слово «СМС» тогда ни как не ассоциировалось с «Short Message Service», да такого понятия еще вообще не существовало, но часто, в автобусах, можно было встретить это «СМС» накарябанное ручкой на сиденьях с обратной стороны, с короной над буквой «М». Я еще тогда удивлялся, что сие такое. Двоюродный братишка мне объяснил, что это союз молодежи. Как-то тянуло молодёжь в криминал. Я даже присутствовал на «сходках» такого района. Я не был членом этой организации, но братишка за меня поручился, и старшие мне разрешили присутствовать, так скажем, для  перенятия передового опыта. Что это было такое? Если говорить абсолютно честно, это слет малолетних преступников, где ребята скидывали в «общак» старшим,  то, что отжали у «лохов», часть выручки тут же пропивалась, не скажу, что это было не весело. Обсуждались тактические маневры, планы по стратегии конфронтации с враждебными районами, обсуждались планы по наказанию какого-то «барыги», который не тому платил, старшие командовали побить стекла в киоске. Городок-то был маленьким, всё друг друга знали, но молодежи было много, энергии хоть отбавляй, а куда её девать, когда из развлечений только алкоголь. Не знаю о каком демографическом спаде говорят центральные каналы, но в девяносто пятом, тысяча девятьсот, молодежи было полно. Бесспорно, многие потом умерли от передозировки, в пьяных драках, но это было почти тридцать лет назад, да и в нулевых детей было полно, какой демографический спад, в каждом дворе было полно молодежи, не только в девяностые, но и в нулевые, а то спад. Ну чем еще оправдать пенсионную реформу, конечно спад. Ладно, я не РосСтат, может быть, я чего-то не знаю, бесспорно, деревня вымерла, но не буду судить, расскажу только то, что видел, слышал и в чем участвовал.
Словом всё это, можно сказать -  мои университеты. Старшие наставляли молодежь, решались какие-то спорные вопросы, ребята жили по понятиям, делались разъяснения этих самых понятий. Этот дух девяностых, этот перегар девяностых, это было что-то особенное. В Самаре как-то такого не было, во всяком случае, так выражено, так явно, или уже отживали все эти районы, но молодежь так не втягивали в криминал. Нет, ну конечно, если я бы забрел в соседний район и в своем городе, то получить по шее, у меня было шансов в разы больше, чем, если бы, я был в своем дворе. Естественно, и тут были определенные молодежные формации, были и драки толпа на толпу, класс на класс, даже школа на школу, были и старшие и авторитеты, малолетние преступники, но такого организованного подхода как в Чапаевске я не видел больше нигде. Зачем так толкали на преступную стезю подростков в глухой провинции, не могу сказать, может быть это был какой-то масонский заговор, хотя, не буду о масонах, а то чего доброго еще обвинят в антисемитизме. Так вот, в Самаре, не буду лукавить, и сейчас есть места, прогуливаться в которых и в светлое время суток не безопасно, прям «морлоки» заживо съедят. Человек в здравом уме не станет подсвечивать себе путь ночью «iPhon»ом, где-нибудь, на «металлурге» или в «зубчаниновке», или на «толевой» потому, как рискует остаться без девайса и с разбитым лицом, а то и с проломленным черепом, или «пёрышком» в рёбрышках. Однако, повторюсь, такого как в Чапаевске, я не видел больше никогда.
Мой братишка общался с «мирскими», а дед мой жил в шестом, потому я больше проводил время с «шестовскими». Нет, не надо думать, что прям, все были отбитые, конечно нет, нормальные ребята, все занимались обычными подростковыми делами, да многие и не стремились в эти союзы молодежи. Чем занимаются подростки? Сидели на лавочке, играли в карты, была такая забавная социальная игра «король – говно». Детскими забавами занимались. Мастерили из деревянных катушек для ниток, резинки, двух гвоздей, парафина и огрызка карандаша самоходные устройства, потом соревновались, чья сильнее, ставя их друг напротив друга, чья больше проедет, тут фишка была не только в том, чтобы найти более сильную резинку, конечно, от нее многое зависело, но она не была решающим моментом. Надо было еще парафин правильный найти, он должен был быть старый, от старой свечки, и правильно натереть часть катушки, тут нужен был более вязкий, новый, чтобы скольжение не было, чтобы резинка не сразу освобождала всю потенциальную энергию, тогда устройство закручивалось быстро юлой, а постепенно, и следить за тем, чтобы частички парафина, коксовавшиеся в шарики от трения, особо сильно не попадали на резинку, иначе она начинала слипаться и переставала иметь возможность упругой деформации. Я уже очень давно не видел деревянные катушки, да и сомневаюсь, что их сейчас вообще можно найти, если только в старом шкафу у бабушки в деревне. Хотя нет, вот прямо сейчас нашел на «aliexpress». Прям как надо: «Винтаж деревянные пустые нитки катушки рукоделье шпульки». Прям заказать надо. Словом, нормальные ребята, ходили на рыбалку, пекли картошку в золе, играли в войнушку, в «клек», ну или «пекаря», она по-разному называлась, прыгали с качелей в сено, кто дальше, однажды я навернулся с этих самых качелей, и ржавый гвоздь, из деревянной перекладины сиденья, воткнулся мне прямо в филейную часть. Весной пускали кораблики по длинным лужам, в проталинах, играли в прятки, догонялки, лазали по деревьям, по зданиям подстанции, по крышам, гаражам, прыгали, бегали и даже не знали, что это называется «паркур». Только это еще при «совке», а потом как-то все встало с ног на голову, бандиты, понятия, районы, может быть, это раньше было, может я и мои сверстники были младше, и это не коснулось нас,  не знаю, врать не буду, но в девяностые это приобрело широкий размах.
С каждым годом, ребят во дворе, где жил мой дед, оставалось все меньше и меньше, прям за короткий срок, то один умер от передозы, то другого зарезали, этот утонул, или утопили, тот повесился, или повесили, этот на зону ушел. Как-то меня замучила ностальгия, приезжал я в дедовский дворик, никого. Вообще никого из моих ровесников, никого из старых знакомых, а ребят было очень много. Всех забрали девяностые.
Это ведь было не единичное явление такое, эти самые районы были повсеместно, куда смотрели родители этих детей, куда вообще смотрят взрослые, когда их чадо начинает выделывать? Позднее, конечно, это явление упразднилось, толи само по себе, но знающие мне говорили, что старшие, нет, не те старшие, что с нами пили портвейн, а смотрящие и воры, решили, что это не очень хорошо, что молодёжь режет друг друга и упразднили районы и сходки малолеток. Может быть, сменилась власть и среди «мусоров», и среди воров, может быть до чего-то договорились не знаю, не будем гадать. Как сейчас там обстоят дела, не знаю, может быть и до сих пор «медицинские», «шестовские» и «мирские» собираются для решения каких-то вопросов, может быть и бьют друг другу в кровь лица, но массовое вовлечение подростков в криминал прекратилось.
Что в то время творилось в Чапаевске, это был вообще кошмар. Да и вообще, что в стране творилось. Мне бы очень не хотелось, чтобы мои дети видели все то, что видел я, и самое главное мне бы не хотелось, чтобы они в этом участвовали. Сейчас в две тысячи восемнадцатом году власть не ругает только ленивый, за обнищание народа, за пенсионную реформу, за увеличение НДС, за много чего. Я не скажу, что я одобряю идею  того, что мне придётся работать на пять лет больше до пенсии, но это уже тема для отдельной беседы, но я могу сказать одно, жизнь изменилась, и изменилась к лучшему, во всяком случае, нет такого обилия наркоманов, как в девяностые, нет разбросанных по подъезду шприцов. Безусловно, они есть, но не в таком масштабе как в лихие девяностые. Бесспорно, всякого непотребства навалом всегда, не так давно видел из окна на работе, как один прохожий «жбякается» прямо на ходу, дело в «зубчаниновке» было. Я такого вообще никогда не видел, как это физически возможно сделать инъекцию наркотика прямо на ходу, а затем этот «акробат», этот виртуоз, выбросил шприц в кусты, как окурок от сигареты, и пошел дальше, правда, вскоре, он как-то остановился и залип. Так что это зло имеет место быть и сейчас, только отметить хочу, этот наркоман, был моего возраста. Массовости такой нет, молодёжь если и торчит от наркоты, то больше склоняется сейчас к «спидам», «солям» и траве, чем к героину, да и сидящих в каждом дворе пьяных компаний молодежи, как в нулевые нет. Нет, ну конечно есть, но тоже не в таком объеме.
В нулевые особый колорит имела «синька», тогда же терлись по подъездам, подворотням, все бухали, алкоголь был настолько доступен, что не пил его только ленивый. Хотя как не доступен. В нулевых, бутылка самой простой водки стоила сорок рублей, хлеб пять, в среднем, сейчас хлеб стоит двадцать пять, а то и тридцать, бутылка водки триста, соотношение цен примерно одинаковое. Хотя сейчас не модно бухать как раньше. Даже скучно. ЗОЖ, фитнес центры, на набережной реки Волга не «синячут», культура везде, полиция патрулирует. Куда веселее было в начале нулевых, на каждом свободном месте на этой самой набережной кафе, из каждого кафе слышны песни Круга. «Водочку пьем, водочку льем…», «в лазурном шум и песни…», а сейчас скучно. Нет чувства праздника. Может и лучше так, может так правильно, как я уже говорил, те времена никогда не повторятся, во всяком случае, у меня больше не будет тех ощущений, да и сомневаюсь я что будет так вольно как было тогда, государство будет только усиливать контроль, финансовую нагрузку, власть имущие уже поговаривают, что сама идея классовой борьбы это уже экстремизм. Хорошо это или плохо, такое ограничение свобод граждан, подается-то все как забота о нас, о население, да стало безопаснее, да может быть и снизилась уличная преступность, хотя, как я уже говорил, я не Росстат и точной статистикой не владею. Пропало только очень важное, исчезло чувство воли. Да и так ли мы уж живем сыто и безопасно? Где черта ограничения свобод, переступив через которую, власть скатывается к деспотизму, тоталитаризму и тирании? Любая власть это угнетение, но в анархии тоже нет ничего хорошего. Однако когда власть заигрывается, когда вдруг решает, что власть дана от бога, не для того чтобы сделать жизнь народа лучше, а чтобы блюсти интересы небольшого круга граждан, которые почему-то считают  себя элитой, ой как-то все это, уже очень больно, знакома, и кончилось в прошлый раз это ой как не хорошо. Ладно, подобные вопросы выходят за рамки моего повествования. Так что, вернемся к нашим баранам.
Передовой опыт союза молодежи, я поведал ребятам, с которыми мы играли в «бетмена». Ребятам вообще идея очень понравилась. В любом случае, мы собирались каждый день, ходили в спортзал, лазали по стройке. Решено было, что мы теперь будем тоже собирать «общак», и что теперь наша организация, будет именоваться «союз молодёжи стройки», на манер «союза молодежи соцгорода». Решили, что хватит заниматься глупостями, «проект ночь» борьба с преступностью, это все детские забавы, какой-то инфантильный бред. Мы будем теперь играть в «СМС». На самом деле мы тогда еще не знали, ну или не понимали, что не в «СМС» начали играть, уже намного позднее, я понял, играли мы на самом деле в ОПГ. Тут еще стоит отметить, что ребята мы были не совсем конченными, мы любили историю, читали книжки, интересовались второй мировой войной, военной техникой, компьютерными играми по ВОВ: «Operation Europe», «Panzer General». Потому, однажды, мы решили, что «СМС», как-то не звучит, чтобы нас боялись и уважали, «М» надо выкинуть. «Союз Стройки». Вот.
К слову хотелось бы отметить один момент, в свое время, многие родители, тогда, да, наверное, и сейчас, обеспокоены увлечением их детей компьютерными играми. Вплоть до запретительных мер. Что могу сказать по этому поводу, я не педагог, и упаси меня, не психолог, конечно, если чадо заместо того, чтобы учиться, целый день, да и ночь рубится в «World of tanks», или «Lieneage», это, конечно, не очень хорошо, но, гадом буду, это лучше, чем сидеть в подъезде и бухать. Ребенок, просто, заменит одно другим, а учиться все равно не будет. Если к учебе ничего не мотивирует, и не интересно это, тут вопросы к родителям, к самим себе должны быть вопросы, сумейте мотивировать ребенка. Да и качество современного образования, находится не на очень высоком уровне, как-то ради интереса посмотрел ЕГЭ, почитал нынешние учебники, могу сказать одно, учебник не подготовит школьника к ЕГЭ. Равно как и учитель. Про мотивацию я уже говорил, зачем вообще ребенку что-то учить вникать, если все равно надо только подготовиться к ЕГЭ, а так, можно делать презентации, готовить доклады. Да какие доклады, ну как, одно дело, если ребенок, провел самостоятельно какие-то исследования, наблюдения, сделал выводы. Весьма сомневаюсь, что чадо хватить на что-то большее, чем скачать оное с интернета, если не интересно, если не мотивирует ничего к этому. Ну, эти моменты, уже относятся к воспитанию и педагогике, затрагивают остросоциальные вопросы и выходят за рамки нашего повествования. Мне лично, компьютерные игры помогли бросить синячить, бросить бесцельные шатания по району в поисках приключений, а уж когда появился интернет, сначала «dial-up», медленный, а потом и скоростное соединение, это был настоящий прорыв. Учиться, конечно, все это мешало. Однако, альтернатива, сидеть в подъезде и пить водку была еще хуже, тогда, неверное, я бы прям, вообще, умер уже. Парень у нас один в двадцать пять закодировался, у него доктор спросил, у тебя, что с синькой проблемы, он, типо, да нет, а доктор, типо, ну как нет, если тебе двадцать пять, а ты ко мне пришел. Медикаментозное кодирование было, кровь чистил, потом таблетки пил, конечно, может быть, эти таблетки, плацебо, но парень и по сей день к спиртному равнодушен и не употребляет. Другой не закодировался и умер, он не был из не благополучной семьи, не был маргиналом, учился в вузе, и вот так закончил, обпоролся водярой до смерти. Сколько надо съесть оной субстанции, чтобы умереть? Где проходит эта грань, перешагнув которую человек летит в пропасть безумия?
Ну, да ладно! Самые интересные события развивались как раз, когда мы закончили тогда девятый класс, Санек ушел в техникум, а мы пошли в десятый, одиннадцатый, конечно, мы продолжили общаться, наши посиделки принимали совсем другую форму. Наш «Союз Стройки» приобретал, к тому времени, определенную структуру. Выделялся лидер, это был Максим, который был цыганом, он как-то был смелее нас, отчаянней, безбашенней, да отморозок. Нет, конечно, не надо думать, что он прям был цыган, что табором живут, у которых, там, барон есть, которые ходят и пристают с просьбой дать монетку. Нет, ну папа его был русский, мама тоже русской, она занималась народным целительством, в девяностые это был замечательный бизнес. Однако, его мама в виду специфики работы, чтобы дополнить образ, сообщала клиентам, что она потомственная болгарская цыганка. Действительно, она имела черные волосы и карие глаза, и это вполне могло быть правдой. Максим был единственным ребенком в семье, поздним ребенком, естественно, балованным. В десятом классе родители его перевели на домашнее обучение, по состоянию здоровья. Конечно, со здоровьем у Максима было все замечательно, он был здоровый кабан, на нем, вообще, пахать можно было. Какая еще астма, Максим нормально пил водку, пивас, и курил сигары. Сигареты Максим презирал, а вот вечерком, на стройке, за компанию пыхтел сигарой. Мажор блин. На самом деле, я так понимаю, родители просто хотели оградить Максима от дурного влияния улицы, и того, что творилось в нашей школе. От наркомании, вообще от грязи. Однако, это не мешало Максиму успешно шарахаться с нами по всем подворотням, и самому затевать мероприятие, выходящее за рамки.
Другой Максим, еврей который, тот на удивление был жутким балбесом. Нет, нет, наверное, не так, не правильно я сказал, для еврея он был балбесом, толи от того, что дружил с нами, толи в принципе, но как-то не заладилось у Максима, по меркам еврея, конечно. У него  была типичная еврейская мама, со всеми вытекающими. Как-то все у него происходило через филейную часть. Не надо меня ловить на слове, я ничего не имею против евреев, у меня многие друзья евреи, хотя носят русские фамилии, Стеклов, Градов, Иванов. Один даже высчитал, что он двадцать процентов еврей, ну как так, не может быть на двадцать, может быть двенадцать с половиной или двадцать пять, как у него получилось двадцать, не могу сказать, наверное, человек долго занимался своей генеалогией. Этот самый еврей, чрезвычайно интересный персонаж. После окончания школы, он пошел на рабфак аэрокосмического университета, но как-то у него не было, прям, тяги к знаниям, и его еврейская мама, решила, что сыну не следует заниматься глупостями, и чтобы как-то привить ему тягу к учебе, послала его учиться на землю обетованную. Были тогда такие программы для, так скажем, репатриантов. Однако, Максим и там не стал заниматься неблагодарным делом – наукой, а решил, что намного веселее заниматься употреблением наркотиков, благо тому, в Израиле оных в избытке, прям, всяких. Так как, Максим, не проявил интереса к учебе, его, вполне, могли попросить оставить Израиль, однако, чтобы избежать этого, и получить жилплощадь, тот сочетался фиктивным браком, и продолжил разгильдяйство.  Курить траву и бухать было, конечно, делом затратным. Потому Максим устроился на завод. Однажды, они с ребятами поехали в Тель-Авив, сам он жил тогда в Кармиэле, естественно за наркотиками, травы не было, и предприимчивый барыга впарил им кокаин, еще они взяли мескалина, это уже совсем чтобы хорошо было, и неделю жили на пляже. Наверное, замечательно провели время. Денег, конечно, на все эти кайфы не хватало, тому Максим взял кредитов, точную сумму я сказать не могу, да и сам он, как-то, об этом нам не рассказывал, об этом мы с ребятами узнали намного позже от общих знакомых, естественно, евреев. Чтобы миновать встречи с суровыми израильскими коллекторами, которые могли, в одночасье, филейную часть Максима, на которую он искал приключений, и арабам продать, чтобы те проводили разъяснительную работу, Максим пополнил ряды вооруженных сил Израиля. Благо годы у него были подходящие. Судя по всему, они его нашли и там, потому как, Максим свалил и из армии, и из страны, вернулся в Россию. Нам он сказал, что в армии их свезли в пустыню, поставили палатки, дали автоматы, сказали, что вон там, за горой, арабы, туда и стреляйте. Причину своего дезертирства он объяснил следующим: однажды, говорит, просыпаюсь, а рядом в палатке лежит варан. Скорее всего, не вараны его ожидали, а коллекторы. Самое забавное, у Максима зрение было минус шесть, а в израильской армии он был снайпером. В российскую армию его не взяли. Максим был у нас мастером над монетой. Такое назначение дал ему тот Максим, который был цыганом, наверное, он что-то подозревал о еврейских корнях друга. Тогда в вопросах национальности, как-то все стеснялись. У Максима в свидетельстве о рождения было написано: «мариец». Ну, конечно, мариец, все марийцы, как на подбор, темноволосые, пучеглазые, с нормальным таким шнобаком. Да, и не следует думать, что это было, прям, как назначение, ты будешь заниматься этим, нет, наш харизматичный «фюрер» делал это ненавязчиво, как бы между делом.
Самым здоровым и вкаченным среди нас был, бесспорно, Александр. Саша, плюс ко всему, не имел ярко выраженных тормозных рефлексов, силу не рассчитывал, и был, откровенно, «demolition man» - разрушитель. Даже, наверное, «devastator» - опустошитель. Уже в более зрелом возрасте Саша чудил забавные истории. Однажды, поймав белку, он подрался с унитазом, прям всёк ему, так, что тот сломался, керамика оказалась хрупкой, бочок отвалился. Другой раз, Саша вырвал ногою дверь, межкомнатную, прямо с петель, он как-то зацепился ногой, и прям, выдрал, конечно, сорвал ноготь с пальца ноги, и всю квартиру забрызгал кровью. Мама его очень огорчилась, когда увидела все это непотребство. Другой раз подрался с холодильником, причин не ведаю, но такого ему пендаля отвесил, что тот как-то загудел, и помер двигатель компрессора. Саше очень повезло, что техника была на гарантии, иначе, наверное, мама его заставила бы, прямо в этом холодильнике и жить. Конечно, все это происходило не с трезвого лица. Саша увлекался спортом, ну мы все увлекались. Саша это делал особенно неистово, с присущим только ему озверелым остервенением. С похмелья, он всегда ходил в зал, чтобы выгонять из себя абстинентный синдром. Абстинентный синдром его боялся и быстро оставлял Александра. Однажды, Саша решил купить тренажёр, для гребли, я ему как-то пытался объяснить, что не надо этого делать, купи лучше штангу. Они где-то в одной ценовой категории были, но Саша не послушал, ну что долго рассказывать, через неделю он его сломал, в итоге, конечно, купил штангу. Александр очень хотел заниматься боксом, его, прям, кумиром был Леннокс Льюис. У него были DVD с его боями, однако, мама Александра была категорически против этого увлечения сына. Саша, конечно, не растерялся, он приобрел грушу, перчатки, и стал месить оную на балконе, естественно, это уже было после окончания им института, куда он пошел после техникума, когда он его закончил, и начал работать, когда появились собственные, свободные деньги. Да и спортивный инвентарь не только появился в магазинах, но и стал доступным по цене. Конечно, Александр не стал боксером, ну какой бокс, когда тебе двадцать шесть, но увлечение свое не забросил. Вообще мама с сестрой, троллили Сашу жестко. Как я уже говорил, был период нашей жизни, когда мы бухали, чуть было, не каждый день, ну время было такое, как раз именно после окончания вуза, ну, когда деньги свои появились. Наверное, маме Александра эти наши мероприятия, доставляли некоторый дискомфорт. Вот, однажды, приходит Саша такой с пьянки, среди ночи, а дверь закрыта на щеколду, а у двери в кармане стоит чемодан с вещами. Саша спрашивает, а что это такое, а мама ему по ту сторону двери отвечает, а это, говорит, ты здесь больше не живешь, Саша удивляется, как это я здесь больше не живу, я тут живу. Нет, говорит ему мама, ты живешь теперь там, где пьешь. Конечно, в итоге, Сашу пустили домой. Естественно, эти меры ни как не охлаждали наш пыл к спиртному. С Александром случалось много курьезных вещей, прочитав где-то о которых, я бы подумал, что это художественное повествование, потому, как, ну невозможно, в реальной жизни вытворять те вещи, которые делал Саша, и невозможно попадать в те ситуации, в которые он попадал. Возможно, в рамках другого повествования я и поведаю о них. У Саши была еще одна странная причуда, Саша стригся очень коротко, потому как, когда он обрастал, черный волнистый волос, и густые бакенбарды, делали его очень похожим на Александра Сергеевича Пушкина. Саша очень этого стеснялся. Борода у него росла с восьмого класса, и вот такой, лысый Саша с трехдневной щетиной, с опухшей с похмелья рожей, становился очень похож на узбека, и всегда вызывал не поддельный интерес служителей правопорядка в метро. У него всегда спрашивали паспорт. Саша очень злился этому, всегда возмущался, фыркал, но паспорт носил с собой. Саша походил на крупного орангутанга, иногда, он сильно отъедался, при не большом росте, в районе метра семидесяти, шеи становилось совсем не видно. Саша этот фокус проделывал частенько, иногда худел, нормально так, а потом опять начинал набирать вес. Как-то, уже когда было нам лет по двадцать пять, у Саши была такая фишка, залив глаза, он начинал орать по обезьянье, и лазать на конструкции, однажды залез на фонарный столб, и истошно орал как шимпанзе. Другой раз, залез на дерево во дворе, и тоже орал как обезьяна «у-а-а», долго так орал, в четыре часа ночи. Ладно, это все истории уже другого повествования.
Максим Цыган, назову его так, чтобы отличать двух Максимов, он порекомендовал Александру, быть главой карательного отряда «КО». Максим Еврей, возмутился, как это так, давайте я буду, я занимался карате. На что Максим Цыган, отшутился, что нет, у Саши это, бесспорно, получится на много лучше, эффективнее. Так что, Саша, должен был быть в нашем «Союзе Стройки», как Лука Брази.
Еще один наш, так скажем коллега, Михаил. Сей товарищ был довольно странный, немного ссыковатый, в нашей организации он выполнял функцию секретаря. Михаил имел «вялое» телосложение, много курил, от всякого рода незамысловатых игрищ гопоты старался держаться подальше. Михаил имел забавное прозвище Мод. Что означало не что иное, как «Миша отрок Донату». В те времена, по первому каналу, демонстрировался сериал «секрет тропиканки», там был такой забавный персонаж Тоньё Лунатик, он был пасынком синьора Донату, вот оттуда и Мод. Миша был очень странный, Саша говорил, что он ебнутый. Как потом, намного позже, выяснилось, у Михаила дедушка был главным врачом психиатрического диспансера, ставил Михаилу какие-то диагнозы, и зачем-то, выписывал Михаилу седативные препараты, которые тот очень даже употреблял. Походу дела, Михаил, был таким нормальным торчком. Для чего это делал его дедушка, наверное, известно только ему, могу лишь предположить, скорее всего, чтобы Михаил не перевозбуджался, может быть, дедушка считал, что гиперреактивность помешает внуку учиться, но что-то сомневаюсь, что азалептин и галопередол способствуют учебе. Михаил особо это не афишировал, он жрал горстями вимпоцетин, говорил, что это чтобы мозг лучше работал. Ну, не знаю, на счет мозга, препарат-то, может быть, и служит улучшению мозгового кровообращения, только, наверное, если человек выкуривает две пачки сигарет в день, в пятнадцать лет, оный, наверное, и не надобен. Наверное, следует задуматься над объемом потребляемого никотина. Вообще у них вся семья была странная, Саша, опять таки, говорил, что они там все ебнутые. Ну, главе карательного отряда, наверное, лучше видно. Михаил быт таким «Parteigenosse». Что до вашего покорного слуги, я был «consigliere».
Нельзя сказать, что мы особенно осознавали в то время, что делаем, и к чему готовимся, мы еще толком даже не представляли для чего все это, лохов мы не щемили, гоп-стопом не занимались, барыг не трясли, киоски не грабили, да и не было у нас на том этапе идеи лезть в криминал. Максим, который цыган, раздобыл где-то книгу Валерия Момота «искусство ниндзюцу», вообще, такие книги в то время были большой редкостью, и стоили дорого. Мы активно стали заниматься по этим книгам. Было бесспорно очень весело. Все это дело происходило на стройке. В дальнем помещение мы соорудили стол, лавки, кирпичей и досок на стройке было предостаточно. Пространства хватало и для потешный боев и для всякого хулиганства. Мы изучали стойки, движения, боевых искусств, философию, даосизм, буддизм. Вектор нашей цели, бесспорно, в определенный момент нам стал ясен, но мы как-то не стремились его озвучивать, даже сами себе. Мы создавали организацию. Упорядоченное движение. Чем будет в итоге заниматься эта структура, было понятно, но мы как-то гнали от себя этим мысли, делали упор на то, что добро должно быть с кулаками, мы стремились развивать интеллект, что это всё нужно для развития, физического и духовного самосовершенствования. Отдавали ли мы себе отчет в том, чем могли закончиться наши шалость? Да, конечно, нет.
Мы не были отбитой гопотой, мы интересовались искусством, литературой, поэзией, живописью, музыкой. Обменивались мнением, обсуждали прочитанное. Вдохновленные творчеством Нестора Бегемотова (Павла Николаевича Афонина) и Павла Ассова (Олега Валентиновича Романова) их эпопеей про «Штирлица», мы сами исписали несколько тетрадок. Максим который еврей написал безымянный рассказ в духе «путешествие металлиста», а я исписал сорока восьми листовую тетрадь повестью: «как крошится стройка», это были юмористические произведения, высмеивающие низменные, темные стороны, как нас самих, так и наших общих знакомых. Максим который еврей, даже сделал суперобложку для этой тетради, он хорошо рисовал, и разукрасил тетрадь в стиле игры «Doom», прям так и изобразив это слово, с отвалившейся одной буквой «о». К сожалению, а может к счастью, рукописи были с годами утрачены. Мы сами писали стихи, пробовали играть на гитаре, это, конечно, были пробы пера, некоторые свои плохие стихи я и сейчас помню, некоторые пропали без следа. Совсем детские, наивные, с простыми рифмами, без соблюдения размера, казавшиеся тогда чем-то таким необычным, с глубоким смыслом. Иногда, очень пафосные, иногда откровенно смешные. Как все это делать, нас никто и не учил тогда, никто тогда не мог подсказать как это правильно деать, развалилась страна, кругом был оголтелый капитализм, было не до искусства. Не стало ни секций, ни кружков. Нет ну спортивные, конечно, были, особенно были популярные единоборства. Где готовилась подрастающая смена для бандитов, которых в обилии закапывали в девяностые. Тут, ясное дело, можно начать дискуссию. Как-то однажды на встрече выпускников моя, поехавшая на пестиках и тычинках, классная руководительница сообщила, что кто хотел учится, учился. Могу многократно возразить этой даме. Учеба это процесс добровольно – принудительный, как говаривал мой преподаватель истории в вузе, доцент кафедры истории Кудинов Ю.П. Что значит, кто хотел, да кто хочет учиться в четырнадцать, пятнадцать лет. Насколько должна быть выстроена мотивация у человека, чтобы он это делал в эти годы, сам. Да, таких единицы, и то я сомневаюсь, что эти дети, прям, сами мотивируют себя. Конечно, и такие встречаются, не будем рассматривать крайности, крайности это не всегда хорошо. Я говорю о среднестатистическом ученике. В жизни столько соблазнов, что одолеть их все практически невозможно. Особенно, подростку в переходном возрасте. Потому на такое замечание учителя, педагога, а любой учитель, прежде всего педагог, могу сказать только словами интернетовского мема культурно: «… заднеприводного ответ!» Если учитель, педагог, не может заинтересовать ученика, ребёнка своим предметом, то он зря получает продуктовую карточку.
Снова я отвлекся. Вот, мы тренировались, бегали по стройке, делали всякие приспособы, как было показано в книжках. Однажды, Максим, сделал когти ниндзя, он вколотил в деревянные рейки гвозди, полтинники, загнул их как положено, чтобы рейки не разъезжались, обмотал их шнуром, ну и примастрячил ремни для рук, вечером того же дня решено было опробовать приспособы. Максим полез по кирпичной стене вверх, хорошо хоть не высоко залез, приспособа пришла в негодность, гвозди расщепили рейки, не выдержав веса юного ниндзя, и тот, ободрав пальцы и подбородок, скоропостижно десантировался в начальную точку. Другой Максим, который еврей, нам сказал, что он в химии дока, возможно, он, конечно, немного фантазировал, он сказал, что сможет приготовить дымовуху, ну, чтобы как ниндзя, бах в ноги и исчезнуть в клубах белого дыма. Он пропал на два дня. Потом появился, сказал, что все сделал, и сегодня будем испытывать прямо на стройке. У него получилось несколько устройств, он их изготовил из разных реагентов, мы вышли на крышу, Максим начал поджигать. По каким-то, не понятным для нас причинам, приготовленный состав не хотел гореть ни в какую, толи Максим плохо высушил то, что поджигал, толи были еще какие-то причины, но ни одна дымовуха сразу не загорелась. Я тогда в юмор предложил макнуть их в солярку. На крыше стройки стояла полная бочка дизельного топлива, толи кто-то воровал его и складировал там, а может быть, оно было нужно для какого-то техпроцесса, не знаю зачем, но бочка была. Обмокнув дымовухи соляркой, мы произвели воспламенения оных. Могу сказать одно, у Максима получилось, первая дала такое облако белесого дыма, что мы ажно, удивились, мы до конца не верили в то, что получится. Солярка, скорее всего, подсушила состав во время горения. Следует отметить, что сама по себе солярка не горит, во всяком случае, поджечь ее от зажигалки невозможно, надо чтобы что-то начало гореть до солярки, газета, тряпка, а уже потом разгорается солярка. Развлекаясь, мы делали факелы, к палке приматывали ветошь и освещали наше место сбора на стройке, такое масонское сборище при факелах. Мне единственное не понятно, при всем при том, что мы вытворяли на стройке, нас не ловили сторожа, да собственно и не пытались. Только уже потом, когда дом почти достроили, и велись отделочные работы, и сторожей поменяли, однажды нас поймали. Провели профилактическую беседу, попугали, но отпустили. Правда, сторожа были не очень взрослые, и решили немного поглумиться над нами, наверное, в воспитательных целях, а может быть в хулиганском порыве. Выход со сторожки, куда нас провели для разъяснительных бесед, упирался в сложенные стопкой плиты, миновав которые узким коридором можно было выйти на дорогу. Эти сволочи, привязали там собаку, и выйти со стройки, миновав рвущего поводок зверя, было невозможно. Собаку убирать они были не намерены, а выставить нас с объекта даже очень, тому, пришлось нам лезть через плиты. Поймали нас тогда по глупости, Миша у нас всегда ходил с фонариком, наверное, чтобы не разбить лицо. Мы такие резвимся на крыше, потеряли бдительность, орем, сделали мишень из деревянного поддона, набрали куски арматуры и принялись метать их в цель, аки звездочки – сюрикены. Ну, такие смотрим, свет из лестничного пролета, думаем, наверное, Миша идет, ан нет, это был не Миша, это был даже очень сторож. Смеркалось, шел поздний вечер, темно, а этот гад, одет как Миша, такая же куртка, ну, не видно ничего, и встал такой, и фонариком на нас светит. Мы такие: «Миш, ты что, ошалел, в рыло светить, завязывай», а он нас матом. Мы тут поняли, что это был не Миша. Так нас и повязали, строго воспретив, впоследствии, пребывание в строящемся здании.  Лазать, конечно, туда мы не перестали, но уже со всяческими мерами безопасности, мы определяли местонахождение сторожей, и окольными путями забирались в подвал, оттуда по шахте лифта лезли на второй этаж, оттуда, перелазали в другой подъезд, через балкон, и уже там поднимались на технический этаж и крышу. Ну, а оттуда можно было попасть в любое помещение. Максим же, тот который цыган, решил, что так спускать сторожам нельзя, «союз стройки» ничего не прощает, надо их заманить в темный подвал и побить совковыми лопатами, которые они с этим самым Мишей заранее приготовили, утащив их какого-то помещения на стройке. Саше, как главе карательного  отряда, эта идея очень даже понравилась. Прям очень. Правда, как «consigliere», я отговорил ребят заниматься этим не хорошим делом, тут попахивало уже откровенным криминалом. Ребята не унимались, второй Максим, еврей который, был на моей стороне. Мнения разделились, Миша, как обычно, воздержался. Он всегда воздерживался, когда речь шла о непонятных «рамсах» и «барагозах», так как был немного ссыковатый. Я надавил на то, что это будет хорошей тренировкой, чтобы как ниндзя пробираться на объект, не надо никому по голове бить лопатой. Голос разума взял верх, и ребята в итоге согласились.
Однако, Максим который цыган, так просто не упокоился, он, вообще, был, как бы так сказать, отморозком, он решил свою месть явить следующим моментом. Каждый вечер, перед тем как закончить наши посидели на стойке, а шарахались мы там и до полуночи, он выполнял нехитрую операцию. Заранее заготовив куски арматуры, в метр и более, он систематически метал оные с крыши во временный распределительный щиток, от которого была запитаны башенные краны, на стройке, которых было целых три штуки. Щиток был помещен в сколоченную из досок небольшую конуру, чтобы укрывать оборудование от неблагоприятных погодных условий. Как заправский копейщик, он метал указанный снаряд в этот деревянный маленький домик, и однажды попал. Там что-то клацнуло, щелкнуло, посыпались искры, и на всей стройки погас свет. Максим подбежал к нам, и сообщил, что мы наделали много «палева» и теперь нам надо очень быстро покинуть место дислокации. В этот вечер мы спускались с торца стройки, там, где сторожа не ведут патрулирование, по толстому шлангу, по которому подавали толи воду, толи цемент, с четвертого этажа. Один спускался, двое контролировали отсутствие персонала охраны, с одной и с другой стороны здания, последние двое уже ничего не контролировали, однако у нас была договоренность, что те, кто спустились, идут вдоль забора с одну и другую сторону, и если есть опасность, подают знак свистом. В этом месте было очень удобно после спуска, сразу сигануть через забор. В этот раз прошло все без приключений. Хотя однажды, был случай, когда спускался последний, как раз глава карательного отряда, откуда не возьмись сторож. Дозорные «ниндзя» дали сигнал, и Саша завис на этой самой трубе в районе третьего этажа. Висел он долго, пока сторож не прошел дальше, чтобы не обнаружить наше присутствие. Висеть тихо и не привлечь к себе внимание, было чрезвычайно сложно. Дело в том, что труба лежала на плите неогороженного балкона, на котором было много цементных камушков и строительной пыли, и если труба шевелилась больше чем нужно, весь этот цемент сыпался вниз, иногда на голову и за шиворот слезающему. Саша выстоял, точнее вывесил. Это действительно была хорошая тренировка. Мы готовили себя к боям, к диверсионной деятельности. Хотя сами еще этого не подозревая. 
Из нашей невинной забавы, нашего тайного общества «союза стройки», могло вырасти настоящее ОПГ, конечно, это я понял намного позже, тогда и мыслей таких не было, мы играли. В «бетмена», в «ниндзя»,  в «отчаянного», конечно не помышляя о криминале. Вообще, это было забавнейшее время, при желании, мы могли монетизировать наши походы на стройку, там прямо можно было «КамАЗ» кирпичей утащить за ночь, и никто бы и не заметил. Солярка, инструменты, доски. Можно было загородный дом построить из доступных материалов. Правда, мы об этом никогда не думали, эх, молодо – зелено. С соляркой же был интересный случай. Как-то Максим сообщил нам, что каждый ниндзя должен иметь меч, и мы будем оный ковать. Для этого нам необходимо подготовится. Ну, как ковать меч, из чего? Конечно, мы не имели ни малейшего представления как выполнить эту не простую задачу. Тренировочные мечи, увесистые палки у нас были, нередко мы во время тренировок, когда отрабатывали приемы и стойки, попадали ими друг другу по голове, или по рылу. Было больно, но все равно было весело. Так, из чего его ковать, как закаливать. Мы имели, мягко говоря, весьма посредственные познания в металлургии. Однако, как-то Мишин сосед, местный алкоголик и завсегдатай питейных заведений, в прошлом народный артист Украины, а ныне гардеробщик в одном из театров Самары, дядя Вова, в промежутках, когда он был уже пьян, но еще не пел, а пел дядя Вова отменно и почти что всегда, когда упивался до талого, когда он был еще в состоянии вести разговор, нам рассказывал, что они в юности делали отменные ножи из рессор. Сказано сделано. Мы стали искать рессоры, недалеко от тех мест, где мы обитали, находилась автобаза, автопарк номер один при совке, а впоследствии самарский автотранспортный комбинат номер один. Решено было заиметь рессоры там, сталь у рессор хорошая, ковать их не надо, можно сделать замечательные мечи при минимизации усилий. Основной принцип, минимум усилий, максимум результат. Лицевой стороной комбинат выходил на улицу Мариса Тореза, а с другой, граничил с гаражным массивом. Когда мы были совсем молодые, мы лазали туда через гаражи, по забору, и прямо на крышу ангара, с которой обрывали растущую на территорию полу зелёную сливу, а в конце лета ранетки, еще, откуда можно было, вполне, по неровной стене слезть на территорию. Там на заднем дворе, в навал лежал металлолом, складировались старые автобусы и их части, мы это помнили и хотели туда наведаться, чтобы стащить рессоры. Поздним вечером, мы пошли на дело. У нас все было продумано, отмечены несколько путей к отступлению. Мы взяли с собой кусок доски, чтобы обратно было удобнее лезть по стене, мы пытались сделать веревочную лестницу, но как оказалось это не так просто, веревки найти не удалось, а бельевой шнур наш вес не выдерживал, оное было проверено в условиях приближенных к боевым, на этот раз с этой лестницы навернулся я. 
Мы хорошо подготовились, до этого, в дневное время была изучена местность. Отмечены пути к отступлению, причем в долгосрочной перспективе. Если нас попытаются поймать. Мы влезли на гаражи, как тени, оделись мы специально в черное, залезали в самом неудобном месте, чтобы не привлекать внимание. Опасный участок был в месте, где кирпичный забор, местами обвалившийся, начинал подниматься вверх, мы прыгали не хуже тех самых ниндзя из голливудских фильмов. Самый опасный момент был в месте, где с крыши ангара надо было прыгать на крышу пристройки, крыша ангара была покрыта рубероидом, а крыша пристройки оцинкованным железом, мало того, что железо само по себе гнулось, издавая звуки, надо было еще тихо на него спуститься. Мы держали Максима, который еврей, за руки, и спустили вниз, после чего, по очереди спускались ему на плечи, и по нему уже на крышу. Миша Мод был оставлен сверху для страховки. После этого, тихо, цепочкой, ставя ногу определенным образом, как мы прочитали в книжках, пробрались к стене, где собирались спуститься, не мудрствуя лукаво, все те же операции мы провели и для того чтобы спуститься на землю, только еще прихватили этот кусок доски, чтобы потом, последнего легче было забраться наверх. Под покровом ночи, мы добрались до свалки. Там мы даже нашли необходимую нам штуку. Однако, оказалось, что рессора от автобуса в сборе, с какими-то еще деталями на ней, это вообще неприподъёмная штука, раскурочить её на месте на составные части, тоже, было делом бесперспективным. Потому мы спешно ретировались. Никто нас не видел, никто не слышал, мы сработали успешно, только не смогли унести нудную вещь. Конечно, тащить её было еще как-то можно, но поднять на крышу, не реально.
Принимая во внимание тот факт, что с рессорой ничего не выйдет, Максим предложил делать мечи из арматуры, невольно вспомнился анекдот:  - какая у вас интересная шпага, сер - это арматура, сер! Конечно, понимая, что качество металла у арматуры, супротив рессоры, не тянет, мы посещали библиотеки, пытаясь найти что-нибудь по металлургии, ковки, и вообще обработке металла.  Хочу отметить, в то время не было интернета, и чтобы узнать что-то стоящее, приходилось идти в библиотеки, да, да, я из того времени, когда еще туда ходили. С детства очень люблю книги, нет, я не ретроград, и понимаю, что книга не столь актуальна сейчас, что намного быстрее, удобнее, использовать электронные книги, телефоны, планшеты, но книга для меня всегда останется чем-то волшебным. Так вот, посидев в читальных залах библиотек, мы нашли необходимую информацию, закаливать изделие решено было в воде и масле. Масло, отработку, нашли тут же на стройке, а также для цементации стали, насыщение ее углеродом, мы решили сделать древесный уголь из дубовых дров. В окрестностях Самары есть дубы. Дубовые дрова притащил Максим, который цыган, он ездил куда-то с родителями на выходных на турбазу, и там разжился мешком дубовых дров.  В один день мы вечером готовили угли. Уложив дрова в ведро, мы весь вечер жгли оное на костре. Прямо на стройке. Из силикатного кирпича, мы выполнили печку, это печка, это отдельная история, и томили на нем дрова. Они иногда загорались, когда ведро накаливалось на огне, мы тушили, ну словом помучились нормально. Уголь, собственно, получился, конечно, не высокого качества, ну все равно альтернативы не было. Спрятав это ведро в дальних коридорах стройки, мы в тот день ретировались по домам. На следующий день, мы нашли обрезок железной трубы, в которой собирались уложить уголь для насыщения металла углеродом. Одну часть трубы забили кирпичом, чтобы состав не высыпался, раскрошили получившийся уголь, подготовили всё, и тоже спрятали на стройке. Решили ковать, там же на стройке, мы заимели кувалды, одной решено было стучать, а вторую использовать как наковальню, как я уже говорил, альтернативы все равно не было.
 Печку построили из кирпича, прямо на крыши, это было очень интересное изобретение, вообще появление этой самой печки это заслуга Миши. Возникла она спонтанно, и случайно. Собрались как-то сидеть на крыше, а был октябрь месяц, на высоте двенадцатого этажа было очень холодно, Миша сложил очаг, высотой пять шесть кирпичей,  не выше колена, такой круглый не более шестидесяти сантиметров в диаметре. Запалили. Маленький костерок еле тлел не ветру. Максим, цыган который, напихал туда кусков рубероида, наверное, чтобы лучше горело, и наложил, сверху, метровых досок. Процесс горения, приобрёл несколько иную форму, нежели в начале. Пламя вырывалось из очага и грозило выйти из под контроля. Потому Миша стал обкладывать кирпичами выше и выше, в итоге получилась двухметровая печь, пузатая, которая сужалась горловиной сверху. Огонь в ней бушевал, выл. Продуваемая со всех сторон, она имела хороший приток воздуха. Вообще, становилось уже страшно. Я подумал, что это надо срочно тушить, потому, как это уже была не шутка. Зачерпнув ведро, как мне казалось, воды из бочки, я прямо сверху и вылил в жерло печи. Это была солярка. Как я сам не сгорел вместе с этим ведром не знаю, от солярки, пламя стало вырываться, наверное на пять метров из печи, прям вообще стало страшно. Мало того визуально, так пламя издавало еще пугающий воющий звук. Как будто, страшный огромный великан воет от скуки в пещере, или чудовище дракон изверг из своей пасти струю огня. Максим, недолго думая, сунул кусок арматуры в сбоку внутрь печи. Не могу сказать, сколько он его там держал, не помню, но цвет каления металла, когда он вытащил оттуда арматуру, был желтовато-белый. То есть мы накалили металл, ну, градусов до тысячи двести точно. Вот именно тогда и пришла идея ковать мечи ниндзя. Конечно, речь шла не об изящных катанах, выполнить оные у нас не хватило бы умения, но вот сделать прямой, короткий «синоби – кен»,  это мы могли вполне. Потому и затеяли это предприятие. Когда поняли, что можем поддерживать достаточно высокую температуру горения. Печка получила гордое название «Модка» по прозвищу конструктора. Всего, за все время, нами было построено четыре таких печи. Две на крыше, одна в помещении и одна прямо на территории стройки, в дальнем углу.
В день строительства экспериментальной модели мы в итоге, правда, несколько испугались, мало того печь озаряла пол неба над стройкой, так еще из нее столбом вместе с огнем, вылетали искры, метров на двадцать, не прогоревшая древесина кусками под действием тепла стремилась ввысь. Чернобыль. Как метко подметил кто-то из нас. К слову, чем тушить это непотребство мы не имели и малейшего представления, воды не было, а соляркой, как мы уже поняли, это не потушишь. Пребывая в недоумение, мы свалили оттуда. Уже когда вышли с территории стройки, мы посмотрели, что там творится.  Это было красиво. Очень красиво. Яркое зарево над крышами домов, низкое осеннее небо, и столб искр фонтаном. Как этого не видели сторожа, не знаю. На следующий день мы запалили печь опять, и последующие дни жгли тоже. Никто из рабочих, вообще никто, не разобрал нашу печь. Мечи, правда, мы так и не выковали. Нет, мы пробовали, накаливали металл, он действительно ковался. Это было прямо откровение, никто, если честно, всерьез не верил в успех эксперимента, правда, к нашей чести будет сказано, почти получилось, только вот звон от ударов кувалды стоял такой, что мы обязательно привлекли бы внимание. Потому и не стали это делать. Однако, нам сделалась понятна технология, как добиться высоких температур, и как насыщать металл углеродом. От этой идеи мы не отказались, и решили сложить «модку» в помещении, мы подумали, что там звука удара кувалдой не будет столь слышен. Как оказалось, это было еще хуже, дыму из печи выходить некуда, и находиться в этом помещении было вообще невозможно. Еще одну печь мы построили в дальнем конце стройки, за плитами, и горами грунта, который почему-то не вывозили, а складировали прямо на территории. Ну, там удары молота привлекли внимание сторожей, и те рекомендовали нам немедленно потушить оное устройство, и покинуть объект строительства. На что Максим сообщил, что, да, конечно, сейчас все будет, и зачем-то подкинул в печь рубероида. Сторожа, скорее всего, вначале думали, что мы обжигаем украденный провод, чтобы его сдать, но увидев, чем мы занимаемся, что мы куем, сообщили, что из этого хороший нож не получится. Естественно, мы не сообщали им, что куем не ножи, а меч. Еще они сказали, чтобы сделать хороший нож, лучше найти старую рессору от москвича. Прямо, открытие сделали для нас. В общем и целом, план провалился. Мечи мы так и не выковали. Нет, конечно, потом, я сделал его из куска перила, но там металл был очень низкого качества, ковать его, закалять, уже было вообще негде, меч гнулся, точился хорошо, однако железо было настолько вязкое, не прочное, рыхлое, что заточка, совсем, теряла всякий смысл. Я даже ножны сделал, а потом он стал мне не нужен, потом вообще многое изменилось, я изменился, эпоха изменилась, но это уже совсем другая история. Да, кстати, в юмор, я дал этому мечу название «эльфийский перилл», это уже намного позже, спустя лет десять после этих событий, когда я нашел сей артефакт в ворохе всякого – разного на балконе, когда родители делали там ремонт. Я тогда шутил на тему «Властелина колец», эльфийский берилл – Элессар – драгоценный камень, врученный Галадриэль Арагорну, как символ надежды и возрождения, а тут эльфийский «перилл».
К слову, самый главный вопрос, вопрос оружия мы так и не решили. Нет, оно конечно понятно, что самое главное оружие человека это его тело, а все остальное приложения. Однако, мы понимали, что в современном мире, лучше старенький «ТТ», чем дзюдо и карате. Короче, наш взор упал на пневматику, единственное доступное оружие, которое мы могли себе добыть. Нет, конечно, в то время можно было достать все что угодно, даже тот самый «ТТ», но на это требовались деньги, причем не малые, а оных у нас просто не было. У Максима, который цыган, имелось в наличии пневматическое ружьё, обычное, которое было в любом советском тире. Максим опробовал его, на чем только было возможно, разве только себе в ягодицу не стрелял. Ружьё было громоздкое, однозарядное, неудобное в перезарядке, воевать оным было невозможно. Из него, Максим сделал обрез. Обрез пневматического ружья. Это было вообще сильно. Он спилил ствол, почти до основания, заряжать его стало очень не просто, а еще приклад. Обрезок дула Максим носил с собой во внутреннем кармане куртки как короткую дубинку. Этот обрез выглядел очень аутентично, харизмы оному предавал тот факт, что пластик ружья был светло-коричневым, очень похожим на дерево, я никогда до этого, да и после, не видел советского тирного ружья со светло - коричневым пластиком, обычно они были черные, ну или темно-бордовыми, даже больше красным. Так что не искушенный человек, вполне мог принять его за обрез огнестрельного оружия.
Видя увлечение сына пневматикой, Максиму цыгану, родители зачем-то купили пневматический баллонный пистолет, причем нормальный такой, судя по всему очень дорогой, потому как он был копией кольта девятьсот одиннадцатого, да еще плюс ко всему хромированный. Прямо как в голливудском кино. В те далекие времена такие вещи были вообще редкостью, их было очень мало, и они стоили запредельно. Из доступного пневматического оружия на рынке присутствовали только механический ИЖ-53, и баллонный «ПМ», по тем деньгам, этот кольт стоил в пять раз дороже «ПМ», я не помню точную сумму, врать не буду. Максим опробовал пистолет на всем, на деревянном заборе, на металлическом гараже, на кирпиче, на гипсовых блоках. Мы постреляли из него на стройке нормально. По сравнению с советской винтовкой, бил он, конечно, круто. Бутылку из под шампанского навылет, банку из под консервов тоже, однако, такая сила была несколько выстрелов на новом баллоне. Блин, мне тоже захотелось такой, понимая, что на хромированный кольт, предки явно не разорятся, я просил «ПМ», у меня было день рождение и я очень просил «ПМ». Однако мой папа, человек, бесспорно искушенный в подобных делах, справедливо рассудил, что не стоит мне иметь такое устройство, во избежание. Мой папа не является идиотом, и прекрасно, в то время, понимал, да, наверное, и по личному опыту, что «макара» я хочу заиметь не для того, чтобы стрелять из него в тире. Подросток, в пятнадцать лет, с пневматическим пистолетом, очень похожим на боевой, мог наделать  много глупостей. Именно поэтому, папа подарил мне ИЖ-53. Это было разочарование. Вроде и пневматика, но вообще на оружие не похоже. Ни каким образом, даже темной ночью. Его невозможно носить скрытно, это здоровая штука. Максим даже обрез умудрялся приспособить во внутреннем кармане куртки, а этот вообще никак не влезал, настолько был его дизайн не удобный к скрытному ношению, в руке он лежал, напротив, очень хорошо, для спортивной стрельбы вообще нормально.
Этого, конечно, было мало. Мы экспериментировали с порохом, обычный дымный порох, тогда, можно было сделать прямо не выходя из дома.  Все составлявшие были доступны, это сейчас все намного сложнее, нельзя достать того что взрывается, а тогда и марганцовка, калиевая селитра продавалась дешево мешками как удобрение, с серой тоже проблем не было. Можно было сделать пороха, да хоть бочку. Сейчас сложнее, как-то я искал селитру калиевую, для помидор, я где-то прочитал, что они от нее очень хорошо растут. Объехал все магазины сельхоз товаров, везде была аммиачная селитра. Для создания пороха она не подходит совершенно. Да можно, конечно, все найти, но мнительных людей сейчас очень много, могут и в полицию позвонить, а в то время стучать считалось западло. Да и стукачек, мог вполне, оказаться в какой-нибудь канаве, мертвенький. Вообще сейчас совершать преступления намного сложнее, кругом камеры, у всех мобильники, интернет. В девяностые было проще, легче, а жить, несколько страшнее.
В то время мы делали самострелы, испытывали их на стройке, как друг другу в глаз не попали, не знаю. За порох у нас отвечал мастер над монетой, Максим который еврей, так и хочется назвать «жид медведь», как в одном их фильмов Квентина Тарантино. Он смешивал состав, экспериментировал с долями вещества в составе. Однажды, металлическою трубу прямо разорвало, нет, конечно, не так как в комедийных фильмах, когда в разные стороны, она просто треснула, и пороховые газы обожгли руку другому Максиму, который цыган. Испытания проводил у нас он, он как самый отчаянный. Да отморозок. Импровизированная пуля, выполненная из болта который забивался в трубку как влитой, нормально так вошел прямо в гипсовый кирпич, гипсовый блок. Прям, как в масло. Это было по-настоящему круто. Решено было найти трубу потолще, чтобы выдерживала давление пороховых газов, и наделать таких самострелов. Конечно, он бил не точно, но это был настоящий прорыв, мы прям, загорелись идеей сделать револьвер, чтобы было можно вести бой, но так и не сделали. Во-первых, у нас не было инструмента, станки, теоретически, были в школе, в кабинете труда, но начни мы вытачивать на них стволы, или револьверный барабан, наверное, сразу бы привлекли внимание не только одноклассников, но и учителя. Во-вторых, наш производитель пороха, был пойман за этим делом мамой, получил по шее, а все химикаты были у него изъяты, и спущены в унитаз. Хотя Максим и хвалился, что у него остались записи по смеси, но больше мы порохом не баловались, а вот револьверный барабан один раз пробовали сделать, точнее вылить из свинца. Идея отливок пришла в голову Максиму Цыгану, он действительно вылил подобие револьверного барабана, даже высверлил, несколько не ровно, каморы, пять штук, но тут вставал вопрос боеприпаса, теоретически патрон хотели делать из медных трубок, которые имелись в наличие в подвале у этого самого Максима. Откуда они взялись, и что это было раньше, не знал даже сам хозяин. Внутренний диаметр трубок, как нельзя кстати, подходил под капсюль от сигнального пистолета, собственно каморы Максим и сверлил под них. Этот капсюль, мы хотели и использовать в качестве воспламенителя, а в трубку набить пороха от петард и шарик подшипниковый, схожий по диаметру. Однако, понимая, что свинцовый ствол непременно разорвет, от этой идеи отказались, тем более, что барабан был просверлен без должного внимания к геометрии, ручной дрелью. Производство такого оружия было отложено на неопределенный срок, ну собственно, вскоре забыто.
 Хотя нет, с самоделками была еще одна забавная история. Однажды, где-то найдя толстостенную трубу, Максим цыган сделал самострел, он использовал порох из петард, которых он выпотрошил, ну, очень много, пол семьсот граммовой банки вещества получилось. Он приготовил заряд, как замедлитель он использовал шнур от связки петард, он длинный был, и зарядив эту штуку подшипником, в диаметр трубы, поджёг. Однако, имея неудачный опыт, разорвавшегося ствола, Максим предусмотрительно положил трубу на снег. Это все происходило за домом, у помойки. Тут, откуда не возьмись, бабка, толи мусор выносила, толи просто стало интересно, что мы там делаем, она, зачем-то, схватила эту трубу, которая согнута была буквой «Г» и стала кричать: «что это вы тут делаете?» Тут произошел выстрел. Бабка со страху, прямо села на задницу в сугроб, подшипник, оставив стартовое устройство, с гулким звоном ударил в контейнер для мусора, как в колокол. Бабка орать, мы в рассыпную. Вообще бабки в то время, были вездесущие, им было дело до всего, что происходило у молодежи. Вот сейчас, в две тысячи восемнадцатом году, редкая бабка будет совать свой нос не в свои дела. Только, уж если её это напрямую касается. Народ стал другим, злым, не отзывчивым. Многовековая селекция идеального биоробота сделала свое дело, отработанный материал подлежит утилизации. Никому ничего не надо, будут убивать прямо на глазах у людей, никто не поможет. Вообще никто не поможет. Никому, никогда. Умри ты сегодня, я завтра. Знакомая фраза. Более чем. У людей, живущих в этой части света, законодательно отнято право защищаться. Если тебя пытаются убить, и вдруг ты убил нападавшего, или покалечил, с большой долей вероятности, можно сказать, что срок обеспечен. Я уже не говорю про оружие, даже не летальное. Нельзя в этой местности обороняться, нет у холопа такого права. Опять я отвлекся. 
Расскажу еще одну презабавнейшую историю с бабками. Как-то в соседнем дворике, мы сидели на лавочке, точили лясо и о чем-то вели неспешную беседу. Максим, который цыган, игрался сухой веткой, ну, сначала, просто ковырял ей землю, а затем, как-то так незаметно, поломал веточку на части и сложил домиком, засунул между веток остатки пачки из-под сигарет, и зажег эту конструкцию. Разгорался небольшой костер. Этот момент был очень опасен, Максим всегда так поджигал веточку, а потом получалась печка «модка». Вот и тут, наш костер светил в тумане, искры гасли на ветру, однако, нас совершенно определенно встретила бабка. Дело в том, что недалеко от нас, было развешено белье, сушилось так. Сейчас, наверное, такого уже нигде не встретишь, а тогда в каждом дворе. Чтобы на свежем воздухе белье просохло лучше. Сейчас вообще опасно вывешивать белье на улицу, пыль, автомобильным смог с высоким содержанием свинца сделают достаточно, чтобы человек заимел онкологию. Бабулька такая, подвязанная платочком, идет в нашу сторону с веником, и говорит человеческим голосом: «а что, это вы, ребята, тут делаете?» Естественно, по юношеской наивности, никто не предал значения венику в её руках. Максим же, такой смотрит на нее с хитрым прищуром, и зачем-то говорит ей в ответ, слышь, говорит, бабка, иди ка ты отсюда, мы, говорит, тут грамм варим. Подобной незамысловатой фразой, Максим поверг в шок не только бабку, мы все удивились. Я был к бабке ближе всего, вместе со вторым Максимом, именно мы и огребли по шее веником. Ну, конечно, впоследствии, ретировались. Максим бесспорно был шутник. Он вообще любил юмор. Как-то зимой он придумал замечательную забаву, мы его зарывали в снег у тропинки, сами крутились неподалеку, и когда шел прохожий, мы кашляли громко, и Максим вскакивал на ноги, пугались все. Как мы не получили по рылу, не знаю.
Однажды, тоже был интересный случай, мы иногда сидели в беседке в детском саду, неподалеку, и как-то нашу беседку, однажды, заняли ребята, которые были намного старше нас, они, конкретно, там употребляли алкоголь. Максим, такой, говорит, типо, они, вообще страх потеряли, у меня, говорит, в подвале, есть клюшки хоккейные, давай, говорит, их возьмем и ушатаем ребят, а что, это, говорит, они в нашей беседке сидят. В нашей, это ключевое слово. Саша очень поддержал Максима, давай, говорит, давай. Я типа, ребята, ребята, хорош, там шпана старше нас, их много, и вероятность того, что мы сами там отловим намного выше, чем та, что мы их уделаем. Саше не унимался, да ладно, говорит, мы, говорит, сейчас с обратной стороны беседки зайдем, и клюшками, прям, четверых сразу вшатаем, а потом и остальных уработаем. Ну, Саша, он всегда у нас проявлял нетерпимость и агрессию, потому он и был главой карательного отряда, понятие толерантности никак нельзя было применить к Саше, он всегда был за любой «кипишь», кроме голодовки. Мне удалось убедить ребят, что делать этого совершенно не надо. Мое мнение поддержал другой Максим, евреи очень осторожные. Тут, правда, уже отчетливо попахивало уголовщиной. Ваш покорный слуга как «consigliere» убедил в итоге ребят, что вести территориальные войны, и напрямую заявить о своих претензиях среди шпаны, мы еще не готовы. Голос разума в итоге взял верх. Тут Максим с Сашей решили подбирать кандидатуры для карательного отрада, а то как-то странно, глава есть, а отряда нет.
Разъяснительная работа велась среди подрастающего поколения. Мы подготовили потешные бои, не зря же мы тренировались по книжкам ниндзя. Мы демонстрировали свое искусство молодежи, естественно драки были постановочные, но мы как-то так махали ногами уходили от ударов кувыркались по земле, делали подсечки захваты, перехваты, вставали в стойки, что на молодёжь это произвело отменное впечатление. Правда, шишки набили. Ребята стали интересоваться, а где мы занимаемся, на что Максим отвечал, это большой секрет, там обучают тайному искусству ведения боя. Что мы готовы поделиться знанием с ребятами, но это большая тайна и тут нужно чуть ли не кровью подпись ставить. Такая штука, всегда безотказно работает на подрастающее поколение. Тайна, причастность к чему-то большому, опасному, секретному, всегда приводили ребят в ОПГ, а наше маленькое содружество, «союз стройки» это и было не что иное, как ОПГ. Правда, отчетливо мы этого тогда не понимали. Это теперь я уже так рассудил, что это явление, не что иное, как организованная преступная группировка.
Мы, иногда, среди младших проводили разъяснительные беседы, намекая, что если ребята будут заниматься спортом, не курить, не пить, то однажды их примут в наше тайное сообщество. Ну, прям, масоны. Два Максима, особенно увлеченные темой второй мировой войны, имели ультра-правые взгляды, и охотно делились своими соображениями с молодняком. Возможно, конечно, это очень странно, иметь ультра-правые взгляды, когда ты цыган, и в двойне странней, если ты еврей.
Не знаю, куда бы нас завела кривая, скорее всего нас бы в итоге всех закрыли, когда бы мы начали войны за территорию и влияние, а может быть, раньше убили. Девяностые подходили к концу. Сферы влияния были уже все поделены, и любой передел, это была бы кровь. Да нет, нет, не было у нас тогда таких идей. Не было. Правда, следует тут упомянуть один момент, почему Максим, который цыган, был, сука, такой смелый. Его папа был бывшим офицером КГБ, а как известно, бывших не бывает. Наверное, поэтому, Максим чувствуя некую вседозволенность, да еще и являясь единственным, ребенком, да еще и поздним, мог чудить и выделывать странные вещи, за которые, ну я бы, к примеру, от папы словил бы леща. Родители Максима, замечем-то, купили ему газовый пистолет. Сначала, «устройство дозированного аэрозольного распыления», «УДАР», на которое не нужно никакого разрешения, главное чтобы тебе было восемнадцать. Хотя, Максиму на тот период времени было пятнадцать. Затем, зачем-то ему дали настоящий газовый револьвер. Много позже, уже являясь взрослой особью, я задался вопросом, а зачем? Зачем родители давали ребенку оружие, пусть не летальное, но оружие. Оно уже нормально так стреляло, звук выстрела был, ну очень, аутентичный. Чтобы защищаться от местной гопоты, этого было уже как-то много.
Ладно родители ему ствол не дали. Был один такой случай, как-то мы сидели у Максима слушали музыку, угорали по-своему, а тот игрался с револьвером, то зарядит, то разрядит, то на пальце покрутит, как ковбой на диком западе. Чего-то он не рассчитал, а может быть специально, сам шмальнул, чуть было не попав в лицо другому Максиму Рублю. Было громко, ну мы такие сидим, и тут я ощущаю, как по лбу, в местах где скопился пот, начинает так пощипывать, и тут мы как ломанем из комнаты, потому как все ощутили что глаза вылезают из орбит, оказалось и этого мало, пришлось выбежать из квартиры, у Максима была мама дома, в соседней комнате, она, конечно, тоже вместе с нами ретировалась в подъезд. Конечно, она сказала сыну, что он не очень умный, очень грубо сказала. Однако, все познается в сравнение, и я так думаю, мне бы папа уже дал бы… по шее, за такие экзерсисы. Я так предполагаю, тот хотел опробовать револьвер. Бесспорно, у него это получилось очень хорошо. Жизненно. Опробовал, можно сказать на нас. Несколько позже, Максим опробовал его на живой силе противника.
Естественно, Максим таскал револьвер с собой, не постоянно, постоянно он носил «УДАР», а револьвер газовый, иногда. Любое оружие, даже не летальное, я бы скорее  сказал: тем более не летальное, жжет руку. Как-то к нам на стройку, на нашу стройку. Именно на «нашу», у нас к тому времени, сформировалось собственническое ощущение в отношении нашего места сборов. Так вот, как-то к нам, на «нашу» стройку повадились наркоманы. Стройка наша, а наркоманов мы вообще не уважали, считали их вообще не людьми, животными. Была, однако, тут небольшая проблема, наркоманы эти были взрослые, как мы знали, один, даже, успел отсидеть, не знаю почему, но это были здоровые такие ребята, и в рукопашном бою, мы не имели никакого шанса. У Максима созрел план. Они сговорились с Сашей. Максим вручил Саше «УДАР», сам захватил газовый револьвер. Наркоманы, варили грамм и жбякались в одном помещение на первом этаже. Вступать в открытую конфронтацию с людьми одурманенными опиатами мы не имели ни малейшего желание. Героизм, это конечно хорошо, но мы трезво смотрели на ситуацию. Миша был поставлен на втором этаже, он должен был следить, как наркоманы придут на стройку. Я следил за местонахождением сторожей, а второй Максим, должен был прикрывать наш отход в подвале. Максим и Саша спрятались на деревянных перекрытиях шахты лифта. Сторожа ходили не часто, но накладок быть было не должно. Мы знали примерное время, когда те готовили зелье. Мы сторожили. Это еще и не известно было, придут они сегодня, или нет. Наркоманы пришли. Их было двое, с собой они несли полиэтиленовый пакет. Они залезли на первый этаж, через балкон, и пошли в то помещение где они обычно употребляли. Сторожей было не видно. Я подал знак ребятам. Ни сотовых, никаких средств связи у нас не было. У сторожей убыла злая собака, овчарка, она могла испортить все дело, однако, она находилась на привязи. Максим из подвала подал знак о том, что со стороны отхода все чисто. Саша с другим Максимом, который цыган, ринулись в бой. Саша как глава карательного отряда, а Максим, ну наверное как наш лидер и вдохновитель. Саша должен был стрелять из «УДАРа» в лица наркоманам, а Максим из газового револьвера. Решено было в лица из револьвера не стрелять, из газового, решено было стрелять в ноги. Как два черных ниндзя, Саша и Максим ринулись на передовую. Когда они ворвались в комнату, где сидели наркоманы, те в это время вели приготовления к варке героина из опия сырца. Максим выкрикнул излюбленный слоган: «Союз Стройки ничего не прощает»… ну блин изюминка фразы теряется. На самом деле он крикнул: «СС ничего не прощает». Саша привел в действие «УДАР» по наркоманам, одному попал прямо в лицо перцовой кляксой, второй был чуть дальше, и успел подставить руку, выплюнутый спрей задел его по касательной, однако он сидел на кортах, и Максим шмальнул ему под ноги из газового, струя вещества, вместе с пороховыми газами, подняв клубы строительной пыли, мусора и цемента, ударила снизу прямо в лицо тому, который, сидел на корточках. Меня там, собственно, не было, это я передаю со слов участников событий. Звук выстрела, разлетелся по стройке, как тревожный набат. Миша спустился по шахте лифта в подвал, где его ждал второй Максим, двое стрелков быстро ретировались, они спрыгнули прямо отверстие в полу ведущее в подвал с первого этажа, там было прилично высоко, метра три, наверное, а в конце еще строительный мусор, битые кирпичи и куски застывшего цемента. Да конечно мы пересрались, я тоже сиганул, в пропасть, самое интересное, что звук выстрела не привлек сторожей. Здание  состояло из трех секций, трех подъездов, в подвале они сообщались небольшим лазом, предназначенным для каких-то технологический нужд. Метр на метр, ну может чуть больше, точно не скажу, я его не мерял. События происходили в одной крайней секции, а мы пробрались, в противоположную сторону дома, вылезли с торцевой части здания на поверхность, залезли на плиты, и перепрыгнули через забор, прямо с плит. Вдалеке, на территории, орали как зарезанные и матерились наркоманы. Мы же дав круг по району, разошлись в разные стороны, и через час встретились у Максима. Как нас подмывало сходить посмотреть, что там делается на «нашей» стройки, но здравый смысл нас удержал от этого. Конечно, на следующий день мы побывали там, все осмотрели, сделали выводы, сработали мы успешно. Это была целая спецоперация, причем не законная. Наркоманов больше никогда на «нашей» строки не было.
Собственно, это была одна их последних наших силовых акций в рамках «союза стройки». Вскоре, «СС» перестал существовать. Компания наша как-то стала разваливаться. Нет, мы не поругались и разбежались, мы и потом собирались, тусили, пили водку, со всеми вытекающими, угорали по своему, собирались поиграть музыку, собирали группу,  но «союза стройки» больше не было. Наверное, все подобные содружества держатся на харизме лидера. Да, Максим который цыган, был у нас лидером, он, конечно, может быть, по причине скромности, никогда особо не озвучивал, что он главный, но мы как-то сами ощущали это, Максим был самым отчаянным среди нас, он как-то вдохновлял нас на свершения. Мог зажечь искру, задавал вектор нашему юношескому подростковому максимализму.
В декабре одна тысяча девятьсот девяносто седьмом году, родители Максима иммигрировали в Соединённые Штаты, конечно, он тоже мигрировал. Последние пол года мы чувствовали, что что-то не так, Максим об этом не говорил, он сказал об этом в самый последний момент, но я уже точно знал, что он сваливает. Потому как, он как бы отдавал долги, как бы прощался, да и последнее время мы и тренировки забросили, а большей частью, сидели на стройке пили пиво, и рассуждали на разные темы, расходились поздно, как будто не могли наговориться. Было такое ощущение, что смотришь любимый сериал, и вот она, последняя серия, и вроде, ну блин, там еще столько не досказанного, но ты уже точно знаешь, что вот оно, это все. Его можно пересмотреть еще раз, переговорить, но новых эпизодов больше не будет.
«Союза стройки» больше не стало. Мы собирались этим же составом, но уже не строили планы, не делали оружие, не вымораживались. Так закончился целый период нашей жизни. Было здорово. Подобный дух братства и единения, мне, во всяком случае, не доводилось больше переживать никогда. Все как-то изменилось, со многими ребятами мы до сих пор общаемся, редко правда, у всех жёны, дети. С Максимом теперь уже американским, мы долго переписывались, слали письма, бумажные. Сейчас общаемся через месенджеры, социальные сети. Прошло лет двадцать с тех времен, многое изменилось, мы изменились, но как же это было здорово, как же это было волшебно. Тайное братство, действительно братство, когда мы были готовы порвать друг за друга. Это было неповторимо.
Бесспорно, подобные игры в тайные общества, в ОПГ, могли привести нас к очень не хорошим последствиям, может быть, и  хорошо, что все так закончилось. Эта невинная шалость, желание повыпендриваться перед девчонками в юном возрасте, желание ощущать в своем существование нечто большее, это ощущение подъема, этот адреналин, от того что ты можешь многое, что ты часть чего-то запредельно нереального, все это стоило того. Нас некоторое время преследовала депрессия, даже может быть и к лучшему. Мы тогда заканчивали десятый класс, впереди был одиннадцатый, выпускной, надо было готовиться к экзаменам, подтянуть науки, а не бегать по стройке с арматурой. Санек, как я говорил, учился в техникуме, у него была сессия. Мы даже иногда лазали на стройку, которая уже была не наша, тут велись отделочные работы, многие ходы и выходы позакрывали, наняли наконец-то нормальную охрану, которая следила за всем. Мы просто очень хорошо знали строящийся дом, и знали, как можно проникнуть туда незамеченными, во многих местах. Только там уже было все по-другому, как-то не осталось ощущения вседозволенности, воли, не было того эмоционального подъема, когда мы туда лазали. В итоге, мы прекратили это дело, уже не видели смысла, зачем подвергать себя опасности, лазать в каких-то непонятных катакомбах, по шахтам лифта, по вентиляции, рискуя переломать себе руки и ноги, когда можно с тем же успехом посидеть во дворике на лавке. Даже еще веселее. У нас появились другие интересы, новые знакомые, которых посвящать в «союз стройки» не было ни какого смысла. Это был наш секрет, мы знали, как это начиналось, мы знали, для чего это начиналось. Впереди были новые люди, новые увлечения. Поиски себя, поиски смысла там, где его априори не может быть, первые разочарования, первые победы и поражения. Узкие тропки, что вели не туда, заблуждения, но в душе, я больше, чем уверен, до сих пор у каждого из нас живет дух того самого «союза стройки».

30.11.18.