Из цикла «Системный анализ»
Это словосочетание что называется «на слуху», но никто толком не может объяснить его значение. В основном потому, что никто толком не знает, что такое «система». Это не мешает нам понимать друг друга; однако, попытки определить «систему» словами оканчиваются бесславно. Ну и правильно, нечего пока определять, понятие не сформировалось: сколько людей, столько и мнений. На сегодняшний день «системой» следует считать ассоциативное общее во всех этих мнениях, его пока достаточно для общения. Время пока терпит. Дает возможность понятию кристаллизоваться в нечто общепризнанное и обычное, что будет существенно отличаться от всех сегодняшних частных представлений и от того, что записано в словарях. Потом время наступит, и в них появится запись: «система (2)» – и далее желанное определение.
Действительно, само слово существует не первую тысячу лет, но зазвучало оно по-новому – к месту и не к месту – лишь во второй половине прошедшего века. Понадобилось, значит. В чем совпадают все частные мнения о «системе», так это в том, что это – «актуальный тренд»… Зачем понадобилось и как возникло? И чем же нам не подошло обычное старое мышление? Два века Просвещения – и, в сущности, практического атеизма – приучили, нас, наконец, к мысли, что у всего на свете есть своя причина и свои последствия. И что любое «чудо» – прямой результат невежества его наблюдателя. Вот и все, системное мышление начинается с этого, и в этом его суть.
Но, как уже отмечалось, одной только готовности скушать пряник обывателю недостаточно – требуется еще отведать кнута. Терпение времени истощается, и феномен непрямого знания все глубже и настойчивее вторгается в наш быт, довлеет над нашими делами и интересами. Сегодня уже никто не может доверяться своему непосредственному восприятию – оно подводит нас все чаще и все подлее. И дальше будет только хуже – все то же самое, только сугубей. В обывателе окрепло (и крепнет дальше) нехорошее ощущение, что он обречен оставаться глупой и глупенькой жертвой различного рода манипуляций, если не научится самостоятельно находить связь между причиной и следствием; если будет смотреть на вещи по-прежнему – как на данность, которая неизвестно откуда взялась и неизвестно к чему приведет. Позитивно мыслить надо как-то по-другому… Все это, конечно, на интуитивном, глубоко бессознательном уровне, однако тенденцию он всегда чувствует отчетливо – этого у обывателя не отберешь.
Позитивизм как философия, феноменология как метод, Просвещение как эпоха – исчерпали себя. Благодаря им, ушли в прошлое, канули в бездну времена помпадуров и помпадурш, монастырских схоластов и сексуальных авантюристов. Но выросшая на этом месте новая дурь иммунна к пенициллинам Вольтера и Бэкона. Вызовы новой эры довлеют дневи.
Востребовано временем. Если бы не общечеловеческая тоска по позитиву, системное мышление так бы и осталось замкнуто в научной среде. Здесь не время и не место останавливаться на этом вопросе, но следует просто сказать, что все существенно новое в жизни общества проистекает от научного любопытства; и прежде, чем овладеть массами, формируется и зреет в узком кругу. Понятие «науки» кристаллизовалось сравнительно недавно, но концентрированный источник новизны в социуме существовал всегда. В полной мере это относится и к новаторским способам мышления. Вечно завтрашний программист рассуждает совсем не так, как широкая общественность – и это очевидно для обеих сторон.
Пришествие системного мышления в науку было неброским и непритязательным – и, в сущности, осталось незамеченным. До сих пор существуют понятия «предмета науки» и «объекта исследования»; но отношение к ним уже другое: не как к объекту и предмету, не к вещи – а как к системе, существующей по своим законам. Это выразилось в слове «феномен», пришедшем из философии и ставшем общенаучным термином. Образно говоря, феномен – это тот же научный «объект» или «предмет»; но помещенный в определенные условия и определенным образом реагирующий на них. Произошла, я бы сказал, коррекция научной близорукости.
Еще Платон говорил, что все на свете делится на внутреннее и внешнее. (И связь между ними – позднее мы укажем эту связь.) Многообразие наших представлений о «системе» можно условно разделить на две точки зрения: взгляд изнутри и взгляд снаружи. Первое определение системы дал Норберт Винер, который смотрел на нее извне… Собственно, с этого момента и ведется отсчет актуализации тренда. Винер определил «информационную систему» (современный термин) как некий Черный ящик, который неизвестным, скрытым от глаз образом преобразует поступающую в него информацию и транслирует результат в окружающую среду. Так было положено начало концепции ИС как триады, состоящей из ввода – управляющей инстанции (Черного ящика) – и вывода информации.
В дальнейшем, после Винера, широкая общественность сделала только один шаг вперед (и сразу же запуталась). Было постановлено, что поступает в систему, преобразуется и выходит из нее как продукт – не обязательно голая информация; это может быть и нечто материальное: полуфабрикат преобразуется в изделие; топливо – в тепло (или другую энергию); посевной материал – в товарное зерно; больной – в здорового; абитуриент – в специалиста… Платон опять и неизменно прав: в этом мире системой является все; включая сам мир. Так было всегда, но поняли мы это только сейчас. Мир не меняется – меняется человек.
А.В. Гринь приводит прекрасный пример простейшей системы: обыкновенный гвоздь. Здесь есть все – и ввод (шляпка гвоздя), и вывод (острие), и преобразователь сигнала – направляющий стержень, превращающий импульс силы в нечто созидательное и целесообразное, скрепляющее разломы. Но самое выразительное в этом примере – форма гвоздя, напоминающая кому-то стрелу, кому-то вектор… Всякая система имеет направление – от причины к следствию. Которое качественно отличается от причины; обретает дополнительный смысл, образованный системой.
Старый мудрый леший, как всегда, оказался прав: всякая вещь в нашем лесу для чего-то предназначена и на что-то направлена. Каждый Черный ящик получает свое истинное имя в зависимости от списка поступающих материалов и списка созданного продукта; но смысл системы, функция ее управляющей инстанции в том, чтобы логически связать эти списки. Причину со следствием. Нередко эта функция определяет и истинное имя: «выключатель», «зажигалка», «крышка», «степлер», «миксер»… хм-м… «зубочистка».
Своей концепцией «Черного ящика» Норберт Винер подвел определенный итог эпохе Просвещения; установил планку, выше которой ей не подняться. Пафос феноменологии как метода состоит в том, что вовсе не обязательно заглядывать внутрь Черного ящика – достаточно знать, какие именно причины он преобразует в какие именно следствия. (На этом основании, кстати говоря, автоинспекция и выдает водительские права блондинкам. Пока время терпит.)
Не обязательно заглядывать внутрь… Но ведь не возбраняется? Как сказать… Господствующая на Западе потребительская философия «операционализма» объявила все и всяческие формы анализа ересью и баловством. (Выразительной иллюстрацией подобного мировоззрения является компьютерный софт, где на каждую дурацкую прихоть юзера имеется отдельная кнопка.) Испытывая терпение времени, общество систематически (sic!) подавляет здоровое научное любопытство ребенка, который хочет знать, как устроена и почему работает его любимая игрушка.
Своеобразным бунтом аналитиков против маразматических форм позитивизма стала общая теория систем (ОТС), у истоков которой стояли А. Богаданов и Л. фон Берталанфи. Они смотрели на систему изнутри; именно что пытались понять, как она работает, чтобы сделать такую же – или еще лучше. Ну, и что же они увидели там, внутри? Да то же самое, что и снаружи (Тут уже оказался прав Гермес Трисмегист: внизу все то же, что и наверху.) Маленькие Черные ящички (узлы системы), соединенные направленными системными связями с другими узлами. Десяток или больше маленьких подсистем, причудливым образом смонтированных друг с другом. Интригующую логику таких соединений и исследует в настоящее время ОТС.
Вот мы и добрались до самой сути… Это значит, что повествование зашло слишком далеко, и пора подводить итоги.
Ни для кого не секрет, что многие знания порождают многие печали, а каждое новое открытие – десяток или больше новых загадок. Укажу на две из них.
Для начала еще раз внимательно рассмотрим внутреннюю структуру системы. Эти маленькие черные ящички – как они работают? И пока системщики распутывают соединительные проводки, заглянем внутрь каждой подсистемы. Что мы видим? А что тут смотреть – система как система. Все та же картина, что и наверху – только больше и сугубей. Продолжим анализ? Спасибо.
А теперь, внимание, вопрос. Ограничен ли этот процесс проникновения вглубь вещей только желанием и способностями аналитика? Мы, кажется, убедились, что наша Вселенная – в русле системного мышления – похожа на матрешку… внутри которой, если не лениться, можно ли обнаружить куколку, которая уже не вскрывается? Существует ли смысловой уровень, где обычное понятие причинности неприменимо, и, значит, никаких «систем» быть не может? Существуют ли кванты бытия?
Продолжаем разговор. Связи между узлами системы только лишь передают информацию – более или менее овеществленную. Новое качество и новый смысл возникает в узле системы. Независимо от ответа на предыдущий вопрос, я формулирую следующий: «Что в Черном ящике?» Вскрытие не покажет ничего существенного: внутри каждой загадки десяток таких же загадок – и таинство преображения остается таинством. Как создается новое качество? Что связывает причину и следствие?
Я хочу видеть. Покажите мне архангелов смысла!
2018