Гвоздиков таскался за Отцом Белой Веры вторую неделю, понятно, не в погонах! Каждый раз приходилось рядиться под одного из малахольных последователей новой чудной веры: то в затюканного работягу, то в бомжа, то в середняка-кооператора, временно потерпевшего неудачу в бизнесе. Возле этого мошенника клубились преимущественно ушибленные неурядицами люди, потерявшие надежду на свои силы. Отец обещал всем сверхъестественное чудо, обирал до последней копеечки и перебирался в соседний пригород или близлежащий городок. Несчастные спохватывались, когда приходилось выметываться из проданной квартиры или когда у них увозили со двора колымагу.
Мелко работал адепт Белой Веры, видать, по проверенному закону торговли знал, что с массового оборота прибылей больше, чем с единичной крупной сделки! Да и не было у всех этих несчастных ни юристов, ни грамотешки, чтобы противостоять его звучным проповедям и тихо подсунутым невнятным бумагам дарения. Подписывали как в бреду, под влиянием расцветающей пышным цветом последней надежды: Отец Белой Веры видит сирых и убогих, только о них и печется!
Гвоздиков, сидя сбоку от аудитории, сгорбившись и пряча нос в воротник, невольно заслушался. Ишь, как излагает: «Только поверь в чудо и небо над тобой вспыхнет бриллиантами, вся энергия Вселенной сосредоточится над твоей головой, проникнет слепящим лучом в душу твою сирую, разбудит силу вдохновенную, направит на путь истинный! Верую, верую, верую!» Слушатели тотчас заголосили, выбросив руки к потолку, с готовностью, с надеждой, что сейчас Отец только ими и занят.
Гвоздиков смотрел на это коллективное помешательство и тихо закипал. Всяких дураков видел, их на каждого мошенника не по одной тысяче приходилось, морочили население по городам и весям весьма успешно. И полиция против этого безумия была просто бессильна, всегда опаздывала на один шаг от всех этих Белых Отцов, Расцветающих Надежд и Всесильных Катерин! Что ж вы, люди добрые, над собой делаете!
Гвоздиков переводил взгляд с одного голосящего на другого, он уже изучил все их обстоятельства.
- Ну, вот ты, Василий Петрович, твоя ремонтная мастерская вполне еще способна на прорыв, всех-то дел рекламу развернуть! Да не в телевизоре, посади внуков нарисовать объявления, да пусть расклеят их по всей округе, не хитрое ведь дело! -
Василий Петрович заерзал на своем месте. И руки опустил, и орать перестал. Что-то звучало у него в голове – неужели от Белого Отца? Да нет, голос молодой, злой, но дело говорит. Петрович потихоньку начал пробираться к выходу.
- А ты, Ирина Федоровна, чего тут голосишь, дети брошены, в доме не убрано, машинка застоялась. Давно ли говорила, что день простоя – неделя голода?! - Гвоздиков сверлил взглядом тетку в надвинутом платке, и та вдруг почувствовала всё его негодование, глаза подняла, в беспокойстве подвинулась по скамье. – Давай, давай, еще подпиши этому мерзавцу договор на дарение дома и пойдешь с детишками на вокзал побираться!
У Гвоздикова от напора этих мыслей прямо башка закипала, и тетка не выдержала, тоже стеснительно, но довольно живо начала пробираться к выходу, вроде как приспичило ей!
Гвоздиков перевел взгляд на парнишку в куртке. Тоже еще, вновь обращенный!
- Тимур, да ты ведь программист классный, чего ты-то сюда затесался! Ну, уволил тебя приятель, так он испугался конкуренции, ты ведь его по всем статьям стал обходить.
Тимур от непонятно как возникшей в его голове догадки поежился, щипнул себя, потом сосредоточился. И, правда, Вовка последнее время как-то странно себя вел, срывался без причины, какие-то проверки придумывал. И почему было не пойти хотя бы в строительную компанию, там надо было снабженческие дела оцифровать. Как его угораздило?.. Тимур метнулся к дверям, не скрываясь и не оглядываясь.
А Гвоздиков пристально посмотрел на девушку, что с потерянным лицом, как оглушенная шептала вместе со всеми: «Верую, верую…»
- Ну и дура, - транслировал ей свой посыл вошедший в раж лейтенант, - лучше бы Герке своему верила, трудно было догадаться, что соседка его оговорила, у нее давно на него глаз горит.
Девушка помотала головой, руки опустила и крепко потерла ладонями лицо. Она пришла сюда с готовностью расстаться с золотыми безделушками мамки, со своим крестиком: авось, Белый Отец поможет вернуть любимого! А голос продолжал свербеть в мозгу:
- Ага, поможет, ты посмотри на этого проходимца, на его рожу, тут верой и не пахнет, вспомни, ты ведь крещеная… Пойди, с матерью поговори, она все глаза проплакала, после того, как ты с этим воинством уплелась!
Глаза девушки осмысленно засияли, она рванулась к выходу, спотыкаясь о ноги единоверцев: «Господи, да где же мой ум был, как я сюда попала, скорее, скорее!»
Гвоздиков сосредоточенно переводил взгляд с одного орущего «верую!» на другого, мысленно перебирая всю оперативную информацию. Он уже понял, что каким-то немыслимым образом они слышат его, и, видимо, из-за того, что информация поступала телепатическим путем от неведомого им источника, поддающиеся влиянию, потерянные люди ВОСПРИНИМАЛИ ее! Боясь нечаянно растерять свою мистическую силу, Гвоздиков старался вовсю, главное было не перепутать, кому какой посыл транслировать! Но память у него была редкостная, не зря майор Вихров приговаривал: «Чем детективы пересказывать, ты бы лучше умом пораскинул, хоть одну версию САМ сочинил». Увы. Версии придумывать Гвоздиков был не горазд, но тут – реальная жизнь, живые люди, у каждого есть силы, друзья, родные люди, какой, черт побери, БЕЛЫЙ ОТЕЦ!
- Хоть тебя возьми, Поликарп Андреевич, - вперился Гвоздиков в очередную жертву мошенника, - тебе ведь сын обещал помочь, ты почему такой нетерпеливый? Думаешь, легко нужное лекарство достать? А он ищет, вон и в Москву за ним поехал, все свои дела бросил!
- Да как же я сам не догадался, куда Валерка умотал, - ахнул про себя дедок от внезапно озарившей его мысли. – Чужому человеку готов квартиру отдать за обещание, а своему…
Он кинулся к дверям под вопли заподозрившего неладное мошенника.
Видя, как один за другим зал покидают уже наверняка прихваченные новой верой люди, тот засуетился, начал голосить вовсе несуразное:
- А кто предаст Отца Белой Веры на полпути, того ждет беда страшная, кара неминучая! Чё это вы расползаетесь, как тараканы?
Публика от такого оборота вроде как опомнилась, энтузиазм сник, все начали оглядывать поредевшие ряды, натягивать шапки, застегивать куртки. Гвоздиков уставился на голосившего проповедника:
- Что, брат, жареным запахло? Это ты еще не видел, сколько на тебя заявлений собрано. Я вот сейчас папочку с заготовленными дарственными у тебя конфискую, и посмотрим, что ты запоешь! Подписей- то еще нет, но есть ведь и реализованные махинации, в совокупности получишь ты, дорогой, от пяти до десяти.
Проповедник, как ужаленный, замахал руками, содрал с себя балахон, расшитый крестами, и кинулся к запасному ходу. В основном уже толпилась паства, охваченная неясной тревогой. В зале остался взмокший от усердия Гвоздиков. Вытер лоб и озадаченно подумал: «Что это такое со мной было? Не понял…»
Опубликовано в сборнике рассказов
«Испытание на прочность», Москва – 2019,
ISBN 978-5-5321-0792-2