У Бодрийара есть интересные переворачивания очевидностей, но в целом он, - как, впрочем, почти вообще все французы, - пишет милые вещи, которые могут завлечь в серьезную проблематику, но сами по себе представляют ценность небольшую.
То, что он описывает, в общем то верно. Но. Но при учете, что он описывает массовое. Массовое бросается в глаза и да, подавляет своей нелепостью, но следует учитывать, что массовое вовсе не совпадает с главным. Преобладающее и подавляющее, задавливающее ростки жизни, оно производит удручающее впечатление, но не будем спешить ставить крест на всем. Массовое не то, чтобы как-то там вдруг стало симулятивным и дегенеративным, оно было таким во все времена, иногда, разве что стыдливо и не очень убедительно притворяясь осмысленным.
На этой бессмысленности массового стоит акцентировать внимание, но это парадокс вроде парадокса атомизма, когда вещи вдруг проваливаются в свою внутреннюю пустоту, который снимается тем, что вот он перед нами – камень, а не марево из частиц, вот оно – дерево, а не сплетение пустот. Так и здесь, общество вроде бы никуда не годится, но оно как-то живет, не проваливаясь, - или, по Бодрийару, не имплозируя, - в свою внутреннюю пустотность, а значит что-то его удерживает, значит внутри пустоты есть узелки, которые все скрепляют, - это поступки отдельных людей, идущих не в ногу с массовыми тенденциями. Тех немногих, что трудятся по-настоящему, что пишут вопреки концу литературы, что молятся вопреки смерти бога, тех, у кого есть решимость быть старшими.