КНЯЗЬ ПО КЛИЧКЕ БАЙДА
По складу характера - блистательный воин и авантюрист, оказавший заметное влияние на развитие ситуации в нижнем течении Днепра в середине XVI в. Необходимо отметить, что в то время поляки ещё уважали русских людей. Имя самого известного героя степной войны в исторических документах впервые встречается в 1545 г. Со времен образования Крымского ханства остро стоял вопрос защиты южных рубежей от нападений татар и турок, которые разоряли земли, сжигали селения и города, убивали и уводили в неволю десятки тысяч людей. Самым известным героем степной войны, безусловно, являлся князь Дмитрий Иванович Вишневецкий (примерно 1515-1518 - 1564 гг.), уроженец Волыни. В течение 1548-1549 гг. он приобрел немалый боевой опыт в составе отрядов воеводы и старосты Барского, а затем - Теребовлянского пана Бернарда Иоганна Претвича в ответных набегах на турецкий замок Озю (Очаков). В 1550 г. Дмитрий Иванович, уже являясь авторитетным лидером казацкого движения, польским королём и великим князем литовским Сигизмундом Вторым Августом назначается старостой Черкасс и Канева. Они в то время были пограничными городами Литовского княжества. Сразу после этого и в последующем, Вишневецкий должен был приложить максимум усилий по преодолению последствий разорительного татарского набега в сентябре 1549 г. на южные окраины подвластных ему земель, когда в плен был захвачен его дядя, князь Фёдор Михайлович с женою. В период 1550-1553 гг., как полагают исследователи, он не мог вести активных действий в отношении Крымского ханства, вынужденно сосредоточившись на решении административно-хозяйственных вопросов.
К ним относились: ремонт укреплений, обустройство сельского населения, набор и обучение шляхты и казаков, создание запасов продовольствия, вооружения, пороха, свинца, фитилей и т.д. Однако военно-административная деятельность Вишневецкого в должности старосты Черкасского и Каневского не принесла ни ему лично, ни Великому княжеству Литовскому особых выгод и положительных результатов. Как это нередко бывает, рыцарь по натуре и отчаянный рубака, талантливый военачальник, оказался бездарным хозяйственником. Вскрылось это при ревизии Черкасского и Каневского замков и иных объектов в феврале-марте 1552 г. Словом, Канев, как и Черкассы в 1552 г. нельзя было назвать укреплёнными городами, хотя деньги и стройматериалы на их реконструкцию Дмитрию Ивановичу из королевской казны выделялись, но какова оказалась польза от этого, ревизия ответить не смогла, и сам князь, по-видимому, тоже. Поэтому, памятуя о ещё недавнем уголовном преследовании за разграбление имущества крестьян королевы Боны Сфорци, вдовы Сигизмунда I Старого и матери Сигизмунда II Августа, князь Дмитрий, не дожидаясь «мести» - опалы и расправы, летом 1553 г. бежал со своим казачьим отрядом. В турецких владениях в Сев. Причерноморье, он намеревался переждать следствие и дождаться прощения короля Польского и великого князя Литовского. Пробыв около полугода в крепости Очаков, с середины 1553 г. по начало 1554-го, Дмитрий Вишневецкий по сути находился на службе у турецкого султана Сулеймана I Кануни (Великого), ведя переписку с его двором.
Однако, он со своим козацтвом в 200-250 чел., всё же возвращается обратно, и в местечке Каменна, близ Люблина, 4 марта 1554 г. встречается с польским королём. Ему было предложено вернуться на службу, но уже в ином качестве, так как теперь должность старосты Черкасского и Каневского занимал пан Осип Халецкий. Конечно, король Сигизмунд II Август (1548-1572) и не предполагал больше использовать Вишневецкого в качестве управленца известными землями. Наоборот, во искупление вины он должен был реализовать на практике идею пана Евстафия Дашковича 20-летней давности - возвести на одном из днепровских островов особый замок-форпост, гарнизоном которого бы стал его отряд. Зная о несчастьях, причиняемых татарами украинским селянам, князь Дмитрий постоянно думал о том, как перекрыть путь крымчакам на Украину. Летом 1554 г. высочайше прощённый, он начинает с казаками строительство деревянно-земляных укреплений на Малой Хортице. Остров находился близ Днепровского устья, против Конских Вод, немного выше о. Большая Хортица и назывался также Верхне-Хортицкий, Канцеровский, Вырва и позже Байда. Кстати, в середине XVII в. казацкие суда с заостренным носом и кормой, и немного расширенными бортами назывались «байдаками» («байдак» - по-турецки «знамя», «знак»; байдами на Украине называли гуляк, беззаботных людей). Его площадь составляла всего 16 га, а скалистая восточная часть на 15 м возвышалась над Днепром. Стремительные речные потоки не позволяли врагу высадиться на острове внезапно и без помех.
Именно на Малой Хортице были обнаружены археологические предметы XVI в. (ружья, обломки сабель, топоры, монеты, наконечники стрел, копий и остатки укрепления). Став королевским «стражником на Днепре», потомок великого князя Литовского Ольгерда, Вишневецкий летом 1556 г. сообщил в Варшаву о постройке фортеции, в которой мог находиться гарнизон в 1000 чел. и просил прислать стрелков, пушек и денег. Неизвестно удовлетворил ли его просьбу король, но факт окончания строительства замка крепостного типа одобрил, о чём тут же поставил в известность крымского хана Девлет-Гирея. Укреплённое стволами срубленных деревьев - засеками земляное сооружение, многие малороссийские и современные украинские историки считали и считают прототипом Запорожской Сечи. И лишь некоторые полагают, что это была типичная казённая пограничная крепость с гарнизоном, содержащимся за счёт доходов с гос. имений, переданных в частное управление князю Д. Вишневецкому, а не место зарождения самостийного запорожского казачества. Здесь важно отметить, что, исходя из материалов дипломатической переписки между королём и ханом, становится понятна главная цель возведения крепости - противодействие московской военной экспансии в западной части Дикого поля (19). Князь Дмитрий Вишневецкий по-прежнему не находил у короля значимой поддержки в борьбе с крымскими татарами и в 1557 г. переходит на службу к московскому царю Ивану Грозному, который доводился ему дальним родственником. Орды Девлет-Гирея ежегодно продолжали набеги на Литву и Русь. Они доходили до Рязани, Серпухова, Коломны.
В марте 1556 г. царь Иван IV Васильевич, не дожидаясь очередного вторжения татар, посылает русских воевод с небольшими отрядами для проведения разведки боем в тылу крымских татар. На нижний Дон отправляется Данила Иванович Чулков, из Путивля на Днепр, с казаками - дьяк Матвей Иванович Ржевский, которые на малых гребных судах спустились по р. Псел - правый приток Днепра и вошли в него. Встреча Д. Вишневецкого с русскими служилыми людьми в конце мая 1556 г. становится для него поистине судьбоносной. Князь снабжает Ржевского всей имеющейся у него информацией о крымцах, их боевых возможностях, планах и потенциале. Эти ценные сведения срочно (в начале июня) были направлены в Москву и стали основанием для сбора поместного войска уже в начале июля. Исходя из Никоновской летописи, на военном совете у царя, решено было встретить неприятеля в степи и победить его в открытом бою. Несколько позже Вишневецкий сообщает русским уточненные данные, о намеченном на июнь месяц выступлении татар и в этой связи московские дворянские полки вскоре выдвигаются на Коломну – рубеж обороны по р. Оке. Князь Вишневецкий снаряжает на подмогу отряду М.И. Ржевского около 300 «казаков черкасов конных» во главе с атаманом Михаилом Млынским (служебник Миска, он же Мина). С этими силами отряд М.И. Ржевского совершил нападение на днепровскую крепость Ислам-Кермень, затем на Очаков, произвёл там некоторые разрушения и повернул обратно, отразив турок, которые попытались его догнать. У Ислам-Керменя отряд был перехвачен татарами под командой старшего сына крымского хана Девлет-Гирея.
Однако в течение шести суток Ржевский не только отбил все атаки ордынцев, используя пищали и луки, но даже захватил в плен «языков», грузовой паром, табуны лошадей и многочисленные стада овец. С большой добычей русские возвратились в московские пределы, а Девлет-Гирей вынужден был отказаться от наступательных планов и повернуть свои отряды на защиту Крыма. На помощь же астраханскому хану Дервиш-Али, который к тому времени уже оставил Астрахань, он смог послать лишь 700 воинов. Несмотря на общность фабулы повествования Лызлова и Шанталь Лемерсье-Келькеже, рассказ о событиях лета 1556 г., принадлежащий перу первого российского историка, содержит ряд принципиальных моментов и интересных оценок, отличных от позиции французского историографа. Во–первых, А.И. Лызлов указывает, что экспедиционный отряд воеводы Ржевского был в этом походе вспомогательным, а ударной силой являлись «литовские и черкаские казаки князя Вишневецкого. Во-вторых, он называет Дмитрия Ивановича вассалом сразу двух монархов – польско-литовского короля и московского царя. В-третьих, объектом нападения автор «Скифской истории» считает не владения Крымского ханства в причерноморских степях, а заморские территории Блистательной Порты, и называет турецкие войска первыми среди сил, участвовавших в отражении этой атаки. Несмотря на почти полную неудачу экспедиции, она стала фактом чрезвычайной значимости – переломным моментом в отношениях московского царя, крымского хана и турецкого султана.
Продолжение следует в части 30 http://proza.ru/2019/09/11/1560