Этот невероятный случай, в который трудно поверить, произошел со мной много лет назад. Тогда я только вернулся из армии, где проходил обязательную воинскую службу после окончания института. Чтобы содержать молодую семью, устроился мастером-бригадиром в передвижную механизированною колонну, которая занималась строительством оросительной системы Волгоградской области.
Работа нашего участка заключалась в прокладке трубопроводов от водоёмов до поливных полей. Так мы объехали почти все засушливые районы нашего края.
Объекты в основном находились в отдалении от поселков, а временными нашими прибежищами были вагончики или тока совхозов, которые пустовали после завершения уборочной страды. Током назывался не только бункер или площадки для хранения зерна во время жатвы, но и вспомогательные здания, которые располагались рядом.
Однажды нам такое жильё было предоставлено в километрах двадцати от хутора Лозное Чернышковского района. Это был добротный старый дом квадратной постройки. Пройдя через предбанник, ты попадал в большую комнату, которая во времена страды использовалась для проведения планерок и собраний. Стены её были увешаны плакатами по технике безопасности, а в дальнем углу штабелем сложены лавочки. С правой стороны две двери вели в комнаты меньших размеров. В них мы и поставили по четыре кровати.
Шагах в двадцати от этого дома стоял ещё один. Летом в нём находилась совхозная столовая.
По приезду на новое место, пока сгружали и разбирали вещи, рабочие бригады попросили меня пройтись по близлежащим полям с ружьём. Уже тогда я был заядлым охотником и к столу частенько приносил дичь, что вносило разнообразие в нашу кухню.
Был сентябрь месяц и погода пока радовала тёплыми деньками. Поэтому на сбор понадобилось немного времени - я взял с собой ружье с патронами, да подсумок.
До вечера я прошел много мест, где надеялся увидеть дичь, но смог поднять только одну стаю куропаток. Мне удалось сбить трёх птиц, а потом пришлось долго искать их в сухой колючей траве.
Солнце уже почти село, когда я усталый пришёл к стану. Бригада встретила грустными взглядами. Для восьми голодных взрослых людей этой дичи было маловато.
Тут Николай, наш машинист трубоукладчика, предложил мне:
- Давай пойдем к бункеру для хранения зерна. Он возвышался над землёй на опорах, чтобы снизу могли подъезжать машины и через люк загружаться. Понятно, что часть пшеницы просыпалась и теперь служит кормом для птиц. Там я днем под крышей, которая его накрывает, видел большую стаю голубей. Представляешь, один выстрел - и на неделю дичи заготовлено!
- Нет! – Категорически отверг я это предложение.
- Почему? Всего то один выстрел!
- Во-первых, - стал я разъяснять, - стрелять домашних голубей считаю занятием недостойным настоящего охотника. Во-вторых, от дроби может быть опасный рикошет. В-третьих, правилами охоты категорически запрещено стрелять вблизи жилых помещений! Этого достаточно?
Поняв, что переубедить меня не удастся, Николай собрался идти на охоту самостоятельно. Ружья у него не было, поэтому он решил смастерить банальную рогатку из резины машинной камеры и срезанной ветки-рогатули. Увидев, чем он занимается, к нему присоединились ещё два рабочих. Видимо, в мужчинах мальчишеский дух не угасает никогда!
Пока последние лучи солнца не скрылись за горизонтом, они поспешили на промысел.
Вернулись довольно быстро, принеся пяток подстреленных голубей.
С куропатками каждому теперь приходилось по одной птице, и было решено варить шулюм.
Только встал вопрос где щипать дичь. Ночи были уже прохладные и на улице мерзнуть никому не хотелось.
Всё тот же Николай предложил спуститься в подвал и там спокойно в тепле разделать дичь, а перья покидать в старую печь.
Ещё днем мы обратили внимание, что под домом находился большой подвал Вход туда был с улицы. В центре этого помещения стояла печь. Она была похожа на знаменитую русскую, только без полатей. Когда-то ее установили для отопления помещения и приготовление пищи, но так как посевные и уборочные работы велись в теплое время года, то потребность в ней отпала. Один из углов развалился и из него выпали несколько кирпичей. Отремонтировать не стоило большого труда, но, похоже, это было никому не нужно.
В бригаде у нас сварщиком работал Анатолий Васильевич, который долгое время жил в деревне.
- Что вы собираетесь делать! – Пытался он вразумить остальных. – Ведь за такое нам придется отвечать!
- Перед кем мы будем отвечать? – удивился Николай. – Ну, и что мы такого сделаем? В крайнем случае, затопим печь и все перья и потроха сгорят!
- Это тебе кажется, что все так просто! У нас в деревне старики говорили, что в таких печах заброшенных домов часто селятся домовые. Если такой здесь живет, то добром для нас это не кончится.
- Ну, ты, старый, даешь! – раздалось в ответ. – Видно в школе вас плохо учили, если до сих пор в сказки веришь!
То были 80-е годы прошлого столетия. Все тогда были атеистами или причисляли себя к таковым. Понятно, пожилого человека подняли на смех и под предводительством Николая несколько человек отправились в подвал.
Остальные стали устанавливать стол в одной из спален, пока в совхозной столовой помещение не отмыли.
Время пролетело быстро. Вот и суп уже готов. Его разлили по мискам и все с удовольствием приступили к ужину.
Вдруг с потолка посыпались куски штукатурки. Было слышно, как кто-то ходит на чердаке над нашими головами.
Все оторопело посмотрели друг на друга. Вся бригада сидела за столом. До ближайшего жилья далеко и вряд ли кто решится ночью к нам забраться.
Потом всё стихло. Мы стали гадать, что это такое могло быть. Решили, наверное, на чердак забрались одичавшие коты или кто-нибудь из хищных птиц нашёл там прибежище. Например, филины, которые на зиму не улетали.
Только Анатолий Васильевич бурчал себе под нос:
- Что я вам говорил, а вы не верили. Домовой это на нас сердится. То ли еще будет. Теперь ждите беды.
- Молчи, старый, - не выдержал Николай, - и без тебя тошно. Видишь, всё стихло. Сиди спокойно и пей чай!
Но мне стало не по себе. Да и другим, думаю, тоже.
Правда, время шло, а звуки не повторялись.
Прошло около часа и над нашими головами снова кто-то будто стал стучать ногой. На пол упал довольно большой кусок штукатурки.
Стало не до смеха. При свете дня все мы смелые, а вот ночью, в непроглядной тьме, где нет никакого освещения – другое дело.
Надо было на что-то решаться.
Двоих рабочих я на всякий случай оставил в доме, а с остальными вышел на улицу. Когда глаза привыкли к темноте, то увидели, что по периметру дом освещался падающим из окон слабым светом. Обойдя вокруг него, обнаружили вход на чердак. К нему с земли была приставлена лестница.
Я с одним из рабочих стали подниматься по ней, предварительно расставив людей с разных сторон дома на случай, если кто будет прыгать вниз.
Лестница была крепкая и мы легко по ней поднялись до двери чердака. Она была почти в мой рост и я легко пролез внутрь. Рабочий не решился за мной последовать и остался у входа, с опаской вглядываясь в темноту чердака.
Не зная, с чем придётся столкнуться, я кроме фонаря, на всякий случай, взял заряженное ружьё.
На чердаке было не очень уютно. Включив фонарик, я стал освещать помещение. Свет ярким лучом пробивал темноту. Идя вперед, старался разглядывать укромные места. Но кроме стропил, поддерживающих крышу, ничего не было видно. Самым неприятным местом, где кто-то мог спрятаться, была большая печная труба. Она тянулась сюда из подвала через первый этаж дома и выходила на крышу.
Пройдя её с одной стороны, я никого не увидел. Оставалась ещё тыльная, самая закрытая часть. Резко шагнув вперёд и, направив туда луч света, вскинул ружьё. Лучше бы там кто-то был! От освещенной пустоты внутри почему-то всё похолодело. Никого. Но ведь кто-то здесь ходил!
По всей поверхности чердака для утепления был насыпан керамзит. На нем толстым слоем лежала пыль, накопившаяся за многие годы. Осветив поверхность, увидел, что она была нарушена только моими следами. Никаких признаков пребывания здесь других существ не было.
Ещё раз, осветив все уголки, собрался было спуститься вниз, но тут пришла идея. Отойдя в то место, под которым мы недавно сидели за столом, постучал ногой. От этих ударов легкие камешки утеплителя разлетелись в стороны и образовалась видимая ямка. Других таких ямок вокруг не было.
Рабочий, остававшийся всё это время на верхней перекладине лестницы, взмолился:
- Хватит, я больше не могу здесь оставаться, давай уходить!
Делать здесь было нечего и мы спустились на землю.
Внизу нас ждали расставленные мною вокруг дома рабочие. Я недоумевал:
- Что это вы здесь собрались? Ведь я оставил вас сторожить дом со всех сторон?
- Как сторожить? – раздалось в ответ. – Сначала, понятно стояли. Только если смотреть в сторону дома, сзади темнота и ничего не видно. Разве, что с верху кто-нибудь прыгнет тебе на голову! Решили, если что, завтра будем разбираться. Поэтому и собрались здесь.
Притихшими, мы вернулись в дом. Там нас ждали оставшиеся.
- Было здесь что-нибудь слышно? – спросил я.
- А то, - последовал ответ, - сначала кто-то ходил, а потом стал стучать! Вон, ещё один кусочек штукатурки упал!
Собравшиеся люди - не робкого десятка, но после такого приключения спать всем расхотелось. Только у Николая глаза начали слипаться и он пошёл прилечь отдохнуть в другую комнату.
Остальные сели за стол и стали пить чай.
Было уже далеко за полночь, когда в соседней комнате послышался шум и что-то с грохотом упало. Несколько мгновений спустя, Николай, с выпученными от страха глазами, влетел к нам в комнату. Он хватал ртом воздух и не мог ничего сказать.
Кто-то сунул ему в руку стакан с водой, которую тот выпил одним махом. После этого плюхнувшись на скамейку и сидел, трясясь.
Прошло немного времени, прежде чем он, заикаясь, смог начать говорить:
- Я п-пришёл и лёг в постель. Лёг и с-сразу уснул. П-проснулся от того, что не мог дышать. У меня на груди с-сидел кто-то т-тяжелый и мохнатый. С-своими руками он с-сжимал мою шею и д-душил. В-вырваться и с-сбросить его с себя у меня никак не п-получалось поэтому, с-собрав все с-силы, я опрокинулся вместе с кроватью и п-побежал к вам. Мохнатый за мной не п-погнался и с-сейчас, наверное, все еще находится там, - и махнул рукой в сторону другой комнаты.
Мы вскочили с мест и, схватив, что было под руками, бросились туда. Дверь в комнату оказалась открытой. Внутри было темно. Кто-то включил свет и пред нашим взором предстал полнейший разгром. На полу валялась перевёрнутая кровать, опрокинутая тумбочка и разбросанные вещи.
Начали по очереди осматривать все закоулки, но нигде никого не было видно. Также безрезультатно обыскали и большую комнату в которой сгрузили строительные материалы и запчастями. Никого нигде не было. Нигде и никого.
Что это могло быть? Входная дверь заперта на засов изнутри. Все окна в стальных решетках. Покинуть в дом никто не мог. Но и чужого никого здесь не было.
Когда вернулись к столу, то весь наш воинственный пыл улетучился. У Николая на шее горели яркие полосы, оставленные чьими-то руками или лапами.
Все устремили свои взоры на Анатолия Васильевича.
Почувствовав теперь себя главным лицом, тот заговорил:
- Не верили мне, а зря. Могу сказать только одно: не жить нам в этом доме.
Николай, которого теперь все считали главным виновником этой ситуации, заикаясь, проговорил:
- Что д-делать то нам т-теперь?!
Вопрос этот не праздный. Если перевозить стан в посёлок, то придётся каждый день ездить на работу за двадцать километров. Вахтовая машина у нас была ГАЗ-52Р. Это грузовая машина, крытая сверху брезентом для перевозки людей. Когда едешь в кузове, то там трясет немилосердно, а во все щелочки лезет поднятая колёсами пыль.
Я же понимал, что никаким образом не смогу отчитаться за перерасход бензина. Ведь никто в здравом уме не поверит в то, что здесь происходит!
- Тогда только так, - Анатолий Васильевич покосился на тех, кто щипал дичь в подвале, - вы с утра убираете перья из печи и приводите её в полный порядок. Там есть отвалившиеся кирпичи. Я постараюсь найти глину, которую разведёте водой и используете вместо цемента. Склад мы оставим здесь – не думаю, что с вещами что-то случится, а самим нам придется перебраться в помещение соседней столовой. Может тогда домовой от нас и отстанет.
Понятно, что остаток ночи мы провели сидя за столом.
Утром с первыми лучами солнца работа закипела. Печь почистили. Васильевич нашёл в склоне ближайшего оврага пласт глины и с ее помощью положили на место выпавшие кирпичи. Заодно привели печь в приличный вид, обмазав оставшемся раствором снаружи. Сами же переселились из удобных комнат в соседний дом. Теперь мы оказались весьма в стесненных условиях: в одном помещении и ели, и спали, и одежду рабочую хранили.
Всё было выполнено по совету старого опытного человека.
Вечером, по нашей просьбе, Анатолий Васильевич рассказал всё, что он знал о домовых:
- Значит так, - начал он свое повествование, - могу рассказать только то, что слышал. В деревне у нас жило несколько стариков, которые, похоже, и знать забыли сколько им лет. Помню, вечерами они собирались у дома на завалинке, а мы бежали к ним послушать очередную историю. Это были байки и смешные, и похожие на сказки. Но были и такие, как они говорили, которые рассказывали еще их деды. Говорили, что это правдивые истории, которые давным-давно с кем-то случались. Старики уверенно говорили, что домовые – это падшие ангелы. Некоторые из них попали в дома людей, становились домовыми. Они легко могли перебираться из жилья в жильё, пока не находили то, которое им нравится. Тот мир, в котором домовые живут, совсем другой. Он как бы протекает рядом с нашим, но никогда не пересекается с ним. Но в какие-то моменты соприкосновение всё же происходит. Тогда всем приходится договариваться.
- Тогда почему, - не выдержал я, - мы в комнате никого не нашли? Ведь, если миры соприкоснулись, мы должны были его увидеть!
- Говорят, домовые могут легко переходить из своего мира в наш. Как бы сделает шаг – и он в нашей действительности. Шагнет обратно – и мы его уже не видим. Когда они оказываются в своем мире, то людей там нет, а вот вещи остаются на своих местах. Потому печь, которую наш домовой себе облюбовал, в его мире оказалась завалена птичьими перьями. Обычно домовые старались найти с хозяевами согласие. Здесь же, сами понимаете, что вы натворили! – и он укоризненно покосился на Николая.
Все посмотрели в сторону бывшего весельчака и балагура. Теперь тот тихонько сидел на стуле и смотрел на свои ботинки. В последние дни он вел себя довольно странно. Всё время озирался по сторонам, а ложась спать, заглядывал под кровать. Да еще, с того самого дня, начал заикаться. Все время был в таком напряжении, что мы стали опасаться за его рассудок. Поэтому, как только появилась возможность, я отправил Николая на другой объект.
С этого дня, похоже, был найден компромисс, когда ни одна сторон не мешает существовать другой. Больше нас никто не беспокоил.
Для себя тогда я понял, что жизнь состоит не только из того к чему мы привыкли. Есть ещё и нечто другое, что протекает где-то рядом по своим каким-то законам. Узнаем ли мы когда-то, что там происходит, нет ли – кто знает. Только понял, что надо с вниманием и осторожностью относимся к тому, что ведомо другим людям. Особенно советам пожилых , которые за долгую свою жизнь много, что видели и познали.
И вдруг осознал, что часто повторяющиеся случаи из жизни, подмечены и преподнесены нам в виде сказаний, пословиц, да что там говорить, и сказок. А верить им или нет – дело каждого.