Жизнь моя-
Быль
Боль моя-
Страсть
Темно. Поздно. Стучит декабрьская капель по подоконнику. Бессонница. Сегодня этот редкий стук капель с жестокой точностью переносит меня в далекую ночь...
...Бесконечная беседа, без пауз и в унисон. Нежелание прерывать ее и необходимость. Струи-нити за окном: то ли дождя, то ли снега, - тягучие, они заставляют остановиться на лестнице и смотреть в изумлении: ах, снять бы! Чёрный, мокрый и безлюдный город поглощает нас.
Найти такси в такой-то час. Зеленоглазое, советское: разве можно надеяться на его чудесное появление? Широкий пустой перекрёсток, слегка припорошенный мокрым снегом-дождем, тонет в темноте. Вымершие улицы, последние минуты перед расставанием, монотонность ожидания такси. Призрачный город под мокрыми хлопьями зазимка. Странная дрожь внутри и ощущение чего-то важного.
В пустоте и напряжении последних минут, на уже белом пятачке перекрёстка, возникает чёрным рисунком собака: да, - чёрная дыра, мгновенно втягивающая внимание, рвущая невидимые нити.
Она останавливается у ног и просит сочувствия. Словно из пустоты возникает и свободное такси. Простившись, я остаюсь на уже совсем белом перекрёстке одна. Собака, безуспешно пытавшаяся сесть в машину, теперь ждёт меня.
Мы петляем между пятиэтажками, входим в пронизанный сквозняками подъезд, поднимаемся в лифте на седьмой этаж, входим в квартиру. Пёс неизвестного мне пола сворачивается на половичке у входа, - соглашаясь служить и унижаться. Я приношу еду и миску с водой. Тягучие мокрые струи за окнами давят туманом, путают мысли. Кажется, воздух стал осязаемым и искажает видимые предметы. Осталась пара часов до будильника.
Забывшись ненадолго полу-сном, я поднимаюсь в положенный час. Темное утро трудового дня, утренний чай и быстрые сборы. Протест мамы: никаких животных в доме.
Мы выходим с чёрной собакой из подъезда, я ставлю в мокрую снежную жижу миску с едой и говорю ей на ухо, что вернусь вечером и заберу ее домой.
Она не дождалась меня.
Прошло много лет. Тот, кого я провожала на перекрёстке, умер. Едва успев осознать это, в тот же месяц, я направлялась на один день в Питер. Город, бывший для нас важным в прежней жизни.
Поздним вечером я шла к метро, чтобы успеть на Красную стрелу. Возле дома поодаль, почти сливаясь с темнотой, мелькнула чёрная собака. Не придав значения, я поспешила дальше, но вскоре заметила, что, иногда забегая вперёд, собака следовала за мной в отдалении. Я спустилась в подземный переход и вошла в метро. Оказавшись на платформе, я увидела ее, стоящую поодаль. Я села в поезд, уже задаваясь вопросом: что будет дальше. Она, действительно, вошла в вагон.
Со мной была видеокамера. Включив ее в вагоне метро, я уже не прерывала съемку до отхода поезда в другой город. Собака упорно следовала в одном направлении со мной, расположившись поодаль в вагоне метро, доехала до станции, на которой я должна была сделать пересадку, вышла на платформу из соседней двери. На эскалаторе она опередила меня и направилась к поездам кольцевой линии, шедшим в сторону трёх вокзалов. Так же независимо, но со знанием моего маршрута она вошла и через некоторое время вышла из вагона чуть раньше меня точно на нужной станции. Я почти бежала за ней с камерой, когда она ускорила шаг и, миновав лестницы и переходы, эскалатор и хлопающие двери, извилистым путём достигла входа в здание Ленинградского вокзала, скользнула в дверь и через центральный зал, выбежала на платформу, где стоял мой поезд.
К этому времени я уже знала, что происходит. У вагона мы расстались.
Как было и всегда до этого.