Кирилл Гордеев, мастер по техническому обслуживанию и текущему ремонту автомобилей – ТО и ТР, отложил в сторону «огрызок» дежурного карандаша. Ещё раз взглянув на график обслуживания техники и попытавшись запомнить какие автомобили сегодня должны быть обслужены его сменой, поднялся со стула с винтовым механизмом вращения, выполненного в стиле мебели для виртуозов-пианистов, и вышел наружу из своего «аквариума» – закутка в самом углу ремонтного цеха, отгороженного двумя стенками, застеклёнными таким образом, что мастер, сидящий в «аквариуме» за маленьким столом, мог просматривать практически всю ремонтную зону.
На ближней к «аквариуму» смотровой яме стоял самосвал ЗИЛ-555, «три пятёрки» как чаще всего его называют, обслуживание которого он сегодня поручил одному из наиболее опытных автослесарей его подопечной бригады Ивану Аксёнову. Иван, невысокого роста крепыш лет сорока «с хвостиком», работал в автохозяйстве автослесарем лет двадцать, если ни больше. Совсем ещё пацаном, что называется «зелёным кузнечиком», привёл его сюда шофёр-отец, давно уже ставший пенсионером и прекративший работу в заводском гараже. Вопреки желанию отца шофёром-профессионалом Иван так и не стал. И тому была веская причина. Главным недостатком Ивана было его пристрастие к выпивке, то есть, как выражались в гараже, любил он «засадить» или «вмазать». А потому он часто пребывал с утра в состоянии похмелья до тех пор, пока где-нибудь в укромных уголках гаражных помещений не находилось для Ивана очередного сердобольного субъекта, способного живительной порцией алкоголя это самое иваново состояние «вылечить». Самое высокое начальство предприятия давно уже отказалось от попыток каким-либо образом влиять на Ивана в этом вопросе, понимая, что сделать с этим человеком уже ничего нельзя. К тому же все уникальные слесарные способности, знания, опыт и навыки Ивана наиболее остро проявлялись именно после «лечения» его утреннего похмельного синдрома.
Пока утреннее «лечение» не было произведено, Иван в гараже был по существу не слышен и не виден. Зато когда ему удавалось поправить своё здоровье, то его довольный, схожий с медвежьим, рык, «фирменное» иваново: «У-у-у-е<*>иёмать!», можно было слышать и тут, и там. Это было индикатором, по типу «лакмусовой бумаги», гласящей: «Иван в порядке, и с ним можно работать...» И тогда в ремонтной зоне он был, что называется, нарасхват.
Проходя мимо самосвала, Кирилл заметил, что Аксён, а именно так, а не иначе, называли Ивана все «гаражане», стоял в смотровой яме под самосвалом с поднятыми вверх руками, орудуя ими где-то в районе соединения карданного вала с коробкой перемены передач автомобиля.
«Крестовину кардана что ли осматривает? – подумал про себя Кирилл. – Чего же он освещение-то в яме не включил? Видимо переноской себе светит». Кирилл не стал интересоваться, почему Иван не включил освещение смотровой ямы, а, обойдя самосвал со стороны заднего характерного для «трёх пятёрок» полукруглого борта кузова, направился к противоположной от центрального проезда стороне ремонтной зоны, двигаясь по её диагонали. Он шёл туда, где над другой, тоже пока ещё не освещённой изнутри смотровой ямой только что расположился и притих автобус ЛАЗ-695, в моторном отсеке которого всё ещё продолжал негромко шуметь крутящимися внутренностями масляный фильтр центробежной очистки. В сегодняшнем списке автомобилей, назначенных начальниками автоколонн на ТО и ТР, этот автобус не значился, а потому Кирилл намеревался заставить водителя не только убрать автобус с ямы, но и вообще убраться из ремонтной зоны, чтобы не мешать обслуживать плановые автомобили.
Водители автобусов заводского гаража и так находились в привилегированном положении, и устранять мелкие неисправности могли в специальном боксе для легковушек и автобусов, правда, не имеющем смотровой ямы, но зато там была мойка. Бокс граничил с зоной ТО и ТР и даже имел отдельный широкий проезд с воротами для заезда в ремонтную зону прямо изнутри бокса.
Шофёром автобуса оказался Сергей Михайлов, известный всем в автохозяйстве в качестве шутника и знатока несметного количества всевозможных смешных историй из кладезя народного юмора – анекдотов. И соответствующее прозвище давно и надолго прилипло в гараже к Сергею – «анекдот ходячий».
– Ну, и чего ты сюда зарулил? Автобусного бокса вам, господа-автобусники, уже мало? – недовольно начал разговор с Сергеем Кирилл.
– Не ругайся, Саныч. Мне яма нужна всего-то на пять минут.
– Всем нам когда-нибудь яма понадобится, – съязвил в ответ «чёрным» юмором Кирилл. – Только уже навсегда.
– Ха, это точно..., – тут же хохотнул Сергей. – Мне бы крестовинку на кардане глянуть, что-то постукивает, когда резко газку прибавляю.
– Резко, говоришь, прибавляешь? А тебе это делать-то позволено? Всё-таки не дрова возишь, а людей, – опять съязвил в ответ ему Кирилл.
– Ага, людей..., – вроде бы соглашаясь и утвердительно кивая головой, серьёзно ответил Сергей, но тут же, заулыбавшись во всю свою физиономию, неожиданно продолжил. – И б<***>ей... Во, Саныч, именно на эту тему анекдот!
– Ну-у, Серёга, как же без анекдота, да? – рассмеялся Кирилл. - Анекдот ты ходячий!..
– Ты лучше послушай, чем шпильки-то вставлять, – с улыбкой «до ушей» продолжил Сергей. – «Заходит в переднюю дверь автобуса пьяный мужик. Мутно так поглядывает сначала направо от прохода, потом – налево, и заплетающимся языком мычит, показывая то одной, то другой рукой в соответствующие стороны:
– Справа – дуры, слева – б<***>и...
Тут одна тётка, сидевшая слева от пьянчуги, вдруг начинает громко возмущаться:
– Как вы смеете? Как вам не стыдно? Я, вот, двадцать лет прожила с мужем и ни разу ему не изменила!
Мужик, держась обеими руками за верхние поручни и практически повиснув на них, с трудом поворачивает голову в её сторону, долго наводит мутный взгляд на резкость, после чего командует:
– А ну-ка, быстро пересела направо!..»
– Гхы, – закончил этим свой анекдот Сергей, ожидая бурной реакции Кирилла, но кроме улыбки он, вопреки ожиданию, от того так ничего и не дождался.
– У твоего анекдота, Серёга, такая же длинная борода, как борода у Деда Мороза, – улыбаясь, сказал ему Кирилл. – Анекдоту твоему в обед ровно сто лет стукнет. Лезь, давай, в яму быстро, смотри там свой кардан и марш из бокса вместе с твоим «сараем».
– О-ох, обижусь я на тебя, Саныч, что ты так невежливо моего «мустанга» обзываешь, – с нарочито обиженным видом ответил Сергей. – Дал бы мне парнишку какого смышлёного, испачкаюсь же.
– А ты халатик накинь с беретиком.
– У-у-у, жадина, – пробурчал Сергей и полез в салон за спецовкой.
«Мустанг, блин», – про себя усмехнулся Кирилл, и направился на токарный участок, где он в прошлую смену оставлял заказ на изготовление болтов и гаек для дежурного запаса крепёжных материалов.
Проходя мимо обслуживаемого Аксёном ЗИЛка, он опять увидел тёмную смотровую яму, а в ней фигуру слесаря, по-прежнему стоявшего задравши вверх, к переднему концу кардана, руки, но не стал присматриваться к тому, что же там Иван пытается сотворить с этим злополучным карданом.
У токарей Кирилл пробыл с полчаса. Пока забрал выполненный заказ на болты и гайки, пока сделал новый заказ на шайбы, о которых почему-то забыл сказать токарю в прошлую свою дневную смену, а тот почему-то забыл о них спросить у Кирилла, когда получал от него заказ на изготовление болтов и гаек. Поупрекали они вдвоём друг друга за забывчивость, посмеялись над наличием у них обоих начальных признаков развития болезни, которая склерозом называется. После чего Кирилл, собрав изготовленные токарем болты и гайки в небольшой промасленный мешочек, отправился в каптёрку, где сменные мастера хранили дежурный запас, поскольку в ночную смену ни кладовщики, ни токари с фрезеровщиками, ни кто-либо ещё из специалистов-ремонтников, кроме автослесарей-ночников, не работали. А заканчивать ночной ремонт машин было необходимо, – заводское начальство требовало выхода утром на линию максимума исправной техники.
Дверь каптёрки находилась практически напротив смотровой ямы, в которой трудился Аксён, поэтому, когда Кирилл, пополнив запасы дежурного хранилища новой порцией крепёжных болтов и закрыв двери каптёрки на ключ, развернулся, его взор непроизвольно вновь упал на ЗИЛ-555. И опять он увидел перед собой неосвещённую смотровую яму под самосвалом, а в ней – силуэт Аксёна с поднятыми вверх к карданному валу машины руками.
«Да, что ж такое? Уснул он там, что ли?» – подумал Кирилл. И как оказалось, попал в самую точку.
Подойдя ближе к самосвалу и опустившись на корточки прямо перед находившемся в яме Аксёном, он услышал из-под машины ровное дыхание спавшего Ивана.
Кирилл распрямился, быстро прошёл к лестнице, ведущей в смотровую яму со стороны передка самосвала, спустился в яму, осторожно пробрался под машину и встал напротив Аксёна. Тот сидел на поперечной балке передвижного устройства, на которой по обоим её краям было закреплено по домкрату-подъёмнику, кисти его поднятых рук были засунуты в петли резинового ремня генератора, образовавшиеся благодаря своеобразной его закрутке типа «восьмёрки» вокруг карданного вала. Застраховав таким образом себя от падения, Иван спал, негромко всхрапывая.
«Вот это номер! – изумился увиденному Кирилл. – Притомился, бедняга!»
Кирилл вернулся к лестнице, выбрался из ямы и подошёл к кабине самосвала. Оглядевшись вокруг, он увидел лежащие на полу на краю ямы недалеко от подножки под дверью кабины молоток и баллонный ключ. Выбрав орудием побудки молоток, он поднял его с пола и, размахнувшись, сильно трижды ударил молотком по подножке кабины.
Из-за внезапно прозвучавших резких, чем-то похожих на пистолетные выстрелы, звуков большинство «обитателей» ремонтной зоны непроизвольно устремило свои взоры в ту сторону, откуда эти звуки прозвучали. Громкость ударов молотка о подножку была такова, что разбудили они и главного персонажа, того, кому они непосредственно и предназначались.
– У-у-у-е<*>иёмать! – послышался медвежий рык Аксёна из смотровой ямы.
– Во как, а я думал, не слышно Аксёна, значит опохмелиться ещё не успел, – в ответ на рычание Аксёна с издёвкой высказался Гордеев. – Ан нет, успел оказывается, судя по звукам из-под самосвала. Вот только ночь, наверное, коротка была, да, Вань? Потому и сон сморил.
Иван удивлённо, спросонья часто моргая глазами, смотрел из-под машины на Кирилла, неудобно повернув в его сторону голову, – привязанные к кардану руки не давали ей занять естественное положение, тем более что тележка передвижного подъемника отъехала взад, что заставило Ивана буквально зависнуть над смотровой ямой чуть ли не в горизонтальном положении.
– Пора просыпаться, Ванюш! – продолжал издеваться над ним Гордеев. – Давай-ка спрыгивай с тележки, да руки отвязывай. А то работа ждёт, а ты вот припозднился чуток, да так, что пару часиков в табеле за сегодняшний день тебе придётся обнулить.
Кирилл сделал паузу, ожидая недовольства и оправданий со стороны Ивана. Но тот молчал, отвернувшись от Кирилла, уткнувшись взглядом в дно смотровой ямы и продолжая неудобно сидеть на тележке передвижного подъёмника с вытянутыми и подвязанными к кардану руками.
– Возражения есть?.. – продолжил Гордеев, вроде бы обращаясь к Аксёнову. Но тут же сам себе и ответил:
– Возражений нет!..
1980 г. – декабрь 2018 г.
/фото – из Интернета/