Супружеская любовь,
которая проходит через тысячу случайностей,
есть самое прекрасное чудо, хотя и самое обыденное
Франсуа Мориак
Если верить высказыванию выдающегося французского писателя, лауреата Нобелевской премии Ф. Мориака, настоящая супружеская любовь должна испытать «огонь, воду и медные трубы», чтобы получить то самое звание «настоящей», несмотря на обыденность ее образа в нашей повседневной жизни. Нам кажется, если изначальные «пылкости» самого прекрасного чувства прошли, то и сама она утратила свою реальность. Но это заблуждение или, как минимум, кажущееся представление. Мориак не зря считает, что это чувство занимает главенствующее положение в системе прекрасных ценностей человечества. Безусловно, половая любовь (или супружеская) является центральной разновидностью любви как явления, ее ядром, и поэтому русский философ Соловьев в своем сочинении пытается найти ответ на самый главный и волнующий человека вопрос – вопрос об истинности любви и ее предназначении.
Н. А. Бердяев однажды назвал опубликованный пятистатейный цикл В.С. Соловьева самым замечательным произведением, написанным на тему о любви. Прочитав его, действительно невольно задумываешься об истине этого чувства, вместе с тем понимаешь, что автор исходит не от житейских и обыденных «масштабов», а от вселенского и всеединственного начала. Каждая статья философа в определенной степени посвящена конкретному элементу доказательственной базы главной мысли для читателя. Соловьев пытается раскрыть истину популярного чувства поэтапно, убеждая читателя сначала в аксиомах, а затем обращая его внимание на вселенскую значимость и образующее начало супружеской любви.
В своей книге «Владимир Соловьёв и его время» из серии «Жизнь замечательных людей» А.Ф. Лосев отметил: «Самое главное — это правильно понимать, что имеет в виду Вл. Соловьев в данном трактате под термином «половая любовь». Дело в том, что «половой» звучит по-русски слишком натуралистически и прозаически. Скорее — это термин биологический, физиологический, даже слишком мало психологический, скорее бытовой и обывательский…».
На мой взгляд, А.Ф. Лосев пытался несколько преувеличить «обывательское» качество понятия «половой». Далеко не каждый читатель поймет под этим прилагательным весь бытовой и чисто физиологический характер чувства. Практически с середины первой статьи по смыслу текста «половая любовь» предстает перед нами не как заурядный образ жизни, состоящий из чисто физиологических отношений между мужчиной и женщиной, а напротив, как «супружеский любовный союз».
Соловьев в виде единственного пути спасения рассматривает именно половую любовь, это чувство, по его мнению, не граничит и никак не пересекается с деторождением, не является его условием. Половая любовь дана человечеству для преодоления собственного эгоизма, духовного объединения любящего и любимого в одно нераздельное целое; она есть образ вечного всеединства высшего существа.
Начиная с опровержения того утверждения, что основной задачей любви между разнополыми людьми является половое размножение, так называемое средство продолжения рода, автор раскрывает действительное содержание этого чувства, действительность его природы, провозглашая, что ее смысл состоит не в родовой, а в индивидуальной жизни. Философ опровергает теорию (или идею), утверждающую то, что степень силы любви находится в прямой зависимости от степени неординарности ума, «степени» таланта появившегося от этой любви на свет ребенка, приводя в доказательство своей позиции примеры обратного. Анализируя историю появления на свет Соломона и других известных исторических личностей, он говорит о том, что наиболее чаще отрицательное половое влечение (греховность) являлось основанием для появления на свет великих, нежели великая и неземная любовь. Соловьев полагает, что самая сильная любовь весьма часто бывает не разделенною и не только великого, но и вовсе никакого потомства не производит. Подчеркивая отсутствие прямого влияния половой любви на исторический процесс развития человечества, он приходит к выводу, что ее положительное значение коренится в индивидуальной жизни.
Известный философ ставит половую любовь «особняком» среди прочих видов любви: мистической, материнской (родительской), дружеской, любви к искусствам и наукам, любви к Отечеству (патриотизма) и человечеству, приводя в обоснование главный свой аргумент – в вышеназванных видах этого чувства в реальном центре все-таки остается «свое старое эгоистическое я», отсутствует или однородность, равенство и взаимодействие между любящим и любимым, или же всестороннее различие восполняющих друг друга свойств. Главным критерием такой классификации и определения преимущества выступает эгоизм, а точнее – способность борьбы с ним, степень силы его уничтожения. Именно поэтому половая любовь отмечается Соловьевым как единственная сила, способная преодолеть человеческий эгоизм, который никак не является самосознанием и самоутверждением индивидуальности, а напротив — самоотрицанием и гибелью личности. Он говорит, что в данном контексте любовью называется «истина, как живая сила, овладевающая внутренним существом человека и действительно выводящая его из ложного самоутверждения», именно такой истиной является, прежде всего, любовь половая, которая может «изнутри, в корне подорвать эгоизм». Такая миссия «подрыва эгоизма» возможна только для сильного чувства к реальному и конкретному субъекту, в котором мы сможем постоянно видеть свое утверждение, чувствовать постоянный обмен с ним и полное взаимодействие.
«Маэстро» полагает, что полное осуществление любви между мужчиной и женщиной ещё не имело место в истории человечества, дело её никогда не было завершено до конца, но это не говорит еще о том, что это нереально вовсе и является сплошной иллюзией. Для всякого процесса важно выяснение его цели (задачи), ибо в противном случае, не зная цели, мы не сможем прийти к результату. Соловьев говорит, что задача любви заключается в том, чтобы оправдать на деле тот смысл любви, изначально данный только в чувстве. А чтобы этого достичь, помимо всего иного необходимо «сочетание двух ограниченных существ, способное создать из них одну абсолютно идеальную личность». Истинный человек как идеальная личность должен объединять в себе и мужское, и женское начала, быть высшим единством мужчины и женщины. Чтобы встать на прямую тропу к истинной любви, необходимо достичь этого единства — создать истинного человека, свободное единство хоть и формально обособленных мужчины и женщины, но преодолевших свою существенную разницу. Автор признает за половой любовью религиозное содержание, религиозную ее истину, поскольку считает, что «создание истинного человека есть не что иное, как восстановление в человеке образа Божия». Он считает, что в любви недостаточно чувствовать для себя безусловное значение любимого предмета, а нужно действительно дать или сообщить ему это значение, соединиться с ним в действительном создании абсолютной индивидуальности. Получается, что любовь должна создаваться и поддерживаться нами, а не просто передаваться из рук собственной судьбы.
Вернувшись к теме деторождения, Соловьев подчеркивает случайность совпадения «успешного» деторождения и настоящей любви, развенчивая миф о предопределенном счастье детей, рожденных в истинных любовных отношениях. Любовь для человека, по мнению философа, подобна своеобразному инстинкту, как для животного – в том смысле, что она является задатком в нем. Чтобы ее развить и получить как настоящую, необходимо пройти многое, прежде всего, понять ее цель и суть. Внешнее, физиологическое в том числе, соединение влюбленных не является непременным условием любви, это ее окончательная реализация. Отсюда мы понимаем, что сильную платоническую любовь вправе посчитать истинной. Автор считает, что всякий внешний акт или факт сам по себе ничто, а вот любовь есть нечто лишь только благодаря своему смыслу, или идее, как восстановление единства или целости человеческой личности, как создание абсолютной индивидуальности, как минимум. Смысл любви, по его мнению, лежит в утверждении безусловного значения другой индивидуальности, что необратимо предполагает утверждение безусловного значения своей собственной. Именно поэтому любви не должна быть знакома смерть, потому что это чувство настолько сильно и сознательно, что не может примириться с уверенностью в предстоящем одряхлении любимого лица, а значит и своем собственном. Истинная любовь — это любовь только к живому существу, действительно избавляющая от неизбежности смерти и наполняющая таким образом нашу жизнь своим абсолютным содержанием.
Соловьев полагает, что пребывание в половой раздельности приводит к смерти, поэтому следует достичь того истинного соединения, дабы избежать тяжкой участи. Не следует, как рекомендует он, распределять все на естественное и противоестественное, поскольку это пустое дело и бессмысленное, к тому же и не совсем верное с точки зрения истины, так как человек – существо сложное и неоднозначное. Упоминая три начала в человеке (духовное или божественное, социально-нравственное и животное или половое), автор констатирует, что существует в практике отношений ошибка, согласно которой считают физиологическое (животное) начало первенствующим из трех, так же существует и другая ошибка, свидетельствующая о первенстве социально-нравственного аспекта, но почему-то мало кто видит духовное первым элементом из данной триады, что является скорее противоестественным, нежели верным.
Человек и его женское «alter ego» восполняют взаимно друг друга не только в реальном, но и в идеальном смысле, достигая совершенства только через взаимодействие, следовательно, человек (муж) есть творческое начало относительно своего женского дополнения как проводник Божественной силы. «Дело истинной любви, прежде всего, основывается на вере», — считает философ. Коренной смысл любви состоит в признании за другим существом безусловного значения, но поскольку в практическом восприятии это существо безусловного значения не имеет как несовершенное и преходящее, именно вера поможет нам утвердить за ним это безусловное значение. А вот верить в безусловность значения любимого человека возможно только, если утверждать его в Боге, а следовательно верить и в самого Бога тоже. Соловьев отмечает основу истинной любви не только в поклонении любимой женщине как нечто высшему, но и в воплощении в нем божественного отображения – человеческого отклика «Женственности Божьей».
В последней статье своего «философского» цикла мастер называет определенный алгоритм сохранения великого чувства и преодоления смертности человечества, в итоге переходя к связке всех своих умозаключений с перерождением Вселенной, преобразованием ее форм пространства и времени. Нацеливая на сохранение и совершенствование любовного союза, очередной раз убеждая нас в том, что «над любовью необходимо работать», он приводит несколько конкретных самостоятельных условий. Первым из них является отказ от «руководящей роли», назовем это так, физического соединения в любви, ведущего к нравственному саморазрушению и бессилию против собственной смерти. Второе – это признать такой «порядок» ненормальным, утвердив тем самым абсолютную нормальность иного, полностью основанного на внутреннем смысле жизни. Религиозная вера и нравственный подвиг главным образом способны сохранить индивидуального человека и его любовь от различных посягательств материальной среды во время его жизни, но еще не дают ему полностью торжества над смертью. Поэтому третьим условием признается отстаивание собственной индивидуальности против действительной среды, а самое главное – терпеть до самого конца. Именно терпение, являясь единственным «оборонительным оружием» любви, способно привести к блаженству. Однако это крест, это нравственный подвиг, который, к великому сожалению, известен не всем и не сможет стать известным всем. Совершенно точно автор подмечает, что пафос любви испаряется, а вот вера любви позволяет оставить на абстрактном уровне любовное ощущение. Недаром она возглавляет знаменитую «тройку», в составе которой помимо ее самой и любви как результата есть еще и надежда.
Переходя от темы спасения любви к теме действительного спасения человека как живого существа, Соловьев называет последнее возрождением и увековечением собственной индивидуальной жизни в истинной любви. Реализовать эту задачу человек сможет только сообща или вместе со всеми, имея право на отстаивание своей индивидуальности от «дурного закона общей жизни», но имея обязанность не отделять «свое благо от истинного блага всех живущих».
В конечном счете, философ провозглашает личным нашим делом, исходя из его истинности, общее дело всего мира — реализацию и индивидуализацию всеединой идеи и одухотворение материи, обозначая основанием истинной жизни половую любовь и связывая возможность ее собственного осуществления соответствующими преобразованиями всей внешней среды. Божественная идея, по его мнению, должна войти в это царство изнутри, чтобы оживотворить природу и увековечить ее красоту. В этом смысле необходимо изменить отношение человека к природе. И с нею он должен установить то сизигическое единство, которым определяется его истинная жизнь в личной и общественной сферах.
В современной действительности воистину никак не граничащая с деторождением супружеская любовь является чрезмерной редкостью. В том и беда, что человечество несколько «перепутало» приоритеты тех самых трех человеческих начал (божественного, социального и физиологического), поставив половое (физиологическое) на первое место, изменив всем остальным нравственным принципам. Следует отметить, что Соловьев попытался максимально аргументировать собственную позицию, убедив меня, как читателя, в правоте своей точки зрения. В то же время на многое, имеющее детальный масштаб, он не нашел ответ, отнеся последнее на «божий промысел». Абсолютно до конца человечеству, вероятно, не по силам разгадать загадку смысла любви, поэтому для нас, людей, и существует некая великая сила, способная за нас ответить на наши вопросы – божественная.
Вряд ли тот, кто в данный момент любит и любим, станет искать смысл этого вселенского и прекрасного чувства. Скорее всего, это будут делать те, кто, испытав несчастную любовь или засомневавшись в своих чувствах, задумался о смысле отношений между мужчиной и женщиной, их пользе и истине. Как бы мы не хотели, но любовь отражалась, присутствует и будет присутствовать практически во всех результатах человеческой деятельности, начиная от повседневно производимого результата и заканчивая выдающимися интеллектуальными трудами своего времени. Это самая наболевшая и в то же время самая волнующая всех проблема. Данное чувство сопровождает нас на протяжении всей жизни: с момента зачатия и рождения развивается любовь родительская, в юности – дает знать о своем существовании половая любовь, к человеку, «обремененному» непреодолимым профессиональным интересом, приходит любовь профессиональная.… Однако прежде чем определить принадлежность какого-либо иного чувства к данной философской категории, необходимо обозначить границы ее понимания. Многие, например, могут и не считать любовью как таковой профессиональное увлечение или высокое чувство ответственности перед своим Отечеством. Соответственно на фоне этого выделяется любовь половая (или супружеская) как бесспорная категория, относящаяся к понятию любви.
Супружеская любовь обладает неким силовым приоритетом из ряда всех остальных видов любви. По моему мнению, она имеет и образующий характер. Недаром она является своеобразным эталонным «лакмусом» семьи, признается и неотъемлемым элементом счастья человека. Я уверен, что большинство представителей человеческого рода выскажется за невозможность существования человеческого счастья без половой любви. С другой стороны половая любовь для нас является и загадкой, поскольку мы, смертные существа, не всегда имеем способность разгадать ее наличие либо отсутствие. В свою очередь и самое удивительное чувство тоже не дается каждому, однако каждый от рождения имеет право на него, как и право на жизнь. Необходимо связывать смысл жизни и смысл любви в одно неделимое целое. Существует много примеров осознания человеком бесцельности и бессмысленности своего существования, результатом которого, чаще всего, становится социальная или физическая смерть. Исчерпание абсолютно всего «любовного ресурса» (назовем это таким образом), т.е. чувства родительской любви, половой любви и прочих, неизбежно ведет человека к наступлению одиночества собственного существования, в котором единственным спутником жизни будет являться эгоизм, способный впоследствии полностью поглотить личность и разрушить душу.
Если не привязывать половую любовь к божественному смыслу, не определять теологической основу данного чувства, то невозможно и сохранить ее, поскольку она лишится основной ее подпорки – веры, которая, в свою очередь, немыслима без духовного (божественного) содержания любви. Однажды при разговоре с одним опытным и взрослым человеком я услышал от него один на тот момент показавшийся мне странным аргумент, суть которого заключалась в том, что сохранение любви невозможно без неустанного духовного взаимного труда влюбленных, следовательно, и их веры в нее. В то время половая любовь представлялась мне заслуживаемым и дарованным Богом чувством, имеющим способность к самосохранению, несмотря на все внешние факторы повседневной человеческой жизни. Несколько повзрослев и осмыслив это, я понял, что тот человек был прав, не существует такой любви, которая способна без веры в нее и взаимного труда влюбленных по отношению друг к другу сама существовать и преодолевать все жизненные обстоятельства, разрушающие ее основу. Утрата веры в любовь главным образом определяет потерю актуальности любовного чувства.
Считая истинную любовь победителем человеческой смерти, мы невольно признаем ее в качестве ядра смысла нашей жизни. «Жить ради того, чтобы любить, следовательно, и для того, чтобы не умереть». Исходя из этого, любовь не имеет никакого практического смысла, наоборот, ей свойственен смысл абстрактный (духовный). Полюбить человека, при этом изначально боясь умереть, невозможно в принципе, поскольку это искажает существо прекрасного чувства, порочит его содержание и предназначение. Боязнь смерти должна появиться тогда, когда мы уже утвердили для себя безусловное значение другого человека, которого в связи с этим боимся потерять, зная о том, что любить возможно только живого. Косвенная сторона смысла половой любви призвана открыть влюбленному человеку глаза, которыми он увидит то, что ранее и вовсе не замечал, почувствует неотъемлемость и бесспорную важность своей жизни. Таким образом она и должна вернуть человека к жизни настоящей, «напомнить» ему, что он живет, а не существует. Способность человека признавать безусловное значение своего избранника, т.е. любить, подобна способности живого существа участвовать в теплообмене. В то же время эта способность оборачивается и необходимостью. Любовь – это такой же процесс, как и теплообмен, в котором человеку необходимо отдать свое «тепло», отдать свою «часть», отдать себя другому. Параллельны и последствия этих двух процессов: в теплообмене – если поместить живое существо в абсолютно замкнутую емкость, оно погибнет не только от нехватки кислорода, но и невозможности терморегуляции; в любви – если жизнь оставит человека в одиночестве, не реализовав его право на любовь, он погрязнет в эгоизме и погибнет от переизбытка собственного «тепла», которое «дарить» было некому.
Поиск смысла любви является определением понятия этого самого сильного, самого загадочного и прекрасного человеческого чувства. Любовь это дар, наделенный великой целительной силой, силой преобразования и духовного совершенствования, способный осчастливить и прекратить конечность смертного и грешного существа, воссоздав в нем божественное отражение. Отвечая на вопрос о смысле любви, мы невольно находим ответ на вопрос о смысле нашей жизни. Пока любовь осознается людьми не как нечто стратегическое и грандиозное, а как необъяснимая данность природы, открывающая второе дыхание. Потому мы и не стремимся ее сохранить, буквально «разбрасываясь» ей, постоянно презумируя ее безвозмездность. Однако всегда следует помнить, что ее конечное истинное предназначение продиктовано третьим элементом причинно-следственной триады: жить, чтобы любить, а любить, чтобы в конечном итоге стать бессмертным.
Март 2015