Люблю, когда шумит камыш,
Он ночью сон мне навевает,
А ярких звёзд ночная тишь,
Меня с кровати подымает.
С рассветом я уже иду, куда?
Не знаю, и не надо.
Пускай меня ведёт судьба,
А жизнь и путь, моя награда.
Где только я не побывал!
О! Сколько раз я рисковал!
От горя падал, в нём тонул,
Я уплывал от ста акул...
Бил я врага, был бит судьбой,
Не утверждал, что я герой,
Однако злу закрыл я дверь,
Все это в прошлом, а теперь...
Я постарел, живу я с ней,
С любимою моей женой
И внуков нянчу я порой
А там в дали шумит камыш
Я слышу в нём, всё ту же тишь...
Предисловие.
Привет! Я Джузеппе. Живу в.…, хотя с этим сложнее, начнём немного с другого. Родился в России, но поскольку матушка моя, которую я почти не помню - так как она скончалась в раннем детстве, была итальянкой, меня нарекли в честь знаменитого пройдохи и алхимика, Джузеппе Калиостро. Отец любил маму безумно, поэтому и не думал протестовать, а после кончины мамы, утешением для него были я и имя, которое она дала мне... Однако я увлекся и к нашей истории это не имеет никакого отношения. Я любил, да и люблю: кофе, музыку, магию... Ну, то есть истории о магии её происхождении, различные легенды, и, как и каждый, наверное, человек хотел стать главным участником такой легенды. Поверьте, я знаю, о чём говорю, я писатель фантаст.
И вот однажды, а точнее тринадцатого сентября, я работал над новым произведением, в тот время как за окном сверкали молнии, лил проливной дождь, тоскливо завывал ветер и грохотало так, будто кто-то очень пьяный, дорвался-таки до небесной оружейной батареи и теперь уж отрывался во всю, от всей широты души. Дома я был один, так-как жил в обособленно и друзей, как собственно и близких знакомых не имел. От чего это я держался таким отшельником я уж не знаю, никогда такой задачи я себе не ставил, как-то само так получалось, словно бы там на верху при рождении на меня был навешан ярлык одиночки. Я часто сравнивал себя с одним из любимейших своих поэтов, Михаилом Юрьевичем Лермонтовым, и, хотя внешнего сходства меж нами не было никакого, одиночество тяжким грузом весело над нашими головами. По началу, в школьные годы и лет так до двадцати пяти это меня тяготило, я не мог понять почему люди не сближаются со мной, я всегда сидел один за партой, девушки шарахались от меня словно от прокажённого. Но самым тяжёлым испытанием, стал для меня уход из жизни единственного родного человека, отца. Мне было восемнадцать, когда его поразила неизвестная болезнь, он сгорел у меня на глазах, врачи ничего не смогли сделать, они ставили диагнозы выписывали всё новые и новые методы лечения, но всё это не имело ровно никакого результата. Отец умер, и я остался по-настоящему один, моё проклятье одиночества получило абсолютную власть надомной. В тот момент я учился в Литературном институте имени А.М. Горького, и лишь страсть к профессии не дала мне выпасть из жизни и полететь в пропасть безумия, я жил искусством, бредил литературой. В книгах моих, герои были окружены толпой друзей, готовых отдать жизнь ради спасения товарища, таким образом я возмещал пустоту, которая чёрной воронкой нависала надомной в реальности. После окончания института я продал всё что у меня было, а именно: московскую квартиру, доставшуюся мне от отца, старенькую машину, сделал себе заграничный паспорт и уехал на родину моей матери в Италию, а именно в город Милан, дабы там начать жизнь заново.
Я любил Россию и всегда считал себя русским как говориться «от мозга костей», но жить в родной стране я просто не смог, всё напоминало мне отца, одиночество грызло меня изнутри, и бегство оказалось единственным путём помимо могилы или дурдома конечно. Италия оказалось ко мне благосклонна, нет знакомства всё равно обходили меня стороной, но смена обстановки спасла мой рассудок, постепенно, я освоился выучил язык, не забывая при этом русский, имя моё данное любящей мамой, очень помогло мне влиться в местный колорит. Меня начали печатать, моя фантастика, начала приносить доход и пусть всемирной известности я не получил, денег на жизнь мне хватало. Вот так, размеренно и более-менее сыто, я и жил до тридцати лет, до тринадцатого сентября 2018 года. Жил размеренно, но не счастливо, ничего не держало меня в жизни, литература давала способ жить, но отсутствие рядом близких людей совершенно не давало возможности привязаться к жизни. А 13 сентября моя жизнь круто изменилась. С самого утра всё было как-то чересчур необычно. Во-первых, за окнами разыгралась ужасная гроза, свинцовые тучи так плотно затянули небо, что солнечные лучи не могли пробиться через них. Складывалось ощущение, будто бы крокодил из рассказа советского писателя, всё-таки сумел исполнить свой замысел и таки проглотил наше всеми любимое солнце. Однако это было только начало, самое кошмарное в сложившейся ситуации было, что вследствие этой ужасной грозы, во всём городе напрочь пропала связь. Я тщетно бомбардировал звонками издательство, телефон словно заговорённый твердил мне лишь: вы находитесь в не зоны доступа сети… Наконец я бросил-таки эти тщетные попытки наладить хоть какую ни будь связь с внешним миром, бросил телефон в гору тряпья, скопившегося в безмолвном ожидании от меня решительных действий в виде стирки, бросил и засел за работу забыв обо всём на свете. За этот день я выпил море кофе, съел гору какой-то вредной сладкой чепухи, но так и не смог написать ни строчки. В этом собственно и состояла вся проблема, которая весела над моей головой уже целый месяц, я прямо-таки физически чувствовал потребность писать, зуд в том районе, где по заявлению учёных у человека расположена душа, не давал мне покоя и просто требовал, чтобы я принимался за работу. И я принимался, неоднократно садился за рабочий стол, перебирал в пальцах авторучку, но написать ничего не мог. Даже названия придумать не получалось. Я писатель фантаст, требовал от себя правды, мне разом надоело выдумывать, хотелось описывать реальные события, а не брать из головы вымыслы и небылицы. В общем шифер мой окончательно съехал. Я ругал себя последними словами, говорил себе, что, если сию же минуты не выдумаю что-нибудь, останусь без денег и умру голодной смертью, говорил, но делу это никак не помогало.
И вот наступила ночь, небо и без того темное, стало окончательно чёрным. И лишь изредка небо озаряли всполохи белого огня, называемого людьми молниями. Всё это светопреставление, сопровождалось канонадой громовых раскатов. Я решительно распахнул окно, и штормовой ветер с яростью дикого зверя ворвался в мою гостиную. Его ледяные потоки обожгли мне лицо, я упёр крепкие руки в подоконник и, ощущая, как мощь грозы переполняет моё тело, упёрся заворожённым взглядом в пустоту. Я растворялся в абсолютной тьме, мне казалось, что меня как личности больше не существует, да и вообще никогда не существовало. Что весь мир, окружавший меня своим плотным кольцом до этого мига, был иллюзорным, чужеродным мне. Тёмный провал окна манил и завораживал. Я невольно подался в перёд, совсем забыв, что подомною семь этажей, забыв, что подомной смерть. Мой телефон вздрогнул, словно бы больной, очнувшийся от комы, завибрировал и в грохочущем раскате грома и вдруг взорвался фонтаном звуков. Я вздрогнул, гипнотическое забытье, вызванное темным провалом окна, вдруг оставило меня. Я отшатнулся от окна, словно меня окатили кипятком.
Господи, шептали мои губы, когда я уже сидел на мягком, выстланном ковром полу гостиной. Господи, я ведь чуть не убил себя… Какого чёрта меня дернуло подойти к этому проклятому окну.
Пронизывающий до костей ветер врывался в открытое окно. Словно бы огромный ледяной великан Фавнир не переставая дышал своим морозным дыханием. А тем временем куча тряпья взрывалась звоном телефонного гудка. Звон словно нарастал, становился всё отчётливее и отчётливее, набирал мощь вгрызался мне в подкорку, с единой целью. Заставить меня взять трубку. Я медленно перевернулся, вставая на четвереньки, и пополз, словно солдат к мине, я подбирался к куче тряпья. Звонок не прервался ни на секунду, видимо я очень нужен был тому, кто набрал номер на другом конце телефонной трубки. Я словно в пьяном бреду ворошил одежду, и наконец найдя трезвонивший телефон я заткнул ему динамик нажатием кнопки вызов.
-Але! Тут же раздался в трубке хриплый мужской голос. Але, Джузеппе это ты, ты меня слышишь?!
-Да... Немного смутился, я стараясь понять ну кто же это все-таки говорит. Номер высветившийся на экране мне не знаком, но голос казался смутно знакомым и это удивляло больше всего. Обычно звонки поступали мне лишь из редакции, да и то в основном, звонил им я, а тут на те вам незнакомые на мера знающие мое имя.
-Але! Продолжал голос, на фоне его отчетливо слышались раскаты, завывания и удары капель проливного дождя об какую-то поверхность. Джузеппе, я звоню тебе по очень важному делу, я с трудом раздобыл твой номер.
-Простите с кем собственно я говорю... Я изрядно смутился голос казался мне до боли знакомым в памяти огненными осколками неслись воспоминания и вдруг я всё понял, и от этого осознания мне стало жутко, а холод бьющий в лицо из окна показался могильным. Со мной говорил мой мёртвый отец. Язык мой словно присох к нёбу, я не мог сказать ни слова, колено начало нервно подрагивать.
-Джузеппе, я твой дядя, брат твоего отца. Прохрипел голос. Моё имя Сергей, я знаю, что мы никогда не виделись, но я уверен, что твой отец говорил обо мне. Я с трудом разыскал тебя, нам очень нужно поговорить.
Меня словно ледяной водой окатило, пот липкими струями стекал по вискам и проступил на спине. Отец действительно, что-то говорил о брате, но это было один раз и как-то случайно, они поссорились в молодости и жизнь развела их по разным углам.
-Это касается смерти твоего отца, однако это не телефонный разговор, найти тебя было невероятно сложно, ещё сложнее было раздобыть твой номер телефона. Видишь ли, я прибыл в Милан несколько часов назад, самолёт задержали из-за грозы, потом ещё эти проблемы со связью, я очень обрадовался, когда появилась связь, и я смог до тебя дозвониться, я не стал сидеть в аэропорту, а стою тут у парка неподалёку, я, конечно, понимаю, что всё это как снег валиться на твою голову, но не мог бы ты меня забрать, иначе я боюсь, что восполнения лёгких мне не избежать.
Я был ошеломлен, мой язык стал ватным и наотрез отказывался повиноваться. Я титаническим усилием воли привёл поганца в чувство и коротко ответил.
-Скоро буду. Ответил я и в ухо мне резался протяжный гудок, возвещавший об окончании разговора.
Я быстро оделся, накинул куртку, сумку на плече, сунул мобильник в карман и выбежав на улицу, где погода разыгрывала трагедию, посредством проливного дождя, и электрических разрядов, завёл машину. Почему, поверил во всё, что мне рассказал этот человек, которого я никогда даже не видел, но чей голос так был похож на голос отца. Наверное, на меня так повлиял давешний случай с окном, мне срочно нужно было отвлечься, выпрыгивание из окна не входило в мои планы, однако я явственно ощущал, что если не встречусь с Сергеем, то, что было несколько мгновений назад, не только повториться, но и увенчается успехом. У входа в парк я, впрочем, никого не обнаружил, а потому тысячу раз мысленно обругав себя за то, что в такую погоду согласился на это весьма сомнительное мероприятие, я, полез в карман, за телефоном. Телефон ожил тусклым сиянием, но когда я попытался, позвонить моему внезапному гостю, в трубке раздался знакомый гнусавый голос женщины средних лет. Вы находитесь в не зоны доступа сети. Затем последовала бесконечность коротких и оглушительных гудков. Холодок пробежал по моей шее, и если бы не дождь, я наверняка сейчас был бы мокрый от выступившего пота. От всей этой истории с самого начала здорово тянуло мистицизмом. Выругавшись, на этот раз вслух, я было, уже собрался идти в машину и уезжать домой, дабы забыть обо всём как о страшном сне. Однако как только моя рука коснулась ручки автомобильной двери, в глазах у меня на мгновенье потемнело, и я увидел под собой пустоту. Я летел с балкона, стремительно приближаясь к земле. Всё это продолжалось не больше секунды, но это была секунда размером в целую жизнь, а вернее смерть. Мою смерть. Я резким движеньем накинул капюшон на голову и двинулся в темный парк. Я шёл вглубь парка под громыхания и вспышки молний пока не забрел аллейку, в центре которой стояла, каменная трёх метровая арка. В свете молний, которые словно бы по команде, начали сверкать с утроенной силой, мне удалось разглядеть непонятные знаки, начертанные на арке, но самое главное, его. По другую сторону арки, стоял мой умерший отец. Или же его точная копия.
Близнецы… Пронеслось у меня в голове. Такие же пепельного цвета волосы, окладистая пепельная бородка, и даже те же глаза, печальные и немного насмешливые, глаза обреченного, таким я запомнил отца при расставании. Меня пробрало до мурашек, но вместе с тем я вдруг испытал резкое раздражение. Что это ещё за призрак прошлого стоящий во вратах неизбежности, и какого собственно хрена я из-за него мокну тут и зарабатывают себе простуду. Ишь смотрит на меня из-за этой арки и ничего не говорит, только сверлит меня своими безжизненными глазами, ну уж нет так дело не пойдёт, раз я за ним приехал, то пусть все мне объясняет. С этими гневными мыслями я быстрым шагом двинулся к нему, с твёрдой уверенностью в том что сейчас узнаю ответы на волнующие меня вопросы, но как только ноги мои наступили на нижнюю часть древней арки за которой и стоял непроницаемый, брат близнец моего отца, молния так игриво шалившая на небесах, решила снизойти прямо в эту арку и мир в моих глазах померк и растворился....