Іноземець.
Пролог. Ты просыпаешься в Киеве. Почти как герой Паланика, ага.
На самом деле конечно же нет, просыпаешься ты все еще в Минске. Плотный завтрак в отеле – как и в любом отеле мира, соки, омлеты, колбаски и сыры, хлопья, кофе и круассаны.
Такси уже поджидает у входа, но в отличие от вчерашнего корпоративного фольца – сегодня мы едем на потрепанном пежо. Или Ситроене? Черт их разберет, лев, звезда и елка. Уже в аэропорту Олег замечает, что и фольц и пежо были одного класса, но очень нехило отличались в качестве исполнения.
Ложка дегтя в Минском аэропорту: кроме Бургер Кинга и родных, аутентичных баров, принаждлежащих самому аэровокзалу – другого питания не предусмотрено. Забудьте про "шоколадницу", "кофеманию", мировые сети – только драники со сметаной, или бургеры с майонезом. Так-то.
Наконец грузимся в самолет. И вылетаем в Украину.
Вылет 13:30. Прилет 13:30. Идеально.
1. С пристрастием. То есть с прибытием.
Вы когда-нибудь замечали в аэропортах военных? С дубинками, наручниками, в берцах и с тяжелой кобурой на бедре? Я даже малость струхнул, когда на паспортном контроле четверка этих бравых ребят стояла по углам и направляла всех иностранцев на заполнение миграционной карты.
Да, блин, они требуют заполнять короткую, бессмысленную и нелогичную карточку прилета и отлета. Которую потом придется таскать с собой везде и не терять до самого отлета.
Приятная, но строгая девушка в окне паспортного контроля оценивает мое помятое вчерашней попойкой и недавним перелетом лицо:
- Рогоза... Из наших чтоль?
- Возможно, - пытаюсь выглядеть естественно.
- Виталий, когда последний раз были в Крыму?
- Не бывал, не приходилось, - после этого ответа, кажется, девушка оттаяла.
- Виталий, а чем вы занимаетесь вообще?
- Директор службы персонала.
- А к нам какими судьбами? – поднимает бровь.
- Для встречи с руководителем киевского отделения.
- А это у вас Приглашение? – кивает на мятую бумагу у меня у руках
- Да, - протягиваю.
- А назад вы когда? – чувствуется, что она мой отлет отметит стопариком горилки.
- В пятницу, - достаю из сумки бронь рейса.
- А Остановитесь где?
- Мариотт на Бассейной. – еще одна бумажка ложится перед придирчивой дамой.
- Пальчики прислоните пожалуйста к аппарату, - указывает на унизительный сканнер.
Выхожу с контроля выжатый как лимон, руки трясутся, по спине испарина. Ощущаю себя человеком, оказавшимся на планете обезьян (извините за сравнение), как будто одели мне взрывающийся ошейник.
Олег выглядит повеселее, хотя стоило бы быть посерьезнее, его бронь отеля и обратный билет лежат у меня. Значит – ему попалась менее придирчивая пограничница.
Должен отметить – и девушки с паспортного контроля, и вооруженные бойцы не выглядят диким зверьем, как рисует нам телевидение, в голосе нет агрессии, и явной неприязни тоже не чувствуется.
Таксист с табличкой, нарисованной маркером, встречает нас прямо у выхода и сажает в убитый хундай. Выдвигаемся в отель. Посмотрим, на что похож Киев.
2. О киевских пробках замолвите слово.
Едем мы недолго, большую часть времени стоим в пробках, да на светофорах. И главное отличие от Минска я уже подметил: машин здесь, кажется, в десятки раз больше, а порядка на дорогах заметно меньше. Они сигналят, паркуются на тротуарах и пешеходных дорожках, попадают в аварии, и всячески вредят друг другу, то подрезая, то притормаживая.
Выглядит так же, как дособянинская Москва, без платных парковок, обилия камер и активных гражданинов, фиксирующих нарушения на смартфоны. Этакий город милионник середины нулевых. В общем так оно и есть, в Киеве обитает чуть меньше 3 миллионов человек, и кажется, все они сейчас одновременно встали в пробку от аэропорта Жуляны до Крещатика.
Постепенно, четырехэтажные бараки и хрущевские пятиэтажки сменяются высотками, а Лексусы и Хонды вытесняют с дороги разваливающихся старичков, мы подъезжаем в центру. Киев - это та же Москва. Где-то чуть больше блеска, где-то - нищеты.
Отель, что называется, «на стиле», таких модных я не видел, ни в Москве, ни в Берлине, ни в Париже. Видно, что отстроен недавно, открылся буквально меньше года назад. Из постояльцев в основном иностранцы. Рядом в соседнем здании огромный ТЦ Гулливер.
Быстро переодеваюсь, и мы спешим в офис, благо он совсем рядом. Времени сегодня у нас уже очень мало, поэтому просто знакомимся с аборигенами, проводим быстрый митинг-брифинг и расходимся.
Не считая ужина в грузинском ресторане – вечер проходит тихо. Местные коллеги решили не баловать нас отдельным банкетом, поэтому я один гуляю по Крещатику, фотографирую любуюсь красотами и красотками. Русский язык звучит отовсюду, и никакой русофобии я не замечаю.
3. Ты просыпаешься в гостиничном номере. (Опять Паланик, сцуко?).
Хотя нет, даже не просыпаешься. Восстаешь из мертвых. Голову ломит так, словно по ней проехалась целая танковая рота. Шум от лязгающих гусениц внутри черепной коробки плотно ограждает от внешних звуков.
Знаете, что такое похмелье? Это когда ты всеми силами своей души пытаешься удержать тело, которое разрывается, как сверхновая звезда.
Я сконцентрирован, как никогда в жизни, нечеловеческими усилиями принимаю душ, одеваюсь в свежую одежду. Это последний чистый комплект, значит сегодня пятница. Вчера была среда. Что-то не сходится. А раз сегодня пятница, значит мне еще и выступать перед коллегами с презентацией.
Спускаюсь на первый этаж в ресторан. Я знаю, что при похмелье надо кушать жирное и соленое, но от одной лишь мысли о еде становится тошно. Беру стакан апельсинного фрэша. До выхода еще 20 минут, но Олега не видно. Неужели ему еще хуже чем мне? Может он вообще не сможет выйти из номера?
Ухмыляюсь сам себе, делаю глоток. И как же сильно меня начинает мутить от этого сока! Меня трясет, колотит, укачивает на ровном месте, белесыми выцветцими глазами, размыленным взглядом ищу хоть что-то, что может помочь: рассол, борщ, активированный уголь, антипохмелин, Но откуда всему этому взяться в 8 утра на завтраке.
Олег спускается как раз в этот момент, весело подмигивает мне и удаляется набирать поднос еды. Пока его нет, я постигаю дзэн, прямо как Пелевин в своих бестселлерах.
Чтобы отогнать похмелюгу и хотя бы казаться адекватным, расслабляю все тело, выдыхаю, стараюсь улыбнуться. Тошнота никуда не девается, голову ломит все так же, только теперь вместо танков внутри головы маршируют пехотинцы, неровным хором исполняя «Ще не вмерла Україна».
Я не знаю, кто это такие, Наливайко, Залізнякъ и Тарас Трясило, и зачем они кличут нас из-за могил. Откуда я вообще знаю слова Гимна Украины? Вчера было и наливайко, и нализались мы знатно. А вот трясило наступило только сейчас, и неизвестно, сколько еще продержится.
- Ну, Рогоза, ты даешь жару! – восторженно шепчет мне Олег, подсаживаясь ко мне с подносом, - я думал, ты вообще не встанешь нафиг. Убирай к черту свой сок, вот тебе кофе и яичница. А то до офиса точно помрешь.
- А чего было-то, Олежа? – мне правда интересно. Мало чего я помню из вчерашнего.
4. Невероятные приключения iноземцев в Киеве?
Новый украинский японец прибыл в офис минута в минуту. Вопреки расхожему мнению, брать себе славянское имя для удобства он не стал, но фамилия его быстро затерялась в официальных документах, и нам он представился как Харуки. Местные почему-то стали звать его Мистер Харуки, что в корне неправильно, но он терпел.
Ему оказалось чуть больше сорока, хотя я почему-то ждал старика. Но Харуки и сам быстро объяснил причину: маленький иностранный офис – отличный плацдарм для дальнейшего роста, и возможно в будущем – он возглавит офис СНГ.
Официальные презентации отделов, брифинги, планерки и отчеты остались где-то за кадром. Официальный ужин тоже подходил к концу.
Новоиспеченный босс подвел итог, поблагодарив всех за прием, и разрешил разойтись. Местные руководители, весьма утомленные, но изо всех сил играющие роль заинтересованных и сверх-замотивированных подчиненных, выдохнули и засобирались по домам. Интересно, сколько они были готовы сидеть и пировать, если б Харуки не отпустил их?
Мы же, с Олегом и одним из аборигенов Дмитро, возглавляющим местную розницу, не спешили. Время еще детское, в номере скучно, а Митя уже нормально так поддал,и, пожаловав нам титулы лучших друзей, вовсю травил байки про особенности местной работы, некомпетентных сотрудниц, грязь на улицах, разруху в головах и пропаганду в телевизоре. Я все больше молчал, от этих же разговоров я устал еще дома. Странно, что риторика тут та же, аргументы те же, и даже обещания от политиканов похожие. А светлое будущие, ни у нас, ни у них, все никак не настает.
Харуки подошел к нам, и только сейчас я заметил, что кроме нас 4 в зале не осталось никого.
- Do, you, guys, plan to continue the evening? – Легко перешел он на неформальный язык, - I’d be glad to go with you if possible.
Вот это его «если возможно» - такая подлая конструкция. С одной стороны человек выше рангом никогда не является желанным собутыльником. С другой – ему не откажешь. Больше всего удивил Дмитро, кажется, уже хапнувший лишний стопарь.
-Aa, Mister Haruki! Of course! I Know a Beautiful place not far away from here!
Говорил Дмитро, как карикатурный бандит из ГТА, с грубейшим славянским акцентом. Мне казалось, что никто в реальной жизни так говорить не может и это лишь выдумки и клюква.
И вот мы, эдакая разношерстная компания в составе украинца, японца и 2 иноземцев, заходим в одно из местных питейных заведений.
Я смотрю налево и вижу целую коллекцию маек с украинским трезубцем, всех цветов, фасонов и расцветок. Я смотрю направо – и вижу десятки военных фотографий. По оттиску, цвету и форме военных ясно – что вовсе не вторая мировая запечатлена на этих картинках. Я смотрю наверх и вижу, мать его, гранатомет рпг-30, заботливо подвешенный за ремешок на крюк для люстры.
Я смотрю вниз и вижу, как малюсенькая официантка, ростом метр с кепкой дружелюбно мне улыбается. На ней черная юбочка, камуфляжная футболка, аккуратные балетки, татуировкой забита вся рука, и огромный цветок расплывается на шее.
Она оценивает всех нас взглядом, пытаясь понять, с кем говорить, и явно выделяет меня. Митяй откровенно бухой, Олег дольше меня залип на колоритном оформлении зала, Харуки так вообще явно не местный. Что ж, кажется, приняли меня за своего.
Заказываю столик на 4ых, и замысловатыми, темными, едва освещенными коридорами нас ведут к нему. Вообще мы находимся на уровне 2-3 этажа, но локация выглядит, как партизанский бункер, с обшарпанными досчатыми полами, скрипучими лестницами, и грубой штукатуркой с проглядывающими тут и там кусками кирпичной кладки. Не хватает только играющего патефона. Вместо него какой-то Курт Кобейн местного розлива хрипит сплиновскую «выхода нет», небрежно подыгрывая себе на старой гитаре с бобруйского мебельного комбината. Помимо уже примелькавшихся футболок с гербом и фотографий я замечаю старые разбитые музыкальные инструменты, словно найденные археологами и черными копателями в местах боевой славы, висящее на стенах оружие – такое же древнее и разбитое, причем откровенных муляжей там нет, все экземпляры явно раньше стреляли, рубили и даже взрывали.
Садимся за столик в самом дальнем углу заведения. Это чтобы живыми отсюда не успеть выйти, - думаю про себя я. А Дмитро уже интересуется кухней: "Галочка, будь ласка, притащи шо побыстрее у вас есть. И пива нам на всех".
Та самая татуированная официантка с бэйджем «Полина» на камуфляжной футболке невозмутимо подает ему меню – картонку формата а1, свернутую гармошкой.
- Из готового есть орешки, бастурма, сэндвичи.
- О! – орет Дмитро, - Бастурму тащи давай, будем бастурмировать! You understand? – поворочивается он к Харуки, - Basturmate!
Олег краснеет, я готовлюсь заткнуть бухого Митяя, и лишь Харуки остается невозмутим. Он с интересом осматривает помещение, слушает неадекватного аборигена, словно, желает пропитаться местным колоритом, узнать как можно больше из неформальной обстановки, влиться в ритм Украины.
По моему, даже официантке Полине стыдно перед японцем за своего земляка.
Мы выпиваем по 5 кружек, заедая колбасками, крылышками и картошкой фри. Это при том, что уже не слабо выпили на банкете. Моя обычная норма – чуть больше литра.
Олег беседует с Харуки, Дмитро посапывает на диванчике рядом, а я заглядываюсь на Полину, как она искренне улыбается мне, принося полные кружки, унося пустые, подавая огромные подносы с закусками.
Кажется заведение уже готово закрыться, лишь пара столиков кроме нашего остаются еще занятыми. Чувак с гитарой уже исчерпал весь свой репертуар, исполнив и Земифру, и Би-2, и Наутилуса. Он весь вечер гнул свою линию, оставался зимовать, писал полковнику и искал тебя ночами темными, а так же целиком исполнил оба альбома с саундтреками к фильму Брат-2.
Символично даже. Есть таки у нашей Москвы два брата, и братьями остаются, не смотря ни на что.
Я все больше уверяюсь, что весь этот милитаризм, майки с трезубцем и прочие агрессивные атрибуты – всего лишь субкультура, не имеющая ничего общего с реальной враждой. А любая субкультура – это просто выделяющаяся одежда, да поведенческие клише. Байкеры с мотоциклами, Хиппи с Венками, Панки с Ирокезами. Патриоты вот в желто-синих майках. Ни идеологии, и просто идеи ни у одной современной субкультуры нет, это давно известно, одно сплошное позерство. Хотя в нашем случае - это даже хорошо.
Расплачиваемся. Дмитро, подремав немного,чутка протрезвел и готов кутить дальше.
- Lets go to club – орет он, выходя из заведения. И мы выходим: Меланхоличный Олег, спокойный Харуки, Шумный Митяй, я и, как ни странно Полина, которую, как я понял, дома не ждут ни родители, ни муж.
По пути в какой-то клуб неподалеку, мы останавливаемся прямо на крещатике. В закутке, в торце здания под вывеской «Білий Налив» продают какое-то дичайшее пойло. Дмитро покупает нам на всех, без закуски, в картонных стаканах. Мы занимаем свободную дубовую бочку – импровизированный столик, и пьем прямо на улице. Впятером. Что странно - вокруг нас еще человек пятьдесят, не меньше. По названию это Сидр, а по вкусу, как фруктовое пиво, в бутылку с которым вдохнули сигаретный дым. И такой же дым остается в голове после глотка. Сладко вроде бы, должно быть вкусно, а на деле противно как-то.
Потом мы оказываемся в баре, о котором рассказывает Олег. Он был тут в свой прошлый визит 5 лет назад, и атмосфера ему запомнилась, как нечто торжественное и чумовое. Бар открыт, но кроме скучающего Хипстера Бармена – низкорослого парня лет двадцати пяти – больше в зале никого. Я собираюсь, было, на выход, но Митяй заказывает какие-то коктейли. Пока Полина куда-то отошла, выпиваем вчетвером. После этого уже Олег и Харуки начинают собираться на выход, а Дмитро тянет мне пятый не выпитый шот.
Я не знаю уже, почему я должен это пить. Может самый молодой, может самый уважаемый. Выпиваю, какая разница.
Следующая остановка – ночное кафе. Буквально на пару минут отлучаюсь туалет, а когда возвращаюсь – моих спутников уже нет. Дама за 50 сообщает, что ребята не захотели здесь заказывать. Я разглядываю гостей – небольшую группу таких же тетушек: у них явно девичник, или типа того. Да, с пятидесятилетними нам точно не по пути.
Выскакиваю на улицу, как меня тут же пихают в такси и куда-то везут. «Караоке» - сообщает Олег. Кажется, ему уже в отель охота. Да и мне, честно говоря, тоже.
В караоке мы натыкаемся на группу гоповатых парней и гламурных телок, успеваем выпить по стакану чего-то (я так и не понял, вино это было, пиво, или опять Белый налив. Дмитро орет какую-то песню, но ни голоса ни слуха у него нет, а текст на экране уже слишком сильно расплылся, чтобы его прочесть. Между строк он много матерится и орет что-то вроде Ще не Вмерла Украина, Героям Слава, и подобные лозунги.
А я любуюсь Полиной. Как тепло и искренне она улыбается мне.
Дальше мы едем в клуб «к телкам», как выразился Дмитро. Кажется, он уже вообще единственный в компании, готовый дальше тусоваться, но даже Харуки не пытается его остановить. Правда попутно оказывается, что клуб в том же районе, что и новое жилье японского постояльца, поэтому он, также невозмутимо, как незаметно – прощается и исчезает.
Мы стоим перед закрытым клубом. Из него как раз выходят последние телки – далеко за 40. Чем они лучше тех с девичника – не ясно.
- Сорян, парни, значит сегодня без продолжения, - грустно выдыхает Дмитро. – Пати из Овер!
Время – пол четвертого утра. Митяя отпускаем на такси, себе вызываем еще одно. И вот мы едем в отель. Мы с Олегом сзади, Полина на переднем. Я любуюсь, как ее цветок на шее выглядывает из-за подголовника. Подголовники и вся обивка старого соляриса расшиты такими же цветами.
Чтобы расплатиться, приходится искать банкомат. Я бегом облетаю закрытый ТЦ Гулливер, с заднего хода, нахожу банкомат, снимаю сколько-то денег, вспоминая, что таксист даже сумму не назвал. Бегу назад – сую ему в открытое окно пассажирской двери.
-Хватит столько?
Он возвращает мне 200 гривен – новехонькую купюру.
- А Полина где?
Таксист, как-то странно с упреком смотрит на меня, и отъезжает, подняв стекло.
Наверно, она уже в номере, успокаиваюсь я. Поднимаюсь к себе. 4 часа утра. Так и не найдя нигде девушку – погружаюсь в тяжелый свинцовый сон.
Эпилог.
После 2х таблеток болеутоляющего, яичницы и кофе жить становится чуточку легче. Дохожу до офиса, провожу презентацию (удивительно, но на время выступления мой разум очищается, боль оступает, и даже на вопросы я отвечаю четко и легко). Харуки присутствует и выглядит весьма бодро. Он одобрительно кивает мне в финале выступления. Дмитро тоже тут, и, кажется, что его больше мучает не похмелье, а стыд перед новым боссом. По крайней мере на глаза своему вчерашнему фрэнду и собутыльнику он не показывается.
По дороге в аэропорт меня еще тошнит, поэтому я молчу и не открываю глаз, пытаясь дремать.
Украина отпускает легко, а похмелье отпускать не спешит.
И лишь вечером, когда наш аэроэкспресс почти прибывает на Павелецкий Вокзал, я решаюсь спросить:
- Олег, а эта официантка Полина. Куда она делась?
- Виталь, ты о ком? Не было никакой Полины.
- Как не было, я же помню, она после первого бара с нами везде была. Вот у меня и фотка есть – протягиваю ему телефон, где на размытой фотокарточке на импровизированном столике из дубовой бочки стоят 5 картонных стаканчиков с мерзким сидром.
- Ну и? Пять стаканов. Харуки, мой, Дмитро и два твоих.
- А в том баре, что ты советовал?
- 2 шота, Виталя. Ты выпил два.
- Я помню, что 2. Потому что она выходила!
- Виталь. Ты меня точно не разводишь? Реально, протрезвей. Или проверься сходи.
Уже на работе, готовя авансовый отчет, разбирая чеки и документы, нахожу те самые 200 гривен, что с пассажирского сидения протянул мне таксист. На них семизначный номер, и буква П. Неужели была? осталось понять, куда вбить шифр...
P.S. А почему, собственно «iноземець»?
Да потому, что японец, ни в России, ни в Украине, ни даже в Беларуси не станет своим в доску. Да, гостеприимства нам не занимать, мы рады всем, принимаем, пируем, уважаем всячески.
А свои люди, братья, это те, что тысячи лет простояли рядом, и еще простоят, будьте уверены.
Виталий Рогоза. Киев 20181109