420 лет назад родился русский поэт Евстратий
...
Язык, известно, до Киева доведет. Инока Донского монастыря Евстратия он довел до Иерусалима.
Нет, понятно, сначала и был Киев. Да оттуда инок и не помышлял идти дальше. Мнил - в Матери городов русских сыщет от знаний, каких не хватало.
Ан нет. Полтора года подвизался в Печерах, да скоро и понял, что у него самого знаний поболе , чем у тамошних молитвенников.
Гордыня, конечно. Вот, чтобы и присмирить её, и пошел Евстратий ко гробу Господню, где наверняка живут мужи многомудрые, перед которыми северный пилигрим будет выглядеть по уму младенцем.
Чего искал Евстрактий?
Он родился одиннадцатым младенцем в семье рыбака с озера Неро. Прежде, чем ходить, научился он вязать узлы на сетях. Так и рос, вяжучи снасти , в тени храма Покрова, что подняли к небу неведомые мастера за триста нет до того. И вместе с памятью пальцев входила в мальчика и память былин и сказов, что приносили сюда извечные русские бродяги - калики перехожие. И как-то назаметно, вместе с ремеслом, начал юноша вязать и словесные узлы. А скоро понял, что и сам уже сочиняет песни...
А те калики сказывали, что живут на земле особые люди - сочинители виршей, сиречь пииты. И захотелось сыну рыбаря тех людей повидать и ума у них набраться.
Долго ли, кротко ли наше повествования, но пятнадцати лет оказался Евстратий в Донском монастыре. Да, там он встретил поэтов. И первым среди них выступал Иван Хворостинин - сочинитель громоздких, как архиерейские дроги, стихов. Уже там Евстафий понял, что у него самого стихи получаются лучше . но Хворостинин учил - дескать, в тебе, отрок, много от народа, да мало от науки.
Вот тогда и пошел Евстратий в Киев. И дальше - в Святую. землю.
Семь лет ходил. А когда вернулся в Донской - был он уже многомудрый муж, читавший по гречески и по латыни, знавший языки польский и малороссийский. И в заплечном мешке у него, помимо Кормчей, были тетрадки собственных стихов. Это были не былины, и не сказы. И не правильные вирши . на манер хворостининских. У Евстратия в тетрадках жила новая русская поэзия, замешанная на всеславянских веяниях. Это была та самая вязь узлов, но узлов словесных, собравших в одну сеть русский язык Москвы. Киева и Полесья.
Опять перепрыгнем через время и сюжет. Теперь мы видим Евстратия в кремлевских палатах, где он числится личным царским стихотворцем. Василий Иванович Шуйский приблизил поэта к себе и наделил властью определять языковые правила по всему государству. С легкой руки Евстратия каменный язык церкви начал меняться. Начинались вековые подвижки русской литературы.
И Смутное время.
Объявился новый царь - Дмитрий Иванович, Он заявил о своем праве на престол, и правом этим воспользовался. Дмитрия короновали, как и его жену Марину, и новый царь завел новый двор. А при дворе - и театр, и университет, и консерваторию. А главным стихотворцем при Димитрии Ивановиче подвизался наш старый знакомый - Иван Хворостинин.
А зачем при дворе два главных стихотворца? Вот Димитрий Иванович и устроил им на Сретенье испытание на пригодность.
Евстратий , по пленении Василия Шуйского, оставил Москву и тайно жил у матиушки на озере Неро. Да кто ж в России упрячется от соглядателей? Донесли, руки за спину завернули, поставили в Грановитой палате пред царские очи. Собрался на прю весь двор, "с архиереи и послы", с дамами в припудренных пышностях.
Жаль, никто не вел протокола. Но по глухим отголоскам в бумагах тех самых "архиеереи и послы" мы узнаЁм, что Хворостинин отставивал незыблемость старославянских форм в поэзии, а Евстратий убеждал в том, что поэзия - это не форма, а содержание. Хворостинин твердил о несовместимости "подлых" и высоких представлений в стихе, Евстратий же настаивал на обязательном замесе стиха на обиходной речи "всех славянских племен". За что Хворостинин обозвал спорщика "врагом народа".
Дмитрий Иванович слушал-слушал, да и говорит:
- Вместо чтоб лаяться, вы стихи почитайте. А мы тут сами решим, кто из вас первый русский стихотворец.
-Чур, я первый! - Хворостинин поднял руку. Скинув за плечи бобровый воротник, он стал на середину палаты и с чувством прочел :
-Полки обнищавшие, Иисусе, вопиют к тебе,
Речение сие милостивное приими, владыка, в слух себе.
Еже на нас вооружаются коварством сего света,
Всегда избави, Господи, нас от их злаго совета.
Иван читал, но "архиереи и послы" черех минуту начали позевывать. Царь поднял руку.:
-Ты прав, Иван Андреевич, - сказал царь. -И впрямь - стих твой соответствует всем нормам и даже европейского стихосложения. Его можно легко перевести на любой язык. Ты достоин славы первого русского поэта. Но давай теперь послушаем песнопевца царя Василия.
И вышел на средину зала Евстратий. Не снимая скуфейки, он полузапел, полузагнусавил:
- Богови - Бугу, свету от света,
В слоге ли, в слове - лету от лета.
Воспевание и слава, на честь поклонение,
Величальная держава на благодарение...
Странное дело - за благозвучанием стиха исчезла гнусавость чтеца, и никто не зевал. А когда Евстратий дочитал и склонил в почтении голову - в Грановитой палате, первый раз в её истории, раздались рукоплескания.
Русская публика аплодировала, на немецкий манер, русскому поэту.
Приговор был: первый поэт России - Евстратий. И посему быть ему царским стихотворцем .с жалованием и титлованием.
Но Евстратий еще раз низко поклонился царю:
- Сердце мое преисполнено благодарности. Но дозволь, государь, сходить мне ещё раз в Киев, ко святой Софии. Иначе это же сердце высохнет от бескровья, и ты оставишь Россию без первого поэта.
Засмеялся царь и подивился мудрости Евстратия. Он не стал держать поэта. Как отринул от себя и Хворостинина, уже через месяц замеченного в стане князя Пожарского. Иван Хворостинин и стал первым стихотворцем Русского ополчения.
А Евстратий как вышел из Грановитой палаты - и как в воду канул. Не появился он ни в Донском монастыре, ни в Киеве. Смутное время втянуло его в кровавый водоворот и убило. На Руси так повелось : в смутные времена первыми погибают поэты. Хотя...
...спустя много лет кравчий царя Михаила Федоровича Иван Андреевич Хворостинин приезжал в рыбацкую деревушку на озере Неро. Он привёз с собой большой дубовый крест, который и водрузил на безымянную сельскую могилу. Крест ещё двести лет назад видели там пленные наполеоновские солдаты и запомнили надпись на нем кириллицей и латиницей " Евстратий".
"Eustraty"