Убитое
Человек обязан быть красивым. И я не о чертах лица, я о впечатлении, которое он оставляет от себя. От ощущения, что остаётся от него. Я не люблю скучных, предсказуемых людей, не люблю типовых, правильных зануд. Мне нравятся люди, которые не боятся носить странную одежду, говорить странные вещи, совершать странные поступки - которые вообще ничего не боятся. Такое редко сейчас встретишь. Человек не должен быть нормальным - он должен быть странным! Уникальным, неповторимым, ручной работы. Штучного изготовления. Которого можно узнать по манере письма, по стуку в дверь, по шагам, по эху от крика в лесу. Мне нравятся люди, которые вносят в жизнь краски, украшают её, привносят в неё события и приключения шествуют за ними как тень.
Вот я и вернулся в странные места, после четырёх лет сна. Опять знакомая атмосфера Арбата, суета Гоголевского, праздность парков и скамеек, словно ничего и не изменилось за время моего отсутствия, словно замерло всё, или притаилось и терпеливо меня ожидало, своего хозяина и раба. Ну, здравствуй, это я. Я вернулся. Начнём с простого, с тех мелких изменений, что ни сразу бросаются в глаза, но ты их замечаешь, постепенно осознавая, что непримиримая борьба со странными воздухоплавателями продолжается, что их стали преследовать жёстче, выслеживать и уничтожать. Транспорт ночной теперь ходит с перерывами, лавочки стали на остановках такие, что не особо выспишься, а в парках охранники угрюмее и злее. Прохожие, и те, стали улыбчивее и безразличнее. Дети настырнее и капризнее, а может, это всего лишь приближение осени? Той невероятной поры, когда ночи прохладнее и темнее, а день прозрачнее и звонче. Фонтан покоя включается. Планида привела меня в сеть общежитий и ночлежек, такие чудные, и такие быстро привыкаемые. Свой уют своя атмосфера, свой контингент, свои правила и законы. Просто со стороны наблюдаешь и с замиранием сердца удивляешься – ишь ты, вон оно как, ничего себе, и такое бывает. Но и здесь не стоит задерживаться надолго, дальше, глубже, значительнее. Отправлюсь на вахту, на стражу границы между бытием и исчезновением. Часовой полумрака.
Кто-то сказал мне однажды, что жить надо ради мелочей. Жить ради рассвета в пять утра, и заката в пять вечера, жить ради дорожных путешествий, езды на велосипеде с музыкой в ушах и ветром в волосах, жить ради танцев под дождем, жить ради смеха до боли в животе, жить ради любимых песен и хороших книг, ради улыбок без повода, ради длинных разговоров, ради печенья с чаем, ради отдыха после долгого тяжелого дня, ради блеска в глазах. Жить ради ночных приключений и ради звезд, провожающих тебя домой. Жить ради людей, которые помнят, что ты пьешь чай без сахара и ненавидишь лук. Жить ради первого поцелуя и длинных прогулок, ради объятий и новых знакомств. Ради неожиданных подарков и долгожданного "да". Жить ради тех мелочей, что заставляют почувствовать себя живым. И в тоже самое время, каждому из нас хочется в своей жизни что-то подправить, что-то усовершенствовать, что-то сформировать. Это «что-то» может быть из любой сферы нашей жизни: любовь, отношения, семья, работа, денежное благополучие… И наши желания вполне достойные, вполне исполнимые. Вот только проблема в том, что желание – хорошее, а заряд энергии, который мы направляем на реализацию желаемого, преследует совершенно обратные цели. А судьба следует не за нашими фантазиями, а за нашей энергией. И это приводит к тому, что мы с самыми добрыми намерениями идем к человеку, а в ответ получаем от него «фэйсом об тейбл». Хотели, как лучше – а получилось как всегда… А потом мы возвращаемся домой и спрашиваем себя: что я сделал не так, почему мои лучшие намерения обернулись проблемами, что у меня за судьба такая? Зависимость лечится только 100% отказом. Нельзя выпить один фужер вина, если ты алкоголик. Нельзя иногда курить, если пытаешься бросить. Тебя будет скручивать постоянно. Взлеты и падения. Срывы. В вопросах психоэнергетических «крючков» нет полутонов. И это правило незыблемо для зависимостей всех типов.
Сложно сказать, что в жизни главное. Жизнь штука бессмысленна сама по себе. Просто надо найти себе дело, чтобы занять этот промежуток между рождением и смертью. Какой смысл жизни? Да нет его. Родить детей, это репродуктивная функция, она вне нас лежит. К чему стремиться? Количественные какие-то факторы человека вряд ли мотивируют. Три завтрака не съешь. Надо найти себе занятие. Просто ты придумал себе какую-то игру, и ты в нее рубишься, старательно, однообразно, с переменным успехом и смыслом. Из охранников путь в вахтёры короткий, просто подходишь к коменданту и спрашиваешь – вахтёры нужны? Кивает головой коменда, улыбается лукаво, по лицу мысли прочесть пытается, что за человек, как с ним работать? Отрешённое, усталое от сна лицо, не пробудился, или это просто продолжение сна, может быть ведь и так. И вахта начинается с субботы. Самое то. Полно жильцов, подвыпивших строителей и слесарей иногороднего, неуловимого племени шабашников, скользящих по жизни со своими целями и стремлениями, такие поплавки на речке жизни. Авось кого-то судьба клюнет говорящей щукой, или под воду утянет, на вроде чудища морского или русалки с цветочного магазина. Последние два дня свободы и праздности, последние дни шанса повернуть что-то в механизме бытия, вернуться в любимое течение, расправить обвисшие плечи - паруса, возбудиться возможностью воздухоплавания, отринуть причудливое сплетение встреч и отправиться вновь в неведомое и сладкое путешествие по волнам грядущего. А что будет со мной через год? Два, три? Четыре, пять, я иду себя искать.
Хоть отдельные циклы рассказов пиши про строителей. Так, закончился первый день вахтёром в общаге строительной. Вот уж кого судьба помяла, так это их, бедолаг от 18 до 60, вечных странников в поисках шабашки. И яростно спорят - полторы тысячи в день или тысяча шестьсот, иногда вяло дерутся друг с другом, чтобы уже утром, покрываясь алым румянцем стыда виниться приятелю, прячут глаза и невнятно бубнят про потерю памяти. Есть целые бригады, собранные с разных городов, и спаянные нерушимой тягой к созиданию и заработку. И это не важно, что их могут обмануть, это случалось с каждым не раз, не важно, что могут выселить, и такое бывало, могут даже люлей дать, тоже привычно. Шабашник узнаётся по зубам, они желты, больны и прокурены. Курят повально все от барышень до седеющих бригадиров. Мода на сланцы так же неистребима как тяга к теплу и гаджетам смартфонным. Оно и понятно, чай 21 век во всю махает семигодными шагами, как пенсионная реформа, против которой все протестуют, но она всё равно состоится, хоть тресни тут. И к бабке не ходи, например к начальнице общаги, выпрашивающей шоколад у наивных работяг. Молодящаяся коменда Наташенька, барышня под 40, видимо когда-то в прошлом, жизнь её нагнула и почти сломала, но она выстояла и несёт свой комсомольский оптимизм и суровую действительность выселения мягкой, но справедливой рукой, хотя, тоже курит. И тогда, в далёком вчера она носила кличку «Бешенная», яростно пила портвейн, неистово любила и дралась наравне с другими мужиками, короче была счастлива и востребована.
А где-то в далёкой комнатке спят мои дети, видят сны, в поезде из Крыма Митя несёт своё тело в столичную суету, сходит с ума считающий себя мега талантом вечный студент Руслан, под крышей в прорванном памперсе мечется непризнанный и непонятый режиссёр андеграунда Гемс. Один я сижу на вахте. Тихо, ещё никого нет, и мягкое утро вкрадывается в открытую дверь, как шаловливая рука онаниста тянется к счастью. А комары исчезли. Новое утро, новые правила, новый отрезок в жизни.
Четвёртое утро вахты на острове каспийском. Тянущиеся разговоры за жизнь, равнодушный выплеск прошлого, словно они и не живут, словно мы едем в поезде, неторопливая беседа соседей по купе, когда высказываешь сокровенное первому встречному, в тщетной надежде больше не встретится, выворачиваешь душу. И даже к своему состоянию, к потерям и несчастьям относятся философски спокойно, и, выпивая, не столько тебя, сколько себя убеждают – всё нормально, всё как у всех. Строят планы, со вздохом вспоминают оставленные семьи и дома, с гордостью рассказывают о детях и с усмешкою о неудачах. Да и важно ли? Значимо ли? Ну, вот как передать улыбку охранника Вадима из Сочи, или суровую нежность Сергея, рукастого и сметливого парня из Луганска, бесшабашность талантливого 21 летнего парня Саньки, уже успевшего побывать в Сирии и нежно любящего мать и девочку дагестанку, юмор цыганки мадам Цыбульской, суровую кротость коменданта Наташи и отчаянную тоску по любви уборщицы Ларисы. Господи, какие же вы замечательные, милые и непутёвые люди, дай вам бог всего хорошего.
И даже чувства тут имеют быть, любовь, ревность, страсть, зависть, они выпуклы, стремительнее, ярче. Каждый человек обязан плакать, иначе напряжение внутреннее разорвёт. И не важно, как ты плачешь и кому, ведь в конечном итоге всё временно, всё преходяще и матрично. А Ад - это не кипящее масло и иголки под ногти. Ужас со временем изнашивается, вечные муки тоже не аргумент. Ад - это когда мир под тебя не заточен. Совсем. Никак. Ты везде некстати и даже уйти некуда. Постоянный бег по кругу, как электрическая белка…, а если электричество отключат? Кажется, что мысли исчезают, заполняя голову потребностями сна, еды, минимизации личностных настроений – «Халтуру нашёл»?» «Что платят»? «Когда домой»? И приходит тоска, и печатаешь медленнее и неохотно, и время замедляет свой разбег перед перерывом на сон, и знакомые, приятели, становятся сутягами и подлещами, и любовь беззубо стонет в туалете, и дети отлетают на исходе осени, и мысли укорачиваются подобно сигарете, и слово, данное тобой, обретает колокольный звон похоронный.
Я отвыкаю от прошлых людей. От тех, с которыми был готов поделить самое сокровенное. Все, что я чувствовал, я готов был рассказать и показать, но не сейчас. Таких людей было очень мало, а теперь их еще меньше. Почти нет. Просто их очень долго не было в моей жизни. Поначалу, я думаю, как много я им расскажу при встрече, я расскажу им все, что со мной было и как я жил все это время. И вот наступает момент встречи, и у меня нет слов. Мне совсем нечего сказать. Передо мной просто чужой человек. С ним не хочется ничем делиться, кажется, что он не поймет. И вопрос: «Что нового»? меня приводит в ступор. «Все по – старому», кроме того, что теперь у меня на одного близкого человека меньше. А может, он и не был в том прошлом, таким близким.
Так месяц прошёл и уволился прочь. Другая общага, другие нравы.
Уже второй раз за год, недописанное, исчезает, щурясь неясным глазом в прицел забвения. Машешь рукой, вздыхаешь об утраченном времени и айда жить дальше. И от Гемса ушёл, и от вахтёра ушёл. Два месяца в рысках. Осталось в шуты. Тоже, востребованная профессия, или призвание, как кому нравится. Я бы в клоуны пошёл, пусть меня научат. Сегодня начну обучение. Деньги исчезли, как и не было их, а вроде пять дней назад были, Вывод – больше в долг не давать. А брать? От работы вахтёром, осталась лень, цинизм, изворотливость, стойкая тяга к шоколаду, ежедневный душ, отвращение к чтению, пьянству, мокрым ногам, рыбным котлетам, звонкам (надо признаться, звонки меня просто преследуют всю жизнь, эй скоро там крайний?). И ещё по мелочи, если всё вспоминать, то можно составить список длинный-длинный. Попытки вернуться в профессию прошлую были тщетны и наивны, жопу поднял, место потерял. Эх, теперешнее знание да лет в 25 бы, но так всегда бывает, когда взрослеешь. А Новый год, между тем движется неумолимо. О чём я? Ах да выпал снег, любимый и долгожданный, всё лето ждал снег, а вот ноги начали мёрзнуть почему-то, толи это летние носки и обувь, толи то, что теперь алкоголь я не пью. Хотя никто и ни настаивал, не знаю, как долго буду сопротивляться нездоровому образу жизни.
Соседи попались на удивление хорошие, тихие и приличные. Может они маньяки латентные? Вообще изменчивость моей жизни, ни так критична, как может показаться, даже почти предсказуема и если присмотреться ко мне, то я плохой, скрытный, недальновидный, вечно попадающий в неприятности нетерпимый к людям и кошкам лентяй, не умеющий копить, теряющий вещи и любимых женщин. Ни совсем приятный тип, проще говоря. Ещё выяснилось, что часть произносимого мной текста люди не понимают, а я-то думал у меня классная, сохранённая со времён театра дикция. Только осталось, что начать выступать в цирке, а всё к тому идёт. Зачем тогда сомнения? Жильё плюс небольшая, но зарплата. Страдания существуют. Будда был все-таки прав. Страдания существуют. Страдают все. И те, у кого ничего нет, и те, у кого есть все. А кто конкретно в эту минуту не страдает, уйдет в боль в следующую, как только изменится курс доллара, произойдет теракт, получит в ответ, что его не любят, увидит грязный подъезд, не дождется ответа на сообщение, не получит денег или по любому другому дуновению ветерка. Страдания существуют. И всегда без повода, если вспомнить финал любого человеческого существа.
И это то, к чему я шёл, уезжая из Сибири, оставляя друзей и подруг, меняя квартиры и работы. Даже сказать нечего, просто убивая себя, прибыл в конечную точку. Широкий сад пустой и сладость одиночества в пыли. Начертание букв, пунктиры слов и дум. А через десять лет, где я буду? Вечный странник и искатель. И сил не осталось злиться на себя. Хотя человек на самого себя редко злится, только во время приступа самокритики. Всё же заранее предопределено, всё заранее известно, так что и трепыхаться не надо. Только зря потратишь силы и время. А вон там, за окнами уже брезжит рассвет, холодный, без снега и ветра, тишиной обнятый. Когда в нашем жизненном пространстве все хорошо, когда мы расслаблены, когда нас никто не дёргает – мы неосознанно входим в состояние любви к себе и гармонии с окружающим миром. Гармония вовне формирует у нас гармонию внутри. И внутренняя гармония раскрывает в нас нашу любовь к себе, которую мы даже толком не осознаем.
Если хочешь убить человека – не жалей его. Каждому из нас в какой-то определённый период жизни приходилось наблюдать различные ситуации, в которых от нас требовались: поддержка, внимание, забота, любовь, помощь. Заметьте, я не упомянула слово «жалость». Она на самом деле не нужна никому. «Он несчастен, у него жизненные проблемы». «Ребёнок плачет, я не могу равнодушно смотреть на его слёзы». «Она тяжело больна». Фразы добродетелей, которые не знают, чем может обернуться их «помощь». Вот, например, человек болен. Не принеси лекарства, не будь рядом, говори о том, что он бедный и несчастный. Если ты будешь жалеть его, то пусть он умрёт. В подъезде сидит котёнок – не выноси ему еды, не бери себе, просто пройди мимо. Не надо ходить вокруг него. Приучай человека к тому, что страдание – это норма. Вскоре он начнёт пользоваться этим. Зачем пытаться изменить ситуацию, когда есть тот, кто может сделать для него необходимое? Какой смысл за что-то бороться, если мне дали понять, что я ничтожество? Вот как рассуждает «нормальный человек». А что делать, когда человек жалуется? Если не хотите помочь – не помогайте, молча. Зациклись на проблеме, говори как можно чаще о ней. Старайтесь говорить о чём-нибудь отрицательном, замучайте этого человека. Убейте его. Но медленно, чтобы мучился подольше.
И…
После этого ждёшь продолжения рассказа, пытаешься понять то, что до тебя доносят, размахивая руками и затыкая уши.
И…
Ноябрь равнодушно скатился к ногам декабря и заснул утренними заморозками, голыми ветвями деревьев, сухостью во рту по утрам и чудного ожидания, когда окажешься на улице. Чуден декабрь на улицах Москвы, торжественно падает снег, стремительны сосредоточенные прохожие, улыбчивы любознательные дети, разглядывающие мокрую обувь. Мигают праздничные огоньки. Уже скоро начнётся распродажа ёлок. Приближается Новый год. Декабрь, как много в этом звуке для сердца русского слилось, как много в нём отозвалось.
И…
Чтение отвлекает, сериалы отвлекают, разговоры отвлекают, а перед сном мысли отвлекают, от неизбежности, а она то ли крадётся, то ли уже стоит у изголовья, то ли ещё далеко за горизонтом. Обманчивая тишина пустоты. А люди, как и прежде, стоят у прилавков, едут в метро, затягиваются дымом и вступают в неизбежную половую битву ради светлого завтра человечества. Что же с нами со всеми происходит?
Слова теряют смысл и распадаются на звуки. Психологическая защита может способствовать сохранению внутреннего комфорта человека, даже при нарушении им социальных норм и запретов, так как она создает почву для самооправдания. Сколько бы ни было опыта, практики, уверенности, признания, денег, таланта, но каждый раз замахиваясь на новую высоту, каждый раз выходя на сцену, каждый раз, оборачиваясь на близких - в той или иной степени будет страх. Это нормально. Это значит, что ты еще жив. И значит, нужно идти вперед. Через страх. А не пытаться полностью от него избавиться. Страшно всем. И красивым, и талантливым, и умным, и везучим. Начинать новое. Выходить из привычного круга. Рисковать. Делать что-то, к чему еще не привык. Страшно за близких. За дело. За свою жизнь, если прижмет. И много чего еще. Страх будет и дальше.
Стабильность иллюзорна. Мы постоянно находимся в движении. Мы постоянно меняемся внешне и внутреннее, эти процессы не прекращаются ни на секунду. И секунды, как меры измерения, здесь даже много. Процессы идут каждое мгновение. Это множество секунд. Сегодня - это то, что ты делал и думал вчера, а завтра - это то, что ты делаешь и думаешь сегодня. Эпоха сокровенных знаний, которые могут что-то изменить, закончена. Настала эра информационной гигиены. Уже шесть лет, как знания не являются главной валютой в вопросе достижений и какого-либо осмысленного существования. И интернет их обесценил своей доступностью. На смену пришла концентрация. Способность удерживать внимание на задаче и не расплескивать интерес - вот кто правит. А этот навык находится в прямой зависимости от информационного шума, который сегодня повсюду. Чем больше словесного мусора вокруг — тем слабее фокус. Чем больше чужих мыслей, тем тише собственный голос. Постоянное нахождение в интернет потоке атрофирует способность к самоосознанию, подменяя суть концепциями о том, что ею является.
Или вот, давеча сидел в звукозаписывающей студии. Из-за двери звенел звук рокеров и хрип вокалиста, я так понимаю, человека продавшего голос дьяволу. Или дьявол был бухой во время продажи, или ему яйца отбили милитаристы в армии. Вышел потом из студии видом рокер, душой романтик, чудесные синие глаза не портил коса до попы и редкая младая борода. Ну, вышел и вышел, да и ладно. Что же меня так в нём задело? Что напрягло? А, вспомнил, типа он занят делом все своей жизни… Печально. А потом пришли стареющие рокеры, такая смена поколений, седеющие мальчики. Вполне успешные в миру, но не схватившие удачу рок за бороду на сцене. С виду, если руки не рассматривать в наколках, интеллигентные ухоженные, семейные люди под 50. Тоже что-то похрипели, чуть более разборчиво, чуть более профессионально, чуть более устало. А на другом конце Москвы, заваривали чай в комнате крайней и о том, что в студии происходило, не ведали. Как бы печально не пели стареющие рокеры, они не смогли бы проникнуть музыкой в души гостей крайней комнаты. Да и не зачем. Не стоит мешать мир невозможного с миром баловства. Жизнь уставших от быта людей с теми, у кого его нет. И то и другое – убитое, невсамделишное, игровое, пустое. И дни идут за днями и скоро новый год. А праздника нет, и не ощущается, и запах мандарин в магазине его не заменит. Интересно, в этом году что-то изменится или нет? Или просто меняется дата в календаре? Или всё уже окончательно убитое? А сыр вкуснее колбасы – наблюдение эстета. Бытие определяет сознание, но сознание несогласно. Несогласно и всё!
Нож втыкается в человека со звуком хрустящего снега, а ты лежишь на двуярусной кровати, внизу, занавесив край пледом и представляешь, что в гробу.
Н. Антонов
Г. Москва
12 мая – 3 декабря 2018 г.