(глава из книги «Ходи по путям сердца твоего...» или невыдуманные истории нашей юности)
«…веселись, юноша, в юности твоей, и да вкушает сердце твоё радости во дни юности твоей, ходи по путям сердца твоего и по видению очей твоих; только знай, что за всё это Бог приведет тебя на суд…»
слова Екклезиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме.
Так уж получилось, что детство моё прошло с шикарным панорамным видом, открывающимся с балкона на взлетающие и садящиеся самолёты «Аэрофлота» аэропорта Звартноц, главного аэропорта Армянской ССР. Траектория их перемещения проходила на фоне знаменитой горы Арарат и как раз вдоль улицы Мясникяна, что находится в городе Эчмиадзин (ныне Вагаршапат). Город этот является чем-то вроде духовной столицы всех армян.«Богом созданный город святой, для всех армян такой только один, так говорят об истории той, начало которой – Эчмиадзин». Расположен там Кафедральный собор, построенный на месте, где явился Григорию Просветителю сам Христос и одноимённый с названием города монастырь, а ещё, что самое важное, резиденция католикоса Всех Армян, центр Армянской апостольской церкви. Мало того, первые классы своей русской школы я отучился в одном из корпусов этого монастыря Эчмиадзин, который ранее служил учебным зданием для семинаристов. Но вот стать священником меня как-то не тянуло, хотя я с детства впитал пыль веков и неподдельную старину этих сооружений из розового туфа, камней-крестов, всю атмосферу древности одного из самых знаменитых государств в истории человечества. Не говоря уже о том, что сам Ной пришвартовал свой Ковчег именно к этой горе Арарат (в ту ветхозаветную пору она принадлежала армянам, а не туркам, как сейчас). А в подвалах собора хранилась одна из святынь Нового завета – копьё, которым истязали Иисуса на кресте и масса других, очень интересных артефактов.
Но на выбор профессии, всё же, больше влияли эти, идущие на посадку Ил-18-тые. Технику я обожал в любом её проявлении. «Хочу быть гражданским пилотом!» - решил я. Была ещё, как вариант, профессия космонавта и даже на каком-то новогоднем утреннике я был облачён в космический костюм с гордой надписью СССР на груди и шлемофоном из папье-маше, хотя уже тогда я подозревал, что это уж слишком. Как говорится, любой мечте есть свой предел. Но оба варианта «обломали» врачи – с таким прикусом не берут, ни в пилоты, а особенно таких не берут в космонавты. И, получается, зря я склеивал многочисленные ГДРовские модели наших самолётов, вертолётов и прочей авиатехники. В нашем городе я был не первый и не последний, кто грезил небом. В случае несоответствия медицинским нормам парни шли в институт гражданской авиации, просто выбирая профессию инженера, а не пилота. Конечно в надежде на то, что потом удастся попасть бортинженером в экипаж воздушного лайнера. На это нацеливался и я, но судьба сложилась иначе. Моя семья решила покинуть Армению и вернуться в Россию. Это было правильным и своевременным решением, хотя выполнено оно было самым бездарным способом. Вместо того чтобы нанять жилищных маклеров и путём их искусных манипуляций превратить нашу квартиру хоть в какой-то капитал, мы эту великолепную квартиру на улице Мясникяна просто бросили. Это было большой глупостью, но ничего не поделаешь, родители не были опытными людьми в таких вопросах. Поэтому никакого оборотного капитала так и не нажили. Жили, как могли, так многие делали в то время. Я же, как раз перешёл в 10 класс, мне предстояло уже в России окончить среднюю школу, а дальше уже смотреть - куда податься.
Возвращение на малую родину было восторгом и счастьем. Я упивался русской речью, звучащей вокруг меня везде, а не только в школе, как раньше, и даже тяжёлый уличный мат не вызывал отвращения. Жизнь на чужбине гораздо тяжелее, чем эти особенности нашего менталитета. Хотя до сих пор для меня нет ничего более мерзкого, чем матерная брань из уст женщины и ребёнка. Этого я не принимал и не принимаю сейчас. Как бы эти люди не оправдывались модными тенденциями к такому общению.
В состоянии эйфории я и провел обучение в 10-м классе. Мне попались великолепные одноклассники с чистыми незапятнанными душами. Всё в России для меня было в диковинку. Развлечением молодёжи в то время были танцы по выходным с обязательной дракой парней из разных группировок. Принадлежность к группировке определялась районом проживания в городе или близлежащих селениях. Но я, появившись, первый раз на танцах, этого даже не понял. Меня никто не знал, не причислял ни к одной из групп. Хотя по идее я должен был бы быть «с Полевого». Так назывался микрорайон города, в котором мы жили все вместе в одной комнатёнке старого двухэтажного дома. Но, как говорится, в тесноте, да не в обиде. Дома я бывал только для того, чтобы переночевать. А вокруг хватало объектов для изучения нового для меня уклада жизни.
Тогда, первый раз на танцах, получилась анекдотичная ситуация – вокруг меня все «метелят» друг друга, а я спокойно стою и за этим наблюдаю. Не зная, кто я такой, меня никто не трогал. Тем более что я был достаточно крупным, выглядел старше своего возраста, поэтому если уж собирались бить, то на меня всегда наваливались толпой, чтобы уж наверняка, так было всегда. Что и случилось, как только я решил проводить какую-то девочку до дома. Тут же был наказан местными парнями, которые как «собака на сене» то ли из зависти, то ли видя одиночную лёгкую добычу, решили меня проучить. Но эти бои были «до первой крови» и, как правило, никогда не переходили грань, опасную для жизни.
Придя 1 сентября в школу и войдя в состав класса, я стал «своим». Передвигался по улицам уже в составе группы, что исключало безнаказанные нападения на нас в других районах. Хотя, были случаи, приходилось спасаться бегством, а иногда и принимать неравный бой. Ребята наши были дружные, приоритетами были занятия спортом, музыкой, девочками, то есть самые нормальные мальчишеские интересы.
Но рано или поздно опять встал вопрос о выборе профессии. Самолётов уже надо мной в этот момент не летало, поэтому я рассматривал идею совмещения сильного интереса к радиотехнике и давнюю жажду к морским путешествиям. Кроме прочтённых интересных книжек обо всём этом, где обязательно присутствовали экзотические страны с неизменными приключениями, я имел героический пример своего погибшего родственника, старшего брата моего отца – Михаила. Он был краснофлотцем, бойцом морской пехоты 62-й морской стрелковой бригады и погиб 18 сентября 1942 года в возрасте 22 лет. Начав свой путь под Москвой в трудные для Родины дни октября 1941 года, бригада была переброшена под Моздок. Моряки в бою отличались особым поведением - в атаку они шли, расстегнув ворот гимнастерки, чтобы видна была полосатая тельняшка. Да еще иногда в трудную минуту вытаскивали милые сердцу помятые бескозырки...
Белую форменную рубаху дядя Миша за ненадобностью оставил дома своей матери (моей бабушке), когда был на побывке. Ведь в морской пехоте в белом много не навоюешь. Поэтому держа в руках эту часть матросской робы, я твердо решил связать свою жизнь с морем.
Привожу фрагмент читанного - перечитанного письма его командира, которое он прислал моим дедушке с бабушкой (родителям своего бойца) – «…Ваш сын был одним из лучших краснофлотцев моего подразделения. Даже в бой шёл с улыбкой, как и всегда с искринкой… Вашему сыну вечная память от всех его друзей и командиров. Помните и любите своего Мишу. Он погиб в боевой разведке. Вот что хотел я написать Вам о нем. С приветом гвардии лейтенант (Изосов В.М.)"
Мой двоюродный брат, тоже Миша, названный как раз в честь героически погибшего дяди, то ли по велению души, то ли по воле случая попал на Северный флот и отслужил там срочную службу. Спустя много лет мы с ним не раз, бывало, вместе отмечали день флота в своём семейном кругу.
А в то время, после окончания школы, мне казалось, что это просто идеальный вариант совместить свой интерес к электронике и радиотехнике, реализовав его в морском применении. Я выбрал «Макаровку», электромеханический факультет. Вроде бы то, что надо.
И вот с аттестатом зрелости, грамотой за отличные успехи в учебе я поехал в Ленинград в поисках своего пути и новых приключений.
Со мной поехал и отец в роли моего «кошелька». Но подозреваю, что и с целью «оторваться» вдали от семьи, «гульнув» со своими знакомыми. Доведя меня до абитуриентской общаги, отец «испарился по делам», оставив меня в крайней нерешительности. Города я не знал. Проехав всего один раз от вокзала до Васильевского острова на метро, где и что находится, тоже представлял очень смутно. Поэтому с городом меня знакомил совершенно чужой человек. Он вроде тоже собирался поступать вместе с нами, а вроде только делал вид. Был тогда такой мошеннический трюк у изобретательных представителей преступной среды – изображая абитуриента, поселялись в общагу, а туда ведь приезжали со всех уголков страны и на кармане имели немалые суммы. Ведь прожить надо было как минимум два месяца, а «абитуру» в «Макаровке» не кормили, только давали бесплатное временное жильё. Брали с собой парни, как правило, 300 – 400 рублей. И вот эти аферисты проверяли в их отсутствие вещи своих соседей по кубрику и искали эти деньги. Обворованные парни оставались без средств к дальнейшему поступлению и уезжали так и «несолоно хлебавши». Именно это произошло на моих глазах - у соседа по комнате вытащили 400 рублей, пока мы были на экзаменах. Это по тем временам была огромная сумма. И ничего не сделаешь, розыском никто не занимался.
Мне с этим было проще, раз в карманах ничего нет. А через пару дней появился отец, отдал мне всё, что осталось после его похождений, а это было аж 65 рублей, и с пожеланием - ни в чём себе не отказывать, уехал обратно.
На безрыбье, как говорится, и сам раком станешь, поэтому, прикинув свои финансовые возможности, я был сильно озадачен. К тому моменту я уже сдал удачно один экзамен, но предстояло ещё три, и положительный исход дела был под большим вопросом. В моей комнате, или кубрике, как, на морской манер, её называли курсанты (и нас приучали к этим традиционным понятиям), сложилась дружная группа из нескольких парней. Одного звали Юра Бойко, это был спортивный парень, похожий на гимнаста, и ещё высокий парень с кликухой «Штакет», но тогда мы его звали просто по имени, Олегом. Так вот, на этой 20-й линии Васильевского острова, непосредственно рядом с общагой располагался хлебокомбинат Василеостровского района, который распространял по всей округе такой аромат выпечки, что вечно голодные абитуриенты или сбегали в поисках доступной пищи, или лезли через забор комбината за источниками этих запахов - свежими батонами. Бойко делал это превосходно, его спортивная форма позволяла подкармливать нас по вечерам, когда было особенно голодно. В свободное от подготовки к экзаменам время мы изучали наш прекрасный город, к которому я мгновенно стал неравнодушен, ходили даже на концерт некоей популярной тогда группы, то ли «Лейся песня», то ли «Поющие сердца». Это уже не важно, они не сильно отличались по репертуару.
Сдав вполне удачно ещё один экзамен, я уже понимал, что денег катастрофически не хватает. Сомнений мне добавляли коллеги - абитуриенты, сообщив, что в плавсостав из «Макаровки» берут мизерное количество выпускников. А вот из обычной мореходки в море идут все. И тут у меня возникла идея использовать свою почетную грамоту, она тогда заменяла сдачу экзаменов в Мореходное училище. Необходимо было только написать сочинение, и по баллам я бы проходил, если даже сочинение оценили бы на тройку. После тяжких раздумий я бросил всё, чего уже достиг в Макаровском училище и подал документы на радиотехническое отделение Ленинградского мореходного училища ММФ.
В день написания сочинения произошёл казусный случай, который повлиял на мою дальнейшую судьбу в этой мореходке, это уже тогда, когда я туда поступил. Дело в том, что многие люди видят одно событие, а понимают увиденное совсем в другом, неожиданном толковании. Я узнал об этом казусе спустя много лет, встретившись случайно в метро и разговорившись с этим «наблюдателем», имеющим искажённое сознание. Он сам мне и выложил своё видение тех событий и тот факт, что всем окружающим рассказывал об этом во время обучения.
А дело было так – зная, что мне достаточно тройки и, написав быстренько сочинение ещё до конца отведённого времени, я при сдаче исписанных листочков попросил женщину преподавателя, уже проверяющего работы у тех, кто «отстрелялся» – сообщить мне результат. Что и увидел этот завистник – долговязый парень с азиатским лицом. То ли казах, то ли узбек. В общем, с характерной внешностью. В его воображении сразу нарисовался не иначе как сговор, вон они шушукаются, а парень блатной и явно они «в доле». Ну, люди у нас такие, к сожалению, завистливые. Ничего уж с этим не поделаешь. И желание мне нагадить не оставило этого парня – он усиленно распространял эти свои домыслы в кругу старшин и подбивал их «гнобить блатных». Это чтобы им служба раем не казалась. «Последний гвоздь» в этот домысел завистника вбил факт того, что я не жил в общаге ЛМУ, я ведь так и остался в Макаровском общежитии со «Штакетом» и Бойко в одном кубрике. Зачем мне было дёргаться туда – сюда, если и денег-то у меня оставалось меньше рубля. Женщина - литератор обрадовала меня тогда тем, что поставила 4 балла и я, соответственно, понял, что однозначно прохожу по конкурсу.
После удачного завершения плана с мореходкой, надо было теперь что-то делать, чтобы добраться как-то обратно - домой. Сейчас, может быть, это выглядит унизительным, но тогда это было в порядке вещей, не только я, многие ведь нуждались. Поэтому мне пришлось просить своих коллег - абитуриентов скинуться, по мере возможности. Мне надо было купить билет на обратный путь. Самый дешёвый проезд до Москвы стоил 4 рубля, а дальше можно уже было проскочить «зайцем» на электричках. Как сейчас помню - «Штакет» недовольно бурчал, но денег дал, аж целый рубль.
Вот так и закончился выбор профессии на том этапе моей молодости. Впереди было обучение в мореходке, там же мы проходили и военную службу. По окончании получали профессию судового радиста, диплом радиотехника и звание младшего лейтенанта запаса. Это если ты становился гражданским. При желании можно было надеть погоны. Кто-то уходил в милицию, кто-то в авиацию. Как поступить каждый решал сам, по мере возможности. Распределения в то время были очень неудачными.
В день, когда я точно узнал, что был зачислен в курсанты, прошёл сильный дождь и, идя по дорожке к метро «Елизаровская», я решил, что это к удаче. Ливень прошел быстро, был обильным, оставил после себя запах озона и яркое солнце. Было радостно на душе, ведь меня ожидала легкая и приятная дорога домой с победой. Вода смыла весь негатив в душе, а значит, я непременно смогу получить от дальнейших жизненных приключений настоящее удовольствие. Я лавировал между дождевых червей, которые в огромном количестве, как будущие трудности в жизни, выползли на эту дорожку после ливня и очень старался их не раздавить…