Наталья ждала, ей стало казаться что она уже чувствует на своей коже его теплое дыхание. Точно уверена она не была, но открывать глаза чтоб проверить, не хотелось. Это все испортит. Она боялась потревожить сладкое чувство предвкушения. Оно волнует, будоражит кровь и кружит голову, не меньше, чем сам поцелуй.
Казалось еще секунда и его губы коснутся ее.
Алексей не решался. Он видел, что Наташа ждет, но никак не мог сделать это. "Как ребенок! Честное, слово!" - огорченно думал он. Но она продолжала ждать, и он решил тоже закрыть глаза. Так легче осмелеть и решиться. Их закрытые глаза были напротив друг друга, носы почти касались. Тонкая, нежная струйка ее дыхания щекотала ему кожу над губой. Он настроился и потянулся. Нос коснулся носа Наташи и в этот момент они оба вздрогнули. Виной тому было совсем не прикосновение. Виной тому был телефон.
"Тоооолько! Рюмка водки на столе!" - заорал он из верхнего кармана куртки Алексея.
"Черт!" - сказал он и извлек поющий хриплым голосом Лепса сотовый.
"Наташа, прости! Я не знаю, что ей нужно!" - сказал он.
Наташа успела заметить на экране "любимая жена".
Настроение было безвозвратно испорчено.
"Любимая жена! - повторяла она про себя. -А что я хотела? Он всего полгода не живет с ней! А дочке 6 лет! И он знает, что она не его. И даже после этого, жена у него до сих пор любимая. Не бывшая, а любимая. И песню-то выбрал! Не иначе, переживает. Может; пил какое-то время... Ну его, этого Алексея! Намучаешься с ним! И эта тоже! Нашла ведь время позвонить! Как чувствует!"
Наталья зашла в кафе, ее мелко трясло. Оказалось, она очень замерзла.
Немудрено, ведь на дворце поздняя осень! А они стояли совсем раздетые. Без шубы, без шапки. Запершило горло. Наташа потянулась к бокалу, и залпом выпила его. Ее лелеяла надежда, что это поможет ей не заболеть.
"Размечталась! - думала она про Алексея, и его семью. - Дети еще не совершеннолетние. А жена наглая! Что ей от него нужно было?"
Прошло немало времени, пока в кафе вошел Алексей. Наташе стало жалко его. На его носу, разве только сосульки не было. Было видно, что он очень замерз. Его холоднющая рука накрыла ее кисть. В глазах плескалась такая боль, что ей стало еще его жальче.
Она сначала хотела сбросить его ладонь, но вместо этого, ее вторая рука накрыла его руку сверху.
"Какая холодная! Просто ледяная!" - прокомментировала она свой поступок, объясняя его, скорее себе, чем ему.
"Нет... Так как было, уже никогда не будет!" - вдруг совершенно четко поняла она, сравнив двух Алексеев. "Я никогда больше не смогу отрыться настолько, как могла открыть, когда была юна и беспечна! В нашем возрасте у всех есть прошлое. Которое, как сказала Татьяна, накладывает отпечаток. Время наложило на нас свои печати. Жизненный опыт, ожоги, боль, не дают раскрыть крылья! Что есть любовь, это омут! Глубокий омут! Можно броситься в него с головой, но...
Теперь я знаю, что можно из него и не выплыть! Ах, Алеша, зачем же ты ушел?"
Она закрыла глаза руками и заплакала. Она не плакала уже тысячу лет. Ей казалось, что все уже давно пережито, и вот все вернулось так внезапно и не к месту.
"Как я смогу полюбить снова, если я знаю, что человек может уйти! Бросить одну, с ребенком на руках! Как он посмел уйти от нас! Он так нас любил! Зачем это случилось! Кому это было нужно? Зачем у меня отобрали мою любовь?" - мысли терзали ее.
Она почувствовала на себе чьи-то руки.
"Не надо!" - оттолкнула она его.
"Надо! Нам обоим надо это! Наташа; мы с тобой истерзанные души! Мы с тобой оба пережили такую боль, что странно, как мы вообще можем улыбаться, после всего, что случилось. Наташа, но это все в прошлом. Очень сложно забыть. А вырвать из сердца невозможно в принципе. Без такого огромного куска, оно работать не будет. Оно иссочится кровью и остановится! Я не знаю, что случилось у тебя, почему такая женщина, как ты могла остаться одна... Как он мог оставить тебя?"
"Он умер!" - прервала его Наташа.
За столом повисло молчание.
"Прости!" - сказал Алексей и ушел куда-то.
Он вернулся с запотевшим кувшинчиком. В нем плескалась прозрачная жидкость.
Он налил по рюмке и подал одну ей.
"Светлая память!" - сказал он, и опрокинул содержимое в рот.
Наташа нерешительно посмотрела на нее, и вдруг под каким-то порывом, последовала его примеру.
"Светлая память!" - сказала она вслух.
"Надо помнить, Наташа, но отпустить. Отпусти его! Пусть его душа летит, куда хочет. Он обергал тебя с высоты много лет, но теперь он видит, о тебе есть кому заботиться! Я прошу тебя, дай мне шанс! Давай попробуем!" - просил он.
"Это так сложно!" - сказала она.
"Очень! - ответил он. - Но мы сильные, мы умные, и все сможем!"
"Думаешь?" - с сомнением спросила она.
"Не знаю?" - пожал плечами он. Алексей правда не знал. Звонок жены выбил его из колеи. Она имела над ним, какую-то поразительную власть. Сможет ли он забыть ее?
Даст ли она забыть о себе?
Сегодня он первый раз отказал ей.
Это стоило для него полчаса ее истерики, грозных угроз, что не разрешит общаться с детьми, и горьких слез, которые он никогда не мог выносить. Стоило ей заплакать, и он был готов на все, лишь ее прекрасные глазки высохли.
На угрозы он ответил, что по суду добьется свиданий с собственными детьми.
На это Элиза ответила, что тогда он не увидит дочку.
"С чего бы это? Ты будешь делать генетическую экспертизу? Может, ты забыла, как плакала и молила меня записать ее на мою фамилию! Так вот, я принял ее! Она моя дочь! Поняла? И только посмей связаться с экспертизами, ты хочешь, чтобы она узнала, что я не ее отец? Зачем? Ее биологический папаша соизволил признать ее? Ты все забыла!" - кричал он в трубку.
В ней повисла гробовая тишина. Он никогда не говорил ей таких слов. Никогда не упрекал ее.
Когда она пришла домой, то перед ним опустилась на пол, обняв его колени. Она вцепилась в них, и плакала до самого утра.
В эту ночь он его сердце чуть не разорвалось. А она только плакала и плакала. И молчала. Как он ни спрашивал ее, что произошло. Каких только картин не промчалось перед его глазами.
Когда полностью вытянула из него всю душу, лишь тогда она сказала, что беременна.
"Что ж ты расстраиваешься? Это же такая радость!" - закричал он. С его души свалился огромный камень. С ней все в порядке! Она просто беременна!
"Это не твой ребенок!" - сказала она.
"С чего ты взяла?" - спросил он.
"Знаю. Чувствую!" - ответила она.
"Может, мой!" - поспорил он. В этот месяц у них была близость. Жена давно избегала его, но пару недель назад все же поддалась.
"Как раз в овуляцию!" - подумал он.
То, что она изменяет ему, он догадывался. Давно. Года два.
Не спрашивал. А как было спросить? Тогда нужно было уходить. А уйти от нее он не мог.
Без этой женщины он не мог дышать.
Сомнения до сих пор оставались у него. Дочка была совсем на него не похожа внешне, но в характерах, несомненно, было что-то общее. И душой она очень тянулась к нему.
Пока она молчала, он думал о своей малышке. О Настенке.
Как и следовало ожидать, в трубке раздались всхлипывания.
Если б не Наташа, он бы снова повелся на ее провокацию. Жена хорошо осознавала, чтоб он нестоек к ее слезам, и частенько пользовалась этим приемом.
"Прием ниже пояса!" - сказал он.
Всхлипывания на миг прекратились.
"Как ты можешь!" - сказала она нормальным, совсем не заплаканным голосом, и не дождавшись от него никакого ответа, зарыдала вновь.
"Я не буду оформлять кредит на свое имя! - твердо ответил он. - Ты сама решила уйти от меня. Видит, Бог, я уходить не хотел. Я прощал тебе все! Но ты! Ты не захотела жить со мной! Ты! Понимаешь? О чем ты думала, когда выгоняла? О том, что я буду вечно исполнять твои капризы?"
"Алеша, приезжай!" - проворковала она, снова сменив тактику. Был у нее и еще один запрещённый прием.
Она манила его, доводила до беспамятства, давая надежду на то, что подарит ласку, добивалась от него всего, что ей надо было ,и отталкивала.
Правда, он быстро раскусил ее и стал умнее. Стал соглашаться только после того, как она сдавалась.
Он безумно желал ее, и за близость с ней до сих пор был готов расплачиваться, выполнением капризов.
Но сегодня он понял, что может противостоять ей.
"Спасибо, но не хочется! Позвони кому-нибудь другому! Приедут. Утешат!" - сказал он и положил трубку.
Она , как и следовала ожидать, перезвонила. Он сбросил. Он позвонила еще раз. Потом еще.
Сбросив снова, он с легким сердцем отключил телефон.
"Наташа, спасибо тебе!" - сказал мысленно он, и вошел в кафе.
Она сидела за столом, такая трогательная, растерянная и расстроенная. Нежность переполнила все его существо.
А потом она тоже заплакала. Но совсем не так, как жена.
Элиза плакала для него, Наташа плакала для себя. От горечи. От безысходности. От безумного горя, с которым ей пришлось столкнуться.
Эта женщина была совсем другая. Не похожая на жену, и это нравилось Алексею.
Он не знал, получится ли у них, но попробовать, несомненно, стоило!
Продолжение http://www.proza.ru/2018/12/03/305