Ни разу за то время, пока я был с Нелли, я не был так счастлив, как в этот день. Я не думал ни о поцелуях, ни о том, что она не будет моей никогда. Меня переполняла давно забытая детская радость, я с наслаждением пил этот солнечный теплый осенний день, шуршание опавшей листвы и пожухлой травы, хруст ветвей под ногами, лесные прелые ароматы. И Нелли то и дело начинала кружиться, бросив корзину на землю, раскинув руки, и не думая уже об опятах.
- Нелли, ты правда не боишься лесных маньяков? – спросил я ее, смеясь.
- Не боюсь! Я сама кого хочешь прибью!
- Ты такая сильная?
- Я такая! – и она залилась серебряным смехом, который спиралями взвился над соснами и ушел в бесконечную синеву небес. Я ничуть не удивился бы, если бы в этот день к нам снизошли светящиеся ангелы и сказали бы что-нибудь мудрое.
Но ангелы не прилетели. Вместо них мы увидели странные грибы, чем-то похожие на мухоморы, только не красные, а белые с коричневыми пятнами.
На меня снизошла какая-то невиданная лихость, мне захотелось чем-то удивить Нелли. Или еще сильнее ее развеселить, поднять на планку и без того приподнятое настроение. Я подбежал к грибам, сорвал один из самых крупных, понюхал. Запах был съедобный. Недолго думая, я откусил полшляпки гриба и уставился на мою спутницу нарочито выпученными глазами. Глаза Нелли тоже округлились.
- Что ты делаешь? Разве это не поганка? – взволнованно пропела моя принцесса.
- Я с детства хожу за грибами. Отец учил, что если запах съедобный, значит, гриб можно есть даже сырым. Он сам так маму всё время пугал, она только и делала, что в обморок падала, когда за грибами с ним ходила. Поганки лекарствами пахнут или вообще не имеют запаха. Кстати, очень вкусно. Хочешь попробовать?
Нелли немного поколебалась, и вдруг глазки ее сверкнули:
- А давай! Вкусно, говоришь?
Нелли выбрала гриб поменьше, сорвала его, тоже понюхала и откусила сразу всю шляпку. И даже с набитым ртом, тяжело пережевывая гриб, она оставалась невыразимо изящной и очаровательной. Я смотрел на нее с умилением, и сердце мое билось восторженно.
- Вкусно?
- Угу. Только водичкой надо запить, - еле выговорила она, и я протянул ей пластиковую бутылку.
Не знаю, сколько прошло времени, когда я понял, что со мной что-то случилось. Помню, мы нашли еще урожайный поваленный березовый ствол, набрали полную корзину и два пакета – всё еще шло, как обычно. Нелли пела себе под нос какую-то популярную песенку про любовь к военным, красивым, здоровенным, я подумывал о возвращении, и вдруг что-то случилось с моим зрением. Солнечные блики на листьях превратились в маленькие радуги. Всё вокруг стало рассыпаться на цветные спектры и ореолы, глянув вверх, я увидел, что небо словно усыпали алмазами и жемчугами. Ошеломленный, я остановился и замер. Поставил корзину и пакеты, посмотрел на руки – они мерцали и переливались, линии на ладонях струились, как ручейки…
«Это были поганки, - донеслось до меня откуда-то из глубины леса, как будто моя голова осталась где-то там – далеко позади. – Начались галлюцинации, и скоро ты умрешь. И Нелли умрет вместе с тобой. Вы не сможете выбраться из леса. Сейчас ваши кишки скрутит, и вы останетесь умирать здесь мучительной смертью, истекая поносом и рвотой. Вас найдут не скоро – вы никому не сказали, в какой лес собрались. Может, через неделю на ваши тела набредет какой-то случайный грибник…»
Меня охватила паника. Сейчас и Нелли почувствует, что что-то не так. Какой я идиот! Зачем я съел этот гриб? Ладно, сам съел – зачем ей позволил? Я же впервые увидел эти грибы!
- Нелли… - пробубнил я, не зная, как признаться, что со мной всё плохо, что дальше я идти не в состоянии и что ей тоже скоро придется столкнуться с последствиями нашей бесшабашности.
- Коля? – ее голос эхом рассыпался в моих ушах, словно она сказала в микрофон с реверберацией.
- Нелли, с тобой всё хорошо? – спросил я у существа, которое светилось и переливалось всеми цветами радуги и даже какими-то неземными оттенками.
- Смотри! – воскликнуло существо и указало куда-то вглубь леса. – Пойдем, посмотрим, что там такое…
Я побрел за светящейся фигурой. Паника росла с геометрической прогрессией. Идти было не тяжело, ноги слушались исправно, но я с трудом понимал, в какую область световых потоков ведет меня эта полувоздушная девушка.
Нелли указала на какой-то торчащий из земли предмет древесного цвета вышиной с человеческий рост. Любопытство немного отрезвило меня, паника чуть ослабла, я отер лицо руками, несколько раз надавил на глаза, надеясь хоть немного вернуть остроту зрения. К счастью, это помогло. Радужные ореолы на предметах не исчезли, но уже не мешали различать их границы.
- Стыд и срам! И кто это тут такое вытесал? – сказала Нелли несколькими голосами.
Я еще раз протер глаза и, наконец, понял, что перед нами огромный деревянный выточенный со всеми подробностями и мужской орган.
Не знаю, о чем бы я подумал, если бы во мне не сидел гриб, но мне было точно не до каких-то отвлеченных мыслей. Меня волновало только одно: как себя чувствует Нелли? Неужели на нее это никак не действует? Было бы хорошо, если бы так. Хоть потом краснеть не придется. Пусть мне одному будет плохо – и поделом!
Я открыл рот, чтобы признаться, пока не поздно, что у меня галлюцинации, что я плохо вижу и уже плохо соображаю, что мне не до деревянных фаллосов, что я готов просить прощения за столь опрометчивый и глупый поступок, но Нелли не дала мне ничего сказать. Она сделала то, отчего мое зрение вдруг резко улучшилось: она подошла к фаллосу, встала перед ним на колени и начала молиться:
- О великий и могучий член! Ты – мой бог. Я – твоя рабыня. Прости меня за то, что я согрешила… То есть, наоборот, прости меня за то, что я не грешна, что я храню верность одному единственному. Прости меня, о великий и ужасный член! – и она упала на землю, раскинула руки в стороны и захохотала так, что я протрезвел еще сильнее. Ее бил истерический смех, она каталась по земле, то смеясь, то как будто плача, и до меня дошло, что у нее тоже начались проблемы.
- Нелли! – я подбежал к ней, схватил ее за рукав куртки, чтобы остановить.
Она перестала кататься по земле и вдруг уставилась в небо опустевшим стеклянным взглядом, словно душу из ее тела вынули, словно она стала куклой.
- Кажется, эти грибы… - забормотал я, но она снова не дала мне ничего сказать:
- Тихо! Ничего не говори! Я смотрю кино… о моей жизни… вон там, - она указала пальцем куда-то вверх. - Я всё вижу. Я скоро выйду замуж. У меня будет трое детей. Две девочки и мальчик. С мужем мы не расстанемся. Он любит меня. Но погуливать будет. Скот! Да, вижу блондинку. Потом будет какая-то полненькая. И еще, и еще… Мне говорят, что я это всё забуду. Сейчас знаю, а через час забуду. Так жалко, если забуду!.. И еще вижу тебя. Ты так любишь меня. Как красиво ты меня любишь!.. в твоей любви есть такие цвета, которых я никогда еще не видела. Никто больше меня не будет любить так! Такими цветами! Такими лучиками… такими узорами… это нереально… и безумно красиво…
Я слушал ее, заворожено глядя в глаза. А они вдруг заблестели от слез и посмотрели на меня огромными черными ямами зрачков:
- Я не знала, что это так красиво… как ты так умеешь? Ты жену так любить не будешь, никого больше так любить не будешь…
- Нелли…
- А знаешь, что еще я увидела? Если у нас с тобой это случится, то ты перестанешь меня так любить. Даже если поцелуемся – уже всё кончится…
- Где ты всё это видишь? – прошептал я.
- Где-то там, далеко, - рассеянно ответила она.
- Это, видимо, галлюцинации. Мы зря грибы те съели. Как бы теперь концы не отдать…
- Это правда. Я не знаю, что делать. Я всё забуду или буду помнить – я не знаю…
Она резко вскочила, ее волосы были сплошь облеплены радужными листьями и веточками.
Она сняла с себя куртку, затем принялась расстегивать джинсы, следом с нее слетела футболка, попутно она освободилась от обуви и носков. Я понял, что это конец жизни. Грибы на прощание подарят мне ее, и заберут взамен мою жизнь. Нелли осталась в нижнем белье. Ее фигура была совершенной. Безупречность ее линий смешалась с моими галлюцинациями, что в сумме дало светящееся тело солнечной богини.
И она начала танцевать. Не знаю, как такое могло быть, но в моей голове зазвучала, попадая точно в ритм ее танца, какая-то запредельная по красоте музыка, которую исполняли нездешние неслыханные ранее инструменты. Это был не стриптиз. Движения были не резкими и не вульгарными. Нелли двигалась плавно, почти неуловимо. Иногда мне мерещилось, что она подлетает в воздух и на миг зависает, словно становясь невесомой. А порой она словно рассыпалась на несколько светящихся фигур, и каждая начинала свой отдельный танец, но затем они снова сливались воедино.
- Меня нельзя трогать, но один раз можно увидеть! – сказала она, когда танец был завершен и музыка смолкла. – Смотри!
Она расстегнула лифчик, и моему взору открылась великолепная грудь с маленькими розовыми сосками. Затем с Нелли сползли трусики…
Я вскочил и бросился на нее, но не чтоб овладеть (мои чувства были на недосягаемой для либидо высоте) – только чтобы проверить, убедиться, что происходящее реально, что передо мной хоть и светящийся, но живой человек, а не пустая галлюцинация.
Но Нелли меня остановила какой-то силой, похожей на вихрь или смерч, вдруг вырвавшийся из ее сумасшедших глаз.
- Стою, не подхожу, - покорился я.
- Смотри! – скомандовала Нелли.
- Смотрю…
И из нее хлынули потоки жемчуга и перламутра. Они вошли в меня и что-то во мне нащупали - где-то в районе крестца. Потом струи прошлись по позвоночнику вверх, и в голове произошла вспышка такой интенсивности, что я подумал, что ослеп. Но в следующий миг я увидел, как и из меня вышел мой бордовый с белесо-голубыми краями огненный поток. Наши струи стали сплетаться в звенящем воздухе подобно двум сказочным воркующим жар-птицам. Это был совершенно немыслимый танец, и я чувствовал его всем своим телом, и в какой-то момент я понял, что этим танцем можно управлять определенным волевым усилием.
Я не знаю, сколько это продолжалось, сколько мы с ней танцевали. Мне хотелось, чтобы неземная музыка в моей голове не смолкала, и чтобы наш танец длился до скончания времен.
Но силы начали иссякать, радужные огни потеряли яркость, жар-птицы становились все призрачней, и вскоре от них остались только легкие бесцветные полутени. А потом я закрыл глаза и упал в траву. Что-то свалилось рядом со мной, и всё стихло…