- Добрый день Саша, - сказал такой не знакомый Саше голос в его мобильном телефоне.
- Здравствуйте, - ответил Саша. Старательно, но тщетно пытаясь определить человека, которому он принадлежал.
- Не узнал меня? Это я, твой бывший руководитель, - сказал мужчина, тихим, словно бы уставшим, голосом. Саше показалось, что это Родштейн. Но, только, сильно постаревший.
- Нет. Извините, - честно сказал Саша. Он понимал, что Григорий Эрихович не может так изменится за короткий срок. Но, и определить, кто же это, был не в силах.
- Это Игорь Артамонович тебя беспокоит. Не узнаешь своего директора. А ведь всего ничего времени-то прошло. Богатым буду, - со вздохом сказал бывший директор, словно бы факт обогащения его не радовал,
- Ой! Игорь Артамонович! Я же вас никогда не слышал по мобильному телефону. Только по-городскому, или внутреннему, меня всегда с вами соединяли через секретаря. А тут вы сами, напрямую. Вот я и не узнал.
- Ничего страшного. Как там у вас дела? Макеты домов не выкинули, которые на втором этаже, в холле, у банкомата стояли?
Его интересовали именно макеты, так, как он понимал, что всё остальное уже не так важно в этих стенах, повидавших многое на своём веку. Ведь типовые серии панельных домов, что были выполненны в виде макетов и являлись неким итогом всей проделанной институтом работы, в тот период времени, когда во главе него стоял Пристроев.
- Какие макеты? А-а-а! Те самые, что от ДСК остались! Нет, не выкинули. Стоят, там, в вестибюле, у банкоматов, где у Опле каморка была!?
- Какая Опле? Ах, да! Эта сучка! Выжили её из Генплана. И там она начала свои козни строить. Ну, ничего, и на таких, как она есть управа. У них же директор сменился. Девочку какую-то из Казани поставили. Хурулина кажется, а может и Хуюлина – не помню. Да и зачем? Это же юристы, или экономисты все – не наши люди, все на одно лицо, даже и не запоминаются.
- Значит и на новом месте она за старое, – не удивился Саша.
- У тебя работа-то есть?
- Нет.
- Как нет!? Вообще никакой?
- Никакой, - грустно сказал Саша.
- Да, что они там совсем с ума посходили. Я бы такого никогда не допустил, чтобы такой нужный для производства человек, бездельничал, и не приносил той пользы, которую он один может принести как несколько человек. Ну, да ладно. Тем лучше. Дело вот в чём. Требуется тут в одно место ГАП. Это, как старший ГАП, сейчас так это называется. Пойдешь?
В то время Саша уже долго хранился в тишине своей комнаты, всеми забытый и никому не нужный. Несмотря на катастрофическую нехватку специалистов, вплоть до применения людей других профессий. Это ему напоминало последствия тридцать седьмого года, когда все специалисты в стране были искусственно уничтожены, и взамен их пришли те, кто был нахальнее, или смелее, а точнее сказать – не боялся браться за всё что угодно, только лишь для того чтоб выжить.
- Давайте я схожу туда посмотреть, что у них там.
- Хорошо. Это мои друзья из Белоруссии, проектировщики, им срочно потребовался руководитель их «детским садом», состоящим из молодых и талантливых, но пока не умеющих работать правильно – архитекторов.
К тому моменту Саше уже было неинтересно оставаться в своей продажной и опостылевшей ему профессии. Но до пенсии оставалось одиннадцать лет, а премьер министр грозил продлить пенсионный возраст.
Иными словами, Саша пошёл на этот компромисс со своей сложной, сформировавшейся натурой.
- Его звать Гагик. Это мой земляк. Он тоже из Минска, как и я. Ему нужен руководитель его архитекторами. Придешь к нему на беседу. Ничего с собой не бери, там достаточно только моего слова. Они посмотрят на тебя, и скажут, берут, или нет. Правда он говорит, чтобы я тоже подошёл, но мне это очень рано. Я только в одиннадцать просыпаюсь. На вот, телефончик его. Позвони. Договорись с ним.
- Хорошо, я позвоню.
- Позвони, позвони. У него хорошая контора. Народу немного, но деньги есть. Сидят в центре, на Смоленке. Офис хорошо обставлен. А потом перезвони мне, расскажи, что он скажет.
Надо было ломать этот постылый, вялый ритм жизни. Но, как ничего больше не хотелось, как надоела вся эта возня. Сашу тут же потянуло в отпуск, уехать куда-то далеко, далеко, а может быть и просто представить себе, что уехал, оставшись лежать у себя дома на кровати, смотря своим застывшим взглядом мыслителя, в открытое окно, за которым проплывают набухшие от воды, дождевые облака.
- Алло. Алло. Это Гагик? Добрый день. Это вас беспокоит Александр Шумейко от Пристроева, - выдавил через силу из себя Саша.
- А, это вы Саша. Вы знаете, давайте завтра в одиннадцать? Игорь Артамонович не сможет. Но я доверяю его мнению. Поэтому просто встретимся с вами и поговорим, - ответил Гагик.
- Хорошо, завтра в одиннадцать, я у вас. А как точно звучит ваш адрес?
- У меня вторая линия, извините, я вам сообщением вышлю, - сказал Гагик.
- Хорошо. До завтра.
На следующий день, Саша уже абсолютно был уверен в том, что его берут на очень хорошую работу. На ту, где он будет востребован и пригодится не только как руководитель процессом зарождения архитектурного образа, но и вообще, как организатор всего этого таинства зарождения проекта.
У Саши с самого утра было хорошее настроения. Ему казалось, что вот он - этот час настал. Пришло время, когда о нём вспомнили, и он опять будет нужен людям, принося пользу на все сто, а не как сейчас здесь, всего на каких-то пять, десят процентовь, и к тому же не каждый день. Но, что-то всё же подсказывало ему, чтоб он не так спешил веселилться от ещё не достигнутых успехов.
Ближе к десяти утра ему, как и в прошлый раз, стало страшно, и он задумался над тем, а нужна ли ему вообще вся эта гребаная архитектура. Настроение заметно стало портиться.
Но, надо было идти на собеседование.
- А, что ты собственно теряешь? - сказала ему Марина, с которой он решил посоветоваться.
И действительно, что я теряю? Ничего. Только приобретаю. Причем в любом случае, даже если и не пойду на работу к Гагику. Ведь решения приходят только в общении, - ответил он ей.
Саша встал, оделся и пошел.
Это был Сталинский ампир. Кажется, шестой этаж. Квартира номер тринадцать. Почему тринадцать? Нет, всё же, что-то тут не то. Подумал Саша, но тут же отогнал от себя эти, такие уже знакомые ему мысли.
Он позвонил в дверь. Какой же у него старый и хриплый голос, такой, как будто им не пользовались уже много, много лет. Подумал он о звонке. Прошло несколько секунд, но дверь никто и не собирался ему открывать. Но, внутри кто-то был. Из глубины квартиры доносились чьи-то шаги и голоса. Там явно кипела жизнь. Саша позвонил ещё, но уже более продолжительно. Результат был тот же. Странно. Подумал он, и позвонил ещё раз. Но это, уже сложно было назвать звонком. Скорее это была военная сирена, то затихающая, то усиливающаяся. Элктричесский звонок, явно не выдерживал такого долгого давления с его стороны. Да, им точно никто не пользовался в последнее время, довольствуясь просто каждый своим личным ключом.
Но, вдруг ему послышались шаги. И это были не простые шаги, человека, хотящего открыть дверь, это были шаги убийцы, собирающегося уничтожить свою жертву, мешающую жить. Саша убрал палец как можно дальше от звонка, при этом интуитивно спрятав свою правую руку за спину.
Дверь открылась. Саша хотел что-то сказать, но человек, открывший её, явно передумав его убивать, уже шёл к себе в обратном направлении, словно бы демонстративно подчёркивая свою занятость и безразличие к гостю.
Саша вошёл и, не имея возможности ни с кем здороваться, проследовал в глубину бывшей квартиры, увидев перед собой явно переговорную, сев в ней за круглый стол, прислушиваясь к подозрительной тишине незнакомого ему офиса.
Будучи отремонтированной под офис, вся эта бывшая квартира сохранила у себя под потолком лепнину Сталинского периода. И прямо над центром стола, где он сидел, на потолке была прилеплена огромная, витиеватая, гипсовая розетка, около метра в диаметре. Люстра видимо осталась с тех времён. Ему стало как-то не по себе и захотелось домой. Но отступать уже было просто смешно. Он сидел, молча, и ждал.
Не прошло и двадцати пяти минут, как входная дверь открылась, и вошли двое. Один, был, как и положено очень похож на Белоруса. Черные, густые, коротко подстриженные волосы, с фрагментами ранней седины, плотно облегали его большую голову, с начинающейся спереди залысиной. Все это завершал большой, армянский нос, Гагик. Подумал Саша. Второй очень похож на вора в законе. При этом он оказался небольшого роста и неразговорчив, с пронзительным взглядом широко расставленных глаз на круглом, большом лице, практически не имеющей лба, головы. Подстрижен он был так же коротко и без изюминки.
- Добрый день. Вы Саша? – спросил Гагик.
- Да, я.
- Я Гагик, а это мой компаньон, Семён. Он с нами посидит. Проходите ко мне в кабинет и садитесь, - произнес он, снимая пальто на ходу.
Семен при этом очень внимательно разглядывал не столько Сашу, сколько его поведение, пытаясь выявить и расшифровать его повадки и жесты, будто психолог.
Все присели. Семен сел точно напротив, не сводил с Саши своих пытливых, как у голодного волка глаз.
- Вы чем занимались? Игорь Артамонович сказал, что вы делали как раз детские сады и школы последнее время? – начал допрос Гагик.
- Да, именно этим я и занимался, но помимо этого много чем ещё.
- Нас интересуют школы. Вы уже посмотрели наши объекты в переговорной, на планшетах?
- Да. Посмотрел
- Ну, и вот. Видели там школу? – спросил Гагик.
- Да. Видел. Ну, уж больно она огромная у вас.
- Да. Она на две тысячи пятьсот учащихся, а вы, какие делали? - с гордостью в голосе спросил Гагик, понимая, что Саша не мог проектировать такого мастодонта, так, как только им удалось замахнуться на это.
- Мы с мастерской делали до тысячи человек, не больше, и то она была экспериментальной. Я знаю, кто-то делал в Москве на тысячу пятьсот, но, чтобы две тысячи пятьсот, такого я и не слышал. Это же целый микрорайон, - не скрывая своего удивления, сказал Саша.
- А вот мы делаем.
- И что. Её строят?
- Да. Вот смотрите, - развернул Саше Гагик свой компьютер, где камера онлайн, из интернета показывала ему вид на строительство прямо в прямом эфире.
- Это, что онлайн камера? – не поверил масштабам строительства, Саша.
- Да. Они уже кое-где на три этажа вышли из земли, но в целом пока только на нулевой отметке, - со вздохом сказал Гагик. Семён сидел молча и внимательно наблюдал за разговором.
- А, как же экспертиза? – поинтересовался самым больным вопросом Саша.
На живой картинке в мониторе компьютера кипела стройка, работал кран, копошились строители. Но больше всего удивлял тот факт, что школа поглотила всё пространство двора, практически полностью заняв собой. Со всех сторон её плотной стеной окружили двадцатипятиэтажные пластины серых, бетонных, без заполнения наружных стен – каркасов жилых домов. Места пол внутренний двор не было, так же не наблюдался и пришкольный стадион.
- А никак.
- Как это никак? – не понял Саша таких шуток.
- А мы в неё и не входили.
- Как это не входили? Разве так можно? – не поверил своим ушам Саша, привыкший согласовывать каждый миллиметр переделок в экспертизе, так, словно именно к его проектам подходили, таким образом, словно бы они самые важные в городе. И только после этого начиналась не менее требовательная к проекту стройка, приводящая в итоге к повторной экспертизе.
- Ещё как можно, - с легкой улыбкой авантюриста, которому есть куда бежать, ответил Гагик.
Семён при этом опустил голову слегка вниз, и возможно тоже улыбнулся, но так, чтобы Саша не видел его килерской ухмылки, блеснувшей, как ему показалось золотым зубом.
- А какие у вас ещё есть объекты. Реальные. Кроме школы? – резко прекратил своим вопросом Саша, все проявления самодовольства руководства фирмы.
- У нас много чего ещё есть. Но, сйчас это самый главный и важный для объект. Дело в том. Что у нас уволился ГАП, и его бригада осталась одна. Без руководства. Их надо скоординировать на «рабочку» и провести весь этот объект через Мосгосэкспертизу. Для этого-то вы нам и нужны, - наконец прояснил обстановку Гагик.
- А ГАП, почему уволился? – спросил Саша прямым ударом в сердце, специально провоцируя на уклончивый ответ руководителя.
- Ему захотелось побольше денег, - как ни в чем, ни бывало, парировал Гагик.
Причём он сделал это так быстро и при этом так наигранно естественно, что Саша сразу подумал о том, что бегство ГАПа связано с чем-то другим, и скорее всего это тот момент, который говорит о том, что экспертизу пройти просто невозможно, тем более Московскую, а не коммерческую. Даже и с применением, так называемого административного ресурса.
Надо было теперь как-то выкручиваться, и отступать, а может бежать? Нет, бежать это не просто, проще дослушать весь этот бред до конца и сделав вид, что нужно подумать, уйти отсюда, забыв об этой истории, как о страшном сне.
- С экспертизой мы всегда договариваемся, – как будто почувствовав, о чем думал в данный момент Саша - ответил Гагик.
- Но ведь там нужно два спортивных зала!
- Мы используем один, но большой, расписав в разделе технологию его использование посменно, - уверенным тоном успокоил его Гагик.
- А вы давно проектируете в Москве? – вопросами Саша стал заметать следы, уже явно понимая, что тут от него хотят, предчувствуя один, сплошной криминал, с которым он, больше уже не хотел сталкиваться, сильно устав от него, понимая, чем это обычно кончается.
- Уже лет пять наверно. Раньше только в Минске. Теперь вот в Москву перебрались. Работаем на два города. Тяжело, но есть интернет, да и в Минске зарплаты поменьше чем в Москве, - проболтался, наконец, Гагик.
Да. Зарплаты-то поменьше, но и уровень архитектуры не тот. Подумал про себя Саша. А вслух сказал:
- А в Минске много объектов?
- Да, там очень много работы, да и тут я тоже время не теряю. У нас на подходе целый жилой микрорайон, потом ещё пара школ и детский садик. Я с зам. министра общаюсь изредка, и он знает наш потенциал. Так что не забудет про нас, если что, - продолжал держать марку Гагик, так, словно это Саша его берет к себе на работу.
- Я боюсь, что не справлюсь с таким грандиозным объектом.
- Справитесь, Игорь Артамонович поручился за вас, - спокойно ответил Гагик, уже не сомневаясь в его кандидатуре, несмотря на то, что сам Пристроев не смог приехать на эту встречу и послужить гарантом его профпригодности наяву.
- Но я же могу подумать? – спросил Саша, явно наблюдая заинтересованность им, как специалистом.
- Да. Конечно. Подумайте, - ответил Гагик.
- А, что у вас за архитекторы? Какой состав? – поинтересовался Саша.
- У нас все очень хорошие ребята. Но, только вот они не знают вовсе рабочего проектирования, и им нужно помочь, - наконец открыл перед Сашей оставшиеся карты Гагик.
Вот! Вот они, эти главные слова, прозвучавшие, наконец, из его уст. Сразу все встало на свои места в Сашиной голове!
- А, где они сидят? – скорее уже из вежливости спросил его Саша.
- Пойдёмте со мной, я покажу вам вашу архитектурную бригаду, - предложил Гагик.
Они встали и направились в угловую комнату всей этой огромной квартиры, которая выходила окнами прямо на садовое кольцо, Архитекторам предоставлялись здесь явно самые лучшие условия обитания. Подумал Саша.
Но комната оказалась пуста.
- А где все? – спросил Саша.
- Ща, - ответил Гагик. И повёл его на звуки голосов, доносившийся с кухни.
Там-то и сидела вся теплая компания, состоящая из трех девочек и двух бородатых, очень важного вида молодых людей, пытающихся придать своему внешнему виду, максимальную брутальность. Но, в целом эти молодые люди Саше напомнили его молодость, и сплочённость коллектива. Здесь явно прослеживалась какая-то даже возможно и дружба, то есть то, что ему уже давно не приходилось встречать в проектных бюро. Они о чём-то громко спорили и даже смеялись.
- Здравствуйте ребята! – поздоровался Гагик.
Все, кто как мог, со своей интонацией в голосе и выражением лица ответили генеральному на его приветствие.
- А это кто это с вами, - спросила самая маленькая и от этого смелая девушка с косичками.
- А это, возможно ваш… - на этих словах он замялся. А затем продолжил, - …новый ГАП.
Смех как-то сразу затих, и улыбки рассосались, превратив всю эту компанию, в один миг в серую толпу с улицы.
- Не бойтесь Саша. Они нормальные ребята. Просто думают, что я им самого Господа Бога найду взамен их убежавшего «гения».
Всё это время вместе с ними ходил и молчаливый Семён, по выражению лица которого было видно, что Саша ему понравился, и что собственно уже нет ни смысла, ни желания ходить тут с ними.
- Слушай Гагик, я, пожалуй, пойду к машине, посижу. Подожду тебя, и потом поедем к Есулович, в комитет образования.
- Погоди, а я уже собственно иду с тобой, - сказал Гагик и посмотрел на Сашу вопросительно, а затем добавил, - Подумайте до вечера, а затем позвоните мне. Я буду ждать вашего звонка.
- Хорошо, я подумаю, - сказал Саша совершенно обычным, спокойным тоном, из которого ему же самому стало ясно, что вечером он откажется.
Гагику же Саша явно понравился, как ему показалось он, где-то в глубине души уже сильно рассчитывал на его согласие. Да и перехваченный им взгляд Семёна, смотрящего на Гагика, говорил только об одном, что его Саша так же устраивает.
Вот так вот бывает всегда. Когда вам что-то не нравится в человеке, то ему в вас, как назло нравится всё.
Саша шел к метро, грустный и совершенно, убитый. То, что ещё пару часов назад, так его занимало и обнадеживало, теперь полностью разрушало все надежды, да ещё при этом ему было стыдно от того, что за него замолвил слово такой серьезный человек, как его бывший директор.
Думая, таким образом, он незаметно подгреб к унылой «камере хранения», находящейся на последнем этаже своего института.
Войдя в кабинет, в первом отсеке встретил сидящего за своим столом главного инженера уже не его мастерской - Сергея.
- Ну, как сходил? – спросил Сергей Сашу, не дав ему целиком зайти в комнату из коридора.
- Посмотри какая птичка? Это Синичка, или Снегирь? - сказал Саша, словно бы, не расслышав Серёжиного вопроса, указывая на висящий на стене календарь, с картинками птиц.
- Это дятел, - ответил Сергей.
- Сам ты Дятел! – не согласился с ним Саша, и выдержав небольшую паузу, в пару секунд, добавил:
- А-а-а, всё одно! Везде всё одно, и то же!
- Понравилась обстановка?
- Там никто не знает, что делать. ГАП сбежал. Объект – школа на две тысячи пятьсот мест, помнишь, ты как раз позавчера её мне показывал и удивлялся, как такое вообще в голову могло прийти нормальным людям. Так вот может Сергей. Может! Ещё как может! И, что самое смешное, именно мне её и предстоит теперь проектировать. Ну, что ты скажешь по этому поводу?
- Дурачка нашли. Сиди здесь и не рыпайся. Ничего хорошего всё равно не найдёшь. Я буду до конца сидеть, а ты решай сам. Как знаешь.
- Но, ведь можно попробовать? Лишь бы убежать отсюда!
- Попробуй. Только имей в виду, что ненадолго тебя там хватит, а потом опять дальше бежать. Иными словами, если ты уволишься, то так и будешь до пенсии бегать, как и все теперь бегают, сам знаешь, что тебе мне говорить об этом.
- Да, ты прав, сейчас везде одно и то же. Бежать некуда, - согласился Саша, и добавил, подумав:
- Сейчас не надо глубоко нырять. Весь кислород у поверхности.
- Именно! Чего бегать, если можно ещё посидеть? Вот, когда окончательно здесь всё рухнет, тогда и беги.
- Только тогда уже некуда бежать будет, - вздохнул Саша.
- Кто тебе сказал такое? Бежать всегда есть куда, - успокоил его Сергей.
- Знаешь, я вот, что понял сегодня Сергей. Архитектор, в том его понимании, каким оно было раньше, ещё совсем недавно – никому не нужен. В проектировании всё расслоилось. Теперь существует некое стадо рабов, которых поганяет некий ГАП, и креативщика, одного, двух, в зависимости от количества обьектов. Требования к любому проекту стали настолько сложными, я бы даже сказал, доведёнными до абсурда, что ГАП, и тем более все его подчинённые, просто не имеют ни времени, ни возможности, а теперь уже и желания, творить. Всё творчество убито. Процесс проектирования превратился в нечто похожее на составление квартальных отчётов о проведении строительно-могнтажных работ. Архитектор теперь должен уметь сверять сметы, проверять сопоставительные спецификации, гонять миллиметры с субподрядчиками, на многочисленных совещаниях, переделывая по двадцать раз каждый узел, каждое, связанное со сложнейшей технологией помещение, вместо того, чтобы уделять время творчесству. Поэтому оно постепенно отошло на задний план, превратив архитектуру в счетоводство. Те же, кто смог присосаться у руководства проектных бюро, заявляя о себе, как о талантливых картиночниках, будучи всего лишь художниками, делают не имеющие ничего общего с требуемой, заказчиком архитектурой, но такие красивые, и гламурные, далёкие от рабочего проектирования – концепции. И дело-то даже не в этой школе на 2500 мест, а в том, что я видимо уже не хочу быть архитектором.
- Это ты брось! Все яйцеголовые, молодые управленцы, на самом деле пришли к нам, ещё находящимся в прошлом веке. Вот они и не могут ничего сделать с нами, так, как мы, в свою очередь, не поддаёмся им никак. Ведь это означает для нас смерть! Но, на дворе двадцать первый век, и он уже никогда не простит инакомыслие! Но, это вовсе не говорит о том, что надо менять проффессию. Просто она видоизменилась и нам надо приспособится, – жизнеутверждающе, произнёс Сергей.
- Профессию разрушили, сначала заставив всех заниматься тем, что мы раньше никогда не делали, за всех уволенных специалистов. И теперь, когда их нет, они изощрённо разпределили работу между вновь созданными, придуманными из воздуха профессиями, заменившими те прежние, такие знакомые нам. Дав каждому по маленькому кусочку от того, что он делал ранее - эти последние годы. И теперь они уже не боятся того, что всё вернётся на старые рельсы, предыдущих принципов проектирования, доставшихся нам ещё от дореволюционного общества, лелеемых при социализме, а теперь так безжалостно раздавленных современным, воспитанным на сиюминутной прибыли миром, так, как профессиональный уровень безвозвратно утерян.
Вечером Саша позвонил Пристроеву, и сказал, что отказывается от предложения.
- Как? Зря. Этот корабль уже тонет. Тебе незачем на нём оставаться. Последним с корабля уходит только капитан. А меня там давно уже нет. Ты разве не заметил? - грустно констатировал он.
Саше было очень стыдно за свое решение, но оно уже было озвучено. Он ещё долго слушал рассказы, соскучившегося по общению со своими бывшими сотрудниками Пристроева, а потом, сославшись на работу, попрощался с ним, и, поблагодарив его, извинился, сославшись на дела.
А ведь это было последнее предложение. Ну, Пристроев, во всяком случае, ему уже, как Наталия из москомархитетуры, не позвонит. Подумал Саша, отключив свой телефон.