Ты видишь, ход веков подобен притче
И может загореться на ходу.
Во имя страшного ее величья
Я в добровольных муках в гроб сойду.
Я в гроб сойду и в третий день восстану,
И, как сплавляют по реке плоты,
Ко мне на суд, как баржи каравана,
Столетья поплывут из темноты.
Б. Пастернак
Религиозных философов всегда волновала историософская тематика – вопросы о цели и смысле истории мира, о тайне миротворения и назначения человека, о неисповедимых путях Провидения и свободе Божьих созданий, о Страшном Суде и конце времен. Понимание исторического процесса и смысла истории зависит не только от научных знаний человека, но и от его веры и миросозерцания, именно поэтому историческая наука глубочайшим образом связана с философией, искусством и религией. Если человек отвергает веру в бытие Бога, существование духовного мира и бессмертие души, то реальностью для него является лишь то, что можно воспринять через органы чувств и познать разумом, а история – ареной деятельности людей, где главная роль принадлежит экономике, социологии и политике, а не сфере духовной жизни – религии, философии и искусству. С точки зрения материализма высшая цель исторического процесса – это прогресс науки и техники, наступление вечного мира между народами, достижение максимума земных благ и всеобщей социальной справедливости. Но человек есть существо не только социальное и физическое, но и духовное, он – венец Божиего творчества, самое загадочное из всех созданий, существующее на грани двух миров – духовного и чувственного, его жизнь – это не сцепление случайных событий, а свободный подвиг, собрание Божьих тайн и притч. Человек есть существо мыслящее, он не может жить без высшей цели и смысла, его душа предчувствует вечность, а ум окружен неисчислимыми Божьими тайнами: Зачем я живу? Откуда я пришел и в чем мое предназначение? Почему сердце мое ранено чувством трагической потери, а окружающий меня мир, лежит во зле? Что такое время и вечность, добро и зло, жизнь и смерть? Когда и как я умру? Что будет со мной после смерти? Если существует конец времен, то в чем был смысл и какова цель этой всемирной исторической драмы? Если нет Бога и бессмертия души, а смерть есть последнее слово в судьбе человека и в истории мира, то наша жизнь – бессмысленна, а все цели всемирной истории – оборвутся как натянутая струна, и будут правы пессимисты во главе с Шопенгауэром, считавшие, что жизнь и история – не имеют никакого смысла, и человеку лучше было бы вообще не рождаться. Трагедия рационалистического мышления и современного научного миросозерцания заключается в их отрыве от религиозной жизни и философской мысли, но сама по себе наука никогда не сможет ответить на экзистенциальный вопрос о смысле жизни личности и смысле всемирной истории, никогда не объяснит тайну возникновения времени и сотворения мира, назначения человека и конца времен. Всем изучающим историю надлежит хранить в памяти мудрое предостережение Н.В. Гоголя: «История для тебя мертва, - и только закрытая книга. Без Бога не выведешь из нее великих выводов; выведешь одни только ничтожные и мелкие». Всякий человек есть собрание парадоксов и неизъяснимая Божья тайна, он – существо загадочное и многогранное, а его миросозерцание слагается не только из данных опытной науки и знаний о явлениях и законах материального мира, но и из философских раздумий и духовного опыта, из художественных воззрений и религиозных созерцаний. Невозможно игнорировать вопросы философского и религиозного мышления, делая вид, что их не существует и они не волнуют ум душу и совесть человека. Немецкий философ и историк культуры Дильтей справедливо заметил, что история именно как «наука о духе» и «реальная метафизика» дает человеку познать самого себя и духовный мир предшествующих эпох в живой связи религии, искусства и философского знания. Наверно наиболее глубокомысленное определение истории дал Н.М. Карамзин – представитель русского сентиментализма и создатель «Истории государства Российского», опирающийся на идеи Гердера о своеобразии истории и национальной самобытности всех народов, находивший в истории – «священную книгу народов», «зерцало их бытия», «изъяснение настоящего», «пример будущего». «История отверзает гробы, поднимая мертвых, влагая им жизнь в сердце и слово в уста, из тления вновь созидая царства и представляя воображению ряд веков с их отличными страстями, нравами, деяниями, расширяет пределы нашего собственного бытия; ее творческою силою мы живем с людьми всех времен, видим и слышим их, любим и ненавидим; еще не думая о пользе, уже наслаждаемся созерцанием многообразных случаев и характеров, которые занимают ум или питают чувствительность». Если бы человек не обладал памятью, то историческая наука была бы невозможной. Человек есть несчастное создание, обреченное на смерть, с болью бьется сердце в его груди, видя, как от прошлого не остается и следа, все уносится неумолимым потоком времени, но он обладает памятью. Память – это великий Божий дар человеку, она торжествует над смертью и утеканием всего в бездну забвения, обращает душу к сверхвременному, возвышает ее над рекой времени. Русский религиозный мыслитель Н.А. Бердяев писал, что философия истории по своему характеру связана с библейским миросозерцанием и христианством и является религиозной – она исследует не законы истории и причинно-следственные связи ее событий, а является вживанием в события прошлого, интуитивным проникновением в смысл свершившихся событий, уяснением целостной картины истории из ее фрагментов, постижением того, к чему направлен ход веков – эсхатологической цели, изучением мировой истории не только с внешней и фактической стороны, но и раскрытием ее метафизики – раскрытием ее внутренней драмы и связи с духовными реалиями метафизического мира. По слову философа и богослова С.Н. Булгакова цель философии истории заключается в том, чтобы постичь смысл всемирного исторического процесса, указать его эсхатологическую цель, ответить на вопрос о возникновении зла и разрешить проблему теодицеи и антиномию промышления Божиего о сотворенном мире и свободы Его разумных созданий – Ангелов и людей, являющихся субъектами истории.
Вопрос о смысле истории сопряжен с вопросом о смысле жизни человека, ведь человек есть историческое существо, он – славный герой и несчастная жертва истории, ибо история – арена, где человек реализует свою личную свободу, но в тоже время она – тяжкая ноша, и существует трагическое столкновение личности и истории, неразрешимое в пределах исторического бытия, и это глубоко ощущали Шекспир и Мильтон, Достоевский и Герцен, Бердяев и Флоровский. Православный богослов Георгий Флоровский рассудительно заметил, что всеобщий смысл истории не должен поглощать личный смысл жизни человека, ибо Евангелие возвещает о безусловной ценности каждой личности для Бога, ее цена – ценой святой крови Христовой, мироискупительной жертвы Сына Божиего на Голгофе. В книге «Вера и знание» Виктор Несмелов – выдающийся русский религиозный философ и богослов, в свое время испытавший сильное влияние эмпиризма, отвергавший возможность религиозной метафизики и выносивший вопрос о бытии Бога за пределы философии – в область веры, а впоследствии – пытавшийся оправдать христианство доводами разума и путем научного и философского исследования, был убежден, что никакая самая изощренная, точная и всеобъемлющая наука не сможет всеисчерпывающим образом ответить на религиозно-философские вопрошания человека, а Бог и душа, любовь, свобода и вечность навсегда останутся рационально непостижимыми тайнами, ведь эвклидов ум ученых – это рациональное и логическое мышление по Канту, это рассудок со всеми его категориями, обращенными к эмпирическому миру явлений и бессильный постичь сущности и смыслы. В книге Притчей Соломоновых сказано: «Господь дает мудрость; из уст Его – знание и разум» (Притч.2:6). Бог создал человека как разумную и свободную личность, вложил в его душу искание смысла, а знание и мудрость – дары Божии. Эта глубокая и святая мысль Библии, великолепно выражена в акафисте «Слава Богу за все» – лучшем религиозно-лирическом шедевре митрополита Трифона Туркестанова: «Наитием Святого Духа Ты озаряешь мысль художников, поэтов, гениев науки. Силою богоданного разума они пророчески постигаю законы Твои, раскрывая на бездну творческой премудрости Твоей. Их дела невольно говорят о Тебе: о, как Ты велик в Своих созданиях, о, как Ты велик в человеке!» Если бы Господь не сотворил человека и не одарил его разумом и самосознанием, то невозможно было бы и возникновение философии и науки, а это означает, что наука неразрывно связана с философией, религией и искусством, и в разрыве с духовной жизнью, этикой и культурой научный поиск Абсолютной Истины встает на ложный путь, ставящий весь мир на грань грандиозной катастрофы. Господь одарил каждого человека совестью и разумом, вдохнул в его душу жажду познания, и существует не только знание интеллектуальное, рассудочное и отвлеченное, но и духовное, жизненное, выстраданное, оно – глубже рассудка и логики, его невозможно обрести без Божественного Откровения. Человек обречен жить в истории и искать смысл своего существования, но грандиозность исторических событий и процессов может раздавливать его. Когда мы открываем книги по истории и читаем о героях минувших веков и погружался мыслью в былые эпохи, то перед нами возникает величественная, но трагическая картина – сколько людей жило на земле и сколько царств сменяли друг друга, но многие из них бесследно канули в лету, от иных – остались же лишь руины, но более всего мое сердце уязвляет скорбь от того, что на смерть, в конечном счете, обречены все люди. Когда я смотрю на сверкающие звезды, горящие на небе в тихий и безмятежный час ночи, то мою душу невольно охватывает грусть, и я думаю о том, что в прошедших веках и тысячелетиях жили люди, они размышляли и молились, были объяты низкими страстями и благородными порывами души, и каждый из них – уникальное Божье творение, но вот пришла смерть и оборвала хрупкую нить их земного бытия. Зачем они жили в этом мире? Где память о них? Увы, имена неисчислимого множества людей преданы историей забвению, а их судьбы и духовные миры – останутся для нас неразгаданной тайной до конца времен и Страшного Суда. Если бы не существовало Бога, бессмертия личности и духовных реалий метафизического мира, то история была бы бессмысленна, ибо, если со смертью все завершается, то все люди – умрут и исчезнут в небытии, пройдя через грозные врата неотвратимой смерти. Если Бог существует и мы стремимся исполнять Его заповеди и непрестанно молимся нашему Творцу и Спасителю, то вся наша жизнь превращается в лестницу, ведущую ввысь – к небесам, и уже в земной жизни мы дышим вечностью. Но если наша жизнь сопровождалась забвением Бога и вечности, то уже при жизни мы были подобны мертвецам – тем «мертвым душам» пошлых сушествователей, которых изобразил и изобличил Гоголь в своей гениальной поэме «Мертвые души». Окончательная победа над смертью невозможна в историческом времени, ведь само время – смертоносно и находится в трагическом столкновении с человеком и его жаждой вечности. Человек есть существо духовное, жаждущее бессмертия, ищущее вечной любви и непреходящей красоты, стремящееся освободиться от власти смерти и найти вечный смысл жизни. Во всех веках и мирах нет силы более могущественной, чем смерть, лишь любовь может одолеть ее, лишь любовь открывает человеку перспективу вечности и дарует ему смысл и цель его бытия. На страницах Песни Песней – самой таинственной и прекрасной из всех книг Ветхого Завета, царь и мудрец Соломон слагает восторженный гимн Божественной Любви: «Ибо крепка, как смерть, любовь; люта, как преисподняя, ревность; стрелы ее – стрелы огненные; она – пламень весьма сильный. Большие воды не могут потушить любви, и реки не зальют ее. Если бы кто давал все богатство дома своего за любовь, то он был бы отвергнут с презреньем» (Песн. 8:6-7). В Новом Завете провозглашается, что Бог есть Любовь и сила Его беспредельна. Тайна любви есть сущность христианского вероучения, она – образ бытия Божиего, на ней утверждены закон Моисеев и все пророки, вся нравственная сила Евангелия и литургическая жизнь Церкви, ее святость и действенность семи святых таинств. Если акт сотворения мира – это тайна Божественной Любви, то Господь возлюбил каждое создание Свое таинственной, святой, небесной вечной и совершенной любовью, более сильной, чем смерть, и более ревнивой, чем преисподняя. В вечном пребывании с Богом и обретении Царства Небесного – наша высшая цель, и только Господь может даровать смысл жизни каждому Своему созданию и всей мировой истории. Если не существует Бога и бессмертия души, то человек – самое несчастное из всех созданий, ибо нет справедливого воздаяния и нет надежды на спасение от роковой и беспощадной власти времени и смерти, нет смысла в бренной и суетной жизни, а любое счастье – лишь мимолетная греза и хрупкий цветок, о чем поведал Шекспир в одном из своих бесподобных сонетов – плаче о нашей бренной земной жизни, который звучит с мощью Псалмов Давидовых и элегическим глубокомыслием книги Екклесиаста:
Мы видели, как времени рука
Срывает все, во что рядится время,
Как сносят башню гордую века
И рушит медь тысячелетий бремя,
Как пядь за пядью у прибрежных стран
Захватывает землю зыбь морская,
Меж тем как суша грабит океан,
Расход приходом мощным покрывая,
Как пробегает дней круговорот
И королевства близятся к распаду...
Все говорит о том, что час пробьет –
И время унесет мою отраду.
А это – смерть!.. Печален мой удел.
Каким я хрупким счастьем овладел!
Человек создан по образу и подобию Божиему, по самому существу своему он – творческое создание. Если всемогущий и премудрый Господь возложил на человека творческую миссию, и он – творец культуры, то с темой смысла истории и ее цели, связан не только вопрос о смысле жизни человека, но и вопрос о смысле и назначении культуры. В кругу церковных писателей и богословов бытует мнение, что возникновение культуры обусловлено грехопадением Адама: Господь дал заповедь первым людям, изгнанным из Эдема обрабатывать землю в поте лица, а сотворение культуры – наказание за грех. Но тогда получается, что если бы Адам не нарушил заповедь Божию, то человек не стал бы творцом культуры – создателем духовных, нравственных и эстетических ценностей, а это противоречит замыслу Всевышнего о человеке. Бог есть Дух и Творец неба и земли, Он с бесконечной любовью создал Ангелов, вселенную и человека абсолютно свободно. По замыслу Божиему человек призван быть творцом, но творчество невозможно без свободы духа и вдохновения, а значит, не может быть принудительного сотворения культуры. В книге Бытия рассказывается, как Творец дал Адаму заповедь «возделывать сад» – заповедь открывающую тайну творческой миссии человека в мире и священного возникновения культуры. Архимандрит Киприан Керн полагал, что если Бог – непостижимая тайна, то и богосозданный человек «есть таинственная криптограмма, которую никто никогда не сможет до конца разгадать и удовлетворительно прочитать. И все происходящее из этой тайны и загадочности, то есть в том числе и проблема творчества, его смысл и оправдание, – все это проникнуто тайной, приближаться к которой нам дозволено, но постичь до конца не дано». Но после грехопадения Адама человек и весь видимый мир со всеми его созданиями попал во власть греха и смерти, и ни одно произведение нашего творчества не избежит тления. Все созданное людьми – могучие царства и монументальные памятники архитектуры, лучшие шедевры мирового искусства и самые изящные философские системы, величие земных царей, притчи древних мудрецов и все, что наше сердце жаждет увековечить – с веками исчезнет с лица земли и будет предано забвению. Русский поэт Гавриил Державин, как глубоко религиозный человек, понимавший насколько мимолетна слава, блестяще выразил эту мысль в навеянном книгой Екклесиаста предсмертном стихотворении – элегической оде «На тленность»:
Река времен в своем стремленьи
Уносит все дела людей
И топит в пропасти забвенья
Народы, царства и царей.
А если что и остается
Чрез звуки лиры и трубы,
То вечности жерлом пожрется
И общей не уйдет судьбы.
Когда я читаю о минувших событиях истории, о судьбах древних царств и народов, бесследно исчезнувших с карты мира, изучаю сочинения былых мудрецов и поэтов, чьи имена остались в памяти потомков, читаю о некогда великих городах, ставших грудами развалин, то мою душу охватывает тоска и неисцелимая грусть, и как Тацит, я вопрошаю: Где власть царей древнего мира? – Их поглотила земля. Где блеск и величие могущественных царств? – Их уничтожило время. Где недошедшие до нас притчи и поучения мудрецов? – Их рукописи не уцелели, а имена – преданы забвению? Схожие многоскорбные раздумья, отрезвляющие человека, я нахожу у преподобного Ефрема Сирина – одного из самых любимых мной богословов и религиозных лириков Православной Церкви: «Где жившие прежде нас, которые трудились, не щадили трудов своих, не давали себе покоя? Тела их поглотила земля, и в ней стали они прахом. Где древние цари и могущественная их власть? Где покорявшие себе землю во бранях и людей в ратоборствах? У них столько же было золота, сколько праха на земле, и сокровищ более, нежели песка морского. Они для прославления своего имени созидали города, сооружали стены и твердыни. Перед взорами всех ставили изваяния и величественные изображения, чтобы воздавали им честь. И вот, они в земле, обратились в прах, исчезла их жизнь от дыхания смерти». Если даже величайшие цари и мудрецы древности, чьи имена и деяния прославляли целые народы, были обречена на смерть, а потом и на бесславную участь – забвение, то, что говорить о других людях, чьи идеалы и жизни, будто не вписаны в летопись времен? Зачем эти люди жили и любили, напряженно думали или предавались праздности, хранили надежду и впадали в отчаяние, мстили обидчикам или являли великодушие и прощали врагов, их души рвались к Богу или были отданы ненасытным страстям – исканию славы, власти и преходящих богатств, их ум был «оземлен» тяжестью мирских сует и житейских забот, или в благословенные мгновения помышлял не о земном, а о небесном, их мысль на крыльях мечты, рвалась вознестись над серой обыденностью, или претворялась в горячую молитву, отчаянно билась над разрешением вечных вопросов и познанием неисчислимых тайн Божиих, или пребывала в летаргическом сне – зачем все это было, если в итоге их всех ожидала смерть и исход туда, откуда нет возврата – в страну мертвых? В чем смысл творчества и назначение культуры, если, в конечном счете, власть времени и смерти обратит в жалкую горсть праха лучшие произведения искусства, грудой развалин окажутся храмы и соборы, а время сотрет из зыбкой памяти потомков славу, мудрость и свершения минувших веков и тысячелетий? Апостол Петр говорил, что в таинственный день Господень – в свершении времен, знаменующим начало Страшного Суда, «земля и все дела на ней сгорят» (2 Пет. 3:10), вот почему христианам надлежит уповать на одного Бога и взыскать «наследство нетленное, чистое, неувядающее, хранящееся на небесах для нас» (1 Пет.1:4). В чем смысл культуры и искусства, если на закате времен в огне вселенского пожара будут уничтожены все произведения художественного, научного и богословского творчества? В сознании христианского философа неизбежно возникает мучительный и неустранимый вопрос о духовном смысле творчества и религиозном оправдании искусства, о Страшном Суде над культурой и самой идеей и логикой созидания сынов человеческих. Если существует религиозный смысл творчества, то не только монашеские подвиги, молитвы и посты, но и иконы Феофана Грека, Андрея Рублева и Дионисия, гимнография Ефрема Сирина, Григория Богослова и Иоанна Дамаскина, все самые многомудрые богословские писания и возвышенные творения искусства – не сгорят на Страшном Суде, но как драгоценные и непреходящие сокровища войдут в Царство Небесное. В возвышенной Нагорной проповеди Сын Божий, Иисус Христос призывает нас помышлять о горнем, а не о мирском, обратить сердца наши к Богу, искать Царства Небесного и правды его, собирать сокровища на небе, а не на земле, где все суетно, мимолетно и бренно: «Не собирайте себе сокровищ на земле, где моль и ржа истребляют и где воры подкопывают и крадут; но собирайте себе сокровища на небе, где ни моль, ни ржа не истребляют и где воры не подкопывают и не крадут» (Мф. 6.19-20). Но если творческие таланты – это дары Божии, о чем повествует одна из притч Евангелия, то, несмотря на трагическую судьбу культуры и ее обреченность на гибель в земном мире, существует религиозный смысл культуры и ее оправдание на Страшном Суде, творчество есть высочайшее послушание и священное служение Богу – человек, созданный по образу и подобию Бога Творца, призван быть сотворцом Всевышнему, а все святое, истинное, прекрасное, возвышенное, благородное и угодное Богу, что есть в нашей жизни, искусстве, науке и философии войдет в чертоги горнего Иерусалима.
Для христианского миросозерцания история имеет начало и конец, оно есть движение вперед – историческое миропонимание и линейное восприятие времени есть характерная черта библейского миросозерцания, она чужда индийским мудрецам и античным философам – ни Шанкара и Будда, ни античные натурфилософы от Фалеса до Гераклита, ни Платон и Аристотель не рассматривали мир как динамичный исторический процесс, их космос статичен, в то время как в Библии пророчествуется, что у мира есть эсхатологическая цель и драма истории завершится. В Библии бытие понимается не как статичный космос, а как динамичная история в двух ее аспектах: исторически-временном и метафизически-вечном. В истории существуют две сферы: феноменальная – внешняя сторона исторического процесса, эмпирическая цепь событий (предмет исторической науки); ноуменальная – внутренняя сущность истории, ее метафизическое содержание и духовный смысл (предмет теологии истории и религиозной историософии). Историософия – это явление религиозно-библейского миросозерцания, ибо если в язычестве раскрывается не историческое, а космическое время с его символом – круговоротом, мифом о вечном возвращении и циклическим пониманием истории, то в Библии истории предстает не как статичный универсум – античный космос, а как динамичный мир, где действуют Бог, Ангелы, демоны и люди, мир, сотворенный и обращенный к эсхатологическому концу времен и Страшному Суду. Человек есть существо историческое и в этом его тайна. Тайна истории связана с тайной свободы – история есть арена экзистенциальных и драматичных взаимоотношений Бога Творца и Его разумных творений – Ангелов и людей. История есть полная драматизма судьба человека, откровение о глубочайших и внутренних отношениях между человеком и Богом. Нельзя разгадать тайну человека вне глубочайшей духовной реальности мировой истории, вне его отношения с Богом и сотворенным Им миром. По определению литовского религиозного философа, богослова и поэта А. Мацейны история есть бытие во времени, а само время возникает вместе с сотворением мира. С точки зрения христианского вероучения всемогущий и премудрый Бог сотворил небо и землю из ничего – все мироздание сотворено Его Словом и через Него начало быть: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все через Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть» (Ин. 1:1–3). Мир создан Богом Троицей, ибо как сказано в Псалтыре Господь все сотворил через Свое предвечное Слово – Логос, и в силе Святого Духа: «Словом Господа сотворены небеса и Духом уст Его все воинство их» (Пс. 32:6). Книга Бытия начинается с грандиозной и величественной картины Божьего миротворения – создания в течение шести дней вселенной и человека, неба со всеми его неисчислимыми звездами и созвездиями, землю с ее реками и лесами, горами и морями, с ее разнообразными птицами, рыбами и зверями, столь ярко описанными на святых страницах книги Иова. Все изложенное в Священном Писании – боговдохновенных книгах Библии есть Божественное Откровение: всеведущий и премудрый Господь Сам открывает знание о Себе и мире человеку, в Нем – сокровищница премудрости, и эти сокровища веры Церковь сформулировала в виде догматов. Сотворение мира описывается в Библии как шесть дней Божьего творчества – это не притча, не поэтическая метафора и иносказание, а история, шесть таинственных циклов библейской мифологемы, изъяснить которую рационально невозможно; это не буквальные шесть дней нашего астрономического времени, как думал преподобный Ефрем Сирин, запрещавший аллегорическое прочтение этих стихов книги Бытия, ибо наше время – это «разорванное время», искаженное трагедией грехопадения и оскверненное грехом, отпавшее от вечности; это не просто описание логической последовательности Божественного творчества и не грандиозные промежутки времени по принципу – «у Господа один день, как тысяча лет и тысяча лет, как один день», ибо всемогущий Творец может создать все сущее мгновенно; это гораздо более глубокая и непостижимая для нас тайна, лежащая в основе апофатической метафизики миротворения, сокрытая в неисследимых глубинах премудрости Божией. У преподобного Максима Исповедника – великолепного богослова, никогда не отрицавшего буквально-исторического прочтения Библии, но понимавшего, что существует еще и нравственное, типологическое и анагогическое толкование слов Священного Писания, ищущего проникновения в духовную суть библейских стихов, есть очень глубокая мысль о том, что семь дней мира в духовном смысле – это вся история от сотворения неба и земли до конца времен, всеобщего воскресения мертвых и Страшного Суда, а потом наступит восьмой день Божьего творения – будущий век Царства Небесного.
В основе библейской космогонии лежит идея о сотворения Богом мира из ничего – это боговдохновенная истина христианского вероучения, свято хранимая Православной Церковью и возвещаемая миру. Святой Феофил Антиохийский справедливо утверждал, что всемогущий Творец мироздания не нуждался в совечной Ему материи: «Что великого, если Бог создал мир из готовой материи? И человек-художник, если получит от кого вещество, делает из него, что захочет. Могущество же Бога обнаруживается в том, что из ничего творит, что хочет». Всемогущий Бог ни в чем не нуждался, Его бытие – абсолютная полнота жизни и совершенства, и единственной причиной сотворения мира являлась Его Божественная Любовью, которую Он возжелал разделись со Своими созданиями. По слову преподобного Исаака Сирина акт сотворения мира – это тайна Божественной Любви, ибо Бог возжелал разделить Свою бесконечную любовь со всем сотворенным Им миром. Тайна сотворения мира есть тайна возникновения времени. Многие философы и богословы размышляли о тайне миротворения в ее связи с временем и вечностью. Александрийский религиозный богослов и философ Ориген утверждал, что Бог по Своей Сущности – Творец, Он не может не творить, а потому сотворил мир в вечности, но из этого следует, что творение совечно своему Создателю, а эта нелепая мысль была отвергнута и осуждена святой Церковью, ведь в Священном Писании ясно сказано, что Господь существовал прежде бытия мира, Он образовал вселенную и человека – сотворил весь видимый, материальный мир и невидимый, духовный мир из ничего. Иные богословы были убеждены, что Бог создал вселенную во времени, но тогда Бог существует и действует во времени, а следовательно и Сам не обладает вечностью, а если и обладает, то время совечно Богу, но идея вечности времени абсурдна. Блаженный Августин справедливо указал на то, что «мир сотворен не во времени, а вместе со временем». История мира возникает с Божественным актом миротворения и неразрывно связана с тайной времени. Преподобный Иоанн Дамаскин в «Точном изложении православной веры» писал о том, что время сотворено Создателем: «Бог называется вечным, но Он называется и предвечным, ибо Он сотворил и самое время, потому что Бог, один только будучи безначальным, Сам есть Творец всех веков и всего сущего». Тайна начала истории и возникновения времени есть тайна сотворения Богом мира из ничего. По учению Церкви всемогущий Господь в одно мгновение создал духовный мир с бесплотными духами – Ангелами, хоть Священное Писание и хранит молчание об их сотворении, но в книге Иова говорится, что сыны Божии – Ангелы, ликовали, созерцая, как Господь создавал основы мироздания, а значит, их сотворение предшествовало устроению материального мира. В словах Библии «начале сотворил Бог небо и землю» (Быт.1:1) – сказано о мгновенном сотворении мира духовного, населенного Ангелами, и мира материального в еще не устроенном состоянии – «земля же была безвидна и пуста» (Быт.1:2), «начало» – это таинственная грань, где вечная воля Божия соприкасается с тварным миром, получившим бытие вместе с возникновением времени: с сотворением мира незримого и духовного возникает экзистенциальное время, а с сотворением мира зримого и материального – возникает космическое и историческое время. По мысли святого Григория Нисского всемогущий Творец в один миг сотворил небо и землю – мир духовный и мир материальный, но устроение материального мира Богом через Его предвечное Слово в силе Духа Святого разворачивается во времени космическом и историческом, о чем и повествует Священное Писание. Вселенная со всеми ее созданиями и человеком была создана Господом за шесть дней, что таинственно указывает на космогонический и исторический процесс – течение времени, которое возникло вместе с небом и землей – миром духовным и материальным. Но что такое время? Время – это загадочное явление, его свойства – текучесть и необратимость, его образы различны – это река времен, в которую не войти дважды, и огонь веков, сжигающий все дела земли, оно – неразгаданная тайна над которой бились умы лучших мыслителей и мудрецов мира, величайших философов и богословов. Если Господь создал человека и мир для нетления и вечной жизни, то и время не было изначально смертоносным, ведь оно – произведение десницы Божией, а в замысел Творца не входили смерть и тление, они – трагическая аномалия, внесенная в мир катастрофой грехопадения. Как догматически точно выразился о парадоксе времени преподобный Иустин Попович: «нет более тяжкого бремени, чем время», но «если из времени изгнать грех и смерть, то время станет дивной увертюрой к божественной вечности, дивным введением в богочеловечность». Когда Бог создал первых людей – Адама и Еву, то Он дал им заповедь не вкушать плод от древа познания добра и зла, но искушенные змеем – образ коварства дьявола, люди нарушили святую волю Всевышнего, они не раскаялись в содеянном и были изгнаны из Эдема – разлучились с Творцом и весь видимый мир попал во власть смерти и тления. Говоря о том, что время есть рок, тяготеющий над всеми смертными, ученый, священник и богослов о. Павел Флоренский имел ввиду именно время пораженное грехом, ставшее смертоносным. О трагической бренности видимого мира писал и апостол Павел, противопоставляя ветшающей вселенной – вечность Святой Троицы: «В начале Ты, Господи, основал землю, и небеса – дело рук Твоих; они погибнут, а Ты пребудешь; и все обветшают, как риза, и как одежду свернешь их, и изменятся; но Ты тот же, и лета Твои не кончаются» (Евр. 1:10-12). По справедливому суждению Кьеркегора жизнь, принадлежащая времени и не имеющая перспективы вечности не имеет никакого смысла, а бесконечное существование на земле – лишь жалкий суррогат и тень истинного бессмертия, вульгарная карикатура на вечную жизнь в Царстве Небесном, ибо существование во времени полно страданий и неразрешимых противоречий, а «в вечности, напротив, устраняется всякое противоречие», и Апокалипсис возвещает, что не будет ни смерти, ни страданий. Вечность существовала до возникновения времени и сотворения мира, и будет существовать после конца времен, когда по пророчеству Апокалипсиса времени уже не будет. Бог вечен, Он стоит над временем и человек как венец Его творения призван устремляться не к временному, преходящему и историческому, а к вечному.
Тайна времени стоит в центре философии истории. Многие древние мудрецы размышляли о тайне времени, но никто из них так и не смог разгадать ее. Если античный мудрец Платон учил, что время – это текучий образ вечности, то Августин Блаженный заметил, что время есть бытие, распадающееся на прошлое, настоящее и будущее, она – болезнь падшего существования, ее власть – роковое господство смерти над миром, ибо временное – означает суетное, бренное и преходящее, противоположнее вечному. История протекает во времени, распадающемся на мгновения, она – цепь сменяющих друг друга событий, но ее целостное восприятие возможно через память, она поддерживает историческую связь времен. Время есть загадочное явление и парадокс, оно – болезнь к смерти, в отрыве от вечности – оно неумолимый рок, довлеющий над вселенной, и только через Христа время обретает логос – смысл, становясь образом вечности и соединяясь с вечностью. Существует выражение «бег времени» – это мирская суета, бешеный и катастрофический ритм жизни, как водоворот затягивающей человека. Но человек призван Богом к свободе, а освободиться от бега времени – значит опомниться, вспомнить о Боге и о душе, о смысле жизни и вечности, сосредоточиться и устремится к вечному. В Апокалипсисе сказано о свершении времен – о конце истории, о том, что в Царстве Небесном «времени уже не будет» (Откр.10:5). Все исторические события совершаются во времени, но по проницательному суждению философа Николая Бердяева существуют три типа времени: космическое, историческое и экзистенциальное. Космическое время циклично, его символ – круг, это время природы с ее круговоротом – сменой дня и ночи, сезонов года. Время в языческом мире воспринималось как круговорот бесконечных циклов, где будущее лишь повторяет прошлое. В мифологии и религиозной философии индусов Божество подчинено ритмам времени, а время – циклично. Существует день Брахмы – Абсолют являет себя во множестве форм и красок вселенной, это фаза бытия космоса со всеми его живыми существами, но после последнего витка истории наступает ночь Брахмы – ее нельзя зафиксировать в числах, ведь весь космос исчезает в Абсолюте, растворяется как капля в безбрежном океане. После окончания ночи Брахмы начинается следующий цикл мировой трагедии, не имеющей смысла и катарсиса, и не только мир, но и Божество оказывается навечно в плену у времени. Если для христианина смерть есть исшествие души из тела, чтобы предстать на Суд Божий, то для индуиста смерть – не избавление от тягот земного бытия, а начало цикла иного перевоплощения. В буддизме человек обречен на горестную участь, его жизнь есть чаша страданий, их причина – наши желания, они – цепи, приковывающие его к колесу существования. По учению Будды не существует ни Бога, ни души, есть лишь психофизические элементы – дхармы, а каждое живое существо – их определенная комбинация. Если для христианина вечность – это жизнь личности в Боге во всей ее неисчерпаемой глубине и полноте, то для буддиста существует лишь метафизический вакуум – негатив вечности, именуемый нирвана – угасание сознания и его погружение в небытие. По справедливому умозаключению преподобного Иустина Поповича буддизм не решает проблему времени, страданий и смерти, а ищет спасения от бушующего моря бытия в небытии, воспринимает как свободу падение в бездну пустоты. В сущности, буддизм есть философия отчаяния, бессильная победить время и смерть. У древних персов был культ бога времени – Зервана Акарана, символически изображенного как крылатый человек с львиной головой, тело его обвивают змеи, он стоит на шаре и держит в руках царский жезл. Глубокомысленное толкование этого загадочного образа времени дал архимандрит Рафаил Карелин, чей литературный слог отличается поэтическим изяществом: «Львиная голова - прожорливость и силу времени, которое уничтожает все: ничто не может противостоять времени. Две пары крыльев – быстролетность времени, устремление его в прошлое и будущее. Змей, обвивающий тело Зервана, – это движение времени; пасть чудовища - смерть; жезл в руке – царственная власть. Зерван правит миром и распоряжается им, как своим владением. Шар, который попирает Зерван своими ногами – это космос во власти времени». Глубоко учение о времени Платона, с печалью осознавшего, что время всесильно в материальном мире, в его власти – изменчивость всего чувственно сущего, время динамично – оно возникло вместе с актом миротворения. Но Бог у Платона – это не всемогущий Творец Библии, создавший небо и землю из ничего, а Демиург – мастер, созидающий космос из вечной и неоформленной материи, по образу вечных идей. По известному изречению Гераклита время – это река, в которую нельзя войти дважды, ибо на входящего текут все новые воды – время течет и ее течение необратимо – нельзя вернуть то, что прошло. Эту мудрую мысль воспринял Платон, назвавший время текучим образом вечности, но, вслед за метафизиком Парменидом, он провозгласил вечность статичной – вечность есть неподвижное время, застывшая река времен. Для христианина вечность – это истинная жизнь в Боге, она бесконечно многогранна и более динамична, чем время; динамизм вечности – это вертикаль, устремление ввысь – к Богу. Как бы ни был мудр Платон, но он не смог постичь смысла истории и загадка времени так и осталась для него неразрешимой тайной. Нельзя мыслить вечность как «свернутый свиток» времени, а время – как «развернутый свиток» вечности, иначе вечность мыслится статично и ставится в зависимость от времени, а Бог – от мира, как у Шеллинга и Гегеля с их учением о становлении Божества в истории, отвергается совершенство трансцендентного Бога Творца, самобытность сотворенного Им мира и свобода человека, ибо, если жизнь – лишь развернутый свиток, того, что предопределено в вечности, то свобода сотворенных созданий есть лишь фикция, а вина за трагедии и ужасы всемирной истории неизбежно ложится на Бога.
Русский поэт и религиозный мыслитель Владимир Соловьев – один из величайших философов России, много скорбел оттого, что «время и смерть царят на земле», и все же – не они властители наших душ и бытия, ибо изучение Слова Божиего и неисследимых судеб Господних, ясно указывает нам на всемогущество Творца и Его бесконечную любовь к созданиям Своим. Эта чудесная и непостижимая Любовь Божия явлена миру в Иисусе Христе Спасителе, отдающем жизнь Свою за грехи всего мира, совершающем искупление на Голгофе, молящемся за распинателей Своих – «Отче! прости им, ибо не знаю, что делают» (Лк.23:34), показывая нам поучительный пример святой жизни, к которой все мы призваны, и великую силу милосердия Вседержителя. В Псалтыре есть таинственные и восхитительные строки: «Ты не оставишь души моей в аде и не дашь святому Твоему увидеть тление, Ты укажешь мне путь жизни: полнота радостей пред лицом Твоим, блаженство в деснице Твоей вовек» (Пс.15:10-11). В христологическом аспекте эти стихи Псалтыря пророчествуют о крестной жертве Богочеловека Иисуса Христа и Его схождении во Ад – о том, что в Нем человечество соединилось с Божеством нераздельно, неслитно, неизменно, неразлучно, и душа Спасителя не разлучилась с Божеством Его – «Ты не оставишь души моей в аде», и тело Его не истлело, ибо Он воскрес из мертвых – «не дашь святому Твоему увидеть тление». Христос умер на Голгофе и сошел в глубины преисподней, но Он – победил смерть и расторг узы ее, сокрушил врата адовы и извел из преисподней всех тех, кто с верой, надеждой и любовью откликнулся на проповедь Его. Христос воскрес из мертвых – это великое и радостное чудо победы над смертью и Адом. На страницах Священного Писания пророчески открываются глубочайшие тайны непостижимой в предвечных глубинах своих Божественной Жизни – в том числе и великой тайны между Богом Отцом и Богом Сыном. Бог Отец отдал с любовью все творение Своему Сыну – предвечному Логосу, и Он воплотился как Агнец Божий, добровольно взошел на Крест, чтобы искупить грехи рода человеческого и даровать спасение всем верующим в Него. Выше цитированные строки Псалтыря возвещают о высшем предназначении человека – святости, уподоблении Христу через стяжение благодати Святого Духа, о несказанном милосердие Бога, никогда не оставляющего Свои возлюбленные создания, о всеобщем воскресении из мертвых – победе над тлением и смертью, о том, что вечное счастье, радость и блаженство – лишь в Боге, ибо никакое мимолетное земное счастье и никакие преходящие мирские блага не могут заменить Бога, ибо ничего кроме Его любви неспособно дать нашему сердцу вечную радость. Каждый человек – это неповторимое произведение премудрости и любви Создателя, он имеет уникальную во всех мирах и веках личность, и в этом многообразии Божественного творчества выражается красота и величие замысла Творца. Вот почему каждый человек бесконечно драгоценен для Всевышнего и предназначен для вечной жизни, а не для исчезновения в темной бездне небытия, и его духовная и физическая погибель – невосполнимая и трагическая потеря для Божьего мира. В Священном Писании сказано, что Господь не сотворил смерти и тления, они вошли в мир через грехопадение первых людей – Адама и Евы. По слову преподобного Макария Египетского с момента грехопадения все естество человека стало осквернено грехом: ум его потерял духовную мудрость и дар проникать в сущность вещей, в сердце – любовь, дарующее вдохновение и счастье, уступила место страстям и похотям, воля – утратила верность Богу и как маятник стала колебаться между добром и злом, даже совесть извратилась – перестала быть неугасимым светильником Господним, указывающем что есть добро, а что зло, и потому понадобился нравственный закон, изложенный в Священном Писании – скрижали Моисеевы и заповеди Евангелия, наконец, тело человека, созданное десницей Всемогущего и проникнутое благодатью Духа Божиего, стало страдательным и тленным, подверженным болезням, увечьям и смерти. Человек создан по образу и подобию Божиему и в основе нравственной жизни человека лежит религиозность и духовность – жизнь по воле Божией, проникнутость благодатью Святого Духа. Вся история мира и самые трагические страницы Библии возвещают нам, что Бог есть Абсолютное Добро, грех – катастрофа, страдания и смерть – последствия греха, а нравственность невозможна без Бога, ибо, если нет Бога, то не существует Верховного Судии, нет вечной шкалы ценностей и четких представление о добре и зле, нет всеобъемлющих ответов на самые важные вопросы жизни: Для чего и Кем нам дана жизнь? Почему мы смертны? Как нам спастись и унаследовать вечность? После грехопадения Адама история пошла по трагическому пути – грех умножался в помыслах и деяниях людей, хоть память о Боге и продолжала жить в их сердцах, но когда одни хранили верность Всевышнему, иные – погрязли в пороках, предали забвению веру в Бога и память о душе, смерти и Страшному Суде. Уже среди сыновей Адама и Евы – Каина и Авеля вспыхнуло пламя раздора: из ревности и зависти Каин совершил страшный грех – убил своего брата Авеля. В самих истоках исторического процесса лежит роковое преступление – нарушение святой воли Вседержителя. И на всей многогрешной истории земного мира с ее великими событиями и героями лежит неизгладимая печать преступности, обусловленная греховностью рода человеческого. Все века истории сотрясают нескончаемые войны и бедствия, низкие страсти растлевают души людей, даже великие цари и философы порой более помышляли о земном, нежели о небесном, себялюбивые и жестокосердные торжествуют, а пророки и мудрецы побиваемы камнями и обречены на скитания, все святое, благородное и прекрасное гибнет во все возрастающем потоке лжи, цинизма и разврата, и история предстает многоскорбной повестью об их поруганных идеалах и растоптанных жизнях, а возмущенная душа в мучительных раздумьях и горестной молитве обращается к небесам с проклятым и душераздирающим вопросом Иова: Откуда в мире, сотворенном Богом, возникло зло? Почему всемогущий и всеблагой Господь попускает такой разгул сил зла, грозящих превратить землю в преддверие Ада?
В глубокомысленной книге «Философия свободы» Бердяев, со свойственной его перу экспрессией, писал о том, что вопрос о смысле истории – один из самых значимых из вопросов, стоящих в центре религиозного сознания, он связан с тайна зла и свободы, назначения человека и теодицеей, с метафизикой, этикой, сотериологией и эсхатологией: «Вселенское религиозное миропонимание и мироощущение, к которому современный мир идет разными путями и с разных концов, прежде всего, остро ставит вопрос о смысле мировой истории, о религиозном соединении судьбы личности и судьбы вселенной. Понять смысл истории мира – значит понять провиденциальный план творения, оправдать Бога в существовании того зла, с которого началась история, найти место в мироздании для каждого страдающего и погибающего. История лишь в том случае имеет смысл, если будет конец истории, если будет в конце воскресение, если встанут мертвецы с кладбища мировой истории и постигнут всем существом своим, почему они истлели, почему страдали в жизни и чего заслужили для вечности, если весь хронологический ряд истории вытянется в одну линию и для всего найдется окончательное место. Вопрос о смысле истории и есть вопрос о происхождении зла в мире, о предмирном грехопадении и об искуплении». Вопрос о возникновении зла мучил Августину Блаженного, осмысливающего тайну миротворения, ибо если мир сотворен всемогущим, всеведущим и всеблагим Богом, бесконечно любящим каждое Свое творение, то откуда в мире взялось зло: «Представляя себе все созданное как конечное, но наполненное Тобой бесконечным: говорю, вот Бог, и вот все, что Бог создал. Но Бог добр и несравненно выше всего. Добрый же может творить только доброе и только таким образом может все объять и наполнить. Так откуда же это зло и как оно вторгнулось во все? Что является его источником и семенем?» Тайна возникновения зла – один из самых болезненных вопросов для религиозных людей, делающий их мучениками мысли и духа, волновавший страдальца Иова и пророка Иеремию, апостолов Иоанна и Павла, из поэтов Данте, Шекспира, Мильтона и Лермонтова, из писателей – Гоголя и Достоевского, а из философов – не только Паскаля, Кьеркегора и Бердяева, но и Макса Шелера, с волнением писавшего: «У нас есть право и обязанность, спросить, в каких отношениях состоит наш реальный, познаваемый мир с тем миром, которого ожидали бы как творения, созданного вселюбящим и всемилостивейшим Богом», ибо «наш разум, независимо от откровения, приходит к выводу, что мир под воздействием некого мощного духовного фактора уже после своего сотворения оказался в совершенно ином положении, отличном от того, в котором он был, выйдя из рук Творца». В книге Бытия говорится, что Господь создал небо и землю, и весь мир духовный и материальный, не знал изъяна, но был прекрасен – зла не существовало, оно – не входило в замысел Божий, ибо противно Логосу и Святому Духу, зло – алогично и иррационально, оно – грех и беззаконие, прореха в мироздании и мерзость в очах Господних. Трагедия грехопадения началась на небесах, когда самый прекрасный из Ангелов – Люцифер, возгордился своим совершенством, захотел стать выше Бога и противопоставил свою волю святой воле Творца, увлекая за собой в бездну падения треть Ангелов, ставших демонами. Эта метафизическая война Люцифера и его аггелов с Богом и Его святыми Ангелами, грозно разразившаяся на небесах и образно описанная в Апокалипсисе, была небесным прологом трагедии грехопадения Адама и Евы, свершившейся на земле. Слово Божие символически поведало о тайне возникновения зла. Но как грехопадение созданий Божиих – добрых по природе Ангелов и людей стало возможным? Тайна возникновения зла – это тайна свободы, использованной против Бога и всего Божьего миропорядка, вопреки всесвятой воли Предвечного; это тайна негативного самоопределения и богоборчества. Святые отцы Церкви связывали тайну зла с небытием – зло небытийно, ибо не существует само по себе, оно не обладает силой бытия и совечно Богу, как ошибочно думали гностики с их метафизическим и онтологическим дуализмом, и не существует в Боге, как полагали Якоб Беме и Шеллинг, учившие о «темной природе» в Божестве; напротив, Бог есть Свет и в Нем нет никакой тьмы, ибо Он не хочет зла и не творит зло, абсолютно благ и свят, и злу нет места ни в сердце Бога, ни в Его деяниях и замыслах – не существует Божьей идеи зла. Роковые изъяны гностического богословия немецкого теософа Якоба Беме таятся в его диалектическом методе – в диалектике добро не существует без зла – зло возникает внутри самого Бога, дабы Он был Безусловным – стоящим над добром и злом. Анализируя гностическую теософию Якоба Беме и его учение о Боге и Его темной природе, протоиерей Г. Флоровский справедливо замечает, что немецкий мистик неизбежно приходит к апологии зла – дьяволодицее, ибо зло мыслится неотразимо-необходимым и совечным добру, что неприемлемо для христианской совести. Если не существует Божьей идеи зла, то зло – алогично и иррационально, оно не вписывается в замысел Творца о сотворенной вселенной, Ангелах и людях, не имеет оправдания в очах Господних и на всеправедном Суде Его, и всякое оправдание зла противно Богу, христианской совести и есть кощунственная дьяволодицея. В действительности, благой Бог попускает существовать злу, ибо не хочет истреблять свободу Своих падших созданий, хоть и активно вмешивается в историю мира и ограничивает действие дьявольских сил Своим всемогуществом, иначе бы они давно уничтожили вселенную, как заметил преподобный Серафим Саровский, но вместе с тем Промысел Божий настолько высок, таинственен и премудр, что Господь может обратить козни дьявола и злодейство людей к благу, о чем свидетельствует история Церкви – все страшные гонения, клевета и истязания, обрушившиеся на учеников Иисусовых, не сокрушило Церковь, которую не одолеют и врата адовы, но воздвигли сонмы святых мучеников и исповедников, прославивших Церковь и доказавших, что можно быть верными Богу до конца – до мученической смерти, а Господь не посылает «непосильных искушений» возлюбленным творениям Своим: «верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил» (1Кор.;10:13). По мудрому умозаключению протоиерея Валентина Свенцицкого, изложенному в его «Диалогах»: «Ни в чем так не ясно это, как в промыслительной заботе Господа о святой Церкви. Сколько зла было сделано Церкви ее гонителями в эпоху мученичества. Господь до срока не пресекал этого зла… Но Церковь, пережив все во благо, стала Церковью святых мучеников, и руками ее врагов, проливших святую кровь по действию Божественного Промысла, созидалось величие Церкви. Много было испытаний в Церкви, и часто смущались верующие долготерпению Господа. Невольно вставал вопрос у них в сердцах: доколе. Господи? Почему попускаешь торжествовать злу? Почему не приостановишь его Своей всемогущей волей? Но ответ на этот вопрос полностью содержится в учении о Промысле: какое бы зло ни делалось в отношении Церкви – оно всегда ведет к ее благу, всегда очищает и возвеличивает ее.. Ибо Господь созидает Церковь Свою не только непосредственным действием Божественной силы, но и руками врагов, попуская злу, которое Церковь переживает во благо. Вот в чем промыслительный смысл попускаемого Богом зла. Он – в сохранении человеческой свободы и нравственной задаче для каждого человека всякое совершающееся в отношение его зло превратить в источник нравственного совершенства и духовного устроения». В рассуждения протоиерея В. Свенцицкого о тайне промыслительного попущения Богом зла надлежит внести важнейшее богословское уточнение – всемогущий Бог не нуждается во зле как в средстве, ибо всякое злодейство – остается злом и не может быть оправдано на Суде Божием. Господь не использует зло, а борется со злом и побеждает зло, дает верующим в Него силу и мудрость одержать победу над искушениями и кознями дьявола, его аггелов и нечестивых людей. С христианской точки зрения нельзя понять смысл существования зла, ибо зло – иррационально и бессмысленно, оно не имеет логоса и не существует Божьей идеи зла. Вся история земного мира – это книга, написанная алыми красками крови, она – трагична, ибо мир наш лежит во зле, дьявол борется с Богом в сердцах людей, бессмысленность борется со смыслом, а это означает, что вопреки Гегелю и всем провиденциальным фаталистам от Августина Блаженного до наших дней – не все действительное разумно и угодно Богу, в истории много иррационального и бессмысленного – противного святой воле Вседержителя и печалящего Его сердце, ибо в ней действует не только Бог и Его святые Ангелы, но и дьявол, и грешные люди, а потому – нельзя оправдать царящую в мире жестокость и несправедливость, всеобщую ненависть и ложь – нельзя оправдать геноцид, ГУЛАГ и Освенцим, и все иные ужасы и трагедии истории тем, что они служат высшим целям. По сильному изречению протоиерея Г. Флоровского, прошедшего через страшный и величественный художественный мир Достоевского, «в слезинке невинно убиенного ребенка как в океане весь богатейший музей человеческой мудрости, мощи и славы», но в то же время этот богослов писал, что христианин призван облечься во Христа – Им жить, чувствовать и мыслить – научиться любить Бога и всех Им сотворенных евангельской любовью и найти высочайшее оправдание своей жизни и исход из безотрадной трагедии существования во Христе Спасителе и Его единой, святой, соборной и апостольской Церкви, без которых история мира и наша жизнь лишены всякого смысла.
Мученически бившись над тайной теодицеи и пытаясь защитить Бога перед лицом зла, Августин Блаженный утверждал, что Бог допускает зло, чтобы увеличить добро: весь мир есть произведение творящей десницы Бога Вседержителя, а зло требуется для красоты вселенной, как диссонанс в музыке и тень в живописи. Это – эстетическая теодицея, заимствованная христианским богословом у неоплатоника Плотина, но она – глубоко противна Евангелию и апостольской вере в то, что Бог есть Любовь, она есть оправдание не Бога Библии, а зла – не православная теодицея, а языческая дьяволодицея, горько звучащая в устах исповедника веры во Христа распятого и воскресшего, ибо неизбежно приводит к апологии иезуитства и отвергает премудрость, всемогущество и благость Творца – учит, что Бог использует зло как средство для достижения Своих целей и не может обойтись без зла. Если эстетическая теодицея Августина Блаженного не совместима с верой в благость Творца и догматическим богословием Православной Церкви, то весьма глубокомысленно и догматически верно его рассуждения в «Исповеди» о том, что нет никаких субстанций, не сотворенных Богом, а поскольку Бог не сотворил ничего злого, то зло, не есть субстанция, ибо если бы оно было бы субстанцией, то оно было бы сотворено Всевышним и являлось бы добром. Для христианского сознания онтология зла невозможна, ибо Бог есть Сама Жизнь и Творец всего сущего, а зло есть то, чего не должно быть – злу нет места в Царстве Небесном, оно не задумано Богом и не сотворено Им, оно не имеет в себе никой силы бытия и не могло бы возникнуть само по себе – зло не субстанционально. Если предвечный Бог всеблаг и не сотворил зла, то не Он виновник зла, ибо все сотворенное Им – прекрасно и свято, в то время как зло возникает из свободы Его разумных созданий – Ангелов и людей, восставших на Творца своего и отказавшихся исполнять Его святую волю. Тайна возникновения зла кроется в негативном экзистенциальном самоопределении Ангелов и людей по отношению к Богу – зло порождает свобода, направленная против Бога. Создав Ангелов и людей, Господь наделил их Своим наивысшим даром – святым и благословенным, грозным и страшным, величественным и таинственным даром свободы. Если бы Господь не даровал Ангелам и людям свободы, то никто из них не мог бы быть свободной и самоопределяющейся личностью, ибо без свободы невозможно жить духовной и нравственной, религиозной и творческой жизнью – верить и любить, молиться и созерцать, надеяться и творить. Но свобода предполагает и возможность вражды с Богом и отвержения Его замысла, избрание пути погибели. Господь возжелал свободной любви Своего творения и создал мир, населив его живыми созданиями, сотворил Адама и Еву, чье предназначение – быть соработниками у Бога. Творец создал человека свободной и разумной личностью как богоподобное существо, чтобы он восходил к своему Первообразу по лестнице совершенства – обожился и стал богом по благодати, но человек оказался ниже своего предназначения – он прельстился коварной речью лукавого демона и отпал от Создателя. Метафизическая катастрофа грехопадения стала прообразом всех исторических катастроф и стихийных бедствий в мире. В свободном акте самоопределения человек отпал от Бога, он противопоставил свою волю святой воле Творца и тем самым произошла катастрофа – весь видимый мир, именуемый царством Адама, оказался извращен и искажен грехом – время, пространство, материя, законы логики – все это болезнь бытия, последствия метафизической и космической катастрофы, произошедшей на заре времен. Если со стороны Бога история началась с творческого акта любви, то со стороны человека история началась с преступления – с восстания на Бога и грехопадения, ставшего прологом земной истории, но милосердный Господь не оставил Свое творение – Христос явился в центре истории и внес в нее смысл – с этих пор каждому дана надежда на спасение, но человек обладает свободой самоопределения и выбора, он может избрать путь добра и любовь к Творцу, или путь зла и ненависть к Богу, вражду с Его святой Церковью. Со времен грехопадения Адама человек проходит тернистый путь от рождения до смерти, на котором есть великие и страшные моменты, глубоко страдальческие и даже мученические моменты, но судьба его полна не только драматизма и религиозно-метафизического смысла. Зло обладает страшной силой и необычайным могуществом, ибо черпает их в свободе тварных существ – Ангелов и людей, отпавших от Бога, и использующих свои творческие силы во зло, борясь с Создателем. В богословских книгах говорится, что всемогущий Бог хочет добра, но попускает зло, дабы не попрать свободы Своих созданий. Бог терпит зло, оберегая свободу всех Своих разумных творений, ибо хочет их ответной и бескорыстной, свободной любви, но сердце Его печалится о том, что мир лежит во зле, и святой гнев Его возгорается на нераскаянных грешников из рода человеческого и из Ангелов – возгорается не нечестивцев и демонов, которые в конце времен – когда переполнятся чаши терпения Божиего и завершится драма всемирной истории, будут осуждены на Страшном Суде, низвергнутся в геенну огненную и пожнут муку вечную.
Библейский Бог не только сотворил небо и землю, Он таинственно присутствует в истории мира и жизни человека, существует Промысел Божий, действующий через любовь, правду, красоту и свободу. Французский ученый и религиозный мыслитель Паскаль, отстаивающий веру в живого и личного Бога пророков и Откровения, с Которым можно общаться в молитве, справедливо полагал, что христианская религия заключается не только в вере в Бога Творца и Его промышление о вселенной, но в исповедании того, что «Бог христиан – это Бог любви и утешения»; это Бог, который наполняет душу и сердце тех, над кем владычествует; это Бог, который помогает им ощутить свое ничтожество и Его бесконечное милосердие; который проникает в глубины их душ; который наполняет их смирением, радостью, верой, любовью; который их делает неспособными иметь другую цель, кроме Себя Самого». В книге Иова, Псалтыре и книгах пророков особенно проникновенно возвещается о неисповедимости путей Провидения и о том, что судьбы Божии – это непостижимая тайна не только для мудрецов мира сего, но и для самих высших Ангелов – Серафимов и Херувимов. В книге Иова – самой богословски изощренной книге Ветхого Завета, ставящей глубочайшие вопросы о всеблагости Бога и зле, о смысле жизни человека и его смертности, о страданиях и справедливости, о свободе нашей воли и Промысле Божием, говорится, что Бог промышляет о Своем творении и управляет вселенной, «очи Его над путями человека, и Он видит все шаги его» (Иов.34:21). Бог высок могуществом, велик любовью и совершенен в познании, число лет Его неисследимо – Господь вечен, вокруг Него страшное великолепие, дыхание жизни уст Его дает всему жизнь, дивные дела Творца непостижимы для земных мудрецов и Ангелов на небесах, Он – Вседержитель, слышащий каждую мольбу, каждый вздох страждущего, а потому нельзя «обвинить Всеправедного» (Иов.34:17). Если книга Иова открывает нам величайшие тайны Божии и побуждает нас задуматься о глубочайших философских вопросах, то строки Псалтыря – этой боговдохновенной литургической книги, откликаются в религиозно чутком сердце горячей молитвой Богу и глубоким размышлением о путях Промысла Божиего. Псалмопевец Давид признается, что всегда ощущал таинственное присутствие Божие в своей жизни и в истории мира, и это укрепляло его веру и радовало сердце: «Всегда видел я пред собою Господа, ибо Он одесную меня; не поколеблюсь. Оттого возрадовалось сердце мое и возвеселился язык мой; даже плоть моя успокоится в уповании» (Пс.15:8-9). Бог действует в сотворенном Им мире и влияет на историю – Он ниспосылает в мир пророков, дарует Священное Писание и заповеди, ставит человека в состоянии нравственного выбора – добра или зла, испытывает его и попускает проявлять свою свободную волю – как праведную, так и богопротивную, внимает молитвам и исполняет их, изменяет Свои намерения в отношении нечестивцев, если они раскаются – как в истории с жителями Ниневии, воплощается и искупает грехи мира, основывает Церковь Свою и направляет ход истории к эсхатологической цели, определенной Своим творческим замыслом. Тайна Промысла и неисповедимости судеб Божиих – одна из высочайших и самых неизъяснимых тайн, заключенных в бездне премудрости и разума Божиего, ее нельзя в полной мере постичь умом человеческим, подобно тому, как в малую чашу нельзя уместить необъятный океан, но любознательный ум человека стремится взлететь на самую высшую область Богопознания и исследовать эту великую тайну, и здесь он сталкивается с рационально неразрешимой антиномией Божественного Провидения и свободы сотворенных созданий. По догматическому вероучению Православной Церкви одним из вечных свойств Бога является всеведение и предвидение – от вечности Господь знал все, что есть, было и будет, Он все знает и нет ничего сокрытого от Его всезрящих очей, но предвидение Божие не есть предопределение, ибо всемогущий Вседержитель никогда не попирает и не ниспровергает свободу Своих разумных созданий, ибо свобода есть образ Божий в человеке и действия человеческие – свободны. Святитель Илия Минятий глубокомысленно поучал, что «от начала Бог создал человека свободным, как говорит Св. Дух устами премудрого (сына) Сираха: из начала сотвори человека и остави и в руце воли его (15, 14). Бог оставил человека в его воле и не хочет производить никакого давления на его свободу. Остави и в руце воли его. Всемогущ Господь в Своей власти. Всемогущ и человек в своей свободе. Все различие заключается в том, что Бог творит все, что хочет, и никакая сила не может Ему в этом воспрепятствовать, а человек не делает, чего не хочет, и никакая сила не может его принудить к тому. Невозможно, чтобы Бог не совершил им желаемого; невозможно также, чтобы человек сотворил ему нежелательное. Поэтому, как человек не может спастись без благодати Божией, так и Бог не может спасти человека без свободной воли человека». По слову христианского мученика и мудреца Иустина Философа «не предведение есть причина будущих событий, а будущие события – причина предвидения. Не из предвидения вытекает будущее, а из будущего – предведение; не Христос – виновник предательства Иуды, а предательство – причина Господнего предвидения». По мысли святого Григория Нисского предвидение Божие – это зеркало, а отражающийся в нем образ – наше произволение: Бог не предрешает судьбы Своих разумных созданий, а дает каждому из них право самоопределения – если человек будет жить богоугодно, то спасется, а если развращенно – погибнет. Истолковывая эту богословскую метафору Григория Нисского святитель Илия Минятий писал: «Как лицо твое изменяет свой вид, так и зеркало изменяет твой образ. Так теперь, когда ты живешь богоугодно, Бог предопределяет тебя в рай. Завтра ты согрешишь и Бог определит тебя на мучения. Опять раскаешься, опять предопределен (на спасение). Как ты изменяешь свою жизнь, так и Бог – решение. Божий суд сообразуется с нашим произволением». Праведный Суд Божий сообразуется с нашим самоопределением – человек спасается или осуждается не потому, что Бог предвидел его спасение или погибель, напротив, Бог человеколюбив и хочет, чтобы все спаслись, Он все делает ради нашего спасения – ниспосылает пророков, Священное Писание, дарует нам совесть, восходит на Крест и умирает на Голгофе, побеждает смерть и воскресает из мертвых, образовывает Церковь с ее таинствами, но тайна спасения – это синергия, содействие Божественной благодати и человеческой свободы. Если образно сравнить человека с птицей, а Царство Божие с небесами, то для того, чтобы спастись – взлететь на небеса, ему нужны два крыла – благодать Святого Духа и его личная свободная воля. По глубокой мысли Г. Флоровского антиномия Провидения и свободы входит в библейское миросозерцание, но не вмещается в узкие рамки рационального мышления, и тогда возможны два хода мысли: 1) отрицание идеи Провидения и предмирного смысла истории как это делает атеистически настроенный романтик и разочарованный западник Герцен, с громами гнева и проклятий отвергающий провиденциализм и утверждающий свободу воли людей – подлинных героев истории; 2) отрицание свободы воли человека ради идеи Промысла Божиего – провиденциальный фатализм Августина Блаженного и протестантская концепция предопределения у Лютера и Кальвина, не оставляющая человеку данного Богом запечатленного в Библии права на свободу избрания и самоопределения. Бог Библии есть Абсолютная Личность, Он всемогущ и обладает абсолютной свободой, но и человек, сотворенный по образу и подобию Божиему, есть свободная и самоопределяющаяся личность, он призван определить себя по отношению к Богу – свободно принять или отвергнуть Спасителя. Невозможно осмыслить истории в категориях рационального мышления, ведь в истории есть элемент непредсказуемости, история не закономерна и дискурсивно-логична, а экзистенциальна и драматична – она есть цепь событий, обусловленная свободой Бога и человека, а всякие попытки детерминировать историю, все рациональные модели и схемы истории – отрицают христианскую метафизику истории, в основе которой лежит логически и рационально неразрешимая антиномия Провидения и свободы. История диалогична и полифонична – в истории действует Бог и человек, каждый из нас – субъект исторического процесса, история имеет смысл – «внутренний логос», обретая его во Христе и Его Церкви, но в истории много стихийного и иррационального, она извилиста, текуча и непредсказуема, она – поле наших свободных действий людей, которые зачастую руководствуются не Евангелием, а своими страстями, идеями, амбициями и личными мотивами, отсюда – столкновение воль и драматизм истории. Как свободная личность каждый из нас – субъект и участник исторического процесса, человек сам осуществляет свою судьбу, а так как историческое время необратимо, то на каждом из нас лежит огромная нравственная ответственность за всю нашу жизнь – за каждый наш поступок и за каждое наше слово.
Христианская философия истории носит религиозный и персоналистический характер, а в центре ее – тайна Промысла и свобода личности. На арене исторического бытия с точки зрения христианства сталкиваются три силы – Провидение, свободная воля человека и злая воля демонов. И если человек не исполняет волю Бога, то он попадает во «власть тьмы», отсюда – страшная катастрофичность и острый трагизм истории со времен грехопадения Адама. Каждое событие в истории – это творение, а субъект истории – это личность – Бога, Ангелов, демонов и людей, драма истории возникает из столкновения их свободных и ничем не детерминированных воль. В истории действуют три силы – Бог и Его святые Ангелы, навеки верные добру, дьявол и его демоны, навеки укоренившиеся во зле, и люди, колеблющиеся между добром и злом, отсюда сложность истории, ее трагичность и таинственность. В истории действуют не только любовь Вседержителя, создавшая человека, опекающая каждое Божье творение и ведущая его в Царство Небесное, но и богопротивные духи зла, о которых рассказывается в Священном Писании и в Священном Предании Церкви, они – дьявол и его аггелы с их страшной изобретательностью, отчаянно враждующие с Богом, коварно замышляющие уловить человека в сеть грехов и пороков, прельстить его скоротечными земными благами и лжедуховностью – отвратить человека от духовной жизни в Духе Святом и искания Царства Небесного, желающие угасить его дух и совесть, погубить его бессмертную душу, посеять раздор между сынами человеческими, истребить любовь в их сердцах, утопить надежду верующих в пучине отчаяния и бездне ужаса, уничтожить веру в душах людей и саму идею истинного Бога в их умах. Преподобный Макарий Египетский духовным взором созерцал, как весь земной мир опутан сетью дьявола и никому из людей не миновать греха. Только с Богом и в Боге можно обрести спасение, освободиться от страстей и жить духовной жизнью. В духовном плане история мира – это не калейдоскоп случайных событий и фактов, исторический процесс таинственен и парадоксален – история задумана как осуществление замысла Всевышнего и приуготовление к вечной жизни Царстве Небесном всех созданий Божиих через свободный подвиг человека – содействие Богу, синергию, но произошло грехопадение – Ангелов на небесах, и первых людей в земном мире, а потому – история трагична и многие ее события – аморальны, противны святой воле Вседержителя и заповедям Евангелия, не могут быть оправданы религиозно. Русский философ Николай Бердяев, столь остро ощущающий трагический конфликт личности и истории, и преступность истории, справедливо писал, что исторический процесс являет не только искание Бога и содействие Богу, но и борьбу с Ним – восстание Люцифера и трети Ангелов на небесах, грехопадение Адама и Евы, убийство Каина, горькая участь всех мудрецов и пророков, побиваемых камнями и изгоняемых, крестная смерть Иисуса Христа – Спасителя мира на Голгофе, отвергнутого людьми, неисчислимый сонм мучеников и исповедников, пострадавших за веру и проповедь Слова Божиего. По мысли Бердяева существует ересь клиолатрии – идолопоклонническое отношение к истории, «тенденция обоготворять историю, сакрализовать происходящие в ней процессы», оправдывать все злодеяния, свершившиеся в ней, во всех ее событиях – видеть действие Божие, забывая, что в истории действуют и богопротивные силы – дьявол и его аггелы, и сам человек обладает свободной волей и может употребить ее во зло – лгать и убивать, развязывать войны, предаваться порокам, грабить и плести интриги, уподобляясь демонам, враждующим с Богом и отвергнувшим Его любовь. С наибольшей силой кощунственное обоготворение истории наблюдается в философской системе Гегеля, скованной логическим детерминизмом, где история есть процесс самоосуществления мирового духа, все ее события разумны, а значит – оправданы на суде разума. Метафизика истории Гегеля – это яркий образец возрождения гностической ереси и учения немецкого теософа Якоба Беме о том, что добро и зло диалектически возникают из «темной глубины самого Божества», иными словами без зла не было бы и добра, все кровавые и мрачные страницы истории – «необходимые диалектические моменты» прогресса свободы и самопознания мирового духа. Примечательно, что война по Гегелю – «двигатель прогресса», а мирные времена немецкий философ нарекает – «пустыми страницами истории». Универсум Гегеля всецело логичен и рационален: в мире нет никаких Божьих тайн непостижимых рассудком, нет никаких чудес и ничего случайного, свобода – лишь «осознанная необходимость», личность и ее свобода – ничто перед государством и историей, она легко приносится в жертву Молоху прогресса, а на места Провидения Божиего ставится «хитрый разум истории» – не Божественный Логос, а исторический логос. С позиции христианского вероучения, философия Гегеля безбожна, она отрицает свободу людей, делает их марионетками фатума истории, отождествляет личного Бога пророков и Откровения, Чье имя – Любовь, с абстрактным мировым духом, осуществляющим свои великие цели, не считаясь со средствами – не обращая внимание на трагедию конкретных людей, которые не представляют для него вечной и непреходящей ценности. В рассуждениях прославленного логика Гегеля о всемирной истории – процессе становления и самопознания мирового духа, Кьеркегор – непревзойденный диалектик с тончайшим умом, находит алогизм: Гегель утверждал, что природа с ее жесткими физическими законами – это царство необходимости, а история – царство, где реализуется свобода, но на деле в его философии истории нет свободы – ход истории предопределен и каждое ее событие закономерно, нет никакой альтернативы, нет никакого выбора – везде господствует необходимость, а свобода личности оказывается фикцией. Умозрительная философия Гегеля с ее детерминизмом и учением о мировом духе, использующем людей как средство – неприемлемо для христианского персоналиста Кьеркегора, понимавшего, что личность самоценна, она значит в очах Всевышнего больше, нежели государство, ее нельзя использовать как средство – это цинично и безнравственно, на что указал еще Кант. Со всей пылкостью своего огненного духа, Кьеркегор отвергал философию истории Гегеля с ее детерминизмом и саму идею закономерности исторического процесса, полагая, что ставшее – результат свободного выбора и в истории нет ничего необходимого, ибо свобода – то величайшая сила духа, что изменяет реальность – пред ней ничто пространство и время. С позиции православного богословия философию истории Гегеля блестяще раскритиковал выдающийся религиозный мыслитель и историк Церкви о. Георгий Флоровский, охарактеризовав ее как логический провиденциализм, где весь ход истории – предопределен и рационален, а каждое ее событие – логично, но эта рационализация исторического процесса заменяет живого и личного Бога пророков и Откровения абстрактным измышлением рассудка – «Богом всеобщих законов», проповедует «фаталистическую предопределенность» всех событий истории, оправдывая всякое преступление и не оставляя места индивидуальной свободе человека, не понимая, что он – не только носитель идеи, но и самобытная и уникальная творческая личность: «Романтический культ личности, неповторимой, автономной и самодовлеющей, которая сама себе предписывает законы, фихтеанский пафос свободы морального творчества, гениальный эстетизм Шеллинга, шлейермахерова религия чувства и настроения... – все это слишком хорошо известно. И весь этот ряд завершается гегельянством, где личная свобода, свобода творческого самоопределения становится основною темою космического развития. И, вместе с тем, в этих индивидуалистических системах, строго говоря, личность... исчезает, для творческой личности не оказывается места. Мы не поймем подлинной причины этого неожиданного происшествия, если будем искать ее в «пантеизме» тогдашнего мироощущения: ведь дело было не в растворении личности в природе, а в том, чтобы всю природу найти внутри себя, как в автономном «микрокосме». Разгадку следует искать не в мироощущении, а в миропонимании. Логический провиденциализм – этим непривычным термином лучше всего выражается характеристическая черта этого миропонимания; и именно эта идея сплошной логичности мира, разумности истории, так сказать, рациональной прозрачности космического процесса и есть глубинный источник внутренних диссонансов идеалистического индивидуализма. Каждый момент исторического развития представляется воплощением какой-нибудь «идеи», допускаю-щей отвлеченную формулировку. В смене таких «эпох» тоже раскрывается определенный логический порядок, и весь их ряд ориентируется по направлению к некоторому завершающему строю, в котором выявляется полнота разумного содержания. Та необходимость, с которою из аксиом геометрии вытекает в мельчайших своих подробностях вся система утверждений о пространстве, усматривается и в космической эволюции, в поступательном ходе человеческой истории. Играющие здесь роль аксиом элементарные мотивы создающего вселенную Разума принимаются за нечто, доступное человеческому познанию, так что, исходя из них, мы можем как бы предугадать всякий извив эволюционного потока. Ход истории оказывается однозначно определенным. И мысль не останавливается на «начале» мира, она проникает и в тайны того, «что было, когда ничего не было», и показывает роковую необходимость строения самого Абсолютного Первовиновника всего, показывает, что мир не мог не возникнуть и притом не мог не возникнуть именно таким, каким мы его знаем. Так, проводимое до конца «осмысливание» истории приводит к безызъятному детерминизму: в тисках железной необходимости логики умирает всякий проблеск свободы или творчества». История мира – это экзистенциальная трагедия, ее таинственный, непредсказуемый и хаотичный ход обусловлен свободой людей, находящих в состоянии выбора – в истории действует не только всемогущий Бог, но и люди, одаренные Им свободой, а потому могут происходить случайные, преступные и бессмысленные события, идущие вразрез с волей Вседержителя, что ясно понимал религиозный экзистенциалист Лев Шестов, писавший: «С давних пор люди ломали себе головы над «смыслом войны». Особенно историки и философы. Войн была такая пропасть – вся история один непрерывный ряд войн: и все это нужно было объяснить, да так, чтобы понятно было. И действительно объясняли, и действительно было понятно. Еще в гимназии я понимал, зачем Александр Македонский шел в Индию, зачем Цезарь перебил миллион галлов и столько же взял в плен, зачем варвары шли в Европу, Наполеон – в Россию и т.д. и сейчас нынешнюю мировую войну объясняют, хотя она еще не кончилась. Но чем больше объясняют и чем понятнее объяснения, тем тошнее от них… и забывают, что никакие железные дороги, никакие моря и все прочее не окупят почти мифических затрат, которые потребовала о Европы война. Я уже не говорю о безумных жертвах, о миллионах человеческих жизней, об изувеченных, замученных, обнищавших. А идеалы! Сколько людей, утверждавших, что для них идеалы дороже всего на свете, принуждены были сложить свои лучшие упования на алтарь ненасытного бога войны…». Не все события мировой истории свершаются по святой воле Бога и не все они имеет оправдание и смысл в очах Всевышнего, множество бессмысленных и кровавых войн, ужасов и трагедий истории вообще нельзя оправдать, клиодицея невозможна, история – хаотична и непредсказуема, ее движение – не обязательно линейное, как думали прогрессисты, или спиральное – подобные мысли были у Маркса, но иногда – молниевидное, история может двигаться зигзагами, а может замереть – погрузиться в безвременье, может откатиться назад – возможен не только прогресс, но и регресс – и все это потому, что человек наделен грандиозной и загадочной силой духа – свободой. Если Бог всемогущ, мир сотворен Им из ничего, а человек создан по образу и подобию Его, то необходимость и закономерность – это измышления разума, жизнь непредсказуема, таинственна и драматична, ибо люди обладают свободой – нельзя устранить творческое fiat из бытия человека, он – творец истории, принадлежащий не только эмпирическому миру с его физическими законами, но и Богу, одарившему всех нас свободой. «Если Бог любит людей, для какой надобности Ему покорять их Своей Божественной воле – и отнимать у них собственную волю, самое драгоценное из того, чем Он их одарил? Нужды нет никакой» – восклицал Лев Шестов. Бог одарил людей свободой, ибо возлюбил их, но свобода предполагает ответственность – каждый будет отвечать не только за свои поступки, но и за состояние своего сердца на Страшном Суде. Для христианина невозможно согласиться с тем, что «высший суд – это суд истории», ибо история осквернена грехами, она не есть воплощение правды Божией, в ней зачастую торжествуют нечестивцы, а праведники страдают и умирают в бесславии. Но есть Высший Судия – это Бог, в конце времен Он свершит Суд над историей.
В центре христианской историософии заложено стремление найти смысл истории, осмыслить мировую драму между Богом и человеком. Всемирная история есть по слову философа В.С. Соловьева – «Богочеловеческий процесс», но процесс этот, по характеру своему катастрофичен. Только в сознании сентиментального мечтателя всемирная и всеобщая история есть мирный и культурный процесс, рациональный прогресс знаний, морали и субъекта исторического бытия – человека. В реальности история есть таинственный и трагический процесс. По преданию Церкви Каин основал первый город – основал цивилизацию, а среди его потомков стали процветать ремесла и искусства. Но ни земные блага, ни науки и богатства, ни философия и искусства – ничто не могло заменить тоскующему сердцу падшего человека Бога и утраченного блаженства Богообщения. Человек со всеми глубочайшими падениями и высочайшими взлетами его духа – это самое загадочное Божье создание, его сердце – неисследимая бездна, ведомая только Богу, а жизнь – не одномерное явление природного мира, она имеет еще и измерение духовной глубины. Почему жизнь, растраченная в поисках земных наслаждений, в конце концов, заканчивается разочарованием, ощущением опустошенности и душевными муками, настолько сильными, что само существование становится в тягость и в истомившемся уме возникает помысел о самоубийстве? Потому что человек сотворен Богом, он – богоподобное создание и его сердце может насытиться лишь бесконечной и вечной любовью Божества, никакая земная радость и ценность не может заменить его душе Бога, ибо она – христианка по природе, хоть язычница по страстям и порокам, душа наша создана для любви и имеет духовные нужды, она начинает задыхаться без религиозной и духовной жизни, в основе которой – вера и молитва. Вся жизнь человек кружится в суете и хочет устроиться на земле без Бога, но чем более он опустошает свое сердце страстями, отходит от своего Творца и ищет счастья вне общения с Ним, тем сильнее его душа переживает зияющую пустоту и бессмыслицу суетной жизни – жуткое зрелище раскрытой пасти Ада, словно сошедшей с апокалиптической гравюры Альбрехта Дюрера. Человек – хрупкое и немощное создание, живущее в материальном мире и подвластное разрушительному потоку времени, но вместе с тем – он есть высшее существо, обладающее духовной свободой, его душа не от мира сего, она – причастница духовного мира, ощущающая трагическую потерю Бога, ищущая вечную жизнь и нетленную красоту, живущая не только в космическом и историческом, но в экзистенциальном времени, имеющем вертикальное направление, неисчисляемое математически, сопричастное вечности, ибо душа испытывает притяжение небес и преисподней. Как писал Николай Бердяев: «все, что совершается в экзистенциальном времени, совершается по линии вертикальной, а не горизонтальной». Все книги Священного Писания и опыт всей истории показывает, что человек может обрести вечное счастье только в Боге, а его жизнь на земле имеет смысл только как путь к Богу и приуготовление к вечности. История мира трагична, а светская оптимистическая теория прогресса – философски нелепа и этически несостоятельна, ибо в земном мире, находящемся во власти смерти и времени, невозможно достичь социального идеала, более того, она входит в конфликт с пророчествами Апокалипсиса, возвещающими об оскудении любви, мировых войнах и бедствиях, которые постигнут мир в грядущем. Вся история мира это не мирный прогресс, а цепь нарастающих катастроф, трагическая картина Богочеловеческой драмы. Альфа ее – творческий акт Бога и последующее грехопадение Ангелов на небе и людей на земле, в центре – трагедия Креста, а ее омега – эсхатологический катарсис, Страшный Суд. Религиозный философ и богослов С.Н. Булгаков подчеркивал, что в основе религиозного осмысления истории стоит антиномия и парадокс – история изначально есть воплощение замысла Творца о сотворенном Им мире, а история после грехопадения – трагедия, в которой происходит «окончательное обособление духовного добра и зла». Если мыслители, исповедующие историософский пессимизм и фатализм, - Вико и Освальда Шпенглера, выдвинули теорию естественного процесса неизбежной гибели культур – иссякновения ее жизненных сил и перерождения в цивилизацию, независящего от воли человека, но в свете христианства история – это драма человеческой свободы, в ее сердцевине стоит тайна определения человека по отношению к Богу.
После грехопадения Адама и Евы весь земной мир попал во власть смерти и тления, с тех пор вся земная тварь Божия мучается и плачет, ожидая откровения сынов Божиих – исполнения высшей миссии одухотворения и преображения вселенной, но люди оказались ниже своего призвания – обожения, их естество стало осквернено грехом и они сделались смертны, страстны и тленны. По афористической формулировке богослова В.Н. Лосского «история человечества после грехопадения – это история длительного кораблекрушения с ожиданием спасения. Но гавань спасения – еще не цель; потерпевшему крушение она дает возможность снова отправиться в путь к единственной – все той же – цели: единению с Богом». Всем сердцем всемилостивый Господь желал, чтобы люди соединились с Ним в любви и духовно преобразили всю землю – весь видимый мир, но чтобы это осуществилось необходимо было пришествие Христа Спасителя и Его мироискупительная жертва, дабы все верующие могли освободиться от греха и смерти и приобщиться к Богу и Его вечной жизни. После утраты райского блаженства люди познали горечь бытия – все сыновья человеческие трагически обречены на смерть, их души одолевают страсти – из зависти Каин убивает брата своего Авеля. Вся последующая история есть хроника братоубийственных войн – каиниада. Мучительно переживая разлуку с Богом, сознавая свою греховность и смертность, люди жаждали искупления грехов и избавления от страданий, их сердца щемила неистребимая тоска по утраченному Раю, но вместе с тем, желая избавиться от горечи бытия и забыть о разлуке с Творцом, смерти и страданиях, они изобретали технику и искусства, отдавались земным наслаждениям и воспевали мимолетную красоту. Весь смысл Ветхого Завета заключается в том, чтобы приуготовить человечество к пришествию Сына Божиего и Его искупительной жертве, но ветхозаветная история – это не только история Божьих избраний и благословений – не только история Иова, Авраама, Моисея и пророков, предрекавших пришествие Мессии, но и история испытаний и искушений, падений и богоборчества. На страницах Ветхого Завета возвещается как древние люди с люциферианским устремлением воли жаждали спасти себя самостоятельно и самообожиться, вступали в общение с падшими Ангелами – демонами, а иные вознамерились покорить небеса – возвести Вавилонскую башню, которая есть воплощенный вызов Богу и порыв безбожной цивилизации в небесные выси, единство людей во грехе и лжи, премудро ниспровергнутое Всемогущим. Центральная тема Ветхого Завета – тема избрания Израиля, избранного народа Божиего, ставшего оазисом святой веры в единого Бога посреди пустыни падшей, многогрешной и неискупленной земли и языческого многобожия, ибо с этим народом Бог заключил Завет – союз, даровал ему Свой священный закон и ниспосылал пророков, вдохновенных Духом Божиим, освящает Своим присутствием храм Соломонов и создает священство Свое – прообраз священства Новозаветной Церкви. Ветхозаветная история – это длительное приуготовление мира к пришествию Христа Спасителя, непорочно зачатого и рожденного от Пречистой Девы Марии – избрание ее было возвещено Архангелом Гавриилом. По богословскому изъяснению Владимира Лосского великое таинство Боговоплощения совершилось через свободное согласие Марии: вся история мира зависела от ее свободного решения – принять святую волю Вседержителя или отвергнуть ее – благословенная Богом, хранимая Его законом и молитвой, Она смиренно приняла благовестие – «Се раба Господня, да будет мне по слову твоему» (Лк.;1:38). Преподобный Иоанн Дамаскин утверждал, что «наименование «Богородица» содержит всю историю Божественного домостроительства в мире», ибо Пречистая Дева Мария, освященная Святым Духом, родила Божественное Лицо – Христа Богочеловека, воспринявшего от Нее человеческое естество. Во Христе Богочеловеке одна Божественная Личность, Он есть Бог Слово, вторая Ипостась Святой Троицы, но две природы – предвечная Божественная и воспринятая человеческая, которые пребывают в нераздельном, неслияном и неразлучном единстве с момента Его воплощения. Иоанн Креститель – последний пророк, пришедший в духе Илии, узнал во Христе истинного Мессию, гласом вопиющего в пустыне и пророческим перстом своим он указал на Него Израилю, как на Агнца Божиего, берущего на Себя грехи мира. Историческая миссия Иисуса Христа имела всеобщий характер – «спасение от Иудеев» (Ин.4:22), ибо вся ветхозаветная история Израиля была приуготовлением пришествия Сына Божиего, но Его Нагорная проповедь, притчи, чудеса и искупительная жертва обращены ко всем людям и всем народам земли, ибо в Его святой Церкви нет не иудея, не эллина, она – священный оазис Божий в мире, лежащем во зле, но она – сверхнациональна и врата ее открыты каждому человеку, ибо любовь Божия охватывает всех. Как премудро и поэтично поясняет святитель Илия Минятий, тонко и изящно рассуждающий о бесконечной любви Вседержителя, обращенной ко всем людям: «В течение тридцати трех лет, прожитых здесь на земле, сколько потрудился Богочеловек Иисус, сколько пострадал, как умер! Отцы Церкви говорят, что вследствие ипостасного единения во Христе человечества с Божеством каждое деяние Христа достойно бесконечной чести и славы, так что самое малейшее страдание Христа в силах загладить всемирный грех; одна капля Его пречистой крови может угасить все пламя вечного мучения; одна смерть, естественная, безболезненная, могла спасти весь человеческий род. Но когда Он перестрадал, сколько не страдал никто другой, – когда Он пролил всю кровь Свою даже до последней капли, – когда Он умер на кресте с такой мукой и позором – неужели вы думаете, что все это Он переносил только для того, чтобы спасти одну часть людей, а другую оставить в погибели? Он столь легко мог бы спасти всех, и с такими усилиями восхотел бы спасти немногих? Он израсходовал беспредельное сокровище и только для того, чтобы сделать маленький выкуп, – излить все богатство Своей Божественной милости, чтобы облагодетельствовать столь немногих? Нет, на всех, на всех простирается богатство божественного дара! Раны Иисуса Христа были исцелением для всех. Кровь Иисуса Христа есть для чудесная лествица, по которой все восходим в рай… А если Он за всех умер, то хочет, чтобы все и спаслись… Небесный Отец, если обо всех промышляет, то и всем хочет спасения. Бог хочет, чтобы все спаслись. Поэтому Он повелевает и солнцу Своему восходить над злыми и добрыми, и дождю – падать на грешных и праведных. Итак Бог, по Своей праведности, милосердию и промышлению о всех, хочет всем спасения и, насколько это от Него зависит, не хочет погибели чего-либо даже малейшего. Это утверждает Сын Божий во Святом Евангелии: несть воля пред Отцем вашим небесным, да погибнет един от малых сих (Мф. 18. 14). Он всех зовет к Себе и поэтому Бог богов, говорит Давид, Господь глагола и призва землю (Пс. 49, 1). Свыше и от начала возглаголал устами пророков – возглаголал в последние дни в Сыне, воплощенном Слове, и призвал ко спасению всю землю. Поэтому небесный Иерусалим, прославленный град Божий, рай, как видел его Иоанн в Апокалипсисе, имел двенадцать врат, по три обращенных к разным сторонам света, дабы мы знали, что Бог отверз рай для всей вселенной».
Бог есть Любовь, Он сотворил мир не в силу необходимости, а совершенно свободно – в акте любви, и в любви заключается смысл всего Им сотворенного. «В сознании Его всякий имеет свое единственное место в чине любви, соответственно образу, который Он узрел в них прежде, чем создал их и все остальные твари, прежде чем замыслил Он сотворение мира, Он, Чья любовь не имеет начала, изначально обладал начальным побуждение к сотворению мира. У Него единый чин совершенной бесстрастной любви ко всем им, и у Него единый Промысел как о тех, кто пал, так и о тех, кто не пал». Бог вразумляет человека с любовью. Евангелие возвещает о любви к врагам. Страждущий Христос, распятый на Кресте, являет высочайший образец евангельской любви и всепрощения. Господь любит и праведников и грешников, Он милосерден и к Ангелам и к демонам. Свобода – это высший дар Бога человека, она – печать богосыновства и знак любви Создателя к нам, и если бы человек доверился Творцу своему и пошел по пути предначертанному, то его жизнь не знала бы скорбей и смерти, но человек нарушил заповедь Божию и вверг весь видимый мир во власть смерти и тления, ибо «грех – жало смерти» (1 Кор.15:56). Прежде сотворения мира, премудрый Творец знал о том, что возможна трагедия грехопадения, но не отъял в беспредельной любви Своей десницы от творения Своего и создал нас. В книге Бытия рассказывается, что сотворению человека предшествовал Предвечный Совет Святой Троицы – Господь советовался с Самим Собой, ибо Всеведущий знал, человек, обладая богоподобной свободой, мог воспротивиться воле Всевышнего, и поэтому все Лица Святой Троицы взяли на Себя миссию искупления грехов мира и спасения человека, в случае его грехопадения. В Новом Завете много сказано о любви Божией, она – тайна нашего спасения и искупительной жертвы Христа на Голгофе, тайна сошествия Святого Духа на апостолов, бытия Церкви и ее святости. «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16) Бог Отец настолько возлюбил Свои создания, что жертвует ради них самым дорогим для Его сердца – Богом Сыном, пришедшим на землю исполнить волю Отца Небесного, которая заключается в том, что никто не погиб – ни одна душа не осталась в мрачных чертогах преисподней, но все познали Божественную Истину, освобождающую от власти греха и смерти, и обрели спасение – унаследовали Царство Небесное. По проницательному суждению Паскаля вся история мира вращается вокруг двух событий – грехопадения Адама и искупления, совершенного Иисусом Христом на Голгофе. Христос не только образец идеального человека и нравственный идеал всех христиан, Он – Божественный Искупитель наших грехов и единственный Спаситель мира, и без Его искупительной жертвы наше спасение было бы невозможным, ибо никакими добрыми делами нельзя искупить первородный грех и обрести Царство Небесное. Тайна спасения – это тайна синергии благодати Божией и свободы человека. Спасение – это великий дар Божий, знак Его любви к нам, но оно невозможно для нас без нашего духовного усилия, которым берется Царство Небесное – без веры во Христа распятого и воскресшего, действующей любовью, любовь же к Богу состоит в соблюдении святых заповедей Его. По вероучению Церкви Христос есть Богочеловек, Он – Бог вочеловечившийся, совершенный Бог и совершенный человек, в Нем – в Его единой Божественной Личности неслитно и нераздельно, неизменно и неразлучно соединились две природы и две свободы – Божественная и человеческая. Вся жизнь Христа имеет для христиан абсолютное значение, ибо каждая Его мысль и каждое слово, каждое намерение сердца и деяния – все было проникнуто Его Божественной мудростью и любовью, человеческие естество и свобода в Нем были освящены и преображены. Вся истории до Христа – приготовление мира через Ветхий Завет, философию и искусство к пришествию Сына Божиего, осуществляющего идею Творца о человеке, возвращающего мир к Богу. Богослов Георгий Флоровский писал, что Ветхий Завет наполнен пророческими книгами, а сюжеты ветхозаветной истории о страданиях Иова, подвиге веры Авраама и жертвоприношении Исаака, трехдневное нахождение пророка Ионы в чреве кита, имеют проообразовательный смысл – возвещают о крестной смерти Христа, Его сошествии во Ад и воскресении из мертвых: «весь Ветхий Завет – не что иное как «родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова» (Мф.;1:1). Это эпоха обещаний и ожиданий, время заветов и пророчеств. Не только пророки предсказывали будущее. События – это тоже пророчества. Вся эта Книга – пророческая, прообразовательная, вся она символами говорит о грядущем исполнении. Но время ожиданий прошло. Обещание исполнено. Господь сошел на землю. Сошел, чтобы вечно пребывать среди Своего народа. Закончена история плоти и крови. Начинается история Духа: «Благодать же и истина произошли чрез Иисуса Христа» (Ин.;1:17)». Кульминация всего Ветхого Завета и начало Нового Завета – чудесное рождения Христа Спасителя – поворотная и крестная точка проникновения вечности во всемирную историю, Он – сердце Библии, ее начало и конец, сообщающий времени вечный смысл. Задаваясь вопросом о том, что такое история, Георгий Флоровский утверждал, что история – это не летопись событий и не набор исторических фактов и дат, история – это поле свободных действий различных личностей, она – «процесс становления твари, врастающей в вечность», историческое время имеет линейный характер – вся история направлена к эсхатологической развязке, история есть драма, разворачивающаяся между Богом и человеком, она – путь Бога и Его действий, а в то же время – различные пути людей и их деяний, а опорными точками истории являются события – судьбоносные точки истории. История – это вся полнота времен от сотворения мира и до Страшного Суда, а ключевая и центральная точка истории – величайшее событие в истории мира – явление в мир Иисуса Христа, а все события земной жизни Сына Божиего – от рождения в Вифлееме до смерти на Голгофе, сошествия во Ад, Воскресения и Вознесения – исторические события в высшем смысле слова, они перевернули историю мира. Христос есть Альфа и Омега истории, в Его Личности совпадают начало, середина и конец истории, через Него мир был сотворен, Его пришествие в мир – центр истории начало новой исторической эры, а Его грядущее второе пришествие завершит драму всемирной истории – это будет одновременно историческое и эсхатологическое событие.
Весь смысл истории заключен во Христе, ибо Он – предвечный Логос бытия, Альфа и Омега. Мир сотворен Богом через Логос – Божественный Смысл, Христос – идеальный образец для человека, в Нем смысл Божьего творения, Он спасает мир силой Божественной Любви и совершает искупление грехов, возвращая смысл и человеческой жизни и мировой истории. Как уже было сказано, существует не только космическое время, но и время историческое – линейное, устремленное к грядущему, оно исчисляется годами и столетиями, и связано с тайной свободы человека и новизны – в истории небывшее становится бывшим. В Священном Писании время линейно, христианство взорвало циклическое время языческого мира с его мифопоэтическими космогониями и теориями вечных круговоротов. Размышляя о тайне времени, архимандрит Рафаил Карелин писал, что «христианство разорвало этот порочный круг и бесконечные циклы, сменяющие друг друга, где будущее повторяет прошлое, а конец тождественен началу. Время священной истории мира – прямолинейно. Но, встречая сопротивляемость в косности материи и упругости меонической среды, оно становится спиралеобразным. Время в христианстве имеет не только горизонтальное направление, но тяготение к вертикалу, и насколько оно становится вертикальным, - настолько спираль возвращается к прямой линии, и настолько время во внутреннем измерении человека становится объемным». В аспекте христианской хронософии крест – это образ встречи вечности и времени, вечный Бог Слово нисходит в мир, а само время обретает смысл – логос, становится осмысленным во Христе, и обретает не только горизонтальное направление – движение в поле истории, но и вертикальное направление – вхождение в вечности, ибо как Бог воплощается, так и человек призван устремиться к метафизическому и трансцендентному – к вечному и небесному, именуемом в Евангелии Царством Небесным и правдой его. По знаменитому изречению Гераклита время – «это дитя, играющее с фишками, постоянно их складывающее и потом разрушающее», оно – катящееся колесо бытия, вечный и бесцельный круговорот и бессмысленное чередование событий. В свете таинства Боговоплощения – величайшего чуда истории, время обретает смысл – во Христе упразднилась идея судьбы, изменился ритм и ход истории, разрушилось циклическое понимание истории, и сущностными чертами времени стали однократность и уникальность. По утверждению религиозного философа Е. Трубецкого в его книге «Смысл жизни»: «Во Христе жизненный круг перестает быть порочным кругом. Победою на кресте упраздняется дурная бесконечность и дурная периодичность смерти. В противоположность Дионису и другим богам натуралистических религий, периодически умирающим и периодически воскресающим, Христос единожды умер и воскрес; в Нем упразднен самый закон всеобщего периодического умирания». Как писал Бердяев, в центре христианского сознания стоит «единичный, неповторяемый, единственный, ни с чем не сравнимый, ни на что не похожий, однажды бывший и не могущий повториться, факт исторический и вместе с тем и метафизический, т. е. раскрывающий глубины жизни, - факт явления Христа». Христос Богочеловек – это духовная основа всемирной истории, ее сокровенный метафизический смысл и единственное религиозное оправдание. Если бы Христа не было, то история мира не имела бы никакого смысла.
Во Христе миру открылся высший смысл истории, ее Божественный Логос, а это означает, что без Христа, Его искупительной жертвы и воскресения из мертвых – история бессмысленна, равно как бессмысленной она является без Церкви с ее таинствами и эсхатологического завершения и грозного дня Страшного Суда. По глубокомысленному суждению Бердяева смысл истории христоцентричен – связан с чудесной Личностью Христа Богочеловека: «Христианство есть откровение Бога в истории, а не в природе. Библия повествует об откровении Бога в истории. Тайна христианства связана с боговоплощением... Бог вступает в историю, в историю вступает метаистория». «История есть свершение, имеющее внутренний смысл, некая мистерия, имеющая свое начало и конец, свой центр, свое связанное одно с другим действие, история идет к факту – явлению Христа и идет от факта – явления Христа. Этим определяется глубочайший динамизм истории, движение истории к сердцевине мирового процесса и движение от сердцевины этого процесса». Христос примирил человека с Богом, искупил все грехи мира на Голгофе, сокрушил силы Ада и роковую власть смерти, не только возвратил утраченную с грехопадением первозданную свободу, но и сделал возможным обретение высшей свободы в Божественной Истине, усыновил человека Богу и открыл всем нам путь к спасению и обожению. С рождением Иисуса Христа – началась новая духовная эра в истории человечества – новозаветная история Церкви и мира. Русский философ Владимир Эрн блестяще описал религиозную трагедию всемирной истории, ее смысл и значение личности Сына Божия, Иисуса Христа: «Поворот от греха, от кошмарных ужасов темного и злого хаоса, истинное освобождение из-под власти всеобщего рабства, истинный и единственный катарсис мировой трагедии – в Гефсиманском саду и на Голгофе. Второе творение мира, создание «новой земли» произошло там. А без новой земли нам некуда было бы идти; без этой цели, лежащей впереди человечества, не могло быть никакого движения вперед. Мировая трагедия без своего катарсиса превратилась бы в безысходный кошмар». Христос спасает мир силой Божественной Любви. История мира имеет смысл, ибо в центре ее – пришествие Христа и совершенное Им на Голгофе вселенское дело искупления. На Голгофе Христос принял в сердце Свое страдания всего человечества, ни на одно мгновение Он не разлучился с Богом Отцом и Святым Духом, ни на одно мгновение в Нем не разлучились два естества и две воли – Божественная и человеческая, но Спаситель добровольно принял самое страшное из всех страданий – воплотившийся Бог был распят на Кресте ради нашего спасения и испытав вселенскую Богооставленность, воскликнул от лица всего страждущего человечества: «Боже Мой! Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?» (Мк. 15:34). В своих богословских рассуждениях Кьеркегор касается и Личности Иисуса Христа – величайшего парадокса, ибо Христос соединил в Себе вечное и временное, историческое и метафизическое, Он – Бог, снизошедший до истории, и это величайшее чудо в истории мира: «Историческим является то, что Бог, вечный, в определенный момент времени предстал как единичный человек». Для Кьеркегора чудесная Личность Христа Богочеловека – вечна и метаисторична или лучше сказать – всеисторична, ибо Иисус Христос воплотился и вочеловечился, Бог присутствует в драме всемирной истории, но сама история – это область прошедшего, а Христос всегда совечен и современен нам – все, что рассказывается в Евангелии должно стать действительностью для каждого из нас, мы должны жить со Христом и в этом смысле Его жизнь на земле – не предмет истории и не прошлое, а вечное настоящее и все изреченное и сделанное Им – Его притчи и Нагорная проповедь, чудеса и назидания, преображение на Фаворе и Гефсиманское моление о чаше, мученическая смерть на Голгофе, искупившая грехи рода человеческого, и воскресение из мертвых – все это актуального для всех нас, и если мы христиане, то должны чувствовать, что живем одновременно со Христом: «Если ты не сможешь себя преодолеть, стать христианином в смысле одновременности со Христом, или Он не сможет тебя взволновать в смысле одновременности, не может тебя к Себе привлечь, то ты никогда не станешь христианином». Если Христос вечен, то Он – наш современник и призваны стать современниками Сыну Божиему: «… событие это (воплощение Сына Божиего) нельзя приравнивать к другим событиям, которые сначала как минувшие переходят в историю, а затем как давно минувшие предаются забвению. Нет, пребывание Иисуса Христа на земле никогда не станет чем-то минувшим, не говоря уже о том, чтобы стать чем-то все более и более отходящим в глубь времен и теряющим свое значение…». «Абсолютный смысл христианства: современность Христу». Христос свыше истории, но Он есть историческая Личность – Он лично вошел в наше время, был рожден Пресвятой Девой Марией в Вифлееме, рос в Назарете, проповедовал, рассказывал притчи и творил чудеса в Палестине, умер на Кресте в Иерусалиме и чудесно воскрес из мертвых. Христос жил в истории, а история обрела в Нем смысл – само время обрело онтологический смысл во Христе, ибо Он есть воплотившийся Бог Вседержитель, держащий в деснице Своей все времена и пребывающий в Церкви и с Церковью «во все дни до скончания века» (Мф. 28:20). Если Христос совершил искупление грехов рода человеческого, освободил нас от рабских уз греха, а животворящий Крест Его попрал смерть и соединил творение с Творцом, то ниспосланный по Его ходатайству Святой Дух освящает и преображает верующих в Него, собирает всех нас в единую, святую, соборную и апостольскую Церковь, духовно возрождает нас для вечной жизни. Христос – краеугольный камень, на котором зиждется неодолимая Церковь, поэтому «врата Ада не одолеют ее» (Мф. 16:18).
Весь Новый Завет историчен, ибо в основании христианской веры лежат исторические события – Боговоплощение, Голгофа, Воскресение и вознесение, а самое Евангелие есть святое житие Иисуса Христа, в Котором «обитает вся полноте Божества телесно» (Кол2:9), с Его речами, проповедью, притчами, чудесами, крестной жертвой, сошествием в преисподнюю, воскресением из мертвых и вознесением на небеса. Вне веры во Христа и Его святой Церкви, где таинственно действует Дух Божий, наше спасение было бы невозможным. Только искупительной жертвой Агнца Божиего и благодатью Бога Освятителя человек может исполнить свое высшее предназначение – стать богом по благодати, и это невозможно без верности Богу, духовной жизни в Церкви и ее святых таинств. Христос пребывает в Своей Церкви, она – мистическое Тело Христово и чудо постоянного присутствия Бога в мире и Его Нового Завета с искупленным человечеством, а ее существенная черта – историчность, ибо без Церкви история нашего мира была бы лишь летописью неисчислимых грехов и хроникой духовно-нравственного падения человечества в адскую бездну погибели. По вдохновенному слову Бердяева «абсолютная реальность Богочеловека-Иисуса Христа дана в священном предании Церкви, в духовном опыте Церкви. Только внутри Церкви виден целостный лик Иисуса Христа, в котором Иисус и Христос, человек и Бог не могут быть разделены. Абсолютная реальность, целостный лик Иисуса Христа не виден во внешней эмпирической действительности, в исторической эмпирии. Вот почему проблема Иисуса Христа не может быть разрешена средствами исторической науки… Земную биографию Сына Божьего и Сына Человеческого нельзя написать по одним объективно-научным историческим данным», ибо «абсолютная реальность Иисуса Христа и Его целостный лик раскрывается в другом порядке бытия, не в природно-историческом, а в сверхприродно-историческом, духовном порядке… Христос явился в истории, но размеры Его явления не были видны в истории, в ее внешнем процессе. Размеры Его явления видны лишь в Церкви, которая и есть таинственное пребывание иного порядка бытия в нашем порядке бытия». В святой день Пятидесятницы – в день сошествия Духа Святого в огненных языках пламени на учеников Иисусовых, произошло образование Новозаветной Церкви с ее апостольской проповедью, ее члены – христиане, род царский, пророческий и священнический, они отмечены печатью Святого Духа через таинства крещения и миропомазания, имеют Священное Писание и Священное Предание, молитвенное и евхаристическое общение со Христом, всегда присутствующим в Церкви, и призваны стяжать благодать Святого Духа и быть соработниками у Бога на ниве благочестивой жизни – содействовать Творцу в окончательной победе над тлением и смертью, в духовном преображении космоса. После мироискупительной жертвы Сына Божиего священная история продолжается – это история Церкви, мистического Тела Христова, в котором пребывает Святой Дух – Утешитель, ниспосланный Богом Отцом по ходатайству Христа Спасителя. В Евангелии от Иоанна рассказывается как Христос возвестил ученикам Своим о Святом Духе Истины – Утешителе, который снизойдет к ним и будет руководить Церковь, направлять ее в историческом пути: «…придет Утешитель, Которого Я пошлю вам от Отца, Дух Истины, Который от Отца исходит, Он будет свидетельствовать о Мне» (Ин15:26), наставит «на всякую истину» (Ин.16:13), «от Моего возьмет и возвестит вам» (Ин 16:15). В догматическом богословии Церкви и ее гимнографии Бог Святой Дух – великий Утешитель, Он – третья Ипостась Святой Троицы, Свет и Жизнь, «Сокровище благих» и жизни Податель, хранящий и руководящий Церковью, освящающий верующих и совершающий ее таинства, семью Своими святейшими дарами, возрождающий в нас помраченный образ Божий и образовывающий нашу личность по Божественному Первообразу – по образу Христа Богочеловека. По слову апостола Павла в Церкви действует Дух Божий, ниспосылающий каждому члену ее особый дар и служение: одни призваны Им быть учителями веры, иные – священнослужителями, третьи – управляющими, четвертые – пророками, пятые – чудотворцами, одни – уходить в пустыни – становится монахами, иные – принять мученический венец за Христа. Святой Дух есть Бог Жизнедавец и Освятитель, Он животворит все творения Божии, вдохновляет пророков и мудрецов Церкви, ниспосылает таланты и благословляет богоугодное творчество на поприще философии, науки и искусства, от Него все прекрасное в природе, ибо Он – Творец красоты, к Нему православные христиане взывают с молитвой: «Царю Небесный, Утешителю, Душе истины, Иже везде Сый, и вся исполняяй, Сокровище благих, и жизни Подателю, прииди и вселися в ны, и очисти ны от всякия скверны, и спаси, Блаже, души наши». Путь спасения есть путь стяжения благодати Святого Духа, но Христос предостерегает нас, что грех против Святого Духа не простится: «И всякому, кто скажет слово на Сына Человеческого, прощено будет; а кто скажет хулу на Святаго Духа, тому не простится» (Лк 12:10). Всякий грех есть отречение от Бога и отвращение от Него, а грех от Святого Духа есть отрицание святости Божией, Его любви и промыслительной заботы о Своем творении – окончательное отвержение Бога и невыразимое отчаяние – та неисцелимая печаль, которая свойственна демоническому состоянию, зорко подмеченная М.Ю. Лермонтовым, назвавшим своего антигероя Демона – «печальным», ибо он навеки отпал от Творца своего и не имеет Утешителя – хулит Духа Святого и обессмысливает жизнь свою, ввергая себя в вечную погибель. В Священном Писании нет четкого описания Его образа – Он является символически – то в виде голубя, слетающего на Христа в момент крещения Господня, то в виде огненных языков, сошедших на апостолов в Сионской горнице, то в шуме несущегося ветра. Бог Святой Дух таинственен и сокровенен по причине трансцендентности и непостижимости Его предвечного Божества, ибо нельзя узреть Бога, ведь Божество апофатично – неизобразимо и неописуемо, но таинственное действие Святого Духа ощутимом мистически и духовно – благодать Его дает понимать Слово Божие, вносит мир, радость и покой в душу, дает познать бесконечную и вечную Божественную Любовь, преображает человека и уподобляет его Христу – научает Им жить и дает силы исполнить заповеди Евангелия. Величайший образец богословия – бесподобная молитвенная поэма о Святом Духе, содержится в боговдохновенных писаниях преподобного Силуана Афонского: «Бог есть Любовь; и во святых Дух Святой есть Любовь. Духом Святым познается Господь. Духом Святым величается Господь на небесах. Духом Святым святые славят Бога, и дарами Духа Святого прославляет Господь святых, и славе этой не будет конца. На небесах все живет и движется Духом Святым. Но и на земле – тот же Дух Святой. Он живет в таинствах; Он – в Священном Писании; Он – в душах верующих». В Священном Писании сказано, что где Дух Господень, там и свобода – благодать Божия не истребляет и не умаляет свободу человека, а освящает и одухотворяет ее. В жизни Церкви благодать Божия и свобода человека сотрудничают, ибо всемогущий Господь, пред Которым вселенная – песчинка, не хочет насильственно спасать людей, а жаждет их ответной веры и любви. Библия – это книга священной истории, она – летопись Богоявлений и деяний Божиих, весть Бога, открывающего Себя через историю и в истории – вплоть до Боговоплощения, но вместе с тем, Библия – это книга о деяниях людей и судьбах человечества, она рассказывает о сотворении, грехопадении и спасении людей, содержит в себе не только голос Бога, но и ответный голос человека – его молитвы и хвалы, слова печали и надежды, восторга и отчаяния, трепета и любви. Библия – это не монолог Бога, а диалог Бога и человека – диалог сокровенный, экзистенциальный и драматичный, она – священная история и место встречи Бога и человека, слово нисходящего Бога к падшим людям – Божественное Откровение, и слово людей к всемогущему и трансцендентному Богу, «обитающему в неприступном свете» (1 Тим.;6:16) – молитва любви, благодарения и скорби, и иногда и жалоба, плач, вызов и проклятье, обращенные к Тому, Кто выше всего сущего – земного и небесного, но является Светом, «просвещающим всякого человека, приходящего в мир» (Ин.;1:9). Христос таинственно действует в истории, Он живет и пребывает в Церкви, а она – осуществляет дело Христово и хранит Предание – священный традиционализм, не косного и статического, а экзистенциального, динамичного и творческого характера, она хранит преемственность от Христа и Его апостолов, хранит духовный опыт Богообщения в своих богослужениях, молитвах и таинствах. Тайна священной истории заключается в том, что в Церкви воцерковляется само время – прошлое не исчезает бесследно в забвении и не становится тем, чего больше нет, а экзистенциально переживается как вечное настоящее – соборная память Церкви одерживает победу над смертоносным потоком времени, а сама Церковь не только хранит Предание, но и дает стать соучастниками всех времен – прошлого, настоящего и будущего – в Церкви вся полнота времен, вся целокопность священной истории. У Церкви есть историческая миссия – апостольская миссия, то христиане должны не просто томиться в истории и ожидать наступление Страшного Суда, но и творить историю – брать на себя ответственность за судьбы Церкви и мира, за судьбы всех народов – молясь за них как преподобный Силуан Афонский, просвещая их Евангелием как апостолы, ведя их в Церковь. В возвышенном и православном истолковании преподобного Иустина Поповича, Церковь есть Царство Небесное на земле, она – возвращенный Рай, хранительница и провозвестница Божественного Откровения, столп и утверждение Истины, она – корабль спасения, плывущий по бурным водам реки истории, держащий курс к тихой гавани горнего Иерусалима, она составляет самую великую и святую Божью тайну во всех мирах, она – все-тайна, все-святыня, все-ценность, она соединяет небо и землю, делает людей и Ангелов братьями, она возвращает «логос» времени и делает историю осмысленной и разумной, ее таинства – животворящее лекарство от греха, ее Вселенские Соборы – возвестители истины, она – мистическое Тело Христово, в Церкви мы приобщаемся Христу через веру, молитву и таинства, она – мост из времени в вечность, своеобразная «кузница времени», перековывающая временное, смертное и падшее в вечное, бессмертное и святое, ее тайна – тайна новой жизнь во Христе, она удерживает мир от пришествия и воцарения Антихриста, противостоит князю мира сего – дьяволу, просвещает народы земли, а потому «и человек, и общество, и народ, и государство должны врастать в Церковь как в свой вечный идеал», должно происходить воцерковление нашей жизни и нашего сознания, а правилом нашего бытия должно быть следование за Христом Спасителем и всеми Его святыми подвижниками.
С пришествия Иисуса Христа в мир и образования Новозаветной Церкви началось апокалиптическое время – вектор истории обращен к концу времен, о чем возвещают пророчества Апокалипсиса. По слову христианского философа Владимира Эрна взор ветхозаветных пророков всегда был устремлен в будущее, а их понимание истории было связано с пришествием Мессии, искупающим грехи мира, и с концом веков: «Когда наступит время, придет Мессия и утвердит по всей земле, по всему миру царство Всевышнего. Золотой век впереди, и вся история царств, созидаемых и разрушаемых по велению Иеговы, направляется к тому времени, когда»: «выйдет закон от Сиона… и Господь будет судить посреди народов и раскуют мечи свои на орала и копья свои на серпы не поднимет народ на народ мечи и не будут уметь уже воевать» (Ис.11:3-4). Христос говорил: ищите Царство Небесное и правду его, а остальное приложится. Всемирная история по сокровенному смыслу своему есть искание Царства Божиего, а пророчество о горнем Иерусалиме на «новом небе и новой земле» открывает высшую цель исторического процесса. Существует христианская эсхатология – учение о конце истории, описанное на страницах Апокалипсиса. Вопрос об эсхатологии в христианстве есть не только догматический и умозрительной, но и нравственный, духовный вопрос. Все христианское миросозерцание и мироощущение по духу своему эсхатологично, ибо предчувствует и предвидит «воскресение мертвых и жизни будущего века», о чем и повествует наш Символ Веры. Христиане знают, что «проходит образ мира сего» (1Кор.7:31). Апокалипсис пророчески предрекает конец света и раскрывает смысл истории – сошествие горнего Иерусалима «с неба от Бога» (Откр.21:10), когда «времени уже не будет» (Откр.10:6). Иисус Христос – истинный центр и вершина мировой истории, Он – ее Альфа и Омега, Начало и Конец, а Его крестная жертва на Голгофе и Воскресение – величайшая жертва и величайшее чудо в истории мира, ибо Своей мироискупительной жертвой Он спас историю от ее низвержения в небытие, а Своеим Воскресение разорвал узы смерти и сокрушил врата преисподней, – Агнец Божий, живущий во веки, повернул ход времени и направил вектор истории к Богу и Царству Небесному. Смысл мировой истории заключается не в том, чтобы благополучно устроиться на земле, а в борьбе с мировым злом, в эсхатологической победе Иисуса Христа над дьяволом, Антихристом и всеми силами тьмы – Адом, грехом и смертью, в духовном преображении человека и вселенной. Смысл истории находится «по ту сторону истории» – в метаистории, а потому все утопии царства Божиего на земле от древнего хилиазма до коммунизма – несбыточные мечтания. По справедливому умозаключению Николая Бердяева христианское понимание смысла всемирной истории не имеет ничего общего с теорией прогресса, она – миф просветителей и одна из форм идолопоклонничества – обоготворение будущего за счет прошлого: «Учение о прогрессе есть, прежде всего, совершенно ложное, не оправданное ни с научной, ни с философской, ни с моральной точки зрения обоготворение будущего за счет настоящего и прошлого. Учение о прогрессе представляет из себя религиозное исповедание, верование, потому что обосновать научно-позитивное учение о прогрессе нельзя, потому что научно-позитивно можно обосновать только теорию эволюции, учение же о прогрессе может быть только предметом веры, упования». «Религия прогресса рассматривает все человеческие поколения, все человеческие эпохи как не имеющие ценности и цели в себе, не имеющие значения сами по себе, а лишь как орудия и средства для грядущего». Бесконечный прогресс – это торжество смерти, это жертвоприношение былых поколений, утверждение несоизмеримости исторического процесса и судьбы отдельной личности – увековечивание зла и бессмыслицы. Критикуя теорию прогресса, Бердяев утверждал, что смысл истории не имманентен ей – не внутри истории, но трансцендентен ей – находится за гранью истории – в Царстве Небесном, а истинный прогресс – это не только прогресс цивилизации, науки и техники, но прежде всего прогресс культуры и нравственности, духовности и свободы. История мира, имеет смысл, только если она имеет конец – эсхатологический горизонт вечности, где разрешится весь трагизм бытия во времени. В христианском понимании мировая история – это не только поле действия Бога, но и арена свободы людей, в сердцах которых идет постоянная борьба между добром и злом, ибо борьба началась на небесах и охватывает все бытие с тех самых пор, как Люцифер восстал против Бога и увлек к падению треть Ангелов: «И произошла на небе война: Михаил и Ангелы его воевали против дракона, и дракон и Ангелы его воевали против них. Но не устояли, и не нашлось уже для них места на небе. И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаной, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и Ангелы его низвержены с ним» (Откр.12:7-9). История Церкви есть история мученичества, ибо Церковь возвещает о Христа распятом и воскресшем, а мир сей лежит во зле и не терпит ее благовестия, ненавидит, преследует и гонит христиан. В жизни Церкви открывается Христос и вся полнота Его исторической жизни и деяний – Христос, не имеющий где преклонить голову, борющийся с фарисеями, сияющий в лучах Божественной славы на Фаворе, торжественно вступающий в Иерусалим, молящийся в Гефсиманском саду до кровавого пота; распятый и истекающий кровью на Голгофе, воскресший из мертвых, вознесшийся на небеса и воссевший одесную Бога Отца. Христос мистически пребывает в Церкви и мир, распявший Сына Божиего, начинает гнать ее, преследовать и умерщвлять учеников Иисусовых – это образ судьбы не только апостолов и первых христиан, но образ исторической судьбы всей Церкви, предреченный Спасителем: «Если Меня гнали, будут гнать и вас» (Ин. 15:20); «Вот, Я посылаю вас, как овец среди волков: итак будьте мудры, как змии, и просты, как голуби. Остерегайтесь же людей: ибо они будут отдавать вас в судилища и в синагогах своих будут бить вас. И поведут вас к правителям и царям за Меня для свидетельства перед ними и язычниками... И будете нелюбимы всеми за имя Мое» (Мф. 19:16-22). Все гонения, обрушившиеся на Церковь, есть историческое отражение великой драмы распятия Христа на Голгофе – путь на небеса лежит через Голгофу, а быть христианином – значит отвергнуть себя, взять свой крест и следовать за Христом, быть молитвенником и мучеником. Святитель Иоанн Златоуст говорил, что тяжкое бремя гонений за Христа – судьба Церкви в этом мире, утопающем в крови мучеников, а самое опасное время для Церкви – время, когда нет гонений и христиане – в том числе и иерархи Церкви – начинают приспосабливаться к лукавому духу мира сего и идти на компромисс с властителями земных царств, угождая их тщеславию и властолюбию. В грозных стихах Апокалипсиса Господь предостерегает христиан, что Суд Божий начнется с Церкви, она призвана быть верной Богу и с апостольским любовью и рвением служить Богу, помня, что приспособление к миру и сближение с земными князьями – сильными мира сего, есть обмирщение и смерть для Церкви, отречение от Христа и Его евангельских заветов. Все члены святой Церкви есть избранники Божии, хранители и вестники православной веры, призванные благовествовать о Христе Спасителе и уподобиться Ему, они предают Христа, если идут на компромиссы с совестью и приспосабливаются к миру, отступают от заповедей Евангелия и обрекают себя на погибель, но их ждет вечная слава и спасение, если они участвуют в мученичестве Христовом – в Его страданиях и смерти – остаются верны Богу до конца и обретают венец вечной жизни. Со времен апостолов христиане ожидают второе пришествие Христа, хоть времена и сроки – это непостижимая Божья тайна, которую не в силах познать ни сыны человеческие, ни Ангелы, но в событиях истории с их катастрофами и потрясениями верующие всегда прозревали все более четкие картины из Апокалипсиса, зная, что самое страшное ожидает мир в конце времен, ибо в грядущем Церковь столкнется с апофеозом мирового зла. Апокалипсис, символически описывающий духовную и таинственную историю Церкви и мира, предупреждает, что в «последние дни» силам зла будет дано «вести войну со святыми и победить их» (Откр.13:7), трагически возвещает о триумфе «князя тьмы» в конце земной истории. С позиции христианского миросозерцания – метафизического и трагического реализма вероучения Православной Церкви – история мира завершится величайшим триумфом зла на земле – пришествием Антихриста и установлением его всемирной лжетеократии, а по сути – сатанократии, воцарением идеологии антихристианской цивилизации нового Вавилона – сатанософии, и антихристовой лже-Церкви – блудницы вавилонской, восседающей на звере багряном – дьяволе, который был лишен власти над народами земли силой крестной жертвы Христа Спасителя и заключен в бездне преисподней, но в конце времен – лукавый дух с полчищами аггелов своих – инфернальной саранчой, выйдет из бездны по причине ужасающей греховности рода человеческого, и в борьбе с Богом будет обольщать все народы земли и властителей их, как орудие используя Антихриста, лжепророка с его ложными чудесами и вавилонскую блудницу – лже-Церковь с ее кощунственной сатаноургией – дьявольской анти-Литургией, противостоящую единой, святой, соборной и апостольской Церкви с ее Божественной Литургией и священнодействиями. Тайна Антихриста есть тайна беззакония, дух антихристов действует в истории со времен апостольских, ибо все лжеучителя и лжепророки, отвергающие Святую Троицу и не исповедующие Христа как истинного Бога и истинного человека, есть малые антихристы и идейные сподвижники дьявола, а сам Антихрист – главный противник Христа, явится в конце времен и будет выдавать себя за Мессию, обольщать народы, исповедовать лжехристианство и гнать истинных христиан. Антихрист воссядет в храме, выдавая себя за Бога и желая властвовать над миром, но будет побежден и низвержен Христом Судией, а конец времен будет не мирным окончанием исторического процесса и не природной катастрофой, но сверхъестественным вмешательством Бога в ход истории – ее внезапным эсхатологическим завершением. В христианской эсхатологии конец времен – это парадоксальная и апофатическая тайна – апокалиптическая развязка есть последнее звено в цепи событий истории и ее завершение – история готова взорваться изнутри, она насквозь проникнута противоречиями, которые в «последние дни» обострятся до предела, но второе пришествие Иисуса Христа совершится «извне истории» – Грядущий судить живых и мертвых явится в мир во всей силе и славе Своей Божественности и история оборвется, как натянутая струна.
Апокалипсис со всеми его грозными образами – страшными всадниками, трубящими Ангелами и чашами гнева Божьего, неистовыми мольбами «убиенных за Слово Божие», картиной великой жатвы, Ангелом, держащим острый серп, обрезающий «гроздья винограда на земле», и бросающим их «в великое точило гнева Божия» (Откр. 14:19), со всей символикой духовной борьбы добра и зла и Суда Господня, обещает, что врата Ада не одолеют Церковь, что Слово Божие победит мировое зло в перспективе метаистории – вечности. Архимандрит Рафаил Карелин рассудительно писал, что «Апокалипсис это не столько реквием о погибающем мире, - сколько гимн во славу Нового Иерусалима, сходящего с небес. Древние христиане ждали конца мира как избавления от страданий, как переход в лучшую жизнь» Существует не только всемирно-исторический, но и экзистенциально-личный Апокалипсис: всех нас ожидает смерть, после которой наши души предстанут на Суд Божий, вот почему великие подвижники Церкви плакали о себя, созерцая бесчисленные грехи в своем сердце и остро ощущая метафизический трагизм истории, молились за мир – за всех живых, усопших и нерожденных. В христианской апокалиптике и эсхатологии существуют два аспекта: минор – время Антихриста, страшная картина апокалиптических казней, вечные адские муки тех, кто отойдет «в огнь вечный, уготованный дьяволу и ангелам его»; и мажор – пришествие Христа в силе и славе, всеобщее воскрешение из мертвых, схождение горнего Иерусалима на новую землю под новыми небесами, Царство Небесное, где не будет зла. В Апокалипсисе дано пророчество о наступлении тысячелетнего царства Христова на земле, но это надлежит понимать не чувственно, а духовно, не хронологически, а эсхатологически, не буквально, а в таинственном смысле – мистически. Смысл истории мира метаисторичен, а ее цель эсхатологична – это победа добра над злом, переход в Царство Небесное. Царство Христово не от мира сего, а искание чувственного царства – это мираж в пустыне иудейского хилиазма. Ожидание чувственного «царства Божиего на земле» есть хилиастическая ересь. Весь мир пройдет через борьбу добра и зла, Христа и Его Ангелов и святых со всеми силами зла, дьяволом и Антихристом, прежде чем наступит Царство Небесное. Потрясенный ужасами истории философ-иррационалист Лев Шестов выдвинул своеобразную темпоральную или анти-историческую теодицею, гласящую, что Бог сделает бывшее небывшим – отменит всю историю. Но Апокалипсис пророчествует, что история не отменится и Бог не сделает бывшее небывшим, иначе и вся земная жизнь Христа Спасителя, Голгофа и Воскресение стали бы мистификацией, все подвиги святых и деяния героев, дела милосердия и самопожертвование мучеников, все открытия ученых и произведения художников, поэтов и музыкантов, вся жизнь наша превратится в мираж в пустыне. По мысли богослова Георгия Флоровского, Церковь исторична, но вся ее история протекает под знаком эсхатологии – она устремлена к концу времен и апокалиптическому финалу истории, но истинный эсхатологизм не отрицает смысл истории – не все «историческое» сгорит в огне Страшного Суда, не все «историческое» полностью исчезнет в жизни будущего века, ибо каждая личность несет в себе свою историю как экзистенциальную летопись жизни – внутренней и внешней, а кроме того, мы не можем провести четкую грань между тем, что будет иметь «эсхатологическое продолжение, и тем, что должно отмереть на пороге вечности».
По премудрому слову преподобного Иустина Поповича, вся мировая история есть не хаотическое сцепление случайных событий и не жестко детерминированный процесс, а Богочеловеческая драма – история имеет провиденциальный смысл, ибо всемогущий Господь, создавший небо и землю, с любовью промышляет о каждом создании Своем и о всей вселенной, Он – Вседержитель и Кормчий, ведущий историю к ее апокалиптической и эсхатологической цели – к концу времен, поэтически и пророчески описанному в Апокалипсисе, к всеобщему воскресению мертвых и Страшному Суду, когда Христос будет судить всех живых и мертвых, злые – низвергнутся в муку вечную и геенну огненную, уготованную для дьявола и аггелов его, а добрые унаследуют Царство Небесное, где Бог будет всем во всем и не будет ни смерти, ни скорбей, ни времени, ибо настанет непреходящая жизнь будущего века. Вся история мира – это драма, разворачивающаяся под грозным знаком апокалиптического завершения времен – история обременена «напряжением вечности», а высшая цель ее – метаисторична и эсхатологична – это не град земной хилиастов и не «идеальное государство» Платона, не технократия сциентистов с их футурологическим «миром полудня» и не всемирная теократия В.С. Соловьева, а Царство Небесное, которое не от мира сего. Апокалипсис возвещает, что история окончится, Бог победит мировое зло и вселенная преобразится – будет новая земля под новыми небесами, горний Иерусалим сойдет от Бога и ничего не будет проклято в Царстве Небесном, где не будет места смерти, тлению, болезням и несовершенству – ничему нечистому и не убеленному святой кровью Агнца Божьего, не напоенному благодатью Святого Духа, ибо Царство Божие – это мир, радость, свобода и покой в Святом Духе. Православная Церковь учит, что Господь призовет всех на Страшный Суд и праведные войдут в Царство Божие, а нераскаявшиеся грешники – в геенну огненную. Страшный Суд – это всеобщий Суд Бога над сотворенным Им миром, и никто не избежит Суда, на котором все глубины души и «память сердца» раскроются как книга перед всем миром, разделится добро и зло, свет и тьма, и решится судьба каждого из нас. На фреске Микеланджело «Страшный Суд» символично изображен трепещущий череп в саване – универсальный образ смерти. Смерть страшится Воскресения. Христос победил смерть любовью. Вспоминаются слова из творений преподобного Ефрема Сирина: «ужасом объята будет смерть». Страшный Суд – непостижимая тайна премудрости Божией, победа Любви над Адом, Воскресения над смертью. Преподобный Ефрем Сирин писал, что Господь в грозный день Страшного Суда «во свете исследует все тайны наши» и «ни один сердечный помысел не останется там неоткрытым, ни один взор очей не избежит Суда». «И небо и землю призовет Он быть с Ним на Суде, и горние и дольние предстанут со страхом и трепетом». «Царь сходит со Своего места, чтобы совершить Суд над землей, с великим страхом и трепетом сопровождают Его воинства Его. Мощные чины эти приходят быть свидетелями грозного Суда, и все люди, сколько их было и есть на земле, предстают Царю». Находя во Христе – источник спасения и неугасимый светоч надежды, преподобный Ефрем Сирин, описавший грозное величие Страшного Суда, обращался ко всем скорбящим душам и со словами утешения: «Восстань, иди – Он приемлет тебя и не укоряет, а паче радуется твоему обращению. Он ждет тебя, только не стыдись, как Адам, и не скрывайся от лица Божия. Ради тебя Христос распялся и отринет ли тебя? Да не будет сего! Он знает, кто утесняет нас; знает, что нет у нас другого помощника, кроме Его одного. Христос знает, что человек беден. Итак, не будем предаваться нерадению, как уготованные в огонь. Христу нет нужды ввергать в огонь; не приобретение для Него – послать нас в мучение». Ни одна кающаяся душа не скажет о Христе, Чье милосердие бесконечно: «Отринул меня Господь от лица Своего». На Страшном Суде вселюбящий Спаситель мира Христос, будет премудрым Судьей, творящим праведный Суд Своего Небесного Отца. В евангельской притче о Страшном Суде, сказано о разделении людей на овец и козлищ, хотя многие христиане – от Исаака Сирина до Силуана Афонского, живут надеждой, что по милосердию Божиему все будут спасены – все кающиеся. Преподобный Исаак Сирин твердо верил, что на Страшном Суде произойдет «отделение овец от козлищ», но хранил надежду, что и в геенне грешники не лишены неисчерпаемой Божией Любви, а само «гееннское мучение есть раскаяние» и «бич любви». Тайна адских мук в его понимании – это тайна исправления, а не воздаяния. Преподобный Исаак Сирин – великий подвижник и мудрец с милующим сердцем, он утверждал: «Бог – не мститель за зло, но исправитель зла», и верил: «большинство людей войдет в Царство Небесное без опыта геенны». Размышляя над судьбами Божиими, он говорил о неисповедимости путей Господних, о том, что наши суждения о справедливости далеки от совершенства и тонут в бесконечном океане Божьего милосердия. В Священном Писании сказано: «Бог хочет, чтобы все спаслись и достигли познания истины» (1Тим.2:4). Для многих совестливых людей невозможно примириться с тем, что Бог-Любовь, создав мир, предопределил адские муки из идеи справедливости и Творец потерпит наряду с вечностью Царства Небесного, где любовь Его будет всем во всем, преисподнюю – негативную вечность, но в тоже время христианин не может отрицать возможность вечных адских мук, проистекающих из свободы Божьих созданий, падших в грех и нераскаянных. Богослов и священник о. Павел Флоренский говорил, что размышляя об эсхатологии, христианин неизбежно сталкивается с догматической антиномией: если исходить из любви Бога, то «невозможна невозможность всеобщего спасения», но если исходить из свободы Божьих созданий – Ангелов и людей, то нельзя «допустить, чтобы, могло быть спасение без ответной любви к Богу», и потому «возможна невозможность всеобщего спасения». Преподобный Силуан Афонский, верящий во всемогущество любви Божией и премудрость Промысла, призывал молиться за всех и наставлял: «мы должны иметь только эту мысль – чтобы все спаслись». В сердце христианина неискоренима надежда на то, что все создания Божии могут быть спасены, он – молится за весь мир и печалится за нераскаянных грешников, но надо помнить, что Царство Небесное не концлагерь и Бог никого не спасает насильно, и тем более нельзя войти в Царство Божие и унаследовать спасение тем, кто не раскаялся во грехах своих и не обрел веру во Христа Спасителя – не убелил душу свою святой кровью Агнца Божиего – не усвоил плоды Его искупительной жертвы, не вошел в литургическую жизнь Церкви и самонадеянно пренебрег ее догматами, заповедями и таинствами. Для христианского миросозерцания неприемлемо учение Оригена об апокатастасисе – всеобщем спасении, связанное с платонической идеей предсуществования душ и циклическим пониманием времени. Апокатастасис у Оригена это не конец истории, а этап, предваряющий сотворение нового мира, где снова будет грехопадение и искупление, но это учение детерминирует свободу воли людей и Ангелов, перечеркивает различие между добро и злом перед лицом вечности, лишает историю нравственного смысла, не понимает тайну спасения как синергию – содействие Божественной благодати и человеческой свободы. Преподобный Максим Исповедник учил, что спасение дело свободы человека и милосердия Божиего – никто из людей не может спастись без Бога и Его благодати, но Господь не спасает людей вопреки их воле. Человек сотворен Богом свободным и избрание добра или зла есть акт его свободной воли. Не всеблагой Бог, но сам грешник готовит себе вечную муку, если не раскаивается в согрешениях своих. Бесконечно милосерден Господь и слеза кающегося грешника – драгоценнейшее сокровище для Бога. На весах Божественного Правосудия одна слеза чистосердечного покаяния может перевесить все согрешения и спасти душу. Существует древняя восточная притча о том, как Господь послал с небес Ангелов Своих на землю, чтобы они принесли Ему лучший из даров. И вот, Ангелы пронеслись по земному миру, собрали множество даров – красоту звездного неба и благоухание цветов, свет утренней зари и чистую любовь, скрепившую сердца, богословские писания, притчи мудрецов и молитвы монахов. И вознесли эти дары Ангелы к престолу Всевышнего, и лишь одного Ангела еще не было с ними. Но вот явился сей Ангел пред Господом и сказал: «Господь и Бог наш, Царь сил небесных, я принес Тебе в дар слезу, кающегося грешника, отвергнутого всем миром и горько плачущего о грехах своих». И сказал Господь: «Слеза кающегося грешника – это самый драгоценный дар для Меня, жертва его сокрушенного духа и сердца. О, если бы только познали люди, сколько весит одна слеза покаяния сокрушенного сердца на весах Божественного Правосудия!». В грозный и таинственный день Страшного Суда всех нас ожидает «эсхатологическое испытание», одни – обретут спасение и воссияют Божественным Светом вечной неотмирной славы, а иные – пойдут в муку вечную и геенну огненную, они будут во тьме кромешной, ибо отпали от Бога. Размышляя о конечных судьбах мира, протоиерей Георгий Флоровский пояснял, что всемогущий и милосердный Бог хочет всех спасти, но вечное проклятье и погибель возможны для грешников, ибо праведный Господь никого не принуждает к спасению – спасение возможно только через веру и покаяние, через свободу и синергию, каждый может спастись, но в то же время в Священном Писании ясно возвещается, что не каждый спасется, ибо хоть надежда на спасение есть у каждого, но есть те, кто свободно отвергает Бога и борется с Ним, не принимает правды Его и не раскаивается в согрешениях своих – дьявол и его аггелы, Антихрист и лжепророк, все нераскаянные грешники пойдут во тьму кромешную – они сами приуготовляют себе вечные муки и готовят себе погибель. Страшный Суд остается для нас неизъяснимой тайной, а мы живем в историческом промежутке – между двумя пришествиями Иисуса Христа – между свершившимися событиями Нового Завета и пророческими событиями Апокалипсиса, это – время решений, принимаемых людьми, и каждый из нас призван сделать самый главный нравственный и экзистенциальный выбор в своей жизни – принять Бога или отвернуть Его. Только вечность откроет тайну Божьего промышления о вселенной и каждом создании, великую и неизъяснимую тайну Страшного Суда, находящуюся за гранью нашего ограниченного понимания, непостижимую для самих Серафимов и Херувимов. В основе христианской эсхатологии лежит неугасимая вера в конечную победу Бога над мировым злом, нерушимая надежда на духовное преображение вселенной, проникновенно звучащая в святых строках из Апокалипсиса апостола и тайнозрителя Иоанна Богослова, описывающего видение горнего Иерусалима: «И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и земля миновали, и моря уже нет. И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшена для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое. И говорит мне: напиши; ибо слова сии истинны и верны. И сказал мне: совершилось! Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника виды живой. Побеждающий наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном» (Откр.21:1-7).