Слёзы сквозь колготки, насущное

Катя Сердюк
Если на минутку обернуться в историю, то понятие «детство» - очень недавнее изобретение человечества.
Буквально сто лет назад дети с десяти лет работали наравне со взрослыми, а до десяти – работали если не наравне со взрослыми в поле, коровнике или мастерской, то следом нога в ногу.
Конечно, всегда были привилегированные слои населения, которые могли позволить себе детскую спальню, лошадку-качалку и гувернёра «в Летний сад гулять водил», но процент был ничтожный. То есть направляющийся гулять в сад малыш по дороге сталкивался с десятками своих мелких сверстников с газетами, щетками-ваксой, бидонами молока и другой рабочей экипировкой, позволяющей заработать семье копейку и не сдохнуть с голоду.

Я к тому, что гуманные идеи детства и его охраны – относительно новое веяние, недавно приобретённая роскошь оставить детей дорасти до сознательного возраста вне взрослых проблем выживания тяжким грузом на цыплячьих ещё плечиках.

И вот за какие-то сто лет дети из самого бесправного социального ранга превратились в самый охраняемо-защищённый, со всевозможными правами,  осведомлённостью о них и готовностью ими воспользоваться. Ну, как умеют.

Лет в одиннадцать в пылу домашней ссоры «не смей со мной так разговаривать и убери наконец свою комнату» сын мне сказал: а ты знаешь, что я могу на тебя пожаловаться школьному психологу? И он по долгу службы должен будет доложить социальным службам, которые в свою очередь обязаны будут провести проверку ситуации в семье? Имей между прочим в виду!

Здравствуй, Павлик!
После короткого экскурса в Павлика Морозова я выразили удовлетворение тем, что детям в школе объясняют их права и оказывают поддержку типа «ты не один, мы рядом». Это здорово – знать, что помощь придёт.

- А что у тебя есть кроме прав, вам рассказали? Поскольку права существуют в пакете с обязанностями. Вот например моя обязанность как мамы тебя кормить, одевать, лечить, учить и воспитывать, избегая насилия и скандалов. При этом у меня есть право на твоё уважение в ответ на моё. Следовательно, если на мою с десятого раза громкую просьбу убрать комнату ты огрызаешься, значит, я как воспитатель не удалась, следовательно, родитель я хреновый. То есть наши взаимоотношения «права и обязанности» в диссонансе и противостоянии друг другу. Следовательно, моё право отчаяться тебя воспитать и обратиться в те же социальные службы с покаянием, что с ребёнком не справляюсь, ну, не шмогла я.  Эффект от моей жалобы будет такой же, как и от твоей – у нас будет череда незабываемых свиданий с этими службами. Анекдот знаешь: какая разница между бультерьером и соцработником? С бультерьером у вас всё ещё есть шанс получить своего ребёнка обратно.
Так что хорошо, что вас оповещают о ваших правах, только жаль, что не учат пользоваться ими во благо. Реально дают обезьяне гранату, не объясняя, что разнесёт в клочья всех, включая саму обезьяну. Притом даже в интернате тебе придётся убирать комнату, которую ты будешь делить с толпой незнакомых людей. Поэтому не проще ли извиниться и пойти убрать свою?

Не подумайте, я сама рьяно за защиту детей, если их обижают. Своих, чужих – не важно.
Больше скажу, я и за защиту взрослых, поскольку перекос в ценности безмятежного детства иногда ставит родителей в прямо-таки опасное положение. Не знаешь, кого защищать.

Мы в четверг стояли с Ниной перед школой балета, ждали, пока придёт учительница и откроет дверь. С нами стояли ещё две мамы с дочками. И вот одна мама говорит своей балерине: что же так долго не открывают? Мне надо ещё смотаться по делам, опаздываю кругом, ужас!
Дочка ей отвечает: ну иди. Иди давай! Чего стоишь-то, давай, уходи отсюда! Сейчас же пошла отсюда!!
И для убедительности  сопровождает слова пинками ногой маме по голени с замахом балетным рюкзаком по корпусу.
Я, знаете, онемела: как мама отреагирует? Правда больно, про обидно я уже и не говорю.

Но немецкие мамы знают анекдот про соцработников и бультерьера, поэтому смехом переводят всё в зону юмора, как будто ничего такого и вообще ребёнок так весело шутит. Вам не смешно? Что с вами не так?

Я громко Нине неожиданно для неё по-немецки говорю: посмотри, какая терпеливая мама. Она очень любит свою дочку, поскольку любой другой бы человек очень обиделся, развернулся и ушёл бы к чёрту от такой невоспитанной девочки. Потому что это очень больно и несправедливо так обращаться с человеком, который тебя так любит.
Если на мою тираду и была реакция, то это был злобный взгляд побитой мамы – нефига посторонним лезть в семейные дела, на себя посмотрите!

Короче, некоторым родителям приходиться не защищать детство, а защищаться от него, так искусно маневрируя воспитанием, чтобы не оказаться в лапах охраняющего детства государства.

С чего я начала писать такие очевидные вещи?

Да мы сегодня надевали колготки.
Потери: у Нины стакан слёз, у меня – моток нервов и глазной тик с заиканием.

Я вообще-то ничьих слёз переносить не могу, рыдаю хором в терцию.
Во всех случаях, кроме тех, когда меня эти слёзы бесят.
И никому не удаётся довести меня до состояния животного бешенства лучше, чем одной маленькой безумно любимой девочке – она имеет тенденцию расходовать слёзный ресурс контрпродуктивно и абсолютно нелогично. Тратить такое грозное оружие впустую.
Понятно, откуда растут ноги этой расточительности: когда вокруг бесконечно роятся большие и добрые папа и брат, прибегая на помощь по первому «кря», кряканье хитро и заблаговременно раздаётся ещё до того, как помощь потребовалась. Зачем пытаться, если можно крякнуть и сэкономить усилия?

Сегодня обоих мужиков под боком не было, зато был план пойти в школу играть в игры к 11 утра, а также мать и ворох одежды. И если трусы и майку мы надевать умеем, а потому не против, то колготки – это однозначно «кря».

Меньше кряков - больше колготок, сообщила я Нине, готовя завтрак тем, кто остаётся дома и в школу не идёт. Бери колготки в руки и надевай. Одна нога, потом вторая. Я тебе миллион раз показывала как, но если по технологии не получается, одевай как можешь. Да наплевать как! Цель: оказаться в колготках. Ногами!! Как угодно, понимаешь?!

Ребята, я не дура и знаю, как страшно бывает облажаться.
Если бы мне позарез потребовалось соорудить ядерный коллайдер или водородную гравицапу, я бы тоже от ужаса всплакнула бы от своей ответственностью перед будущим обречённого человечества.
Но рыдать потому, что «я никогда-никогда-никогда не научусь надевать колготки и всю жизнь буду ходить в штанах, как дура, ни платьиц, ни юбочек, ни-че-го красивого в моей жизни больше не будет!!!» - это, знаете, таз гашёной извести, выплеснутый на самый-самый центральный  нервный орган.

Да, мы так же начинали читать, писать буквы, делать себе хвост, убирать игрушки – всё новое по просьбе мамы предваряется  всплеском «не могу-не умею-не выйдет». А когда после истерики всё выходит, дочь гордо хвастается своими достижениями под громкое заикание трясущейся  матери, психологически скребущей себя по сусекам  в поиске завалявшихся гранул терпения, уцелевших в пороховом взрыве воспитания.

Если  вам интересно, то колготки Нина надела самостоятельно.
Я сидела рядом и, настроив голос на увещевательную, успокоительную децибелами волну, натужно-спокойно бубнила: так, пропихивай лапу в дыру, носочки вытягиваем, вот зачем ты потратила столько жидкости, теперь подтягивай руками куда уже пролезла, ведь всё то же самое можно сделать без скандала, всё равно делать же приходится, теперь пальцами рук угнезди пятку на пятке, переверни колготочную лапу назад, для чего бояться неудачи, если неудача – часть пути к успеху, знаешь, сколько опытов провалил Эдисон, пока лампочку соорудил, теперь вставай, тяни надетую колготку вверх, садись и то же самое с левой ногой, ведь ты когда-то у ходить не умела, у меня столько нервов нет, если представить девять классов русского языка, теперь дотяни до попы и в прыжке зафиксируй резинку на талии или что там у тебя...
Нина! Нина!! Иди срочно и посмотри на себя в зеркало – ты не поверишь, но ты в колготках!!! Всего полчаса скандала и две минуты натягивания – и ты готова к субботе вне дома! Что же за ёпрст в смысле характера, что твоего, что моего – однофигственно!

«Здравствуй, папа, ты так вовремя! Смотри, я сама, абсолютно сама, без всякой там мамы или другой ерунды, нарядилась в колготки! Видишь, я всё могу, кто бы что не говорил! То-то же!»
А я такая: пап, ты можешь себе представить? Потому что на твоём месте я, пока своими глазами не увидела, не стала бы верить. По-моему, надо попросить Нину на бис повторить, чтобы не было унижающих её достоинство сомнений. Сможешь ещё раз то же самое без продолжительной первой части, чисто текстиль на нижний корпус? Тогда снимай и вперёд  под наши аплодисменты!

Кто там красиво сказал, что ничто в мире не стоит слёзы ребёнка?
Действительно, красиво.
Но не жизненно.
Поскольку природа снабдила человеческий, даже маленький организм разными функциями. Мы потеем, икаем, смеёмся, писаем, а некоторые даже регулярно какают, да-да, плачем, и всё это не зря, поскольку всё нужно.
И так буквально беречь детские слёзы – это растить людей, которые высоко ценят и экономят свои, ни во что не ставя чужие: просто не знают глубины наносимых ими обид и причинно-следственной связи «как я к другим, так и они ко мне.»

И встретить сейчас маму, дающую отрезвляющий подзатыльник ушедшему в дикий неконтролируемый клинч чаду, практически невозможно. А вот воздушную юную балерину, лупящую ногами и рюкзаком неловко хихикающую от смущения  мать – такое наблюдается и имеет место, да.

Я к тому, что баланс и гармония где-то посередине, и слёз они не исключают.

Ну, в качестве абсурдной иллюстрации напоследок представьте себе измученную женщину с громадным животом в родовом зале. Представили? Точно, только живот больше.
Ей зверски больно и адски страшно, и так уже десять часов по нарастающей, уже за пределами всех мыслимым возможностей, но ещё не за пределами природных. Ещё часов на шесть.
И вот она, в передышке между почти безостановочными схватками, решительно и честно без фильтров говорит: знаете что? Заебало, реально! Хватит, нормальные люди через такой ад добровольно не проходят. Короче, я отказываюсь рожать. Счастливо оставаться!

Представили?
Вот именно так моя подруга рожала своего второго ребёнка. И, надо сказать, что природа позаботилась о том, чтобы не смотря на страхи и боль сыночек родился, хотя,  чтобы удержать её на родовом кресле в непоколебимой минутной решимости «да пошли вы все в жопу», потребовался дополнительный персонал с ангельским терпением.

Так что слёзы – это не так плохо.
А если с позитивной стороны смотреть, правильные слёзы – это даже хорошо.
Мы благодаря им сегодня научились надевать колготки.
Как сопутствующее  этому навыку приобретение – упаковка валерьянки в таблетках. Редкий медикамент, продающийся здесь без рецепта. Потому как всем надо и, введи на него рецепт, начнутся слёзные бунты воспитывающих, что через воспитуемых пожаром перекинется на соцработников, неизбежно. А они – бюджетники, и позволить себе такое государство не может, на текущий год таких  избыточных расходов на больничные в этой сфере не запланировано.