Рассказ
Вадим Баев проснулся еще до рассвета и со страшной головной болью. Вчера он, сразу после приезда в родной город встретился с друзьями детства. И по этому случаю, они здорово выпили. Отлежаться бы. Отоспаться. Да обстоятельства не позволяют.
Он приехал из Воронежа по пустяковому, но неотложному делу. Вадим с женой Мариной заимели двухкомнатную квартиру. Давно мечталось. И, наконец, случилось. Квартира обоим, в общем, понравилась. Но Марина сразу обратила внимание, что угол у газовой плиты выглядит как-то пусто, неуютно. Нужно немедленно купить навесной шкаф для посуды и продуктов.
Вадим позвонил отцу, который в родном городе работает как раз на складе по этому профилю. Отец попросил точные размеры. Марина, несмотря на свое «интересное» положение, быстро взобралась на стул и несколько раз перемеряла свободную площадь угла. Отец с удовлетворением ответил, что нечто подобное имеется. Только шкафчик обычный. Особой красотой не отличается. Вадим и Марина по этой части нисколько не привередничали.
.Время было обеденное. И Вадим решил, что он успеет доехать до родного города еще завидно. Так оно и случилось.
Вот только утром отец укоризненно на сына посмотрел. Сказал, что с таким сивушным духом ехать в Воронеж нельзя. Так что отбудешь завтра. Они сели позавтракать. До начала рабочего дня отца оставалось мало времени. И сын с отцом отправились на мебельный склад. Склад был неимоверных размеров. Но внутри оказался полупустым. Отец с сыном подошли к навесным шкафам:
– Ну, сынок, выбирай, какой тебе понравится.
На самом деле выбирать было не из чего. Шкафов действительно много. Но все они одного покроя, если пользоваться швейной терминологией. Вадим походил между ними, выбрал шкаф без дефектов и сказал отцу:
–Ну, что ж, вполне приличный, хотя без украшений.
Отец облегченно вздохнул:
– Ну, слава Богу. А то мне на совещание идти надо. Мы, торгаши, тоже много заседаем. Грузи в багажник своей машины. Я там тряпок много накидал. Оберни все, чтобы не ободрать. А потом ложись, отсыпайся. Ныне из тебя плохой ездок на машине. Вадим аккуратно вывел машину за ворота склада. Отец заспешил на свое совещание. Вадим самым тщательным образом укутал шкафчик. Это кропотливое занятие нисколько не отвлекало от головной боли. И Вадим решил зайти в местное кафе, которое прошлой осенью построили. Выпить кружку пива. А потом – на боковую. Он подъехал к крыльцу кафе и удивился. Рядом со ступенями крыльца красовался пандус. Значит, и в их глушь продирается цивилизация. На пандусе были явственно видны отпечатки резиновых шин. Кто-то из инвалидов уже обосновался в зале.
Вадим отогнал свою машину чуть в сторону и, не спеша, поднялся в зал кафе. Крепкий инвалид сам сумел выбраться из коляски и сидел на стуле, ожидая заказанный завтрак. Предварительно он достал из кармана брюк бутылку водки и наполнил стакан. Все как обычно в провинциальных кафе и закусочных.
И вдруг Вадим весь напрягся, словно оказался под током. Из кухонной двери внезапно показалась Маша Сотникова с подносом в руках. Несла заказ инвалиду. Она тоже сразу заметила Вадима. И громко вскрикнула. Поднос выпал из ее рук. Она стремительно развернулась и убежала на кухню. Вслед за ней устремился мальчик лет четырех. Он все время жалобно повторял:
– Мама! Мама! Мамочка!
Этот жалобный, продирающий до костей детский голос, парализовал Вадима. Мама мальчика, не обращая никакого внимания на разбитые тарелки, бросилась к сыну. Обхватила его руками и начала страстно целовать лицо, глаза и уши своего любимого дитяти. И тут же унесла его из зала.
Вадим прекрасно знал эту молодую женщину. Еще пять лет назад они почти каждый вечер по выходным дням встречались на свиданиях. Либо ходили в местный клуб смотреть кино, или танцевали. Они были самой надежной парой. Никто и в мыслях не держал, что эти парень и девушка в ближайшее время не станут молодоженами
Не стали. Теперь сколько угодно можно судить: по его, или по ее вине. В последнее время Вадим винил во всем только себя. И даже в том, что у его бывшей невесты Марии сразу через год после свадьбы родился первенец Володя с «волчьей губой». Хотя с самых первых дней влюбленности Маша Сотникова все и напророчила…
Они познакомились случайно. Стояла поздняя осень. На улице сквозь частое сито сеял дождь. Вадим, когда еще только уходил из своего дома, определил -- никаких провожанок ныне не будет. Покрутится молодежь в клубе и – по домам.
В клубе «крутили» старый – престарый фильм «Двенадцать мгновений весны». Но посмотреть его в который раз зрителей собралось предостаточно. И непогода не помешала. У кассы столпилась солидная очередь. Но Вадима это никак не волновало. Он – в числе первых в очереди.
А вот у симпатичной девушки, видать, есть очевидные проблемы. Вадим взял ее под локоть, нагнулся е ее уху и тихо сказал:
– Подождите меня в сторонке. Но далеко не отходите.
Девушка, молча, отошла. И Вадим подумал про себя, что она все поняла.
Он приобрел два билета, подошел к девушке и пожалел о том, что совсем недавно демобилизовался. В своем родном городе народ так переменился, что он почти никого и не знает.
Вадим подошел к девушке и со смущением сказал:
– Вы уж, извините. Но я чувствую большое неудобство, общаясь с незнакомым человеком. Меня зовут Вадимом. Не сочтете ли нужным, назвать свое имя? Пожалуйста. Буду очень признателен.
К удивлению парня, девушка манерничать не стала и просто произнесла:
– Мария Сотникова.
Вадим поклонился и решительно произнес:
– Если не хотите со мной повздорить, деньги за билет ни в коем случае не предлагайте. Это мое непререкаемое условия.
Мария заметно смутилась, но согласилась:
– Ну, если у вас такой принцип?
Они сели на свои места. Мария принюхалась и с усмешкой произнесла:
– А вы прямо с какого-то праздника?
– Да вот друзей сегодня встретил. Давно не виделись..
В зале погас свет. Началось кино. Маша сразу была поглощена происходящим на экране. Вадим знал этот сериал почти наизусть. Он со временем стал скучать. В темном зале экран сверкнул мощной вспышкой яркого света. Вадим увиде: на левой руке Маши что-то блеснуло. «Часы, наверное» – подумал он. И ему вспомнилась его жизнь в техническом училище. То время было самое модное для изображения из себя блатного. А не тряхнуть ли стариной? Проверить, осталась ли старая сноровка? Он аккуратно протянул правую руку к ее левому запястью. Еле-еле коснулся ремешка из заменителя кожи, нащупал замок и легко его открыл. Машины часики бесшумно скользнули в его левую ладонь. Девушка была так увлечена фильмом, что ничего не заметила.
Вадиму снова стало скучно и он, опустив голову на грудь, стал изредка продремывать. Фильм, наконец, закончился. Вадим с Машей вышли на улицу. С неба продолжал лениво сыпать дождик. Вадим взял девушку под руку и предложил ее проводить.
– А не промокнешь? Идти далеко.
– Дело привычное. На службе часто хрида-хридой ходить приходилось.
– Ну, тогда пойдем.
Они неспешно шли дорожкой по правой стороне улицы. Маша расспрашивала Вадима о службе. Вадим сначала отвечал на ее вопросы неохотно. Он уходил в солдаты без особого рвения. Ничего романтического в военной службе не видел. О чем тут можно рассказывать? Скучно. Трудно, Однообразно. Ничего интересного.
Но Маша во все вникала с таким неподдельным интересом. Подробно и даже въедливо обо всем расспрашивала, что Вадим даже и сам увлекся. Они, не замечая ни дождя, ни времени, как им показалось, очень быстро дошли до Машиного дома. Маша взялась за ручку входной двери дебелых ворот и стала прощаться:
– Спасибо, Вадя. С тобой было так интересно, что я и не заметила, как домой пришли. А ведь от клуба больше двух километров
.И тут Вадима окатила густая волна стыда:
– Маша! Дорогая! Если можешь, прости меня, пожалуйста.
Девушка очень удивилось:
–Да в чем дело? Вадя? Все было так интересно:
– Нет, Маша! Я последняя сволочь.
И он, спотыкаясь почти на каждом слове, рассказал о своей детской проказе. Его беда в том, что он много-много раз смотрел этот фильм. Ему стало скучно, и он вспомнил про свое техническое училище и про юношеские проказы. При этом Вадим достал из кармана Машины часики и бережно прицепил их ей на руку.
Маша этому рассказу только посмеялась. Удивилась, что ничего не почувствовала. А сам рассказ ее только позабавил. Вадима это подвигло на наглый шаг:
– Маша! А можно тебя пригласить на завтрашние танцы?
И услышал самое желанное:
– Вадя, могу сознаться. Для меня это очень приятное приглашение.
Следующим вечером они танцевали только вдвоем. Вадим проводил Машу до ее дома. Как и повсюду, где в основном преобладает сельский порядок, на Машиной улице, дома имели добротные ворота, и с уличной стороны рядом, с калиткой, непременно стояла скамейка. На нее и уселась пара.
На этот раз Машу дотошно расспрашивал Вадим. К его удивлению, после окончания средней школы она не делала попытку поступить куда-нибудь учиться, а сразу пошла рабочей на кирпичный завод. Уже привыкла. И ничего другого для себя не желает.
Они сидели, тесно прижавшись, друг к другу. По внезапно наступившей молчаливости Маши Вадим понял, что пора прощаться. И его совершенно неожиданно посетил приступ решимости и уверенности в себе:
– Машенька! Ты мне очень нравишься. Давай встречаться постоянно?
Маша еще крепче к нему прильнула, но не сказала ни слова. Потом, видать, собралась с мыслями:
–Ну, с нашими желаниями у нас с тобой полнейшее согласие. Только, имей в виду, нам с тобой заводить семью перспективы никакой.
– Это еще почему? Ты только сказала, что мы нравимся друг другу.
.Маша стала очень грустной:
– Все это так. Но есть одно страшное обстоятельство, о котором даже противно говорить.
Вадим повернул Машу в свою сторону и крепко и долго ее целовал. Наконец, задыхаясь, они оторвались друг от друга. Вадим решительно возразил:
– Нет таких обстоятельств, которые мешали бы нам любить друг друга.
Но у Маши настроения не прибавилось ни на йоту:
– Любить друг друга мы можем хоть до самой кончины. Но вот детей нам иметь нельзя.
Вадим даже привстал со скамейки:
– Мы разве в Китае живем? Да только и там наблюдаются большие послабления.
– Дело в другом.
И Маша рассказала Вадиму давнюю-давнюю историю. В начале ХХ века в России проводилась «столыпинская реформа». Рискнул попробовать разбогатеть в далекой Сибири и прапрадед Маши. Все его замыслы кончились прахом. Прапрадед, между нами, девочками,оказался большой бабник. Будучи уже женатым, в далекой Сибири, он закрутил любовь на стороне. Но все его наслаждения обеспечили его венерической болезнью – сифилисом. Пришлось срочно вернуться в свой родной город в Воронежскую губернию. Родственники срочно сложились деньгами, и прадед попал на серьезное лечение.
Лечили блудодея, видать, добросовестно. Но обещания, что в дальнейшем в его родстве не будут рождаться дети со следами уродливости, никто не дал. Правда, судьба для потомства Сотниковых оказалась милостивой. Но, как говорят медики, все может произойти совершенно неожиданно. От пакости, добытой прадедом, никто не защищен.
Слушая рассказ Маши, Вадим с горечью подумал: «Вот чего так опасается его возлюбленная». Закончив свой рассказ, Маша затихла, как мышка. Она была вся в ожидании.
Вадим тоже молчал, ошеломленный услышанным. Он лихорадочно перебирал в уме тех, кого он знал из ее родственников по лини Сотниковых. За прошедший после «столыпинской реформы» век много детей народилось в этой семье. Но Вадим никого не знал со следами уродства. Все в свое время появились на свет нормальными. Что-то тут из разряда пустых баек.
– Послушай, Маш? Откуда ты почерпнула такие страшные истины?
– Сколько себя помню, все время в нашем городке бают: « За Сотникову замуж выходить опасно. Может быть «Заячья губа у ребенка». Или «Волчья пасть». За Сотникова замуж идти опасно. Вдруг, скажется прапрадедовский грех – намучаешься.
Вадим крепко обнял Машу, поцеловал ее и прошептал ей на ухо:
– Какая же ты наивная, Машуня. Ты всех своих родственников помнишь по линии Сотниковых?
–Да, всех знаю, наверное.
–И хоть одного нашла со следами уродства?
– Бог миловал.
–Тогда нечего ни мне, ни себе голову морочить. Век ведь прошел.
Маша вздохнула:
– Если бы оно было действительно так. Иногда и я думаю, как ты. А часто так на душе боязно!
Вадим нежно сжал Машины щеки и тоном очень строгого командира сказал:
– Пока мой срок жениться, к моему несчастью, еще не подошел. Родители затеваются хату ремонтировать. Стены стали прогибаться. Прогнило дерево. И мне на электромеханическом заводе обещают квартиру. Да что-то долго длятся их обещания. Так что с нашей женитьбой пока не выходит.
Но как только все уладится, мы с тобой немедленно проверим на практике твои опасения. Вот тогда я над тобой вволю посмеюсь.
И их любовь продолжалась с прежними нежными и бережливыми друг к другу чувствами. Пришло лето. Встречаться стали реже из-за занятости на работе. Но любовь от этого не вялилась, не скукоживалась. Они все больше и больше тянулись друг к другу.
И уже к середине августа Маша как-то ни с того, ни с сего спросила Вадима:
– Вадя! Что ты будешь делать, если окажется, что я тебя вовсе не люблю?
Парень принял сказанное за шутку и беспечно ответил:
– В петлю залезу.
Маша шутливым голосом выразила удивление:
–Так уж и залезешь?
Но через минуту голос ее как-то потускнел. Она стала несловоохотливой. Сказала, что за весь день очень ухайдакалась на огороде. Они копали картушку. Вадим понял, и проводил Машу до ворот.
А уже к концу августа Вадим помогал копать картошку своим родителям. Умаялся – ноги не движутся. Но он все-таки вечером решил сходить хоть на короткое свидание. Метров за двести от Машиного дома ему встретился бывший школьный одноклассник Егор Казанцев:
– Ты, что к Маше идешь? – спросил он Вадима.
– К Маше. А в чем дело?
–Да что-то вас там уже двое образуется. Перебор получается.
Маши дома не оказалось. Ее старшая сестра Лена объяснила, что она уехала в Лиски прикупить что-нибудь из зимней одежды.
«Зря только тащился» – с досадой подумал Вадим и поплелся домой. Сначала его не встревожили Ленины слова. Но потом он вспомнил, что ему недавно говорил Егор Казанцев. И на душе заскребли кошки. «Что ж я за болван – со злостью подумал он. – Надо было у Ленки все обстоятельно расспросить. Тогда бы все стало ясно»
В понедельник еще до рассвета Вадим уже ехал в Воронеж. Опоздание на работу допустить нельзя. Такой проступок может для Вадима закончиться увольнением с завода. Его работа не электромеханическом Вадиму нравилась. И после выходных он даже скучал по ней, давая тем самым вдоволь над ним подшучивать его друзьям.
На этот раз ему очень хотелось возвратиться в свой городишко. Неопределенность положения в отношении с Машей давила его, связывала движения. Вадим считал каждую минуту этой недели. В этот раз он отпросился у мастера с работы на час раньше и тут же выехал на родину. Еще по-настоящему сумерки не окутали улицы городка, Вадим уже дожидался Машу у ворот ее дома.
Но к нему вышла не его любимая, а ее сестра Лена. Вид у нее был официальный. Будто они встречаются впервые. Хотя они давно знакомы друг с другом и держали себя, чуть ли не по-родственному.
Лена попросила Вадима сесть на скамейку. Сама осталась стоять:
– Ты извини, Вадя, я уж постою. Разговор у нас сегодня предстоит серьезный.
Собираясь на свидание, Вадим, тайком от родителей, выпил бутылку водки. Весь день ему было тревожно, и он решил спиртным укрепить себя в уверенности. Но после слов Лены он весь напрягся. Чего-то на этот раз ему и водка не помогала:
– Лена! Что-то произошло? Почему ты такая серьезная?
Лена ответила загадочно:
–Пока ничего особенного не произошло. Но ситуация такая, что в любое ближайшее время могут произойти заметные изменения. У нас собиралась семья, и мы кое-что обсудили.
Лена пригладила волосы и неожиданно спросила:
– Вадим! Ты собираешься жениться на нашей Машеньке?
Вадим начал понимать, о чем с ним начинают разговор:
– Мы с Машей об этом много говорили. Сейчас мгновенно создавать семью я не могу. У моих родителей разобран и коренным образом перестраивается дом. Они сами теснятся во времянке. Там две койки, и еще одну даже при самом сильном желании поставить не получится. У меня нет никакого желания мою Машу приводить в такую тесноту.
Сегодня на своем заводе я успел обежать все начальство. Мне твердо пообещали через два года – двухкомнатную квартиру. Я считаю, слово твердое. Его подтвердил сам директор завода.
Судя по всему, Лену эти доводы не заинтересовали:
– Все это так. Но годы-то идут. Через два месяца нашей Маше пойдет двадцать шестой годок. Ее подруги одногодки уже с малышами нянчатся. Незамужними в нашем городе остались Анька Писарева, да Оля Глебова. Остальные семьи себе образовали.
Вадим попытался возразить:
– У нас ведь тоже твердое решение пожениться. Других мыслей, вроде, не наблюдалось.
Но у Лены ответ, как очередь из пулемета:
– Ты все продолжаешь жить будущим. А она… Вот она. Жизнь. И ежесекундно утекает в прошлое. Жизнь утекает. Понимаешь? В последнее время к нам в семью почти каждый вечер приходит Вася Полунин. С подарками. Чуть ли не на коленях просит и саму Машу, и родителей отдать ему Машу в жены. Сейчас просит, а не растягивает дело на два года.
Ты не думал, какая между вами разница? У семьи Полуниных пять крупных магазинов в городе и одна бензозаправочная. Они деньги гребут лопатой. А ты, Вадим, что можешь этому противопоставить? Полусгнившие бревна в вашей старенькой хате? Наши мать и отец – только за Васю Полунина. Маша в полной растерянности. Но мы ее скоро переубедим. Выходить, Вадим, за тебя – на всю жизнь полунищенское существование. Зато у Полуниных обилие всего. Какое тут может быть сравнение?
В голове Вадима вскипели ярость и выпитый перед приходом сюда алкоголь:
– А что сама невеста говорит?
– Маша все эти дни в глубокой растерянности. Перед моим уходом сюда просила передать тебе… Сама она на свидание с тобой пойти не решилась. Так вот, она сказала, что только за тебя, но, не откладывая, а сейчас – она обеими руками. Но два года ожидания ее пугают неопределенностью.
И Вадим потерял над собой контроль окончательно:
– Ах, так? Ну, тогда Лена, прошу тебя передать Маше, что она есть и будет самой любимой моей девушкой. А кто из нас с Васькой Полуниным ей более люб, пусть решает сама. Только я уже начал понимать, что меня ждет горькая участь. Но родительский дом за одну ночь мне воздвигнуть не под силу. Лена, прошу тебя, передай сестре мою просьбу: простить меня, если я умышленно, или нечаянно когда-либо ее обидел.
И весь обвисший, волоча, ноги Вадим пошел от Машиного дома прочь.
Всю следующую неделю Вадим работал на заводе просто отвратительно. Он то и дело допускал ошибки в собираемом им узле. Одни замечал уже позже, когда, казалось, что сборка полностью закончена. На другие указывали работающие рядом ребята. И вот снова подошла их инженер Марина Павловна и положила руку на плечо сидящему Баеву:
– Тебе, Вадя, может быть, надо немного отдохнуть? Какой-то у тебя встревоженный и усталый вид. С родителями неладно?
– Да, нет. У них все нормально.
– Сам чувствуешь себя плохо?
– С собой тоже все вполне нормально.
– Ну, тогда неурядицы на личном фронте.
Марина Павловна указала на допущенные Вадимом ошибки и пошла дальше по своему участку.
Ни для кого в цеху не было секретом, что Вадим очень нравится инженеру. Все были в курсе ее неудачи в этом выборе. Цех знал, что в его родном городке у Вадима есть девушка, на которой он в ближайшем будущем собирается жениться.
Марина Павловна шла по цеху с замкнутым, спокойным лицом. А на душе у нее было скверно. Судьба ее все время складывается так, что к ней крайне редко приходит удача в полной мере. Какие-то мелкие ее частицы периодически перепадают. Но так, чтобы во всю ширину души – никогда. Ей не раз намеками давали понять, что пора бы замуж. Как-никак лет уже за двадцать пять. Можно и опоздать. Тогда выбор будет существенно ограничен, а то и вовсе сведен к нулю.
Но что поделаешь, если в ее непутевую башку накрепко угнездился Вадя Баев. И сколько она ни убеждала себя, что это дохлый вариант – парня этого из сердца вычеркнуть никак не получается. И Вадю никак не переманить к себе. Его крепко охомутала какая-то полудеревенская девчонка. И ее, видать, даже трактором не отодвинешь. В голове возникла песня на слова Танина:
Мы выбираем, нас выбирают.
Как это часто не совпадает…
Однажды Марина Павловна ночью долго не могла уснуть. И сколько она ни пыталась изменить тему своих раздумий, из этого ничего не получалось. По натуре она была страстной мечтательницей. И в ее голове картина сменялась картиной их обоюдной любви с Вадей. Марина горько заплакала. Плакала долго и безутешно. Подушка под головой стала мокрой.
Но через какое-то время наступило облегчение. И Марина Павловна тогда решила для себя: ну, и что ж, что Вадя меня не любит. Зато я буду любить этого замечательного человека до самой своей кончины. А ее личная жизнь – как сложится. И она приучила себя подходить к рабочему месту Вадима и разговаривать с ним на самые различные темы, далекие от их повседневных дел. И незаметно, но все крепче и крепче они привязывались друг к другу. Нет, это зарождалась не любовь. Это завязывалась крепкая дружба двух честных порядочных людей. Дело дошло до того, что Марина Павловна при случае стала заходить в комнату Вадима в общежитии. Все это не вызывало никаких пересудов. На заводе были уверены, что молодые люди просто дружат. Ну, и что тут такого: посидели друзья в комнате общежития вдвоем, побеседовали. Других подозрительных поступков никто не наблюдал.
Эта неделя длилась для Вадима целую вечность. В мыслях он то рвался в свой родной город, то – боялся туда ехать. Его постоянно мучили мысли, что его дорогую Машеньку у него отняли навсегда.
Но в пятницу вечером он все-таки отправился туда на рейсовом автобусе. Отец с матерью встретили его в тесной времянке заметно пасмурно. Они все старались отводить от него глаза. Вадим и без слов понял, что песенка его спета. К Марии ему теперь и прикоснуться нельзя. И обходить придется десятой дорогой. И все-таки, когда сели ужинать, отец тихо, но внятно произнес:
– Все. О Марии постарайся поскорее забыть. Ее вчера просватали за Ваську Полунина. Нам с такими людьми тягаться не по силам.
Вадим встал из-за стола и улегся на своей постели. Таким образом, он спрятался от неприятного для него разговора. Но он как-то не подумал, что это только цветики. Главные неприятности его ждут с завтрашнего утра.
И они не замедлили проявиться. Как только они застучали топором и молотком у своего дома, к ним стали подходить соседи, знакомые, бывшие одноклассники. У всех было что рассказать. Одни делились впечатлениями о вчерашнем сватовстве. Этим удалось просочиться в переднюю полунинского дома, все увидеть с самого начала и до конца. Другие удовлетворяли свое любопытство, глядя в окна. И, казалось, им удалось увидеть ничуть не меньше тех, кому посчастливилось попасть в прихожую. Были и такие, кто на сватовство не ходил. Но у них проявлялось острое желание рассказать, какие подлые люди Полунины. Редко кому из соседей они крепко не напакостили.
Нашлись и такие, которые приходили с укорами ко вчерашнему кавалеру Маши, Вадиму. Надо было умыкнуть невесту, пока в ее семье шли обсуждения, как им поступить. Если бы Вадим сделал Маше настойчивое предложение, она с радостью согласилась бы, хоть на край света. Отец неудачливого жениха сначала терпеливо выслушивал эти делегации. Потом не выдержал и сказал сыну:
– Поезжай-ка ты в Воронеж. Тут нам спокойно поработать не дадут.
Вадим послушно пошел во времянку, снял с себя рабочую одежду, надел повседневную, пообещал родителям приехать на следующие выходные и пошел со своей заплечной сумкой на автостанцию.
В воскресенье у Марины Павловны, как и у всех, был выходной. До обеда она провалялась в постели. По телевизору шли скучнейшие и глупейшие передачи: кто с кем сходится, кто разводится, у кого уже многие месяцы тянутся непонятные разбирательства.
Она встала с кровати, привела себя в порядок, попила кофе и пошла побродить по городу. Но гулять ей пришлось совсем недолго. Не успела она дойти до автобусной остановки, как увидела: из автобуса вышел Вадим Баев с вещевым мешком за плечами. Марина Павловна ужаснулась его виду. У него было серое лицо, тоскливые потерянные глаза. По ним инженер сразу же определила: ее Вадя совершенно трезв.
Марина Павловна заспешила парню навстречу. Автобус уже успел уйти. Улица по-прежнему была безлюдна:
– Вадя! Что с тобой? У тебя физиономия покойника. – Испуганно заговорила Марина.
– Да, живой я, живой. Хотя сегодня я вступил не в жизнь, а в жалкое существование, – беспредельно тоскливым голосом ответил Вадим. – Так что, ты держись от меня подальше. Иначе, после беседы со мной, тебе захочется повеситься.
Марина вгляделась в лицо Вадима и возразила:
– Да нет. Ты, конечно, не видишь сам себя. Но именно у тебя сейчас бесспорный вид висельника. Так что я тебя пока не оставлю одного с самим собой. Пойду вместе с тобой в твою комнату. Тогда буду уверена, что мой друг Вадя до завтрашнего доживет.
Они пришли в общежитие. Вадим сел за стол, положил на него свои крепкие кулаки и опустил на них голову. Марина подняла его за плечи и перевела на кровать:
– Полежи пока, и подумай, что тебе хотелось бы мне сейчас рассказать, а что пропустить из происшедшего с тобой сегодня. А я ужин приготовлю.
И она открыла холодильник. Достала оттуда домашнего засола сало. Больше ей не попадалось ничего съедобного. Она вздохнула, подумав: «И как мужики могут так жить?
Рядом с холодильником под скамеечкой стояло что-то в ведре, накрытом пустым мешком. Картошка -– решила Марина и подняла с ведра покрывало. Так и оказалось. Она нашла на кухне пластиковый пакет для мусора. Села на стул и стала чистить картошку. Дело у нее шло споро. Она помыла, почистила картошку, порезала тонкими плитками. Мелкими дольками порезала сало.
В коридорчике стояла газовая плитка. На ней Марина и приготовила ужин. Она внесла в комнату шипящую и дымящую паром жареную картошку, накрыла ее старой Вадимовой курткой, и голосом властной хозяйки сказала:
–Не закрывайся. Я сейчас вернусь.
И Марина стремительно застучала сапожками по ступеням подъездной лестницы.
Возвратилась она очень быстро. По ее частому сдавленно задыхающемуся дыханию Вадим понял, что она бежала. Марина поставила на стол бутылку водки и позвала к столу Вадима:
–Вставай, дорогой мой друг. Поужинать у нас теперь есть чем.
Вадим натруженно встал со своей кровати, кинул взгляд на бутылку и пробурчал:
–По какому поводу?
Марина серьезно ответила:
– Ну, о поводе – ты мне сейчас и расскажешь. Если, конечно, сочтешь нужным. Только мне кажется, что у нас сейчас нечто похожее на поминки. Я из тебя жилы тянуть не собираюсь. Что скажешь, то и станет моими сведениями. Давай, наливай рюмки.
Вадим наполнил рюмки водкой и с мрачной иронией сказал:
– Давай помянем мою провалившуюся женитьбу. Невесту у меня из- под носа увели.
– Каким это путем?
– Да самым простым, грубым и примитивным. Ну, давай, за упокой моих надежд.
Они, не чокаясь, выпили. И Вадим, ничего не скрывая, ничего не сгущая, и не смягчая, рассказал, как все произошло. К концу Вадиного рассказа бутылка опустела. Он, заметно захмелевший, спросил:
– Тебя проводить? Время-то – второй час ночи.
Марина возразила:
– Я же тебе говорила, что в таком состоянии тебя одного не оставлю.
Вадим встал со своего стула. Подошел к кровати бывшего своего соседа, который с завода уволился, и стал ее готовить ко сну. Марина, молча, наблюдала за его ловкими привычными движениями.
Вадим быстро управился и посмотрел на Марину:
– Кажется, все готово. Сейчас я выключу свет, разоблачаться от верхней одежды будем в потемках. И… спокойной ночи.
По скрипу его кровати Марина поняла, что он уже улегся. Она тоже разделась и легла в свою кровать. Оба лежали без сна, но не знали, о чем теперь им говорить. В затуманенных водкой и усталостью мозгах Вадима было какое-то месиво из мгновенных воспоминаний. То он вдруг продолжает свой неожиданный и неприятный разговор с Леной. То вдруг впадает в кратковременную дрему, и они с Машей жарко целуются на скамейке у ворот ее дома. Дрема внезапно покидала тело. Вадим резко вздрагивал. Кровать издавала короткий зловещий скрежет Начиналось возвращение в действительность и Вадиму очень хотелось заплакать навзрыд. В его такой желанной и так ожидаемой жизни все пошло прахом. И все его мечты рваным туманом были унесены течением воздуха далеко за горизонт. И ничего уже не будет.
Вадим понимал: ему надо начинать все наново. Но как можно создавать новую жизнь, если о том, что собираешься создавать, у тебя в голове буквально ни единой мысли. Горечи – через край. Воспоминаний – сколько угодно. Но что делать дальше – об этом в голове полная пустота.
Он хорошо помнит, что в последний момент дремота покинула его. В комнате общежития тьма – хоть глаз выколи. Только тишина царствовала вокруг. Вадим не слышал шагов. Но над его головой нечетко и неясно обрисовалось что-то белое. Парень оцепенел: не сдвинулся ли он с катушек от своего горя. Но ласкающий шепот Марины вернул его в реальность:
– Ну, вот, я сама к тебе пришла. Не прогонишь?
Вадим со спины как-то совершенно бесшумно повернулся набок. Привстал на локоть левой руки. Правой нащупал руку Марины и потянул ее к себе. Марина послушно легла с Вадимом рядом.
Утром парень проснулся на рассвете. По комнате босыми ногами шлепала Марина. Она спешно готовила завтрак. Вадим в одних трусиках, уже не стесняясь Марины, протопал в нечто тесное и неуютное, но названное ванной. Он привычно побрился, по пояс умылся, и подошел к столу. Кофейные чашки дымили густым паром. Кофе, видать, только сварен.
. Вадим подошел к Марине и поцеловал ее в губы. Она вся засветилась. Погладила его по щеке и сказала:
– Тебе, Вадя, надо сегодня курточку надеть. На улице довольно прохладно.
Вадим беспечно ответил:
– Быстрым шагом пойду – отогреюсь, дорогая Мариночка. Надеюсь, мне теперь можно назвать тебя по имени?
– Конечно же, можно. И звучит теплее, и на душе становится приятнее.
– А теперь, Марина, о серьезном. Я не из тех, кто напакостит, и тут же убегает. Мне очень неловко, что между нами не установилась обоюдная любовь. Скажу более: мне очень стыдно, что я воспользовался твоей безмерной влюбленностью в меня, не испытывая ответного чувства. Но я ночью много думал. И мне пришло в голову, что, наверное, половина мира живет в браке, в котором нет обоюдного чувства. И ничего. Вероятнее всего, между ними установилась крепкая дружба. Она им заменяет любовь. И их семьи не распадаются до самой их кончины. И относятся они друг к другу так, как и не мечталось первоначально влюбленным.
Как ты, конечно же, поняла, я предлагаю тебя выйти за меня замуж. Ты меня знаешь уж несколько лет. Мы подружились. Зверских наклонностей за мной, вроде, не водилось. Думаю, не будет и впредь. А, может, нам крепко повезет? Может, за годы совместной жизни мы так привяжемся друг к другу, что нас водой потом не разольешь?
Милая моя Мариночка! Я от души предлагаю тебе выйти за меня замуж. Буду стараться изо всех сил не проявлять к тебе и капли холодности. Если у меня этого не получится? Ты увидишь мое лицо висельника в реальности.
Марина испуганно вскочила из-за стола, расплескав кофе из чашек. Она подбежала к Вадиму и крепко-крепко его обняла:
– Любимый мой! Ты не представляешь, как я счастлива. Я уже давно пришла к выводу, что нам и моей любви хватит на двоих.
И ее стали сотрясать рыдания. Вадим первый взял себя в руки и стал нежно успокаивать свою будущую жену. Когда она, наконец, успокоилась, Вадим нежно коснулся указательным пальцем ее носика и, стараясь быть спокойным, сказал:
– Милая! Мы же опаздываем на работу. Будет выволочка.
Марина счастливо засмеялась:
– Я схожу к директору и постараюсь все уладить.
Весть о вступлении в брак слесаря Вадима Баева и инженера цеха Марины Павловны Семеновой мгновенно разнеслась по заводу. Молодоженов немедленно пригласил к себе директор предприятия. Он поинтересовался, с каким размахом вступающий в брак. собираются сыграть свою свадьбу. Оказалось, что на размахи у них карманы не тянут. Так что думают все сыграть по скромному. Директор немного подумал, покопался в своих записях на столе и подбодрил будущих молодоженов: «Завод поможет в меру своих возможностей».
Вадим и Марина ушли от него, в какой-то степени, подбодренными. Хотя Марина, входившая в руководящий состав завода, хорошо знала, что помощь эта довольно скромная. Весь цех на свадьбу не позовешь. Приглашение получат только близкие из друзей.
У вступающих в брак месяц октябрь стал сущим адом. Марина не имела близких родственников. Следовательно, помощи просить было не у кого. Зато отец Вадима Василий Афанасьевич предложил на обсуждение целую кучу планов. И все преподносил как неотложные. У него и наполовину не отремонтирован дом, а он все заготовленные на закупку строительного материала деньги пустил на свадьбу.
Было решено вопреки давним традициям, не играть свадьбу в двух местах – в семьях жениха и невесты. Остановились только на одном – в ресторане. Гости из родного города Вадима приедут на зафрахтованном автобусе в областной центр. Тщательно составляли список приглашенных из родственников Вадима. Марина и Вадим обдумывали, кого из друзей из их цеха звать на торжества. Когда узнали, на сколько гостей заказано мест в ресторане, список приглашенных пришлось несколько урезать
И вот, наконец, пришло воскресенье – день свадьбы. Те, кто на торжествах присутствовал, утверждали потом, что все прошло просто превосходно. Ресторанный зал был поделен на две половины. Левую сторону занимали накрытые закуской и выпивкой столы. Площадь правой стороны отводилась под танцы. Заводской джазовый оркестр прекращал играть лишь, когда кто-то из гостей произносил тост и преподносил подарок новобрачным.
Невеста в обычной жизни не смотрелась красавицей. Но в свадебном одеянии она была прекрасна. Да и жених не подкачал. Вадим так нежно и изысканно ухаживал за женой, что у гостей сияли лица от восхищения. Особый успех выпал танцу молодоженов. Вадим так бережно и нежно вел партнершу, что, казалось, они не танцевали, а плыли по залу.
Свадебные торжества, наконец, с наступлением сумерек, закончились. Гости из Воронежа отправились по домам, кто как мог: одни – на троллейбусах, другие – на маршрутных такси, третьи – на собственных машинах, или, если таковых не было – на собственных ногах .
Гости со стороны Вадима быстро уселись в нанятый автобус. Баевы пришли к этому автобусу последними. Они дошли до ступенек автобуса, и старший Баев сказал молодоженам:
– Вот что, дорогие мои! Мы с матерью ждем вас в следующие выходные к себе. Нам необходимо поговорить с вами по некоторым серьезным делам, посоветоваться.
Мать Вадима Раиса Филипповна подошла к Вадиму и Марине и крепко их расцеловала. Василий Афанасьевич оказался сдержаннее. Он обнял молодоженов и небрежно чмокнул их в щечки. Вадим сказал:
– Ну, пока. Ровной вам дорожки.
И автобус тут же тронулся в путь. Молодожены долго махали им вслед.
Утром в следующую субботу молодожены встали раньше обычного. Пока завтракали, да готовились к отъезду, Марина все спрашивала Вадима, что за серьезный разговор собирается вести с ними свекор. Вадим только пожимал плечами. В последние годы отец работал заведующим складом мебели в торговой кампании. Зарплату получал не ахти какую. Размахиваться на что-то серьезное у него средств не было. Почти все денежные запасы предназначены на ремонт дома. Так что отец ни на что серьезное не настроен, кроме как хорошо их угостить за столом, да поближе со снохой познакомиться.
И действительно, как только молодожены зашли в тесную времянку и примерялись, куда бы им пройти присесть, старшие Баевы, вжившиеся в эту тесноту, без всяких помех подошли к ним, обняли, поцеловали и нашли, где их наиболее удобно усадить.
Как только все это уладилось, Раиса Филипповна тут же начала накрывать столик. Все очень вкусное на вид и ароматно пахнет. Вадим посмотрел на Марину, мол, что я тебе говорил? Но после первой выпитой рюмки водки и закуски Вадим понял, что он, очевидно, ошибается. По лицу отца было видно, что он собирается говорить с ними о чем-то серьезном. И Василий Афанасьевич заговорил:
– Вот что дети. Ваша женитьба натолкнула меня на хорошую мысль. Ты, Марина, нам очень понравилась. Очень хочется верить, что ваша любовь – на всю вашу жизнь. Значит, ее уже с нынешнего дня надо вещественно обустраивать. Мы с матерью слышали, что вам директор завода обещал двухкомнатную квартиру в доме, который начинал строиться еще в советское время. Потом все работы там прекратились и начатая стройка расползалась под дождями и снегами. Директор – человек дела. Заброшенный дом он достроит, и сделает все, как полагается. Но на это уйдет два –три года.
За это время и мы сумеем кое-что сделать. Мы с матерью вот что тут надумали. Двор у нас, несмотря, что городской, глазом не окинешь. Сад посадили. Лужок какой-никакой держим. А пустой земли все равно много.
Теперь наша семья удвоилась. Да, как мы с матерью думаем, и внучатами нас порадуете. Так давайте вместе держаться. Я вот прикинул: ну, отремонтируем, обновим мы нашу хату. А пустого двора еще вон сколько. Вот мы с Раисой Филипповной и прикинули: что такое наш дом? Одна комната – кухня, другая – зал. Да от глухой стенки мануфактурой что-то вроде спальни для нас с матерью отгорожено.
Старшие Баевы мечтали в доме иметь не две комнаты, а четыре, но лучше, пять. А если дело у них пойдет успешно, возможно, так и будет. Теперь это очень нужно. Поскольку сын стал женатым и, непременно, будут дети. Тут и пять комнат – в самый раз. Да еще с верандою. И времянку на лето хотелось бы иметь посовременнее.
Молодожены сначала смотрели на родителей с большим удивлением и недоверием. Но периодически принимаемые рюмки придавали им оптимизм и уверенность. Очень быстро и они загорелись идеей строительства. Вероятнее всего, пойдут дети. Их с Мариной молодые годы пролетят стремительно. Из городской суеты потянет в провинциальную тишь. И если тебя эту уютную тишь предлагают помочь создать – заманчивая мысль.
После этого разговора о создании собственного тепла и уюта жизнь Баевых обрела смысл и цель. И эта цель объединяла их, делала ближе и притягательнее друг к другу. Марина порой даже забывала о том, что ее ненаглядный Вадим совсем недавно жить не мог без своей Маши Сотниковой. Сам Вадим научился о своем любовном прошлом думать примерно так: что случилось – то случилось. Потерянного не вернешь. Он по-прежнему вспоминал время, проведенное с Машей. Но без сердечного надрыва. Вспоминал спокойно и печально. По крайней мере, Марина никаких признаков переживаний о прежней любви у мужа не замечала.
Зато она сразу заметила, насколько переменился Вадим после рождения их доченьки Виктории. Если с дочкой, когда брал ее на руки, он был не в меру осторожен, то на жену свою излил бурную нежность и любовь. Он и раньше был ласков и внимателен к жене. Старался ей во всем помогать, угождать. Вадим ни разу не повысил голос на жену, когда в их обиходной жизни что-то не ладилось, и Марина выходила из себя, не повышал на нее голос, выслушивал упреки в свой адрес с виноватым лицом и, молча. Первым старался наладить с женой прежние отношения.
Вадим стремился часто бывать у родителей. Главная цель, как он любил выражаться – строительство для всего своего семейства имения. Как только он приезжал к родителям – впрягался в работу с полной отдачей сил и сноровки.
Но это совсем не значило, что он полностью отгораживался от жизни родного города. Его интересовали местные новости. А особенно – жизнь бывшей его невесты Маши. Его привела в ужас весть о том, что у нее родился мальчик с «заячьей губой». «Чем же она так проштрафилась перед Всевышним? За что такое жестокое наказание? – горько думал он. И при этом постоянно вспоминал Машин рассказ о блудодействе ее прапрадеда. – «Но почему наказание за этого непутевого предка выпало именно на возлюбленную Вадима? В роду Сотниковых после согрешения непутевого предка рожали детей – и все сходило нормально».
Вадим горько думал о таинственности и загадочности земной жизни. Почему Маша словно бы предчувствовала, что в замужестве именно ей выпадет это страшное наказание. Пугающие разговоры о том, что заразная болезнь дальнего родственника принесет много горя , ходили в провинциальном городе. И у его потомков могут быть дети калеками. Но кто на это обращал серьезное внимание? Большинство сотниковских женщин многодетны. Значит, не пугались ходячих по городу разговоров о прошлом грехе далекого Сотникова и об ожидаемых жутких последствиях.
Вадим знал и очень переживал, когда Маша повезла своего несчастного сына в Санкт-Петербург на операцию и лечение. Вадим неверующий человек. Но тогда он готов был стоять на коленях и просить Всевышнего избавить младенца от страшной кары.. А когда Маша привезла сына домой и все увидели, что у мальчика «прореха» на верхней губе полностью заделана. Виделось все это как сплошной шрам. Вадим два дня на радостях пил горькую. Лицо его сияло, как новый пятиалтынный.
Маша возила сына в Питер еще раз. Там с ним основательно поработали хирурги. Шрам стал почти совсем незаметным. Если уж присматриваться слишком пристально, можно разглядеть его очень смутное проявление.
Доходили до Вадима слухи, что его бывшая невеста Маша стала глубоко верующим человеком. Ни одной церковной службы по праздникам она не пропускает. Много жертвует на храм. Когда туда приходит – зажигает много свечек.
И ВОТ ОНИ ВСТРЕТИЛИСЬ В КАФЕ. Вадим был на грани полуобморока. Маша уронила поднос с заказанными блюдами. Она застыла на месте от неожиданности. Ее глаза сжигали Вадима. И он увидел в них то, что его убивало наповал – глубокую беспросветную тоску, укор в свой адрес, раздавивший молодого мужчину в лепешку. В глазах читалась такая обреченность и безразличие к жизни, что Вадим готов был провалиться сквозь землю.
Его оцепенение не прошло и когда Маша скрылась на кухне. Уже сидя в машине, и выезжая на дорогу, Вадим чувствовал, как он мерзок сам себе. Разве можно было в том разговоре со старшей сестрой Маши Леной хоть на йоту с ней соглашаться. Надо было бросить все к чертовой матери и немедленно засылать к Сотниковым своих сватов. Как-нибудь бы да выкрутились. А теперь, что можно сделать? Вот встретился с Машей глазами, и понял: без нее у него жизни не будет.
Ехал Вадим в областной центр и совершал нарушения правил движения чуть ли не на каждом километре. Было просто удивительно, что его не задержали и не отобрали у него права.
Вадим зашел в квартиру и не застал там Марину с дочерью. Видать, они пошли прогуляться. Ему это было наруку. Он разделся по пояс, зашел в ванную комнату, где у него под ванной был металлический ящичек с разными, не всегда требующимися инструментами. Достал из него остро наточенный армейский нож, приложил к груди в области сердца, и грудью мощно ударился о дверь. И сразу пропал сжигающий душу стыд.
Марина и Вика пришли с прогулки и мать крайне удивилась, что квартира не на замке. Неужели забыла, когда гулять уходили. И тут она услышала жалобный стон из ванной. Она стремительно бросилась туда. Но дверь не открывалась. Марину охватила паника, но голова работала четко. Она позвонила в «Скорую» и в полицию. Обе службы приехали быстро. Полицейские отодвинули тело и вошли в ванную. И тут же вынесли оттуда тело Вадима. Марина замертво упала на пол. Лицо Вики перекосилось и побелело, как мел. Она истерично заплакала и плач ее перешел в икание.
Медикам сразу прибавилось срочной работы. К их удивлению, сердце самоубийцы часто и мелко стучало. Его спешно повезли в больницу. Матери сделали укол, и она постепенно стала приходить в себя. Но, видать, лекарство было очень сильным. Марина бессмысленно водила головой и ни на что не реагировала. Похоже, она не понимала, что тут происходит.
Всех троих увезли в больницу. Полицейские закрыли квартиру на ключ. Опечатали ее и ключ отдали участковому.
Судьба оказалась милостива к Вадиму Баеву. Нож при ударе грудью о дверь ванной сместился и миновал сердце. Но сильно пострадали легкие. Пришлось делать несколько операций. Вадим в ванной до прихода жены и приезда «Скорой помощи» потерял много крови. Он настолько ослаб, что несколько раз был между жизнью и смертью. Но жизнь в теле Вадима все-таки победила. Весь истощавший – кожа да кости – он вышел, наконец, из больницы.
Мать и дочь прошли психологическое восстановление и были отпущены домой. Марина постаралась, чтобы о случившемся в их квартире правду не узнал никто. Она убедила следователей, соседей и работников завода, что ее муж упал на нож нечаянно. Поскольку доказательств самоубийства или убийства не нашлось, в полагающихся документах было отмечено, что произошло все из-за неосторожности пострадавшего. Тем более, что от него попахивало спиртным. И инструменты в ванной были разбросаны. А главное, не нашлось видимых причин для самоубийства. Все соседи и заводские, хорошо знавшие супругов Баевых, в один голос говорили. что они жили очень дружно. Никто ни разу не видел и не слышал, чтобы Баевы между собой скандалили.
После приезда из больницы Вадим с помощью жены еле поднялся в свою квартиру и тут же повинился перед женой. Он попросил ее простить его за измену в душе. Постепенно Вадим рассказал Марине, как на самом деле все случилось. Жена ответила, что еще когда выходила за него замуж, знала, что нелюбима. Так что тут не ка кого, и не за что обижаться. У них великолепная дочь Викуля. Надо думать о ней, а не о себе.
Когда Вадим ходил в город, Марина неизменно его поддерживала. Они мирно и доброжелательно разговаривали. Знающие их люди заметили у супругов Баевых только одну перемену. Раньше они считались людьми веселыми. Улыбки не сходили с их лиц. Теперь они серьезны и замкнуты в разговорах с людьми. Весело и заразительно смеялись лишь, когда играли с дочкой Викой.