До чего в наше современное время техника дошла. Возьмем, к примеру, любую квартиру. Не говоря уж про клозет с фаянсовым унитазом, про ванну со змеиным поливающим шлангом, в каждой кухне плитка или газовая, или по электричеству тепло дающая. Куда там прошлым годам! У всех есть шкаф морозящий и холодящий. Что ты! Даже вентиляция работает. Почти у всех. Не говоря уже про всяких ящиков говорящих и показывающих. Жить стало легче, жить стали веселей. А то еще такое есть уже не чудо техники – ЭВМ. Ну, по нашему, по простому – пэка, или писи. Ну а если совсем просто – комп. Техника! Вот через эту самую технику происшествие и случилось.
Жила себе одна коммунальная квартира. Из самых себе последних, которые коммунальные. Других-то давно ликвидировали как классового врага, а эта что-то задержалась на фронте борьбы. Хотя, конечно, и сопротивлялась своему сохранению. Ну, то есть – всячески пыталась на себя руки, то есть расселение наложить. Да не тут то было. И дом, говорят, крепкий, постоит еще, и комнаты, говорят, у жильцов большие, поживут еще. А уж кто только не приценивался, а как узнают, что на шесть комнат приходится, почитай, тридцать жильцов, да все разведенные, да каждому надо отдельную площадь представить, тут и отступаются.
Ну, значит, живет себе квартира. В кухне очередь расписана, все привыкши, никто не хамит. Каждый свой срок соблюдает и другому спуску не дает. И тут выселяется подселенец Костик. Он, вроде студентом к бабушке одной подселился. Бабушка ему, конечно, чужая была, да больно пенсию свою она не хвалила. Вот и пустила Костика на свою площадь за малую толику добавки к пенсии, уголок ширмой отгородила. А как комнатка у бабушки самая маленькая была в квартире, то и поместилась в углу только раскладушка с чемоданом под ней. А стол, для студента нужное дело, некуда впихнуть. А как писать? На коленке много не напишешь. А тут еще и комп нужен, для студента важная вещь, на коленку тоже не поставишь. И стал Костик у жильцов выспрашивать их мнение по поводу компа на кухне. А как кухня тоже вся укомплектована проживающими, то дело туго шло. Но студент не даром учился в инженерном – подумал, покумекал, нашел решение. Осталось только его до жильцов донести, и их заинтересовать. И мало кто соглашался на уплотнение на кухне, но Костик напирал на то, что всем позволит своим компом пользоваться, когда он ему не требуется. Короче тогда, когда он на занятиях. В итоге сорок сантиметров по ширине в углу у окна Костик выторговал, прибил доску и комп свой разместил.
А тут выходит Костику конец учебы, забирает он свой чемодан, а комп на кухне оставляет. Он теперь мне, говорит, без надобности, я, говорит, теперь работать пойду на хорошую должность, я себе теперь, говорит, новый комп могу позволить, покруче прежнего. И уходит от бабушки. Бабушка, конечно, расстроилась – привыкла к добавке к пенсии. Ну и, в крайнем случае – не одна была в комнате. Хоть Костик, бывало, пропадал некоторыми ночами, неизвестно где находясь.
Костик уходит, бабушка остается. И комп тоже. И начинают с компом заниматься оставшиеся жильцы. Дамы по-дамски, мужики по-мужицки. Все при деле. Только вдруг начинают на кухне продукты пропадать. Не то чтобы очень, ну, там котлета, там кусок пирога, там яйцо. Короче, мало, но часто. Сначала все терпели, но кастрюли стали в комнаты носить. Потом стала крупа сухая тоже усыхать в пакетах в шкафчиках. Тут уж пошли первые возмущения. Все на всех думают, все друг другу высказывают свои опасения, что как бы чего не вышло в итоге. До того дошло, чтобы никто никого не порешил сковородкой или, там, кастрюлей, решили уполномоченного вызвать. Является, значит, этот опер, собирает всех в кухне. В самом деле – не на лестнице же собираться. И объявляет тему сбора – мол, кто признается, тому ничего не будет. Так и говорит, признавайтесь, сволочи, а то всех загребу. И по кобуре себя поглаживает. Народ было нашорохался, да потом видит – в кухне не очень-то забалуешь, места нету, все как селедки в банку собрались. Маловата кухня для такого сходу. Тут уполномоченный поглядел по сторонам, насколько позволили повертеться, и говорит, что идите вы все по норам, а ко мне по одному будете приходить на разбор. Ну, из первой комнаты первыми вызвались, у них, говорят, по номеру приоритет в очереди. Да и на службу неплохо бы сходить. А первым пришел муж жены, которому дальше всех на службу ехать. Я, говорит, первым буду, а то и так опоздал на службу. Уполномоченный взял бумагу писать, да не шибко ученый, быстро писать не может. А муж торопит. Ну и включил опер комп, с ним шустрее разбирался, чем с бумагой. Потыкал кнопки и говорит, что я буду на комп записывать, а потом разберусь. Ну, муж согласился, мол, на службу надо бежать, и стал на вопросы отвечать. Его опер записал и отпустил, второго зовет. Второй жена мужева пришла, ей, вроде как тоже на службу надо. Ей опер тоже про комп все обсказал, уговорил, записал.
Короче, чтобы долго не разводить – всех опер через комп пропустил. Потом на флешку, с собой у него оказалась, все сгрузил и отбыл в свой участок. Ну а разговоры-то на компе остались. А как взрослое население квартиры разошлось по своим делам – кто на службу, кто еще куда, выперся на кухню мелкий народец: Васька из третьей комнаты да Митька из пятой. Были еще мелкие, да уж больно мелкие, по одному еще не ходили. А те мелкие, что постарше, у тех свои дела были поинтересней, чем по кухне шастать.
Васька говорит, что его Костик-студент учил, как комп включать, как игрушки гонять. Давай, говорит, посмотрим, может полномочный что сломал. Включили, а там все разговоры почти на весь комп разложены, ничего другого сразу не видать. Тем более, когда читать еще не шибко грамотный. Ну и давай они тыкать, куда придется в надежде попасть куда надо. Тыкали-тыкали, да все на разговоры попадают. А потом на такую кнопку попали, что разговоры в одну линию выстроились и перемешались. Теперь, где кто что говорил, можно понять, только если сам говорящий скажет, что его речь. Тыкались они долго, пока взрослые жильцы переваривали приход власти. А потом начали тоже на кухню выходить, делиться впечатлениями, которые наговорили в своих комнатах. Тут мелких на кухне увидали. А вы тут что, говорят, а ну брысь. Выгнали, то есть, мелочь. Те опять куда-то что-то нажали, комп погасили и умотали во двор собак гонять да голубей, как несознательное младое племя. Ну а население собралось опять в тесноте. Все разом загалдели, каждый свое гнет. Тут Михалыч из четвертой комнаты, бывший боцман, как гаркнет: «Ша!» Все разом заткнулись, только младенец на руках у одной мамаши зашелся. Ну да и то недолго, минут десять всего орал, потом затих. Укачали всем миром с рук на руки передавая. Поняли, что надо по очереди до соседей мысли свои доносить. Порешили, как кухонная очередь идет, так и тут. Говорили-говорили, толку мало. Одного мнения никак не выходит. Тут муж из первой комнаты говорит, что давайте запись слушать, если, говорит, все согласные. А то может кто смолчать захочет, от общего мнения отмежевавшись. Ну, народец тертый, компов повидали, знали включить-выключить если что. Запустили. Который пограмотней в этих делах, бухгалтер Грошев из пятой комнаты, всех попросил, так прямо и говорит, я вас попрошу, а сам локтями ворочает граждан, пробился до техники. Поглядел на значки, ткнул пару раз для пристрелки, попал, и запустил запись. Тут одна дама говорит, что это ее голос, но она этого не говорила. Да так возвышенно говорит, как на конференции выступает. Напротив, другой мужик заморгал, крякнул, да и давай орать, мол, его слова, да не его голос. Короче, все всполошились до невозможности. Это что же, граждане, делается, слова перевирают! Вернее, слова те, но говорятся по-другому. И каждый свой голос на чужих словах признавал, а свои слова на чужом произношении.
До темноты слушали, спорили, разбирались. Однако к выводам никаким не пришли. Зато мелкие с улицы пришли. И сразу на кухню, потому как в апартаментах никого не нашлось. Заваливают, а тут конгресс. И пока взрослое население без внимания на мелком решало свои вопросы, мелкое пошло по пути самообеспечения. Попросту стали подчищать где что под руку попадется. Там кусок хлеба остался с обеда, там – на сковородке полкотлеты, то, се, наскребли на первое утоление. А когда воду открыли попить, тут уж все обернулись.
Кран на той кухне особенный был, старинный, бронзовый, раритетный. И сменить бы его давно, да с одной стороны жалко, экспонат прошлой жизни, с другой – никто не хотел в расходы входить.
Кран, значит, на кухне особенный, старинный, а прокладки современные. Не слишком они промеж себя состыковывались. На малое время хватало, а потом опять. Вот и теперь пуск воды ознаменовался громким звуком, который и обратил на себя внимание всей местной общественности. А обернувшись на звук, общественность обнаружила двух мелких жуликов, дожевывающих чужие харчи и пытающихся все это дело запить водой из крана.
Немая сцена. Мелкие даже жевать перестали, взрослые опешили как истуканы. А вода гудит, аж уши режет. Кто-то первым очнулся, кран закрутил. Стало тихо, и вдруг – хрум-хрум. Пригляделись, мелкие хрумкают. Истребовали предъявить продукт хрумканья. Ну, те и выплюнули гречку да горох. Тут уж дознание заработало со всем пристрастием. Отпираться было бесполезно. Дознание выявило, что оставаясь в кухне с компом, мелкие запускали игрушки, как научил Костик. А по ходу игры увлекались, забывались, и как зомби чистили сковородки и кастрюли со шкафчиками. Да много ли мелкому надо! Потому и размеры воровства были мелкие. А как признались, так и были отправлены по месту жительства для дальнейшего воспитания. На завтра они вышли перед всеми жильцами и слезно покаялись и повинились. Обещали больше такого никогда и ни за что! Правда, дня три они стоя после этого обедали, да и завтракали с ужинами.
В участок донесли, что все выяснено, найдены и наказаны, и что снимается заявление с рассмотрения по общему согласованию сторон.
А комп общим решением было постановлено продать, как бы кто не протестовал, а на вырученные средства купить на общую кухню телевизор на освободившееся место.
Вот так, а вы говорите – техника.
А квартиру все таки вскорости расселили. Хотели было телевизор делить, да потом решили бабушке отдать, у которой Костик жил. Как-никак – его наследство.